A Familiar Place (гет)

Раз, два, три, четыре, пять, в школу мы идем опять

В то утро Драко собирался на занятия. После беседы с Блейзом он принял очень важное решение и теперь набирался смелости сообщить об этом Гермионе. Вчера он не стал затевать разговор, чтобы не нервировать ее и не отвлекать от учебы, но откладывать и дальше было нельзя. Сегодня придется рассказать.

Выйдя в коридор, Драко отправился к Гермионе в комнату. Прежде чем войти, он огляделся, чтобы избежать любопытных взглядов.

Гермиона обувалась.

— Доброе утро, — поприветствовала она, на мгновение подняв голову.

— Гермиона, нам нужно поговорить до завтрака, — нерешительно начал он.

— Конечно, что такое? — с улыбкой спросила она, не замечая пока его мрачного настроения.

— Помнишь, мы решили не скрывать наши отношения, когда все вернутся с каникул?..

«О нет», — мелькнуло у нее в голове. Она вздрогнула, и глаза наполнились слезами. Не дав ей ответить, Драко продолжил:

— В общем, последние два дня я очень много об этом думал… и решил, что для нашей же безопасности лучше пока молчать обо всем.

— О чем ты?! Почему снова надо скрываться?

Гермиона ужасно расстроилась, и Драко стало больно от одного ее вида. Он, однако, не хотел рассказывать ей о своих подозрениях до поры до времени, поэтому сказал:

— Я хочу тебя защитить. Если кто-то хочет навредить мне, лучшим способом будет охота на тебя, а я не хочу тобой жертвовать, Грейнджер. И не могу.

— Да ради всего святого, Малфой! — воскликнула Гермиона. — Ты как Гарри! Он порвал с Джинни в том году, думая, что защищает ее от Волан-де-Морта, но добился только того, что им обоим было больно, и все!

Драко глубоко вздохнул.

— Я не хочу расставаться, я хочу всего лишь не показывать, что мы вместе — никто не должен знать. — Он видел, что Гермиона снова собирается спорить, и понял, что сдастся, скажи она хоть что-то, поэтому добавил: — Это мое последнее слово. Пока мы не разберемся, что делать дальше, будет так. Я люблю тебя и буду защищать, чего бы мне это ни стоило. — С этими словами он развернулся на каблуках и вихрем умчался из комнаты.

Гермиона села на кровать и расплакалась.

Первым уроком были заклинания. Сегодня, в первый день каникул, профессор Стивенс решил присутствовать на всех занятиях восьмикурсников. В этот раз Драко сел рядом с Дином в конце класса. Гермиона пропустила завтрак, но умудрилась прийти в класс уже после звонка. Глаза у нее покраснели от слез. Свободное место было только рядом с Невиллом, и она с радостью села к другу.

— Вы опоздали на первый урок, мисс Грейнджер, — разочарованно цыкнув, сказал профессор Стивенс. — Жаль, что я не могу снять с вас баллы. Тем не менее, я назначу вам наказание, если вы посмеете еще раз опоздать. Все понятно? — Стивенс подошел к Гермионе и, уперев руки в стол, навис над ней, заставляя вздрогнуть. Драко тоже вздрогнул и стиснул зубы от злости. — После нашей последней встречи вряд ли вы захотите отбывать у меня наказание, поэтому советую в следующий раз прийти вовремя, — тихо добавил он так, что услышал только сидящий рядом Невилл.

— Прошу прощения, сэр, — быстро проговорила Гермиона.

Стивенс долго буравил ее взглядом, насколько позволяли приличия, а затем, похлопав девушку по руке, улыбнулся:

— Что ж, извинения мне достаточно. Приступим к работе.

Драко не мог стерпеть такое поведение по отношению к своей девушке, поэтому он решил отомстить за грубость преподавателя. Не потрудившись поднять руку или попросить разрешения задать вопрос, он спросил:

— А почему восьмикурсников нельзя тоже распределить по факультетам? Это было бы логично. Мне кажется, глупо лишать нас возможности общаться со своим… братством, ощущать единение с факультетом.

— Мистер Малфой, если у вас возникает вопрос по теме урока, поднимите руку, а если вопрос не относится к занятию, я отвечу на него позже. А когда вам просто хочется насладиться звуками собственного голоса, займитесь этим в свободное от занятий время: никому не интересно ваше мнение о единении с факультетом, — отрезал Стивенс, разворачиваясь к своему столу.

— Мне тоже интересно, почему нас не распределяли, — подал голос Дин.

— Мистер Томас, вынужден напомнить и вам о необходимости поднять руку, — ответил профессор Стивенс. — Учитывая количество учеников вашего возраста, я считаю, директриса и попечительский совет решили объединить восьмикурсников в одну группу, сплотить. К тому же, они подумали, что будет нечестно, если вы будете зарабатывать или, в случае мисс Грейнджер, терять факультетские баллы, когда количество студентов неравное. Среди вас только один бывший слизеринец и всего трое гриффиндорцев, в то время как бывших когтевранцев десять, а пуффендуйцев — девять. Как видите, борьба будет неравной, учитывая, что Когтевран в большинстве, а значит, студенты могут заработать больше очков для своего факультета.

— А на каком факультете учились вы, профессор? — спросила Падма. Драко уже угадал ответ, поэтому и упомянул в своей речи «братство», но он был рад, что вопрос задала Патил.

— С гордостью могу сказать, что окончил Когтевран, — довольно ответил преподаватель.

— Умнейшие и лучшие, верно, сэр? — горделиво отозвался Энтони Голдстейн.

— Думаю, мисс Грейнджер в свое время стала исключением из этого правила, учитывая, что она была лучшей студенткой вашего курса и вместе с тем гриффиндоркой, но — да, большинство когтевранцев известны своими феноменальными успехами в учебе. К примеру, студенты Когтеврана чаще других становились старостами. А теперь довольно болтовни, вернемся к уроку.

Драко поднял руку. У него был еще один вопрос, и уж лучше бы Стивенс на него ответил.

— Хорошо, мистер Малфой, еще один вопрос, — разрешил профессор, — но после этого мы все же вернемся к чарам.

— Правда ли, что существует тайное сообщество, основанное бывшими студентами Когтеврана, которое называется Братством ворона? — с самодовольной усмешкой спросил Драко.

Несколько когтевранцев разинули рты и переглянулись, таким образом подтверждая догадку Драко. Профессор Стивенс же с опасной ухмылкой сказал:

— Если это сообщество тайное, тогда я не могу ответить на ваш вопрос, не так ли? Теперь мы можем вернуться к уроку?

Гермиона была заинтригована. Что такого известно Драко, о чем не знала она? Гермиона посмотрела на Малфоя и заметила на себе его взгляд, но, увидев ее, Драко тут же отвел глаза. Отвернувшись, Гермиона склонилась над пергаментом. Остаток урока прошел в молчании.

Гермиона вела себя на редкость тихо в течение всего дня — и на травологии, и на зельях. Когда уроки закончились, она ушла заниматься в библиотеку. Вскоре Невилл опустился на стул рядом с ней и спросил:

— В чем дело, Гермиона? Очередная записка? — Та покачала головой, даже не поднимая головы. — Я слышал, твою комнату перевернули вверх дном на каникулах. Просто кошмар! Тебя это беспокоит? — Гермиона снова покачала головой. — Тогда что случилось? Малфой? Вы умудрились на самом деле расстаться?

Гермиона не нашлась с ответом. В каком-то смысле ей казалось, что именно так и было. Драко не хотел, чтобы кто-нибудь знал об их отношениях, так, может, они и правда разошлись? Ей было тошно от этого вранья, она так не умела. Либо вместе, либо нет. Уткнувшись лбом в стол, она ответила:

— Я не знаю, что тебе на это ответить. Помоги мне, Невилл.

— Как?

— Просто будь мне другом, — попросила Гермиона, поскольку не могла объяснить ему больше.

Невилл коснулся ладонью ее спины:

— Конечно. Я и так твой друг.

В этот момент в библиотеку вошел очень хмурый Малфой. Он заметил Гермиону, все еще уткнувшуюся в парту, и ему стало грустно. Она не поняла его намерений. Он же не расставаться с ней решил! Не говорил, что не любит ее! Не говорил, что хочет отдалиться! Он просто не хотел демонстрировать все окружающим! Почему надо вести себя так, будто небо на землю упало? Он решительно подошел к ее столу.

— Долгопупс, дашь нам минутку?

Невилл отложил книги и наклонился к Гермионе:

— Я буду рядом, если надо.

Драко уселся на освободившийся стул. Гермиона выпрямилась и, прежде чем Драко успел открыть рот, сказала:

— Я не могу терпеть полумеры. Я не хочу прятаться по углам, врать и притворяться. Это неправильно. Если я не могу быть с тобой постоянно, даже у всех на виду, я не смогу быть с тобой и наедине. Я не могу вернуться к тому, что было до каникул, особенно теперь, когда мы перешагнули ту черту. Как вообще так можно делать?

— Гермиона, это временная мера — пока я не разберусь кое в чем, — попытался объяснить он.

— Почему ты вдруг изменил решение?

— Не могу сказать, — сказал он, сложив руки на груди.

— А что за Братство ворона, о котором ты спрашивал профессора Стивенса?

— Тоже не могу сказать, но, пожалуйста, будь начеку. Я не хочу, чтобы ты оставалась с ним наедине, а если еще раз опоздаешь, получишь от него наказание. Поняла меня?

— Не указывай мне! — прищурилась Гермиона, беря со стола книгу.

— Грейнджер, я серьезно! Лучше слушайся меня!

— Слушаться?! Я не ребенок и не собака! Я не обязана никого слушаться. Расскажи мне, что знаешь!

— Не могу, — категорически заявил он.

Гермиона встала и, похватав учебники, сказала:

— Когда сможешь, дай знать, но до тех пор, пока ты не умеешь быть откровенным ни со мной, ни со всеми остальными, для меня эти отношения закончены. Я тебя люблю и не хочу делать тебе больно, но имей в виду: ты совершаешь огромную ошибку, и я не собираюсь тебе потакать. — Ее глаза вновь наполнились слезами, и она выбежала прочь из библиотеки.

Невилл вернулся за своими вещами. Малфой все еще сидел за столом, смотря на двери, за которыми только что скрылась Гермиона.

— Ты не можешь разбираться со всем один, — сказал Невилл. — Я знаю, зачем ты это делаешь. Тебе кажется, что ей так будет лучше, но ты не прав. Один в поле не воин, Малфой. — С этими словами он подхватил свою сумку и ушел вслед за однокурсницей.

— Один, может, в поле и не воин, Долгопупс, — сказал Драко вслух, хотя вокруг никого уже не было, — но этот один сделает что угодно, чтобы защитить любимую женщину, даже если из-за этого он больше ее никогда не увидит.

Поднявшись, он тоже вышел из библиотеки.

Ну, раз ты настаиваешь

Эта неделя казалась Гермионе бесконечной. Ей не хотелось делать домашние задания, или читать, или писать друзьям, и с Малфоем она не разговаривала. Их совместная работа в лаборатории зельеварения казалась ей пыткой. В первый день он зашел в класс, извинился и больше не возвращался. На второй день не пришла уже сама Гермиона: подойдя к двери в класс, она просто не смогла заставить себя войти. Всю неделю она просто валялась на кровати и пустым взглядом смотрела перед собой. Невилл боялся, что она скатится в депрессию, и попросил ее поговорить хоть с кем-нибудь. Гермиона не хотела разговаривать: ей был нужен только Малфой.

С тех пор, как устроили погром в комнатах Драко и Гермионы, никаких записок с угрозами больше не приходило, и профессор МакГонагалл снова разрешила восьмикурсникам бывать в Хогсмиде. Наступила долгожданная суббота, и ребята решили провести день в деревне. Терри позвал и Гермиону.

— Гермиона? — Терри постучался и со скрипом открыл дверь. Девушка лежала на боку с открытыми глазами. — Гермиона, хочешь пойти с нами в Хогсмид?

— Нет.

— Хочешь, я тебе что-нибудь оттуда принесу?

— Нет.

Терри подошел к кровати и сел рядом с девушкой.

— Что произошло? Мне показалось, что у вас двоих все было в порядке, когда я приехал с каникул, а теперь вы друг с другом не разговариваете.

— Его спроси. Я тоже ничего не понимаю.

— Знаешь… он обвинил во всем меня — записках, угрозах и так далее.

Гермиона привстала.

— Я знаю, что вы о чем-то разговаривали, но я не знала, что он тебя обвинял, — удивленно сказала Гермиона.

— Обвинял, — кивнул Терри, — но я даю тебе слово: я тут ни при чем. Ты мне всегда нравилась — ну, не в том смысле, — и я бы тебя не обидел. Надеюсь, ты мне веришь.

И Гермиона поверила. Интуиция говорила ей, что Терри не врал.

— Я тебе верю, и мне жаль, что он без причины накинулся на тебя.

— Возможно, у него была причина, — заметил Терри. — Гермиона, я давно хотел тебе кое-что рассказать, хотя поклялся, что буду молчать. Кое-кто в школе все еще считает, что Малфой должен сидеть в Азкабане вместе с родителями.

— Но Министерство все решило: они сняли с него все обвинения! — воскликнула Гермиона.

— Я знаю, но многие до сих пор винят его в смерти Дамблдора и в том, что он пустил в школу Пожирателей. А еще — за то, что его семья сидела сложа руки, пока в их собственном доме пытали и убивали людей. В том числе и тебя, — продолжил Терри, беря Гермиону за руку.

— Я простила его, а больше это никого не касается. Ни у кого нет права его судить, — решительно сказала Гермиона. — Да и вообще, что он мог противопоставить Волан-де-Морту, Пожирателям, собственным родителям? Он же был мальчишкой, он не мог пойти против них.

— Гарри Поттер тоже был мальчишкой. Рон Уизли был мальчишкой. И ты, Гермиона Грейнджер, тоже была всего лишь девчонкой, и все мы — те, кто остался в школе и боролся — были всего лишь детьми. Детьми, которым пришлось быстро повзрослеть. — С этими словами Терри поднялся. Он знал гораздо больше, но сказать все сейчас не мог. — Пойдем с нами в Хогсмид, хватит валяться тут мешком. Мы выходим через пятнадцать минут.

Гермиона проводила Терри глазами и задумалась над тем, что только что услышала. Ее куда больше волновало то, о чем он умолчал, чем то, что сказал. Встав, Гермиона расчесалась, надела пальто и шапку и решительно направилась к выходу.

Оказавшись в коридоре, она увидела Драко, идущего к себе.

— Как дела? — спросил он.

— А тебе-то что?

— Ты знаешь, что.

— Я понимаю. Прости.

— Куда идешь?

— В Хогсмид. Ребята позвали.

— Это может быть опасно… Я не хочу, чтобы ты уходила.

— А мне казалось, что из-за нашего расставания я уже в безопасности. Разве не это ты мне говорил? Что защищаешь меня таким образом? Что ж, мы больше не вместе, ты меня спас, поэтому я могу разгуливать где хочу.

Гермиона пошла было дальше, но Драко схватил ее за руку.

— Я не хотел этого. Я хотел только, чтобы все думали, будто мы больше не вместе. Я скучаю. Я все еще хочу с тобой встречаться.

— Отпусти меня. Ты не можешь сесть сразу на два стула. Или встречайся нормально, или отстань!

Драко сильнее сжал ее руку.

— Ты ведешь себя, как капризный ребенок!

— Сказал Драко Малфой, всю жизнь прикрывавшийся папочкой, — саркастично парировала Гермиона. — Я сказала: отцепись от меня!

Драко сжал ее руку еще сильнее, и Гермиона вскрикнула от боли. В этот момент из-за двери в комнату Терри Бута показались Майкл Корнер и сам Терри.

— Отпусти ее, Малфой, ей же больно! — воскликнул Майкл, подходя ближе, а Терри взял Гермиону за другую руку. Драко не послушался.

— Малфой, пожалуйста, пусти! — взмолилась Гермиона.

— А может, я не хочу, — ухмыльнулся он.

— Или ты ее отпускаешь, или пожалеешь, что вообще родился! — пригрозил Майкл и выхватил палочку.

— Что, проклянешь меня, Корнер? — рассмеялся Драко.

— Может быть. А может, вообще тебя убью — получишь, что заслужил, — злобно отозвался Майкл.

— Убери палочку, Майкл! — прошипел Терри, оглядываясь по сторонам. — По всему замку шныряют мракоборцы! Драко, отпусти Гермиону.

Майкл убрал оружие, а Гермиона смогла вывернуться из хватки Малфоя. Бывшие когтевранцы пошли к выходу, Гермиона — за ними, но потом обернулась: Драко стоял посреди коридора в одиночестве, снова отвергнутый и нелюбимый всеми, и она почувствовала, как сжалось сердце. Она догнала парней и спросила:

— Там холодно?

— Гермиона, январь на дворе! Разумеется, холодно, — ответил Терри.

— Тогда мне нужно взять перчатки. Не ждите, я догоню. — Она пошла обратно.

— Нет, мы подождем, — сказал Терри.

Гермиона заскочила в свою комнату, схватила перчатки и затем вбежала в комнату Драко — ради чего она и вернулась. С грохотом распахнув дверь, она бросила:

— Встречаемся в Хогсмиде, за «Кабаньей головой» стоит старый сарай. В районе двенадцати. Идет?

Драко улыбнулся и кивнул, получил ответную улыбку, и Гермиона кинулась догонять остальных.

То, о чем люди не узнают, им не повредит

Добравшись до названного Гермионой места, Драко принялся терпеливо ждать. Он вышел из замка практически вслед за ней, прошел лесной дорогой и нашел сарай, о котором говорила Гермиона. Там он опустился на маленькую деревянную скамью, оглядывая заброшенный старый сарай. Дерево выгорело и посерело, сквозь дыры в покосившихся стенах дул морозный воздух. Внутри было так же холодно, как и снаружи. Драко надеялся, что тут хотя бы безопасно. Несмотря на солнечную, ясную погоду, внутри было довольно темно, и Драко чувствовал себя не в своей тарелке от одной только необходимости сидеть здесь в грязи.

Наконец, Гермиона ворвалась внутрь и приглушенным голосом спросила:

— Драко, ты тут?

Он в ответ встал и подошел ближе к двери. Они были похожи на влюбленных, не видевшихся несколько лет. Никто из них не проронил больше ни слова, они друг друга даже не касались — просто глядели друг на друга во все глаза. Обоим очень о многом хотелось рассказать. Со стороны казалось, будто они не разговаривали вечность, а не неделю. Наконец, будто по сигналу, они кинулись навстречу один другому. Гермиона вихрем бросилась в объятия Драко, и он, поймав ее, даже чуть приподнял ее над землей. Драко заботливо обнял ее за талию, а Гермиона нежно взяла в ладони его лицо. Скинув с него кожаную шапку, она пропустила сквозь пальцы его светлые пряди, одновременно плача и покрывая поцелуями его глаза, щеки, лоб, губы. Как ей не хватало его губ!

— Я люблю тебя, я так тебя люблю… — шептала она.

Драко, наконец, опустил Гермиону на землю, но все еще крепко прижимал ее к груди, а она в ответ стискивала его талию, просунув руки под пиджак. Прислонившись ухом к его груди, Гермиона чувствовала, как бьется сквозь одежду его сердце. Малфой перебирал ее темные пряди, а потом снова поцеловал Гермиону, взяв в ладони ее лицо, — страстно, глубоко, будто испивая из неиссякаемого источника. Малфой ненадолго замер и еще углубил поцелуй. Возможно ли любить кого-либо сильнее, чем он любил Гермиону? Он был уверен: нет; ничто не может быть сильнее его любви к этой женщине, ни один мужчина до сих пор не испытывал ничего подобного. Он знал это наверняка.

Гермиона плакала и смеялась одновременно. Драко отстранился и утер пальцем ее слезы.

— Я так скучал по тебе. Пожалуйста, не лишай меня своей любви.

— Драко, я никогда не смогу разлюбить тебя! — воскликнула Гермиона, впервые жалея о том, как повела себя с ним. — Мне было больно. Я не хочу прятать ни от кого свои чувства к тебе, это противоестественно, так просто не бывает. Слишком сложно. Надо найти другой способ.

— Другого сейчас нет. Доверься мне, Гермиона! Я делаю это ради нас, ради нашего будущего. Я уверен: это тайное сообщество, Братство ворона, стоит за всеми нашими проблемами. Я думаю, изначально они хотели выставить все так, будто это я на тебя нападаю, навесить на меня всех собак, чтобы меня исключили и, возможно, арестовали. Но что-то пошло не так. Мне кажется, это мы пошли не так. Мы сблизились, они этого не ожидали, поэтому придерживаться изначального плана больше не получается, поэтому они решили наказать меня, причинив боль тебе. — Он сел на скамейку, утянув за собой Гермиону, и добавил: — Я тебе не рассказывал, но, когда они разнесли мою комнату, у меня на кровати лежала мертвая выдра. Это послание: они убьют тебя, и это будет на моей совести. Не думаю, что им так уж важно, попаду я в Азкабан или нет. Мне кажется, они просто хотят, чтобы я страдал, чтобы мне было больно, и для этого нет ничего лучше, чем отнять у меня человека, которого я люблю больше жизни. Поэтому я прошу тебя, Гермиона: сделай так, как я говорю — хотя бы сейчас.

Ей было радостно, что он, наконец, во всем признался.

— Драко, насчет выдры… Эту форму принимает мой патронус, но вызывала я его только в присутствии Гарри и Рона, и еще на встречах Отряда Дамблдора. Хочешь сказать, на меня охотится тот, кто был членом ОД?

— Думаю, да. А еще я считаю, что профессор Стивенс либо инициатор, либо так или иначе участвует в затее. И мне надо понять, почему, выяснить, есть ли у него личный мотив: вдруг какое-то событие, которое произошло в мэноре или просто по вине Пожирателей, как-то его касалось? Я уже прорабатываю эту версию.

— Я могу помочь! — Гермиона умоляюще посмотрела на него.

— Нет, только не ты. Я не хочу тобой рисковать, — категоричным тоном заявил Малфой.

— Хорошо, но тогда хотя бы держи меня в курсе.

Драко притянул ее к себе.

— Пора тебе возвращаться, пока никто не хватился, а мне надо оказаться в школе раньше вас.

Гермиона коснулась его щеки.

— Пообещай, что мы скоро увидимся. Я не могу так долго сторониться тебя, это перебор.

— Хорошо, придумаем способ. Я не хочу, чтобы ты и дальше забивала на учебу — не могу же я любить бестолочь! Ты обязана получать хорошие отметки, — усмехнулся Драко.

Гермиона поднялась со скамьи и встала между его ног, и он прижал ее к себе, прижимаясь головой к ее груди. Теперь уже он слушал биение ее сердца. Каждый удар подтверждал ее чувства к нему.

Еще раз быстро поцеловав Малфоя, Гермиона выскочила из сарая, махнув напоследок рукой. Драко проводил ее глазами и, как только девушка скрылась из виду, он понурился, чувствуя себя грустно и одиноко. Почему все так сложно и несправедливо? Как можно было касаться ее, узнать вкус ее губ, а потом притворяться, будто ничего не было? Нужно как можно скорее докопаться до правды, а не то он умрет без нее. Малфой не склонен был драматизировать: просто он чувствовал, что так и будет.

Подняв с пола шапку, он выглянул наружу: вокруг никого не было, поэтому он бегом бросился через лес в школу. Он не сбавил темп, даже когда оказался внутри — бежал по лестницам, коридорам и проходам, ведущим в их крыло, бежал, пока не оказался в своей комнате. С грохотом захлопнув дверь, он навалился на деревянную панель и сполз по ней на пол. Он снова чувствовал себя беспомощным — совсем как в прошлом году. Сидя на полу, он плакал. Драко Малфой, восемнадцатилетний парень, плакал, потому что не знал, что делать. Потому что чувствовал себя беспомощным и бесконечно, беспробудно одиноким.