Червь (джен)

Улыбающиеся люди были ей отвратительны.

Она ненавидела эти улыбки. Фальшь. Напускная радость, напускное веселье. Она провела в этом месте достаточно, чтобы понимать: как только её друзья и семья оказываются за пределами слышимости, они начинают плакать. В посетителях сквозила усталость, которая подтверждала неизбежное. Чем старше они были, тем больше, кажется, были подавлены.

В какой-то момент ей перестали говорить, что химиотерапия поможет. Улыбки стали ещё более натянутыми. Её удобству стали уделять много внимания. Меньше объясняли, что происходит.

Поэтому, когда к ней зашла мать с кружкой горячего куриного бульона, она сделала вид, что спит. Она ненавидела себя за это, но не могла больше выносить ложь и притворство.

Она едва сдержалась, чтобы не поморщиться, когда мать присела рядом с кроватью. Это означало, что она пробудет здесь ещё некоторое время.

— Бекка, — прошептала мать сзади. — Ты спишь?

Она не ответила, стараясь дышать ровно. Она пыталась вдыхать и выдыхать носом, чтобы многочисленные язвочки во рту не причиняли боль при контакте с воздухом.

Мать провела рукой по её голове. Волос уже почти не осталось, и прикосновение было крайне неприятным, почти болезненным.

— Ты была такой храброй, — прошептала мать тихо, почти неслышно.

“Я не храбрая. Ни капельки. Я в ужасе и готова кричать от отчаяния”, — но она не могла кричать. Все говорили о том, что она смелая, о том, что она с достоинством и спокойствием переносит несколько месяцев долгого лечения. Но это была лишь маска, и сейчас она не могла от неё избавиться. Было уже слишком поздно сбрасывать напускную уверенность, переставать отпускать о себе несмешные шутки и фальшиво улыбаться. Она не могла начать жаловаться матери или поплакать у неё на плече, потому что это сломает всех остальных.

Она была их опорой.

— Моя маленькая героиня, — произнесла мать.

Ребекка опять почувствовала её руку на своей лишённой волос макушке. Ей хотелось скинуть эту руку, накричать на мать: “Разве ты не знаешь, что это больно? Сейчас всё причиняет боль!”

— Ты так старалась. Ты заслуживаешь большего.

И вот тогда, по её голосу и словам, Ребекка поняла, что умирает.

Она испытала смешанные чувства. Некоторое облегчение. Химиотерапия прекратится, ей перестанут причинять боль. Но также и гнев. Гнев был всегда. Почему мать не может просто рассказать ей? Когда они наберутся смелости и открыто всё сообщат?

Судя по всему, не сегодня. Ребекка услышала, как мать отодвинула стул и встала. По приглушённым шагам стало ясно, что она удаляется по коридору.

С тех пор, как началась терапия, слезам стало труднее появляться. Большую часть времени картинка расплывалась в глазах, они покраснели, чесались и были слишком сухими для слёз. Но, видимо, сейчас время пришло. Она долго лежала на боку и смотрела в окно на панораму Лос-Анджелеса. Слёзы стекали по лицу, пробегали через нос и вниз, к уху, капали на подушку.

Её внимание привлекла жёлтая вывеска, хорошо заметная на синем и тёмно-фиолетовом закатном фоне. Известный логотип сети фастфудов.

Её поразила мысль, что она никогда там больше не поест, никогда не получит специальный детский обед с пластиковой игрушкой, рассчитанный на малышню на десяток лет младше. Она никогда не выбрасывала эти игрушки и потихоньку наполняла ими верхнюю полку комода с подобными пластиковыми безделушками.

Она никогда не прочитает третью книгу про Мэгги Холт и не увидит фильм, который собирались снимать по первой книге.

У неё никогда не будет парня.

Наверное, это глупо, но почему-то эти дурацкие мелочи расстраивали её сильнее, чем мысль о том, что она больше никогда не увидит свою семью, друзей и кошек. Поток слёз сменился всхлипами, дыхание стало прерывистым, заставляя грудь сжиматься от боли. Непроизвольное напряжение пустого живота стало сильнее, и она подумала, что её может стошнить. Или будут безрезультатные рвотные позывы. По своему опыту она знала, что это хуже всего.

Пытаясь как-то унять эти болезненные всхлипы, она начала неосознанно стонать, тихо и протяжно.

— Нужен морфин?

Мягкий голос прервал стоны и всхлипы и заставил её вздрогнуть. Морфин не поможет от нависшей над ней ужасающей, неизбежной реальности. Она покачала головой.

Послышался шёпот, затем чей-то голос произнёс:

— Я немного увеличу скорость введения, Ребекка Коста-Браун.

— Кто вы? — Ребекка зашевелилась и повернулась, чтобы посмотреть, кто говорит. Чернокожая длинноволосая женщина в докторском халате возилась с капельницей. Но… у неё не было бейджика. А рядом стояла девушка-подросток с бледной кожей и чёрными волосами, в белой блузке, чёрной плиссированной юбке и гольфах.

— Вы не мой доктор.

— Нет, Ребекка. Пока ещё нет, — ответила женщина.

Ребекка спросила, понизив голос:

— Вы из тех докторов, которые заботятся об умирающих?

Женщина обошла кровать. Девочка осталась там, где стояла. Ребекка нервно взглянула на неё. Та со спокойным выражением лица смотрела на Ребекку, руки были вытянуты по швам.

— Тогда кто вы?

— Тссс. Говори потише. Будет весьма неприятно, если придёт медсестра и выставит меня вон.

— Так… — начала Ребекка, делая сознательное усилие, чтобы говорить тише. — Значит, вас тут быть не должно?

— Нет, — ответила женщина.

Ребекка сжала губы. Она ощутила действие морфина. По крайней мере, он смягчал мерзкие ощущения скрученного в узел живота, а жёсткая больничная простыня меньше напоминала тёрку. Она не знала, что ответить, поэтому решила промолчать.

— Отвечая на твой вопрос, скажу, что я доктор, но не работаю в этой больнице. Я, скорее, исследователь или учёный. И я пришла предложить тебе сделку.

— Разве не мама должна этим заниматься? Она принимает все решения.

— Обычно да, когда имеешь дело с несовершеннолетними. Но это персональная сделка. Только с тобой.

— Не понимаю.

— Ты слышала о супергероях? По телевизору?

— Ну да. Их уже вроде немало. Больше двадцати?

— Уже не менее пятидесяти. Они появляются по всему миру, и, по всем расчётам, к рубежу тысячелетия их будет несколько тысяч. Признаюсь, что я, так сказать, приложила к этому руку. Вот почему я здесь.

— Вы… делаете так, что они появляются? — Ребекка чувствовала, как её окутывает туман действия морфина.

— Я создаю супергероев, но это непросто. Риски высоки. Документы?

Девушка-подросток, стоявшая с другой стороны кровати, подошла, снимая рюкзак, вытащила и протянула папку с бумагами.

Женщина пододвинула прикроватный столик на колёсиках, на котором все ещё стоял принесённый мамой Ребекки куриный бульон. Отодвинув пластиковый контейнер, она положила папку с файлами. Открыв её, она вытащила шесть глянцевых фотографий и выложила их в ряд друг за другом.

Мужчина с древесной корой вместо кожи. Женщина с росшими отовсюду щупальцами. Человек-жук. Мальчик с кожей, которая, кажется, текла, как воск. Сгоревший труп. Маленькая девочка с кожей на месте глаз, как будто их там никогда и не было.

— Сейчас, на ранней стадии моего проекта, только один из семи случаев бывает успешен. Двое из этих семи умирают, — женщина указала на фото обугленного тела и на мальчика с тающей кожей. — Четверо остальных получают неудачные физические изменения.

— Они монстры.

— Да. Да, так и есть. Но среди этих семи есть один, который не получает физических изменений, но получает силу. И все они выпили один из моих составов.

Ребекка кивнула. Её взгляд бегал по фотографиям.

— Но я обнаружила побочный положительный эффект, Ребекка. Если я составляю рецепты особым образом, то такой состав не только имеет меньшую вероятность тяжёлых физических изменений, но и обладает общим оздоравливающим действием. Тело исцеляется. Иногда — чуть-чуть. Иногда — очень сильно. Думаю, мы сможем вылечить тебя.

— Вылечить? Меня?

— Я не прошу денег. Мне нужно, чтобы ты сильно-сильно поверила мне и помогла в создании кое-чего. Знаю, риск очень высок. В другом случае я бы никому не предлагала такое, но подозреваю, что тебе-то уже нечего терять.

Ребекка протянула руку, чтобы взять фото, взгляд соскользнул на собственную ладонь. Костлявые пальцы, желтушная кожа, синяки вокруг суставов: “Я уже чудовище”.

Она постучала пальцем по фото.

— Если… если дело в только этом? Если вы предлагаете спасти мне жизнь, но сделаете меня одним из этих чудовищ? Я всё равно согласна.

* * *

21 августа 1986 года

— Я полагаю, этот случай можно считать успешным, — услышала она голос Доктора.

Ребекка открыла глаза. Она видела обрывки каких-то глубоких образов, но они ускользнули быстрее, чем она успела что-то осознать. Она встала на ноги, дрожа и пошатываясь. Девочка в школьной форме подхватила её и не дала упасть.

— Я не чудовище?

— Нет. По правде говоря, я не могла даже представить, что выйдет так хорошо.

Ребекка вытянула руку. Кожа снова стала розовой. Рука всё ещё была худой, но не истощённой, как раньше.

— Мне помогло?

— Кажется, да. Если честно, я не знаю, как регенерация повлияла на рак, она могла и усугубить симптомы. Однако прямо сейчас, похоже, тебе стало лучше.

— Я и правда чувствую себя легче.

— Это обнадёживает.

Ребекка позволила себе улыбнуться и отпустила руку школьницы. Она снова может стоять на ногах. Все предметы вокруг стали чётче. Она даже не замечала, как ухудшилось её зрение.

Даже разум стал работать, как хорошо смазанный двигатель. Это лекарства и препараты сделали её глупее?

Да нет, она никогда не была такой. Если раньше мозг работал со скоростью велосипеда, то теперь он был как спортивный Феррари. Даже лёгкий взгляд, брошенный на витрину соседнего магазина, позволял ей рассмотреть, запомнить и упорядочить все детали. Будто мысли больше не были ограничены возможностями содержимого черепа.

— Что я теперь могу?

— Я только начинаю классифицировать результаты. Сейчас я, по сути, стреляю наугад: ставлю эксперименты и изучаю последствия. Со временем я надеюсь найти шаблоны и понять значимые критерии.

— Вы будете продолжать заниматься тем, что сделали со мной? — Ребекка подпрыгнула на месте. Так мало усилий, чтобы так высоко прыгнуть. Ей действительно было лучше. Она была по-настоящему живой, не такой, как в последние месяцы.

— Мне нужно как можно быстрее искать другие пути. Сейчас риски слишком высоки. Теперь ты можешь понять — то, чем я владею, крайне ценно. Каждый раз, когда мне надо встретиться с очередным возможным пациентом, существует вероятность, что меня раскроют.

— Они остановят вас?

— Попробуют. Она тут, чтобы охранять меня, — Доктор указала на черноволосую школьницу. — Но я предпочла бы работать без помех.

— Что же нам теперь делать? Что мне делать?

— У меня есть мысли по этому поводу. Что, если ты будешь некоторое время сопровождать меня? Мне пригодится ещё один телохранитель.

— Я даже не знаю, на что способна.

— Я тоже не знаю. Но я считаю, что возвращаться домой будет плохой идеей.

Ребекка посмотрела на свои ладони, согнула и разогнула пальцы. Что скажут родители? Что подумают медсёстры и врачи?

Она пересекла пустое помещение. Когда она приблизилась к противоположной стене, ноги уже не касались земли, она парила. Положила ладонь на стену, вонзила пальцы в поверхность, сокрушила кусок бетона в пыль. Взаимодействие должно было повредить кожу, оставить царапины, вырвать ногти. Но не было никаких следов, ничего.

“Раньше я жила тенью человеческой жизни, теперь я нечто большее, чем обычный человек. Во всех отношениях”.

Когда она обернулась, школьница что-то шептала Доктору на ухо.

Доктор предложила:

— Два года — а потом сама решай, захочешь ли ты остаться.

Ребекка бросила взгляд на пыль, оставшуюся на складках ладони, затем встретилась взглядом с Доктором и кивнула.

* * *

1 мая 1988 года

— Александрия! — позвала её Доктор.

Александрия подождала, пока Контесса поправит её плащ, а потом шагнула в дверь. Конечно же, Доктор ждала там. Как и профессор Мантон. Мальчик с математическими силами стоял чуть позади, рядом с другим мальчиком с отсутствующим взглядом.

— Такая молодая, — сказал Легенда, оценивающе глядя на неё.

— Она — один из моих лучших результатов, — ответила Доктор.

— Я слыхал про неё, — сказал Герой. — Из Лос-Анжелеса?

Александрия кивнула.

— Ты взяла Рукастого и Щипача. Впечатляет, — добавил он.

— Спасибо.

Доктор сообщила:

— Она так же сильна, как и любой из зарегистрированных нами паралюдей. Полёт на такой же скорости, как и у тебя, Легенда. Почти идеальная память, ускоренное запоминание и обучение.

Легенда опять серьёзно посмотрел на неё. Она носила чёрный костюм с юбкой, сапоги до колен и перчатки по локоть. За спиной свисал плотный плащ. Стальное забрало охватывало тёмные волосы и скрывало верхнюю половину лица.

— Для героев типичны более светлые и яркие тона, — сказал он. — Они создают более положительный образ.

Его собственный костюм соответствовал этой философии. Ярко-синий, с белым узором из молний и огней.

— Чёрный практичнее, — возразила Доктор. — Не так заметен в темноте.

— И проще отмывается от крови, — добавила Александрия

Легенда нахмурился:

— И много крови пролилось на твой костюм?

— Я прикладываюсь с душой, — ответила она с каменным лицом.

Кажется, он не понял юмора. Ну и ладно.

— Хорошо, — сказал Герой, сложив руки на груди. — Что же, приятно познакомиться с тобой, Александрия. Но я не совсем понимаю смысл нашей встречи, Доктор.

— Каждый из вас согласился вкладываться в поддержку моего предприятия в обмен на силы, которые я могу создавать.

— Ага, — подтвердил Герой.

— Есть два момента, которые стоит обсудить. Первое… пожалуй, его нужно рассматривать, как новое соглашение.

— Хорошо. Я весь внимание, — произнёс Легенда. Эйдолон и Герой кивками поддержали его слова. — И в чём ваше предложение?

— Не моё. Александрия?

От одной мысли, что три героя внимательно её слушают, сердце Александрии замирало, но она сохранила невозмутимый вид.

— В этой комнате, я думаю, сейчас находятся самые сильные паралюди на планете, кроме Сына. Героизм ваших дел неоспорим. Хотя злодеи и превосходят числом героев, в перспективе силы сделают мир лучше. Золотой век, если угодно.

Легенда кивнул.

— Но мы знаем, что события-триггеры, как правило, создают сломленных, испорченных, неуравновешенных личностей. Травмирующее событие, приводящее к триггеру, само по себе производит такой эффект, но знакомство с суперсилами усиливает его и оставляет долговременный след. События-триггеры производят больше злодеев, чем героев. Это известный факт.

— Я же произвожу больше героев, чем злодеев, — вступила Доктор. — В настоящий момент соотношение в нашу пользу, и вы вполне способны удержать преступность в рамках разумного. По большей части. Но, даже с учётом роста моего предприятия, я осознала, что не смогу нарастить скорость производства. А скорость появления паралюдей растёт. По нашему прогнозу в ближайшие двадцать лет в мире будет шестьсот пятьдесят тысяч человек со сверхсилами.

Александрия продолжила:

— Я изучила статистику, скорость роста, тенденции, всё проверила и перепроверила. Даже если скорость роста снизится, мы останемся в меньшинстве — в значительном меньшинстве. Людей с триггер-событием будет намного больше, чем клиентов Доктора, и очень скоро на одного героя будет от трёх до десяти злодеев.

Легенда, Эйдолон и Герой внимательно слушали.

— Мы с Александрией детально обсуждали этот вопрос, — добавила Доктор. — Меня постоянно беспокоит мысль, что если я смогла одарить вас троих — вас четверых — выдающимися силами, то однажды мы можем встретиться с угрозами аналогичного уровня.

— Есть ли этому свидетельства? — спросил Герой. — Вы не объяснили, как вы создаёте силы, но то, что вы уже сказали, позволяет надеяться, что вы производите более “чистую” силу, чем получают остальные

— Более чистую? Возможно. Но, чем более чиста сила, тем более хрупкой она становится. Похоже что на процесс очень сильно влияют психологическое напряжение и стресс. Практически противоположный эффект по сравнению с феноменом триггер-события. Всегда есть вероятность, что загрязнение состава наделит какого-нибудь подопытного-горемыку нечеловеческими чертами. И это даже в самых стерильных условиях. С помощью профессора Мантона я постоянно улучшаю результаты, но гарантий по-прежнему нет.

— Мы пытаемся донести мысль, — заговорила Александрия, — что даже если Доктор сможет, затратив время и усилия, улучшить результаты, взрывной рост численности обыкновенных паралюдей неизбежно приведёт к появлению индивидуумов с силой, которая превосходит нашу.

— То есть в долгосрочной перспективе мы проиграем? — спросил Эйдолон. — Мы обречены?

— Нет. Потому что я хочу предложить решение. Способ установить контроль. Я хочу объединиться. Создать команду.

Легенда прислонился к стене.

— Команды уже создаются. Мы, конечно, можем стать сильнее и влиятельнее, но я не вижу, как это решит основную проблему.

— Очень просто. Мы будем работать в интересах правительства. Мы станем государственным органом регулирования. Мы — все вчетвером — будем подконтрольны государству и будем выполнять его условия

— Звучит как ужасно плохая идея, — заметил Эйдолон. — Зачем?

— Потому что если нас будет четверо, мы сможем противостоять их давлению и они будут это знать. И если мы все будем входить в проект, то одним только этим сделаем его достаточно привлекательным для привлечения новых членов.

Легенда повернулся.

— А какая выгода в этом для вас, Доктор?

— Никакая. Не напрямую. Вот почему это предложение Александрии.

— Однако… — заговорил Мантон, чей голос был слишком хриплым для его относительно молодого возраста, — мы сможем посылать некоторых наших клиентов к вам. Довольные клиенты лучше для бизнеса.

— И ты, Александрия, хочешь быть главной? — Легенда скрестил на груди руки.

— Нет. Я думаю, ты или Герой лучше подходите для создания положительного имиджа. Вы оба носите цветные костюмы.

— Не Эйдолон? — спросил Герой.

— Он слишком могущественный. Не хочу сказать, что вы слабее, но мы не сможем создать впечатление, что правительство контролирует героев, если лицом проекта будет Эйдолон.

Легенда кивнул.

— Ты серьёзно всё продумала.

— Более чем, — признала Александрия, — у меня есть план, состоящий из восьми ступеней, нацеленный на интеграцию паралюдей в общество. Кроме того, я провела исследования и разработала планы по рыночному продвижению и монетизации кейпов. Америка — самая влиятельная страна в мире, и нация капиталистов. Мы сыграем на этом.

— Кажется, мы уходим от идеи “поступать хорошо только ради того, чтобы поступать хорошо”, — сказал Эйдолон.

— Так и есть, но это неизбежно. Поколение послевоенного всплеска рождаемости взрослеет. Число семей, в которых есть паралюди, увеличивается, и ситуация угрожает выйти из-под контроля. Если мы хотим избежать катастрофы, нам нужна организация.

— Нет никакой гарантии, что твой план переживёт взаимодействие с правительством, — сказал Легенда.

— Есть одна гарантия.

— Что это?

— Согласно моим оценкам, понадобится по меньшей мере пять лет, чтобы этот план охватил всю страну. Мы начнём с небольших групп в крупнейших городах, постепенно и с благодарностью перейдём под надзор со стороны правительства и получим правовую поддержку. Кроме того, мы создадим подгруппу из подростков, обладающих силой, для того, чтобы формировать их окружение и развитие. Это ключевые позиции. Теперь у меня есть возможность разрешить ваши сомнения.

— И, опять же: как?

— Я рассчитываю, что мы сможем реализовать все восемь ступеней интеграции паралюдей в общество, поскольку я буду занимать пост в правительстве. На протяжении восьми лет я — в качестве рядового гражданина — буду возглавлять спонсируемые правительством команды супергероев.

— В этом плане слишком много пробелов. Люди начнут задавать вопросы, почему Александрия и твоя гражданская личность не могут одновременно находится в одном и том же месте.

— Есть множество способов решить эту проблему. С одной стороны, я могу работать быстрее и лучше, чем мои коллеги, ненаделённые силой. С другой стороны, Доктор считает, что сможет к нужному моменту найти подходящего двойника с похожими силами. Я сделала свой костюм изящным, но не броским. Без ярких цветов, как вы заметили. Я не стремлюсь стать во главе команды. Меня вполне устроит направлять законодательную деятельность туда, куда нам необходимо.

— Это выглядит как грязная махинация. Именно этого люди больше всего боятся. Что мы начнём заниматься подобными вещами, — заметил Герой.

— Я подготовила распечатки с подробной информацией, вы можете их изучить. Все расчёты, все прогнозируемые проблемы, все мои предложения и планы. Вы не обязаны давать свой ответ сейчас. Просто обдумайте мое предложение.

— Хорошо, — ответил Герой.

— И, разумеется, — добавила Доктор, — вы понимаете, что всё, что было сказано в этой комнате, не должно выйти за её пределы?

Все согласно кивнули.

— Хорошо. Спасибо. Я бы хотела показать вам ещё кое-что. Составите мне компанию?

Она повернулась к девушке в деловом костюме и к пареньку с отстранённым взглядом.

— Ты знаешь, куда нам надо.

Девушка положила руки ему на плечи и дважды хлопнула по одному плечу. В ответ парень поднял руки, и стена комнаты растворилась, открывая вид, которого там никак не могло быть. Светило яркое солнце, в лицо подул солёный бриз.

— Боже мой! — не сдержался Легенда.

— Он получил очень ценный набор способностей, но они негативно сказались на его органах чувств. Он видит слишком много сразу. Фактически — он слеп и глух. Он согласился работать на меня в обмен на уход и комфорт.

Эйдолон и Герой подошли к порталу, разглядывая очертания аккуратных бетонных построек и огромных деревьев. Была видна линия морского побережья.

— В будущем я буду здесь работать. Привратник будет доставлять вас на мою базу и помогать покинуть её.

— Где это?

— Другая Земля.

— Вроде Земли Алеф? Куда Чокнутый Профессор открыл портал?

— В каком-то смысле — да.

Доктор подала знак, и Контесса снова сжала плечо парня. Портал закрылся.

— Мой помощник вручит вам документы, которые Александрия подготовила для своего проекта. Затем Привратник по очереди доставит каждого прямо домой. Благодарю вас.

Один за другим они покидали место встречи. Легенда воспользовался порталом до Нью-Йорка, созданным Привратником. Эйдолон и Герой отправились в Чикаго. Ушли профессор Мантон и остальные.

Остались только Александрия и Доктор.

— Вы не сказали им о наших долгосрочных целях, — заметила Александрия.

— Нет. Прежде всего, мы должны решить некоторые вопросы. Часть из них мы уже обсуждали.

— Чем я могу помочь?

— Работай над своей частью проекта. Мне кажется, они передумают. Сосредоточься на этом. Я буду решать ожидаемые проблемы со своей стороны. Нужно только найти подходящую кандидатуру. Возможно, такую, которую я смогу подготовить. Один из нас обязан преуспеть.

Александрия кивнула.

— Твои два года истекут через три месяца. Ты вернёшься к семье?

— Я почти забыла об этом. Была слишком занята, — нахмурилась Александрия.

— Тебе пойдёт на пользу увидеться с ними.

— Возможно, — почему она колеблется? Почему она не хочет пойти домой?

— Хорошо. Я надеюсь, ты вернёшься?

— Конечно.

Она подумала, что, возможно, это из-за того, что все её воспоминания о семье были связаны с отчаянием и потерями. А Доктор подарила ей надежду.

* * *

13 декабря 1992

Он был большой.

Когтистая лапища протянулась к небу, а за ней и вся конечность толщиной с дуб. Когда лапа развернулась, шлёпнулась и упёрлась в землю, Александрия почувствовала, как звук удара сотряс воздух. Сухой грунт сдвинулся, вздыбился и рассыпался, когда он целиком вырвался на поверхность.

Настоящая громадина.

Метров пятнадцать ростом, не меньше, он продирался из-под земли. Его кожа была покрыта коркой чёрного камня, возможно, вулканическим стеклом, и слоями чего-то, похожего на охлаждённую магму, которая осыпалась с него, когда он встал на ноги и выпрямился.

Назвать это "выпрямился" было бы неверно. По виду он напоминал карикатуру на бодибилдера, или гибрид человека и медведя. По его телу перекатывались бугры мускулатуры. Кожа серая, толстая и жёсткая, как у носорога или слона. Чёрные обсидиановые рога были такими массивными, что тянули голову вниз. Рога росли не изо лба, а из середины лица, скрученные несколько раз чёрные кристаллические стержни вытягивались и перегибались через макушку, длина некоторых превышала три метра. Единственный красный глаз проглядывал из просвета между двух рогов и был расположен слишком низко. Рот был похож на зазубренную щель в нижней части лица, искривлённую почти до виска, заполненную неровными роговыми наростами, слишком неравномерными, чтобы их можно было назвать зубами.

Лапы были такими же, он не имел рук в привычном смысле, вместо них были исковерканные наросты из того же материала, что и рога, многие из наростов были размером с саму Александрию. Он мог изгибать их, двигать ими, и они явно служили ему оружием.

Остальные из Протектората были рядом, так же как и местные герои, Богатыри: Ростам, Джамшид, Каве, Араш.

Не похоже, что их будет достаточно. Они прибыли, ожидая землетрясение. Но не это.

Существо заревело и, несмотря на всю свою неуязвимость, она почти ощутила боль. Кружащийся поток песка пронёсся мимо. Каве пошатнулся, рухнул, из ушей заструилась кровь, один глаз вытек.

Битва ещё не началась, а они уже понесли потери.

— Герой, — сказал Легенда, его голос слегка дрожал, — вызывай помощь — всех, кого сможешь.

Существо — Бегемот — шагнуло ближе, подняло один коготь и направило его на Каве. Каве-Кузнеца, строителя, мастера.

Он загорелся изнутри, пламя и дым вырывались наружу и за долю секунды превратили его в выгоревшую оболочку. Его скелет разлетелся в прах и осыпался на землю.

“Он игнорирует эффект Мантона”, — ошарашенно подумала она, вылетела вперёд, привлекая к себе его внимание, и остановилась между Бегемотом и остальными.

Он поднял лапу ещё раз, и она, сжав зубы, приготовилась: “Пришло время проверить, насколько я неуязвима”.

Но это был не огонь. Сверкнул разряд молнии. Он протянулся от кончика лапы Бегемота, скользнул мимо неё и поразил одного из её подчинённых, оставив за собой запах озона. Она подлетела вплотную и врезалась руками в его морду, отбросила его назад и заставила потерять равновесие.

Его удар впечатал её в землю. Его пламя прожигало насквозь, песок вокруг неё превратился в стекло. Он жёг её костюм, но не её саму.

Но она не могла дышать. Она полетела назад и в сторону, пока не сумела вдохнуть чистый воздух, остановилась и оглядела картину битвы — герои поспешно отступали, существо продвигалось вперёд, медленно и неотвратимо.

— Дерьмо, — раздался голос Героя из наушника.

— В чём дело? — спросила она. Легенда стрелял по существу лазерами, которые могли стирать до основания здания, но сейчас едва оставляли царапины. Эйдолон передвигал массы песка и создавал преграды, выбивая почву из-под врага и расплавляя её лазерными выстрелами, которые он выпускал изо рта.

По крайней мере, он слишком медленный, не способен увернуться или избежать нападения.

— Парни в тылу говорят, что мы недалеко от крупного нефтяного месторождения.

Она стряхнула с себя стекло и грязь и снова бросилась в схватку. Тяжёлая ситуация внезапно стала критической. Существо снова заревело, и сила звука отбросила её в сторону. Слепленная на скорую руку стена Эйдолона рухнула, множество героев попадали, истекая кровью от многочисленных внутренних повреждений.

В конце концов, они оказались правы. Слепая удача создала парачеловека столь же опасного, как и лучшие результаты Доктора.

Огонь, звук, молнии “И его удары действуют на меня сильней, чем должны были бы, даже с учётом его размеров”. Кинетическая энергия.

Её глаза расширились. Это не отдельные силы. Одна и та же сила. Она поднесла руку к уху, устанавливая связь с остальной командой:

— Он динамокинетик! Он управляет энергией! Нет ограничений Мантона!

Как мы вообще можем сражаться с чем-то подобным?

Но она знала, что у них нет выбора. Она полетела в гущу сражения.

* * *

18 января 1993 года

— Я, Александрия, торжественно клянусь поддерживать и защищать Конституцию Соединённых Штатов от всех её врагов, внешних или внутренних, относиться к ней с верой и преданностью; и что я буду исполнять приказы Президента Соединённых Штатов и приказы директора, назначенного руководить мной, в соответствии с уставом СКП.

Её накрыло шквалом аплодисментов. Всё вокруг, насколько можно было видеть, было заполнено толпами народа и вспышками фотокамер. Президент Гриффин протянул руку, и она пожала её.

Он наклонился ближе:

— Мы гордимся тобой.

— Спасибо, Джеймс. Я сделаю всё, что в моих силах.

Он пожал её руку, и церемония продолжилась.

— Я, Эйдолон, торжественно клянусь…

Она взглянула на толпу, увидела свою мать, стоявшую с блестящими глазами. Младшие члены Протектората стояли в первом ряду. Среди них — её подчинённые.

Повернувшись немного вправо, она увидела, как на неё почти осуждающе смотрит Герой. Она повернулась лицом к толпе. Царственная, неустрашимая, в новом костюме, подготовленном специально для церемонии.

— Дамы и господа! — произнёс в микрофон вице-президент. — Позвольте мне представить членов-основателей Протектората Соединённых Штатов Америки!

Несмотря на неуязвимость, ей показалось, что сердце готово лопнуть от налившейся гордости, толпа ликовала с такой силой, что сцена дрожала.

* * *

15 сентября 2000 года

Александрия и Герой последними появились на месте событий и вошли через окно. Легенда приложил палец к губам.

— Мы загнали её в угол? — прошептал Герой.

— Думаю, да, — так же тихо ответил Легенда. — Команды перекрыли стоки и водопровод, все окрестности оцеплены.

— Она не попыталась бежать? — спросил Герой. — Но почему?

Легенда не смог выдержать прямого взгляда в глаза.

— У неё заложник.

Александрия заговорила, ткнув пальцем в направлении Легенды:

— Вам лучше не шутить, иначе, клянусь, я...

— Перестань, Александрия. Это был единственный способ убедиться, что она не уйдёт. Если бы мы выдвинулись раньше, она бы убежала и через какое-то время продолжила убивать где-нибудь ещё.

“Я занялась этим, чтобы спасать жизни. Но пожертвовать кем-то ради плана?” — она знала, что в этом есть смысл, что в этом даже есть необходимость, но внутри у неё появилось мерзкое болезненное ощущение.

— Тогда начнём, — ответила она, — И чем скорее, тем лучше.

— Попробуем экспериментальное средство, — сказал Легенда. — Оно предназначено для сдерживания, нелетальное. Выманите её на главную улицу, у нас там больше фургонов.

Они действовали со слаженностью, отработанной долгой практикой. Лазером Легенда вышиб дверь, Александрия первой вошла внутрь.

Сибирь сидела на кровати. Тело покрыто полосками чёрного и гипсово-белого цвета. Руки по локоть измазаны в крови. Человека, лежащего на кровати, было не спасти, даже если бы Эйдолон проявил лечебные силы.

“Есть в ней что-то знакомое”, — подумала Александрия, пересекая в полете комнату.

Они недооценили своего противника. Удар Александрии не сдвинул Сибирь ни на волосок. Она увернулась от удара длинных ногтей Сибири.

Легенда выпускал в Сибирь луч за лучом, но обнажённая женщина даже не вздрагивала. Она была неуязвима на уровень больше, чем Александрия.

Эйдолон метнул гроздь кристаллов, которая от удара развернулась и обволокла Сибирь.

Та сбросила её, словно не заметив, и бросилась к Герою.

Александрия попыталась вмешаться и защитить союзника, но Сибирь была быстрее. Она первой добралась до Героя и пронзила его грудную клетку руками. Вытаскивая руки, она почти разорвала его надвое.

Эйдолон закричал, подлетел ближе, подхватил части Героя и вынес его наружу.

Сибирь прыгнула на него и промахнулась только потому, что выстрел Легенды изменил траекторию его товарищей.

Сибирь прыгнула на улицу и приземлилась на обе ноги так, будто она была лёгкой, словно пёрышко.

Следующие мгновения были неистовыми, заполненными криками приказов и неподдельным ужасом. Александрия преследовала Сибирь и пыталась оттеснять гражданских в сторону, ловила грузовики СКП, которые Сибирь бросала, словно бейсбольные мячики.

И они проигрывали. Эйдолон пытался излечить Героя, а когда стало ясно, что Александрия и Легенда не справляются, телепортировал людей в сторону от опасности. Он менял свои силы каждые несколько секунд, снова и снова атаковал Сибирь в надежде, что хоть что-то окажет на неё воздействие. Она проскальзывала через зоны изменённого времени, через штормы молний и силовых полей, разрывала баррикады из живого дерева, отбрасывала в сторону снаряды, настолько плотные, что их гравитация утягивала за собой автомобили.

Александрия подлетела вплотную в надежде остановить её, схватить, замедлить, увидела, как Сибирь замахивается, и увернулась в сторону.

Шлем упал и покатился по земле. Потом она почувствовала кровь.

Увидела своим оставшимся здоровым глазом брызги крови и ошмётки со своего лица, которые падали на грудь и на землю вокруг.

Прошло так много времени с тех пор, когда она последний раз чувствовала боль.

Легенда выкрикнул приказ, и Александрию залило удерживающей пеной, скрыв от чужих глаз.

* * *

16 сентября 2000 года

Александрия сидела в больнице. Лечение Эйдолона смогло дать не так много. В одной руке она держала стеклянный глаз, в другой руке — остатки своего.

Она подняла взгляд на Доктора.

— Уильям Мантон?

Доктор кивнула.

— Как? Зачем?

— Я не знаю, что привело к этому. Его дочь содержится у нас. Одна из наших неудач.

— Он дал своей дочери формулу? Без принятых подготовительных процедур?

— Полагаю, он думал, что достаточно компетентен, чтобы пропустить эту стадию. Несмотря на мои точные указания, что работники не должны принимать участия в экспериментах. Возможно, у него были другие мотивы. Я думаю, он хотел сделать ей подарок, купить привязанность ребёнка.

— Или прощение, — Александрия посмотрела на стеклянный глаз, затем на Доктора.

Доктор подняла брови, выражая нехарактерное для неё удивление.

— Ты видела что-то подозрительное?

— Нет. Я встречалась с его дочерью только дважды, и это были короткие встречи, её отца не было рядом. Но я знаю, что развод профессора Мантона с женой был крайне тяжёлым. Настолько тяжёлым, насколько вообще бывают разводы. Он был зол. Возможно, он сделал что-то, о чём пожалел?

Доктор вздохнула.

— Значит, это был он?

— Почти наверняка. Он дал своей дочери одну из наших высококачественных формул, но она не смогла справиться с ней. Когда он осознал, что сделал, осознал, что не сможет скрыть это от нас, то взял одну из формул для себя и сбежал. До сегодняшнего дня я не знала, какие силы он получил. Сходство между Сибирью и дочерью Мантона неявное, но оно есть, а запись из камеры шлема Героя была пропущена через все программы распознавания лиц, какие я смогла найти.

— Что сказали Легенда, Эйдолон и… — Александрия запнулась, когда поняла, что она собиралась сказать “Герой”. — Что они сказали? Про Мантона?

— Они не знают. Я полагаю, мы должны сказать Эйдолону. Он плохо отреагировал, когда его силы сообщили ему о других наших планах и проектах.

Александрия склонила голову.

— Как нам остановить Мантона? Если он превратился в это…

— Нет, образец, который он принял — Ф-один-шесть-один-один — должен был дать ему силу, связанную с проекцией. Я подозреваю, что его настоящее тело не изменилось. Но вот я думаю, не следует ли нам оставить его в покое?

Александрия ошарашенно уставилась на Доктора.

— Что?

— Пока он на свободе, люди охотнее будут присоединяться к Протекторату…

Александрия ударила кулаком по стоявшему у кровати металлическому столику.

После вспышки гнева повисла тишина.

— Я не собираюсь мириться с гибелью людей ради ваших тайных мотивов. Я не позволю чудовищам разгуливать на свободе ради того, чтобы получать выгоду от паники, которую они распространяют.

— Ты права, — сказала Доктор, — должно быть, я… потрясена предательством Мантона больше, чем думала. Забудь всё, что я сказала.

Если Александрия и заметила намёк на неискренность в том, как вела себя Доктор, то она убедила себя, что это было вызвано напряжением неповреждённого глаза, работающего за двоих.

— Ты понимаешь, что всё это значит, не так ли? — спросила Доктор.

— То, что мы уже не делаем добрых дел больше, чем злых, — признала Александрия с горечью.

— Нет. Я всё ещё считаю, что мы на стороне добра. Мантон всегда был эгоистичным и неуравновешенным человеком. Он исключение из правил.

Александрия не смогла заставить себя поверить в это.

— Нет. Это означает, что мы должны ускорить реализацию наших планов. Для того, чтобы закончить с проектом Терминус, мы должны нарастить усилия с Котлом. И нам нужно, чтобы работа Протектората была успешна по всем направлениям.

— Или нам нужно, чтобы ваш проект достиг успеха, — ответила Александрия.

Доктор нахмурилась.

— Или так. Мы всё ещё должны найти подходящего человека. Или создать его.

* * *

10 апреля 2008 года

Повсюду вокруг неё разрывались миномётные мины, бомбы и ракеты “воздух-земля”. Последний раз она чувствовала боль десять лет и полгода назад, и всё равно вздрагивала, когда неподалёку раздавался взрыв. Но она продолжала идти, плащ и волосы развевались позади неё.

Двое людей лежали ничком на краю улицы. Молодой человек и девушка всё ещё держались за руки. Она встала на колено и проверила их пульс. Мертвы.

Но были и другие. Она быстро подошла и опустилась на колени возле молодого человека. Его живот был разворочен, и он боролся за каждый вздох.

— To gustaria livir? — спросила она на местном англо-испанском диалекте. “Ты хочешь жить?”

Когда он увидел её, его глаза изумлённо распахнулись:

— Eres an gwarra engel?

— Нет, — ответила она и одной рукой убрала волосы с его лица, — No an engel. “Нет, не ангел”.

— Livir, — выдохнул он одно слово и обмяк.

Она подняла его на руки — быстро, но осторожно. Убедившись, что поблизости не падают снаряды, она поднялась в воздух.

Дверь открылась, когда она достигла облаков. Она шагнула в ярко освещённый коридор испытательной лаборатории Котла и зашагала к камерам.

Тридцать камер содержали подопытных. Теперь тридцать одна. Камеры не имели дверей, но те, кто в них находился, слишком хорошо знали, насколько опасно выходить за пределы камер или досаждать Александрии, когда она проходит мимо.

Только две трети из них были созданные формулами монстры. Остальные после стирания воспоминаний смогут выйти на свободу. Некоторые получат закладки в психике — команду притормозить в критический момент против определённого противника.

Но они будут жить. Это было самым главным. Они были обречены умереть там, где никогда не прекращаются войны, или там, где свирепствуют эпидемии. Но они были спасены от неминуемой смерти.

Войдя в камеру, она ещё раз убрала волосы с лица молодого человека, затем поддержала его в вертикальном положении и использовала предоставленный Доктором препарат.

Он дёрнулся, она отступила назад. Раны затягивались, дыхание восстановилось, и он начал кричать.

Глаза раскрылись, и он уставился на неё, продолжая кричать, поскольку снова мог ощущать своё тело, и боль переполнила его.

— Eres okay, — сказала она на его языке, — eres livo.

Всё в порядке. Ты выжил. Она заставила себя ободряюще улыбнуться.

Пока они живы, они могут надеяться. Жизнь — это самое важное.

“Докатилась. Ввожу яд с улыбкой на лице”.

Она повернулась и вышла вон.

* * *

16 Июня 2011 года

— ...Думаю, что перед нами очередной вопрос, оставшийся без ответа, — произнёс Эйдолон.

Легенда вздохнул.

— Больше одного вопроса. Уильям Мантон и его связь с Сибирью, татуировка на его правой руке, сценарий конца мира и роль Джека как катализатора. Слишком много вопросов, чтобы сосчитать.

— Ни один из них не требует немедленного ответа, — сказала Александрия. — Почему бы тебе не отправиться домой? Мы рассмотрим ситуацию, составим план и прикинем возможные объяснения.

Легенда кивнул. Лёгкая улыбка коснулась его губ.

Доктор повернулась к Эйдолону.

— Ты хочешь получить ещё один стимулятор?

— Вероятно, приближается очередное нападение Губителя. Лучше если я буду на пике формы.

— Через месяц или два появится либо Симург, либо Бегемот, если они будут придерживаться шаблона, — сказала Александрия, наблюдая, как Легенда выходит из комнаты. Эйдолон помолчал, затем подал знак рукой. Нет жучков. Легенда не подслушивает.

Доктор уже подготовила препарат. Эйдолон освободил одну руку, поработал бицепсом чтобы чётче обозначить вены. Доктор сделала укол.

— Стимуляторы больше не дают прежнего эффекта, — сказал Эйдолон. — Я становлюсь слабее. Силы медленнее достигают своего пика, их максимум не такой, как должен быть. Если всё так и продолжится, то к началу активной фазы конца света я не смогу предложить ничего.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказала Доктор.

— Вы были слишком спокойны, — сказал Эйдолон. — Я уж думал, вы не заметили моё предупреждение.

— Выжигать слова на бумаге передо мной — это было умно. Спасибо. Я была убедительна?

— Вам удалось сымитировать недоверие к предсказанию конца света, — сказала Александрия.

— Что ж, это самая важная деталь, — сказала Доктор.

— Он очень подозрителен. Он знает или подозревает, что мы лжём ему, — сказала Александрия.

— Очень некстати. Он разоблачит нас?

Александрия покачала головой.

— Нет. Я думаю, он не станет. Но он постарается сократить время общения с нами, чтобы снизить вероятность того, что мы увидим его сомнения.

— Мы справимся, — ответила Доктор. — В самом худшем варианте развития событий мы объясним наши обстоятельства и сущность нашего плана.

— Ему это не понравится, — сказал Эйдолон.

— Однако он поймёт, — сказала Доктор. — Если проект Терминус увенчается успехом, то на счёт конца света можно будет не беспокоиться. А я полагаю, что у нас всё получится.

— С учётом того, что мы сможем найти решение уже стоящих перед нами основных серьёзных проблем, — сказал Эйдолон. — Иначе после того, как мы пошли на все эти жертвы, мы, в конце концов, просто окажемся в тех же самых обстоятельствах.

Александрия кивнула:

— Протекторат доказал свою неспособность справится со своей задачей. И последние события не дали мне новой надежды.

— Значит, всё зависит только от меня, — сказала Доктор.

— Выверт? — спросил Эйдолон. — А если даже он не справится?

— Ты как всегда пессимистичен, — сказала Александрия.

— Раскрытие информации о возможном конце света ограничило наши временные рамки. У нас нет времени, чтобы подготовить или реализовать другие планы, — ответила Доктор.

— Если мы поможем ему…

— Нет, — сказала Доктор, — если мы поможем, это потеряет смысл.

— В ближайшее время? — Александрия наклонилась вперёд и положила локти на стол. — Он даже не подозревает об этом, но сейчас буквально всё зависит от него.