Упивающийся мщением (джен)

— Так, ладно, — выдохнула Беверли, сжимая и разжимая кулаки. — По десятибалльной шкале — на сколько баллов ты оцениваешь мои шансы быть слопанной?

Уилл задумался.

— Четыре?

Она остановилась и уставилась на него.

— Черт.

— Он не собирается тебя есть, Беверли.

— Тогда почему ты сказал четыре?! — Она снова принялась вышагивать перед камерой, сжимая кулаки, будто мяла невидимые антистрессовые шарики. — Что конкретно он тебе сказал? Что ему известно?

— Только то, что прошлой ночью ты вломилась к нему в дом и провела много времени у него на кухне.

— Он не знает, что именно я видела и нашла ли что-нибудь?

— По-моему, он был уверен, что там нет ничего из того, что ты надеялась обнаружить. Но он блефует. Я знаю, что он блефует.

Беверли покачала головой.

— Поверить не могу, что он вот так просто болтал с тобой об этом. «Привет, а я знаю, прошлой ночью ты кое-кого подослал ко мне домой, трупы искал». — Она бросила на Уилла странный взгляд. — Этим вы занимаетесь во время терапевтических сеансов — сколько там — три раза в неделю? Вы с ним действительно все это вот так прямо обсуждаете?

Уилл сглотнул, чувствуя неловкость.

— Не прямо, нет. Обычно все это происходит более… э-э… — Он замялся, пытаясь подобрать слово, способное наиболее емко описать ту многозначность, которой были наполнены их с Ганнибалом разговоры. — …завуалировано. Именно так я понял, что он обеспокоен. Он слишком усердствовал, пытаясь казаться незаинтересованным. На самом деле, он разозлен.

— Ну прекрасно. Я так рада, что нам удалось разозлить серийного убийцу! Очко в нашу пользу.

— Он не причинит тебе вреда, — сказал Уилл так убедительно, как только мог. — Он не станет. Слишком осторожен. Это испортило бы ему всю игру.

Впервые из них двоих именно Беверли было трудно встретиться с ним взглядом.

— Игру… — повторила она и прочистила горло. — Я просто хочу знать, где граница, Уилл. Когда я перестану быть всего лишь раздражающим фактором и превращусь в помеху? Когда он скажет «к черту все» и схватится за нож?

— Этого не произойдет, — настойчиво возразил он. — Послушай, тебе придется принять меры предосторожности. Никуда не выходи без пистолета. Думаю, было бы неплохо также обзавестись бронежилетом. Но можешь мне поверить, сегодня ты не в большей опасности, чем вчера.

Она выдохнула с наигранным облегчением.

— Спасибо, успокоил.

Почувствовав, что теряет терпение, Уилл сменил тему.

— Сейчас меня больше беспокоит то, что мы дали доктору Лектеру вескую причину избавиться от любых улик, которые у него есть. Мы должны попасть в арендованное им хранилище — и как можно скорее.

Беверли кивнула.

— Я проверила объект. Он надежно охраняется. Не думаю, что мне удастся попасть туда, во всяком случае, без ордера. Если мы хотим проникнуть в его секцию без свидетелей, то нам понадобится ключ.

Именно этого Уилл и боялся. Он неуверенно кивнул.

— Хорошо. Мы раздобудем ключ.

Брови Беверли поползли вверх.

— Э-э… и каким же образом? Я не заметила запасных, пока обыскивала его дом. Должно быть, он постоянно держит все при себе. Ты не обращал внимание, что у него там на брелке?

Уилл вновь кивнул. Он подмечал мельчайшие детали, когда дело касалось Ганнибала.

— Восемь или девять ключей. Обычно он носит их в правом кармане пальто.

Плечи Беверли напряглись.

— Карман пальто, — повторила она. — Думаю, с карманом пальто я справлюсь.

Уилл ощутил нарастающую тревогу, но не стал озвучивать свои опасения. Бев выглядела такой спокойной, и он не хотел поколебать ни ее, ни свою решимость.

— Сделай вот что. Отправляйся в Вест Йорк. Арендуй там помещение. Я верну тебе деньги, хм, как только смогу, — тут же добавил он. — Тебе выдадут ключ, и затем ты подменишь ключ Ганнибала на свой. Если сделать все правильно, он ничего не заметит.

Плечи Беверли напряглись еще сильнее.

— Вот эта часть — «сделай как следует» — меня и беспокоит, — произнесла она, с неуверенной усмешкой. — Обчистить карманы серийного убийцы. Можно круто вляпаться.

Уилл смог только кивнуть.

* * *

Круто вляпались они даже раньше, чем предполагали.

Тем же вечером, незадолго до отбоя, до Уилла долетели звуки какой-то возни у входа в корпус и визгливое брюзжание дежурного санитара Кевина.

— Я не могу вас впустить. Приемные часы закончились. Вы взбаламутите пациентов!

— Ваши пациенты и так психи! — Без сомнения, голос принадлежал Джеку. — Если у вас есть вопросы, обратитесь к доктору Чилтону. Он гарантировал мне доступ к моему консультанту в любое время. Он нужен мне прямо сейчас!

Кевин был не так сговорчив, как Барни, но то, что он прогнется под давлением Джека, разумеется, было лишь вопросом времени. Через несколько минут Кевин появился в коридоре, сопровождаемый парой охранников. Они не стали надевать на Уилла ножные кандалы, лишь плотно защелкнули наручники на запястьях и вывели его из камеры.

— Что происходит? — спросил Уилл. Но Кевин не ответил, по-видимому, поглощенный зализыванием ран, нанесенных его самолюбию.

Уилла завели в Кофейную комнату, где его уже ждал Джек, прижимая к уху телефон.

— Джек? — вопросительно сказал Уилл в тот момент, когда Кевин практически втолкнул его в кресло, принявшись пристегивать наручники к креплению на столе.

Джек повесил трубку. Исходящее от него мрачное нетерпение было настолько ощутимым, что Уилл знал наперед, что он собирается ему сказать.

— У нас еще одно тело, — ответил Джек и затем, обращаясь к Кевину: — Ему понадобятся руки. Мне нужно показать ему несколько фотографий.

— Так покажите, — произнес Кевин, пожав плечами. — Все пациенты, пересекающие дежурный пост, должны быть постоянно зафиксированы. Таковы правила.

Джек сердито рыкнул, но сейчас у него были дела поважнее, чем бодаться с раздражающим санитаром. Выставив охрану, словно часовых, по обе стороны от входа Кевин вышел из комнаты, бурча себе под нос что-то о произволе. Не теряя времени, Джек сунул в прикованные к столу руки Уилла пачку фотографий.

— Жертва — латиноамериканец, найден на скамейке возле Балтиморской набережной приблизительно час назад.

Уилл изучал снимки. Со скованными руками перебирать их было затруднительно. И все же он сразу заметил, что преступление это намного более неряшливое, чем любое из убийств Потрошителя. Тело было небрежно завалено набок, словно брошенная скучающим ребенком кукла. Деревянные рейки скамейки в пятнах засохшей крови. Вырванные из вскрытой брюшной полости внутренности в беспорядке разбросаны по тротуару. Увечья представляли собой множественные хаотично нанесенные колотые и резаные раны и не имели ничего общего с хирургически точными разрезами Ганнибала.

— Это не может быть он, — тихо произнес Уилл.

Джек ткнул пальцем в одну из фотографий.

— Но внутренности изъяты. Кишечник поблизости, но отсутствует желудок и, может, другие органы. У меня пока нет полного отчета — Зи все еще работает с телом. Команда криминалистов находится там всего двадцать минут. Я сразу поехал к тебе. Ты нужен мне немедленно, если мы хотим понять его замысел.

— Не уверен, что в этом вообще есть какой-то замысел. — Уилл прикрыл воспаленные веки, отчаянно желая потереть их пальцами. Было уже очень поздно, и прошлой ночью он был слишком взвинчен, чтобы заснуть, думая о том, как Бев проводит разведку. — Даже не знаю, что тебе сказать, Джек. Это совпадение. Картина скорее грубая, чем жестокая. Потрошитель никогда не сработал бы так небрежно.

Если Джек и услышал в голосе Уилла отвращение, неприкрытое разочарование, он ничего на это не сказал.

— Но мы сами хотели, чтобы Потрошитель стал небрежным. Изменил модель поведения и начал допускать ошибки.

Уилл покачал головой.

— Обрати внимание на кровь. Убийца повредил множество артерий. Все было проделано кое-как, впопыхах, и он даже не стал утруждать себя инсталляцией. Просто бросил как было, кишками наружу. — Уилл оттолкнул фотографии неловким движением скованных рук. — Ничего не продумано. Сделано небрежно. Просто и без изысков. Никакой работы ума. Это не он, Джек. Просто не он.

Он сообщил Джеку то, что тот уже и так знал, но не желал признавать. Морщины вокруг рта Джека обозначились резче; он с явным усилием сдерживался, чтобы не сорвать злость на «принесшем дурную весть гонце».

— Хорошо, — проворчал Джек. Он откинулся на спинку стула, с хрустом разминая мощные плечи, и тяжело вздохнул. — Предположим, мы имеем дело с новым убийцей. Тогда кто он? Может быть, подражатель?

— Если и подражатель, то никудышный. Это пародия на убийства Потрошителя. Дрянная подделка. — Уилл фактически почувствовал обиду Ганнибала, которую тот несомненно испытает, как только обо всем узнает. — Личность жертвы установлена? — спросил он.

— Пока нет. Мы не нашли при нем бумажник.

— Убийца забрал бумажник?.. Нет, это точно не Потрошитель.

Джек кивнул, наконец-то позволяя себе согласиться с доводами Уилла.

— Единственное, что мы обнаружили у него в карманах, это зеркало.

Это небрежно оброненное замечание изменило все.

Голос Уилла внезапно дрогнул.

— Зеркало?

— Да, карманное зеркало. В пластмассовой оправе.

— Оно было разбито?

Джек нахмурился.

— Нет. О чем ты думаешь, Уилл?

Он смотрел сквозь Джека, мимо Джека, куда-то очень далеко.

— Это он, — прошептал Уилл.

— Кто — он?

— Чесапикский потрошитель.

Джек прищурился.

— Ты же только что сказал мне, что это не Потрошитель.

— Угу, — рассеянно ответил Уилл. — Ну, я передумал.

— И как же карманное зеркало подвело тебя к тому, что это Потрошитель?

Уилл молчал. Он потянулся скованными руками к пачке фотографий. Джек продолжал засыпать его вопросами, но Уилл уже потерял к нему интерес. Он позволил маятнику сделать взмах.

Он Ганнибал Лектер и он в ярости. Но это не потеря контроля, а осознанная игра. Он демонстрирует свою ярость, потому что сам так решил. Здесь нет скрытого триггера, его никто не подстрекал. Он сам стал катализатором этой вспышки. Обычно он держит свою жестокость в узде, но стоит ему себя отпустить — и он становится олицетворением чистого насилия. Он разрывает этого человека на куски, просто потому что считает, что способен на такое. И потому что стремится исследовать пределы своих возможностей. Нет большего наслаждения, чем оттачивать навыки, следовать своему призванию и развивать потенциал. И то, что недавно было человеком, по мановению его рук в скором времени преобразится в кровавое месиво. Он убивает намеченную жертву быстро — не из милосердия, а из соображений целесообразности. Сегодня его не интересует «быстро и чисто». Он скорее предпочитает «быстро и грязно». «Быстро и грязно» привнесут немного хаоса в уравнение, а немного хаоса — это именно то, что ему нужно. Ему еще многое нужно сделать.

— Уилл, ты меня слышишь? — Джек повысил голос: — Уилл, ответь мне. Уилл!

Его захлестнула злость на Джека — за его беспардонную, вызывающую настырность. Зачем вообще тратить время на Джека, если он лишен способности к пониманию? Джек всего лишь маленький, жалкий человечек, возомнивший себя важной шишкой. Джек назойлив. Он бесцеремонно вламывается в сакральное пространство того, чего даже не может осознать и к чему никогда не выказывал должного уважения. Джек — чужак, и в их соглашении он теперь третий лишний.

Эти мысли принадлежат не одному лишь Ганнибалу. Эти мысли не принадлежат исключительно Уиллу. Они — гармоническая конвергенция ярости каждого из них. Их эмоции резонируют, умножаются и расширяются, все дальше и дальше, ломая на своем пути каждый форт, пока сдерживать их становится невозможно.

— Почему ты не можешь просто заткнуться и дать мне подумать! — рявкнул он, лязгнув наручниками по столу. Звон металла гонгом разнесся по комнате. Охранники встрепенулись. Джек вытаращил глаза.

— Уилл, — позвал он непривычно мягким голосом.

Уилл очнулся. Усилием воли он подавил волну чужих эмоций и крепко зажмурился.

— Извини, — пробормотал он. — Прости, я... я не знаю, что на меня нашло.

Джек сдержанно кивнул, принимая извинения.

— Это у тебя из-за убийцы. Меня он тоже сильно разозлил. Но это не делает его Потрошителем, Уилл.

Не открывая глаз, Уилл покивал.

— Нет-нет, это Потрошитель. Я уверен, что это он.

Джек заговорил спокойным, нейтральным тоном:

— Если это Потрошитель, то почему он убил так? Зачем устраивать такой бардак?

Уилл ответил не сразу. Он все еще пытался овладеть собой, по нитке выпутывая собственную личность из шелкового клубка переплетенных эмоций, отделяя «я» от «мы».

Наконец он произнес:

— Он… он собирался продолжать.

— Хочешь сказать, его прервали?

Уилл вновь мотнул головой.

— Если бы его прервали, характер повреждений был бы иной. Он приступил бы к делу вдумчиво и тщательно, и мы смогли бы ясно увидеть момент, когда ему пришлось отказаться от своих привычных методов. Но нет: все было сделано грязно от начала и до конца. Его замысел был в том, чтобы убить быстро и небрежно.

— Но зачем?

Понимание накрыло Уилла, расцветши в его сознании, как бутон.

— Распределение времени, — прошептал он, его глаза расширялись все больше и больше. — Джек… я думаю, он пустился в загул.

Джек моргнул, сверля его недоуменным взглядом:

— В загул.

— Он убьет снова. Сегодня же.

— По-твоему, Потрошитель устроит бойню? — Джек потер лоб. — Один труп еще ни о чем не говорит, Уилл.

— Ну... — Уилл пожал плечами. — Ночь только началась.

Джек уставился на него, и у него на лице проступило нечто, похожее на ужас.

Уилл терпеть не мог, когда на него так смотрели, хоть и привык к этому за время заключения.

— Ты хотел его выманить, Джек. Хотел его разозлить.

Джек сложил пальцы домиком и прижал их к губам.

— И все это, — медленно заговорил он, — ты понял по карманному зеркалу?

В этот момент у Джека зазвонил телефон, спасая Уилла от необходимости увиливать от ответа.

— Тебе стоит ответить, — сказал Уилл.

Не отрывая от него потрясенного взгляда, Джек и на ощупь нашел трубку.

— Кроуфорд… Да… Что? Когда?

Уилл отметил момент, когда Джек изменился в лице, подтверждая его правоту. Тело номер два. Джек велел собеседнику оцепить место преступления до прибытия криминалистов.

Закончив разговор, он посмотрел на Уилла долгим, оценивающим взглядом.

— Балтиморская полиция нашла тело на детской площадке, в двадцати минутах ходьбы от набережной. Это снова мужчина, моложе первой жертвы. Голова отрезана почти полностью, есть признаки хирургического вмешательства.

Он поднялся и подхватил пальто, не сводя глаз с Уилла, словно ожидая, что он в любой момент разразится новым пророчеством, откроет канал в потустороннее или заговорит на древних языках.

— Я хочу, чтобы ты продолжил работу. Я пришлю связного, чтобы держать тебя в курсе. Если ты прав… — Он покачал головой.

— Я прав.

— … тогда пора положить этому конец. Мы возьмем Потрошителя, Уилл. Сегодня.

— Я только за, — сказал Уилл тихо. И когда Джек повернулся, чтобы уйти, добавил: — Почему бы тебе не позвонить доктору Лектеру? Раз уж я не могу работать с тобой там, по крайней мере, ты мог бы позвать его.

Взглянув на наручные часы, Джек вздохнул.

— Пусть отдыхает. Я свяжусь с ним утром.

— Что-то мне подсказывает, что он не спит… — сказал Уилл, но Джек уже скрылся за дверью.

Уилл поднял взгляд к потолку. Он остался в компании двоих глазеющих на него охранников. Наручники тоскливо звякнули, стоило ему двинуть руками. Длины цепи не хватало даже для того, чтобы откинуться на спинку стула.

— Видимо, мне остается только… ждать, — пробормотал он.

По прошествии получаса Уилл все так же сидел в тишине охраняемой комнаты, прикованный наручниками к столу. Тем временем Джек охотился на Потрошителя, а сам Потрошитель охотился на людей. Целых полчаса, в течение которых Ганнибал мог свободно резать ломтиками и кубиками всех жителей Чесапикского залива — а что делал в это время Уилл? Ни черта. Если бы Джек хотя бы оставил ему информацию о второй жертве… Это убийство оставалось совершенно неясным. Уилл не сомневался, что способ убийства окажется схожим: грубое раздирание плоти, аккуратное лишь в своей нарочитой неаккуратности. Он знал, что на месте преступления будет найдено еще одно зеркало. Новая визитная карточка Ганнибала. Его послание Уиллу. «Ты смотришь? Ты видишь? Я только начал».

Для чего Ганнибал все это затеял? Уилл все еще не мог понять его мотивы, но думал и думал, пока голова не запульсировала в такт взмахам маятника. Грызть ногти он не мог — со скованными руками получалось дотянуться пальцами лишь до подбородка. Вместо этого он царапал столешницу, от чего ранки от наиболее глубоких укусов раскрылись, стали кровить и болезненно пульсировать. Это немного успокаивало.

Наконец в дверь Кофейной комнаты постучали. Охрана впустила доктора Чилтона — встрепанного, с припухшими веками, в спортивной куртке прямо поверх шелковой пижамной рубашки.

— Мне не нравится, когда меня вытаскивают среди ночи, — недовольно буркнул он, войдя внутрь.

— Я вас никуда не вытаскивал. — Уилл прекрасно помнил, что ночные встречи с доктором Чилтоном не сулят ничего хорошего.

Хлопнув портфелем о стол, Чилтон расположился на стуле напротив.

— Это ваше соглашение с ФБР начинает мешать ежедневной работе моей клиники. Или уместнее будет сказать — еженощной? — Он зевнул. — Я не мальчик на побегушках у Джека Кроуфорда и уж точно не ваша нянька. Я не обязан содействовать вам в проведении консультаций.

— Но без вас они были бы невозможны, доктор, — произнес Уилл. — В пособничестве... вам просто нет равных.

Чилтон сразу прекратил ныть, и некоторое время они сидели в душной тишине. Потом зазвонил телефон.

— Вы позвонили доктору Фредерику Чилтону, — ответил он. — Да, я сейчас с ним. Хорошо, одну минуту.

Положив телефон на середину стола, он переключил его в режим громкой связи.

— Уилл, кажется у нас кое-что есть, — объявил Джек.

Уилл подался вперед, насколько это было возможно.

— Что ты имеешь в виду?

— Волосы! — выстрелил из динамика звонкий возглас Беверли. — В левом кулаке второй жертвы я обнаружила прядь волос.

— Возможно с головы Потрошителя, — произнес Джек вибрирующим от волнения голосом. — Он все-таки облажался. На этот раз он оставил нам улики.

Уилла словно придавило тяжким грузом, сжало виски, стиснуло горло, отозвалось пульсирующей болью в пальцах.

— Нет, — сказал он. — Нет… Он бы так не подставился...

— Подставился-подставился! — радостно рявкнул Джек. — Между тем, как он бросил первое тело на набережной и попытался обезглавить вторую жертву здесь, прошло не более тридцати минут. Он даже передышки себе не дал, не говоря уже о том, чтобы замести следы. Он оставил вещественные доказательства, Уилл. Прямо как мы и хотели. Беверли отвезет их в Квантико и попытается провести экспертизу как можно скорее. У нас уже будет что предъявить базе данных по особо тяжким преступлениям еще до наступления утра.

— Возможно и раньше, — сказала Бев. Уилл понял, что она имела ввиду образец ДНК Ганнибала Лектера, взятый у него для формальной проверки — ее так называемые «пробы для исключения подозреваемого», в целости и сохранности ожидающие своего часа в лаборатории ОПА, готовые к сопоставлению с найденным образцом волос.

— Ну не знаю, — протянул Уилл, обращаясь скорее к ней, чем к Джеку.

— Чего ты не знаешь? — спросил Джек.

— Все слишком просто. Потрошитель на блюдечке. Да еще с голубой каемочкой.

— Так. Не будем смотреть в зубы дареному коню! — сказал Джек. — Мы хотели, чтобы он совершил ошибку. Вот он и совершил. И если продолжит в том же духе, совершит еще больше.

— В том-то и дело! Это то, чего ты так добивался, Джек. Потрошитель буквально исполняет твое желание. Словно он тебя услышал. — И эти слова тоже предназначались больше Беверли, нежели Джеку. Она уже имела представление о методах Ганнибала, о том, на какие шутки с подвохом он способен. Все не то, чем кажется.

Возможно Джек и сам опасался сразу поверить в столь фантастическое везение — слишком уж недоверчиво прозвучал его вопрос Уиллу:

— Думаешь, это статья Фредди Лаундс его спровоцировала?

— Я не знаю, — ответил Уилл, потому что не мог сказать ему «нет» напрямую.

— Должно быть что-то все же его спровоцировало, — вклинилась Беверли, и по ее интонации Уилл понял, что «что-то» означало «мы с тобой».

— Да, — произнес он в ответ. — Что-то точно спровоцировало.

— Ты говорил мне, что он к чему-то готовится, набирает обороты. Это и есть то, к чему он готовился? — спросил Джек.

— Грандиозный финал, — тихо произнес Уилл. — Похоже на то.

Джек длинно и шумно вздохнул.

— Если он способен работать не покладая рук, то и мы ничуть не хуже. Я сейчас же дам команду всем правоохранительным ведомствам округа Балтимор: незамедлительно обеспечить непрерывное патрулирование улиц. Он не сорвется с поводка, если ему некуда будет отступать. Мы покончим с этим кровавым загулом, Уилл. Сравним его ДНК с найденными волосами, и карьере Потрошителя придет конец.

— Он опережает тебя минимум на полчаса, — предостерег его Уилл. — Ты не можешь знать, где именно он объявится в следующий раз, Джек, а следить за каждой подворотней физически невозможно.

— По крайней мере, я попытаюсь, — заявил Джек.

На том конце провода послышался нарастающий рокот лопастей вертолета, который, вероятно, должен был доставить Бев в Квантико. Джек выкрикивал распоряжения ей вдогонку.

— Как только что-нибудь узнаешь, сразу звони мне…

— Джек! — позвал Уилл, стараясь перекричать вертолетный гул. — Джек, послушай. С этим делом мне нужна помощь доктора Лектера. Ты можешь его позвать?

Доктор Чилтон, который слушал их разговор со все возрастающим любопытством, в полной растерянности воззрился на Уилла.

— И для чего мне Ганнибал Лектер? — рассеянно спросил Джек. — У меня здесь половина Бюро и еще ты там, в клинике. Если он не знает какой-нибудь волшебный способ ускорить извлечение ДНК из образца волос, я не вижу веских причин, чтобы поднимать его с постели среди ночи.

— Потому что я прошу тебя, — ответил Уилл, теряя терпение.

— Уилл, если тебе нужен психиатр, то один сидит сейчас прямо перед тобой.

— Да не нужен мне психиатр! — выплюнул Уилл. — Мне нужен доктор Лектер. Хочешь, чтобы я сказал тебе как Потрошитель все это делает? Или куда он нанесет следующий удар? Тогда пришли ко мне Ганнибала Лектера!

— Ладно, — согласился Джек, явно желая поскорее повесить трубку. — Я с ним свяжусь.

— Спасибо.

Джек отключился. Чилтон смотрел на Уилла.

— Почему вы так рветесь поговорить с доктором Лектером? — спросил он.

Терпение Уилла было на исходе, и на Чилтона он его тратить точно не хотел; поэтому он лишь злобно дернул плечами.

— Мне показалось, — пробубнил Чилтон, — что после… э-э… случившегося… — Он покачал головой и начал заново: — Я думал, что вы настроены против него, вот и все.

Уилл лишь молча смотрел на него исподлобья, что, похоже, Чилтона всегда нервировало.

— Просто я… э-э… рад! Рад, что ты смог оставить это в прошлом. Кто старое помянет… В конце концов, то, что делал доктор Лектер всегда было для твоего блага. Твоего выздоровления. Я рад, что вы это понимаете. Простили и забыли, да?

— О, доктор, — мрачно сказал Уилл. — Я ничего не забываю. И никогда не прощу.

Улыбка сползла с лица Чилтона, и он метнул тревожный взгляд на охранников.

* * *

В то время как Беверли летела в Квантико, а Джек и сколоченная им маленькая армия ловцов Потрошителя прочесывали переулки и подворотни огромного Балтимора, Уилл сидел в Кофейной комнате под надзором своей перепуганной няньки доктора Чилтона и ждал телефонного звонка. Джек сбросил фото со второго места преступления, Чилтон загрузил их на свой планшет («Последняя модель», — предостерег он Уилла, перед тем как передать ему гаджет, и брезгливо поморщился, наблюдая за тем, как его пальцы с изгрызенными ногтями елозят по экрану) и Уилл начал реконструировать у себя в голове картину очередного зверского убийства.

На этот раз крови намного было больше — горка на детской площадке покрыта густыми алыми мазками. На теле молодого мужчины множество колотых ран, и глубоких, и поверхностных. Ни сантиметра чистой кожи. Некоторые порезы похожи на следы от когтей хищника. Жертву попросту растерзали. Ганнибал убил его прямо здесь, на площадке, в отличие от предыдущего трупа, брошенного на парковой скамье, но убитого в другом месте. Ганнибал достаточно гибок, чтобы при необходимости изменить метод и отклониться от курса во время своей кровавой гонки. А значит, и этот дикий кровавый загул не такой уж и дикий. Все продумано и спланировано заранее, решения хладнокровны и расчетливы. Ганнибал целенаправленно замаскировал свой метод под состояние аффекта. Для чего?

Он был нужен Уиллу здесь и сейчас. Чтобы взглянуть ему в глаза и понять. Если Уилл сможет разглядеть его скрытые мотивы, он сможет предсказать дальнейшие действия Ганнибала. А предсказав — сможет заманить его в расставленные им же ловушки.

Чилтон беспокойным взглядом следил за тем, как Уилл грызет ногти.

В час тридцать пополуночи при обходе строительной площадки в Вестпорте ночной сторож наткнулся на третье тело. Джек скрупулезно собрал все свидетельские показания, но никто не заметил ничего подозрительного: ни отъезжающего автомобиля, ни слетевшего с катушек маньяка. Хладнокровие Джека дало трещину, когда на верхнем уровне паркинга в Катонсвилле обнаружили четвертое тело — женщину с вырезанными глазами и языком.

— Он все дальше уходит от центра Балтимора, Уилл. Есть идеи, куда он направляется?

— Нет.

Джек замолчал на некоторое время. Уилл чувствовал нарастающее в нем недовольство, которое сжималось как воздух в кузнечных мехах и было готово в любой момент с ревом прорваться наружу.

— Зачем он это делает?! — взорвался Джек.

— Я не знаю, — ответил Уилл тихо.

Доктор Чилтон, который с течением времени чувствовал себя все более и более вовлеченным в происходящее, прочистил горло.

— Массовые убийства подобного рода обычно являются признаком отчаяния. Убийца, уверенный, что его время на исходе, более склонен к совершению многократно повторяемых актов насилия в тщетных попытках вернуть контроль над обстоятельствами и над собой. Если он верит, что вы его вот-вот поймаете, отсюда и этот кровавый дебош. Ему кажется, что это его последний шанс отправить на тот свет как можно больше невинных людей, прежде чем он потеряет свободу.

Джек его тирадой не проникся.

— Но мы пока даже не приблизились к нему. Это мне катастрофически не хватает времени. Это у меня заканчиваются ресурсы, а еще мне на пятки наступает Фредди Лаундс со своими прямыми репортажами. На третье место преступления она притащилась со целой съемочной группой! Она сеет сплетни, называя наше расследование гонкой за собственным хвостом; это саботаж. Мне нужно хоть что-нибудь, Уилл!— с нажимом сказал Джек, в надежде удержать доктора Чилтона от очередного непрошенного комментария. — Я не могу просто сидеть и ждать, когда криминалисты проведут все тесты. Расскажи мне еще о Потрошителе. Что-нибудь новое. Здесь должна быть какая-то закономерность. Он забирает их бумажники — зачем?

— Чтобы было труднее идентифицировать жертв, — ответил Уилл. — Он хочет сбить тебя с толку. Хочет, чтобы ты оперировал как можно меньшим количеством информации. Поэтому и не стоит возлагать особых надежд на тот образец волос.

— Мы обнаружили пальчики на теле четвертой жертвы. Джимми удалось снять три отпечатка с серебряного браслета на запястье.

— Еще улики? Да ладно. — Уилл покачал головой, хоть Джек и не мог его видеть. — Отпечатки принадлежат не Потрошителю.

— Они вполне могут ему принадлежать.

— Не могут, — отрезал Уилл. — Ты сам знаешь, что он способен подбрасывать улики. Он уже делал это раньше. Он хочет, чтобы мы думали, будто эти отпечатки принадлежат ему. И я понятия не имею почему. Не забывай, что Потрошитель всегда разыгрывает спектакль. На этот раз он играет в небрежность, выступает режиссером-постановщиком массового убийства. Но подо всей этой театральностью он как никогда педантичен.

— Мы нашли еще одно зеркало у жертвы во внутреннем кармане куртки, — сказал Джек. В голосе у него появилось что-то новое — почти незаметный упрек. — Ты говорил, что не видишь никакой закономерности, но я, черт подери, абсолютно уверен, что она есть в найденных зеркалах. Их находили на каждой жертве. Не хочешь мне рассказать, что все это значит?

— Потрошитель не желает, чтобы мы опознали жертв, но хочет, чтобы мы опознали его самого — его работу. Зеркало — подпись.

— Нет, — возразил Джек. — Изъятие органов — вот его подпись. Так было всегда. Зеркала — это что-то новенькое. В чем их смысл?

— Я не знаю, что тебе на это ответить, Джек, — произнес Уилл. Это было почти правдой. — Где доктор Лектер?

— Я говорил с ним, — нетерпеливо ответил Джек, думая, что Уилл просто хочет сменить тему. — Он уже в пути.

* * *

В три часа сорок пять минут, вскоре после того, как Джек и его разрывающаяся между несколькими делами команда оцепили пятое место преступления на кровавом пиру Чесапикского потрошителя, в Кофейную Комнату вошел Ганнибал Лектер. У этого человека даже хватило наглости нацепить на себя недоумевающий вид, будто он не очень понимал, по какой причине его выдернули из постели в столь ранний час. Он и впрямь выглядел так, будто недавно проснулся: вместо пиджака и галстука на нем был кашемировый пуловер, на лоб небрежно спадала растрепанная челка, а в руках он держал огромный термос с дымящимся кофе.

— Доброе утро, — поприветствовал он Уилла и Чилтона. — Или, скорее, доброй ночи?

— Сожалею, что пришлось вызвать вас сюда в такое время, доктор, — произнес Чилтон, льстиво улыбаясь. — Но мистер Грэм очень настаивал на вашем присутствии, — тут же добавил он, пытаясь откреститься от ответственности за причиненные Ганнибалу неудобства.

— Не стоит извинений. — Тот придвинул принесенный охранником стул ближе к Уиллу и сел. — Виноват Чесапикский потрошитель, а не вы. Возможно, уже к утру у нас появится шанс потребовать от него извинений.

— Вы уверены, что вам больше никуда не нужно? — вполголоса спросил его Уилл.

Всем своим видом Ганнибал являл воплощенную невинность.

— Нет такого места, где я бы предпочел оказаться, нежели быть здесь, с тобой, принимать участие в поимке Потрошителя. Покой нам только снится, да?

Чилтон был единственным, у кого шутка вызвала смех. И именно Чилтон вызвался посвятить Ганнибала в последние события этой ночи. Уилл наблюдал за этим фарсом с плохо скрываемым весельем: за тем, как Ганнибал бодро потягивает кофе и слушает пересказ собственных преступлений в бездарном Чилтоновском исполнении.

— Благодарю за обстоятельный доклад, доктор, — произнес он по окончании повествования. — Оказывается, прошлой ночью я проспал много событий. Чего не скажешь о вас — вам определенно требуется немного вздремнуть. Может, приляжете ненадолго? Я могу подежурить.

Чилтон только и ждал возможности сбежать из общества Уилла. Перед тем как покинуть комнату, он важно объявил, что в случае необходимости в ближайшие полчаса его можно найти в кабинете, и потребовал разбудить его, когда будет обнаружено новое тело.

Помня о все еще следящих за ним двух охранниках, Уилл, тем не менее, решил воспользоваться предоставленной Ганнибалом возможностью, и перешел прямо к делу.

— Раз вы здесь, — прошипел он, — значит, наконец, закончили?

В ответ Ганнибал лишь сонно моргнул. Уилл не сдавался.

— Как вам это удается?

— Так же, как и тебе. Чистый адреналин, плюс вот это, — он подтолкнул к Уиллу термос с кофе.

— Вы знаете, что я не это имел в виду.

Ганнибал молчал. Он смотрел на охранников. Возможно, раздумывал, не отправить ли и их вздремнуть.

— Как долго ты прикован к столу, Уилл? Похоже, тебе не очень удобно.

— Не будем говорить обо мне. Давайте поговорим о вас.

— А что можно обо мне сказать? — спросил Ганнибал, продолжая смотреть на охрану.

Уилл понял намек.

— Тогда о Чесапикском потрошителе.

— Он ведет себя весьма необычно, — беззаботно заметил Ганнибал.

— Да нет. Всего лишь очередной спектакль, доктор. Он примеряет на себя новый образ.

— То есть, ты не веришь в теорию доктора Чилтона о том, что Потрошитель чувствует себя загнанным в угол?

В ответ Уилл лишь завел глаза.

— Понятно, — произнес Ганнибал. — Какова же твоя версия? Для чего Потрошитель... как ты это назвал… «пустился в загул»?

Уилл смотрел на Ганнибала и понимал, что сможет получить информацию, только предложив что-то взамен.

— Это отвлекающий маневр, — ответил он. — Чтобы направить по ложному пути. Он хочет, чтобы ФБР продолжало гоняться за собственным хвостом.

— Интересно, — сказал Ганнибал. Уилл решил, что это значит да. — Таким образом он отвлекает внимание ФБР, чтобы получить возможность беспрепятственно реализовать свой тайный замысел. И в чем же его замысел?

— Понятия не имею. Не желаете озвучить вашу версию?

— Работа с версиями — твоя прерогатива, Уилл. — Ганнибал изобразил зевок. — Признаться, я еще не до конца проснулся. — Картинным жестом он повернул запястье, проверяя время на часах. — Я считаю, что ты напрасно насмехался над теорией доктора Чилтона. Его интерпретация мотивов Потрошителя выглядит менее надуманной, чем твоя.

— Не смешите.

— Неужели тебе так трудно поверить, что эта резня — лишь стремление Потрошителя обеспечить себе эффектный финал? Быть может, это прощальный шедевр. Его Девятая симфония.

Уилл от раздражения вцепился в столешницу — и Ганнибал склонил голову набок, крылья его носа дрогнули.

— Если вы не собираетесь мне помогать, — проговорил Уилл. — то можете идти.

— В самом деле? — Ганнибал действительно поднялся. — Как тебе будет угодно.

— Сядьте, доктор! — прорычал Уилл.

Едва заметная усмешка, и Ганнибал снова занял свое место.

— Я хочу сыграть в ролевую игру, — заявил Уилл.

Ганнибал поднял брови.

— Если вы не желаете быть Чесапикским потрошителем, тогда им буду я.

Уилл был уверен, что Ганнибал ни за что не откажется от такой заманчивой перспективы, но тот лишь мягко покачал головой.

— Сейчас неподходящее время для терапевтических упражнений, Уилл. Мы заняты расследованием убийств.

— Тогда почему вы... здесь? — глухо зарычал Уилл.

Ганнибал с интересом наблюдал за его мучениями.

— Ты сам попросил меня об этом. И Джек посчитал, что это поможет. Потрошитель не единственный, кто ведет себя нетипично. Джек обеспокоен и твоим поведением.

— Моим?

— По его словам, ты не в полной мере сотрудничаешь со следствием. Он подозревает, что ты что-то утаиваешь. Он прав?

— Нет.

— Ты рассказываешь Джеку не все, Уилл. Мы оба это знаем. Ты лгал ему в течение долгого времени; я думаю, он наконец это осознал. Возможно, ты не так предан выбранной для себя роли, как Чесапикский Потрошитель — своей.

— Я не могу рассказать ему про зеркала, — сказал Уилл. — И не могу назвать причину, по которой Потрошитель пустился во все тяжкие, потому что знаю — причина во мне.

— И как ты довел его до этого кровавого загула? — спросил Ганнибал с любопытством.

— Должно быть, он считает, что я нашел то, что поможет разоблачить его. Кое-что у него дома.

Ганнибал прищелкнул языком.

— И правда серьезная ситуация. А это так? Ты в самом деле что-то нашел?

Уилл отразил его взгляд как зеркалом.

— Ты очень похож на сестру.

В глазах Ганнибала проглянула бездна. Он рванулся вперед — и Уилл подумал, что вот оно, наконец-то, момент истины, Ганнибал пересек черту, наконец-то он поймал его, сорвал с него маску, и что бы Ганнибал ни делал, ему не удастся надеть ее вновь; он нападет на Уилла прямо на глазах у охраны и при всей своей изворотливости не сможет оправдать свое поведение; о, пусть попробует, пусть только попробует… Уилл очень этого ждал, но… Ганнибал проявил чудеса самоконтроля, остановив выпад усилием воли и преобразовав уже начавшееся движение в другое — мягкое и безобидное. Подавшись вперед, он бережно взял руки Уилла в свои.

Если бы Ганнибал набросился на него, Уилл остался бы сидеть на месте и принял наказание. Но стоило Ганнибалу проявить заботу, как Уилл попытался отстраниться. Наручники не дали ему этого сделать. Ганнибал усилил хватку, хотя прикосновение ощущалось все таким же ласковым и легким как перышко. Вот они, руки хирурга.

Осматривая пальцы Уилла, он поцокал языком.

— О, Уилл, — выдохнул он. — Что же ты наделал?

Ганнибал повернул ладони и так, и эдак, склонился ближе, чтобы получше рассмотреть изуродованные ногтевые ложа. Под их взглядами указательному пальцу Уилла медленно скатилась капелька крови. Он хотел бы вцепиться своими истерзанными пальцами Ганнибалу в лицо, выцарапать ему глаза, но руки не слушались. Он даже не мог ими пошевелить — они безвольно покоились в ладонях Ганнибала словно две хрупких, пойманных в силки птички.

— Бедняга, — мягко произнес Ганнибал.

— Я в порядке, — задушенно выдавил Уилл. — Все нормально.

Ганнибал шикнул на него. Поднял взгляд на охранников.

— У вас есть аптечка? Мой пациент поранился.

— Ему окажут помощь в лазарете, — ответил один из них.

— В этом нет необходимости. Я врач и могу сам позаботиться о нем. Мне понадобится лишь антисептик и немного перевязочного материала.

Охранники молча переглянулись, и затем один из них покинул пост, чтобы принести Ганнибалу все необходимое.

Уилл остался с Ганнибалом и вторым охранником. Ганнибал вновь осмотрел повреждения. Уилл не смог удержаться и вздрогнул, когда тот мягко надавил на самую глубокую ранку. Ганнибал издал тихий звук, как будто заворковал.

— Почему ты так упорно причиняешь себе вред? Существует много других способов успокоить нервы, Уилл. Другие приемы, с помощью которых ты можешь обрести контроль над ситуацией. Не надо этого делать. Прекрати. Пообещай, что перестанешь.

Уилл смотрел на руки Ганнибала, бережно обхватывающие его собственные, и думал: сегодня ночью эти руки растерзали пять человек. Они расчленяли и рвали на куски, резали и потрошили, они извлекали кишки из людей, как фокусник достает из шляпы ленты. Эти руки были покрыты кровью пять раз, пятьдесят раз, и теперь они, чистые и безобидные, удерживают Уилла так мягко, будто опасаются сломать.

— Пожалуйста, отпусти, — попросил Уилл.

— Только после того, как подлечу, — ответил Ганнибал.

Охранник вернулся со всем необходимым, и Ганнибал приступил к перевязке, обрабатывая раны аккуратными, клинически отточенными движениями.

Уилл нашел в себе силы прошептать:

— Как ее звали?

Руки Ганнибала не дрогнули.

— Миша.

— Как она умерла?

— Несчастный случай. Мы были еще детьми.

Уилл кивнул, его догадки подтвердились. Он поднял голову и встретился с пронизывающим взглядом Ганнибала.

— Не делай этого, Уилл. Ты слишком умен, чтобы попасться в эту ловушку. Ты должен понимать, что нет такого волшебного ключика, который помог бы тебе меня разгадать. Нет никакого двойного дна. Нет объяснения. Ты не можешь объяснить меня, так же, как не можешь объяснить себя.

— С тобой что-то случилось, — сказал Уилл.

Ганнибал покачал головой.

— Ничего со мной не случилось. Это я случился.

Когда Ганнибал накладывал повязку на последний палец, Уилл сказал:

— Со мной случился ты.

Ганнибал обжег его пристальным взглядом и, наконец, выпустил из своей хватки.