Упивающийся мщением (джен)

Джек, как и обещал, вернулся на следующий день, притащив с собой весь поведенческий отдел. Агенты явно прошли инструктаж, но, несмотря на жёсткие указания от начальства, не могли скрыть нервозность. Прайс разговаривал приглушённым голосом, будто у постели смертельно больного. Зеллер, заняв свой пост у батареи, упорно не смотрел на Уилла, как будто боялся заразиться через зрительный контакт. Самого Уилла этот регресс в отношениях не расстроил, огорчало только то, как закрылась Беверли. Сложив руки на груди, она лишь сдержанно кивнула в качестве приветствия. Казалось, Джек был единственным, кого не трогали события двухдневной давности. Он поздоровался как ни в чём не бывало, однако стоило Уиллу спросить: «А где доктор Лектер?», Джек предупреждающе сверкнул глазами. При этом Прайс побледнел, а Зеллер ухмыльнулся.

Ответ Джека был быстрым и твёрдым:

— Сегодня его не будет.

Уилл вскинул брови:

— Его сняли с дела?

— Вы оба продолжаете консультировать, но по-отдельности. Таковы указания доктора Блум — с которыми я полностью согласен.

— Это необязательно, — раздражённо сказал Уилл. Ганнибал был нужен ему здесь, возле этой камеры, и как можно чаще. Какие бы мучения тот ему ни готовил, всё лучше, чем позволить ему шляться где попало, разбрасывая трупы как конфетти. — Мы виделись вчера, и я извинился за… э-э, за то, что произошло. Всё уже позади, я могу с ним работать.

— Я, конечно, рад это слышать, — скептически произнёс Джек, — но ты мне нужен в здравом уме и твёрдой памяти, иначе дело Потрошителя так и не сдвинется с мёртвой точки. Не хочу, чтобы ты опять слетел с катушек и начал бросаться обвинениями. Тебе ясно?

— Ясно, ясно, — проворчал Уилл. — Не повторится.

Повторится, конечно, повторится, но в следующий раз у него будут доказательства.

— Вот, посмотри, это не помешает профилированию, — сказал Джек, протягивая ему тоненький файл. — Ганнибал будет в курсе твоей работы. А ты — в курсе его.

О, Уилл знал, что в неведении не останется — что-что, а работу Ганнибала он увидит ещё не раз. Но говорить этого вслух не стоило. Поэтому он просто взял у Джека документы.

Там на двух листочках расписывалось, что Потрошитель — озлобившийся хирург, которого уволили за проявленную халатность, злоупотребление служебным положением и/или по сокращению штатов. Тот решил стать Потрошителем, дабы продемонстрировать миру свои интеллект, смелость и профессиональные навыки, а заодно отомстить людям, которых считает своими врагами.

— Твой вердикт? — спросил Джек, когда Уилл дочитывал досье.

Вердикт был таков, что это две самые смешные страницы беллетристики из тех, что ему доводилось читать за последнее время, но Уилл задумчиво хмыкнул:

— Теоретически вполне правдоподобно.

Джек явно был взбудоражен.

— Это многое объясняет. Джимми уже проверяет судебные иски о профессиональной небрежности за последние десять лет, а Беверли занимается непосредственно больницами. Посмотрим, что нам удастся накопать.

— М-м, — неопределённо протянул Уилл; он-то знал, что ни черта они не найдут. Он вернул папку Джеку. — Хорошо. Но я хочу двинуться в другом направлении.

— В каком?

— Мы уже работали с теорией о хирурге, дотошно исследовали всё с этим связанное во время двух предыдущих циклов убийств. Ситуация такова, что мы знаем всё обо всех хирургах Восточного побережья, но это ни на йоту не приблизило нас к поимке Потрошителя. Не думаю, что он практикующий хирург. Иначе мы бы его уже нашли.

Джек стукнул ребром ладони по папке.

— Но Ганнибал так и говорит! Не практикующий хирург, а лишившийся лицензии.

— Я не говорю, что не согласен с доктором Лектером, — быстро, но мягко ответил Уилл. — Просто я хочу взяться за это дело с другого конца, забыть на время о хирургии вообще.

Джек нахмурился, обдумывая сказанное.

— А что ещё у нас есть? Чесапикский потрошитель — профессиональный хирург с садистскими наклонностями, и это всё, что мы знаем.

Уилл присел на корточки и стал раскладывать фотографии из дела Потрошителя на полу камеры, попутно снимая скрепки, чтобы лучше видеть лица жертв.

— Нет, мы знаем кое-что ещё, — сказал он. — Давайте подумаем, как он выбирает своих жертв.

Зеллер поднял руку.

— Э… случайно? — Все повернулись к нему. — Что? Так и есть. Потрошитель выбирает их случайно.

— Вовсе нет, — возразил Уилл.

— Он убивает людей из любых слоёв общества, любых религий и с любым цветом кожи, — упрямо сказал Зеллер. — Единственная система, по которой Чесапикский потрошитель выбирает своих жертв, — это как раз бессистемность в их выборе.

— Систематическая бессистемность, — подтвердила Беверли.

Уиллу тяжело было видеть, как легко она встала на сторону Зеллера.

— Вы не замечаете закономерностей, потому что это он не хочет, чтобы вы их заметили. Точно так же он уродует брюшную полость, только чтобы замаскировать хирургическую точность, с которой изымает органы. Здесь определённо есть система, но он её скрывает. Он выбрал этих людей: выследил, загнал и изуродовал, прежде чем убить. Есть причина, по которой он их выбрал и решил «наказать»; система определённо есть.

— Он наказывает их за грубость, — сказал Джек. — Это твои собственные слова. Он считает их не людьми, а свиньями.

Уилл кивнул:

— Они как-то его оскорбили, и он карает их, унижая, уродуя и убивая.

В голосе Джека появилось раздражение:

— Уилл, всё это нам известно.

Уилл потёр лицо.

— Да-да, но послушай. Послушай. Нет ничего, что бы связывало его с жертвами лично, так? Они его не знают. Однако перед тем, как принять решение об убийстве, он как-то взаимодействует с этими людьми, иначе как бы у него сложилось мнение? Встреча длится достаточно долго для того, чтобы он успел решить, что они полные ничтожества. Так где же он их встречает? В чём цель контакта?

Джек глянул на разложенные по полу фото.

— Разные люди, разные места.

— Систематическая бессистемность, — кивнул Прайс.

— Мы пробовали воссоздать последние действия жертв, и это ничего не дало, — вставила Беверли.

— Системы не существует, — по слогам сказал Зеллер.

Уилл чувствовал, как они на него давят, но не мог позволить себе сорваться; важно было в любых обстоятельствах оставаться как можно более спокойным и рассудительным. Выбрав пять фотографий, он развернулся и одну за другой прикрепил их к стене, смежной с той, на которой висели материалы из дела подражателя.

— Системы, которая соединяла бы всех жертв, нет, — сказал он. — Тут я согласен. Но что насчёт связи между некоторыми из них? Например, эти пятеро. Джейсон Биман, последняя жертва. Он был внештатным сотрудником фирмы, торгующей электроникой, — выезжал на дом к покупателям и устанавливал высококлассные музыкальные системы. Мишель Вокальсон владела компанией, занимающейся пошивом и продажей пальто, средняя розничная цена на которые — четырнадцать тысяч долларов. Деррел Леджервуд торговал редкими книгами в магазинчике рядом с университетом Джона Хопкинса; большая часть клиентуры — профессора. Элизабет Фраерс занималась продажей антиквариата, в частности стульев времён Людовика XIV. Элан Уоллес много где работал на складе, но последнее место работы — магазин изысканных вин.

Уилл повернулся к бывшим коллегам.

— Общий знаменатель — роскошь. Товары высшего качества. Я думаю, Потрошитель познакомился со своими будущими жертвами на их рабочем месте. А значит, мы кое-что знаем о его личной жизни, о том, куда он ходит. У него хороший вкус. Он богат. Интеллигентен. Он любит искусство — театральность преступлений тому подтверждение — и он знает в нём толк. Космополит. Живёт в городе. В Балтиморе или Вашингтоне, но скорее первое, так как больше половины жертв оттуда. Филадельфию тоже не стоит сбрасывать со счетов. В каком бы городе он ни жил, не удивлюсь, если он состоит в местном сообществе деятелей искусства. Он общителен, обаятелен и вращается среди элиты. Он думает, что неуязвим.

— Богач, значит, — сказал Прайс.

— Не особо сужает круг поисков, — проворчал Зеллер.

— Круг сузился примерно до одного процента, — возразила Беверли. — И это только начало.

— Толстосум, который любит искусство. — Прайс всплеснул руками. — О да, их же ужасно мало!

— Так, — повысил голос Джек. — Пусть Уилл закончит.

Уилл кивнул ему в знак благодарности. Затем посмотрел на Зеллера, намеренно в глаза, навязывая зрительный контакт, чтобы тому стало неуютно.

— Он не просто помешанный на искусстве толстосум. Он подлинный потребитель. И закупался, скорее всего, в местах, где работали жертвы. Нам нужны списки клиентов. Адреса, накладные, выписки об оплате кредитками. Посмотрим, какие имена повторяются и много ли среди них квалифицированных хирургов. Несколько сужает круг поисков, не так ли?

Зеллер нахохлился: сказанное его, похоже, не убедило. Джек тоже был не в восторге.

— Крупноватую сеть мы забрасываем, — сказал он.

— Ну, это всё, что я могу сейчас предложить.

Уилл знал, что будь она меньше, Джек сразу догадался бы, какую именно рыбку он хочет поймать.

— Ладно, — подытожил Джек. — Беверли, достань мне списки клиентов. Нет, лучше ты, Зи, Беверли нужна мне для другого. И ты тоже, Уилл.

Уилл разглядывал фотографии пяти человек, убитых, как он подозревал, из-за дурного обслуживания, но теперь снова повернулся к Джеку.

— Взгляни, — тот подал ему очередную папку.

Открыв её, Уилл увидел фото знакомой стажёрки.

— Мириам Ласс?

— Её отчёты из академии. Хочу, чтобы ты познакомился с ней поближе.

Уилл нахмурился, но промолчал. Он знал, что тема Мириам у Джека больное место.

Джек сгрузил Беверли в руки толстую папку.

— Это медицинские карты, проверкой которых она занималась. Все жертвы Потрошителя на тот момент — два с половиной года назад. Прочеши их, воссоздай расследование по шагам и попробуй выяснить, что именно привело её к Потрошителю.

— Но мы уже так делали, — возразила Беверли, чуть не зашатавшись под весом папки. Её тон был мягким; она, как и Уилл, знала, что разговоры о Мириам — тонкий лёд. — И это ничего не дало.

— Уилл сможет что-то найти, — твёрдо сказал Джек. — Сможет думать, как она. Примени к этим записям её методы расследования, Уилл, и погляди, что получится. Скажи Беверли, что искать, она тебе поможет.

Уилл беспокойно переступил с ноги на ногу. Потом подошёл к решётке и тихо сказал:

— Прости, Джек, но след остыл. Я уже говорил, что через хирургов нам его не найти.

Джек расправил плечи и будто стал на несколько сантиметров выше.

— Если она нашла, получится и у тебя.

Уиллу оставалось только кивнуть.

Команда Джека ушла вслед за ним, они отправились в Квантико, в штаб-квартиру группы, занятой поисками Потрошителя. Осталась лишь Беверли. И выглядела она не очень-то довольной. Глухо стукнула стопка бумаг, когда она бросила их на один из складных стульев. Уилл помолчал, глядя на неё. Затем сказал:

— Да, не повезло.

Она подняла взгляд, выгнув брови. Он продолжил:

— Джек дал тебе бессмысленное задание. Неблагодарное дело, которым тебе к тому же придётся заниматься вместе со мной, что, кажется, никому из нас радости не добавляет.

— Джек дал мне это задание, потому что только я согласна с тобой работать.

Энтузиазм бьёт ключом.

— Ну что ж.. — сказал Уилл, — рад, что ты согласна.

Она переминалась с ноги на ногу с таким видом, словно происходящее было для неё довольно мучительно.

— Слушай, я не знаю, как лучше сказать...

— Не нужно со мной ходить вокруг да около, Беверли. Ты никогда так не делала.

Она кивнула.

— Не умею я вокруг да около. Раньше было проще. Я провела для себя чёткую границу между тобой сегодняшним и тем тобой, который, — её глаза остановились на фотографиях на стене, — был болен. Я «забыла» из-за чего ты здесь, потому что думала, что узнала тебя — увидела в тебе теперешнем тебя прошлого. Того, каким ты был до болезни. Настоящего.

— Сейчас я настоящий, — сказал Уилл тихо. Почти правда.

Она покачала головой.

— Идиотское разделение. Оно ничего не значит. Потом... — Она вздохнула. — Это было как будильник, вот и всё. Сейчас я понимаю, что уже не могу притворяться, что ничего не случилось. Ты убил пятерых людей, Уилл. Ты в психиатрической лечебнице. Ты не тот, кем был раньше. И не можешь им быть.

— Да, — сказал он, с трудом сглотнув. — Наверное, ты права.

Опустив голову, она расстроенно дёрнула плечами.

— Извини. Вот так это выглядит безо всяких экивоков.

— Ты не должна извиняться.

— Нет, думаю, что должна. — Она искривила губы, скорее в гримасе, чем в улыбке, и закинула за плечо куртку. — Заглажу свою вину, купив тебе обед. Тут недалеко готовят отличную пиццу. Доставки нет, так что принесу сама.

— Конечно, — ответил Уилл, догадавшись, что ей нужно время, чтобы собраться, прежде чем она будет готова встретиться с ним снова. — Звучит здорово.

Она не возвращалась так долго, что Уилл успел повесить на стену все пятнадцать фотографий жертв Потрошителя: пять работников сферы услуг друг рядом с другом, остальных под ними. И в стороне ото всех фото Мириам Ласс и доктора Карсона Наана. Эти двое отличались от других: их убили по необходимости. Мириам Ласс Ганнибал Лектер убил, потому что она его нашла, а Наана, чтобы указать Джеку на Абеля Гидеона. Уилл долго смотрел на фото Наана; если подумать, было что-то гадкое в том, как его убили. Это наиболее отвратительное и одновременно самое практичное убийство Ганнибала. Ведь можно было написать записку или организовать очередной таинственный звонок, но вместо этого он оставил тело Наана. Ганнибал абсолютно равнодушно забрал чужую жизнь, зная, что Уилл увидит место преступления, заметит сообщение, расшифрует его и выдаст Джеку на блюдечке. Он использовал Наана, а заодно и Уилла, в качестве чёртова телефона.

Уилл обнаружил, что грызёт ногти. Остановился. Вместо этого он взял выписку об успеваемости Мириам Ласс и принялся за чтение; таким его Беверли и нашла: сидящим на полу под стеной с фотографиями, с табелем Мириам в руках и с сомнением на лице.

Беверли заметила появление на стене новых материалов, но ничего не сказала. Нарочито небрежно положив коробку с пиццей на пол, спросила:

— Нашёл что-нибудь полезное?

Уилл отбросил папку.

— Всё это при желании можно было узнать и у Джека. У Мириам Ласс безупречная история. Она была амбициозна, умна, дотошна. Из неё вышел бы отличный агент. Что за пицца?

— Маргарита. Подумала, что надо быть проще.

— Проще. — Уилл фыркнул. — Мечтай. Но пахнет чудесно.

Они накинулись на пиццу. Беверли снова была дружелюбна, но сквозило в её манере поведения что-то, от чего Уиллу хотелось заскрипеть зубами. За едой они сперва болтали ни о чём, но вскоре разговор заглох и повисло неловкое молчание. Беверли направила разговор в безопасное русло — к работе.

— Даже когда у Мириам не было полномочий, она продолжала изучать материалы дела, — сказала она, отправляя очередную полукруглую корочку в кучку таких же у себя на тарелке. — Довольно храбро, особенно для стажёра.

— О да, — откликнулся Уилл, вытирая губы, — храбрости ей было не занимать. Но в её файле нет ничего про склонность рисковать попусту. В день, когда она исчезла, она никому не доложилась, куда идёт, и не просила подкрепления. Куда бы Мириам ни направлялась, она не ожидала найти там Потрошителя. Вероятно, думала, что это будет ещё один рутинный допрос. Потрошитель застиг её врасплох.

— Тогда что нам искать? — Беверли пнула стопку врачебных записей. — Нечто заурядное?

Уилл пожал плечами.

— Это может быть что угодно. Имя. Адрес. Что-то неочевидное, не связанное с жертвами напрямую. Она шла по касательной. Хотела прояснить какие-то детали.

— Значит... иголка в стоге сена, — заключила Беверли, окинув взглядом стопки бумаг. — В очень большом стоге.

— Я же говорил, — сказал Уилл. — Не повезло.

Беверли попыталась себя мотивировать.

— Джек не хочет, чтобы жертва Мириам пропала даром. Я понимаю.

— И я, — быстро сказал Уилл. — Но когда дело касается Мириам, Джек не способен трезво оценивать ситуацию. Потрошитель об этом знает, и мы тоже.

Беверли тихо хмыкнула в знак согласия. Она не любила, когда люди плохо отзывались о Джеке.

Они доели пиццу и принялись читать врачебные записи. Работа эта была скучной, пыльной, и через час Уилл, потеряв терпение, попросил Беверли одолжить ему ноутбук.

— Только на порносайты не заходи, — сказала она, просовывая его между прутьев.

— Пальто на заказ, — пояснил Уилл. — Посмотрим, есть ли у бутика списки клиентов.

Беверли, по пояс в медицинских записях, подняла взгляд.

— Джек же поручил это Брайану, нет?

— Да, и когда-нибудь он этим займётся. Когда Потрошитель соберёт себе в коллекцию достаточно органов и завершит свой цикл.

— Иногда Брайан ведёт себя по-свински, — в голосе Беверли послышались предупреждающие нотки. — Но не настолько. Он сделает то, о чём ты просишь.

Уилл не обратил на неё внимания; он читал о дизайнерской одежде для мужчин. Совершенно неизведанная для него область, но в этом разбирается Ганнибал, а значит, надо стать экспертом, и быстро.

Беверли увидела, что он потерял интерес к её работе с медкартами. Проворчав что-то себе под нос, она вернулась к врачебным записям. Работали в тишине. Уилл делал пометки по товарам класса люкс, Беверли периодически выписывала имена врачей, косвенно связанных с жертвами Потрошителя.

Минут через сорок молчаливой работы Беверли вдруг сказала:

— О.

Невыразительно и бесцветно. Так, что у Уилла все волоски на коже встали дыбом.

Она держала лист бумаги и пробегала глазами написанное снова и снова, будто пытаясь разгадать шифр.

— Что?

— Ничего, — ответила она, продолжая читать. — Извини, просто... э-э...

Она выглядела почти испуганной.

Уилл подчёркнуто закрыл ноутбук и повернулся к ней.

Она будто стряхнула наваждение.

— Забудь. Неважно.

И торопливо положила листок на стопку у себя за спиной.

— Ты что-то нашла.

Беверли провела ладонью по лбу, сжала губы. Выглядела она так, будто ей было почти физически больно. Наконец, она заговорила — тише, чем обычно:

— Ты упоминал, Ганнибал Лектер работал хирургом. Каким именно?

Секунду Уилл смотрел на неё, раскрыв глаза, не понимая, к чему она ведёт.

— Какая у него специализация, Уилл?

— Травматолог.

— В «Мэриленд-Мизерикордия»?

Он осторожно кивнул. Она так же осторожно потянулась за листком, который оставила на стопке за спиной.

— Его имя есть здесь, в приёмном листе Джереми Олмстеда. Он был на дежурстве, когда спасательная служба доставила Олмстеда с травмой, полученной на охоте.

Уилл заторможено поднял руку, чувствуя себя магазинным манекеном. Взял листок, и глаза тут же устремились к нужному имени, аккуратно напечатанному сверху. «Ганнибал Лектер» — чётко значилось на одном листке вместе с именем его жертвы. Эта тоненькая бумажка была сейчас важна для Уилла куда больше, чем его собственный здравый рассудок или трепыхающееся в горле сердце.

— Ты был прав, — сказала Беверли.

Он даже вздрогнул.

Но затем она добавила:

— У тебя всегда всё написано на лице.

Она протянула руку, чтобы забрать листок. Уилл не хотел разжимать пальцы, но знал, что должен.

Беверли забрала бумагу. Лицо её было мрачным.

— Ты всё ещё думаешь, что это он, да?

— Что? — Его голос дрогнул. — Да не-ет...

Беверли отклонилась назад и швырнула листок на большую кучу бумаг у себя за спиной. Поднеся руку ко рту, она закрыла глаза.

— О, Уилл...

— Я не думаю, что это он. Тем не менее, надо добавить его имя в список.

Она покачала головой.

— Ты невозможен.

Уилл изо всех сил старался сохранять нормальный тон.

— Неудивительно, что ты нашла там его имя. Балтимор не такой уж большой город, хирургов здесь немного. Беверли! — Она всё ещё молчала и ошеломлённо качала головой, не слушая, что он говорит. — Я не думаю, что это он. Серьёзно. Но нельзя сбрасывать со счетов подозреваемого просто потому, что мы с ним знакомы.

Она отняла руку ото рта.

— Мы проверяли Лектера, — возразила она. — Ты забыл, что я сама его допрашивала? Он чист.

— Вы проверили его по делу подражателя. Но не Потрошителя.

Она даже застонала в голос.

— Ты подозреваешь его — до сих пор!

Так как это не было вопросом, Уилл не ответил.

— Чёрт, — выругалась Беверли. — Джек сказал, что ты завязал с этим, Уилл. Ты ему обещал. Ты сказал, что, когда у тебя в голове проясняется, ты понимаешь, что это безумие. Выходит, чтобы он позволил тебе работать над делом, ты… соврал? — Она посмотрела на него, черты её лица застыли, превратившись в маску ужаса. — А твоё признание? Тоже ложь?

Она прочла ответ по выражению его лица.

— Чёрт! — Беверли поднялась на колени. — Я должна рассказать Джеку.

— Я бы очень этого не хотел, — сказал Уилл тихо.

— Ты сделал ложное признание, чтобы получить доступ к секретной информации. — Её голос дрожал. — Ты и правда нестабилен. Мне нельзя здесь находиться. Верни мне ноутбук!

Уткнувшись взглядом в пол, он незамедлительно просунул его через прутья. Затем сказал:

— Я стабилен. Я лишь хочу поймать Чесапикского потрошителя. Как и ты.

— Ты хочешь поймать Ганнибала Лектера, — возразила Беверли, убирая ноутбук в чехол. — Большая разница.

— Нет никакой разницы. Это один человек. На приёмном листе его имя, Беверли. И оно будет и в других местах, ты увидишь.

Шёпотом ругаясь, она сгребла бумаги — вместе с драгоценным листком, потерявшимся где-то среди них, — к себе в сумку, сунула под мышку коробку из-под пиццы и поднялась на ноги.

— Прости, что солгал тебе, — торопливо заговорил Уилл. — Мне важно твоё мнение. И твоя дружба. Я бы не стал врать, если бы у меня был выбор. Бев! — Это заставило Беверли поднять взгляд; её лицо исказилось, словно от боли. — Пожалуйста. Можешь ненавидеть меня, если хочешь. Только... не говори Джеку.

Она торопливо провела ладонью по глазам, выругалась и бросилась к выходу.

Свернувшись калачиком на полу, Уилл уткнулся лицом в колени. Теперь Беверли владела информацией, которая может его уничтожить, и, похоже, была так зла на него, что готова сделать это тысячу раз.

Остаток дня Уилл провёл, ожидая шагов санитаров, которые придут обыскать камеру и отнять его работу. Он знал, что дело Потрошителя у него ненадолго, потому зубрил его наизусть изо всех сил; сознание пылало сверхновой, впитывая абсолютно всё. Он читал, пока не погас свет, и после этого тоже — когда остались гореть лишь лампы аварийной сигнализации, пока глаза не заболели от напряжения. Он вздрагивал от любого звука. Каждая тень была ночным санитаром со шприцем в руке, который пришёл его усыпить и забрать все вещи. Он костерил себя за то, как прокололся с приёмным листком: если бы только он лучше притворялся, сделал бы вид, что всё это полная ерунда, может, тогда у него получилось бы убедить Беверли, что он совершенно не подозревает Ганнибала. Если бы Уилла поставили в пару с Прайсом или Зеллером, всё прошло бы как по маслу. Проблема в том, что Беверли ему симпатична; Уилл стал с ней слишком откровенным, потому что глубоко внутри очень хотел, чтобы она ему поверила.

На записях телефонных разговоров Эндрю Колдуэлла расползлось красное пятнышко. Уилл обнаружил, что снова обгрыз ногти до крови. Отдёрнув руку ото рта, он сжал кулаки, чувствуя боль и пульсацию в пальцах. Закрыл глаза и трижды с силой ударил затылком по кирпичной стене.

Послышались шаги, но они шли не из коридора. Совсем рядом, чернее, чем сама тень, кралось существо с худым и угловатым телом. Уилл застыл, боясь выдать себя случайным движением. Но оно втянуло воздух — запах крови. Голова резко повернулась, рога разлились чернильными кляксами за решёткой камеры. Непроницаемо-чёрный взгляд встретился с взглядом Уилла.

Уилл переполз в дальний угол и скрючился там, упёршись спиной в стену с материалами по Потрошителю.

— Уйди, — взмолился он.

Многосуставчатые пальцы обхватили решётку. Оно издало низкий зовущий звук, больше похожий на хрип.

Лёгкие Уилла горели. Он попытался вдохнуть и не смог. Он слышал, как его собственное горло с трудом заглатывает воздух, но звук был каким-то дребезжащим. Уилл будто видел себя и свой страх издалека.

Тварь потянула прутья в стороны.

— О нет... — Под её хваткой прутья гнулись и расползались шире. — Нет, — застонал Уилл. — Не надо.

Дрогнули чёрные разливы рогов — существо склонило голову. И пролезло в щель между прутьями. Оно было внутри, в камере вместе с ним.

— Это не реально, — прошептал Уилл, широко раскрывая глаза. — Этого не существует. Галлюцинация. Я болен и галлюцинирую.

Оно подползало ближе, длинные конечности шуршали как бумага, касаясь пола. Уилл попытался подняться на ноги, но не смог, обмякнув в своём углу. Вдохнуть никак не получалось.

К лицу ищуще протянулся массивный коготь. Холодный шероховатый палец тронул шею. Лицо обдало горячим гнилостным дыханием, и Уилл увидел зубы…

Шаги. На этот раз настоящие. Он вздрогнул всем телом и проснулся, едва не выпрыгнув с постели. Шея болела: должно быть, заснул сидя. Понадобилось полных десять секунд, чтобы осознать, что перед камерой стоит Барни с завтраком на подносе.

— С вами всё в порядке? — спросил тот.

— Да! — Уилл с силой потёр лицо. — Я… Ох. Мне снился сон.

— Что ж, вовремя вы проснулись. К вам посетитель.

Джек, точно Джек. Пришёл призвать к ответу за ложь. Уилл в панике уставился на Барни.

— Сказать ей, чтобы пришла попозже?

«Ей». Уилл выдохнул.

— Нет, всё нормально. Я готов.

Отдав Уиллу поднос с едой, Барни ушёл. Вернулся он уже вместе с Беверли. Та выглядела бледной и усталой.

— Спасибо, Барни, — сказала она хрипло.

Как только Барни оставил их наедине, Уилл пристально посмотрел на Беверли. Он понятия не имел, чего ждать.

— Как ты оказалась тут так рано? — осторожно спросил он.

Беверли сбросила с плеча тяжёлую сумку прямо на пол.

— Ночевала в гостинице. Но не то чтобы я там особо спала.

Это не укладывалось в голове.

— Не думал, что ты вернёшься, — признался он.

— Я тоже. — Она вздохнула и, подтащив складной стул, плюхнулась на него. — У меня для тебя кое-что есть, — прошептала она. — Сядь и обещай не перебивать, и не пытайся объяснить, и вообще... просто молчи! Договорились?

— Почему ты шепчешь? — удивился Уилл, присаживаясь на край койки.

Шлёпнув ладонью по колену, она шикнула на него.

— Просто заткнись, ладно? Дай мне сказать.

Уилл был слегка раздражён и совершенно растерян, но рот закрыл.

Беверли расстегнула сумку, вытащила пачку бумаг.

— Списки рассылки антикварных салонов и бутиков верхней одежды. Я обвела нужное имя. — Она отдала ему бумаги. — Ничего не говори, — напомнила она.

Уилл поглядел на документы и увидел, что имя Ганнибала выделено розовым цветом. Уилл сохранял на лице спокойное выражение, дышал ровно. Он передал бумаги обратно, как будто они ничего для него не значили.

Беверли протянула ему другой лист.

— Список пациентов, прошедших у Эндрю Колдуэлла медосмотр. Я выделила имя.

Ганнибал Лектер, снова розовым.

Уилл молча вернул лист.

Склонив голову, Беверли смотрела на бумаги у себя на коленях. Она была не готова поднять глаза, пока не готова.

— Брайан прислал мне заказы на поставку из магазина электроники, где работал Джейсон Биман, за весь прошлый год. Нет совпадений. Но потом я вспомнила Джереми Олмстеда. Он был убит через пять лет после несчастного случая на охоте. Пять лет! Убийца долго ждал. Поэтому я решила посмотреть, где Биман работал раньше. Предыдущее место работы — техническая поддержка в другой фирме; они тоже занимаются стереосистемами, а ещё звукоизоляцией. Без ордера они бы не стали раскрывать список клиентов, поэтому я позвонила и притворилась, что мне нужна звукоизоляция в офисе. Я сказала, что хочу, чтобы сделали так же, как моему знакомому, и, какая неожиданность, в своих записях они нашли его имя.

— Ганнибал Лектер, — сказал Уилл.

Рука Беверли подрагивала, когда она коснулась ею лба.

— Да, — подтвердила она, будто сама не веря в свои слова. — Точно.

— Почему ты назвала его имя?

— Не знаю! — прошипела она. — Он связан с пятью жертвами — как минимум. Связь тонкая, косвенная, но она есть. Для ордера этого недостаточно. Всё это очень зыбко, может оказаться простым совпадением.

— Может, — протянул Уилл.

— Я не говорю, что верю тебе! — сказала она резко, будто защищаясь. — Но есть в нём что-то… — Она запнулась, взгляд застыл. — Подозрительное. Мне он всегда казался каким-то сомнительным. Психотерапевт из него явно не очень-то хороший — взять хотя бы то, что случилось с тобой. И он продолжает тебя навещать, несмотря на то, что почти все твои знакомые умоляли его прекратить. И он сделал всё возможное, чтобы его подключили к расследованию. У него очень близкие отношения с Джеком. Они почти каждый день разговаривают наедине в его кабинете.

— Он очень ловко втёрся в доверие, — кивнул Уилл.

— Джек не станет его проверять. Он отмахнётся от этой новой информации, сразу же.

— Я знаю.

Наступила тишина.

— Я не говорю, что верю тебе! — повторила Беверли, на этот раз с жаром.

— И-и-и… тогда зачем ты здесь?

Она шлёпнула ладонью по толстой стопке бумаг.

— Потому что в этом что-то есть! И это «что-то» стоит расследовать.

— Согласен.

— Он связан с пятью жертвами, Уилл. Пятью из пятнадцати.

— Он связан со всеми, — сказал Уилл. — Нам осталось только найти эти связи.

— Нам?

— Тебе и мне.

Беверли закрыла лицо руками.

— Я точно потеряю работу.

Уилл мрачно усмехнулся.

— Если мы его не поймаем, Бев, я потеряю гораздо больше.

Она подняла глаза, посмотрела на него прямым, пронизывающим взглядом. Будто видела его впервые.

— Если он Потрошитель… — начала она. — Но только если! Это значит, что он знает, как работает ФБР. Как мы ведём расследование. Он видел, как проводится судмедэкспертиза, может подбросить улики. Он уже делал так с волосами и отпечатками Мириам. И он знает, как работаешь ты. Тебя он знает лучше всех.

Уилл молчал. Он чувствовал хрупкость построенных ею связей и боялся, что если скажет хоть слово, всё рухнет как карточный домик.

— Он мог знать о твоей болезни, — сказала Беверли.

Тут Уилл поднял палец, прося подождать. Затем снял со стены одну из фотографий. Поднявшись со стула, Беверли взяла протянутое сквозь прутья фото. Это была насаженная на рога Кэсси Бойл.

— Тело напоказ, — прошептал Уилл. — Театрально. Унизительно. Лёгкие удалены с хирургической точностью. Если бы это не было дело Хоббса, о ком бы ты подумала, увидев место преступления?

Беверли глубоко вздохнула.

— Тогда я этого не понимал, — сказал Уилл. — Но Бев, посмотри. Просто посмотри! Он объявляет о себе. Приветствует публику.

Беверли крепко обхватила себя руками. Выглядело это как жалкая пародия на объятие. Затем сказала:

— Ладно.

— Что ладно?

— Ладно! — вскрикнула она, дёрнув плечами. — Я тебе верю!

В эту секунду Уилл был настолько ошеломлён, что застыл на месте. Весь мир перестроился и собрался заново. И эта новая версия нравилась ему гораздо больше!

— Повтори, — прошептал он, приблизившись к решётке.

Беверли тоже сделала шаг ближе. Теперь металла между ними было больше, чем воздуха.

Она откашлялась.

— Я. Тебе. Верю.

— Ещё раз.

Беверли подавилась воздухом, попытавшись сдержать приступ нервного смеха.

— Ну правда, Уилл. Не испытывай судьбу.