Яблоко Гесперид (гет)

Лондон, Англия

Блейз, взяв под руку Шехзин, направился в сторону Драко. Взглянул бы сейчас кто-нибудь на натянутую как струна фигуру лорда Малфоя, то заметил бы его явное неудовольствие из-за необходимости находиться в обществе, хотя он и мастерски скрывал свои чувства от общей толпы.

— Драко, отчего же ты один сегодня? — как ни в чем не бывало спросил Блейз.

— Джиневра плохо себя чувствует? — с вежливым беспокойством поинтересовалась присоединившаяся к ним Панси.

— В последнее время она быстро устает. Колдомедики рекомендовали ей проводить дома побольше времени, — солгал Драко. — Мы решили, что пусть она лучше пропустит этот благотворительный вечер, но пойдет на день рождения Шехзин.

— Как мило и обдуманно, — заметила Серафина, тоже подошедшая к ним. — Нам было бы жаль услышать, что Джиневра больна.

— Да, ты права, — согласилась Шехзин, глядя на Драко со смесью раздражения и ожидания. Она не могла понять, почему Джинни не пришла на благотворительный ужин сиротского приюта и даже не предупредила ее об этом. В конце концов, они же готовились к этому вечеру почти весь прошлый месяц…

— Полно вам, — встрял Блейз, не зная наверняка, что сказать, и желая, чтобы Шехзин не выказывала неодобрения по отношению к заявлениям Драко. В состоянии, в котором Малфой сейчас находился, злить его было неразумно. И, несмотря на то, что дела его уже некоторое время шли лучше — ведь Гермиона Грейнджер больше не получала подробной информации о его тактических приемах в бизнесе — настроение у Драко было отвратительным.

— Фина, — обратился Драко к Серафине Забини, беря ее руку себе под локоть, — это ведь ты раскопала этот приют? Расскажи, каким образом ты удостоверишься, что дети здесь будут получать должный уход?

— Видишь ли, дети, живущие здесь… — начала объяснять она, уводя его в сторону.

— Потаскуха, — небрежно бросила Панси, глядя им вслед.

Блейз грустно кивнул.

— Сколько вы с Джиневрой работали над этим проектом?

— Два месяца, — не отрывая глаз от удаляющихся Драко и Серафины, ответила она. — Джиневра была в восторге от мысли, что благодаря сегодняшнему вечеру дети получат финансирование и смогут учиться в Хогвартсе. А теперь Серафина припишет все заслуги себе, — продолжила Панси, совершенно позабыв, что Блейз может и обидеться на то, что она оскорбляет его сестру. — Где же все-таки Джиневра?

— Дома, — голос Шехзин был глубоким и мягким, как бархат. — Понемногу оправляется после поездки в Узбекистан. Похоже, путешествие для нее оказалось слишком утомительным.

Панси пристально смотрела на жену Блейза, пытаясь понять, послышалось ли ей в тоне Шехзин неодобрение или попытка что-то утаить. Так и не решив, она кивнула, более или менее удовлетворенная ответом, и отправилась к другим гостям. Если уж Джиневра не желала удостовериться, что ее драгоценные сироты дождутся должного внимания, а Серафина была слишком занята, флиртуя с женатым Драко Малфоем, что ж, обо всем позаботится она, Панси Паркинсон. Как только она отошла, Блейз пытливо уставился на Шехзин.

— Тебе стоит держать Серафину подальше от Драко, Блейз, — мрачно заметила она. Между Малфоями что-то происходит, я пока не пойму что, но мне это не нравится. Джиневра отдала бы все, чтобы быть здесь сегодня.

— Драко узнал, кто она такая.

Шехзин прикрыла ладонью лицо и зажмурила глаза, пытаясь рассеять печаль и испуг. Она понимала теперь, почему ее подруга столько раз отклоняла ее предложения встретиться, целыми днями не показывалась в МЦДИ и на регулярных чайных посиделках у Панси Паркинсон.

— Не волнуйся, я не думаю, что он ее убил, — решительно отмел ее сомнения Блейз.

— Почему-то я в этом не уверена, — возразила Шехзин.

— Прошу, оставь эту тему, дорогая. Мы уплатили долг Драко. Как он поступит с Джиневрой, это уже только его дело.

— А если она в опасности? — горячо возразила Шехзин. — Из твоих намеков можно понять, что так скорее всего и есть.

— Драко пальцем к ней не притронется, — спокойно произнес Блейз, хотя он знал Драко довольно давно, чтобы усомниться в своих словах. — Она беременна.

— Джиневра беременна? — ошеломленно переспросила Шехзин. — Господи... — Казалось, новость принесла ей облегчение, хотя она и не сдержалась, добавив: — Но он все равно может ее обидеть, не вызывая угрозу выкидыша. Физическая пытка не идет...

— Знаю. Но повторюсь еще раз: мы не в силах ей помочь.

— Держи Серафину от него подальше, Блейз. Пожалуйста. Это самое малое, что мы можем для нее сделать, — добавила Шехзин, зная, как Джиневру возмущало кокетливое поведение других женщин по отношению к Драко, хотя она скорее перерезала бы себе вены, чем призналась в этом.

— Я постараюсь, милая, — пообещал Блейз, и, прежде чем последовать за Драко и Серафиной, нежно поцеловал жену.

* * *

Малфой-Мэнор, Англия

— Я не намерена терпеть подобное поведение, — ледяным тоном заявила Нарцисса.

— Мама, что... — в голосе Драко странно сочетались раздражение и уважение к матери.

— Как ты можешь показываться с этой... этой девушкой, — последнее слово она словно выплюнула, — когда твоя жена лежит дома и страдает?

— Она не страдает, мама, просто немного устала, — отрезал Драко, неожиданно посуровев.

— Не лги, Драко, это тебе не идет, — она подняла руку, заранее предупреждая его возражения. — Несмотря на то, что происходит между тобой и Джиневрой, ты не можешь показываться на благотворительных ужинах и приемах с Серафиной Забини.

— Она из хорошей семьи...

— У нее ужасающая репутация! Рита Скиттер уже намекнула на возможность связи между вами, и я хочу, чтобы подобные абсурдные слухи прекратились немедленно!

Драко спокойно посмотрел матери в глаза, но кивнул: в его планы не входило поддерживать надежду Серафины на то, что она может стать его любовницей, куда больше он хотел разобщить себя с Джиневрой. Разделять кровать с нею каждую ночь и знать, что любое прикосновение может закончиться для него по меньшей мере кастрацией, было истинной пыткой, и это заставляло его искать успокоения в объятиях другой женщины. Тем не менее, он не собирался подчиняться соблазнительным взглядам и едва завуалированным намекам Серафины — по крайней мере, пока.

— Хорошо. Теперь о Джиневре... Я не понимаю, что произошло между вами, пока я гостила у Беллатрикс, но Джиневра угасает прямо на глазах. Она твоя жена, Драко! Она носит твоего ребенка, твою фамилию, в конце концов, на ее пальце перстень Малфоев! Под ее глазами залегли огромные тени, ей стоит трудов выдавить хоть слабую улыбку. Она несчастна!

«Хорошо, — злобно подумал Драко. — Как раз этого она и заслуживает».

— Где она сейчас?

— В своей комнате. Сказала, что плохо себя чувствует, и после этого я ее не видела. Эльфы к ней не заходят и отказываются объяснять мне почему. Не вызывает сомнения, что пол на кухне устлан частями их тел...

Драко мрачно улыбнулся и поцеловал мать в щеку.

— Схожу, посмотрю, как она.

— Уверена, Джиневра будет рада тебя видеть. — Кривая улыбка Драко говорила об обратном, но Нарцисса, не в силах понять, что происходит, просто решила об этом не думать. — Тебя так часто нет дома в последнее время, что я начинаю сомневаться, женат ли ты еще.

— Иногда я сам в этом сомневаюсь, мама, — мягко произнес он и покинул будуар матери, оставив ее вышивать детскую одежку.

Шагая по покрытому ковром коридору, Драко мрачно размышлял о «болезни» своей жены. Колдомедики твердили, что ее беременность протекала безупречно, и, тем не менее, несмотря на увеличивающийся животик, было заметно, как Джиневра похудела — обострились коленки и ключицы, а впавшие щеки потеряли здоровый цвет. Но невзирая на ее потерявшее форму тело, на ее ядовитые взгляды, которыми она окидывала его при каждом удобном случае, Драко чувствовал, что его страсть не остыла. Он просыпался ночью, когда Джиневра невольно прикасалась к нему во сне. Он чувствовал каждое ее движение по тому, как прогнулся матрас или зашелестели покрывала, и ждал, пока ее тело расслабится во сне. Уизли засыпала, свернувшись клубочком в другой стороне кровати, но утром всегда просыпалась крепко зажатой в объятиях Драко.

И каждый раз он сдерживал себя, чтобы не прижать ее к себе еще крепче.

«Это все из-за нехватки секса», — убеждал он себя. Только так Драко мог объяснить смешанные чувства ожидания и настороженности, пронзившие его в тот момент, когда он коснулся рукой дверной ручки.

«Она там провела целый день? Может спит...»

Драко представил Джиневру, спящую на кровати, где они множество раз страстно занимались любовью, и эта мысль возбудила его еще больше. Открыв дверь, он вошел в спальню. И сразу же понял, что Джиневра применила заглушающее заклинание.

Она стояла спиной к двери, накинув на себя лишь шелковый халат, свободно завязанный на талии. Хватая все, что попадется под руку, будь то ваза, статуэтка или колдография маленького Драко, она разъяренно швыряла их об стену. Из-за размашистых движений халат распахнулся, открывая Драко прекрасную картину ее налившихся грудей, к которым он не имел доступа с тех пор, как она вернулась из Парижа. Чувствуя себя отъявленным вуайеристом, Драко продолжал пялиться.

Джинни закатала рукав, затем запустила пальцы в волосы и громко вздохнула. Оглядевшись в поисках, что бы еще разбить, она не заметила Драко, притаившегося в темном углу спальни. Следующими жертвами ее безудержной ярости стали два канделябра, часы и шкатулка, и после них Джинни остановилась возле зеркала в красивой резной раме, подаренного ей Драко. Видя ее нерешительность, он самодовольно улыбнулся. Но уже в следующую секунду она взмахнула рукой.

— Не смей! — прорычал Драко, не зная, что заставило его среагировать: суеверие или факт, что она разбила почти все его подарки.

Подскочив к Джинни сзади, Драко схватил ее за запястья.

Удивленно ахнув, Джинни сразу же начала вырываться из его хватки.

— Отпусти...

— Если ты собираешься разбить все мое имущество, то не отпущу, — прошептал он ей на ухо, пьянея от ее сладкого запаха.

— Я все исправлю, — огрызнулась она, расслабляясь на несколько обманчивых мгновений, чтобы внезапно врезать ему локтем в живот.

Драко выругался, но хватку не ослабил. Он всего лишь опустил руку, чтобы охватить Джинни за талию и прижать ее к себе еще крепче.

— Не все можно исправить, — прошипел он.

В попытке вырваться Джинни начала извиваться, чем только еще больше распалила Драко.

«Всем нам, мужчинам, только одного и надо», — закатив глаза, с улыбкой подумал он. Если только желание Джиневры разбить всю мебель служило ему поводом лишний раз к ней прикоснуться, он был готов открыть все комнаты поместья, только бы удовлетворить ее страсть к деструкции.

«Но ей ни в коем случае не надо об этом знать».

— Что? — пропыхтела она. Руки ныли от неудачных попыток высвободиться. — Ты имеешь в виду свое сердце?

Даже ее собственный слух резанул чрезмерный сарказм и горечь, вложенные в этот вопрос.

— Нет! — рявкнул он. — Я имел в виду свою репутацию.

И хотя ее не удивило беспокойство Драко за свое общественное положение, Джинни не могла не испытать разочарования при подтверждении, что он ничего, ничего к ней не чувствует. Она перестала сопротивляться, изнуренная и выжатая как лимон, осознавшая, наконец, что ее надежды не имеют никакого отношения к ее желанию причинить ему боль.

«Я люблю его, — несчастно подумала она. — Я влюбилась по уши в этого проклятого извращенного ублюдка. Какая ироничная шутка...»

Ей вдруг захотелось успокаивающе обвить живот руками, как она часто делала в последние недели, когда «Ведьмополитен» беспрерывно печатал колдографии Серафины Забини, марширующей из одного мероприятия на другое под руку с Драко Малфоем. Но Драко все еще держал ее руки прижатыми к бокам, и она чувствовала его теплое дыхание у себя на шее.

— Я хотела пойти на благотворительный ужин, — наконец выдавила она.

— Но ты беременна и...

— Срок всего три месяца, не семь же, ты, чертов мерзавец, — огрызнулась Джини. — Моя мама не переставала крутиться по дому до самых родов.

— А чего еще можно ожидать от Уизли?

Джинни вскипела, и Драко почувствовал, как ее руки сжались в кулаки.

— Не смей так говорить о моей матери!

— Тогда и ты не говори о моей, — чопорно заявил он.

У нее перехватило дыхание от яда, накопившегося в ней из-за невысказанной обиды.

— Я работала над этим проектом в течение многих месяцев и... — начала говорить она, стараясь, чтобы голос звучал холодно и твердо, потому что в данной ситуации самообладание — единственное, что у нее осталось.

— Так работала, что даже уловила момент и послала дражайшей грязнокровке....

— Гермионе.

— Грязнокровке, — прошипел Драко ей на ухо, сжимая кольцо объятий вокруг нее, — сову, чтобы сообщить ей, что тебя держат в Малфой-мэноре как пленницу? Думаю, ты не слишком старалась.

Джинни содрогнулась.

— Ты не сможешь держать меня взаперти вечно, — заявила она. — А теперь отпусти меня. Мы не можем так разговаривать.

— Зато можем заняться кое-чем другим, — предложил Драко, пробегая пальцами по ее шее.

— Отпусти!

Неожиданно Джинни почувствовала пустоту и холод, так как Драко отступил на шаг и скрестил руки на груди в ожидании, пока она к нему повернется. Она так и сделала.

— Мы пойдем на день рождения Шехзин. Еще на деловой ужин с моими партнерами. И ты не посмеешь распространяться о том, что услышат твои распрекрасные ушки. Еще можешь сопровождать мать во время ее визитов к друзьям и в Св. Мунго.

— Благодарю вас, о ваше превосходительство, — ехидно ответила Джинни. Ее взгляд был так холоден, что проморозил бы Драко до самых костей, не привыкни он к нему за последние несколько дней. — Но ты же понимаешь, что люди начнут интересоваться, куда вдруг пропала леди Малфой.

— К всеобщей радости лорд Малфой обнародует факт, что леди Малфой во время путешествия в Узбекистане подхватила простуду, и колдомедики настойчиво рекомендовали ей много не гулять.

Драко широко улыбнулся, но глаза его остались холодными.

— Ты жалкая тварь, — наконец выдохнула Джинни.

— От такой же слышу, — мягко парировал он.

В глазах Джинни отражались смешанные чувства ярости и поражения, причем несколько мгновений последнее преобладало над первым. Она провела пальцами по волосам и, почувствовав при этом пряди, которые Драко отсек столовым ножом, зажмурилась. Воздух в комнате стал уплотняться, затем словно зашевелился, и последовавший за этим всплеск магии восстановил разбитые во время погрома вещи. В больших зеркалах отразились подтянутый Драко и мертвенно бледная Джинни, на фоне которых роскошь королевской сине-золотой мебели выглядела странно нелепо.

Все опять выглядело так, будто ничего не произошло.

Джинни окинула Драко самым презрительным взглядом, на какой только была способна, затем решительно направилась к кровати и забралась под одеяло. Вытащив палочку, Драко пробормотал «Minox», приглушая свет. Спальня заполнилась мерцающими красноватыми тенями. Джинни свернулась в клубок и закрыла глаза. Десять минут спустя под тяжестью Драко прогнулся матрас, но она только еще сильнее прижала к себе подушку, изо всех сил пытаясь игнорировать его присутствие. У Драко, как оказалось, были совсем другие планы — он прижался к ней со спины, коснулся бедра, а затем запустил руку ей между ног.

В следующее мгновение он оказался на спине с угрожающе прижатой к его лбу палочкой.

— Ничего не выйдет, любимая, — промурлыкал он, — охранные чары мэнора не позволят тебе убить единственного наследника Малфоев.

Джинни провела кончиком палочки по веку его левого глаза.

— А зачем мне утруждать себя использованием магии, когда я могу просто выколоть тебе глаз.

— Как примитивно, — фыркнул Драко, хотя его терзало смутное чувство, что она может так поступить, если он продолжит выводить ее из себя.

— Может, и примитивно, но действенно. Поэтому прибереги свои руки для Забини, иначе, уверяю тебя...

— Спасибо, она не в моем вкусе, — нахально заявил Драко.

Кончик палочки опасно надавил на уголок его глаза, и Драко понял, что остроумие сейчас неуместно.

— Ладно, — пробормотал он, и палочка Джинни тут же очутилась на прикроватной тумбочке, — приберегу свои руки для себя.

Палочкой в глаз — он наверняка испытывал боль гораздо более сильную. В жизни ему не раз угрожали, но никогда эту боль не вызывал небезразличный ему человек, а уж тем более девушка, носящая под сердцем его ребенка. С другой стороны, Джинни не нравилось, что он проводит так много времени с Серафиной Забини, и это в какой-то мере ему льстило. Только круглый кретин не распознал бы в ее угрозах ревность и обиду.

— Завтра мы должны показаться доктору в клинике Кор, — сообщил он Джинни.

Она резко от него отвернулась.

* * *

Клиника Кор, Англия

Окна светлой, бело-зеленой приемной клиники выходили в красивый сад со скамейками из тусклого дерева. Яркое освещение помещения подчеркивало темные круги под глазами Джинни и тени на ее впалых щеках. «Знаки усталости», — удовлетворенно заметил вошедший Драко. Гораздо меньше ему понравилось то, что она укоротила волосы до плеч, и они вились теперь как змеиный узел.

— Что ты сделала со своими волосами? — тихо пробормотал он, довольно черство поцеловав ее.

— Я просто закончила то, что ты начал, — сладко улыбаясь, ответила она.

— Но ведь есть зелья...

— А так как меня не пускают даже на кухню, сам понимаешь, сварить волосоотращивающее зелье для меня непосильная задача.

Джинни сделала невинное лицо и улыбнулась. Мелькнувшее в ее взгляде торжество на несколько коротких мгновений оживило ее янтарные глаза — веселье, какого Драко в ней не видел уже несколько дней. Скрипя зубами, ему пришлось признать, что новая прическа ей к лицу, хотя выглядела она несколько непривычно, вдобавок он не мог избавиться от мысли, что, обретя натуральный цвет волос, она выглядела б еще лучше.

— Лорд и леди Малфой, прошу прощения, что вам пришлось ждать, — в приемную вошла высокая, статная женщина в бледно-желтой мантии с прикрепленной на груди карточкой, указывающей имя и должность. — Меня зовут Меган Джоунс, я заведующая этой клиникой. Леди Малфой, ваш муж попросил, чтобы вас осмотрела именно я. Попрошу вас рассказать мне все, что хоть как-то связанно с вашим здоровьем, чтобы мой осмотр был как можно более эффективен.

Джинни устало улыбнулась женщине, чья дородная фигура и большие руки создавали впечатление об ее компетентности, и попыталась стряхнуть руку Драко со своей талии. Он успокаивающее погладил ее по плечу, наслаждаясь явно ощутимым ее раздражением.

— Будьте уверены в полной конфиденциальности ваших дел. Я понимаю, что вы не захотите огласки до того самого момента, когда всем можно будет сообщить счастливую весть.

— И это произойдет очень скоро, — заявил Драко.

— Рада слышать, — кивнула Меган Джоунс. — Леди Малфой, надеюсь, вы не против, если ваш муж будет присутствовать при осмотре?

— Против, — решительно заявила Джинни.

— Конечно же, нет, — в то же время ответил Драко, окинув ее взглядом, обещавшим адские муки, если она посмеет ему перечить.

— Просто... — Джинни приложила все усилия, чтобы покраснеть. — Я чувствую себя немного скованно, когда приходится при тебе говорить обо всех этих женских делах...

— Но, любовь моя, ты же понимаешь, что я хочу знать все о нашем ребенке. — В густо сдобренном нарочитой нежностью голосе Драко слышалась неприкрытая угроза.

— Прекрасно, — заключила Меган Джоунс. — Отец остается. Вы должны быть счастливы, имея такого заботливого мужа.

— Выходит, что так, — мрачно пробормотала Джинни, за что Драко ее ущипнул.

Меган Джоунс проводила чету Малфоев в кабинет и посадила Джинни во внушительное каменное кресло, чьи подлокотники и спинка были испещрены рунами. Затем она положила руки на живот Джинни, и на несколько минут воцарилась полная тишина. Меган не произнесла ни слова, но Драко видел, как шевелятся ее губы. Обе женщины закрыли глаза, и он почувствовал себя лишним.

— Ребенок кажется абсолютно здоровым, — наконец объявила доктор Джоунс, выпрямляясь. — Ваше тело полностью приняло плод. Не вижу никакой угрозы выкидыша, если дела так пойдут и дальше. А теперь скажите мне, — она взяла в руки коробку с зелеными камнями, — в вашей семье случались многоплодные беременности?

Охваченная любопытством, Джинни кивнула.

— Понятно. Что ж, не хочу забегать вперед, но с большой уверенностью можно утверждать, что у вас двойня. Не желаете ли, чтобы я проверила?

Джинни опять кивнула, более решительно в этот раз, и на ее губах расцвела улыбка.

— А вы можете установить пол зародыша? — встрял Драко, с сомнением думая, были ли в роду Малфоев близнецы.

— Конечно. Скоро я как раз этим и займусь, — уверила его Джоунс. — Расстегните, пожалуйста, мантию, чтобы я могла поместить камни на ваш живот, — обратилась она к Джинни.

Джинни многозначительно уставилась на Драко, но тот только усмехнулся и перевел взгляд на ее живот. Она медленно развязала шнурок мантии, оголяя кожу дюйм за дюймом. Ее движения, полные невинной чувственности и нежелания обнажаться перед ним, опять его возбудили.

— Благодарю вас, — прерывая возникшее напряжение, произнесла Меган Джоунс и расположила камни на животе Джинни. Они немедленно прилипли к коже и выпустили длинные отростки, которые распределились по животу, покрывая его плотным плетением усиков.

— Жутковато, — напрямик заявила Джинни, глядя, как растительный минерал липнет к ее коже.

Драко подавил улыбку: только Джинни могла разрушить торжественный момент таким земным замечанием... Он во все глаза смотрел на растение, ожидая, что оно вдруг обретет розовый или голубой цвет, или на худой конец заорет: «Двойня!». Миндалевидный отросток внезапно раскрылся шестью зеркальными лепестками. За ним сразу же расцвел еще один цветок, такой же большой и переливающийся.

— Близнецы, — рассеянно пробормотала Меган Джоунс. Она сорвала цветы, обследовала их изнутри и добавила: — Мальчики. Оба мальчики.

Джинни лучезарно улыбнулась, словно ей сообщили, что ее семья начала возрождаться заново. Не обращая внимания на растение, она сложила руки на животе и закрыла глаза. И хотя она пока не могла ничего почувствовать, осознание того, что она носит не одного, а двух мальчиков, сблизили ее с ними.

Стоя в своем углу, Драко пытался скрыть радость при мысли, что он станет отцом сразу двух потомков мужского пола, и мысль о разделении наследства вдруг показалась не такой уж ужасной. Обычно имущество Малфоев отходило старшему сыну, а женщины Малфоев редко рожали более одного ребенка, и никогда — более одного мальчика. По радостной реакции Джинни Драко понял, что она вряд ли была знакома с установленными правилами; наследство ее семьи вряд ли прокормило бы домового эльфа дольше недели.

— Поздравляю, — произнесла Меган Джоунс, убирая с живота Джинни растение и пряча его обратно в ящик. — Вы должны заботиться о себе, леди Малфой. Вы слишком худая, и я ощущаю напряжение. Ешьте больше. Делайте легкие разминки. Гуляйте. И ешьте больше. Пока этого достаточно. Жду вас через месяц.

— Спасибо вам большое! — воскликнула Джинни.

Ее лицо светилось счастьем, когда она, завязав мантию, соскочила с кресла. Прыгающей походкой она покинула комнату, чувствуя себя чрезвычайно легкомысленной. Да, это дети Малфоя, и да, она пленница того самого Малфоя, но они также и ее сыновья! Она вынашивала двух чудесных, изумительных, абсолютно своих мальчиков. Осознание этого опьяняло.

Драко вежливо кивнул Меган Джоунс, которая, повидав множество взволнованных матерей, была крайне удивлена тем, как быстро Джинни испарилась из кабинета. Она сама в свое время, узнав новость, выбежала из кабинета, чтобы в первую очередь сообщить о беременности своему возлюбленному через каминную сеть. Несколько месяцев спустя главный колдомедик клиники Кор принял у себя плачущую и брошенную Меган Джоунс, а после рождения ребенка предложил ей работу. Теперь она с беспокойством смотрела вслед Драко Малфою, чувствуя странную нелогичность во враждебности и обоюдном влечении этой пары.

Драко догнал Джинни в коридоре и, поймав ее за руку, притянул к себе, не обращая внимания на ее явное недовольство.

— Где твои манеры, Уизли, — прошипел он, направляясь к выходу. — Мы же на публике.

Джинни не ответила. Драко открыл перед ней дверь, и она чопорно выплыла на улицу, чувствуя, что с каждой секундой ее восторг блекнет. Улицы Стоунхенджа кипели жизнью, и даже жестокий мороз не смог удержать волшебников дома.

— Нам придется сделать публичное заявление о твоей беременности, — произнес Драко.

— И что вы в таком случае делаете? — хрипло поинтересовалась она.

— Прошу прощения?

— Вы отставляете одного из новорожденных в лесу или ждете, пока оба подрастут, и заставляете их сражаться до смерти?

— Я...

— Предупреждаю, я не позволю так поступить с моими детьми, Драко Малфой. Если хоть один волос упадет с их головы, я...

–Джиневра, все не....

— Только посмей их обидеть, и я клянусь, клянусь могилой своих родителей и смертью своих братьев, в которой ты повинен, что я перережу тебе горло и буду смотреть, как ты мучаешься, пока вконец не издохнешь.

— Красочная картина, — удивленно глядя на жену, заметил Драко. Ее взгляд был устремлен прямо вперед, а губы дрожали от только что высказанных слов, но в ее манере держаться сквозила такая решимость, что Драко даже не сомневался — она выполнит свою угрозу. Упоминание о гибели семьи Уизли тоже не особенно вдохновляло, и Драко впервые задумался над этим.

— Послушай. У меня и в мыслях не было... — начал он опять.

— Ты и твоя семья насквозь прогнили, — не обращая на него внимания, продолжила говорить Джинни, — как же я смогу вырастить...

— Ты когда-нибудь замолчишь, женщина? — рявкнул Драко, легко тряхнув ее руку. Она шокированно раскрыла рот, хотя Драко был уверен — ей еще не так доставалось в детстве от братьев. — Я пытаюсь тебе объяснить, что в моем роду никогда не было близнецов, а тем более мальчиков, поэтому нет никаких правил, регулирующих что-либо на эту тему. Кроме того, в ближайшем времени я не планирую проливать кровь Малфоев.

— А как насчет крови Уизли? — резко спросила Джинни.

Она впилась в него неистовым взглядом, и в ответ в глазах Драко заплясали злые огоньки. Не впервые за последние недели Джинни задалась вопросом, не зашла ли она слишком далеко, и как реагировать, если он ее ударит. К счастью, самообладание его не подвело, он только грубо схватил ее за руку и потащил сквозь толпу. Когда Драко помогал ей забраться в летающую карету, мускулы его лица слегка подергивались. Домой они летели в полной тишине.