Хроника капитана Себрастиана (джен)

— Только не говори мне, что снова собрался в ателье! Кэп, честное полосатое, ты б еще в салон красоты завернул!

— Мбици, если ты считаешь, что настоящий моряк в порту знает два кабака и бордель, это еще ничего не значит. Можешь назвать это деловым визитом.

— Еще немного, и я начну думать, что этими «визитами» ты прикрываешь свои походы по борделям…

— Не всё ли тебе равно, где я трачу личное время и деньги?

— Считай это заботой о твоей репутации. И о свободном месте в твоей каюте: куда прикажешь мне девать занычку сидра, если у тебя рундук завален плащами!

— Значит, я, в свою очередь, забочусь о твоем здоровье. Пить много сидра — вредно. Я вернусь через пару часов, постарайся сделать так, чтобы на этом самом месте я застал свой любимый корабль и команду. А если еще и Потро-белло устоит — будет просто шикарно.

Мбици фыркнул вслед уходящему капитану, но улыбнулся: причина подобного отношения к моде ему была, кажется, известна.

* * *

Можно было догадаться, что Мистфлауэр будет в бытовке. Она всегда приходила в бытовку по вечерам, а особенно — если поссорилась с отцом. В такие дни она еще и оставалась ночевать. Они без слов обменялись приветствиями — только мимолетный взгляд, не больше. Она уже успела накрыть перевернутый ящик белоснежной салфеткой и выложить бутерброды. И разумеется, поставить на «стол» «вазу с цветами». Где и когда она умудрялась находить их в порту, было неизвестно, но — пучок невзрачных былинок с мелкими голубоватыми цветами стоял в стеклянной банке. Кажется, из-под варенья: она до сих пор еле заметно пахла малиной. Нельзя сказать, чтобы это было что-то безумно вкусное, но почему-то она постоянно приносила именно малиновое варенье и с серьезным видом говорила, что Нэнни Грей велела съесть всё-всё. Приходилось послушно съедать несколько больших ложек, спешно запивая чаем, чтобы потом, утром, незаметно скормить остатки большой бочке за бытовкой. Впрочем, за то, что она приносила чай, можно было потерпеть приторную скользкую гадость. Почему-то пони почти не пили этот напиток, считая его горьким. Мист соглашалась с ними, пока Себрастиан не показал ей с усмешкой, как правильно заваривать «эту странную труху». Она всё равно не прониклась идеей терпкого ароматного напитка, но любезно соглашалась выпить чашечку. Себрастиан считал обмен на пару ложек тошнотворно-приторного варенья вполне равноценным.

Она сидела среди свернутых старых истертых канатов в небрежно-элегантной позе и недовольно щурилась: она ненавидела, когда он задерживался в ангаре. «Леди и джентелькольты всегда принимают пищу в одно и то же время!» — Себрастиану всегда было сложно сдержать улыбку, когда она начинала читать нотации. Именно в такие моменты причудливо сплеталась леди Мистфлауэр — суровая дочь благородного семейства — и «мисси Мист» — веселая единорожка, которую знали все на верфи Махико. Сегодня только прищур выдал степень ее гнева.

— Ты невероятный везунчик, Растик! Если бы я сегодня не поссорилась с папой и не решила остаться у тебя на ночь, я бы выложила бутерброды и не стала бы дожидаться одну зебру, у которой нет ни малейшего понятия об этикете!

— О, я бы искренне посочувствовал этой несчастной зебре! — он боднул ее в бок. — Я иногда думаю о том, что будет, когда твой отец прознает, у какой именно «подружки» ты ночуешь после ссор с ним. Боюсь, меня даже не успеют выгнать с верфи — просто убьют на месте. Например, повесят на одном из этих канатов, благо их тут предостаточно.

— И ни один из них не выдержит тебя, так что, прости, но…

— Но легкая смерть мне не светит, я понял, — он рассмеялся.

Ужинали они в тишине — основные разговоры начинались после. Можно было зажечь в фонарике с разбитым стеклом огонек и смотреть на пляску теней на стенах и бухтах старых канатов. Мист свивала «гнездо» для удобства, Себрастиан обычно устраивался чуть ниже или вообще на земляном полу, на плаще. Но сегодня шаловливый сквозняк дважды тушил слабый огонек, и плащом Себрастиан укрыл Мистфлауэр. Вернее, попытался.

— Я не маленькая! — возмутилась она, сбрасывая тяжелую черную ткань. — И вообще, я же местная жительница. И мне сезон штормов давно привычен. Сам лучше накройся — синий весь.

Себрастиан беззлобно фыркнул:

— Ты вообще голубая. Скоро совсем превратишься в льдинку.

— Я — пасмурно-небесная, это даже близко не похоже на льдисто-голубой! — назидательно поправила она. — Не смотри на меня такими глазами. Да, это такие оттенки. Льдистый будет модным в следующем сезоне. Но только — тсс, молчок! Вообще-то это страшный модный секрет.

Удивительно, как в этом существе сочеталось обожание тяжелой работы на верфи и преклонение перед модой. Это было непостижимо. И если по первой теме Себрастиан мог не только поддерживать содержательную беседу, но и давать советы, то насчет моды… Обычно он молча улыбался и кивал. Мист иногда сердито говорила, что в детстве у нее была точно такая же игрушка — пони, которая умела только качать головой. Кажется, ее подарили моряки из Ниппонии, или откуда-то из тех краев, когда на верфи Махико чинили свою джонку. Теперь игрушка стояла на каминной полке в библиотеке, среди редкостей, который отец Мистфлауэр временами гордо демонстрировал гостям. Но разговоры о тканях, способах кроя и оттенках вызывали у Себрастиана стойкую ассоциацию с кубриком «Донны Маргариты», где любимая бабуля, отдыхая от пиратских трудов, обсуждала со своими помощниками, а если точнее — помощницами, новые схемы для вязания.

Наконец, она устроилась в своем канатном гнезде. Себрастиан на этот раз тоже забрался повыше — по полу вовсю разгуливал всё тот же сквозняк.

— Вот и правильно. А то ты заболеешь, и мне придется просить у Нэнни Грей не одну, а две банки малинового варенья…

Себрастиан поморщился — не хватало еще этой гадости… Если он заболеет — двумя ложками ему уже не отделаться, это точно. Мистфлауэр поежилась и, подумав, переползла под плащ, свернувшись под боком у друга.

— Растик…

— М?

— Растик, а я красивая?

Он повернулся на бок, сделав вид, что тщательно рассматривает ее. Она лежала на спине и смотрела куда-то в потолок. Ему не нужен был ответный взгляд: это был небольшой своеобразный ритуал. Он возник как-то спонтанно, в ходе какого-то из вечерних разговоров несколько ночевок тому назад. Сейчас нужно было сделать предельно серьезный вид, притворившись, будто пристально рассматриваешь переплетение темных теней на шерстке, светло-голубой при свете дня, а в сумерках казавшейся таинственной дымчато-серой. Совершенно мистический оттенок. Да-да, пасмурно-небесный, точно…

— Красивая.

— Насколько?

Себрастиан, ждавший совсем другого тона, чуть нахмурился. Обычно эти разговоры сводились к дружеской перепалке, но сегодня… сегодня что-то было неуловимо иначе. Мист тоже перевернулась на бок, и, всматриваясь в сумеречный полумрак, искала его взгляд, ожидая ответа, как будто приговора. Он замер, старательно глядя в пол, боясь ответить неправильно. Нужно было удержаться на невероятно тонкой грани — пересекать ее… не то чтобы он был не вправе, но это бы всё изменило. Резко, сильно и определенно в худшую сторону. Узнать бы, какого ответа она ждет, но увы, такие глубины ее восприятия ему были недоступны. Проще сочинять откровенные враки, честно глядя в глаза любимой бабуле при всем ее пиратском экипаже зебринских красоток, чем подобрать правильное слово для одной единорожки.

— Ну, как кто? — ей надоело ждать, и она решила поторопить его наводящим вопросом.

Тени причудливо змеились по ее ногам — выше поднять глаза он не решался, боясь дать неверный намек неосторожным взглядом. Ну не сказать же ей, что она похожа на зебру — это она точно поймет совсем не так…

— На корабль! — выпалил он, резко вскинув голову и широко улыбнувшись. Она удивленно похлопала глазами. — Ты похожа — на корабль.

Он уже давно перестал вести счет удачно найденным словам в их бесконечной игре «заставь собеседника нашаривать на полу челюсть одним удачным словом», но сейчас в его копилку определенно упало несколько баллов.

— Честно?.. — наконец произнесла Мистфлауэр.

— И совершенно серьезно! — подтвердил он.

Она рассмеялась, и Себрастиан расслабился. Грань, на которой он балансировал последнюю минуту, снова стала если и не широкой мостовой, то городской улочкой точно. Главное, что она стала удобной.

— А на какой? На бриг? Барк? Галеон?.. Каравеллу?!

— На бригантину, — он ответил, не задумываясь.

— Почему? — протянула она. Сквозь удивление местами слышалось разочарование.

— Для каравеллы, уж прости, обводами не вышла.

— В каком это смысле?!

— Корма не дотягивает… Ау! — Себрастиан потер щеку, по которой пришелся хлесткий удар хвоста.

— Ты хочешь сказать, что у меня — плоский зад? — если бы он не знал, что над ним нависает маленькая единорожка, он бы точно принял ее за нага. По крайней мере, шипела Мистфлауэр точно так, как описывала бабуля в своих сказках про дальние страны и чудовищ, которых там можно было победить.

— И вовсе я не…

— Ты только что сказал, что у меня плоский зад! — в голосе послышались истерические нотки.

— Я сказал, что на каравеллу ты не похожа, вот и всё, — вторую пощечину он ожидал, и поэтому от неё удалось увернуться.

— Ты… ты… ты кошмарный тип! Ты совершенно не умеешь льстить и делать комплименты хорошеньким кобылкам, — вот за что Себрастиан ценил Мистфлауэр, так это за легкость в общении. Истерика в голосе мелькнула и пропала, уступив место веселой простоте.

— Просто нам нравятся разные типы кораблей, — философски махнул хвостом Себрастиан.

— Если у тебя будет не каравелла, а какой-нибудь щуплый флейт, я точно не пущу тебя на ремонт в Махико! — фыркнула она.

— Главное — что это точно будет не шхуна! Кошмарный кошмар, как на них вообще можно ходить, они же совершенно не держат курс на попутном ветре!

— Да! — подхватила она. — Совершенно не благородные на вид!

Они рассмеялись.

— А вообще, — вдруг заявила Мистфлауэр, — тебе бы как раз подошло. Ты только посмотри, как ты живешь тут! Старые канаты, стеллаж и фонарь, и всё. И всё такое серое, и мрачное, и вообще — жуть! И не было бы даже цветов, если бы не я. Живешь, как какой-то портовый бродяга!

— Пф, Мист, неужели мне нужно тебе напоминать, что я и есть портовый бродяга? — Себрастиан ни капли не обиделся.

— Это же не значит, что ты должен жить, как портовый бродяга. И уж тем более — выглядеть, как портовый бродяга. Я же неделю назад сказала тебе, чтобы ты выбросил этот страшный плащ.

Она обличающее указала на черную материю, поджав губы так, словно перед ней лежало что-то совершенно неприличное.

— Чем тебе не угодил мой несчастный плащ? Он целый и даже относительно чистый.

— Он уже месяц как вышел из моды! — она даже притопнула копытцем.

— Ты же не хочешь сказать, что я должен каждый месяц покупать новый плащ?!

— Не каждый месяц, — Себрастиан облегченно выдохнул. — Когда меняется мода, — безжалостно добила она.

— Это же плащ! Как может меняться мода на кусок ткани?

— Кусок ткани! — от возмущения она даже встала на дыбы на мгновение. — Как можно! Ты что, на свете же столько фасонов! Накидки, пелерины, макинтоши, кейпы! Плащ-крылатка, плащ-палатка, да мало ли их на свете! Можно кроить солнцем, полусолнцем, по косой… Из сукна, шерсти, шелка, сейчас даже из муслина бывают! А цвет! Черный уже давно не в моде, с позапрошлого сезона. Тем более что он совершенно не подчеркивает твои полоски. А между тем в моде сейчас совершенно чудесный цвет королевского сапфира! И небесно-голубой подбой, м? Я бы посмотрела на тебя в таком виде.

— Я буду похож на щегольского попугая.

— Много ты понимаешь в моде! — смех в ее голосе перекрывал обиду.

Они спорили о чем-то еще, тема постепенно съехала с моды обратно на корабли, и, сойдясь на том, что алые паруса — это совершеннейшая безвкусица и пошлятина, они понимающе кивнули друг другу и уснули под совершенно немодным черным плащом.

На следующей неделе Мистфлауэр почти не появлялась на верфи, а вот плотники наоборот, были заняты по уши. Зато бригадир обещал дать всем несколько дней отдыха, если они починят стоящий в доках фрегат в срок. Ровно также он обещал выдать всем нагоняй, если они опоздают к сроку.

Себрастиан не знал наверняка, как он относится к фрегатам. С одной стороны, это были величественные плавучие дворцы, снисходительно-вежливо взирающие на другие корабли, с другой — «Донна Маргарита», бабусин фрегат, была совершенно другой по нраву. Видавшая виды и изрядно трепанная штормами, что уж тут, при этом — в идеальном порядке. Веселый такой кораблик, вылетающий словно из ниоткуда и исчезающий в никуда — это же небо и земля по сравнению с этим спокойным исполином, которому нужно было дочистить днище и заменить несколько поясов обшивки…

Они действительно успели в срок и теперь топтались под дверью конторы, откуда приглушенно доносился спор бригадира с начальником верфи. Спокойный бас бывалого мастера вселял надежду, что свободное время и правда появится. Все ждали этого с плохо скрываемым нетерпением, потому что при кажущейся легкости работа потребовала гораздо больше сил, чем все рассчитывали. Доски никак не вставали на место, в покрытом водорослями и ракушками днище обнаружилась мелкая застарелая пробоина — причина течи, которую искал весь экипаж, напрасно подозревая гниль несколькими поясами выше… В общем, пара дней отдыха явно была бы не лишней, возможно, даже удастся уйти за город, в горы, чтобы там побродить и помедитировать в пещерах или на суровом скалистом берегу. Или… или нет! На краю сознания мелькнула шальная мыслишка и Себрастиан мечтательно улыбнулся, прикидывая, найдется ли возможность осуществить задуманное.

Где-то среди дальней родни бригадира наверняка мелькали зебры, потому что тот обладал удивительным даром убеждения, и прижимистый начальник верфи даже раскошелился на премиальные. И действительно устроил дополнительный выходной. Скрип его зубов было слышно так отчетливо, как будто он жевал эти несчастные монетки, переде тем как выдать их плотникам. Пока что всё складывалось весьма удачно для Себрастиана: лишний выходной и неожиданные деньги. Можно было больше не мучиться вопросом: «А не придется ли пожертвовать чем-то более важным ради сиюминутной прихоти?» Оставалась сущая мелочь: всего лишь припомнить адрес. Кажется, аллея Бархатцев, если память не шутила? Или там ее дом, а ему нужен Фестивальный переулок? Да, это явно больше похоже на правду. Как минимум, переулок точно ближе к порту, если судить по карте. Впрочем, всё равно придется идти в «белый город»… Себрастиан усмехнулся: если Мист права насчет нравов и настроений, это будет нелегкий поход. Хотя, можно ведь пойти и вовсе без плаща? Полоски так и так не скрыть, так что косых взглядов и перешептываний за спиной будет уйма. Ай, не привыкать! Не первый же раз он выбирается в «белый город». Кстати, а почему именно «город», а не «квартал»?.. Неужели эти богатые снобы настолько хотят дистанцироваться от шумной пестрой толпы? Надо будет спросить Мист, может, она знает истоки этого странного деления.

Себрастиан потоптался у входа в ателье, о котором постоянно трещала Мистфлауэр и, зажмурившись, вошел. Единорожка-портниха явно на своем веку повидала и не таких чудес, поэтому шустро подскочила к потенциальному клиенту.

— Что вам будет угодно?

— Плащ… — он не успел ничего уточнить, как она с готовностью закивала и буквально утащила его к вешалкам и манекенам.

— Вы пришли по нужному адресу! У нас вы найдете ровно то, что нужно, это я вам могу гарантировать! От Силки Стичи еще никто не уходил недовольным, а вам, к тому же, невероятно повезло: в моде сейчас потрясающий оттенок синего, на вас будет смотреться просто волшебно. И подкладка цвета темной тургиозы, чтобы поддержать акцент в гриве? А может, азуры, нужно приложить при хорошем освещении, да вы не стесняйтесь, не стесняйтесь, проходите. Постойте вот здесь буквально минутку, если вас не затруднит, я прикину длину… Если ли пожелания по фасону?

Она упоенно прикладывала к нему то сантиметр, то отрезы ткани, задумчиво хмыкала и качала головой, листала журналы и какие-то свои тетради, закладывала всевозможные складки и вертела его перед зеркалом во все стороны, кажется, почти не замечая робких попыток вежливо улизнуть. Оставалось сделать глубокий вдох, припомнить похожую суету на бабулином корабле и смириться с участью манекена для вдохновленного творца. В конце концов, не за это ли Себрастиан полюбил когда-то этот город: за эту небрежную бесцеремонность, когда любой незнакомец, с которым удавалось завязать разговор, уже спешил что-то предложить, чем-то помочь и при этом — остаться и при своей выгоде. Удивительный образ жизни Махико — яркий и пульсирующий, завораживающий и пьянящий, непередаваемо прекрасный. Странно было обнаружить островок такого ритма здесь, в чопорном «белом городе», вероятно, он сохранился потому, что это была самая окраина богатых кварталов, этакое приграничье, где только и могли ужиться два… а ведь и верно, два разных «города»: «белый» и «пестрый»

В итоге в лавке разговорчивой смешной портнихи осталась большая часть свободных денег, хотя, если говорить совсем уж честно, оно того стоило. Можно было долго хихикать над увлечениями Мист и ее долгими рассуждениями о модных тенденциях, но плащ получился удобным и, да, красивым, это признал даже Себрастиан. К тому же Силки Стичи, узнав, в каких «жутких» условиях предполагается носить ее творение, немедленно и не слушая возражений наложила на ткань какие-то хитрые заклинания, чтобы она не сильно мялась, пачкалась и рвалась. Заодно мимоходом просветила его, какие еще бытовые заклинания могли бы быть полезны и где в Махико такие вещи можно подновить, не слишком опасаясь за толщину кошелька. Подобные траты всё равно казались страшным транжирством, еще и исключительно из глупого жеребяческого желания покрасоваться перед кобылкой и пустить ей пыль в глаза, но, если посмотреть пристальнее… добротная ткань, удобный крой, полезные, в общем-то, заклинания — плащ явно прослужит долго, куда дольше, чем продлится странная «мода» на него. Ну и как минимум, можно будет понаблюдать за удивленной Мистфлауэр — Себрастиан всегда любил делать неожиданные ходы. Она, правда, не отставала, так что стоило держать ухо востро…

— Что это?.. — выдавила она, придя на верфь следующим вечером.

Себрастиан ожидал несколько другой реакции и смутился под суровым взглядом явно недовольной подруги.

— Эм… это плащ. Синий, как ты и сказала. Что-то не так? Я опять перепутал оттенки?

— Ты… ты… нет, ты все-таки чудовище! Из лавки Силки Ститчи, да?! — она гневно развернула сверток, который до этого успешно прятала в сумке. — Нет, я должна была догадаться, она же мне говорила, что к ней приходила полосатая рожа…

— Значит, это будут два одинаковых плаща, — Себрастиан понадеялся, что сумел удержаться от открытой демонстрации удивления и не позволил Мисти сравнять счет в их негласном соревновании.

— А вот и не одинаковых! Ты посмотри на оттенки! Они же раз-ны-е! И ткань тоже, и фасон. И вообще, а фибула? Я специально оббегала все ювелирные лавки, чтобы камни идеально ложились тон в тон! Вот возьму — и обижусь! На минуту. Нет, на пять! Нет, пять — это долго… Ладно, чудовище, считай, что я на тебя долго обижалась. Можешь примерить это в качестве извинения — и давай уже ужинать. И если ты эту красоту постелешь на пол — я тебя вздерну. Прямо на этих самых канатах, понятно?! И мне на-пле-вать, что они гнилые.

* * *

Себрастиан поднялся на борт «Иппотигра» и приказал ставить паруса. Мбици выводил судно из гавани, а капитан задумчиво стоял на корме, глядя куда-то к востоку от удалявшегося порта Потро-белло. Махико лежал там, за горизонтом, всего в каких-то двух сотнях миль. Себрастиан усмехнулся и, обернувшись, приказал увалиться до фордевинда и поставить паруса бабочкой. Если кто и удивился странному решению сменить удобный полный бакштаг на попутный ветер, при котором небольшая шхуна начинала радостно рыскать острым носом, то сделал это про себя. Капитан просто мечтательно улыбался, думая о том, что сказала бы Мистфлауэр, увидев его на юте совершенно неблагородной на вид шхуны, которая совершенно не способна ходить полным ветром, с парусами, которое закатное солнце красило в жуткий пошлый оттенок красного, а может быть — розового, с такими нюансами у него по-прежнему был швах. Совершенно обычного, всё такого же портового бродягу. В плаще по последней моде. В конце концов, не мог же он явиться на переговоры с единорогами в плаще немодного в этом сезоне оттенка? А там, кажется, скоро и к пегасам пора будет завернуть: надо же проверить, как продвигается у них разработка нового двигателя. Да и киль летучего парусника уже заложен, это уже точно известно.

Еще один взгляд на горизонт… Махико. Сколько лет он уже там не был? Много. Очень много. А ведь когда-то он спешил в те края при первой возможности, надо же, как всё изменилось. Кажется, весь мир стал другим без этого порта. Сколько лет прошло, а тоска — гложет. Интересно, узнал бы он сейчас те улочки, которые помнил когда-то до мельчайших деталей, или суматошный ритм «пестрого города» закружил их в водовороте новых идей и планировок? Махико… о, Махико…

— Наш корабль поднял флаг -

Отходим с отливом, — поддавшись порыву, негромко протянул капитан первые строки морской песенки.

— О, наш корабль поднял флаг,

И в Махико мы держим курс! — матросы отозвались сначала с легким удивлением, но подхватили запев. — В Махико, о, Махико,

Отходим с отливом,

И там пойдем мы гулять, мой друг,

По всем долинам Махико!

Себрастиан без колебаний отдал Мбици право запевать и теперь просто вслушивался в хор матросов.

— Махико, о, Махико...