Осень на двоих. Чертог Пустоты (гет)

Примечание автора: финал главы в Библиотеке Слизерина имеет смысл почитать под трек Disciple — Worth the Pain, ибо под него в полуобмороке всё и было написано :)

Ушедших дней обратно не вернуть,

Они исчезли в отблесках заката.

Ликует тьма: "Минувшее — забудь!".

Ночь нестерпимым холодом объята,

Нетронутой укрыта тишиной.

Что ж, притворяться дальше неуместно:

В моих руках лежал огонь земной;

В твоих руках лежал огонь небесный.

Куда теперь без этого огня?

По всем легендам мы король и рыцарь,

Так, где твой меч?.. И где моя броня?..

Могущества очерчена граница:

Бессмертье даст... А жизнь вернуть — не сможет.

Ушедшим людям не вернуться тоже.

Приближалось Рождество. Не то чтобы Гарри до этого было какое-то дело, учитывая текущую ситуацию, но всё же оно приближалось. В Хогвартсе витало предпраздничное настроение. Учиться никто не хотел. Ребята обсуждали грядущие каникулы и закупались подарками для родных и друзей. Даже школьный двор, укрытый пушистым снегом, будто сошел со сказочных картинок, не смотря на то, что небо было затянуто серой пеленой облаков.

Увы, вся эта жизнерадостная мишура настроения Поттеру поднять не могла.

После того как его стихийный выброс едва не убил Арчера, оставив Гарри опустошенным и испуганным, сил у него хватило лишь на то, чтобы доползти до спальни и, рухнув в кровать, проспать почти сутки. Том, нужно отдать ему должное, быстро понял, что к чему и, отложив обсуждение произошедшего на более подходяще время, выпросил у Снейпа освобождение для Гарри, сославшись на то, что тот не здоров. Слизеринский декан немного поворчал для порядка, но разрешение подписал, велев передать Поттеру, чтобы тот сходил в лазарет, если к вечеру его состояние не улучшится. Таким образом, у Гарри появилась возможность целый день провести, обнимая подушку и скрываясь за плотным серебристо-зеленым пологом кровати от всего мира.

Проспав почти до обеда, он чувствовал себя куда живее, что позволило ему мыслить ясно и четко, и это было весьма приятно, учитывая, что всю прошлую неделю он не мог даже проанализировать, что вообще с ним творится.

Но тут возникла новая проблема.

Стоило Гарри вспомнить все события прошедшей недели, как ему нестерпимо захотелось залезть обратно под одеяло, укрыться с головой и провести так лет тридцать-сорок, пока все не забудут его «очаровательное» поведение. Перебирая в голове всех своих знакомых, он вдруг понял, что разругался со всеми, исключая, пожалуй, только Тома, Луну и Дафну. Впрочем, насчет последней он не был так уверен, потому что большую часть времени просто её игнорировал. А Дафну Гринграсс игнорировать было вредно для здоровья. Вообще, следовало бы придумать какое-нибудь внятное оправдание своему поведению, потому что вариант типа: «Я вел себя как псих, потому что у меня болела голова», — звучал не очень-то убедительно. К тому же, обязательно найдется кто-нибудь, кого может обеспокоить сам факт того, что Поттер неделю мучился мигренью, от которой не спасало даже универсальное обезболивающее зелье.

Например, Гермиона.

Тут Гарри вспомнил, как гадко они разругались днём ранее и мученически скривился. Соблазн спрятаться под одеялом усилился втрое. Пожалуй, ей досталось больше всех. Впрочем, не то чтобы совсем уж незаслуженно. Потому что, во-первых, какого черта она совала свой нос в их отношения с Томом, а во-вторых, настраивала против него…

На этой мысли Гарри осекся и хмуро уставился на сэндвич в свой руке, который притащил ему заботливый Виви, и который он жадно уничтожал, все ещё валяясь в кровати.

А с чего он вообще взял, что Гермиона пыталась рассорить их с Арчером? Да, она была темпераментна, вспыльчива и прямолинейна, вдобавок обладая нездоровой тягой к вселенской справедливости, но помимо прочего она была самоотверженной, доброй и честной. Такой честной, что физически не способна была хоть что-то держать в секрете… что, в общем-то, иногда даже раздражало.

Так мог ли настолько открытый человек намерено совершить такую подлость?

Очевидно, что нет.

Тогда откуда эта бредовая мысль вообще зародилась в его голове?

Гарри откусил кусок сэндвича и принялся в задумчивости его пережевывать. Если так подумать, то до этого бесконечные опоздания Тома и Гермионы хоть и расстраивали его, но не злили. Скорее даже наоборот. Поттера веселили попытки друзей скрыть от него свои отношения. Гарри был уверен, что всю эту таинственность инициировал Арчер, который до последнего не желал признаваться ему, что встречается с девушкой, которую с одиннадцати лет считал скучной зубрилой. Эта стеснительность была даже трогательной в какой-то степени. Гарри делал вид, что ничего не замечает, дожидаясь подходящего момента и придумывая какую-нибудь шутку, чтобы как можно эффектнее сообщить о своей осведомленности.

Что ж. Одного он определенно добился — более эффектного выступления он бы и придумать не смог. Только вот это должно было быть мило. И забавно. Немного смущающе, возможно. Но определённо не ядовито и злобно. Не так, словно он всё это время исходил негодованием и желчью, ревнуя своих друзей друг к другу.

Стоило вспомнить случившуюся ссору, как аппетит тут же пропал. Гарри отложил недоеденный сэндвич на тарелку, отодвинул ту в сторону и уселся поудобнее, прислонившись спиной к стене. Как, должно быть, омерзительно он выглядел, закатив такой скандал. Но с чего вдруг он вообще стал разбрасываться подобными обвинениями? Гермиона не дала ему ни единого повода так думать. И она всегда искренне переживала за него и за Тома. Она бы никогда не стала настраивать их друг против друга. Даже когда он говорил все те гадости, она пыталась достучаться до него, объяснить, что он нечестно себя ведет по отношению к Тому. Возможно, она не во всём была права, но это же повод так на неё нападать. Все его вспышки гнева, направленные на других, пока он был не в себе, были чрезмерно преувеличены, но имели прямое отношение к их поступкам. То есть, пусть он и реагировал чересчур остро, но это можно было объяснить. А вот что за бес в него вселился во время ссоры с Гермионой? И когда это произошло?

Возможно, все эти мысли просто копились в подсознании, но до вспышки гнева он их игнорировал или находил безобидные оправдания?

Должно быть, так и было.

Хотя, по правде сказать, он не мог вспомнить, чтобы подобные мысли вообще закрадывались к нему в голову. И почему даже сейчас, когда он думал о Гермионе, в душе поднималось необъяснимое раздражение?

Поттер уставился на остатки своего сэндвича и мысли его плавно поползли в сторону дуэльного клуба, где он тоже умудрился набедокурить.

«И кто теперь вообще будет ходить на занятия? — тоскливо подумал он и, вдруг осознав, что сожалеет о том, что их занятиям пришел конец, недоуменно моргнул. — А с чего, собственно, я расстраиваюсь? — задался вопросом Гарри и, схватив с тарелки сэндвич, яростно впился в него зубами. — Эта идея мне с самого начала не нравилась! — он откусил большой кусок и принялся с чрезмерным энтузиазмом его пережевывать. — Мне что, больше нечем заняться, чем учить кучку ленивых болванов?»

В конце концов, он уже немало им рассказал, и если им так надо, пусть дальше занимаются самостоятельно. Он за них не отвечает, так? Так. Тогда и нечего переживать. Наоборот, стоит чувствовать себя воодушевленным! Ведь он так удачно избавился от этих дурацких занятий, которые только время отнимали. Отлично! Прекрасно! Теперь у него появилась куча свободных вечеров, чтобы посвятить их своим исследованиям. Он ничуть не переживал. И ему вовсе не нравилось проводить время в компании кучи малознакомых людей, которые… внимали каждому его слову так, будто им и правда было интересно. С которыми он после занятий подолгу обсуждал историю магии или особенности чар. Которые шутили и смеялись вместе с ним, обсуждая последние события в школе, обмениваясь новостями и сплетнями или жалуясь на сложное домашнее задание и грядущие экзамены, будто они были… друзьями.

Гарри доел сэндвич и удовлетворенно хмыкнул.

Это к лучшему. Определенно к лучшему. Зачем ему эта морока?

Осталось разобраться, что сказать Снейпу и Дафне. На остальных ему было плевать. Даже на Гермиону. Потому что все они сами во всём виноваты.

Замечательно.

Никаких проблем.

Гарри взглянул на часы и поморщился. Скоро уроки подойдут к концу, и кто-нибудь обязательно зайдет в спальню, чтобы проверить, как он себя чувствует. Разговаривать с кем-либо он пока не хотел. Конечно, Поттер понимал, что хоть прятаться от мира и собственных проблем, валяясь в кровати, было делом приятным, но рано или поздно ему придется столкнуться с последствиями.

Но лучше поздно, чем рано.

Выбравшись из кровати, Гарри сменил пижаму на джинсы и свитер и, завернувшись в мантию-невидимку, покинул общежитие. Стараясь двигаться как можно тише, чтобы кто-нибудь ненароком не услышал его шаги, эхом разносящиеся по пустынному коридору подземелий, он добрался до Тайной Библиотеки Слизерина, где улёгся на свой любимый диван и уставился в сводчатый потолок.

Оставалась последняя проблема, которую следовало обдумать.

Что произошло со Зверем?

По-видимому, он среагировал на вторжение Арчера в сознание Гарри, но откуда вдруг столько ярости? Поттер прекрасно понимал, что вся эта дикая злость принадлежала не ему. Он и раньше испытывал нечто подобное, когда его магическая кора трещала по швам. Но тогда Зверь реагировал на сильные эмоции Гарри, а не наоборот. Впрочем, Поттер и после этого порой испытывал отголоски чувств Зверя, которые отчасти отражались на его собственном поведении. Ему вспомнилась первая отработка у Амбридж, когда он едва не напал на профессора, ослепленный негодованием собственной магии. Если так подумать, то особо сильные эмоциональные вспышки у Зверя случались в следствии столкновения с любым проявлением несправедливости по отношению к Гарри. Особенно, если это было как-то связано с физическим уроном.

Так и в чем же состояла несправедливость, которая вызвала настолько сокрушительный гнев? Что такого сделал Том? Пытался прочитать какие-то особо секретные мысли? Так у Гарри не было секретов от лучшего друга, не считая КАБРиСа, да и это не было такой уж страшной тайной.

Выходит, Зверь подобным образом будет реагировать на любое вторжение в сознание Гарри? Это могло стать проблемой. Ведь если Гарри после каждого подобного случая будет превращаться в берсерка, то рано или поздно его разбушевавшаяся магия кому-нибудь навредит. И хорошо, если это будет недоброжелатель, а не случайно подвернувшийся под горячую руку сторонний наблюдатель.

Поттер мысленно содрогнулся, на мгновение представив, что могло бы произойти с Арчером, если бы не его реакция и магический щит. Одновременно с этим он вдруг вспомнил случай на третьем курсе, когда его стихийная магия вышла из-под контроля и разнесла на клочки половину коридора Хогвартса. В тот момент в эпицентре стихии находился и Том, но по какой-то причине он не пострадал, будто сама магия, чувствуя его привязанность к Арчеру, обошла того стороной. Нелепое предположение, конечно, но… что если так оно и есть? Что если его магия уберегла Тома? Так ведь произошло и во время их дуэли в библиотеке Слизерина. Тогда Гарри призвал магию намеренно и, даже понимая, насколько разрушительными и страшными могут быть последствия, он также чувствовал, что стихийный выброс, за считанные секунды разорвавший на части василиска, не навредит Арчеру.

Так что же изменилось теперь?

Почему Зверь, скованный цепями магической коры, ослепленный болью и яростью, в тот раз не тронул Тома, а в этот попытался убить за то, что Арчер по сути всего лишь пытался помочь? Разве Зверь этого не знал? Он ведь видит всё, что видит Гарри. Сомнительно, что он вдруг пропустил тот факт, что это было просто занятие окклюменцией, а не нападение. К тому же, Зверь после этого пришел в такую ярость, что Гарри едва с ума не сошел от головной боли и злости, а такого не происходило никогда. Так что же так взбесило Зверя? Это была инстинктивная самозащита? Или реакция на какие-то действия Тома?

Поттер мысленно вернулся к той теории, где Зверь реагировал на некую несправедливость по отношению к нему. Если следовать этой логике, то выходит, что Арчер не просто пытался прочитать его мысли. Он сделал что-то еще. Что-то достаточно серьёзное, чтобы вызвать такую реакцию. Но что? Вряд ли Том собирался навредить ему. Тогда что? Внушение? Гарри фыркнул. Ну да. Как же. И что же он, скажите на милость, хотел внушить? Никаких странных, нелогичных мыслей у него не появилось, за исключением, пожалуй…

Он замер, глядя в потолок.

— Не может быть, — потерянно прошептал Гарри. — Этого не может быть…

Том никогда бы так не поступил с ним или с Гермионой. Это же было отвратительно! Это было нечестно… подло…несправедливо…

И зачем? За что?

Какой во всем этом был смысл?!

Гарри резко сел и на мгновение зажмурился, когда вся комната закружилась перед глазами, а виски обожгло знакомой болью. Все его степенные, упорядоченные мысли вдруг обратились в ураган бессвязных чувств. Он больше не мог ни о чем думать, анализировать, делать выводы. Ему нужно было успокоиться. Нужно было сосредоточиться. Нужно было… Поттер оттянул ворот свитера, чувствуя, что задыхается. Вскочив на ноги, он подхватил с пола мантию-невидимку и почти бегом бросился к выходу. Ему нужно было на улицу. Грудь сдавило, и он никак не мог сделать вдох. Воздух… ему нужен был воздух…

* * *

Том добавил последнее заклинание и затаил дыхание, пока на желтоватом пергаменте проступали очертания плана Хогвартса. Вот появился Большой зал, за ним длинная вереница коридоров и тайных ходов, кабинет трансфигурации, чар, ЗОТИ и так далее, пока наконец он не увидел Выручай-Комнату, где в неподвижности замерла точка с именем Том Арчер.

— Наконец-то! — он победно рассмеялся и ударил кулаком по столу, на миг растеряв свою холодную собранность.

Ему удалось обмануть карту Мародеров!

Закрыв все книги и тетради, в которых проводил расчёты, Том уничтожил копию карты, над которой до этого работал Поттер, и широко усмехнулся. Его вдруг охватило нестерпимое желание поскорее поделиться новостями с Гарри. Окинув последним взглядом свое безупречное творение, и попутно отыскав на карте точку с именем друга, он аккуратно свернул новую карту и убрал её в сумку вместе со своими записями.

«Гарри будет в восторге», — мимолетно подумалось ему, когда Том торопливо покидал Выручай-Комнату.

Уже спускаясь по лестнице, он натолкнулся на Гермиону, которая прошла мимо, даже не взглянув в его сторону.

«Ха, — злорадно подумал Том, — похоже кто-то в обиде не только на Поттера. Как мило с её стороны. Теперь мне даже не придется придумывать отговорку, чтобы больше с ней не общаться. Очень удобно».

Он уже почти добрался до конца лестницы, когда ему вдруг пришло в голову, что этот цирк с Грейнджер он затеял не только для того, чтобы она рассорилась с Гарри. Была и другая причина — слишком увлеченная отношениями с Арчером, Гермиона переставала замечать все его странности, да и думала через раз, но теперь на волне обиды, она может начать цепляться к любой мелочи, станет подозрительной и, не ровен час, узнает что-нибудь лишнее. Этого допустить было нельзя. Пусть лучше ломает голову над проблемами в своей личной жизни, чем сует нос в дела Тома. С этими мыслями, он развернулся и, привалившись спиной к перилам, скривил губы в саркастичной усмешке.

— Мы теперь даже не здороваемся?

Гермиона остановилась на самом верху лестницы, вцепившись в мраморные поручни с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Обернувшись, она холодно взглянула на него через плечо.

— Добрый вечер, — равнодушно поприветствовала она и собралась уходить.

— Неужели ты и впрямь настолько обижена? — мурлыкнул ей вслед Арчер.

С её губ сорвался ядовитый, нервный смешок, когда Грейнджер, медленно обернулась.

— У тебя хватает наглости об этом спрашивать? — сдержанно осведомилась она, окатив его ледяным взглядом. — После того, как ты со мной так поступил?

— Как именно я с тобой поступил, Гермиона? — обманчиво мягким голосом, поинтересовался Том, непонимающе изогнув брови.

— О, можно подумать, ты сам не знаешь, — колко фыркнула она.

— Просвети меня.

Грейнджер мгновение молча рассматривала его, сощурив карие глаза.

— Как тебе это удается? — удивленно спросила она.

— Что именно?

— Быть таким… хладнокровным мерзавцем?

Арчер усмехнулся.

— Это врожденный талант, — самодовольно признал он, Гермиона в ответ только ещё больше помрачнела.

— Ты просто стоял там и молчал, — её голос едва уловимо дрогнул, указывая на то, что её ледяная защита дала трещину. — Ты ничего не сказал…

— А что я должен был сказать? — вежливо уточнил Арчер, намерено выводя собеседницу из равновесия своим показательным недоумением.

— Что?.. — она чуть повысила голос, но всё ещё держала себя в руках. — Даже и не знаю… что угодно, быть может? Ты просто слушал, как он швыряет мне в лицо все те ужасные обвинения и ничего не сказал ему! Не… — она сделала судорожный вдох, отчаянно стараясь не сорваться на крик, — не…

— Вступился за тебя? — закончила за неё Арчер, Гермиона лишь смерила его уничижительным взглядом и промолчала, гордо вскинув голову.

Том вздохнул.

— Ты разве не видела, в каком Гарри был состоянии? — напомнил он. — Думаешь, он стал бы слушать какие-либо доводы? Если бы я в тот момент встал на твою сторону, Гарри бы решил, что мы с тобой и правда плетём за его спиной Мерлин знает какие интриги и вообще бы с катушек слетел.

— О, да брось! — Гермиона скривилась. — Просто признай, что наши с тобой отношения… — она запнулась, — что я совершенно не стоила того, чтобы ссориться с лучшим другом.

— Позволь напомнить, — сухо прокомментировал Арчер, — что он там не только тебя грязью поливал.

— Но сорвался-то он на мне! — не выдержав, воскликнула Грейнджер.

— Да, — спокойно согласился Том, — потому что ты вступила с ним в дискуссию. Что с твоей стороны было глупой идеей. Гарри явно был не в себе. Ты сама мне об этом все уши прожужжала буквально за час до этого.

— И поэтому ты решил малодушно промолчать, — с издёвкой заключила Гермиона. — И правда. Какой смысл принимать удар на себя, когда поблизости есть достаточно отчаянный идиот, готовый с радостью сделать это за тебя? Как это по-слезирински дальновидно.

— Я решил, что, когда мы с ним останемся одни, я смогу его вразумить, — игнорируя сарказм, сказал Том.

— И как? Удалось? — язвительно уточнила она, скрестив руки на груди.

— В каком-то роде да. Он одумался, — Том выдержал небольшую паузу. — После того как его магия вышла из-под контроля, и он сломал мне два ребра.

Гермиона вмиг растеряла половину ядовитого раздражения, шокированно взглянув на него.

— Он напал на тебя?

— Представь себе….

— Ты, — она на миг поджала губы, разрываясь между обидой и беспокойством, — ты в порядке?

— Как видишь, — он развел руки в стороны, будто демонстрируя отсутствие тяжких увечий.

— Почему он напал? — теперь в её голосе явственно звучали тревога и недоумение.

— Потому что я пытался объяснить ему, что он был не прав, обвиняя тебя, — Том скривил губы в досадливой усмешке. — Он, как видно, прислушаться к моим доводам не захотел. Вот и всё, чего стоила моя «слизеринская дальновидность», как ты любезно отметила. Но ты можешь, конечно, и дальше меня ненавидеть.

— Я тебя не… — Гермиона замолчала, не желая так просто уступать. — Я подумаю над тем что ты сказал.

— Подумай, — он пожал плечами и, мимолетно ей улыбнувшись, зашагал прочь, делая вид, что не чувствует пристального взгляда, которым его провожала Грейнджер, пока он не скрылся за поворотом.

* * *

Гарри стоял под снегопадом, одетый только в свитер и джинсы, и, обратив лицо к черному небу, ощущал, как на кожу и волосы плавно опускаются снежинки. В голове было тихо и пусто. Он хотел бы провести так всю ночь. Или всю жизнь. Не шевелиться, не думать, не знать и главное не чувствовать ничего, кроме декабрьского мороза. Он больше не хотел ни о чем думать, и не хотел ни в чем разбираться.

Плевать, что там разозлило Зверя.

Плевать, почему он вдруг так сорвался на бедную Гермиону.

Плевать откуда взялись все те гадкие мысли.

На все плевать.

Сейчас имел значение лишь холодный ветер, который приятно остужал разгоряченную после бега кожу, и крупные хлопья снега, плавно опускающееся на одежду и волосы.

Ему так нравилась эта неподвижность. Отгородившись от мира завесой снегопада, он мог представить, что остался совершенно один во всей вселенной и теперь ему совершенно не о чем беспокоиться.

Увы, это замечательное чувство длилось недолго и закончилось весьма неожиданно, когда на голову упала какая-то ткань. Гарри недоуменно моргнул, отрывая взгляд от неба, и в поле его зрения тут же попал Том.

— Ты вообще нормальный? — раздраженно поинтересовался он. — Шотландия. Середина декабря. Ты в курсе, что люди в здравом уме хотя бы зимнюю мантию надевают, отправляясь на улицу в такое время?

Гарри стянул с головы серо-зеленый шарф и, помедлив, обмотал им шею, пристально наблюдая за другом. Он вел себя так, будто совершенно ничего не произошло. Будто всё было в порядке. Будто он не пытался подавить волю Гарри, пользуясь его доверием.

— Ты такой заботливый, Том, — отстранённо заметил он, вновь обращая взгляд к небу.

— Я предусмотрительный, — высокомерно фыркнул Арчер, не обращая внимания на странное оцепенение собеседника. — У меня нет никакого желания возиться с тобой, когда ты свалишься с температурой.

— Мне казалось, для таких случаев у нас есть лазарет, — лаконично напомнил Поттер, не глядя на него.

— Ага, тебя попробуй туда затащить.

Даже не улыбнувшись, Гарри посмотрел на друга и какое-то время в полной тишине вглядывался в его глаза. Как бы ему хотелось сейчас уметь читать мысли… Раньше он почти всегда знал или хотя бы догадывался, о чем думает Том, а теперь… теперь…

— Ты в порядке? — заметив, наконец, отчуждённое состояние Поттера, уточнил Арчер, склонив голову к плечу.

— Том, — тихо сказал Гарри, понимая, что у него совершенно нет сил на то, чтобы сейчас умалчивать о собственных мыслях, придумывая какие-то оправдания, — на занятии окклюменцией ты внушил мне рассориться с Гермионой?

Вопрос прозвучал так равнодушно, словно ответ на него Поттера совершенно не интересовал. Мгновение лицо Арчера оставалось совершенно бесстрастным, но постепенно из бездонной тьмы в его глазах начало подниматься удивление, за ним неверие, а после — злость. Взгляд его сделался отстранённым и чужим.

— Ну, безусловно, — едко процедил он, у Гарри перехватило дыхание.

«Не может быть…» — почти в отчаянии подумал он.

— А до этого, — все так же саркастично продолжал Арчер, — я внушил тебе спрыгнуть с Астрономической башни, чтобы научиться летать.

Гарри моргнул, холод, сковывающий разум чуть отступил.

— Ч-что?

— А еще раньше, — зашипел Том, — я внушил тебе разрушить твою магическую кору, — он вскинул голову, окатив друга ледяным, надменным взглядом. — Я вообще виноват во всех твоих проблемах. А ты только додумался, бедолага?

— Я…

— Что? — резко перебил Арчер. — Какое ещё обвинение ты не высказал? Продолжай, пожалуйста.

— Том…

— А, впрочем, знаешь, не стоит. Мне осточертело слушать твоё нытьё и упрёки, — тот презрительно скривился. — Нравится обвинять всех вокруг? Вперед! С меня хватит.

Резко развернувшись, он зашагал по снегу прочь к школе. Не в силах пошевелиться или что-то сказать, Гарри лишь провожал его застывшим, растерянным взглядом, а в душе кружил ураган спутанных чувств и мыслей, самой яркой из которых было осознание, что, похоже, сейчас он совершил чудовищную ошибку.

* * *

Тёмный Лорд отложил в сторону документ, который изучал, и, сцепив пальцы замком, взглянул на мужчину, расположившегося в кресле напротив его рабочего стола.

— Что ж, — неторопливо начал он, — должен признать, что результаты меня впечатляют. За два неполных месяца вы сделали то, на что у целителей в клинике святого Мунго уходят годы.

Кёльт Вилберг в ответ чуть скривился.

— Не то чтобы у меня был выбор, — с ноткой сарказма заметил он. — Помнится, вы угрожали убить мою дочь, если я не уложусь в сроки.

— Я всего лишь воззвал к вашему здравому смыслу, целитель Вилберг, — холодно улыбнулся Волдеморт. — Порой людям требуется немного мотивации, чтобы показать хороший результат.

— Угрозы не всегда являются хорошим стимулом, милорд, — веско прокомментировал Кёльт. — И порой могут спровоцировать человека на саботаж.

— Как удачно, что вы не относитесь к числу подобных людей, — бархатисто отозвался Тёмный Лорд.

— Я целитель, — Вилберг помрачнел, — и давал клятву спасать нуждающихся… кем бы они ни были.

— Высокие моральные принципы — это похвально, — насмешливо заключил Волдеморт.

— Как досадно, что не все могут этим похвастать, — Кёльт говорил спокойно, но ядовитый намёк всё же не укрылся от внимания Тёмного Лорда, и он угрожающе сузил глаза.

— Осторожнее, целитель Вилберг, — тихо предупредил он, — у моего терпения есть границы, и вы практически переступили черту.

— Угрозы, — Кёльт фыркнул, — шантаж и угрозы, — он покачал головой, иронично разглядывая сидящего напротив мага. — Позвольте сказать, что для человека, провозгласившего себя лидером и планирующего держать в своих руках столько власти, сколько вознамерились вы, инструментов управления у вас ничтожно мало.

— Вот как? — Волдеморт опасно усмехнулся и, опустив подбородок на сцепленные замком руки, с интересом взглянул на собеседника. — И каких же инструментов мне, по-вашему, не достаёт?

— Милосердия, честности, благородства, и, пожалуй, совести, — любезно ответил Кёльт.

— Ах, как это трогательно, — промурлыкал Тёмный Лорд, не сводя пылающего угрозой взгляда с целителя. — И многих ли правителей, которые пришли к власти, пользуясь этими качествами, вы можете назвать?

— Достаточно, — в тон ему отозвался Вилберг. — Ведь без этих характеристик вы не правитель и не лидер, — он выдержал многозначительную паузу. — Вы обыкновенный тиран. Вы можете быть бесконечно могущественным, но в жестокости и хладнокровии величия мало.

В кабинете Волдеморта повисла гнетущая, преисполненная опасного напряжения тишина, пока алые глаза Тёмного Лорда пристально изучали спокойное лицо целителя, который сидел напротив и, казалось, ничуть не тревожился за собственное благополучие. Наконец тонкие губы Волдеморта искривились в насмешливой улыбке.

— Должен признаться, вы мне нравитесь, целитель Вилберг, — куда благодушнее сказал он. — Не желаете ли присоединиться ко мне?

— Благодарю, но нет, — отрезал Кёльт. — Меня вполне устраивает мой дипломатический иммунитет, и я был бы вам весьма признателен, милорд, если бы так оставалось и впредь, независимо от того, кто победит в грядущей войне.

— О? — Волдеморт насмешливо изогнул бровь. — И что бы это значило?

— Как бы вы сами к этому ни относились, я оказал вам услугу. Взамен я прошу об ответном одолжении.

— Я сохранил жизнь вам и вашей дочери, — напомнил Тёмный Лорд. — Как я понимаю, вам этого мало?

— Я прошу о нейтралитете в отношении меня и Эрмелинды, — никак не отреагировав на эти слова, сказал Кёльт. — Мы являемся гражданами другой страны и как только закончится мой контракт в клинике святого Мунго, мы покинем Великобританию. Я не планирую вмешиваться в вашу войну и присоединяться к какой-либо стороне. Я прошу гарантий, что ни мне, ни моей дочери не будет причинён вред в течение следующих двух лет, пока мы находимся в этой стране.

Волдеморт молчал почти минуту, обдумывая эту просьбу и, наконец, едва заметно склонил голову в согласии.

— До тех пор, пока вы и ваша дочь будете находиться в стороне от политических распрей, я готов дать вам обещание, что вам не навредят, — уверил он.

— Благодарю, — в голосе Вилберга при этом не звучало ни нотки искренней признательности. — А теперь, позвольте узнать, когда я смогу вернуться домой? — в льдисто-голубых глазах скользнула мрачная ирония: — Мне совершено не хочется злоупотреблять вашим гостеприимством.

— Вы вольны уйти прямо сейчас, — Волдеморт пристально взглянул в глаза собеседника. — И вы никому не расскажете о том, где были и что видели.

Взгляд целителя остекленел, став пустым и отрешенным.

— И я никому не расскажу о том, где был и что видел, — монотонно повторил он.

— Вы ездили на международную конференцию целителей в Мюнхен, а после на несколько дней задержались там по работе, — четко произнёс Тёмный Лорд.

— Я ездил на международную конференцию целителей в Мюнхен, а после на несколько дней задержался там по работе, — эхом отозвался Вилберг.

— Замечательно, — довольно заключил Волдеморт. — Теперь вы вольны уйти. В коридоре вас ожидает мистер Петтигрю. Он вас проводит.

Кёльт кивнул и, всё ещё пребывая в отрешенном оцепенении, поднялся на ноги, покидая кабинет.

Как только дверь за ним закрылась, Тёмный Лорд откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза, Нагини, наблюдающая за ним со спинки дивана, где она нежилась в солнечных лучах, «попробовала» языком воздух и насмешливо фыркнула.

— Что, хозяин, слишком умный докторишка попался? — с наигранным сочувствием прошипела она.

— Во имя собственного благополучия, Наги, просто заткнись, — не открывая глаз, отозвался Волдеморт.

— Утомительно, да? Когда собеседник умнее тебя, — продолжала глумиться та.

— Давно хотел себе ботинки из змеиной кожи...

— Не думала, что у тебя такой ужасный вкус, хозяин…

Тёмный Лорд открыл глаза, отвлеченно глядя в потолок.

— Интересный человек этот целитель, — заметил он, — он даже мне понравился.

— Какой ужас, — в притворном изумлении прошипела Нагини, — с каких пор тебе нравятся люди?

Волдеморт искоса взглянул на свою питомицу и тускло усмехнулся.

— И правда, с каких пор?..

— Осторожнее, хозяин, — с издёвкой протянула змея, — не ровен час, ты займешься благотворительностью, начнёшь брать бездомных зверушек из приютов и усыновишь Гарри Поттера.

— Не смеши меня…

— Хотя я и не против зверушек, — задумчиво призналась Нагини, — будет кем перекусить... давай заведем кролика? — мечтательно предложила она. - Много пушистеньких, толстеньких кроликов…

* * *

До начала урока целительства оставалась пара минут, когда Блэйз уселся за парту рядом с Гарри и выжидающе уставился на него. Выждав несколько секунд, в надежде, что тот отвернётся, Поттер покосился на сокурсника:

— Что?

— Так я не понял, мы собираемся сегодня вечером или как? — поинтересовался он.

Гарри мгновение непонимающе смотрел на него, пока не сообразил, о чем тот толкует.

— Не вижу смысла, — сказал он. — Всё равно никто не придёт.

— Ты шутишь, да? — разочарованно протянул Забини. — А какого черта я всю ночь взмахи палочкой отрабатывал?

Гарри моргнул.

— Чего?

— Поттер, слушай, я знаю, ты весь из себя такой занятой мрачный парень, но мы как бы всё поняли, — Блэйз поднял руки, словно сдаваясь. — Может, стоит дать людям второй шанс?

— Эм, ну… — Гарри затих, не совсем понимая, что тот имеет в виду, и не очень представляя, что на это ответить.

— Ну же, Поттер, не будь ты таким бараном упрямым, — закатил глаза Забини. — Мы все грустим и нам стыдно.

В кабинет вошла профессор Герхард, призывая учеников к тишине, чтобы начать лекцию, Блэйз не сводил с Гарри умоляющего взгляда, и он вдруг понял, что тот вознамерился доставать его весь урок, пока не добьется желаемого.

— Ладно, ладно, — Поттер торопливо отмахнулся от сокурсника, открывая учебник. — В семь.

— Блеск! — просиял Блэйз и наконец отвернулся, позволяя ему сосредоточиться на занятии.

* * *

Гарри сидел на столе, постукивая по ладони свёрнутым в трубочку пергаментом со списком членов КАБРиСа и очень сильно недоумевал, молча обозревая практически полный состав участников, включая Томаса и Финнигана. Пришла даже Гермиона, которую Поттер ожидал тут увидеть меньше всего. На собрание не явился только Захария Смит и, судя по тому, что никто его не ждал, можно было смело вычеркивать его из состава. Но остальные были в сборе. И Гарри, черт возьми, категорически отказывался понимать, зачем они все пришли, после его поведения.

— Итак, хм… — начал он, когда тишина стала затягиваться, — всем привет…

— Слушай, Поттер, — перебил его Рон, — прежде, чем ты начнёшь, мы хотели бы кое-что тебе сказать, — он обернулся на остальных ребят, те с сумрачной решимостью смотрели на главу клуба, тот вздохнул.

— Ну говорите, — поторопил Гарри, не особо представляя, чего ожидать от этой встречи.

— Мы хотели извиниться, — сказала за притихшего Уизли сестра.

Поттер изумленно посмотрел на неё.

— Что? — странно, но голос его звучал резко и почти грубо, хотя испытывал он лишь удивление.

— Мы обсудили то, что произошло, и, в общем, поняли, что были неправы, — взял слово Ли Джордан, переглянувшись с близнецами Уизли, и, так как Гарри ничего не ответил, продолжая непонимающе таращиться на собравшихся, он продолжил: — Ты, кончено, знатно психанул и всё такое, но мы тоже виноваты, потому что относились ко всему этому, — он обвел широким жестом аудиторию, явно имея в виду их занятия, — не слишком-то серьезно.

— Эм... — Гарри моргнул.

— Он хочет сказать, — заговорила Падма Патил, — что нам было весело. Нам всем, — она оглянулась на других членов КАБРиСа, и те согласно закивали. — И ты действительно хороший учитель. Но мы не подумали, что для тебя это значит гораздо больше, чем веселые посиделки.

— Ты учил нас защищаться, подходил к этому серьезно, а мы превратили занятия в балаган, — добавила Джинни. — Но это совсем не значит, что мы не хотели научиться, просто все эти уроки нам так…

— Нравились, — подхватил Джордж.

— Что мы расслабились, — добавил за брата Фред.

— И забыли истинное их предназначение, — проворчал Рон.

— Но это нас не оправдывает, — добавила Кети Белл.

— Ты столько сил и времени тратил, чтобы нас чему-то научить, а мы отнеслись к этому как к игре, — сказала Джинни. — И, наверное, обидели тебя и разочаровали. За это мы все извиняемся и просим тебя снова нас учить.

— И на этот раз мы обещаем хорошо себя вести, — клятвенно сложил руки Джордж, на губах его заиграла лукавая улыбка. — А ты, пожалуйста, постарайся в случае нового приступа негодования не вытирать нами пол. Как тебе предложение?

В аудитории повисла тишина, пока все участники выжидающе смотрели на Поттера, а тот растерянно моргал, гадая, каким образом его персональная истерия довела всех этих людей до тяжелого приступа самобичевания. Он мельком глянул на Гермиону, но та ответила ему холодным взглядом, давая понять, что к всеобщему извинению не присоединяется, и пришла сюда только ради своих однокурсников. Гарри посмотрел на остальных ребят.

Чёрт возьми. Он ведь совершенно не думал, что кто-то тут несерьезно относится к занятиям. Напротив, он видел энтузиазм и жадный интерес, горящий в глазах, когда его слушали, видел азарт и восторг, когда у них что-то получалось, и сам чувствовал что-то сродни гордости, наблюдая за их успехами. Пусть они порой халтурили или ленились, пусть иногда занятия незаметно перетекали в дружеские посиделки, пусть приходилось по сто раз повторять одно и то же, прежде чем они понимали, что от них требуется, пусть он часто злился и ворчал, Гарри не мог не признать, что начал получать удовольствие от этих собраний. Хоть немного.

А всё, что он наговорил им тогда… все те слова…

Впрочем, конечно, он будет конченым кретином, если сейчас же не воспользуется ситуацией. Поттер глубоко вдохнул…

— Я… хм, рад, что для вас это так же важно, как и для меня, — негромко начал он, переводя взгляд с одного лица на другое. — И надеюсь, что впредь мы все будем относиться к этим урокам более ответственно и уважать потраченное друг на друга время, — он прочистил горло. — Со своей стороны я обещаю, — Гарри против воли усмехнулся, — что постараюсь быть чуточку терпимее.

Послышались негромкие смешки, и напряжение, царящее в аудитории, начало постепенно спадать.

— И всё-таки, Гарри, не ожидал я от тебя, что ты можешь быть таким брутальным! — насмешливо заметил Блэйз.

— Точно-точно! — рассмеялся Джордж. — Что в тебя вселилось, а?

Гарри, словно извиняясь, с улыбкой развел руками.

— У всех выдаются тяжелые дни, — уклончиво протянул он.

— Или недели, — фыркнула себе под нос Дафна.

Поттер, хмыкнув, соскочил с парты на пол и, отложив в сторону свиток, хлопнул в ладоши.

— Ну раз мы во всем разобрались, — сказал он, — предлагаю больше не терять время на болтовню.

* * *

Вернувшись в общежитие Слизерина после собрания КАБРиСа в приподнятом настроении, Гарри вознамерился срочно помириться с лучшим другом, но, оказалось, что того там нет. В итоге он застрял в общей гостиной в компании Дафны и Блэйза.

— Между прочим, я всё ещё жду извинений, — морозно напомнила Гринграсс, глянув на него поверх учебника по чарам.

Отвлеченный собственными мыслями, Гарри не сразу понял, о чем речь и недоуменно нахмурился.

— Что?

Фиалковые глаза, пристально наблюдающие за ним из-за книги, опасно сузились. Забини осторожно глянув на сокурсницу, потихоньку удалился в другую часть гостиной под предлогом нестерпимого желания поиграть в шахматы с Драко. Поттер проводил его равнодушным взглядом и снова посмотрел на Дафну.

— Так о чем ты говорила? — спросил он.

— О том, что ты стоишь в шаге от фатальной ошибки, милый, — ласково проворковала та.

— М-м-м, да?

— Да, — Гринграсс отложила в сторону учебник и надменно взглянула на него. — Обычно я не лезу в чужие дела, но всё же позволь поинтересоваться, почему ты так ужасно вел себя всю прошлую неделю?

— Ну, я…

— И лучше бы это была достаточно веская причина, — с нажимом добавила Дафна. — Потому что ты не просто отвратительно себя вел. Ты ко всему прочему игнорировал меня.

По губам Поттера расползлась шутливая полуулыбка.

— Ты беспокоилась? — растроганно уточнил он.

— Ты перестал меня веселить, — обиженно сообщила Гринграсс. — Мне всю неделю было чудовищно скучно по твоей вине.

Гарри в ужасе распахнул глаза.

— Боже мой! Как я мог?! — выдохнул он. — Простишь ли ты меня когда-нибудь?

Она едва заметно улыбнулась.

— Даже и не знаю, Гарри. Тебе придется очень постараться, чтобы вернуть мою благосклонность.

— Ради этого я готов на любой подвиг! — с жаром пообещал Поттер, глаза его смеялись.

— Прекрасно, — довольно заключила Дафна, игнорируя его кривляния. — Тогда объясни, почему ты был сам не свой?

— Тебя так взволновало моё состояние? — умилился Гарри.

— Просто я любопытная, — Гринграсс нетерпеливо отмахнулась от его сияющего взгляда.

— По правде сказать, всё дело в неудачном эксперименте с зельем, — тот досадливо скривился.

— Эксперименте? — теперь она выглядела заинтересованной.

— Да. Видишь ли, я пытался усовершенствовать формулу успокоительного эликсира, переусердствовал с ингредиентами, моё научное изыскание взорвалось, и я нанюхался дыма, который, как ни смешно, оказал на меня строго противоположное воздействие. Всё прошло только пару дней назад, — на одном дыхании протараторил Поттер давно придуманное оправдание, которое до этого момента так ни разу ему и не пригодилось. — Конец истории.

Дафна с минуту молчала, с подозрением разглядывая его лицо и наконец с легким разочарованием протянула:

— И это всё?

— Ну да.

— Совсем неинтересно, — досадливо насупилась она.

— А ты чего ждала? — удивленно полюбопытствовал Гарри.

Дафна в ответ только неопределенно повела плечом.

— Чего-нибудь более увлекательного, — призналась она и насмешливо взглянула на него. — Но ты все же запиши где-нибудь формулу, возможно, наш декан будет рад с тобой её обсудить, когда ты придёшь к нему извиняться.

— Вообще-то ему я не собираюсь рассказывать, — пробурчал Гарри, прекрасно понимая, что Снейп запросто учует неискренность в таком объяснении даже не смотря на то, что Поттер действительно набросал примерный состав экспериментального зелья, на случай если придётся-таки поделиться этой версией событий с деканом Слизерина.

— Есть вероятность, что у тебя не будет другого выбора, — заметила Дафна.

— Я в курсе.

Гринграсс на это лишь безразлично хмыкнула. Отчего-то у Поттера возникло подозрение, что та ни слову из его рассказа не поверила. И всё же они оба сделали вид, что его объяснение всех устраивает.

Гарри оглянулся, услышав, как с шорохом открылся проход в коридор. К его разочарованию, это всего лишь возвращались двое семикурсников. Заметив его взгляд, Гринграсс зевнула, прикрыв рот рукой, и потянулась, явно собираясь уходить.

— Я рада, что мы всё прояснили, — заключила она.

— Так я прощен? — с надеждой спросил Поттер, снова переключая на неё своё внимание.

— Пока не знаю, — уголки её губ подрагивали в улыбке. — Наверное, тебе придется пару раз сводить меня в Хогсмид, прежде чем я подумаю, стоит ли мне пересмотреть своё решение.

Гарри широко улыбнулся.

— Как насчет субботы?

— Трудно сказать, — она сделала вид что задумалась, — у меня очень плотный график.

Поттер откинулся на спинку дивана, насмешливо её разглядывая.

— А ты не пытаешься упростить мне задачу, да? — весело прокомментировал он.

— Даже и не надейся на это, — мурлыкнула девушка, — в следующий раз будешь осторожней со своими… экспериментами, — быстро поцеловав его в щёку, она поднялась с дивана. — Спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи.

Поттер проследил, как она скрылась за дверью спальни для девочек, и снова обратил взгляд на вход в гостиную. Похоже, Том тоже не пытался упростить ему задачу, пропадая неизвестно где. Повздыхав ещё какое-то время в гордом одиночестве, Гарри не выдержал и сам отправился на поиски друга.

К тому моменту, как Арчер нашелся в Тайной Библиотеке, боевой запал Поттера отчасти выветрился. Теперь он тоскливо переминался с ноги на ногу рядом с рабочим столом, за которым в окружении дневников Салазара расположился его лучший друг, и не знал, что сказать.

— Том? — тихо позвал он, тот в ответ лишь молча изогнул бровь, сосредоточенно что-то записывая. — Извини.

Друг, нужно заметить, совсем не помогал ему найти верный путь к примирению, продолжая сохранять ледяное молчание. Гарри прочистил горло.

— Мне правда жаль…

— Сочувствую, — отозвался Арчер. — Можешь пойти со своими сожалениями в другое место? Ты меня отвлекаешь.

Гарри нахмурился.

— Я вообще-то тут пытаюсь извиниться.

— Неужели? — Том иронично глянул на него. — А я думал, ты дыру в полу протоптать пытаешься.

Гарри перестал перекатываться с пятки на мысок и решительно свел брови у переносицы.

— Я был не прав.

— О?

— Том, серьёзно, я… ну… эм…

— Гарри, — Арчер со вздохом откинулся на спинку кресла, обратив на друга раздраженный взгляд, — либо сформулируй внятное предложение, либо иди порепетируй где-нибудь. На листочке себе шпаргалку напиши, выучи и возвращайся. У меня нет ни времени, ни желания тут всю ночь слушать твои заикания.

— Я же сказал, что мне жаль! — насупился Поттер.

— Я слышал. Ещё что-то? Нет? Тогда спокойной ночи, — Том вернулся к своим записям.

Гарри сердито цокнул языком и размашистым шагом направился к выходу, но уже у самой двери остановился и, резко развернувшись на каблуках, вернулся обратно.

— А знаешь, это ты виноват! — рявкнул он.

— Прошу прощения? — Арчер в вежливом недоумении поднял брови.

— Именно! — Поттер скрестил руки на груди. — Если бы ты всё это время не вел себя как надменный засранец, мне бы в жизни такая чушь в голову не пришла!

— То есть опять я виноват? — с издевкой уточнил Том.

— Нет! — тут же воскликнул Гарри. — То есть да!

Арчер язвительно усмехнулся. Поттер открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но, передумав, снова его закрыл, шутливый настрой исчез, словно его и не было. Дёрнув уголком губ в досадливой полуулыбке, он отошел к стеллажам с книгами и замер спиной к Тому. В библиотеке повисла густая, наполненная сумрачным молчанием тишина. С тихим вздохом Гарри медленно поднял руку и постучал костяшками пальцев по корешкам книг, собираясь с силами сказать то, что давно хотел.

— Как давно наша дружба превратилась вот в это? — не оборачиваясь, спросил он.

— Во что, Гарри? — Арчер вполоборота смотрел на него, закинув локоть на спинку стула.

— В сплошную ложь, — голос Поттера звучал напряженно и подавленно.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — ровно отозвался Арчер.

— Ради Мерлина, Том! — разворачиваясь к нему всем корпусом, почти в отчаянии выдохнул Гарри. — Ты даже сейчас врёшь! Ты врёшь постоянно! С самого начала этого года ты только и делаешь, что умалчиваешь о чем-то! Я не слепой и не дурак, — Гарри сделал сиплый, судорожный вдох. — Я понимаю: что-то происходит, я вижу это в твоих глазах, твоём поведении, твоих словах и поступках! Я, чёрт возьми, совершенно не понимаю, что творится в твоей голове, и не понимаю, какие цели ты преследуешь. Но дело в том, что мне, — он на миг замолчал, переводя дыхание, — мне всё равно. Что бы ты ни задумал, мне всё равно!

Брови Арчера удивленно изогнулись.

— Вот как?

— Том, пойми же, ты мой лучший друг! Ты моя семья! Единственная семья, которая когда-либо у меня была. А семью, как известно, не выбирают, и каким бы заносчивым, самовлюбленным паразитом ты ни был, я… принимаю тебя. Поэтому я прошу тебя, Том, — Гарри шагнул ближе, — пожалуйста, если наша дружба хоть что-то для тебя значит, если моё мнение, мои мысли и чувства имеют для тебя значение, пожалуйста, не лги мне! — он сделал ещё один шаг навстречу. — Возможно, тебе кажется, что я тебя не пойму или что от меня нет никакой пользы и даже если это так, даже если я и правда ничем не могу помочь, просто поговори со мной. Расскажи мне, что ты делаешь, о чем думаешь, чего добиваешься? Я выслушаю, я буду рядом, что бы ты ни решил, чего бы ни хотел. Я обещаю, что…

— Что? — насмешливо перебил Арчер, когда Гарри запнулся, чтобы сделать вдох. — Что не отвернёшься от меня? Что не возненавидишь?

Поттер покачал головой.

— Я никогда не смогу возненавидеть тебя, — сказал он. — «Не предавать и не бросать друг друга», помнишь? — он горько усмехнулся. — Даже если для тебя наша клятва уже ничего не значит, для меня она, — он на миг отвел взгляд и негромко сказал: — Для меня она определяет всё. Каждый мой поступок и каждое принятое решение. Вдвоём против всего мира, Том. Мы верили в это. Действительно верили. Мы верили друг другу. Только друг другу и никому больше, — в глазах Поттера застыли боль и смятение, когда он вновь посмотрел на Тома. — Что изменилось?

Арчер пожал плечами, не сводя с него пристального взгляда.

— Мы повзрослели, Гарри, — просто ответил он.

— Разве это оправдывает нечестность? — вымученно улыбнулся Поттер, не зная, как ещё достучаться до друга, казалось, чем настойчивее он старался это сделать, тем больше Арчер закрывался от него.

— Хочешь поговорить о неискренности? — на губах Тома играла холодная насмешка. — Смотрю, тебе нравится раз за разом выдвигать это обвинение, — его взгляд стал жестче. — Но что насчет тебя? Ты разве ничего от меня не скрываешь?

Гарри дёрнулся, чувствуя, как от последних слов друга в душе клубком сворачивается нечто отвратительно холодное и тёмное. Он думал… он надеялся, что этот разговор изменит хоть что-то. Что возможность облечь свои чувства и мысли в слова хоть отчасти заполнит эту растущую холодную пустоту в душе, но отчего-то теперь её стало только больше. Будто в груди разрасталась чёрная дыра. Он встретился взглядом с тёмными глазами лучшего друга, рассчитывая найти в них далёкий призрак того мальчика, который когда-то поклялся, что они всегда будут лучшими друзьями, того человека, которому всегда мог доверять абсолютно и безраздельно, но видел лишь холодную обсидиановую бездну и равнодушие.

Что ж, пожалуй, он больше не знал, что делать.

— Удар в ответ на удар, — тихо сказал Гарри. — Ложь в ответ на ложь. Обвинение в ответ на обвинение, — он покачал головой и безрадостно усмехнулся. — Очень в стиле Томаса Арчера. Только вот, — он вздохнул, — только вот ты всегда поступал так лишь с чужаками, — Поттер помедлил, разглядывая спокойное лицо друга. — С каких пор я стал для тебя чужим, Том?

Арчер молчал, а Гарри не хотел слышать ответ. Он и так услышал достаточно. Больше ни разу не взглянув на друга, он пересек библиотеку и ушел, тихо прикрыв за собой дверь.

С этого вечера они с Томом больше не разговаривали.

Он видел огромное озеро, где вместо воды волнами расходилась в стороны вязкая черная жидкость, похожая на кровь, и человека, отчаянно пытающегося выбраться на берег. Он держал его за руки, кричал и звал по имени, пытался помочь, пытался спасти, но запястья, испачканные кровью, выскальзывали из его пальцев. Последним, что он запомнил, когда озеро поглотило утопающего, было красивое бледное лицо, искаженное ужасом, и широко распахнутые серые глаза, взирающие на него с немой мольбой о спасении. Упав на колени, он снова и снова выкрикивал имя человека и не слышал собственного голоса. Не слыша ничего. Вокруг было оглушительно тихо. И невыносимо холодно.

Задыхаясь от ужаса, Гарри открыл глаза, слепо глядя в потолок. Его била дрожь, а по лбу стекали капли пота. В горле застрял отчаянный крик, а душу разрывало чувство потери. Перед внутренним взором всё ещё стояло бледное, испуганное лицо, исчезнувшее в озере черной крови, а в ушах гремело одно единственное слово. Имя, которое он так отчаянно снова и снова пытался прокричать во сне.

Гарри разомкнул пересохшие губы и, сделав глубокий вдох, едва слышно прошептал в ночную полутьму:

— Сириус…

От автора// Та-дам! Клиффхэнгер — наше всё)) Всё как-то депрессивненько, да? Ну ничего… дальше будет только хуже :)

А тем временем приближается Новый Год!

Всех с наступающим 2018-м, и пусть он, виляя желтым хвостом, принесет в зубах побольше радостных и тёплых мгновений. Всё-таки собачка — друг человека, так что, как бы там ни было, желаю Вам дружелюбного года, друзья!

С любовью,

Ваша Рэйя ^_^