Последний вздох (гет)

Общение с другими участниками и организаторами турнира не задалось. Мало того, что другие обвиняли его в жульничестве, так ещё и Дамблдор отказался аннулировать контракт. А ведь он опекун Гарри Поттера: вполне мог бы наложить вето на участие в этом фарсе. Только вместо этого старик признался, что подобные решения не в его власти.

«Конечно, так я тебе и поверил. Директор школы в учебном году выступает в роли опекуна всех и каждого, если не присутствует официальный опекун ребёнка».

Вместо спасения молодого дарования директор вкрадчиво поинтересовался, не он ли кинул в артефакт своё имя? Пришлось даже поклясться магией, чтобы успокоить магов.

— Магией клянусь, что не кидал своё имя в Кубок Огня и не просил никого другого сделать это за меня, — скороговоркой выпалил Том, тут же доставая палочку. — Люмос. Нокс. Ещё вопросы?

У директора, косо смотрящего на Поттера-Риддла, их больше не было. Юноша не сомневался, что старик подозревает его в чём-то. Неужели Том ошибся и Муди — человек Дамблдора, ставший шпионом в его рядах? Мог ли суровый гриффиндорец принять его сторону, а потом предать?

Или было что-то, чего он не видел и не понимал?

— Но, мсье Дамблдор, кубок говорит что у вас два чемпиона, — всё возмущалась мадам Максим, нервно поглядывая то на дверь, то на Поттера, то на Дамблдора. — Это нечестно! Тогда мы тоже хотим выставить двоих.

— У Хогвартса один чемпион, и он перед вами, — Альбус кивнул на сидящего в стороне Уоррингтона. Толь лишь хмыкнул, смотря на профессоров.

— А этот мальчик? — Каркаров явно был зол, что англичане как-то умудрились схитрить. — Но ему же нет семнадцати лет!

— Да! И он не имеет права участвовать в турнире!

— Права ему дал Кубок, заключив с ним магический контракт. С этим же контрактом мистер Поттер теперь считается совершеннолетним, — важно кивнул Крауч. Всё это время он стоял у камина и молча взирал на самого молодого участника турнира. Взгляд его был неподвижным, практически стеклянным.

— А как же четвёртый пергамент? — всё не унималась Олимпия.

— А что с ним?

— Ну, мсьё Крауч, в зэ турнир тужур участвуют только труа шампьона от каждой школы. Поэтому он и называется Турнир Труа Волшебников. Это же не Турнир всех волшебников от мала до велика!

Само наличие четвёртого пергамента напрягало. Кто-то явно, Том подозревал профессора Муди, потому что Альбус Дамблдор зачитал именно «Гарольд Джеймс Поттер», а не просто «Гарри Поттер».

— Мадам, регламент не оперирует числом чемпионов от принимающей школы. Он лишь устанавливает: имя, извлечённое Кубком, налагает обязательство участвовать. Следовательно, оба участника от Хогвартса связаны контрактом. И он неразрушим.

«Молодец, Поттер. Одна твоя тушка притягивает к себе невероятные приключения на ровном месте».

Сейчас он больше походил на молодого Снейпа, который зачем-то надел очки Джеймса Поттера. Одна бровь изогнулась, он чуть подался вперёд, внимательно глядя на Бартемиуса Крауча. «Поттер» будто вопрошал: мистер, я не ослышался?

— Я настаиваю на повторной подаче имён своих учеников, — отрезал Каркаров. Заискивыющий тон исчез вместе с улыбкой: лицо стало откровенно мерзким. — Вы снова поставите Кубок Огня, и мы продолжим бросать имена, пока у каждой школы не будет по два чемпиона. Так будет честно, Дамблдор.

«Он в своём уме? Как он вообще стал директором?»

— Но, Каркаров, так это не работает, — сказал Людо Бэгман. — Кубок только что погас. Он загорится вновь лишь к началу следующего Турнира…

— …в котором Дурмстранг участвовать не будет! — взорвался Каркаров. — После всех наших встреч, переговоров и уступок я меньше всего ожидал подобного! Я едва не ухожу прямо сейчас!

Бум. Бум. Бум.

— Пустая угроза, Каркаров, — прорычал голос от двери. — Не можешь бросить чемпиона сейчас. Ему придётся участвовать. Всем придётся. Связывающий магический контракт, как сказал Дамблдор. Удобно, не так ли?

Это был Аластор-мать-его-Муди, тот, кого Том хотел прикончить прямо сейчас как нарушителя собственного спокойствия. Он выглядел внушительно, ковыляя через комнату; его правая нога глухо стучала по полу. Свет огня придавал его изуродованному лицу героический вид, словно он только что вернулся из долгого сражения.

Том знал Аластора ещё по школьным годам. Тогда он был совершенно другим. И сейчас изменения были слишком серьёзные. Всё, что успели рассказать ему однокурсники, не совпадало с образом смелого и гордого юноши с Гриффиндора. Странностей у Муди хватало — это уж точно. Одичавший от заклинаний бывший аврор, уволенный из-за паранойи ко всему движущемуся, лишился при этом многого. Аврорат никогда не видел сотрудника лучше; в зрелые годы Муди был одним из лучших в Министерстве вообще. Но слишком много сражений, шрамы, «сувениры» и возраст сделали своё. Паранойя усилила чудачества: ходили слухи, что он проверяет подарки, вручённые лично, а ест и пьёт исключительно своё.

И всё же в этом Муди было что-то… не то, как показалось Кэссиусу. Он его прежде не встречал, но ощущение настораживало. Что именно — он не понимал. Но это было беспокойно — как минимум.

— Удобно? — прошипел Каркаров. — Не понимаю вас, Муди.

— Не понимаете? — тихо сказал Муди. — Всё просто, Каркаров. Кто-то сунул имя Поттера в Кубок, зная, что если оно выйдет, ему придётся участвовать.

— Очевидно, кто-то хотел дать ‘Огвартсу два шанса, нон? Два кусочка зе пирожок вместо одного! — вспыхнула мадам Максим; возмущение проступило на тёплой коже.

— Полностью с вами согласен, мадам Максим, — поклонился Каркаров. — Я подам жалобу в Министерство магии и Международную конфедерацию магов…

Риддл едва не расхохотался. Министерство? Там и минуты не уделят; да ещё и ответственный за жалобы стоит здесь же — мистер Крауч только что однозначно подтвердил обязательность участия Поттера. Что до МКМ… при Дамблдоре в роли Верховного чародея каковы шансы Каркарова?

— Если кому и жаловаться, так Поттеру, — прорычал Муди, — но, странное дело… не слышу, чтобы он жаловался…

— И с чего ему жаловаться? — взвилась Флёр, топнув ногой. — У него есть шанс участвовать, не так ли? Мы все надеялись на выбор неделями и неделями! Честь нашей школы! Тысяча галлеонов — ради этого многие бы жизнь отдали!

— Эй, вообще-то, если вас не смущает, я всё ещё тут! — воскликнул Том, нахмурившись.

— Тысяча галлеонов? Мисс Делакур, серьёзно? — «Поттер» прищурился, голос его стал мягким, почти ленивым, но с той опасной интонацией, от которой обычно перехватывало дыхание. — Я — Гарри Поттер. Потомок Флимонта Поттера, создателя «Простоблеска», который до сих пор блестит на головах половины волшебного Лондона.

Он чуть наклонил голову, усмехнувшись.

— Как думаете, мсьё Делакур, тысяча галлеонов — это цена, за которую я продам собственное спокойствие?

— Поэтому я и думаю, что кто-то и надеется, что Поттер отдаст не только собственное спокойствие, но и жизнь, — сказал Муди с лёгким рыком.

Людо Бэгман нервно подпрыгнул на месте и выпалил:

— Муди, старина… что за слова!

Том хмыкнул. Тот, кто вписал его в Турнир, просчитался: умереть на заданиях ему менее вероятно, чем получить нож в спину в коридоре. Судьи будут пристально следить, чтобы чемпионы добрались до конца турнира живыми, иначе они просто повторят события прошлых лет. Если хотели его гибели в Турнире — не выйдет.

Но, отбрасывая эту версию, он раскрутил другую: после Турнира? Идеальная ширма. Дать закончить без эксцессов, усыпить бдительность, потом ударить. Наиболее удобный момент — в разгар празднования финала. Очень по-слизерински…

— Как это произошло, мы не знаем, — сказал Дамблдор всем сразу, по-прежнему внушая спокойствие. — Но, по-моему, у нас нет выбора, кроме как принять положение дел. И мистер Уоррингтон, и мистер Поттер выбраны Кубком для участия в Турнире. Значит, будут участвовать…

— Можно ли разорвать контракт в одностороннем порядке? — Том продолжал изучать Крауча. Тот лишь покачал головой.

«Ну да, не может быть всё так просто».

— Если только вы, мистер Поттер, не собираетесь преждевременно умереть и тем самым аннулировать магическую сделку.

Смерть Тома никогда не прельщала: ни в далёком детстве, ни в далёкой взрослой жизни, ни сейчас. Тот леденящий страх, что он испытал в приюте во время войны, всё время гнал его вперёд. Вопрос выживания с тех пор оккупировал первое место. И эксперимент с крестражем — наглядное тому подтверждение.

— А теперь, когда все поняли роли мистера Поттера в Турнире, давайте перейдём к главному — правилам. — Крауч дождался тишины и начал вещать. Том подпёр стенку, слушая судью и наблюдая за остальными. В целом этот турнир мало чем отличался от предыдущих. Добавили несколько пунктов о запрете целенаправленного причинения вреда участникам, подтвердили наличие в Хогвартсе бригады колдомедиков из Мунго во время каждого тура. Но испытаний теперь стало семь.

«Хорошее число. Мне нравится».

Как и ранее, этапы турнира будут объявлены лишь за несколько дней до начала, что не нравилось Тому. Да, с точки зрения магии он — совершеннолетний волшебник с увесистым багажом знаний, но в глазах общественности он лишь ребёнок. «Золотой мальчик» Дамблдора, который каким-то боком пропихнул его в турнир.

По крайней мере, именно эти поверхностные мысли читались у француженки-блондинки, болгарского альфа-самца, хмурого Каркарова и слизеринского загонщика. Остальных Том либо не мог считать, либо даже не решался на подобное.

Всех отпустили. Риддл был зол. Чертовски зол на всех, кто причастен к его участию в этом треклятом Турнире. В его планы не входило быть у всех на виду — тихо-мирно жить в тушке Поттера, попутно собирая своё «Я» по кускам. Но нет же, Поттер ведь не может без приключений и даже с того света умудряется их находить на свою пятую точку. Или тут не обошлось без вездесущей седой бороды?

Том шел по пустующим коридорам Хогвартса. Многие остались в Большом зале, ужиная и чествуя Чемпионов. Том же, сославшись на серьёзность ситуации, отправился в гостиную. Он почти свернул в коридор, что вёл к движущимся лестницам, как его окликнул голос.

— Гарри, мой мальчик. Почему ты не на празднике? — Том обернулся. Дамблдор ещё во время рассказа Крауча вышел из кабинета вместе со Снейпом. Случайно ли он наткнулся на «золотого мальчика» или тот выдал себя? Впрочем, директору могли доложить о проведённой лекции на Защите. Или, быть может, кто-то из слизеринцев выказал свои подозрения декану, а тот побежал докладывать старику? Что бы там ни было — Риддл не собирался сдаваться без боя и проверил те ментальные щиты, что успел отстроить в сознании мальчишки.

— Для меня это не праздник, сэр, — Риддл нахмурился. — Если у других чемпионов и есть шансы, то у меня их нет вовсе. Что может противопоставить четверокурсник почти выпускникам?

Директор подошел ближе, внимательно смотря на мальчика из-под очков-половинок. Его монументальная фигура почти полностью загородила обзор, взгляд голубых глаз приковывал к себе.

А ведь это уже было… Память услужливо перенесла Тома в 13 июня 1943 года.

«Ты ничего не хочешь мне сказать?»

Том снова оказался шестнадцатилетним подростком, прогулка которого с большим и старым другом по ночному Хогвартсу была прервана обнаружением мёртвого тела Миртл Уоррен. Его не пугала мысль об убийстве как таковом — он достаточно давно занимался Тёмными искусствами, да и Блиц⁽¹⁾ вовсе не был для него пустым звуком — предвестником иррационального страха смерти: он ещё слишком молод, ему ещё слишком много предстоит сделать, и он просто не имеет права умирать сейчас.

К созданию хоркрукса Риддл подходил крайне обстоятельно — все выкладки, схемы и расчёты были перепроверены несколько раз. Ему оставалось дождаться каникул, восстановить пентаграмму (он тренировался в тайной комнате) и принести жертву. И вот сейчас у него есть жертва, до места, где можно провести ритуал, рукой подать, а он совсем не рад.

Том боялся быть раскрытым. Страшился позорного изгнания к маглам, отлучения от мира, который стал ему родным. Юноша ещё до начала экспериментов с запрещёнными на территории школы заклинаниями подготовился: в запретной секции были найдены чары, заключающие все магические эманации на небольшой площади в подконтрольную колдующему сферу. Риддл был вынужден регулярно пользоваться этими знаниями; вот и сейчас, не дав мозгу впасть в панику, тело очистило туалет, развернуло василиска и, левитируя магические доказательства смерти Миртл, отправилось к месту, где уже не один десяток раз чертилась пентаграмма.

Выводя на полу символы, Том задумался: что-то шло не так. Было нечто неправильное в использовании случайной жертвы, убитой даже не им, в таком ритуале. Руки уже выводили заключительные символы. Переведя дыхание, Том осмотрел получившееся и прикинул собранную им мощность. Миртл была маглорождённой посредственной волшебницей. Её убил не он, да и не в ходе ритуала. Маловато будет, маловато. Но не пропадать же пентаграмме и магии зря? Подумав, Риддл заложил основу будущего крестража и оборвал ритуал. Девятым валом паника захлестнула его что в воспоминаниях, что в реальности.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — донесся до него вкрадчивый голос директора.

«Снова? Нет, постойте-ка. Там не было так холодно».

Риддл-подросток, лишённый своих навыков окклюменции, мог бы сейчас потерять голову, но её, болтающуюся на последнем лоскутке кожи, поймал Риддл-взрослый и уверенным движением поставил на место. Том мотнул головой, отгоняя наваждение, и мысленно поблагодарил Почти Безголового Ника, что так вовремя проплыл сквозь него, заставив вздрогнуть от холода.

— Директор? Добрый вечер, — призрак отсалютовал Альбусу головой и поплыл дальше.

— Эм…

Том не смог бы рассказать, что именно прижало его к стене: инстинкт самосохранения, магия или прикосновение Дамблдора, но сердце ушло в пятки, а в голове за мгновение пролетели все грехи от краж игрушек в детдоме и ломтиков бекона с тарелки Дадли до создания первых крестражей и отработки темнейших заклинаний на крысах в заброшенных классах.

«Спалился!» — взвыл внутренний голос, выбрасывая в кровь весь имеющийся адреналин. Какая-то часть мозга прикидывала, насколько просто будет вызвать магический выброс и как далеко получится убежать.

— Конечно, Гендальф. Голлум стащил кольцо, а Сэм и Фродо отбились от отряда. А ещё Балрог не умер.

— Ты никак не повзрослеешь, Том, — старый волшебник грустно улыбнулся. — Ну и скажи мне, почему я не должен изгонять тебя прямо сейчас?

— Потому что не выйдет? — Риддл пожал плечами. — В этом теле осталась только моя душа. Избавиться от неё — окончательно убить Поттера. Вашими усилиями, кстати. Я не первый раз пытался его защитить.

Дамблдор выглядел как воздушный шарик, который надули слишком сильно. Настолько, что он лопнул. Он уже не выглядел как разгневанный великий волшебник, способный убивать, — остался лишь пожилой человек с грузом своих ошибок.

— Видит Мерлин, я не уделял мальчику достаточно внимания… — От его грустного и серьёзного тона Тому даже язвить расхотелось. — Но даже не думал, что так сильно всё запустил. Как это случилось?

— Дементоры, — Риддл пожал плечами. — Их было слишком много, а парень слишком привязался к Блэку и не смог удержать ни эмоциональное состояние, ни Патронуса. Либо магическое истощение, но я не углублялся.

— Мы обязательно поговорим позже, Том, — Дамблдор махнул рукой. Его глаза блестели, но в них не осталось и следа той ярости, что горела мгновение назад. — Развлекайся пока. Всё-таки Хогвартс становится домом всем, кто пришёл не с войной.

1) Бомбардировка Великобритании авиацией гитлеровской Германии в период с 7 сентября 1940 года по 10 мая 1941

Вернуться к тексту