Лягушка Волшебная (джен)

Маркус Флинт — наседка сборной Слизерина по квиддичу. Кто бы мог подумать. Парни вернулись из Хогсмида в половине четвёртого и как-то сразу оказались в курсе случившегося. Ну, если быть точнее, они узнали, что на меня напали четверо пятикурсников, но деталей им, видимо, рассказать не успели. Потому что когда я вошла в гостиную Слизерина после «отработки» у Хеймдалля — мы с ним пили кофе и придумывали, чем бы ему занять гриффиндорцев — парни налетели на меня стаей чаек. Маркус сжал меня за плечи и внимательно осмотрел, а потом даже встряхнул для верности.

— Ты в порядке? — спросил он, глядя мне в глаза.

— В полном, — кивнула я. — А что?

— Говорят, на тебя пятикурсники напали, — зачастил Грэхэм. — Они тебе ничего не сделали?

— Мерлин, ну вы уже почти три месяца со мной ходите по утрам на тренировки, — я дёрнула плечами, освобождаясь от рук Маркуса. — Правда думаете, что по мне легко попасть заклинанием?

— Но я слышал, что в Большой зал вы пришли из больничного крыла, — изрёк Люциан.

— Ну да, оттуда, — я снова кивнула. — Опять же, ты ведь не думаешь, что они на меня нападали, а я сидела и смотрела?

— Что? — Маркус озадаченно дёрнулся. — Ты что, хочешь сказать, что… колдомедик понадобился четверым пятикурсникам после встречи с тобой?

— Эм, да… — я поморщилась. — И я этим не горжусь… У нас тренировка скоро. Мне надо форму надеть.

Парни расступились, и я метнулась переодеться. Когда я вернулась назад в гостиную, Маркус как раз раздавал мётлы. Я свою всегда носила сама — во-первых, это не тяжело, а во-вторых, с чего бы кому-то нести её за меня? Но в этот раз Маркус просто не отдал мне её. Он направился к выходу, держа по метле в каждой руке, и мне оставалось только озадаченно таращиться на его спину. Я смогла догнать его только в коридоре, поскольку шагал капитан широко и быстро, а я несколько опешила. Набрав воздуха в лёгкие, я намеревалась спросить, каких таких мерлиновых подтяжек происходит и не задумал ли Маркус меня выставить из команды, когда меня на полувздохе оборвал Перегрин.

— Покажешь тех парней? — спросил он.

— Это ещё зачем? — удивлённо просипела я.

— Потому что нельзя безнаказанно нападать на маленьких девочек, тем более, если они — ловцы Слизерина, — он ухмыльнулся.

— Профессор МакГонагалл сняла с каждого по пятьдесят очков и назначила по пять отработок у Хеймдалля и у мистера Филча, — я пожала плечами. — Это если не считать того факта, что они покрыли себя позором, продув в банальной магловской драке одиннадцатилетке вчетвером. Так что вовсе не безнаказанно. И ещё кое-что, — по моему лицу невольно расползлась ехидная улыбка. — Они наверняка ждут, что вы будете им мстить. Ожидание неизвестности пугает и выматывает куда сильнее.

— О, мисс знает толк, — довольно скривился Маркус. — Но разве отработка у профессор Эдельштейна — такое уж наказание?

— Поверь мне на слово — ты бы не захотел оказаться на их месте, — отозвалась я. — Просто на слово… Кстати, — я снова обратила внимание на мётлы в его руках. — Мне это понимать как исключение?

— Что? — капитан проследил за моим взглядом. — Нет, просто… Я чувствую себя немного виноватым. Будь кто-то из нас рядом, этого бы не случилось.

— А что, собственно, случилось? — я изогнула бровь. — Я с самого начала говорила, что опека мне не особо нужна.

— Кстати говоря, драки в школе ведь запрещены. Тебя саму-то не наказали? — спросил Люциан.

— Профессор МакГонагалл назначила две отработки у Хеймдалля — я сегодня их отработала уже, — отозвалась я. — А директор снял тридцать очков.

— Странно, — заметил Боул. — А счёт факультета вырос на пятьдесят.

— Ну, потому что я использовала защитную магию, и профессор ОПТИ за это мне начислил десять очков, ещё десять получила Девона за то, что добежала до учительской, от профессора Снейпа, а профессор МакГонагалл добавила мне десять за холодную голову и пятьдесят за то, не скажу за что.

— Почему? — удивился Маркус.

— Это типа не моя тайна, и растрёпывать её будет нехорошо, — криво улыбнулась я. Выпытывать у меня никто ничего не стал.

Две недели в школе только и разговоров было про Дуэльный клуб, который открывал профессор Эдельштейн, да про побитых гриффиндорцев. Синяки сошли полностью, так что королеву драмы они не разыгрывали, но я замечала их нервозность: они ждали подвоха, ждали мести, а её всё не было. Мне хотелось улучить момент и рассмеяться им в спину злодейским смехом откуда-нибудь из-за доспехов или какого-нибудь угла, чтобы меня не было видно, и посмотреть, как они будут нервно искать, что им сделали. Но мы всей командой — да и всем факультетом — делали вид, что нас совершенно не интересовал сам факт их существования. Что заставляло их нервничать ещё больше.

Хеймдалль сказал, что слишком занят подготовкой клуба, так что уступил «четверых крепких мальчиков» мистеру Филчу. А завхоз заставил их отмывать холл замка в дождливые дни. Их за это время выпало как раз пять, однако один — на воскресенье, так что мыть полы гриффиндорцам пришлось буквально весь день. Некоторые слизеринцы специально несколько раз проходили через холл, растаскивая грязь. Не так чтобы прямо стряхнуть комья налипшей мокрой земли на свежевымытый пол, а просто с важным видом проносились туда и обратно… Тем не менее, холл был грязным просто постоянно. А мистер Филч не собирался засчитывать отработку, пока он не стал чистым.

Единственное, что омрачило для меня эти дни, был тот малоприятный факт, что у меня треснул посох — настучала по пустым головам, называется. И я никак не могла решить — ремонтировать мне этот или делать новый. Ну, в первую неделю не могла. Потом Хеймдалль сообщил мне, что намерен устроить показательные выступления с мечом, посохом и кольцами, так что пришлось всё же делать новый. Надо заметить, что в изготовлении проводящих заклинания артефактов есть одна общая особенность — не мастер выбирает форму, а сам будущий артефакт. Мой прошлый посох нуждался в резьбе, и мне нужно было просто сковырять лишнее. В этот раз на меня смотрела загнутая знаком вопроса ветка миндаля⁽¹⁾. И ей не требовалась резьба. Мне нужно было спилить все сучки и отростки и отполировать её, после чего покрыть лаком. И это был не тот же самый лак, что нужен был для волшебных палочек. Его, впрочем, у нас были запасы, так что варить его заново не пришлось.

Утром шестнадцатого декабря рядом с расписанием появилось объявление о Дуэльном клубе. Торжественное открытие было назначено на два часа дня, а само занятие — или презентация — планировались на полтора часа. После пары зельеварения мы всем первым курсом пришли в Большой зал, чтобы сразу написать эссе, заданное профессором Снейпом. А ближе к началу обеда пришёл и Хеймдалль. Он светился, как начищенный самовар, и казалось, что ему вряд ли что-либо могло испортить настроение — даже, например, необходимость собирать сопли троллей. Заметив меня, он летящей походкой направился к нашему столу.

— Мисс Нильфхейм, — улыбнулся он, и меня передёрнуло. — Мне нужно подготовить сегодня зал клуба. Вы можете мне помочь?

— Конечно, сэр, — я кивнула и изогнула бровь. — Но насколько я помню, у вас есть студенты с незакрытыми отработками.

— Да, я планировал привлечь их двигать мебель и убирать зал, — он улыбнулся ещё шире. — Но это ведь будет зал Дуэльного клуба. Там нужно сделать не только это. Так что я жду вас после обеда у своего кабинета.

— А как же моё домашнее задание на завтра, профессор? — предприняла последнюю попытку откосить я.

— У вас завтра история магии и два урока у меня, — с лёгким укором посмотрел на меня Хеймдалль.

Что ж, попытка с треском провалилась. Мне оставалось только согласно кивнуть, и он направился к столу Гриффиндора, где обнаружил Рона с друзьями. Хеймдалль сказал им, что ему потребуется помощь, и все трое закивали, обещая прийти. Только Поттер — после тренировки. А затем мой наставник профланировал к пятикурсникам, которым предстояла первая отработка у него.

Зал Дуэльного клуба располагался на первом этаже, в крыле напротив больничного. Что выглядело до странного логично. В это помещение не ступала нога человека Мерлин знает сколько времени, так что это был ещё тот хламовник. Всё, что там находилось, хоть и выглядело крепким, но всё же было потрёпанным. Домовики эту комнату, очевидно, не убирали, так что было довольно пыльно. Хотя паутиной здесь ничего не заросло, что радовало. Молодых людей Хеймдалль снарядил для начала вынести всю мебель в коридор и вымыть пол, а меня и Гермиону он привлёк к более интеллектуальному труду: мы использовали заклинания, чтобы освежить стены, повесить портьеры, очистить настенные канделябры… Короче, размахивали бытовыми заклинаниями направо и налево. Когда пришёл Гарри, зал был уже отмыт, так что теперь мебель вносили обратно. Это были мостки в ярд⁽²⁾ высотой, состоявшие из практически квадратных частей, и грубые низкие скамьи, на которых колени не задирались бы разве что у домовиков. После того, как мебель была расставлена и пару раз переставлена в соответствии с эстетическим вкусом Хеймдалля, зал выглядел вполне пристойно для клуба. Оставались только кое-какие штрихи. Нас с Гермионой Хеймдалль отрядил скреплять мостки друг с другом заклинаниями, а с молодыми людьми отправился за недонесённым текстилем.

— Гарри сказал, что ты… — начала Гермиона и сделала большую паузу. — Ты прикрыла его от бладжера, да?

— Вроде того, — я пожала плечами.

— Почему? — она подняла голову и посмотрела на меня в упор — мы двигались по разные стороны мостков.

— В смысле? — озадаченно переспросила я.

— Ну, ты же со Слизерина, — Гермиона отвела взгляд. — Все говорили, что от вас нельзя ждать честной игры. И в прошлом году так и было.

— Я не играю грязно, — я покачала головой, скрепляя ещё одну часть. — Факультет — это просто факультет. Вы слишком много смысла в них вкладываете.

— Не хочешь же ты сказать, что среди слизеринцев нет подлых и хитрых? — скривилась она.

— В свете последних событий — хочешь сказать, что их нет среди гриффиндорцев? — я изогнула бровь.

Гермиона смутилась и отвернулась в сторону. Ну, надо сказать, что всякое упоминание тех событий с дракой заставляло подавляющее большинство гриффиндорцев чувствовать неловкость. Это же большинство принимало на веру ту версию, в которой на меня напали и от меня же и выхватили — я это узнала, сняв ободок. Гарри и Гермиона, близнецы Уизли, да и много кто ещё, были в этом большинстве. Но были и те, кто упорно верил, что это я напала на четырёх ни в чём неповинных гриффиндорцев и поколотила их. Даже несмотря на то, что их же декан это отрицала. Среди этих некоторых были, естественно, те четверо, которые сейчас пёрли ткани с Хеймдаллем. И даже пятеро — потому что из той живописной группы в мою невиновность верил только Гарри Поттер.

— Извини, — наконец произнесла Гермиона после долгой паузы. Я озадаченно изогнула бровь. — Я зря обвинила тебя после игры.

— Ничего, — я кивнула.

— Я слышала, что профессор Эдельштейн так и не смог найти виновника, — продолжила она. — У тебя нет идей, кто бы мог это сделать?

— Эм… — я замялась. — Видишь ли, я провожу довольно много времени с профессором Эдельштейном. Если бы у меня были идеи, он бы их проверил.

— Об этом я тоже слышала, — мы скрепили последний блок, и Гермиона подняла на меня глаза. — Что тебя часто видели с профессорами и даже с мистером Скримджером.

— Мистер Скримджер не так часто бывает в Хогвартсе, чтобы меня можно было именно часто с ним видеть, — хмыкнула я.

— А ты знаешь, что тогда случилось с миссис Норрис? — круто же она тему сменила.

— Я… Э… — и это была не та тема, которую я готова была обсуждать.

— Я думаю, что тайную комнату открыл кто-то со Слизерина — вряд ли его наследник попал бы на другой факультет, — утвердительно заявила Гермиона.

— С этим трудно спорить, — я кивнула. — И если ты намекаешь на меня, то в моём роду не было выходцев из Британии за последние две тысячи лет. И никто из моих предков не учился здесь.

— Я не думаю, что это могла быть ты, — она слегка улыбнулась. — Я же видела, что вы тогда с профессором вместе пришли.

— А, да, точно, — я нахмурилась. — Точно…

— И ещё я узнала, что в Скандинавии нет культа чистоты крови ни в каком виде, — продолжила она. — Так что у тебя просто не было бы мотива, если бы даже ты была наследником Слизерина.

— Пожалуй, — на удивление адекватные дедуктивные выводы.

— Но ведь есть же среди учеников потомственные выпускники Слизерина, — мы ещё раз осмотрели зал и присели на скамью, ожидая Хеймдалля с мальчишками.

— Ты слышала о Сириусе Блэке и Питере Петтигрю? — настало моё время круто тему поменять.

— Да, — Гермиона кивнула. — И Рон, и Гарри говорили об этом. Хотя чтобы понять связь, мне пришлось архив «Пророка» читать.

— Я к тому, что в школе могут быть не только ученики и преподаватели, — вздохнула я.

— А откуда ты знаешь эту историю? — сощурилась она.

— Эм… — никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу. — Мне Хеймдалль рассказал, — соврала я.

— А Гарри сказал, что мистер Скримджер сказал мистеру Блэку, что это тебе они обязаны правдой, — сообщила Гермиона.

Я уронила лицо в ладони. Из этой ситуации на кривой козе было не выехать, и надо было лихорадочно придумать какую-то убедительную ложь. Как назло в голову вообще ничего не приходило, и молчание затягивалось. Постепенно оно грозило перерасти в тот момент, когда любые мои слова выглядели бы глупостью несусветной.

— Наверное, есть вещи, которые не говорят даже друзьям, — вдруг произнесла Гермиона. — Или, по крайней мере, не всем. Гарри сказал, что как-то видел, что вы профессором Эдельштейном несли что-то из Запретного леса. Это в октябре ещё было, если не раньше. Он сказал, что случайно услышал часть вашего разговора и тогда не придал этому значения. Но после того, как профессор отдал палочку Рону, Гарри думает, что это вы вдвоём её сделали.

— Да, так и есть, — не стала отнекиваться я. — Я бы не хотела, чтобы сам Рон знал о моём участии, потому что он… Ну… Не знаю, как бы это лучше объяснить…

— Ты тогда в Большом зале точно сказала, — она опустила голову. — И я тогда поняла, что когда обвиняла тебя в лазарете, у меня тоже самое было. Гриффиндор головного мозга.

— Ну, как мы видим — это лечится, — улыбнулась я. — Как и Слизерин.

Мы рассмеялись, а через пару секунд в зал вошёл Хеймдалль, а за ним стайка парней. Гарри и Рон несли по сравнительно небольшому свёртку, а отработчики тащили по двое два больших тюка. Хеймдалль прошёлся вдоль мостков и удовлетворённо кивнул, начислив мне и Гермионе по пять очков за владение магией, а потом поднял тюки в воздух и отлевитировал один на эти самые мостки, а второй на пол. Затем он аккуратно забрал свёртки из рук Гарри и Рона и бережно уложил на скамью.

— Одна отработка засчитана, — сообщил он, обращаясь в пятикурсникам. — На сегодня можете быть свободны.

— Вы говорили, что одна отработка — один академический час, — недовольно заметил Валорнайт. — А мы здесь отработали не меньше трёх.

— Не надо торговаться со мной — мы не на базаре, — холодно отрезал Хеймдалль. — Одна отработка — значит одна отработка. С умом, который вы не использовали, работы здесь было на один академический час. Идите.

Молодые люди недовольно забурчали, но всё же ушли из зала. Хеймдалль перевёл взгляд на трио.

— Ваша помощь была очень кстати, — улыбнулся он. — Не буду больше вас задерживать — вам ведь ещё нужно сделать домашние задания.

Гарри и Рон оживлённо закивали и быстро направились к выходу. Гермиона пошла за ними, но она не особенно торопилась. Хеймдалль тем временем достал свой посох, ударил им об пол, и тот тюк, который он уложил на пол, раскатался большим ковром с руническим узором на весь зал. Затем мы с ним стали раскатывать нечто вроде ещё одного ковра по мосткам. Его надо было закрепить по краю на клеевое заклинание. Мы неторопливо шагали вдоль образовавшегося подиума, занимаясь этим.

— Ты закончила посох? — спросил Хеймдалль, не отрываясь.

— Остался последний штрих, — я поджала губы. — Собиралась после ужина доделать.

— Так вы владеете посохом? — донёсся от дверей голос Гермионы. — А это трудно? А можно научиться? А вы ведёте дополнительные занятия?

— Владею, — повернулся к ней Хеймдалль. — И Фрейя тоже. Это не особенно трудно. Научиться, разумеется, можно. Я думаю, я проведу несколько занятий в рамках клуба для тех, у кого будет посох.

— А его трудно сделать? Это ведь артефакторика? Её сложно изучить? — она сделала шаг от двери.

— Не то чтобы очень трудно, — поморщился Хеймдалль. — Артефакторика — не самая сложная наука, но в ней… как бы сказать? Она похожа на зельеварение — в ней нужно чувствовать артефакт.

— Иначе каждый сам делал бы себе палочку, — буркнула я.

— Не вижу в этом ничего плохого, — хмыкнул он.

— Мистер Оливандер с тобой бы не согласился, — криво ухмыльнулась я.

— Профессор Эдельштейн, а вы можете провести какой-нибудь вводный урок по предмету? — спросила Гермиона. — В Хогвартсе это совсем не изучают, никто потом не идёт в мастерство в этом направлении…

— Можно, — он пожал плечами. — Но позже. Фрейя, нам осталось только развесить тут охранные, защитные и страховочные чары.

— Артефакты есть? — спросила я, покосившись на свёртки на скамье.

— Нет, — он мотнул головой. — Но есть камни.

— Зашибись… — пробормотала я. Если есть только камни, то тут ещё колдовать и колдовать.

— А можно посмотреть? — загорелась Гермиона.

— Можно, — вздохнул Хеймдалль. — Только не мешайте.

Она уселась на скамейку и во все глаза уставилась на то, как мы расставляли и зачаровывали куски агата, чёрного турмалина, шунгита, гагата, кошачьего глаза на подиуме и вокруг него. Хеймдалль хотел, чтобы на нём ни одно, даже самое разрушительное заклинание, не могло причинить серьёзного вреда. Более того, он хотел, чтобы серьёзного вреда не мог причинить там даже меч. И это было сложно, потому что сколько Протего не ставь, летящий в морду кирпич это не остановит. Но мы старались. Тем более, что на открытии все эти защитные меры предполагалось на нас же с ним и испытать.

1) Миндаль — древо познания добра и зла в иудаизме. Цветущий миндаль —https://proza.ru/pics/2015/04/06/695.jpg

Вернуться к тексту

2) 91,44 см

Вернуться к тексту