Вампир, который… (джен)

Теперь надо было предупредить о своей затее вампиров. Меня терзали смутные сомнения, что они будут, мягко говоря, не в восторге от этого, но как будто это могло меня остановить. Впрочем, не то чтобы кто-то мог быть категорически против, однако у вампиров заметно пригорало, когда надо было делать что-то исключительно ради живых сверх необходимого. Тем более, что после этого эти самые живые, как правило, ещё и ножами в спину кидались. Откровенно говоря, сражаться с умертвиями было необходимо, а вот тащиться на разведку — вроде как нет.

В общем шатре я нашла не только Аластора, с которым мне, собственно, и надо было поговорить, но и других. Учитывая обстоятельства, я не влетела внутрь мышью, а вошла ногами. Потому что они вполне могли обсуждать там что-нибудь, о чём мне совершенно не хотелось знать. И, похоже, так оно и было — стоило мне только появиться в шатре, как все присутствующие резко заткнулись и повернулись ко мне. Я подошла к столу и уселась на свой стул.

— Что тебя привело? — после долгой паузы спросил Аластор.

— Я намерена пойти на разведку, — я сложила руки на груди.

— Это требование ставки? — вампир сощурился.

— Нет, это моя идея, — я мотнула головой. — Хочу убраться из лагеря, пока слухи не утихнут. А то уже ставка цапается.

— Ты не обязана ничего доказывать, — с нотками высокомерия произнёс Лодедуил. — Слухи… Неприятные, однако я не вижу в них причин для осуждения, даже если бы то, что можно из них додумать, было правдой.

— Я ничего и не доказываю, — я нахмурилась. — Как я сказала, я хочу на какое-то время убраться подальше, чтобы не видеться с родственничком. Если он продолжит меня провоцировать, это может обернуться катастрофой. А это никому здесь не нужно. И потом, меня беспокоит то, что я заметила в ставке: умертвия как-то подозрительно стройно идут по тому пути, что для них подготовлен. И подозрительно медленно. Меня терзают смутные сомнения, что их сопровождает лич. Честно говоря, именно это и убеждает меня в необходимости идти.

— Не сочтёт ли этот тип твой уход личной победой? — задумчиво протянула Ирея.

— Мне, собственно, плевать с высокой башни, что он там чем сочтёт, — я скривилась. — Пусть потявкает, пока может. Это всё равно ничего не изменит.

— Правда, извини за это, — Лодедуил скривился и покачал головой. — Надо было раньше тебе рассказать.

— Ерунда, — я усмехнулась. — Неприятно, конечно, было узнать об этом вот так… Но я не думаю, что это было бы приятнее любым другим способом.

— Ну, если ты так считаешь, — кисло заметил Аластор. — Я так понимаю, ты пойдёшь, даже если я буду против?

— Не хотелось бы идти против воли старшего, конечно, — я поморщилась. — Но это надо сделать. Если там лич, лучше знать заранее. А в лагере нет никого, кто мог бы справиться с такой задачей лучше меня. Да и вообще мало кто мог бы справиться хоть как-то. И потом, это не ради живых.

— По крайней мере, не ради всех живых, — усмехнулась Ирея.

— Не буду спорить, — я кивнула.

— Что ж, тогда я не буду препятствовать, — сдался Аластор. — Но тогда позволь поставить тебе метку. Если ты окажешься в опасности, мы хотя бы сможем прийти на помощь.

— И чем, скажи на милость, вы сможете помочь, если опасно будет даже для меня? — я скептически изогнула бровь и склонила голову набок. — Хотя… Ставь, конечно. Два бойца лучше одного.

— Ты до странного сговорчива сегодня, — протянул Аластор, поднимаясь.

— Кто бы говорил, — хмыкнула я и тоже встала.

Метка была знаком вампира, как правило, для других вампиров. Её ставили живым, чтобы обозначить, что от него уже кормились. По виду метки не различались, но по действию были разными — одни сообщали, что их носителю грозит опасность, чтобы поставивший её мог прийти на помощь, а другие не делали ничего. Держались они около месяца, если не обновлять. Поставить такую вампиру тоже было можно, только сходили они быстрее — за пару недель. Ставились метки очень просто и не очень приятно: укусом в запястье. Выпущенной кровью рисовали круг или спираль, после чего на этом месте появлялся знак поставившего её вампира, у каждого свой, видимый только другим вампирам. И после того, как Аластор укусил меня, у него на запястье отразился такой же знак. На некоторое время у нас с ним теперь было что-то вроде парных татуировок. И мне очень хотелось надеяться, что этот способ связи нам не понадобится.

Оставалось только предупредить Тристана и Миргаила. Вернулись они поздно, когда уже совсем стемнело и я успела полностью облачиться в доспехи. Я дождалась их прихода, решив, что они как минимум попробуют зайти, и так и случилось. Тренировку с вампирами на сегодня мы отменили… Точнее, я сказала, что не приду, и они решили заниматься без меня. Когда эльф и оборотень вошли, я сидела с шлемом в руках за столом. На лицах у них я заметила облегчение, быстро сменившееся озадаченностью — обычно в это время меня в палатке не было.

— Я намерена покинуть лагерь, — произнесла я, поднимаясь. — Я отправлюсь на разведку.

— Ты… почему ты? — нахмурился Тристан.

— Потому что я для этого подхожу, — хмыкнула я. — Вернусь через четыре-пять дней.

— Какого умертвия? — резко спросил Миргаил. — Почему одна? Почему нам даже не предложила?

— Вы за мной не успеете, — я изогнула бровь. — До армии умертвий ещё довольно далеко, так что я пойду по коридору на предельной скорости. Не все вампиры смогут за мной угнаться, что уж говорить о вас.

— Даже не посоветовалась… — покачал головой оборотень.

— И что бы вы мне сказали? Не ходить? — я склонила голову набок. — Я посоветовалась с Келебгуром. Всё будет в порядке. И потом, если мне вдруг будет грозить опасность, об этом сразу узнает Аластор. А уж он напряжёт всех, кого надо, чтобы его мгновенно доставили ко мне.

— Ты же делаешь это не из-за нас? — удручённо спросил эльф.

— Из-за вас в том числе, — я усмехнулась. — Только вряд ли по той причине, о которой вы думаете. Палатка в вашем распоряжении, но гостей прошу не таскать.

Не дожидаясь ответа, я натянула шлем и обратилась мышью. Уже вылетев наружу, я подумала, что, как только вернусь, надо будет пропрофилактировать тристанов недуг. Да и о Луции узнать. Хотя вампиров в лагере было предостаточно, чтобы в случае чего могли помочь.

Пролетев пару километров, я вернулась в человеческую форму и рванула уже на своих двоих. Коридор подготовили прямой и, как ни странно, с ровной землёй. Хотя, если подумать, будь на пути препятствия, умертвия могли просто начать разбредаться в разные стороны, пытаясь их обойти. У них не было какой-то особенной общности, так что они могли доставить массу проблем, разгуливая небольшими группами тел так по паре сотен.

Спустя двое суток с короткими перерывами на сон я добралась до авангарда армии умертвий. На первый взгляд издалека казалось, что брели они безо всякого управления, но я всё равно сочла, что лучше будет пролететь вдоль всего их строя, прикрывшись деревьями. Армия растянулась довольно сильно, и у меня ушло некоторое время, чтобы осмотреть её всю от первой до последней линии. Я уже почти поверила, что лича там нет, и думала, не проредить ли мне противника на пару-тройку сотен, когда заметила в арьергарде кого-то в чёрном балахоне с зелёными вставками. И полуразложившимся трупом он совсем не выглядел. Я облетела армию так, чтобы обратиться в человеческую форму за пару шагов перед ним, и выхватила мечи. Мне в спину ударил ветер, который сорвал с человека капюшон, и я остановилась.

— Демиан? — у меня округлились глаза.

— Это не то, что вы могли подумать, госпожа рыцарь! — он поднял руки. — Но… Откуда вы знаете моё имя?

Вместо ответа я сняла шлем. Теперь глаза округлились у бывшего придворного мага Хайнриха. В те времена мы с ним были очень хорошо знакомы. И хотя его кожа утратила всякий цвет, сделавшись почти серой, глаза оставались такими же ярко-зелёными, как и при жизни. А я ведь была уверена, что его убили тогда, и даже чувствовала себя виноватой, что не пришла на помощь вовремя… Да я, умертвие подери, была на его похоронах!

— Тиранис? — наконец выдохнул он. — Это правда не то, что можно подумать.

— Тогда что это? — я сощурилась.

— Это… Не так просто объяснить, — Демиан отвёл глаза. — Что ж, для начала я должен признаться, что стал личем благодаря твоей крови. Как-то ты пришла ко мне израненной, и я подставил тебе шею, чтобы ты быстрее восстановилась. А пока врачевал твои раны, слил немного твоей крови. Прошло несколько лет, и на меня напали в моём же доме. Когда убийцы уходили, я уже был на грани смерти и выпил её. Потом меня похоронили — обращение личей проходит несколько иначе, чем вампиров. И примерно через месяц я выбрался из своей могилы уже нежитью.

— Да как ты… — я глубоко вздохнула. — Как только додумался?..

— Я знал, что ты сама мне своей крови не дашь, а умирать очень боялся, — признался Демиан.

— И как ты оказался здесь? — я нахмурилась.

— Известен ли тебе рыцарский орден Золотой розы? — мрачно спросил он, и я кивнула. — Их штаб находился близ северо-западного могильника, на котором обитал лич Расул. Дело в том, что нам для жизни нужна не кровь, как вампирам, а энергия смерти. Поэтому личи обычно селятся у старых кладбищ или на могильниках, чтобы собирать её. Это позволяет снизить риск поднятия умертвий, а постепенно и вовсе его исключить. Мы, конечно, заинтересованы в том, чтобы живые умирали, однако и у нас есть предел поглощения энергии, так что массовые смерти нам тоже без надобности. И мы не такие идиоты, чтобы поднимать свою же еду, гнать её на уничтожение и в конце упокоиться следом!

— Так… — это было нечто новое и очень расходящееся с общеизвестными сведениями. — И что произошло?

— Пока лич обитает на могильнике, он собирает энергию и использует её для своих нужд — поддержания тела и творения магии, — продолжил Демиан. — На могильниках могут жить только довольно старые личи, у которых большой запас, если так можно выразиться, места для энергии. Расулу было примерно лет шестьсот. В нём было много энергии смерти, так что когда рыцари Ордена, недовольные соседством, заявились к нему и казнили, всё приобрело такой вот вид из-за того, что эта энергия выплеснулась и подняла умертвий. Я получил известие об этом практически сразу и ринулся наперерез. Присоединиться к кампании со стороны живых я не мог, так что шёл всю дорогу с тыла, развеивая умертвий по возможности. Но у меня они не так велики. За это время я избавился, может, от пары тысяч. Ну, и ещё я направляю их, чтобы обходить живых. И чтобы шли помедленнее.

— Дела… — протянула я.

Демиан молчал, а мне надо было дать себе хоть пару секунд на то, чтобы обдумать сказанное. Если он не солгал о том, что стал нежитью с помощью моей крови, то врать мне он и не мог, и в таком случае его словам можно было верить, с поправкой на его собственную убеждённость в их правдивости. Вот только как проверить ключевой фактор, я не знала. Впрочем, обстоятельно обдумать эту мысль я не успела — около нас внезапно остановились два вампира. Как только они сняли шлемы, я без труда узнала Аластора и Зильбера.

— А вы что здесь забыли? — озадаченно нахмурилась я.

— Если бы мы остались в лагере, то в случае сигнала метки были бы слишком далеко, чтобы успеть прийти на помощь, — отозвался Зильбер. — Я беспокоился и отправился за тобой на рассвете, — он отвёл глаза.

— Магию каким-то образом отменили после моего ухода? — я изогнула бровь. — Если бы метка сработала, вы вполне могли попросить анклав вас подкинуть.

— Я подумал, что твоё чувство опасности несколько… притуплено. Поэтому и пошёл, — скривился Аластор. — Я вижу перед тобой лича. Почему он ещё жив?

— Потому что, если верить его словам, с личами всё до той же степени наоборот относительно расхожих сведений, как и с вампирами, — поморщилась я. — Я только не знаю, насколько ему можно верить. Демиан говорит, что он обращён моей кровью.

— Но ты этого не делала, — скорее утвердительно уточнил Аластор.

— Да, но слить с меня полстакана крови после того, как напоил своей, он вполне мог, — я пожала плечами. — И для протокола, я ему об этом не рассказывала.

— Легко проверить, обращён ли он твоей кровью, — кивнул Аластор. — Пусть покажет левое запястье.

Не то чтобы я не знала этого, просто подзабыла. Но как только Аластор напомнил, мне как будто топор в голову влетел. Если вампир ставил метку другому вампиру, то она проявлялась у первого и второго поколения веток отмеченного. Иными словами, если Демиан и правда был обращён моей кровью, то он был моим «сыном» в первом поколении, и моя метка должна была проявиться и у него. Лич тем временем задрал рукав балахона и продемонстрировал руку. На его запястье отчётливо был виден знак Аластора. Повертев рукой так, чтобы мы могли рассмотреть её со всех сторон, Демиан фыркнул, а потом поднял ладонь перед собой и сжал её в кулак, забормотав что-то неразборчивое полушёпотом. А как только снова расправил кисть, с десяток умертвий вокруг нас развеялись, и к личу скользнула тонкая струйка зелёного тумана. У меня невольно выгнулась бровь.

— Что? — нахмурился Демиан. — Что бы там ваша проверка ни показала, я не собираюсь останавливать свою работу. Что вы вообще хотели там увидеть? На моей руке ничего нет.

— Ты и не должен ничего видеть, — хмыкнула Аластор. — Что ж, Тиранис, мои поздравления, у тебя теперь есть своя ветка. Он действительно твой «сын». Так что всё, что он тебе сказал… Можешь этому верить.

— Да уж… — я на мгновение потеряла связь с реальностью. — В свете новых данных…

— О, кстати, Тиранис, нас не очень-то вовремя прервали, — встрепенулся Демиан. — То есть не то чтобы прервали, конечно, но я ещё не закончил говорить.

— То есть уже сказанного недостаточно? — я с ужасом посмотрела на него.

— Думаю, после кампании, если всё вскрыть, будет большой переполох… — лич нахмурился, но тут же встряхнул головой. — На самом деле, для личей поднятие умертвий — большая проблема. Это вызывает серьёзные всплески и возмущения в энергии смерти, так что нам они, мягко говоря, не нужны. А потому личи очень давно разрабатывали способ упокоить их так, чтобы энергия как бы развеялась. Расул как раз заканчивал исследования со своей стороны и за несколько дней до того, как его упокоили, отправил наработки мне. А я их довёл до конца. В общем, есть способ, как уничтожить всю армию умертвий совершенно без жертв…

— Есть способ? — хором перебили мы.

— Именно, — Демиан кивнул. — Или ты сомневаешься в моих способностях, Тиранис?

— Определённо нет, — я мотнул головой.

— Да, способ есть, — лич вдруг помрачнел. — Но для его воплощения придётся привлечь магов. А использовать его вообще смогут только вампиры. Причём только те, кому не меньше пятисот. В общем, это довольно простой артефакт, хотя на его разработку понадобилось не одна тысяча лет… Но это уже кое-кому надо спасибо сказать.

— У нас вполне налажен контакт с анклавом, — протянул Аластор. — Думаю, если мы обратимся к ним, они не откажут. Тем более, если эта штука реально сработает.

— Сработает, — хмыкнул Демиан. — Мои разработки ещё осечек не давали. Записи у меня с собой. Я их вам отдам.

— Почему ты взял их? — я нахмурилась. — Почему не отправил в анклав?

— Ну… — лич скривился. — Потому что я не хотел, чтобы они выдали это за свою разработку. Некоторые из нас посмертие на это положили, а они присвоили бы все лавры… И потом, я ожидал, что кто-нибудь из вампиров пойдёт на разведку. И… Ну, я верил, что это будет Тиранис.

— Я? — я удивлённо вскинула брови.

— Да, — он кивнул. — Я специально придерживал умертвий, чтобы не разбредались и шли помедленнее. И я был уверен, что тебя это насторожит. Поскольку ты уже сталкивалась с личем, ты не могла проигнорировать странности.

— Я могла тебя упокоить, — я поджала губы. — Или могла прийти не я, и тогда бы тебя точно упокоили.

— Это было бы непросто для кого-то кроме тебя, — хмыкнул Демиан. — Но всё сложилось как нельзя лучше.

— Ты не пойдёшь в лагерь? — спросил Аластор.

— Нет, я лучше продолжу сдерживать умертвий, — лич мотнул головой. — И потом, на создание артефактов понадобится время. Возможно, больше, чем осталось до того момента, как они доберутся. Мне придётся постараться, чтобы вы успели подготовиться.

— Хорошо, — старший вампир кивнул. — Я позабочусь о записях. И об их авторстве.

Демиан слабо улыбнулся ему и достал откуда-то из недр своего балахона пухлую тетрадь в кожаной обложке. Аластор спрятал её в подсумок на поясе и пожал личу руку. На долгие прощания времени у нас, в общем-то, не было — и без того заболтались. Так что мы втроём быстро распределили смены забега и помчались в лагерь.

Так сложилось, что последний отрезок пути бодрствовала я. Когда положенная мне треть суток истекла, до лагеря оставалось всего часа два забега, и я решила не меняться уже. Однако столь долгий путь меня измотал, и я, вытряхнув Зильбера и Аластора в общем шатре, потащилась в свою палатку. Солнце уже садилось, а мне больше всего хотелось лечь и уснуть. Этак на сутки. На задворках сознания промчалась мысль, что надо бы завернуть в ставку, но здравый смысл от этого мероприятия отговорил — объяснить им, что там и как… Вряд ли бы у меня получилось. Да и сомнительно, что мне бы поверили, если бы я сказала, что лич там, конечно, есть, но он на нашей стороне. Так что ну их.

В гостиной зоне обнаружились Тристан и Миргаил. И вместе с ними Луций — на этот раз нормально одетый, а не в одном полотенце. Я торопливо разоблачилась из доспехов и подошла к диванам. Оборотень-тигр выглядел, честно говоря, не очень-то хорошо: его явно лихорадило, а при дыхании слышались порыкивающие хрипы. По всему выходило, что вот-вот накатит приступ. Без лишних слов я подошла к нему, села рядом с ним и развернула спиной к себе. Никто не комментировал, пока я пила его кровь, горячую и пряную, как чай с молоком и специями. Отпить пришлось восемь глотков, прежде чем «терапия» сработала. Я вынула клыки и отсела.

— Порядок? — я заглянула Луцию в лицо.

— Кажется, да, — он кивнул. — Я пришёл найти хоть кого-нибудь, но мне сказали, что вас и Аластора нет, а Эмилио спит. Господин Тристан привёл меня сюда и сказал, что позовёт кого-нибудь, если станет совсем плохо…

— Не нужно оправдываться, Луций, — я улыбнулась. — Тебе нужна была помощь. Извини, что так вышло. Надо было познакомить тебя хоть с кем-нибудь ещё.

— Главное, что ты вернулась вовремя, — заметил Тристан. — И если в тебя ещё влезет, мне бы тоже не помешало провести профилактику.

— Конечно… — я перебралась к нему на колени. — Так мне хоть сил хватит на ванну…

С Тристаном я ограничилась четырьмя глотками, а потом сразу уплелась купаться. Вне всяких сомнений, у них была масса вопросов о том, как прошла разведка, что там и как там, но у меня совершенно не было сил говорить об этом. Да и слова не мешало бы подобрать сначала. А то новости такие, что стоя не выслушаешь.

Как я и думала, проспала я целые сутки. Зато чувствовала себя после этого настолько хорошо, насколько это вообще возможно для нежити. В палатке, как ни странно, было пусто, хотя вечер уже перетекал в ночь. Выходить из палатки и шататься по лагерю в поисках приключений и своих дорогих у меня что-то как-то не было никакого желания, а в необходимости тренировки я вообще очень сильно сомневалась в свете последних событий. Так что пришедший Аластор — одет он был не в доспехи — застал меня валяющейся на диване и взирающей на потолок.

— О, ты уже проснулась, — констатировал он.

— Буквально минут… — я на пару мгновений задумалась. — Несколько минут назад.

— Это хорошо — мне бы не хотелось тебя будить, — улыбнулся вампир.

— Мне тоже не очень нравится, когда меня будят, — усмехнулась я и села. — Это, в общем-то, никому не нравится. Так что тебя привело?

— А, да, — Аластор сел рядом со мной. — Вчера ночью я отдал магам записи Демиана. Сейчас только к ним заходил узнать, как дела. Они успели их изучить и даже прикинуть материалы для изготовления. Говорят, что это просто обязано сработать, вот только им понадобится время, а его у нас нет.

— Насколько нет? — нахмурилась я.

— В каком смысле? — он изогнул бровь.

— В смысле, им надо больше дня на два, чем у нас есть, или на год-другой, — пояснила я.

— Они говорят, примерно на неделю, если расчётное время прибытия нежити верно, — нахмурился Аластор.

— Мне жаль тебя огорчать, но у меня в кармане нет ни недели, ни останавливателя времени, — я кисло улыбнулась и развела руками.

— Мы вполне можем задержать умертвий и на большее время, — хмыкнул он. — С помощью Демиана и лопат с топорами.

— Каким образом? — я озадаченно изогнула бровь. — Мне всегда казалось, что рубить голову сподручнее мечом.

— Конечно, но скорости общего марша это почти не замедлит, — кивнул Аластор. — Единственный способ растянуть время — увеличить длину пути. Сейчас они идут по прямой. Такой путь всегда прокладывают, потому что таким образом легче направлять толпу. Но если у нас есть лич, который может контролировать их перемещения, мы можем сделать дорогу не прямой, а петляющей — более длинной. И тогда они придут позже. При правильном расчёте — на столько дней, на сколько нам понадобится.

— И всё, что для этого нужно — лопаты и топоры? — я склонила голову набок.

— И вампирская скорость, — с деланной убедительностью кивнул он. — Если взять в расчёт то, что маги будут заняты изготовлением артефактов, мы должны учитывать, что проложить кривую дорогу без неё не представляется возможным. К тому же, для живых это попросту опасно. Ты прекрасно знаешь, как умертвия ускоряются, учуяв их.

— Ага, — хмыкнула я. — До скорости самого обыкновенного пешехода, который лишь слегка торопится.

— А ты бы хотела, чтобы они до скорости вампиров ускорялись? — старшего перекосило.

— Определённо нет, — признала я. — Это было бы весьма проблематично. Честно говоря, я бы не отказалась посмотреть на Ирею с лопатой, однако я и, полагаю, остальные собратья, как ты недавно заметил, не очень-то настроены делать что-то для живых.

— А кто говорит, что это для живых? — сощурился Аластор. — Вовсе нет. Это дело нежити. Я очень хочу ткнуть животворящих в то, что их силы существуют совсем не для того, чтобы бороться с умертвиями, вампирами и личами. Силы живых — для живых, и если мы сможем оглушительно показать, что вопросы нежити способна — и должна — решать сама нежить, они больше не посмеют смотреть на нас свысока. Разве тебе этого не хочется?

— Сдаюсь, тут ты меня поймал, — я подняла развёрнутые ладони, изображая капитуляцию. Отрицать не было смысла. Однако сказанное Аластором заставило меня посерьёзнеть: — Однако возникает резонный вопрос, почему мы не делали этого раньше.

— Потому что из-за необоснованных гонений на личей было невозможно нормально вести исследования, — он понизил голос и чуть опустил подбородок. — А инициированы эти гонения были животворящими.

Я на мгновение зависла, а потом принялась тереть лицо руками, чтобы физически ощутить, что точно не пребывала в мире грёз. Это выглядело всё хуже, чем дольше я прокручивала сказанное в голове.

— И тогда выходит, что все жертвы нашествий умертвий на совести животворящих, — подвёл неутешительную черту Аластор.

— И все эти жертвы были принесены не ради мира, но во имя возвеличивания их редкой силы, — медленно кивнула я. — Или я заблуждаюсь?

— Какая разница? — вампир дёрнул плечом. — Это вопрос подачи, а не правдивости.

— Нет, нет… — я покачала головой и опустила глаза в пол. — Если смотреть на это не как на отдельный факт, а в контексте всего, что нам известно, это очень похоже на правду… Тем не менее, — я встряхнула головой и снова посмотрела на Аластора. — В обычных обстоятельствах мы бы просто закрыли на это глаза. Это ведь почти что внутренние разборки живых, которые использовали низшую безмозглую нежить. Однако при нынешних условиях... Ты бесконечно прав, если думаешь, что я хочу их раздавить. Они пересекли черту, а заходить за неё не следовало.

— Именно так — не следовало, — кивнул Аластор и улыбнулся. — С учётом твоего настроя я всё расскажу остальным. Ты сходишь в ставку, чтобы поставить их в известность?

— Нет, — я покачала головой. — Не хочу. Да и не представляю, если честно, как вообще это сделать. И потом, генералы там так усердно работают, так стараются разработать максимально эффективный план, что мне просто неловко идти туда с тем, что сделает его пустой тратой времени. Это если не считать того факта, что как только им станет известно о нашей возможности, они постараются примазаться.

— Не поспоришь. Тогда отправимся завтра с наступлением ночи, — он поднялся. — И мне почему-то кажется, что лучше бы нам пойти в доспехах.

— Если Эмилио потом напишет картину с этого мероприятия, я сделаю всё, чтобы лично ей владеть, — я рассмеялась.

Аластор кивнул и ушёл, оставив меня наедине с размышлениями о лопатах. Вампиры и в обычных-то своих одеяниях смотрелись бы с подобным инструментом весьма комично, а уж в доспехах от анклава Визардиан, на которых ещё не было ни одной царапинки, это должно было быть что-то с чем-то и сбоку бантик. Красивый такой — в виде того, что Ирея считала доспехами. Действительно, что же ещё может занимать разум, когда в планах встряхнуть мировые устои до основания и поставить парадигму расовых взаимоотношений с ног на голову?

По виду Аластора я сделала вывод, что тренировки сегодня всё-таки не будет. А потому так и продолжала валяться на диване. Пока не пришли Тристан и Миргаил. А пришли они всего-то минут через пятнадцать. Заметив мою тушку, оба уселись на диван напротив и с мрачным любопытством уставились на меня.

— Ты проснулась, — озвучил очевидно эльф. — Это уже начало беспокоить.

— Всё нормально, — я заставила себя сесть. — Просто пришлось немного побегать. А это выматывает.

— И ты не пошла на тренировку сегодня, — добавил он. — Для этого есть какая-то причина?

— Вроде того, — я поморщилась. — Это будет непросто рассказать.

— Умертвий ведёт лич? — сощурился Тристан.

— Как бы да, но это не катастрофа… — я сжала переносицу. — Если бы это было как в прошлый раз, мой режим превратился бы в «тренируемся-спим» и так по кругу. Что ж… Да, лич там есть. И это бывший придворный маг Хайнриха, весьма и весьма одарённый. Как оказалось, он тиснул у меня немного крови после того, как кормил, и когда его пришли убивать, на последнем издыхании её и выпил. Так и обратился. Только вот узнала о том, что у меня, оказывается, ветка есть…

— И ты его убила? — нахмурился Миргаил.

— Или не убила по старой дружбе? — Тристан склонил голову набок.

— Я его не убила, но к нашей с ним старой дружбе это отношения не имеет, — я нахмурилась, пытаясь правильно подобрать слова. — Видите ли, раз он мой «ребёнок», лгать мне он не может. А рассказал он мне кое-что интересное и даже взрывоопасное.

И я последовательно и неторопливо пересказала им всё, о чём мы говорили с Демианом, стараясь вообще ничего не упустить. Потом ещё пересказала разговор с Аластором, который состоялся буквально перед их приходом. И когда я наконец закончила, в палатке повисло глухое гнетущее молчание. В полной тишине я сходила выпить воды, а когда вернулась на диван, эльф внезапно встряхнул головой и осмотрел мне в глаза.

— Это… Действительно взрывоопасно. Всё это… Звучит невероятно. Этому Демиану можно верить?

— Как я сказала, он не может мне лгать, — я пожала плечами. — И он достаточно умён, чтобы не обманываться самому. Так что, полагаю, вполне можно.

— Но это полностью переворачивает… — Тристан глубоко вздохнул, а потом резко поднялся и несколько раз прошёлся за спинкой дивана. — Это переворачивает вообще всё. Если, как ты сказала, вампиры и личи могут справиться с нашествием умертвий… Если личи способны вообще предотвращать поднятие умертвий…

— Да уж… — я нахмурилась. — Я понимаю, что с этим трудно смириться, однако… Дела обстоят так. Однако мы получили материалы слишком поздно — магам нужно на неделю больше времени, чтобы успеть всё подготовить. Так что, как я и сказала, мы пойдём перекладывать путь для умертвий.

— Кстати говоря, что по этому поводу думает ставка? — сощурился Миргаил.

— Ничего не думает, — я пожала плечами. — Я ничего не докладывала, и сомневаюсь, что Аластор или Зильбер стали бы. Особенно Зильбер… К тому же, они меня на разведку не отправляли, так что формально я просто самовольно прогулялась. А потому не обязана сообщать, что я там видела и делала.

— Это потом не станет проблемой? — эль нахмурился.

— Станет, — хмыкнула я. — Однако ещё большей проблемой для вампиров станет, если мы всё ставке расскажем. Потому что ставка попытается вывернуть всё так, будто это они постарались сделать всю работу, а мы просто мимо проходили. Ты ведь знаешь, что после кампании всегда устраивают Триумфальный бал? На нём участникам вручают награды, в том числе посмертно. Это касается всех, кто внёс заметный вклад в дело уничтожения умертвий. Всех живых. Абсолютно все живые участники, даже если они отсиделись весь бой где-нибудь, получают знак отличия, который говорит о том, что они ветераны нашествия. Вампиров на этот бал не приглашали ни разу, даже короля. Несмотря на то, какую долю умертвий мы уничтожаем. Мы не хотим сделать на этот раз сделать большую часть работы и не получить даже спасибо. Так что… Нет, ставке никто ничего не скажет. Думаю, маги в этом нас поддержат. Отчасти, правда, потому что у них просто не будет времени говорить с генералами.

— Я живой, но живые меня почему-то начали раздражать, — ворчливо заметил Тристан.

— Захотелось перейти в лагерь нежити? — я изогнула бровь.

— Я… пока не готов, — он отвёл глаза.

— Так и я бы тебя отговаривала, — я усмехнулась. — Впрочем, несмотря на то, что все живые это поддерживали, действительные преференции получили от этого только одни конкретные. Но с этим мы позже будем разбираться. Не знаю, правда, сколько это займёт времени… Хотя я вполне могу начать с того, чтобы выдвинуть обвинения за то, что они сделали со мной…

— Не будем об этом, — остановил меня Миргаил. — Это тебя только расстраивает. Кстати говоря, раз уж речь зашла. Учеников мы нашли и успокоили. Правда, эти слухи никого из них никак не взволновали. По большей части они пожимали плечами и говорили, что их это вообще не касается, потому что важно только то, как ты учишь их фехтовать. И поскольку как к учителю у них к тебе вопросов нет, то, что там было в прошлом, им вообще не интересно. Да и пока тебя не было, слухи вообще утихли. К тому же… Сегодня весь лагерь на ушах стоит из-за того, что прошлой ночью лазарет получил кровь животворящих. Истерика и у лекарей, и у животворящих.

Меня затрясло от беззвучного смеха. И правда жаль, что я не могла увидеть лицо Эмеральда, когда обнаружились их кровавые пожертвования. Да и Аластор, похоже, очень вовремя это сделал — как будто начал расшатывать столбы, на которых стоит хлипкая конструкция ополчения. На первый взгляд выглядит так, что «вот они вампиры, они плохие, они развратники и вообще; а вот мы животворящие, и мы хорошие, мы вот вам крови для лечения отлили и даже скромно сделали вид, что это вообще не мы». Вот только был нюанс — животворящие никогда не делились своей кровью с лазаретом под предлогом того, что она быстро теряла силу, как только покидала тело. А она не покидала, если что. Истерика начнётся снова, как только лекари об этом вспомнят...