Эликсир жизни (гет)

Во второй половине дня, спешно пообедав, Том улизнул из Большого зала до прихода Гермионы и, подкараулив Минерву МакГонагалл, последовал за ней в библиотеку. От случайного присутствия подружки он себя обезопасил тем, что в это же время назначил ей встречу в слизеринской гостиной. Староста Гриффиндора разыскивала какую-то книгу, и Риддл сделал вид, что занимается тем же самым. Он не был пока уверен, что сможет обойтись без палочки, но повторить трюк Гермионы с невербальной магией для него сложности не представляло.

– Что-то ты неважно выглядишь, Минерва, – подойдя почти вплотную к шестикурснице, с любезной улыбкой начал он. – Плохо спалось? Что же такого ужасного тебе снилось сегодня ночью?

Легкий взмах палочкой сопроводился мысленным заклятием «Legilimens». Лицо девушки покраснело от гнева, и она, поставив книгу на полку, развернулась к слизеринцу.

– Что тебе надо, Риддл? – уперев руки в бока, сердито осведомилась гриффиндорка. – Сомневаюсь, что тебя так сильно интересуют мои сновидения. Так что давай сразу к делу!

Том не слушал рассерженную старосту, он был полностью поглощен легилименцией. Очень быстро стало понятно, что не Минерва была таинственным посетителем его снов. Она даже не помнила, что ей снилось в последнее время. Судя по эмоциям, ничего особенного она по ночам не видела. Да и вообще, никаких особых действий против Слизерина любимица Дамблдора не планировала. Так, обычные мелкие доносы. И Том сам не знал, радоваться ли или разочаровываться такому результату.

– Вообще-то, я хотел заглянуть в эту книгу, – он взял тот самый томик, что МакГонагалл поставила на полку, и быстро пролистал его.

– Типично, – фыркнула Минерва. – Слизерин.

– Нет, это не то. Спасибо. Кстати, ты все равно очаровательна, – Риддл наградил девушку одной из своих самых обольстительных улыбок, вложил книгу ей в руки и, отвесив легкий поклон, оставил старосту в противоречивых чувствах.

– Смазливый эгоист, – частично расслышал, частично угадал он за спиной бормотание гриффиндорки.

Том покинул библиотеку и быстрым шагом направился к слизеринской гостиной. Не то, чтобы он опасался реакции Гермионы, не появись он там вообще. Но давать ей еще один повод для ссоры ему совершенно не хотелось. Поругаться с ней он всегда успеет. А вот попробуй найти такую поразительную смесь выгоды и удовольствия! К тому же он знал, что не увязнет в этих отношениях. Конечно же, нет. И юный Темный Лорд позволил себе это показное равноправие, поскольку все-таки для имиджа лучшего ученика он нуждался в идеально-образцовых отношениях со своей подругой.

Гермиона сидела на диване, уткнув нос в книгу. А чего другого можно было ожидать? Она не высказала ему ни единого упрека насчет опоздания, хотя и наградила красноречивым взглядом. Том быстро подсел к девушке и в элегантном жесте поднес ее руку к губам.

– Прости, что задержался. Одевайся, пойдем прогуляемся.

В конце концов, надо было как-то мотивировать эту встречу. Взгляд из укоризненно-изучающего стал удивленным. Но Гермиона молча встала и скрылась в спальне для девушек. Том быстро сбегал за шерстяной мантией, и вскоре звездная слизеринская пара уже выходила из замка.

Погода стояла необычайно теплая. Воздух был насыщен характерным запахом прелых листьев. Перевалившее точку зенита солнце охотно золотило позднюю листву, яркими лучами скользило по озерной глади, игриво рассыпало искорки в волосах девушки. Это был прекрасный реквием природы по самой себе.

– Ты хотел о чем-то поговорить? – наконец, прервала молчание Гермиона.

– Нет, просто прогуляться с тобой. Полезно для здоровья, – сообщил парень и, чтобы переключить внимание подруги, сразу же воспользовался случаем слегка ее подразнить: – Особенно для заучек и книжных червей.

– Кто бы говорил, – покачала головой она, но ничуть не обиделась.

Молодые люди сами не заметили, как тропинка привела их на поляну у озера, где состоялся их первый серьезный разговор и была заключена судьбоносная сделка.

– Просто не ожидала, что тебя может тянуть на романтику, – добавила девушка, присев у воды и на миг опустив пальцы в кристальный холод.

– Романтику? – хмыкнул Том.

– Ну, здесь так красиво, – вставая, пояснила она. – И тревожно. Посмотри на деревья. Говорят, если много листьев на морозе умрут молодыми, значит, то же ожидает людей.

Юноша встретил ее взгляд, спокойный, грустный, задумчивый.

– Ты о Гринделвальде? – уточнил он. – Не волнуйся, не зря он так ловко стравил маггловские правительства в этой идиотской войне. Он подождет, когда добрая часть магглов погибнет, а власть ослабнет. И лишь тогда попытается развернуться по полной программе. Ее глаза потемнели.

– Откуда ты знаешь? – прошептала она.

– Это логично, – пожал плечами Том, взяв ее за руку. – Зачем ввязываться в войну самому, если можно натравить одного врага на другого?

– Ты думаешь, он спровоцировал войну, а не воспользовался ею? – нахмурилась девушка.

– Я уверен, что Гринделвальд поспособствовал приходу этого маггла, как его, Гитлера, к власти, – кивнул Риддл. – Иначе это объяснить нельзя.

Гермиона промолчала. Том не сомневался, что в это время она делала какие-то логические заключения. Парень едва заметно улыбнулся, легонько сжав ее пальцы.

– И как ты думаешь, у него есть шанс на успех? – наконец, задала вопрос девушка, вновь поднимая на него свои поразительные глаза, одновременно наивные и мудрые, детские и серьезные.

– Если честно, нет, – помолчав, покачал головой он.

Гермиона вскинула брови.

– Главная ошибка Гринделвальда, которую он, наверняка, считал преимуществом, – пояснил Риддл, – в том, что война приняла слишком глобальный размах. А это активизировало не только маггловские, но и магические силы практически по всему миру. Слишком большое количество волшебников теперь готово оказать сопротивление. И они не настолько ослаблены маггловской войной, как это предполагал Гринделвальд. Его сторонников не так много, чтобы выдержать открытое столкновение, которое рано или поздно непременно произойдет.

– Но он этого избегает, проводя свои операции под прикрытием маггловских войск, – заметила девушка. – И к тому же, маггловское правительство Германии находится под его контролем. А магическое существует практически подпольно. Гринделвальд наводнил страну террором.

– Этого уже недостаточно, – отозвался Том, слегка удивленный ее осведомленностью. – К тому же, Гитлер уже начал проигрывать свою войну. Рано или поздно, Гринделвальду придется выставить свои войска открыто, и те потерпят поражение. И, в конце концов, его самого убьют или отправят в тюрьму.

Гермиона кивнула.

– Пожалуй, ты прав, Том, – согласилась она. – Гринделвальд ошибся. Да и личной силы у него недостаточно, чтобы победить, например… того же Дамблдора, который вполне способен с ним справиться.

Ее слова резанули, как проклятие. И парень невольно стиснул девичьи пальцы.

– Ты говоришь об этом, как будто о свершившемся факте, – сухо заметил он.

– Глупо недооценивать таких людей, как Дамблдор, – пожала плечами девушка.

Пока Том думал, зашипеть ли на нее, не хуже василиска, или хорошенько поругаться, видимо, она поняла, насколько ему было неприятно. Потому что обняла его за талию и, прижавшись к парню, положила голову ему на плечо.

– Не важно, кто победит Гринделвальда, – холодно подытожил Риддл, решив отложить очередную промывку мозгов подруги до более вопиющего случая. В конце концов, она никогда не сравнивала его самого с опостылевшим профессором Трансфигурации в пользу последнего, – он ошибся, и это очевидно. В любом случае, на его месте я бы пошел другим путем, – парень осекся.

Гермиона слегка отстранилась и поймала его взгляд. Ее глаза расширились.

– Как хорошо, что ты на своем месте, Том, – горячо зашептала она. – И только тебе решать, какова будет твоя судьба.

Ее голос был пронизан каким-то непонятным ему состраданием и хрупкой надеждой, горечью и пьянящей убежденностью. Она не думала сейчас о Дамблдоре. Она волновалась за него.

Он наградил ее пристальным взглядом. И вдруг неожиданно для самого себя вновь прижал к себе. Крепко, чуть ли не до боли.

Минуты шли, незаметно и непреклонно. Солнечные лучи коснулись парня и девушки и будто навсегда застыли на фигурах, поглощенных объятием. И в этот миг Том понял, что можно быть счастливым просто так.

* * *

Отсутствие Риддла за обедом весьма порадовало его девушку, и она незаметно подсунула Люпину записку, сделав вид, что случайно натолкнулась на гриффиндорца. И вот сейчас вместо того, чтобы корпеть над эссе по зельям, она бежала на седьмой этаж, где они договорились встретиться.

После прогулки с Томом Гермиона пребывала в растрепанных чувствах. Она сама не вполне понимала, что между ними произошло. Он обнимал ее как-то не так. Он просто обнимал ее, а включилось ощущения взаимной настройки, как будто они делали уже что-то еще. В какой-то момент исчезла необходимость слов, все растворилось в дымке ненужности. И стало так тепло на душе, что Гермиона впервые за долгое время почувствовала полнейшее умиротворение.

Неужели ее подстройка к парню оказалась настолько совершенной? Нет, до такой степени это невозможно… А вдруг это было проявлением чувств?.. Напрасные надежды… Но вдруг. Том был таким спокойным и даже счастливым. Она ощутила это пронзительно-явственно, его эмоции слились с ее. Круциатос забылся. Совершенно не хотелось возвращаться в замок, не хотелось больше ничего. И даже когда слизеринская пара пошла по тропинке обратно, временами смеясь и болтая ни о чем, казалось, что они продолжают стоять там, на памятной поляне, в нежно-пьянящих, волшебно-теплых объятиях, раскрывающих во всей красе всю сказочность и полноту бытия.

Куда же делся расчетливый циник, лидер магглоненавистнической шайки и безжалостный эгоист, готовый с легкостью применить пыточное проклятие? Гермиона неожиданно поняла, будь Том всегда таким, как сегодня, – она бы любила его. И девушка резко и жгуче почувствовала вину из-за того, что предавала своего парня, встречаясь с его врагом. Но что было важнее, укрепление их близости или безопасность магглорожденных? Она не могла найти ответ на этот вопрос.

Сомнения отошли на задний план, лишь когда она увидела бегущего вверх по лестнице Люпина.

– Что случилось? – на ходу выпалил он.

Нахмуренные брови, озабоченное выражение лица – гриффиндорец явно не ожидал ничего хорошего.

– Не здесь, – коротко отозвалась Гермиона и успокоилась лишь, когда они нашли укромное местечко и наложили заглушающие звук чары.

– Так в чем дело? – повторил вопрос Джон.

– Я не знаю подробности, но нападение на магглорожденных произойдет на Хэллуин. Скорее всего, во время бала или после.

Люпин убрал со лба каштановую челку, несколько раз моргнул.

– Уверена?

Она молча кивнула, не сводя с него внимательного взгляда.

– Я не обойдусь без помощи друзей, – покачав головой, решительно заявил он.

– Этого и не требуется, Джон. Главное, чтобы они не знали источник информации. Я и сама готова помочь. Причем, учти, я буду следить за тем, чтобы никто из слизеринцев не пострадал.

Люпин помолчал, оценивающе посмотрел на девушку, потом кивнул:

– Хорошо, что ты предлагаешь?

– Превентивную тактику, – отозвалась экс-гриффиндорка. – Мы же не знаем и, очевидно, не узнаем, когда именно и как все произойдет, и слизеринцы ли вообще будут в этом участвовать.

– То есть ты предлагаешь просто охранять магглорожденных? – вскинул брови Джон.

Умница.

– Разумеется, – едва заметно улыбнулась Гермиона. – Прежде всего, надо составить их список и хорошенько запомнить в лицо. А потом уже подумаем конкретнее.

– Согласен, сделаем, – одобрил парень и с кривой улыбкой заметил: – Это легче, чем следить за слизеринцами.

– И эффективнее, – фыркнула девушка. – Может быть, кто-то пригласит в гости тролля, например, специально для такого развлечения. Зачем участвовать самому?

Люпин с плохо скрываемым презрением посмотрел на нее и буркнул:

– Тебе виднее.

– Это просто логика, – пожала плечами Гермиона. – Вот, держи.

И она протянула ему сигнальную монетку. Борясь с нахлынувшими вдруг ностальгическими эмоциями по Отряду Дамблдора, девушка кивнула гриффиндорцу и, сняв с помещения заглушающие чары, быстрым шагом направилась к лестнице.

* * *

В выходной день перед Хэллуином магическая деревенька Хогсмид казалась особенно оживленной. Ученики уже запускали в воздух волшебные страшилки и веселились на полную катушку, в магазинах было не протолкнуться, а прибыль хозяев кафе возросла в несколько раз.

Том и Гермиона, пробежавшись по лавкам с зельями, застряли, как всегда, в книжном магазинчике. Лишь через пару часов Риддл с трудом уговорил себя оторваться от книг и, нагрузившись приличной их стопкой, повел Гермиону в одну из чайных. Заведение было излюбленным местом свиданий, потому девушка, едва войдя, застыла и только молча переводила удивленный взгляд то на него, то на маленькие столики на двоих, то на целующиеся парочки. Не ожидала? Впрочем, он тоже не вполне ожидал такого…

Никак не выдав своего презрения в отношении слащавой обстановки, Том с милейшей улыбкой усадил Гермиону за столик у окна. И только после этого та обрела дар речи.

– Это что, опять работа на имидж лучшего ученика? – она наградила его скептически-насмешливым взглядом и покачала головой.

– Конечно, – не стал отрицать он, уже зная, что подруга не рассердится. – Но почему ты не можешь предположить, что мне и самому приятно?

– Еще бы тебе не было приятно, – иронично согласилась она. – Как это должно тешить твое самолюбие!

– А твое разве нет? – Том склонился к ней и, поймав ее взгляд, прошептал: – Посмотри вокруг. Как много людей жаждет оказаться на твоем месте. Посчитай, сколько глаз смотрят с завистью. Осознай, как следствие, что многие уважают, жаждут подружиться с тобой, боятся тебя, – его шепот стал горячим, страстным. – Это власть, Гермиона. Власть. И она сладка, как самый лучший поцелуй.

И не давая девушке выйти из-под гипнотического воздействия его речей, парень прильнул к ее губам, завлекая их в бесконечно долгий, медлительно-чувственный, упоительный поцелуй. Гермиона в его руках превращалась в превосходный музыкальный инструмент, отзывчивый и отлаженный, и губы юноши словно играли завораживающую мелодию на ее податливых губах. Да, вот к такой гармонии он всегда неосознанно стремился и не мог найти. И страсть, и мягкость, и самоотдача… Все-таки присутствовало в Гермионе что-то от гриффиндорки. Но оно было и к лучшему. Слизеринские девушки целовались не так.

Чьи-то покашливания сначала прошли мимо сознания парня. Затем назойливо вырвали из сладкой реальности. И лишь через некоторое время Том отстранился от подруги, желая посмотреть, у кого это хватило наглости…

За одним из ближайших столиков сидел Белл с какой-то девчонкой явно младше его. Идиот. Хотя и такие тролли иногда бывали полезны. Покашливания этого придурка окончательно привлекли внимание всех присутствующих к поцелую слизеринцев. Риддл обворожительно улыбнулся и позвал официантку. Эффект от шоу был именно такой, какой и следовало ожидать. Даже у окна столпились зрители, а в чайной повис монотонный гул – целующегося на публике Тома Риддла видели впервые.

– Теперь я понимаю, почему ты так популярен, Том, – проговорила Гермиона, ковыряя ложкой пирожное. – Не только из-за того, что ты лучший ученик и красив, как бог.

– Спасибо, – странно, но он был польщен. Подруга еще ни разу не делала ему такие откровенные комплименты.

Девушка закатила глаза и, покачав головой, поинтересовалась:

– И как, не надоело постоянно играть и притворяться?

Риддл застыл. О том ли она говорит, о чем он подумал? Или просто о фарсах, наподобие этого?

– Это необходимость, моя дорогая, – внимательно глядя на нее, улыбнулся он. – Демонстрация нужных качеств в нужное время. Все делают это, просто большинство неосознанно. Высший пилотаж – управлять собой так, чтобы это было естественно. Безмятежно, без насилия над собой. Словно вода, принимать необходимые формы и не привязываться к ним.

Не отводя взгляда, она подалась к нему:

– Интересно, а та, другая, антиобщественная личина – это тоже всего лишь игра? Какова же твоя сущность, Том?

Вот, значит, как? Куда ты клонишь, милая?

– Все игра, – подтвердил парень. – А сущность не «какова», она просто есть, просто существует.

– И что, для ее существования так необходима борьба за власть, имидж лучшего ученика, третирование грязнокровок?

Скользкая тема, но неожиданно приятно ее обсудить хоть с кем-то. А все вокруг, наверное, думают, что он шепчет подруге на ушко признания в любви.

– Конечно. На этом построено общество. Если хочешь свободы, нужна власть.

– И ты наслаждаешься ею, – фыркнула девушка. – Может быть, это не только игра?

– Я наслаждаюсь свободой, – уточнил Риддл. – Которая изначально присуща любому живому существу.

– Абсолютная свобода предполагает абсолютное одиночество, Том, – с легкой грустью улыбнулась она. – Оно тебе нужно?

Рука Гермионы коснулась его волос, нежно прошлась по лбу и щеке. И парень поймал себя на том, что в глубине души не знает ответа. Раньше он однозначно ответил бы «да». И потому, проигнорировав вопрос, Том снова приник к ее губам.

Отстранившись от девушки, Риддл быстро сменил тему:

– Доедай. И пойдем.

Он подозвал официантку и расплатился сам. Гермиона промолчала. Умница. Чтобы девушка платила за парня – про это говорили бы даже больше, чем про публичные поцелуи слизеринской звезды. Том Риддл не был джентльменом, но и идиотом он тоже не был.

Поднимаясь из-за столика, Том смерил презрительным взглядом Белла. К этому умственно отсталому даже не было необходимости применять легилименцию, и так было ясно, что он не сумел бы осознанно появиться во снах, ни в своих, ни в чужих. Да и вообще из шайки гриффиндорцев стоило покопаться в мозгах только у Вэнса, лидер должен был обладать всей полнотой информации. Хотя парень сомневался, что у того хватило бы умений сделать подобное. Но остальных, способных на такие фокусы, Том уже проверил. И теперь не знал, что и думать. Не пора ли браться за своих?

Молодые люди отправились в «Три метлы», где их ждал костяк «Вальпургиевых рыцарей». Раньше слизеринцы собирались в «Кабаньей голове», потому что большинство считало интересным приключением сидеть в этом пабе с весьма сомнительной репутацией, закутавшись в мантии и пряча лица под капюшонами. Том не возражал, но морщился про себя, его раздражала грязь и смрад. А уж то, что заведение было в семнадцатом веке штаб-квартирой восстания гоблинов, вообще, взывало отвращение. Поэтому Риддл постепенно перенес все важные встречи в подземелья, и в этом году они решили просто развлекаться. С девчонками. Мальчишеская романтика его приятелей уступила место романтике юношеской. Хотя и раньше тот же Розье не раз был замечен в чайной для парочек, причем, с разными девушками. А Малсибер пытался наладить отношения с будущей невестой, подсунутой ему родителями. В этом году та же судьба постигла Лестрейнджа, а Эйвери было абсолютно наплевать, кого там нашли ему родители, потому он вполне комфортно себя чувствовал с улыбчивой, непосредственной хаффлпаффкой на год старше его. Девчонки уставились на Тома, потом на Гермиону, пока Розье представлял их. Риддл покосился на свою спутницу. Та держалась хорошо, доброжелательно и с достоинством. Признаться, он сначала опасался вводить ее в круг тесного общения со своими приятелями – она могла отмочить такое, что ему потом бы пришлось массово применять заклятие забвения. Но сейчас опасения рассеялись, а может быть, парень понял, что ему легче было применить заклятия забвения, чем оставить подругу одну.

– О, что-то мало ты книжек прикупил, Том, – с усмешкой прокомментировал Эйвери, заметив большую стопку в руках у Риддла, которую тот собирался положить на подоконник.

– Эйвери, тебе и за год столько не прочитать, – вставил Малсибер.

– Смотря что. Том, можно? – получив кивок приятеля, Эйвери взял верхнюю книгу, открыл ее на случайной странице. – «Кад Годдо»… Не знал, что ты читаешь такое.

Риддл пожал плечами. Он не знал, что Эйвери, вообще, в курсе, что это такое. Но видимо, аристократическое воспитание не обошло и эту тему.

– Один из немногочисленных источников домерлиновских времен. Где-то четырехсотый год до Христа, – сообщил Том. – Иногда в древних текстах встречаются поразительные описания, не замечали?

– По одной из спорных теорий, в Битве деревьев, действительно, участвовали деревья, или их духи, – вдруг вступила в разговор Гермиона. – И они способствовали соединению двух соперничающих волшебных течений, предотвратив их полное вырождение.

Том вскинул брови. Вот такого даже он не читал.

– Почему же они не повторили свой подвиг во времена нашествия христианства? – с интересом заметил он.

– Смешаться с христианами? Это и так частично произошло, – само собой разумеющимся тоном отозвалась девушка. – В конце концов, Мерлин сделал все возможное, чтобы смягчить конфликт. Но было уже поздно.

– Да, это был самый большой позор волшебного мира – ассимилировать, пусть и частично, религию магглов, – протянул Том, остальные хмыкнули.

– Спасибо Мерлину, что он вообще уцелел, – заметила девушка.

Риддл кивнул. С этим он и не собирался спорить. Все-таки Мерлин был великим магом, несмотря на излишнюю доброжелательность к магглам.

Эйвери еще полистал книжку, затем вернул ее приятелю и с едва заметной усмешкой обратился к Гермионе:

– А сам текст ты тоже читала? Нас, помнится, заставляли…

Девушка поймала его взгляд и неожиданно улыбнулась:

– Самая страшная битва – битва речей,

И другая – битва умов – вслед за ней!

Цитата заставила Тома подхватить улыбку подруги. Вот так вот, друзья. И хватит проверять его девушку на профпригодность.

– Хм, а ведь правы были предки, – согласился Эйвери.

Девчонки переглянулись. А на лицах парней Том прочитал одну-единственную мысль. Теперь всем было понятно, почему именно Гермиона Гаррисвилль стала подругой их главаря.