Напарники (гет)

Никто из членов группы не проронил ни слова, пока целители клиники святого Мунго боролись за жизнь Майка, а авроры ждали в коридоре. Все сидели, тупо смотря перед собой и не думая ровным счетом ни о чем.

Потом, когда через три с половиной часа из двери палаты вышел целитель в бледно-желтом халате и объявил о том, что Майк Вачовски будет жить, не было бурных восторгов и громких благодарностей.

Авроры лишь кивнули. Кто-то слегка улыбнулся. Целитель добавил, что посетить больного можно будет завтра.

Молодые люди поднялись с больничных скамей и, попрощавшись с мужчиной в желтом халате, покинули здание больницы.

— Я не знаю, как обратиться к вам, — говорил на следующий день Кингсли Бруствер. – Да и важно ли, как мне вас назвать? Вчера произошло то, чего не хотел никто из нас. Нас покинул Дерек Стюарт. Я думаю, что нет необходимости перечислять его достоинства. Наверное, лучше просто помолчать, почтив его память.

Вместо положенной минуты молчание длилось больше пяти.

Затем заговорила Джей. Негромко, но так, что в тишине ее голос слышали все.

— Вчера нас покинул не только Дерек Стюарт, — сказала она, и все присутствующие подняли головы в недоумении. – В одной из комнат второго этажа мы нашли отсек, где к стенам были прикованы люди. Среди них был… Джеймс О’Коннор. Это он сказал мне выводить людей. На его кандалах было заклятье Метки Смерти. Мы не могли освободить его.

Моника Кинг начала медленно оседать на пол, но Алан Смит подхватил ее под локоть.

Джей молчала, глядя на носок своего правого ботинка. Кингсли Бруствер смотрел на фотографию Дерека в рамке с черной лентой, и на его лбу собрались глубокие морщины. Майкл О’Коннор, младший брат Джеймса, закусив губу, пытался сдержать слезы, рвущиеся наружу. Моника Кинг, когда-то собиравшаяся стать Моникой О’Коннор, была белой, как полотно. Она хваталась руками за плечо Алана Смита, ища в нем поддержку.

Услышанное и произошедшее потрясло всех до глубины души.

Через два дня Гарри и Джей остались на ночное дежурство в Министерстве Магии. Все эти три дня, что прошли со времени смерти Дерека и Джеймса, авроры общались только посредством деловых фраз и приветствий.

Вот и сейчас Гарри задумчиво чертил на листе пергамента стрелки и линии, а Джей молчала, сидя на корточках у стены.

Наконец, Гарри не вытерпел:

— Джей.

Девушка не ответила – только подняла голову, устремив взгляд своих карих глаз на юношу. Как же нравились Гарри эти глаза! Эта гибкая, по-кошачьи грациозная фигура, длинные ресницы и светлые волосы, разбросанные по плечам.

Да-да, Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, влюбился в свою сослуживицу, как мальчишка!

— Кем был Джеймс О’Коннор? – спросил он.

Джей помрачнела.

«Вот ведь дурак», — мрачно подумал про себя Гарри. – «Зачем?»

— Джеймс учился вместе со мной. Со мной, Шоном и Аланом Смитом. Он не стал тратить двух лет на дополнительное образование и сразу пошел на курсы для авроров. Он работал здесь больше двух лет, а через неделю после того, как я пришла сюда, пропал без вести. За неделю до их с Моникой свадьбы. Помню, тогда мы осмотрели каждый закоулок Лондона, но так и не нашли никого, кто мог бы рассказать о нем. Мы думали, что Моника потеряет рассудок – она восприняла это очень тяжело. Майкл держался молодцом. Он изо всех сил успокаивал свою маму и всех тех, кто лил слезы по Джеймсу. «Эй, вы! Не хороните его раньше времени!» — говорил он.

Джей замолчала, вздохнув. А потом продолжила:

— Ты не знал, почему в штабе авроров остались только молодые мракоборцы?

Гарри покачал головой.

— Да потому, что после того, как вы с Дамблдором победили Волан-де-Морта, Пожирателям смерти стало нечего терять! – сказала Джей, с горечью глядя на противоположную стену. – Они бьются уже не за идеи – за жизнь. Поэтому старые, опытные авроры предпочли укрыться за дверями своих домов и предоставить молодым возможность разбираться. Пусть умирают молодые и неопытные – их много! На смену одним придут другие, а мы сможем отсидеться в тепле и покое, а потом, когда мир вздохнет свободно, выползти из укрытий и провозгласить мир во всем мире! Из-за таких, как они, погибают люди вроде Дерека, Джеймса и Майка.

И Джей замолчала. На этот раз надолго.

— А… почему Джеймс назвал тебя «Люпин»? – решился Гарри сменить тему. — Это что, твое прозвище?

— Нет, это моя фамилия, — отозвалась Джей. – Джей Анна Люпин.

— Да? – поднял брови Гарри. – А ты случайно не родственница Римуса Люпина?

На секунду Джей замерла с приоткрытым ртом, а потом ответила:

— Нет. Мы однофамильцы.

— А ты, кстати, даже немного похожа на него, — слегка улыбнулся Гарри. – Может, вы все-таки родственники в каком-нибудь сорок втором колене?

— Может быть, — сказала Джей без всякого выражения.

Но именно отсутствие выражения подсказало Гарри, что с этим разговором пора завязывать.

На следующий день Джей решилась-таки взяться за отчет, касающийся того рокового задания. Алан Смит и Шон Спиннет вызвались помочь ей.

Втроем они – бывшие однокурсники, — негромко переговариваясь, строку за строкой излагали события прошедшего задания. Работать было тяжело – до сих пор никто не мог вспоминать о Дереке и Джеймсе без слез, но авроры и так затянули сроки сдачи отчета.

Поэтому строчка за строчкой ложилась на чистый пергамент, сухим языком фактов излагая события, ставшие роковыми в судьбах многих людей.

«… обнаружить четырех Пожирателей смерти…»

«… провести проверку здания…»

«… были обнаружены пленники…»

«… при исполнении задания погиб…»

«… вследствие взрыва погибли также…»

Алан Смит один за другим складывал из испорченных листов пергамента бумажные самолетики, и те кружились вокруг потолочной лампы, бросая причудливые тени на пол и стены комнатки. Шон Спиннет хмуро смотрел на Джей, молча выводившую на листе официально-бесстрастные предложения.

— Люпи, — наконец, начал он, назвав девушку давним прозвищем, — я все никак не пойму, как ты можешь молча выносить все это?

— Что это, Додж? – спросила Джей, изогнув тонкие брови. Еще одно детское прозвище. Ниточка, связывающая этих троих людей. И Джеймса О’Коннора.

— Ты прекрасно знаешь, что, — вздохнул Алан. – Не пытайся обмануть нас. Ты ведь всегда доверяла Джеймсу больше, чем нам.

— Только потому, что Эдд доверял ему больше, чем кому бы то ни было, — ответила Джей, вновь повернувшись к пергаменту.

— Нет уж! – решительно произнес Шон, выдергивая из-под носа девушки листок с отчетом. – Хватит пытаться скрыть от нас то, что невозможно спрятать! Хватит винить себя в том, что Джеймс погиб, а мы не смогли его спасти!

— Разве мы не видим, как ты грызешь себя потому, что Дэни уже неделю не подает о себе вестей?! Разве не чувствуем, что ты все больше замыкаешься в себе, не пытаясь вытащить себя из клетки, а только еще сильнее затягивая петлю на своей шее?!

— Мы клялись Эдду в том, что защитим тебя, во что бы то ни стало, — кивнул Шон, и в его голосе появились те нотки, что чуть было не побудили Распределяющую Шляпу отправить юношу в Гриффиндор. – Мы знаем, что ты плачешь, когда тебя не видят. Мы знаем это, потому что с самого детства принимали тебя как равную. Несмотря на разницу в возрасте (и в поле), мы считали тебя человеком, ничуть не уступающим нам.

— Джей, не скрывай от нас того, что совершенно очевидно, — совсем уже негромко добавил Алан.

Джей молчала, закрыв глаза и сжав пальцами виски. Теперь она еще больше напомнила бы Гарри Римуса Люпина. Но Гарри Поттер сейчас пытался разобраться с собственными бумагами, сидя за столом в небольшой комнатке, поэтому не мог сделать подобного вывода.

Наконец, Джей глубоко вздохнула и открыла глаза, направив взгляд на лица своих друзей. Своих настоящих друзей.

— Сколько можно пытаться выжать из меня жалобы? – спросила она негромко. – Неужели всем вам так не терпится услышать от меня: «Моя жизнь – сплошное дерьмо»? Так слушайте! Моя жизнь – сплошное дерьмо! Теперь вы можете, наконец, оставить меня в покое?!

Произнеся такую короткую речь, Джей подскочила с места и вышла из комнаты прежде, чем кто-то из друзей смог остановить ее.

— Может, мы перегнули палку? Все-таки ей тяжелее…, — неуверенно начал Алан.

Шон медленно покачал головой:

— Дело не только в Джеймсе и Дереке. Она боится себя. Все юноши, которые ей очень близки, рано или поздно трагически погибают.

— Она боится не себя, Додж, — на этот раз покачал головой Алан. – Она боится своего прошлого.