Гарри Поттер и потерянный демон (гет)

Гарри нервно огляделся вокруг, чтобы проверить, не заметил ли кто-нибудь из магглов весьма внезапной аппарации Гермионы. К счастью, улица была почти пуста, а те, кто слышал хлопок, лишь оглянулись в поисках источника шума, а потом вернулись к своим делам.

Гарри с облегчением вздохнул и наспех вытер лицо рукавом. Он посмотрел на зажатый в руке кошелёк и через мгновение засунул его в карман куртки. Вернулся к скамейке и с шумом рухнул на неё, закрыл лицо руками, упираясь локтями в колени. Конечно, он не ожидал, что Гермиона так отреагирует. Почему она так сильно разозлилась на него? Знает ли Рон, что она дала ему себя поцеловать, потому что считает, что остальные никогда не захотят этого сделать? Его разрывала странная смесь боли, смятения и печали. Он понятия не имел о том, что детство Гермионы так сильно было похоже на его собственное. Она очень редко говорила о том, как проводит время дома, и теперь он понял, почему.

Гарри почувствовал, что скамейка слегка покачнулась, будто кто-то сел рядом с ним. Он поднял голову из ладоней и посмотрел на другую сторону скамейки, но никого не увидел. Гарри снова опустил лицо в ладони.

— Простите, мистер Поттер, — прозвучал низкий, грубый голос рядом с ним, — я не мог вам помочь, но услышал последнюю часть разговора.

— Я просил вас звать меня Гарри, — сказал он тихим голосом, — и если вы собрались повсюду следовать за мной, то я считаю, что имею право знать ваше имя.

— Бенджамин Боунс, — ответил аврор, — но, пожалуйста, зови меня Бен, и я не следую за тобой повсюду, на самом деле моим заданием было охранять поезд и удостовериться, что всех студентов заберут родители. Пока родители не заберут последнего студента, моё задание не будет закончено.

— Я могу сам о себе позаботиться, — ответил Гарри резко.

— Я знаю, что можешь, Гарри, я не имел в виду, что ты беспомощен, но ты всё еще несовершеннолетний. Ты же не думаешь, что я буду отлынивать от работы, я имею в виду, как это будет выглядеть, если с тобой что-нибудь случится, пока я был в каком-нибудь пабе?

Гарри кивнул.

— Если речь зашла о пабах, я осмелюсь сказать, что ты задерживаешь мой ужин. Не хотел бы ты присоединиться и перекусить со мной до того, как отправишься домой?

Гарри не ответил.

Через мгновение Бен заговорил все тем же грубым голосом, но с сочувствующей интонацией:

— После того, как я увидел, как разозлилась твоя девушка…

— Она не моя девушка, — сказал Гарри слишком поспешно.

— Правда? Ну, я просто подумал, что тебе надо с кем-нибудь поговорить, я же говорил, что на самом деле я не такой уж и плохой приятель.

— Извини, Бен, но в общении с людьми министерства мне не довелось видеть ничего хорошего, — Гарри показал тыльную сторону правой ладони. Слова «я не должен лгать» остались на коже и были хорошо видны под слабым светом, идущим от уличного фонаря у стоящей неподалеку скамейки.

— Да, я понял… Но ты же знаешь, что мы не все плохие.

Гарри мгновение подумал, потом посмотрел в ночное небо и глубоко вздохнул.

— Ты сейчас в «Дырявый котёл»? — спросил Гарри, вставая и приподнимая свой чемодан. — Я слышал, что там подают отличный гороховый суп.

Бен, все еще скрытый плащом-невидимкой, встал и помог Гарри поднять чемодан.

— Держись крепко.

Через мгновение они стояли в узком переулке позади «Дырявого котла». Бен снял с себя плащ и спрятал его в карман. Несколько минут спустя они уже были в пабе и сидели за отдельным столиком. Они не разговаривали, пока бармен Том не расставил на столе тарелки, столовое серебро, хлеб, горячую серебряную супницу с гороховым супом, пару бутылок сливочного пива и не ушел. Бен, не теряя времени, налил себе тарелку густого супа и начал шумно есть.

Гарри следил за мужчиной, который расправлялся с едой. Он не смог не улыбнуться, когда Бен, съев почти целую тарелку, вытер остатки супа своей чрезмерно длинной бородой и зачерпнул себе тарелку добавки. Это напоминало ему, как Рон веселился во время еды. Бен, только съев половину второй тарелки супа, заметил, что Гарри даже не наложил себе первую.

— Ну же, Гарри, — сказал он с полным ртом хлеба, что напомнило Гарри о столовых манерах Рона еще сильнее, — гороховый суп не будет таким вкусным, когда остынет.

Гарри взял черпак и наполнил себе тарелку, но потом просто уставился на её непроницаемую зеленую поверхность.

— Боунс, правильно? — переспросил Гарри. — Ты не родственник Сьюзан Боунс?

Бен кивнул:

— Я ее троюродный брат. Она хорошая девушка, — сказал он, улыбаясь и жуя.

Гарри взял ложку и поводил по поверхности супа.

— Волнуешься из-за своей девушки?

Гарри прекратил мешать суп:

— Она не моя девушка.

— Почему нет?

Гарри с шумом бросил свою ложку:

— Слушай, я не хочу её втягивать в… Только не так.

Бен пристально смотрел на Гарри:

— Ты же, как и я, слышал, что она тебе говорила…

— Ты не понимаешь, да? — прорычал Гарри. — Я живой труп. Возможно, ты не в курсе, но мое имя первое в списке Волдеморта: «Кого-Я-Сегодня-Хочу-Убить».

Как и ожидалось, Бен сжался при упоминании имени Волдеморта, но Гарри проигнорировал это и продолжил:

— Я все еще жив из-за того, что мне постоянно везло, и я не настолько глуп, чтобы верить в то, что моё везение никогда не кончится. Когда меня будут хоронить, если будет что хоронить, я не хочу, чтобы она или кто-либо другой проклинал меня из-за того, что я обещал ей счастливое будущее, хотя прекрасно знал, что нет у меня никакого будущего.

Бен покачал головой:

— Так жить нельзя.

— В любом случае, когда ты смотришь на Гермиону, ты видишь мою девушку, когда я смотрю на неё, я вижу дорогого мне друга, который поддерживает меня, даже когда остальные — нет. С ней я сталкивался с опасностью без страха или недовольства. Она спасала мою жизнь бессчетное количество раз. Она… Она…

Не находя слов, Гарри ушел в свои мысли. Бен просто улыбнулся.

Гарри вздохнул и сделал большой глоток сливочного пива:

— Если ты еще не понял: все, кого я люблю, рано или поздно погибают, в лучшем случае — легкой смертью. Мне очень жаль, но я не должен позволить хоть кому-то остаться рядом со мной, я не хочу начать добавлять имена в этот список, если я не смогу им помочь, поэтому об этом нечего говорить.

— Понятно, — сказал Бен после того, как доел остатки супа и поставил назад на стол тарелку, предварительно вытерев еще одним куском хлеба. — Ы ышо э… — начал говорить он с полным ртом, не прожевав. — Думал о том, чтобы сходить в больницу имени Святого Мунго?

Гарри все так же сидел и смотрел на свой суп до тех пор, пока Бен не рыгнул, да так громко, что это заставило бы даже Рона смутиться.

Не сдержавшись, Гарри засмеялся.

— Извини, я ничего не ел с завтрака, — сказал Бен смущенно, — и это не смешно. Давай ешь, как я уже сказал, суп будет невкусный, если остынет.

Они доели в молчании. Том убрал со стола и принёс другой набор выпивки.

— Я не услышал от тебя ответа. Я полагаю, что ты не собираешься в больницу. В таком случае, мы поедем к тебе домой на автобусе «Ночной рыцарь»?

Гарри глотнул своего сливочного пива:

— Я думаю, да. Ты поедешь со мной?

— Извини, Гарри. Ты же знаешь, что я должен.

Они доели, и Бен расплатился. Выйдя наружу, они тормознули «Ночной рыцарь» и заплатили за проезд.

— Магнолия парк, Литтл Уингинг, Суррей.

Автобус с грохотом сорвался места.

— Я вижу, Стен еще в Азкабане, — холодно заметил Гарри.

— Боюсь, что да. Нечестно они с ним, — ответил Бен. — Стен — хороший парень.

— Это еще одна вещь, из-за которой я не люблю Министерство.

Автобус остановился в пустынном парке и, высадив пассажиров, исчез, с шумом сорвавшись с места. Бен, надевший мантию-невидимку, и Гарри, тащивший за собой чемодан и клетку с Хедвиг, шли по пустынной улице. Они прошли Переулок Магнолий и повернули на короткий путь к Глициниевой аллее, той самой, на которой Гарри и его кузен Дадли столкнулись с дементорами несколькими годами ранее.

После короткой прогулки по аллее Глициний они повернули за угол и оказались на Привет Драйв.

Когда Гарри взглянул на улицу, он внезапно остановился и прищурил глаза.

— Что-то не так, — прошептал он. Он услышал слабый вибрирующий звук, когда аврор достал палочку под мантией.

— Что такое? — прошептал Бен.

— Машины моего дяди нет, — нервно прошептал Гарри, посмотрев на часы, — и в доме не горит свет, а еще слишком рано, чтобы все они легли спать.

Гарри спрятал свой чемодан за ближайшей изгородью, открыл его, вытащил мантию-невидимку и выпустил Хедвиг из клетки.

Гарри прошептал ей:

— Будь рядом, ты, возможно, понадобишься.

Она мягко ущипнула его за палец, давая ему знать, что поняла. Потом тихо взлетела и села на ближайшее дерево.

Гарри накинул мантию на голову и вытащил палочку.

Он услышал шепот Бена:

— Который дом?

— Номер четыре, — ответил Гарри.

— Понятно, ты оставайся здесь, я пойду взгляну.

Гарри спрятался за оградой и стал ждать. Он бросал взгляды то вверх, то вниз по улице, пытаясь заметить что-нибудь необычное. Прошло несколько напряженных минут, в течение которых Гарри усиленно напрягал слух.

Прошло еще несколько минут, и Гарри начал беспокоиться. И только он решил выйти из-за ограды и проверить все сам, как послышался грубый голос Бена с другой стороны улицы:

— Гарри! Ты где?

— Здесь! — сказал Гарри, стаскивая мантию с головы настолько, чтобы дать Бену понять, где он.

Бен вынырнул из-за ограды, снимая с головы мантию, и посмотрел на Гарри:

— Ты сказал номер четыре, да?

Гарри кивнул.

— Там ничего нет.

— Там их нет? — переспросил Гарри. — Ты видел следы борьбы?

— Нет, — сказал Бен, — я имею в виду, что в доме нет ничего: ни людей, ни мебели, ни еды… ничего. Все выглядит так, как будто это место пустовало месяц или два.

Гарри онемел. Дурсли переехали? Они не могли! Они бы не посмели!

Бен наблюдал, как на лице Гарри быстро сменялись эмоции. Неверие сменилось смятением, потом на мгновение паникой, и, наконец, гневный взгляд занял лидирующую позицию.

— Этот чертов ублюдок! — горько сказал Гарри. — Он знал, что я обязательно вернусь домой. Что же мне сейчас делать?

— Я не могу оставить тебя одного, — сказал Бен сочувственным тоном, — позволь мне перенести тебя назад в «Дырявый Котел», ты снимешь комнату на ночь, я пошлю сообщение в Министерство и…

— Нет! — внезапно прервал его Гарри. — Министерство не будет иметь к этому абсолютно никакого отношения.

— Ладно, Гарри, давай вернем тебя в гостиницу.

Гарри позвал Хедвиг и запер в клетке. Он схватил свой чемодан, и не прошло и минуты, как он и Бен снова прибыли на аллею позади «Дырявого Котла». Бен вошел и, пользуясь деньгами, которые Гарри получил от Гермионы, арендовал номер на несколько ночей. После этого Гарри поднялся в комнату и вошел туда под мантией-невидимкой.

Бен замер в дверях и смотрел на Гарри с явным беспокойством на лице:

— Ты уверен, что хочешь остаться здесь в одиночестве, Гарри?

— Думаю, да, — ответил Гарри, его голос казался измученным, — я переночую здесь, а утром отправлю сову своим друзьям и схожу в Гринготтс. Я все еще не могу поверить, что эти магглы взяли и переехали, бросив меня. Мой дядя Вернон, вероятно, сорвал большой куш или что-то типа того; он, несомненно, не мог себе позволить лучший дом на своё обычное жалование.

— Я всё еще чувствую, что поступаю неправильно, оставляя тебя самого по себе, особенно из-за того, что случилось сегодня в поезде. Я арендовал комнату на две ночи, но сказал Тому, что, возможно, захочу остаться подольше, и он пообещал, что добавит любое количество дополнительных дней к моему здешнему счету.

— Со мной будет все в порядке. Мне нужна только одна ночь, — сказал Гарри, — спасибо за всё, Бен. — Гарри пожал Бену руку и добавил: — и я буду признателен, если ты не скажешь никому в Министерстве, что я здесь. Чем меньше людей знает, где я нахожусь, тем лучше.

— Я не буду для тебя лгать, Гарри, но пока никто специально не спросит меня о тебе, я буду молчать. Я желаю тебе удачи, Гарри Поттер.

После этого Бен вышел из комнаты.

Гарри открыл клетку Хедвиг и посадил сову на комод. Потом он сел на кровать и опустил голову на руки, думая о том, каким ужасным был этот день. После похорон Дамблдора, странного сна, из которого он почти ничего не помнил, раскрытия тайны Гермионы о её детстве и исчезновении Дурслей его нервы не выдерживали.

Он понимал, что Гермиона была на взводе из-за похорон, но её словесная атака все еще причиняла боль. Эпизод с обмороком в поезде тоже его беспокоил, но он посчитал, что это просто последствия усталости, потому что, несомненно, не помнил, что у него был «травмирующий эмоциональный шок», пока он был в поезде.

Чего он не понимал, так это почему уехали Дурсли. Пожиратели Смерти запугали их? Они на них напали? Он допускал, что если на них напали или похитили, то Пожиратели не стали бы утруждать себя, забирая мебель. Зная своего дядю Вернона, он бы не удивился, узнав, что, если им и угрожали, он почти сразу же сбежал, трусливый мерзавец.

Гарри глубоко вздохнул, потом тихо переоделся и скользнул в кровать, почти сразу же проваливаясь в беспокойный сон. Гарри просыпался много раз за ночь, мучимый странными снами о Дамблдоре, хоркруксах и Джинни, Роне и Гермионе.

Почти сразу после рассвета Гарри устало встал с постели, открыл занавески и посмотрел вниз на пустынную Диагон Аллею. Безоблачное небо было темно-пурпурным. Солнце, все еще находящееся за горизонтом, освещало розовым свечением здания поблизости. Он привел себя в порядок, оделся и выскользнул из своей комнаты под мантией-невидимкой. Выйдя через черный вход «Дырявого Котла», он снял мантию и засунул её внутрь своей куртки, постучал по кирпичной стене волшебной палочкой и прошел сквозь арку на Диагон Аллею.

Через несколько минут он вошел через огромные двери в Гринготтс. Банк только что открылся, и в вестибюле почти не было клиентов. Гарри подошел к одному из недружелюбно выглядящих гоблинов.

— Доброе утро, — сказал вежливо Гарри, снимая ключ от хранилища с цепочки на шее, — я бы хотел пройти в моё хранилище, пожалуйста.

Гарри взглянул на гоблина и протянул ключ для проверки. Он в ответ посмотрел на него с любопытством, пожал плечами и потом позвал другого гоблина, чтобы тот проводил Гарри к хранилищу. Несколько минут спустя после более чем неприятной поездки на повозке Гарри стоял перед дверью в его сейф. Он впервые за долгое время лично посещал своё хранилище, потому что последние несколько лет деньги, необходимые для обучения, ему передавал кто-то из Уизли, поэтому ему было любопытно, сколько у него их осталось. Гоблин вставил ключ, и дверь открылась.

Когда Гарри последний раз заглядывал в хранилище, там были горы галлеонов, сиклей и кнатов. То, что он увидел, заставило рот Гарри в удивлении открыться. Гарри почувствовал сильную слабость, и его лицо застыло.

Внутри хранилища лежала маленькая пригоршня кнатов, еще меньше было сиклей, а количество галлеонов он мог сосчитать по пальцам. В дальнем углу лежала небольшая коробка с документами.

Он застыл перед хранилищем, затаив дыхание на несколько минут, пока наконец не прошептал надломившимся, дрожащим голосом:

— Я в это не верю! Что случилось? Куда всё пропало?

Гарри почувствовал, как паника распространялась в его груди. Он повернулся к гоблину и тоном, который никак нельзя было назвать вежливым, прокричал:

— Что случилось? Куда делись все мои деньги?

Гоблин ответил кудахчущим голосом:

— Вам нужно поговорить с управляющим.

Трясущимися руками Гарри сгреб то небольшое количество денег, что осталось в хранилище, в свой кошелек и забрал коробку из угла, обхватив её одной рукой. Он отошел от уже пустого хранилища и забрался в повозку для поездки на поверхность.

Гоблин привёл Гарри в маленькую комнату вдалеке от основного вестибюля, где он тревожно начал ждать управляющего Гринготтса. Прошло несколько томительных минут до того, как старый гоблин, одетый в официальный красный бархатный костюм, вошел в комнату, неся с собой несколько свитков пергамента, и сел за стол.

— Мне сказали, что у вас есть вопросы о вашем счете? — сказал старый гоблин, раскатывая один из пергаментов на столе.

— Несомненно, есть, — воскликнул Гарри, с беспокойством шагая по комнате. — Я только что был в моём хранилище, и оно почти что пусто! В последний раз, как я в него заглядывал, там были горы галлеонов, — Гарри вывалил содержимое своего кошелька на стол, — а теперь только это…

Гоблин кратко взглянул на скудную кучку монет, потом развернул другой свиток пергамента и продолжил читать.

— Ну? — спросил Гарри нетерпеливо, облокотившись на стол, чтобы попытаться расшифровать странное письмо на пергаменте.

— Видите ли, — пробормотал гоблин и посмотрел на него из-под пергамента, — два месяца назад к вам домой был отправлен отчет, дабы проинформировать вас и ваших законных опекунов о текущем балансе на вашем доверительном счёте и о смене статуса счёта, когда вы станете совершеннолетним.

Взгляд Гарри стал жестче, он сжал свои кулаки так сильно, но едва замечал, что его ногти врезались в ладони.

— В тот же день, — продолжил гоблин, — сова вернулась к нам с сообщением от ваших законных опекунов. В сообщении говорилось, чтобы для ваших нужд семьсот пятьдесят пять тысяч девятьсот двадцать два галеона, шесть сиклей и восемь кнатов были сняты с вашего доверительного счёта и конвертированы в маггловские фунты. Минус налог за конвертацию, пять процентов, это приблизительно три миллиона семьсот семьдесят девять тысяч шестьсот одиннадцать фунтов; и были доставлены к вам домой… дайте-ка, уточню… — гоблин взглянул в конец пергамента. — А, да, к дому номер четыре на Привет Драйв, Литтл Уингинг, Суррей.

— Дурсли… это… это… это же воровство, старый жирный МЕРЗАВЕЦ! — Гарри вспомнил, что предыдущим летом Дамблдор упомянул о золоте в хранилище при Дурслях. — Вот почему этот подонок собрался и уехал. Когда я его найду, я его убью! — прокричал Гарри. Собрав маленькую кучку монет в кошелек, он схватил коробку с документами и стремительно вышел из комнаты.

— Мистер Поттер, подождите… — это всё, что услышал Гарри до того, как захлопнул за собой дверь. Он выбежал из банка и направился вниз по Диагон Аллее, пока не оказался перед аркой, ведущей назад в «Дырявый Котёл». Он накинул на себя мантию-невидимку и вошел в гостиницу. Никто не заметил, как исчезла почти полная бутылка огневиски, когда Гарри стащил её из бара. Он тихо прошел в свою комнату и, запершись, начал поглощать янтарную жидкость.

Уже было за полночь, когда Гарри проснулся от того, что кто-то стучит по его окну, каждый удар и скрип отзывался болью в его голове. Крошечный совёнок Рона, Свинристель, неистово махал крыльями, требуя, чтобы его пустили, и жаждал доставить послание, привязанное к его лапе.

После нескольких попыток встать Гарри наконец поднялся из кровати и, шатаясь, пошел к окну. В момент, когда Гарри открыл окно, совенок влетел внутрь и начал безумно пищать и беспорядочно летать по комнате. Гарри поймал его и осторожно отвязал записку, пока медленно шел к сундуку, чтобы достать совиного корма для маленького вестника.

— Джинни… — прошептал он сам себе, прижимая письмо к груди.

Он выпустил Свина, который полетел к клетке Хедвиг и, к недовольству большой совы, опустился на ее клетку. Сидя на кровати, Гарри внимательно изучил письмо и увидел, что пергамент абсолютно чист. Гарри таращился на него долгое время. Он перевернул лист, но и с другой стороны тоже ничего не было написано.

Пока Гарри сворачивал чистый пергамент и засовывал его в нагрудный карман, он поднялся с кровати, медленно прошелся по комнате, открыл дверь и шагнул за порог.

Он обнаружил, что стоит в большой комнате, освещенной факелами на стенах. Огромные каменные колонны с вытесанными на них змеями стояли по обеим сторонам вдоль стены. Впереди них он увидел тушу огромной змеи, выделяющую зловонно пахнущую жидкость из ран по всему её раздувшемуся разлагающемуся телу.

За гниющей тушей он увидел гигантскую каменную статую Салазара Слизерина, возвышавшуюся над полом комнаты.

— Я был здесь раньше, — подумал Гарри, — она выглядит точно так же, как я её запомнил.

Гарри поднял голову и посмотрел на лицо гигантской статуи, но оно оказалось не таким, какое Гарри ожидал увидеть. Вместо старого обезьяньего лица с длинной тонкой бородой, какую он помнил, было лицо молодого волшебника, с растрепанными волосами, круглыми очками, ярко-зелеными изумрудными глазами и шрамом на лбу виде молнии.

Перекошенное лицо статуи выглядело, будто она испытывала невыносимую боль, её рот был открыт в ужасном безмолвном крике, а украшенные драгоценными камнями широко распахнутые глаза смотрели на него с адской мукой.

Гарри безучастно уставился на статую, гадая, почему она испытывает такие ужасные муки. Может быть, его присутствие тревожило её. Он посмотрел немного пристальнее на открытый рот статуи. Она, казалось, светилась зеленым светом, идущим изнутри, будто в ней горела парящая свеча с изумрудным пламенем. Потом он заметил, что глаза статуи не были сфокусированы прямо на нём, а на точке где-то позади него.

Гарри с любопытством огляделся и увидел неподалеку бледное тело, одетое в черную одежду и мантию, лежащее в огромной луже крови. Хотя капюшон плаща скрывал лицо, он сразу понял, кто это был.

В один момент мучительный страх ударил Гарри в грудь, и паника вспыхнула в глазах.

— ДЖИННИ! — закричал он, бросаясь к бездыханному телу на полу.

Он опустился на колени перед телом и почувствовал, как кровь просочилась через ткань его пижамы. Дрожащими руками он дотянулся до нее и поднял на руки. Убаюкивая тело в своих объятиях, он чувствовал холод, проходящий через её одежду. Бледная посиневшая рука, сжимающая маленький букет, разжалась, и цветы упали на пол. Слезы прокладывали свой путь сквозь зажмуренные глаза, когда он качал ее снова и снова, удерживая безвольное тело. Из самой души у него вырывались громкие, словно крики, ужасные рыдания.

Он стянул капюшон с её головы и замер.

Он мог едва видеть своими опухшими, полными слез глазами. Что-то было не так. Что-то было абсолютно неправильно. Он посмотрел вниз в пустые глаза цвета шоколада.

«О, — подумал он, — это всего лишь Гермиона».

Гарри позволил телу выскользнуть из своих рук и смотрел, как оно падает обратно на грязный, пропитанный кровью пол. Потом поднялся на ноги и попытался счистить грязь и запёкшуюся кровь со своей одежды.

Неожиданно громкий хлопок прозвучал позади него и отразился эхом от стен комнаты. Гарри развернулся и увидел, что пыль и обломки падают под ноги большой статуе из зияющей дыры, появившейся на её груди. Густая красная кровь хлынула из дыры, струясь вниз по её одежде и образуя быстро расползающуюся лужу вокруг основания статуи.

Гарри смотрел на расширяющееся кровавое пятно у его ног. Он мог видеть отражение высокой статуи на поверхности темно-красной лужи. Когда ее край достиг его голых ног, он увидел в нём отражение маленькой девочки, стоящей рядом с ним.

Как только он почувствовал, как маленькая теплая рука коснулась его, он услышал мягкий голос, проникший в его сознание: «Ты не можешь оставаться здесь, тут очень опасно, — голос имел странный, но приятный азиатский акцент, — пойдём».

Маленькая девочка повела его прочь от статуи, тела гниющей змеи и привела назад к двери, в которую он входил. Она уложила его в кровать. Укрыла тёплым одеялом и села рядом с ним.

— Засыпай, — сказал отдающийся эхом голос в его голове, — я останусь с тобой, пожалуйста, не волнуйся.

Гарри почувствовал объятия темноты, когда сон быстро завладел им.