Особенности национальной смекалки (джен)

На дальней тихой безмятежной поляне, что располагалась в стороне от маршрута учебных полётов, в это предобеденное время царили умиротворённость и неспешность. Обитатели леса, мрачной дремучей стеной подходившего к поляне, давно привыкли к соседству со «Школой полётов» и даже по-своему получали удовольствие от такого, пусть и довольно шумного, соседства. Ну скука же целый день вить гнездо или смирно сидеть в дупле, как завещали давно почившие предки. Птенцы давно вывелись и стали на крыло, зайчата и ежата уже вовсю храбро рассекали в густой траве, вполуха слушая наставления старших поколений. А тут и синематографа не надобно — сороки поговаривали, что Василиса Премудрая-Дурак в стольном граде такую басурманскую утеху открыла, да билеты были баснословно дорогими, не укупишь.

Какая-то белочка или там птичка запросто теперь могли сесть на любую ветвь раскидистого дуба или взобраться на верхушку сосны и наблюдать, как юные Ягини и Яговны задорно осваивали ступы и мётлы. Колдуньи из окрестных лесов были молодыми, весёлыми и шумными, а ещё добрыми и щедрыми — всегда приносили в знак уважения какое-нибудь угощение жителям леса.

Вот и в этот раз, заслышав характерный шум, звери и птицы привычно повыскакивали из своих домиков, гнёзд и дупел, наблюдая, как к ним, прямо на опушку, направляются люди.

Только сегодня это были не Баба-Яга — хозяйка школы — и даже не Кащей-счетовод, что всё время брюзжал, небрежно ковыряя носком лакового ботинка лесную дернину, да суетливо промакивал огромным клетчатым платком пламенеющую на солнце зеркальную лысину, а два незнакомых добрых молодца весьма иноземного вида, с натугой, пыхтя, тащивших странную бесформенную штуковину оранжевого цвета, причём немилосердно смердевшую чем-то далеко не лесным.

Тот, который был пониже и почернявей, поставил эту штуковину на землю, обошёл вокруг неё три раза, залихватски подкрутил редкие усишки, смачно поплевал на ладони и дёрнул за верёвочку. Штуковина дрыгнулась, подскочила, выпустила струйку вонючего дыма и чихнула.

— Ротибиль!⁽¹⁾ — сказал Равшан — а это, конечно же, были они с Джамшутом — и судорожно дёрнул за верёвочку второй раз.

На этот раз штука чихнула громче и подпрыгнула выше, а зверушки насторожились. В лесу происходило что-то непонятное и, возможно, опасное для них. Куда бежать и стоило ли это делать, было совершенно не понятно, так что звери и птицы затаились и продолжили наблюдение.

Джамшут на своей тарабарщине что-то сказал Равшану, деловито поклацал кнопочками на оранжевой штуковине и дёрнул теперь за верёвочку сам.

Никогда ещё в безмятежном лесу не было такого переполоха! Даже когда однажды одна из юных колдуний, не справившись с управлением ступы, спикировала прямо на Кота-Баюна, мирно дремавшего в ветвях после обеда, и сбросила его прямо в кусты колючей ежевики — неизвестно, кто из них оказался более оцарапанным, но орали дружно оба и колючки выдёргивали тоже оба. Или как в тот раз, когда Кащей, изрядно накушавшись отборной Ягиной бражки, настоянной на мухоморах, вздумал обойти дозором предполагаемую территорию несостоявшегося спорткомплекса и тут же смачно вляпался в свежую кучку, оставленную медведем, переевшим неспелой малины, и так удачно — или неудачно — подскользнулся, что доехал на мослах почти до дальнего ельника. Если бы не костяная задница уважаемого казначея, вряд ли бы до опушки добралось что-либо, кроме ушей Кащея. И неважно, что ушей, собственно, у него тоже не наблюдалось.

Бензопила «Дружба» произвела эффект внезапного явления Змея Горыныча в крестьянскую деревню за выкупом в лице невинной красной девицы — чего, кстати, Горыныч не позволял себе даже в смутные времена. Так, коровку задрать или поросёнка унести — это всегда пожалуйста, а девицу... Ну на кой леший, скажите, трёхголовому Змею с тремя высшими лесными образованиями сопливая ревущая дурёха? Ан нет, слухами земля полнилась, и завидев в небе мерно взмахивающую крыльями зловещую тень, закрывающую солнце, крестьяне до сих пор предпочитали убраться с глаз долой.

Так вот, звери и птицы в панике выскакивали из домиков, вылетали из гнёзд и сбивались в стаи, от ужаса не разбирая дороги. То, что аккурат на их пути и оказались два типа сомнительной наружности и недобрых намерений, в этот момент никого не волновало. Ударной волной новоявленных покорителей леса мигом сшибло наземь, а после по ним как следует потоптались коренные обитатели. По счастливой для Равшана с Джамшутом случайности, ни медведя, ни волков среди бегущих не оказалось, а то бы то, что осталось от бедолаг, оставалось бы лишь аккуратно свернуть в рулончик и поставить в красный уголок. Чтобы никто не уволок, да.

А от избушки Бабы-Яги — здания администрации — уже спешили сама Баба-Яга и Кащей.

— Вы что, идиоты? — разозлился последний, поднимая с земли Равшана и встряхивая его за шиворот. — Что вы тут устроили?

— Мы хотелимана пилять! — запричитал Равшан. — А из древной гальзок⁽²⁾ к нам пришла белочка и поцарапала Джамшуту морда лица.

— Если к вам среди бела дня пришла белочка, — свирепо сдвинул брови Кащей, — это уже не лечится. А ведь ещё полдень не миновал. Стыдно вам должно быть, добры молодцы.

— Из дупла? — перевела Баба-Яга сама для себя, ненавязчиво отодвигая Кащея в сторонку, и посмотрела на Джамшута, который сидел на земле с расцарапанным лицом и тихо охал. — Ну дык непривычные лесные жители к вашим струментам. То есть не к лично вашим, а к иноземным, тьфу на них, лихоманцев вонючих, — она сплюнула на землю и торопливо затёрла плевок растоптанным лаптем. — Ох, Тугарин окаянный, и молодцев ухитрился незаметно подменить, и добрые топоры себе прибрал. Кащей, сходи-ка, глянь, были у меня там в сарае два булатных топора припрятаны, принеси! — и закручинилась: — Ох, и где же наши двое из ларца-то теперь мыкаются? Да кто же теперь их с чужбинушки-то вернёт?

Но и с традиционными топорами у горе-строителей дело не задалось: лезвия то застревали в пахучей смолистой древесине, то срезали только кору.

Пришлось Яге, подобрав юбки, рысачить к запруде и звать бобров. Те, нахмурив густые брови, деловито нацепили жёлтые каски и потопали на поляну. Уже совместными усилиями нужное количество стволов было спилено, то есть перегрызено, ошкурено и сложено в штабеля. Гордые бобры забрали квитанцию на получение у Водяного в омуте сладких кореньев и осоки и, довольные, отправились восвояси.

Оставалось только подровнять брёвна перед укладкой, сделать их одинаковыми по мерке, а уж там только руби чаши да венцы складывай.

И уж тут Равшан с Джамшутом не подкачали. Засучив рукава, они достали из ларца рулетки и, сопя, начали тщательно вымерять расстояние, впопыхах не заметив, что один ставит метки с одного конца бревна, другой — со второго. Затем они вооружились уже ручными пилами.

Раз-раз! Готово дело.

После доставки брёвен на стройплощадку оказалось, что доброго аршина не хватает.

— Шайтанама! — почесал Равшан затылок.

— Придурки! — вскипел Кащей. — Да где вас вообще учили строительной науке?

— Вашпе, — согласно кивнул Равшан. — Учили.

— Я спрашиваю, где? — не унимался Кащей.

— Да! — гордо выпятил грудь Равшан. — Спрашиваю…

— Это я тебя спрашиваю, идиот! — совсем уж вышел из себя Кащей.

— В Москвэ… — с ноткой ностальгии протянул Равшан. — Москвэ красивый. В митро лесница-чудесница сама ходит. Красота, глаз не оторвать!

— Руки бы вам оторвать, молодцы… — проворчал Кащей, прикидывая, куда теперь удастся пристроить испорченные брёвна. Разве что загнать налево.

— Пириииф⁽³⁾, насяльника! — примирительно сказал Равшан и улыбнулся. — Кушать очена хочется.

Прискакали зайцы, ежи да белки и прямо на поляне возле административной избушки накрыли скатерть-самобранку, и уж тут Равшан с Джамшутом только зацокали языками от восхищения — таких изысканных яств они давно не видывали. Щучьи головы под чесноком, почки заячьи верчёные, икра чёрная и икра красная отсутствовали, а икры заморской, баклажанной в лесу и видом не видывали, и слыхом не слыхивали. Зато в изобилии были картофель в мундире, капуста квашеная, яблоки мочёные и огурцы солёные. Графин с рябиновой наливочкой, тоже услужливо предоставленной скатёркой, Кащей предусмотрительно убрал с глаз долой — мало ли что — и заменил кувшином взвара.

В разгар пира на окошке терема показался румяный Колобок — он у Бабы-Яги работал умным пылесосом по программе "Цифровые технологии в дом".

Колобок посмотрел на трапезничающих и спрыгнул вниз в надежде на стаканчик наливочки. Не нашёл оной и оглушительно чихнул.

— Пирдун! — подскочил Равшан. — Булка-пирдун!

— Прыгун? — переспросил Кащей и обратился к Колобку: — Ты чего, хлебобулочное, в рот тебе яйца, изделие, людей пугаешь? Катись отсюдова.

Колобок хотел показать Кащею неприличную фигуру на пальцах, но потом вспомнил, что у него нет ручек, и просто далеко высунул язык. Затем запрыгнул на подоконник, скатился внутрь административного терема и привычно продефилировал по комнатам, собирая на свои масляные бока мусор и пыль. Закончив, он встряхнулся, сбивая собранное в кучку, кивнул Бабе-Яге, прибери, мол, мне недосуг, деловито чихнул и покатился в лес, выбравшись теперь через дверь.

— Завтра в это же время! — крикнула ему вслед Баба-Яга. — Совсем от рук отбился. Намедни лису до слёз довёл, дразнился, мол, плешивая она, даже охотники на шкурку её не позарятся. Знамо, какая же охота летом? А Патрикеевна близко к сердцу приняла, распереживалась, что красоту утеряла, стареет, блохи одолели. А вчерась этот неслух сдобный выкатался в ванили да на запах и заманил медведя в болото, и тот чуть не утоп. Спасибо, Кикимора как раз мимо проходила, подсобила вылезти.

Равшан — на удивление молча! — выслушал причитания Яги и на всякий случай ущипнул себя за руку, а Джамшут, прежде чем откусить от белого каравая, внимательно изучил его — нет ли и на нём где-нибудь глазок или носа.

— Ну что, горе-работнички, — поднялся Кащей. — Зайца я уже послал в соседний лесок за подмогой, да и Горыныч, если что, сработает не хуже какого крана подъёмного. Главное, чтобы он случайно огнём не дыхнул на брёвна-то. Авось, вместе-то осилим нашу конструкцию собрать.

Никогда ещё Кащей так не ошибался.

1) Ненормативная лексика Равшана

Вернуться к тексту

2) Дверной глазок

Вернуться к тексту

3) Перерыв

Вернуться к тексту