По ту сторону... Часть 1. Против Времени (джен)

Едва дверь за ним захлопнулась, как Алекс, ни мало не заботясь о том, как воспримут его поведение будущие ученики, разве что не вприпрыжку помчался туда, где, как подсказывала ему память, находился кабинет ЗоТИ. ЕГО кабинет.

Аккуратно приоткрыв мощную, обитую железом дверь, Алекс вошёл внутрь и в замешательстве замер на пороге. Ещё никогда кабинет, в котором преподавали столь любимую большинством студентов Защиту от Тёмных Искусств, не казался ему столь пустынным и мрачным. Класс, где он в свои юные мародёрские годы изучал Зельеварение под руководством Горация Слагхорна, и то выглядел более уютным по сравнению с этим. Раньше стены здесь всегда были увешаны различными картинами – в зависимости от вкуса хозяина самого кабинета, а теперь его окружали пустые и холодные стены, совсем как...

Алекс вздрогнул, почувствовав пробежавшую по телу ледяную дрожь: сравнение, невольно пришедшее ему в голову, навевало отнюдь не счастливые воспоминания.

Настойчивый стук в дверь заставил его подпрыгнуть от неожиданности, и Алекс, мысленно ругая себя за паранойю, прильнул глазом к замочной скважине. Впрочем, никакого толку от этого не было: всё, что ему удалось разглядеть – это угольно-чёрная мантия так некстати заявившегося посетителя и скрещенные на груди сухопарые руки.

— Мистер Уайт! – окликнул его знакомый голос, и Алекс, открыв дверь, удивленно уставился на гостя. На пороге стояла декан Гриффиндора и заместитель директора школы в одном лице – профессор Минерва МакГонагалл.

— Я могу войти? – поинтересовалась она, тонко намекая, что держать гостя – а тем более женщину – на пороге совсем не вежливо.

— Конечно, профессор Мак... – Алекс оборвал себя на полуслове, вовремя вспомнив, что теоретически он в Хогвартсе вообще знать никого не должен. – МакГонагалл, – и в ответ на удивление в глазах преподавательницы, добавил: – Директор говорил мне, что вы зайдёте.

Видимо, ему всё же удалось убедить строго декана Гриффиндора, потому что женщина, согласно кивнув, продолжила:

— Альбус просил меня навестить вас и передать это, – она протянула ему палочку и исписанный мелким почерком пергамент. Взглянув на своё расписание, Алекс с трудом удержался от страдальческого стона – первой же парой у него было занятие у гриффиндорцев и слизеринцев. С первыми ещё можно было что-то сделать, но слизеринцы... начинать карьеру преподавателя с массового убийства студентов Алексу не хотелось.

«Будет весело», – поджав губы, скептически подумал он и снова перевёл взгляд на МакГонагалл. Та, заметив, что внимание молодого коллеги снова сосредоточено на ней, продолжила: – Также профессор просил меня напомнить вам, что присутствие на ужине сегодня вечером обязательно. Он должен будет представить вас студентам и остальному преподавательскому составу.

Декан Гриффиндора строго оглядела его с головы до ног, и Алекс виновато уставился на свои видавшие гораздо лучшие времена ботинки, но, вспомнив, что ему уже давно не пятнадцать, тут же упрямо вскинул голову, встретившись взглядом с явно довольной произведённой на него реакцией женщиной. МакГонагалл понимающе улыбнулась, и Алекс вдруг понял, что именно у своего бывшего декана он может попросить совета насчёт будущих уроков и – он готов был поставить на свою палочку, что именно на это и рассчитывал всезнающий Альбус Дамблдор.

— Профессор, – он по привычке щёлкнул пальцами, раздумывая над своими следующими словами и не обращая внимания на озадаченное выражение лица преподавательницы. – А вы... ну... вы не могли бы помочь мне с кое-чем? – почти умоляюще протянул он, чувствуя себя самым несчастным человеком на свете и надеясь, что женщина поймет, о чём он просит из его невнятного бормотанья.

МакГонагалл снова ободряюще улыбнулась, и Алекс, с облегчением вздохнув, тут же начертал немного кособокий – к его ужасу – стул, но преподавательница Трансфигурации, невозмутимо исправив недостатки его колдовства, охотно присела напротив него.

Следующие несколько часов пролетели незаметно для них обоих – МакГонагалл несколько раз порывалась встать, чтобы вернуться к исполнению своих прямых обязанностей, но каждый раз непременно возвращалась обратно, а сам Алекс молча слушал её советы и рекомендации, раздумывая о том, какие из них пригодятся ему уже на следующий день, а о каких можно будет благополучно забыть до поры до времени.

* * *

Наконец, абсолютно убитый вываленным на него количеством информации, Алекс устало закрыл дверь и на секунду затаил дыхание, прислушиваясь к решительному стуку каблуков возвращавшейся в Гриффиндорскую башню МакГонагалл.

За истёкшее время кабинет преобразился до неузнаваемости: двум профессорам понадобилось меньше получаса, чтобы сделать его пригодным к приближающимся занятиям. Правда, основную работу проделала МакГонагалл: Алекс скорее мешал, чем помогал с не слушавшейся его палочкой Молли Уизли, которой уже не суждено было вернуться к своей истинной владелице.

МакГонагалл, неодобрительно посмотрев на его творения, тоном, не терпящим возражений, проинформировала его о том, что ему срочно нужна новая палочка, с чем Алекс просто не мог не согласиться.

Алекс замер напротив зеркала и задумчиво потёр небритый подбородок, вспомнив прощальные слова заместительницы директора.

— Настоятельно рекомендую вам привести себя в надлежащий вид, Алекс. Надеюсь, вы сможете трансфигурировать себе новую мантию...

Зеркало содрогнулось в непритворном ужасе.

— Ну ты и красавчик! Осталось только повесить табличку «бомж со стажем», – недовольно прокомментировало оно его внешний вид и тут же опасливо замолчало. Против правды не попрёшь, и Алекс не мог не признать, что зачарованная стекляшка права. От былой красоты Сириуса Блэка не осталось и следа. Он провёл рукой по когда-то шикарным чёрным волосам – в прошлом предмету зависти и восхищения многих девушек Хогвартса. Теперь они грязными слипшимися прядями свисали на лихорадочно блестевшие под чёрными бровями глаза. «Ну, прям как у Нюниуса», – невесело усмехнулся он, твёрдо решив помыться, но душ вряд ли мог решить остальные проблемы. Под глазами от недостатка сна залегли синие тени, а от физического и морального истощения он похудел и осунулся. Старая мантия, которую он успел накинуть, прежде чем аппарировать в Отдел Тайн, вся была покрыта пылью, а в нескольких местах даже прожжена попавшими искрами от пролетевших слишком близко от него заклинаний.

После Азкабана его не особенно волновала собственная внешность – ну скажите, ради кого ему было прихорашиваться? Самая хорошенькая особа в Ордене – его родная племянница, не с миссис Уизли же заигрывать?! Да и куда бы он мог пригласить девушку, которая, зная, кто он такой – убийца и предатель, находящийся в розыске во всей Англии – не сбежала бы от него куда подальше? Романтическое свидание наедине с матушкиным портретом? Гневные вопли Вальбурги Блэк и отрубленные головы эльфов – така-ая романтика!

«Меня можно принять за старшего брата Снейпа, – подумал Сириус, – хотя нет. Скорее за отца, если учесть, что Нюниусу сейчас шестнадцать».

Попытка представить себя в роли отца будущего Пожирателя – и шпиона – как услужливо напомнил внутренний голос – тут же приподняла ему настроение.

Алекс криво усмехнулся вдруг посетившему его видению: лицо Снейпа, когда тот узнает, КТО преподавал столь обожаемую им Защиту. Не если, а именно КОГДА, потому что по непонятной ему самому причине Алекс не сомневался, что однажды этот момент непременно настанет – ведь рано или поздно, всё тайное становится явным.

Ещё раз продемонстрировав упавшему в обморок волшебному зеркалу свою белоснежную улыбку, Алекс озабоченно нахмурился, уставившись на свой собственный палец, выглядывающий из большой дырки в рукаве мантии. Не признать очевидную правоту МакГонагалл было невозможно: в ЭТОМ на ужин идти нельзя. В ЭТОМ вообще никуда нельзя идти! Трансфигурировать себе новую? Нет, ляпни кто из студентов Finite Incantatem — и он сразу очутится посреди толпы учеников в своих уже почти ставших родными лохмотьях. Опять украсть? Та мантия, что он стянул у какого-то волшебника после своего побега из Азкабана, оказалась как минимум втрое больше его самого, и дело было даже не в том, что истинный хозяин злосчастной мантии был большим человеком, а в том, что на крысах да жидкой похлёбке отрастить живот нереально.

Алекс вдруг нахмурился и с изумлением уставился на небольшой, слегка желтоватый серебряный ключ. На тонких губах появилась неуверенная улыбка. Вот оно, гениальное решение! Не можешь украсть – купи!

— Интересно, – задумчиво вертя в руках ключик, пробормотал он. – Шестнадцатилетний-я не хвачусь, если из моего сейфа пропадет пара-другая галеонов? – Алекс весело усмехнулся и тут же легкомысленно ответил на свой же вопрос. – Вряд ли.

Путешествия через камины никогда не доставляли ему особого удовольствия – грязь, сажа, перед глазами всё мелькает, а на выходе обязательно набиваешь себе шишку о низкую каминную полку, но аппарировать на территории Хогвартса было невозможно, а потому скрепя сердце Алекс неохотно шагнул к камину.

— Косой Переулок!

Горсть летучего порошка, зелёная вспышка пламени и... знакомая круговерть каминных решёток.

Вывалившись из камина в каком-то магазинчике, Алекс под брезгливо-испуганным взглядом продавщицы, не оборачиваясь, вылетел на улицу. В лицо дохнуло тёплым осенним воздухом, и он с головой окунулся в оживлённый гул волшебной улицы. Мимо него, совершенно не обращая внимания на бывшего узника Азкабана, сновали увлечённые покупками люди. Никому из них не было никакого дела до высокого неопрятно одетого мужчины, но Алекс позволил себе расслабиться, лишь когда убедился, что за ним действительно никто не наблюдает.

Первым делом необходимо было разобраться с наличными, и он неровным шагом направился к кособокому белому зданию, возвышавшемуся в центре Косого Переулка. Гоблины, славящиеся своим недружелюбием, оказались довольно милыми и вежливыми существами, и стоило ему только сказать, что он пришёл от имени некоего Сириуса Блэка и показать ключ от сейфа, как небольшой, но весьма ушастый гоблин тут же со всевозможными почестями проводил его до тележки. Быстренько смахнув в карман пару десятков галеонов, Алекс с лёгким сердцем покинул Гринготс.

Судя по выражению лица Трансфигурации и шокированным взглядам прохожих, первым делом ему стоило посетить магазин одежды.

Мантии от мадам Малкин были ему не по карману и поэтому, ещё немного побродив по Косому Переулку, он наконец нашёл небольшой, слегка запущенный магазинчик. Купив себе несколько пар повседневных чёрных мантий, Алекс, немного поразмыслив для разнообразия, присоединил к покупкам и одну тёмно-серую: на случай праздничных балов, которые время от времени устраивал многомудрый директор.

Выйдя из магазина на свежий воздух с оставшимися после трат галеонами и несколькими пакетами в руках, Алекс некоторое время остолбенело пялился на слепившее в глаза солнце. Полноватая продавщица заставила его перемерить не меньше десятка мантий, пока результат не устроил её и не устававших давать Алексу назойливые и совершенно не нужные советы покупательниц.

Взгляд остановился на блеснувшей золотом полустёршейся надписи, и Алекс, на ходу внимательно пересчитывая монеты, направился в сторону единственного места в Косом Переулке, где продавались волшебные палочки. Магазин Олливандера.

* * *

...Дверь с шумом распахнулась, мелодично звякнув колокольчиками, и в помещение вошёл высокий для своих одиннадцати лет черноволосый мальчик. Серые глаза без малейшего признака страха и нерешительности устремились на вышедшего из-за прилавка хозяина магазина.

Сириус невольно улыбнулся и, пожелав очкарику хорошей взбучки, быстрым шагом направился к выходу из Косого Переулка.

* * *

Закончив сортировать палочки, волшебник, отряхивая руки от пыли, вышел к прилавку и только теперь с удивлением обнаружил ожидающего его клиента.

Высокий длинноволосый мужчина в местами потрепанной мантии мечтательно улыбался, глядя на уставленную шкафами стену. Алекс закатал рукав и пальцем провёл по тонкому шраму на левой руке: о той стычке у него осталось небольшое напоминание на всю жизнь.

— Здравствуйте... Я могу вам чем-нибудь помочь, мистер?.. – раздался за его спиной тихий голос, заставив Алекса обернуться вокруг своей оси, в панике выхватывая палочку миссис Уизли, однако, увидев говорившего, он с облегчением вздохнул.

— Алекс Уайт, – ответил он на невысказанный вопрос Олливандера и, заметив, что волшебник, сощурившись, не сводит глаз с палочки Молли, поспешно спрятал её в карман. – Мне нужна палочка, сэр.

Когда светло-голубые глаза хозяина магазина переместились на него самого, Алекс с трудом подавил в себе невесть откуда пришедшее желание неловко переступить с ноги на ногу. Из всех волшебников, что он знал за свою, в общем-то, не долгую жизнь, лишь несколько человек могли воздействовать на него таким поразительным образом. Одним из них был директор Дамблдор, а вторым, соответственно, Ремус.

— Уайт, говорите? – будто размышляя вслух, спросил Олливандер. – А знаете ли вы, мистер Уайт, что если смыть с вас всю эту грязь и хорошенько приодеть, то вы будете неотличимы от одного очень могущественного и известного в нашем обществе волшебника? Быть может, вы его даже знаете? Орион Блэк, – лицо мужчины по-прежнему не выражало ничего, кроме вежливого интереса, разве что в глубине серых глаз что-то вспыхнуло и тут же погасло. – Нет? Впрочем, как я понимаю, Уайты – не чистокровная фамилия, а кто-нибудь из Блэков вполне возможно некогда ничего не имел против магглов.

— Простите, сэр, – в голосе молодого мужчины слышался поистине арктический холод. – Но мне нет никакого дела до личной жизни представителей этого семейства, а сейчас мне срочно нужна волшебная палочка.

Олливандер смущённо замолчал, и Алекс с тоской понял, что, судя по всему, ему сейчас велят немедленно убираться и искать себе другого изготовителя волшебных палочек, но вместо этого...

— Вы правы, Алекс, простите уж старика за эти жалкие сплетни, – повинился волшебник. – Пройдёмте, мне ещё нужно вас измерить.

— Что ж, начнём с этой: красное дерево, шерсть единорога, двадцать с половиной дюймов, – такими были первые слова Олливандера, когда зачарованная линейка закончила порхать вокруг него и спокойно вернулась на надлежащее ей место.

Алекс с некоторой опаской послушно взмахнул палочкой над головой, и в ту же секунду коробки стаей слетели со своих мест и, заложив крутой вираж, врезались в стену.

— Впечатляет, – потёр переносицу Олливандер, оглядывая учинённый Алексом бардак, и снова принялся перебирать палочки.

— Вот. Осина, восемнадцать с половиной дюймов, чешуя дракона. Очень хороша для боевых заклинаний.

Не особенно рассчитывая на успех, Алекс взял предложенную палочку в руки, и... витрина со звоном бьющегося стекла разлетелась на мелкие осколки. Проходящие по улице люди торопливо отпрянули в сторону, с испугом глядя на ошеломлённого Алекса. Восстановив содеянное, он обернулся, чтобы поторопить Олливандера, но тот уже вновь исчез за громадными шкафами, занимавшими всё свободное место и без того не очень большого магазина.

Большинство тех палочек, что в этот день прошли через руки таинственного двойника Ориона Блэка, были по непонятной никому причине поразительно солидарны друг с другом: одни непозволительно сильно искрили, стоило мужчине только дотронуться до них, а другие хранили не менее непозволительное молчание, что само по себе было крайне редким явлением. Как бы странно всё это ни было, но ни одна палочка не желала признать в Алексе Уайте своего нового хозяина, и именно это заставляло Олливандера с всевозрастающей тревогой следить за каждым жестом, каждым движением молодого мага.

Искусство создания волшебных палочек было утеряно много веков назад, и Олливандер за свою долгую жизнь бессчетное множество раз пытался найти осколки былого знания. Во времена Средневековья, когда по Европе ещё горели огни Инквизиции, маги использовали не частицы волшебных существ, вроде пера феникса или чешуи дракона, а последнюю кровь магических существ. Однако у таких палочек был существенный недостаток: кровь невинно убиенного существа противилась воле владеющего такой палочкой волшебника, и порой её сила обращалась против своего хозяина. Те же палочки, в которые была вложена добровольно отданная кровь, умирающего от старости или от болезни существа, получались невероятно мощными, но практически неконтролируемыми, и поэтому Министерство магии запретило их изготовление, оставив право на приобретение оставшихся партий особыми подразделениями авроров или наёмниками.

Очередной светильник разлетелся на куски, и Олливандер, сделав глубокий вдох, решительно поднялся со стула и незаметно для Алекса выскользнул из-за прилавка.

Да, все палочки крови были запрещены и уничтожены. Все, кроме той, что уже более шести столетий втайне ото всех хранилась в семье Олливандеров...

Уже начиная нервничать, если ещё не паниковать, беспрестанно поглядывая на часы в ожидании возвращения Олливандера, Алекс напряжённо мерил шагами расстояние от прилавка до витрины и наоборот.

— Что это? – полюбопытствовал он, глядя на громоздкую и, судя по напряжённой шее волшебника, весьма тяжёлую шкатулку в руках вынырнувшего откуда-то из-за шкафа пожилого мага.

Загадочно промолчав, Олливандер поставил шкатулку прямо перед Алексом, и тот зачарованно уставился на невероятный по красоте и сложности исполнения узор. Как чистокровный волшебник, выросший среди предметов старины, Алекс примерно мог оценить возраст бронзовой шкатулки и потому прекрасно осознавал, КАКИМ сокровищем обладает Олливандер. Заметив поражённый взгляд молодого мужчины, тот понимающе улыбнулся и поднял палочку. На причудливую вязь отпирающих заклинаний старинная бронзовая шкатулка отозвалась неясным свечением и тихим мелодичным звоном: раздался резкий щелчок, и крышка шкатулки беззвучно откинулась назад, явив взорам двух волшебников последнюю и потому бесценную палочку Крови.

Будучи не в силах побороть снедающее его любопытство, Алекс, чуть вытянув шею, заглянул внутрь и разочарованно скривился, протянув что-то неопределённое, взглянул на волшебника. Гримаса молодого мага не осталась незамеченной, но Олливандер по-прежнему хранил молчание. Дрожащими от волнения руками он достал палочку, почувствовав, как по коже пробежала дрожь от соприкосновения с древним и опасным кусочком дерева, и, промедлив несколько секунд, протянул её Уайту.

Алекс нерешительно: он успел заметить непонятный страх старика, взял палочку в руки, и... стоило ему это сделать, как из неё вырвался столп ослепительно ярких чёрно-золотых искр, тотчас же разлетевшихся по всему магазину. Замерев от восторга, Алекс вдруг почувствовал, как его охватывает давно забытое чувство триумфа, и на одно мгновение он вновь ощутил себя тем Сириусом Блэком, который мог счастливо смеяться, стоя над поверженным противником. Видение схлынуло, как только угасла последняя золотистая искорка, и Алекс обнаружил, что он по-прежнему стоит в маленьком магазинчике Олливандера: не было никакого сражения с Пожирателями и лежащего у его ног хрипящего от боли раненого Лестрейнджа, – всё это осталось в далёком будущем-прошлом. Никогда ещё этот магазин не казался ему таким тесным и душным – захотелось закричать и, бросив всё, выбежать на улицу.

Алекс вздохнул и, ещё крепче сжав в ладони волшебную палочку, только теперь почувствовал то, на что первоначально не обратил внимания: палочка мерно пульсировала в такт биению его сердца, и это было так... правильно.

— Что?.. Что это? – не в силах оторвать взгляда от палочки, через силу выдавил он из себя. Палочка отозвалась согласной дрожью.

Старик, встревоженно нахмурившись, глядел на шатавшегося, будто с похмелья, мужчину, всё внимание которого, казалось, сейчас было отдано лишь одному – длинной тисовой палочке в его руках.

— Алекс!

— Д-да?

— Положите её!

— Ч-что?

— Я сказал: положите палочку!

На мгновение в тёмно-серых глазах мелькнула ярость, но затем мужчина по-собачьи встряхнулся и практически отшвырнул от себя возмущённую таким обращением и жаждущую боя палочку.

— Что это было, мистер Олливандер? – сжав виски, спросил Уайт, и старик с облегчением вздохнул, поняв, что тот снова в силах продолжать начатый разговор.

— Все ответы на ваши вопросы – здесь, – Алекс недоверчиво уставился на съёжившийся от времени пергамент, протягиваемый ему Олливандером. – Прочтите.

Несколько секунд мужчина молча, будто пытаясь там что-то отыскать, пристально вглядывался в водянистые глаза изготовителя палочек, а затем медленно перевёл взгляд на пожелтевший клочок бумаги в своих руках. Некоторые слова с трудом можно было прочесть, но судя по тому трепетному восторгу, с которым Олливандер смотрел на несчастный обрывок пергамента, он был не менее ценен, чем сама палочка.

«...лишь тот, чей огонь давно угас...

Пёс придёт, когда...»

Как всегда, согласно закону подлости, дальше лист обрывался. Сомнений в том, о ком говорится в тексте так называемого пророчества, Алекс почему-то не испытывал ни секунды, однако недавно приобретённая привычка перепроверять всё по два раза взяла верх.

«...тот, чей огонь давно угас...

Когда-то давно – в прошлой жизни – Ремус сказал друзьям, что в душе каждого гриффиндорца горит огонь... А уже на следующий день все четверо Мародёров ответили дружным согласием на предложение Дамблдора вступить в Орден Феникса. Кто же мог знать, что счастливое и, казалось бы, ничем не омрачённое будущее станет настоящим адом для каждого из них? Тело Джеймса гнило в могиле. Питер переквалифицировался в крысу – домашнего любимца Рональда Уизли. Ремус двенадцать лет подряд в полном одиночестве выл на луну, а Сириус был заживо похоронен в Азкабане.

«Чужой здесь и отверженный там...»

Алекс понятия не имел, кого он должен благодарить за создание Арки Смерти и за своё «путешествие», но одно он знал совершенно точно: здесь ему было не место. В этом времени уже был один Сириус Блэк, и вряд ли появление здесь второго было предусмотрено Создателем. Впрочем, и возвращаться в своё ему совсем не хотелось. Даже воспоминания о Ремусе и Гарри – чёрт возьми, Гарри! – не вызывали в нём желания хотя бы попытаться найти способ для возврата «домой». Впрочем, этим должен был заняться Дамблдор.

«Вернувшийся и восставший...»

Сириус Блэк был первым, кому удалось сбежать из застенок Азкабана за всю историю существования магической тюрьмы.

«Преданный, но не предавший...»

Выдав Волан-де-Морту местонахождение Поттеров, Питер предал не только Джеймса и Лили, но и всех своих «друзей». Алекс знал, кого следует винить в произошедшем, но в особенно холодные ночи в Азкабане, когда рассудок постепенно таял, расползаясь по швам под воздействием дементоров, он проклинал Джеймса, умудрившегося так глупо и так некстати умереть и подставить своего лучшего друга.

— Прошу меня простить, мистер Олливандер, но автор этого «творчества», – в голосе мужчины проскользнула едва заметная нотка пренебрежения, – явно ничего не знал о ритме и рифме стихотворения. Что это за бред?

Олливандер, всё это время внимательно наблюдавший за лицом мужчины, пока тот читал, был немало разочарован подобной реакцией. На лице таинственного полукровки (в том, что в жилах его непонятного клиента вдобавок ко всему течёт ещё и кровь Блэков, старый волшебник даже и не сомневался) не дрогнул ни один мускул, разве что голос стал чуть более хриплым, выдавая испытываемое им беспокойство.

— Мистер Уайт, вам известно что-нибудь об эпохе палочек Крови? Нет? Что ж, это не удивительно, ведь стань людям известно о возможности изготовления столь мощных палочек, весь наш мир вполне мог бы перестать существовать. В конце концов, чем мы отличаемся от тех же магглов? Магия. Если бы у каждого современного волшебника была палочка Крови, магических существ попросту не осталось бы и рано или поздно, но мы истребили бы друг друга. Вы со мной согласны?

— Возможно, вы и правы, сэр, – кивнул Алекс, неторопливо обдумывая новую для него информацию и изо всех сил стараясь направить мысли Олливандера в нужное ему русло. – Но может, мы поговорим о моей палочке?

— Да-да, конечно! Я к этому и веду. Алекс, перед вами ПОСЛЕДНЯЯ палочка Крови, на сегодняшний день являющаяся самой могущественной палочкой на свете. Если не ошибаюсь, – волшебник с предельной осторожностью провёл пальцем по блестящей поверхности зачарованного дерева, – она сделана из тиса, двадцать три дюйма, внутри неё кровь феникса, взятая с его согласия. Вам досталась уникальная палочка, мистер Уайт, другой такой нет и, вероятно, уже никогда не будет.

— В таком случае, почему вы отдали её именно мне? При желании вы могли бы продать эту палочку любому богачу за ту сумму, о которой только попросите, да и вряд ли я подхожу под это пророчество.

— Мистер Уайт, поймите, деньги – последнее, что меня интересует в этом деле. Если палочка выбрала ВАС, то в руках другого волшебника она будет и вполовину не так сильна, как в ваших. Хотя я чуть было не отдал её другому клиенту около шести лет назад.

— И кому же? Спрашиваю из чистого любопытства: интересно, кому это должна была достаться МОЯ палочка.

— Вы внимательно прочли пророчество? – в ответ спросил его продавец. – В нём даны приметы истинного владельца палочки. Многие поколения волшебники из рода Олливандеров пытались расшифровать текст пророчества, дабы понять, зачем и для кого была создана эта палочка. Здесь сказано, – старик быстро сверился с пергаментом, – «Он будет из чёрного рода...» Исходя из этого, мы решили, что этот человек, кем бы он ни был, родом из семьи тёмных волшебников, а таковых сейчас не так уж и много. Мы полагали, что это кто-то из Блэков, Малфоев или Лестрейнджей. Ну, и Дэверо конечно же. Эти тоже не всегда были добропорядочными магами. Впрочем, само собой, на первом месте в этом списке были Блэки. Это у них считалось модным называть детей именами звёзд. Мы считали, что это один из сыновей Ориона и Вальбурги Блэков – Сириус или Регулус.

— К сожалению, никому из них палочка не подошла, – продолжал свой рассказ Олливандер, – точнее, я просто не успел её им предложить. Регулус нашёл свою палочку почти сразу, а вот с Сириусом пришлось повозиться, но и он ушёл отсюда с другой палочкой, весьма необычной, но тем не менее другой...

Алекс нахмурился, размышляя над услышанным. Что-то из слов Олливандера неприятно резало ему слух, не позволяя расслабиться. Так и не поняв, в чём дело, он решил поразмышлять над этим, когда прибудет обратно в замок. Алекс взглянул на часы: судя по местоположению большой стрелки, ему следовало поторопиться.

— Сколько с меня?

— Эта палочка не продаётся, мистер Уайт. Просто берите её и уходите. Всего доброго.

Олливандер сосредоточенно занялся уборкой магазина, первым делом отлевитировав часть коробок в угол. Алекс же, поняв, что на него больше не обращают внимания, положил на засыпанной пылью прилавок оставшиеся семь галлеонов и, не оборачиваясь, вышел на улицу. Ему вновь предстояло воспользоваться ненавистным камином.

* * *

Как только дверь захлопнулась за спиной Алекса Уайта, пожилой волшебник мгновенно разогнулся, бросив заниматься уборкой, и молнией кинулся к столу, где в одном из потайных ящичков лежало небольшое круглое зеркало, в волшебном мире играющее ту же роль, что и телефон в мире магглов.

— Альбус Дамблдор!

Тотчас отражение в зеркале заколебалось, и через мгновение на него устало, сощурившись из-под очков-полумесяцев, смотрел директор Хогвартса Альбус Дамблдор. Скорость, с которой председатель Визенгамота ответил на вызов, наводила на мысль, что тот попросту всё время держал своё зеркальце под рукой, постоянно ожидая новых, и отнюдь не счастливых, новостей.

— В чём дело, Оливер? Ты меня звал?

— Да. Альбус, у меня сейчас был весьма любопытный покупатель...

Директор молчал, ожидая продолжения.

— ...Альбус, я продал ему палочку. ТУ САМУЮ палочку.

— Да? – мгновенно оживился тот. Голубые глаза весело сверкнули. – Кто он?

— Некто Алекс Уайт. Я связался с тобой сразу после его ухода... Необычный клиент, очень необычный, и так похож на... В чём дело, Альбус? – встревоженно спросил Олливандер, заметив, как на мгновение изменилось выражение лица Дамблдора, стоило ему назвать имя покупателя.

— Всё в порядке. Просто мистер Алекс Уайт – новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств, – со спокойной улыбкой задумчиво ответил директор. – Хотя... так даже лучше: я смогу внимательнее наблюдать за ним. Сообщи Николасу, он должен быть в курсе наших дел.

— Хорошо. Если будут новости, я с тобой свяжусь, – произнёс Олливандер и, увидев, как мгновенно помутнело зеркало, старательно протерев заляпанную поверхность, убрал его обратно в ящик до следующего сеанса связи. А судя по тому, что происходило в волшебном мире, он должен был состояться уже совсем скоро. Только сейчас заметив на прилавке невысокую горку золотых монет, он криво усмехнулся.

— Кто же вы такой, Алекс Уайт?

* * *

Кабинет Дамблдора.

Положив зеркало на место, Дамблдор устало опустился в кресло, полностью погрузившись в свои размышления.

Время летело слишком быстро: он понял это, только когда ему стукнул шестой десяток.

Альбус Дамблдор был одним из немногих магов, почувствовавших приближение грозы. Грозы страшной. Несколько лет назад, когда в волшебном мире впервые заговорили о гениальном тёмном волшебнике, называвшем себя странным именем Волан-де-Морт, никто и представить себе не мог, что этот некогда очаровательный темноволосый юноша сделает своей целью уничтожение всего маггловского мира. Не мог представить себе этого и Альбус Дамблдор. Не мог, но заранее готовился к худшему. Мало кто из волшебников читал маггловские газеты, – разве что магглорожденные колдуны и колдуньи таким образом поддерживали связь с корнями, – но директор Хогвартса всегда желал быть в курсе происходящего. А потому сообщение о массовом убийстве жителей небольшой маггловской деревушки не прошло мимо его ушей.

Такой была первая весть надвигающейся беды. Сначала начались убийства магглов, но никому до этого не было дела. Пока через несколько месяцев волшебный мир не всколыхнула новость о зверском убийстве семьи магглорожденных, но почитаемых даже среди чистокровной знати, волшебников.

Итак, сначала это. А теперь неведомо откуда в Хогвартсе появляется странный человек, называющий себя Алексом Уайтом и покупает последнюю палочку Крови, за которой уже несколько десятилетий пристально наблюдали обеспокоенные делами волшебного мира Альбус Дамблдор, Николас Фламель и сам Олливандер, некогда и поведавший бывшим однокурсникам о её существовании.

Нет, в том что этот человек говорит чистую правду, Дамблдор не сомневался ни минуты. Он действительно не из Пожирателей Смерти, как именовали себя те, кто поддерживал Волан-де-Морта, и он действительно из будущего, но все же... Директор Хогвартса подошёл к окну. Внизу, у озера, после трудных и утомительных занятий отдыхали ученики, ещё не подозревавшие о нависшей надо всеми опасности.

Отсюда с трудом можно было различить лица, но Дамблдор тем не менее сумел разглядеть, как блеснули на солнце очки Джеймса Поттера, горделиво демонстрировавшего окружающим каким-то образом оказавшийся у него снитч, который, изо всех сил трепыхая серебряными крылышками, старался вырваться из его рук. Но не тут то было, недаром Джеймса Поттера называли лучшим ловцом Гриффиндора. Рядом с ним, как и следовало ожидать, находился не менее знаменитый ученик школы, Сириус Блэк. Как всегда этих двоих окружала большая толпа девушек, с обожанием смотревших на парней.

Четверо друзей. В будущем весьма сильные маги, – по крайней мере, трое из них, – они прекрасно дополняли друг друга. Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю. Четверо Мародёров. Самый страшный кошмар и самая большая надежда всех преподавателей Хогвартса.

Дамблдор отошёл от окна и ласково провёл рукой по огненно-красным перьям феникса, печально смотревшего на него блестящими чёрными глазами.

Интересно, сколько времени ему понадобится, чтобы разгадать тайну нового преподавателя?

— Кто же вы такой на самом деле, мистер Уайт? – задумчиво пробормотал он в пространство.