Я знаю! (джен)

Никогда не понимал отношения к говорящим портретам! Когда Сириус порезал картину, возмущались так, словно он покушался на живого человека, а показания Дамблдора по делу Снейпа даже не захотели выслушать. Изображение не может быть признано правоспособным! Сколько я ни возмущался, ничего добиться не смог, едва сам не утонул в многоречивых рассуждениях знатоков права и метафизики. Портрет не является субъектом права, у портрета нет души, а значит, и сознания! Какое лицемерие! Причем здесь душа?! Я так и сказал эти демагогам в Визенгамоте. Жаль, Кингсли не дал закончить, потребовал перерыв, вытащил меня в коридор. Он долго объяснял, что портрет лишь хранит информацию – внешний облик, мимика, жесты, особенности словоупотребления – создают иллюзию присутствия реальной личности. Но самостоятельно изображение мыслить не может, оно говорит лишь то, что собеседник ожидает услышать от оригинала, быть может, сам того не сознавая. Я ему не поверил. Все знают, что директору Хогвартса предшественники помогают советами, а какой смысл совещаться самому с собой? Я сам видел в воспоминаниях Снейпа, как Дамблдор уже на портрете объяснял ему, что нужно сделать. И Макгонагалл он подсказал! Посоветовал ей вызвать Снейпа, значит, помнил его, представлял возможности и с возникшей проблемой их соотносил.

Я не сомневался, что Дамблдор поможет разобраться с моей загадкой, если только… Если только не пообещал Снейпу молчать! Эта мысль на мгновение заставила меня остановиться. Но больше обращаться было не к кому – Слагхорн покинул Англию до конца каникул. Не самого же Снейпа спрашивать!

Альбус Дамблдор мне явно обрадовался. Даже нарисованные его глаза светились добротой и участием.

— Гарри! – воскликнул он. – Какой приятный сюрприз — твой визит. Я знаю, что все завершилось благополучно, – Минерва рассказала мне – но лучше один раз увидеть. Ты в добром здравии, — довольно констатировал он. — С Джинни и маленьким Джеймсом, надеюсь, все в порядке?

— Все отлично, – заверил я. – Директор, мне бы хотелось поговорить с вами, — я запнулся, — если можно…

— Конечно, конечно, — Дамблдор понял меня с полуслова.

Он скосил глаза на своих коллег и выразительно подмигнул. Рамы портретов опустели. Мы остались наедине.

— Не могу передать, Гарри, как я рад, что эта история завершилась. Мы все ужасно волновались.

— Ох, – я смутился. Мне следовало бы сразу прийти в Хогвартс! – От меня столько беспокойства, сэр. Мне жаль…

— Мальчик мой, — взгляд ярко-голубых глаз, казалось, проник в самую мою душу, — не следует винить себя за то, что творят Темные Силы. Они причиняют не только прямой вред, но и сеют в душе зловещие семена, из которых прорастают сомнения, тревоги, ложное чувство вины. Невозможно предусмотреть все, Гарри, — Дамблдор вздохнул, – ты совершил ошибку, но не утратил мужества и стойкости перед лицом опасности, которая поставила в тупик даже умудренных магов. Увы, я ни чем не мог помочь.

— Вы помогли, сэр! – воскликнул я. – Вы же сказали Макгонагалл позвать Снейпа!

Дамблдор согласно кивнул:

— Я помог ей решиться. Минерву смущало ее обещание…

— Но почему… — я перебил его, не в силах сдержаться, — почему Снейп потребовал его? Вы знаете, он говорил вам?

— Нет, мой мальчик.

На мгновение я сник, но тут же подумал, что это здорово! Снейп не говорил с ним, и Дамблдор ничего не обещал сохранить в тайне.

— Сэр, скажите, почему Снейп предпочел считаться мертвым? Он чего-то боялся? Пожирателей, правосудия…

Дамблдор отрицательно покачал головой. Его глаза лукаво прищурились, он понимал, что я сам в это не верю.

— Почему?

— Северус сложный человек. Странный, быть может. Я думаю... Нет, я уверен, его намерения не были дурными, — Дамблдор сделал длинную паузу. — Почему он взял с Минервы такое обещание? Этого я не знаю. Когда-то я сам пообещал, что буду молчать о лучшем в его душе.

— О любви к моей маме, — прошептал я. – Вы думаете, он из-за нее вернулся?

— Северус вернулся спасти тебя. Любовь, Гарри, великая сила, а сражаться с демоном очень нелегко. Мало быть Мастером зелий, знатоком Темных Искусств и выдающимся ментальным магом. В душе должен гореть чистый свет Любви, от которого бегут соблазны Мрака.

— Почему же Снейп скрылся после Битвы? Ему больше не нужно было притворяться, будто он ненавидит меня и весь мир. Профессор Макгонагалл сказала, он видел окончание битвы. Снейп знал, что я не держу на него зла! Я все понял, я рассказал, какой он человек!

Я остановился перевести дыхание. Дамблдор молчал и смотрел на меня испытующе.

— Он же притворялся, что ненавидит меня? Он любил моя маму и не хотел, чтобы я умирал!

— Гарри, мягко остановил меня Дамблдор. – Профессор Снейп никогда не испытывал к тебе ненависти. Он поклялся защищать тебя, когда ты был совсем маленьким, — я же был таким, как Джеймс сейчас! – Профессор Снейп оберегал тебя все время, с первого твоего появления в Хогвартсе. Но все должны были считать его Пожирателем Смерти, искренним приверженцем Темного Лорда, который втерся обманом ко мне в доверие и ждет лишь подходящего момента для удара в спину, — то же самое говорила мне Гермиона! – Северус играл свою роль. Слишком хорошо играл и вызвал к себе непритворную ненависть, но сам он… — голос Дамблдора прервался, его лицо омрачила тень душевной боли. – Невозможно защищать, заботиться, спасать и не привязаться. Ты стал для Северуса смыслом жизни. Оправданием его существования.

Он замолчал. У меня тоже не было слов. Снейп любил мою маму, у него был такой же Патронус. Но все, что он делал после ее смерти, он делал для меня. Чтобы я жил. Чтобы я был собой, а не оболочкой Волдеморта. Кем я был для Снейпа? Неужели только мучительным долгом, досадной обязанностью? Нет, не верю! Будь это так, он не стал бы спасать меня сейчас! Не примчался бы в Англию по первому зову, раскрыв свою тайну.

— Почему он исчез? – я поразился тому, с каким отчаянием прозвучал мой голос. – Мы могли стать самыми близкими людьми…

— Самыми близкими? – переспросил Дамблдор. Он снял очки и потер пальцами переносицу, словно прогоняя усталость. – Быть может, этого Северус и боялся…

— Боялся?! Почему? Он же… он же привязался ко мне? Вы сами сказали… нет, вы спросили его.

— Я думаю, привязался, — Дамблдор водрузил очки на нос и ласково улыбнулся. – Как бы Северус ни пытался это отрицать. Ты был очень уязвим, мой мальчик, и отчаянно нуждался в поддержке старшего товарища. Северус Снейп, друг твоей мамы, долгие годы оберегавший тебя, мог стать для тебя не только авторитетом, но и самым родным человеком...

— Разве это плохо? — перебил я. — Неужели, он сам не хотел того же?

— Конечно, хотел, — вздохнул Дамблдор. – Но не считал, что у него есть на это право. Право на твою привязанность, право на вмешательство в твою дальнейшую судьбу. Возможно, он опасался занять слишком большое место в твоей жизни и, тем самым, навредить тебе…

— Навредить? Как?!

Ответа не было. Дамблдор глубоко задумался, казалось, он размышлял о чем-то очень личном.

— Не всегда можно быть рядом с теми, кто тебе дорог, — наконец произнес он, осторожно подбирая слова.

Ариана, сообразил я. В своей скандальной книжонке Скитер писала, что Альбус Дамблдор не сумел позаботиться о младшей сестре. Она там много чего навыдумывала, но директор, похоже, и впрямь винил себя.

— Любовь – великая сила, улыбка Дамблдора была печальной, — животворящая, как весенний дождь, но ее плодами не всегда становятся благие дела. Я уверен, Северус хотел, чтобы ты прожил жизнь, не омраченную тенями. С ним тебя связывали потери, горечь и боль, и он ушел, освобождая тебя от своего влияния.

Я открыл было рот, но Дамблдор жестом остановил меня.

— Профессор Снейп знал, что делает, Гарри, — веско произнес он. – У него была серьезная причина, чтобы оставить тебя, Хогвартс, покинуть страну.

— Какая причина? – не отступал я. – Зачем он так поступил?

— Ради твоего блага, мой мальчик.

Дамблдор замолчал, замер плоским изображением. Я окликнул его, но безрезультатно. Директора Хогвартса занимали свои места в рамах. Снейп встал в пол-оборота, облокотившись на спинку нарисованного кресла. Он пристально смотрел куда-то вглубь картины и всем своим видом показывал, что меня для него не существует. Но он спас меня! Спас, хотя все его обязательства давно истекли.

Я попрощался с Дамблдором и другими директорами, вышел из кабинета и вступил на лестницу .

О какой же причине говорил Дамблдор? Что он имел в виду? Снейп исчез ради моего блага… Я ведь не был несмышленым ребенком, на которого он мог дурно влиять. И как влиять? Я усмехнулся этой мысли. Ага, научить пить, курить и выражаться. Привлечь к Темным Искусствам… Мне же не требовалась опека, как Ариане… А может, Дамблдор не о сестре вспомнил? Старший товарищ… Друг, привязанность к которому бросает тень на всю жизнь. Я почувствовал, как щеки у меня вспыхнули. Любовь – животворящая сила, но не всегда приносит благие плоды… Неужели?!