Дождь (гет)

От автора: в тексте присутствуют прямые и косвенные цитаты из книги «Гарри Поттер и Орден Феникса», а также косвенные цитаты из других книг серии.

Воспоминания героев выделены курсивом.

Гарри стоял напротив Гермионы в тренировочном зале его дома на площади Гриммо. Он пытался сосредоточиться и очистить сознание, как когда-то на уроках у Снейпа. Боже, как давно это было, а в ушах словно вновь звучал желчный голос профессора: «— Очистите сознание, Поттер! — скомандовал холодный голос. — Освободитесь от всех эмоций». Гарри встряхнул головой, прогоняя не самое приятное видение, и перевел взгляд на Гермиону. Сегодня она была одета в обтягивающие джинсы и легкую блузу с короткими рукавами. Он невольно залюбовался своей подругой.

«Все-таки она прекрасна, и почему я раньше не замечал? Хотя нет, замечал, просто никогда не думал о ней, как о девушке… вернее, как о своей девушке» — у Гарри на секунду перехватило дыхание. — «Гермиона — моя девушка. И почему эта мысль меня так волнует? Я ведь уже влюблялся, я знаю какого это… Когда внутри ты весь горишь, кровь отливает от головы и тебя раздирает изнутри неведомое чудовище, требующее сделать эту девушку своей. Разве это не любовь? Ведь так было и с Чоу, и с Джинни. А мои чувства к Гермионе совсем другие. Мне хорошо рядом с ней, мне хочется защищать ее, быть для нее опорой. Слушать, как она говорит или наслаждаться тишиной и уютом. Просто прикасаться к ней, чтобы почувствовать, что она рядом. При виде нее чудовище внутри меня спокойно спит, только сердце словно сжимается от накатывающейся волны нежности… Разве не так братья относятся к сестрам? А это мое противоестественное желание целовать ее губы, ласкать ее обнаженное тело, стать с ней одним целым, заставить ее кричать мое имя забыв обо всем… Тьфу ты, опять! Это всего лишь гормоны! Просто гормоны! Очистить сознание, убрать эмоции. Очистить сознание!»

— Гарри! — Гермиона стояла прямо перед ним и обеспокоенно смотрела на него — Ну наконец-то. Что с тобой происходит? Я уже пару минут пытаюсь до тебя докричаться.

— Прости Гермиона, я в порядке, просто пытался подготовиться. — Гарри улыбнулся и пожал плечами, как бы прося прощения.

— С тобой точно все нормально? Если для тебя это так сложно, то…

— Нет, нет, все хорошо, я уже почти готов. Дай мне пару секунд, и мы начнем — Он поспешил перебить подругу, пока она не передумала.

Гермиона кивнула и отошла к противоположному краю.

— Я считаю до десяти, потом атакую. Ты готов?

— Да, начинай.

Гарри закрыл глаза и пытался вспомнить занятия со Снейпом, стараясь не отвлекаться на голос Гермионы, начавшей обратный отчет.

— Один. Два.

«Снейп сидит напротив Гарри с палочкой на изготовку.

— Встаньте, Поттер, и возьмите вашу волшебную палочку.

Гарри, слегка нервничая, встал. Они смотрели друг на друга через стол.»

— Пять. Шесть.

«— Я попытаюсь проникнуть в ваше сознание, — тихо ответил Снейп. — Посмотрим, как вы сопротивляетесь. Я слышал, что вы уже проявили способность сопротивляться заклинанию Империус. Вы увидите, что подобные усилия требуются и здесь… Теперь соберитесь. Легилименс!»

— Десять. Легилименс!

Зал поплыл перед глазами и словно растворился, уступив калейдоскопу воспоминаний.

Он снова в Хогвартсе, на первом занятии окклюменцией со Снейпом. Вот он сидит на полу, а профессор рассерженной змеей шипит на него, обвиняя в том, что он не старается. Его обуяла ярость как тогда, когда над ним издевался ненавистный зельевар… Вот Гермиона лежит в больничном крыле, все лицо у нее покрыто густой черной шерстью. И новое воспоминание смыло ярость, заменяя ее нежностью и чувством вины… Сотня дементоров надвигается на него около темного озера. Он чувствует страх, отчаянье и безнадежность, прямо как тогда…

— Гарри, Гарри! Ты в порядке? — Гермиона склонилась над ним и внимательно рассматривала его, пытаясь понять, пришел ли он в себя. На ее лице застыла невероятная смесь жалости, испуга, стыда и чего-то еще, непонятного для Гарри, но смутно знакомого.

— Да, все хорошо, Гермиона, я уже в порядке.

Она облегченно вздохнула и тут же нахмурилась — Гарри, почему ты совсем не сопротивлялся? Ты же должен был попасть в мои мысли?

— Прости, Гермиона, ты же сама видела, с окклюменцией у меня не очень. — Гарри грустно усмехнулся. — Да, а почему с тобой было не так, как со Снейпом? — он с любопытством уставился на девушку.

— Профессором Снейпом, Гарри. И что ты имеешь в виду?

— Ну… когда я занимался со Снейпом, воспоминания мелькали очень быстро, я почти не успевал их рассмотреть. Да и таких ярких эмоций я не испытывал. Кроме того, это были воспоминания из самого детства, и они менялись в хронологической последовательности. А сейчас все было намного ярче, несколько дольше, да и порядок был какой-то странный.

— Ах вот ты о чем. — Гермиона улыбнулась, такой знакомой по Хогвартсу улыбкой отличницы, объясняющей уроки своим друзьям-балбесам — Дело в том, что профессор Снейп был мастером легилименции, а я практически нечего не умею. Он перебирал твои воспоминания, ища самые болезненные, при этом слегка гася эмоции. А я просто смотрю то, что ты мне показываешь. Я могу только войти и выйти, а вот рыться внутри не слишком получается. — Гермиона смущенно улыбнулась.

— Ясно — Гарри улыбнулся подруге — Ну что же, тогда продолжим?

Гермиона внимательно посмотрела на него, прикусив губу и немного неуверенно кивнула.

— На счет три?

Гарри кивнул. Он постарался приготовиться, вспоминая занятия со Снейпом.

— Один.

«Очистите сознание, Поттер!» Я бы с удовольствием, профессор, еще бы Вас из него выкинуть.

— Два.

«— Вы не слушаетесь, Поттер… вам не хватает дисциплины… Ну, сосредоточиться…» Да что же это такое! Мало того, что Снейп тогда скорее мешал ему, чем помогал, так он и сейчас принялся за старое. Сколько всего ужасного Гарри тогда увидел. Самые болезненные воспоминания детства…

— Три. Легилименс!

Ему пять лет, Дадли едет перед ним на новом красном велосипедике, сердце его лопается от зависти… Ему семь. Он идет в гости к новенькому, который только на днях перевелся в их школу. Его переполняет восторг, наконец-то у него появится друг. Они заходят за угол, и он видит кузена с дружками. Он кричит другу, чтобы тот бежал и сам пытается убежать, но одноклассник ставит ему подножку. Гарри с ужасом смотрит на глумливо улыбающегося парня и приближающихся хулиганов. В голове крутятся только две мысли: «За что?» и «Я снова один»… Дадли с компанией издеваются над ним, а остальные одноклассники делают вид, что ничего не происходит. Ему больно и очень обидно, хочется плакать от собственного бессилия… Ему девять, бульдог Злыдень загнал его на дерево, а Дурсли стоят внизу и смеются. Он чувствует страх, и жуткое унижение… Ему десять. Он убегает от банды Дадли и понимает, что ему некуда бежать и некого просить о помощи. Он совсем один. Нестерпимо хочется исчезнуть и оказаться где-то далеко-далеко. И внезапно он оказывается на крыше… Дети во дворе играют в футбол, он стоит в стороне и смотрит за ними. Он очень хочет присоединиться к игре, но его не принимают ни в одну команду… Ему одиннадцать. Он лежит в своем чулане под лестницей. Его заперли на весь день и оставили без еды, за то, что разбил чайный сервиз тети Петуньи, к которому он даже не подходил! Тоскливо, обидно до слез, и очень хочется есть… Он сидит в Большом Зале, на нем надета Волшебная шляпа, и она говорит ему, что он преуспел бы в Слизерине. А он, сжавшись от страха повторяет «Только не в Слизерин. Только не в Слизерин»… Отец и мать машут ему из зачарованного зеркала. Он чувствует тоску и вместе с тем счастье, он не один…

Гарри смотрел на свою маму, машущую ему рукой из зеркала. Странно, раньше ему казалось, что Джинни на нее похожа, а сейчас… Он пытался найти общие черты и не находил их. Внезапно Гарри пришла в голову мысль, что его мама напоминает ему Гермиону… Нет, не внешностью конечно, трудно найти двух более разных женщин. Но было в них какое-то неуловимое сходство… Возможно, Гермиона для него была тем же, что и его мама для отца. Она была неким моральным и нравственным ориентиром, позволявшим оценивать собственные поступки. Ведь не даром же его совесть так часто пользовалась голосом Гермионы… Но если его отношение к подруге похоже на отношения отца к матери, то возможно ли, что то, что он к ней испытывает, это не совсем братские чувства? Эта мысль так поразила Гарри, что он сумел сбросить оцепенение, вызванное заклинанием.

Сознание прояснялось, воспоминание задрожало и стало полупрозрачным, а сквозь него он увидел Гермиону, смотрящую ему в глаза и что-то шепчущую себе под нос.

«Нужно отбросить глупые мысли, Гермиона его лучшая подруга и ничего более. И он здесь для того, чтобы помочь ей. Вот об этом и надо думать»

Гарри поднял палочку. Тело двигалось неохотно, словно затекшее, но все же подчинялось ему.

— Протего!

Гермиона пошатнулась, словно от толчка и беззвучно вскрикнула. Ее рука дрогнула, и палочка больше не показывала на Гарри. В этот момент его воспоминание взорвалось тысячами осколков, словно разбитое зеркало. На долю секунды он четко увидел зал, в котором они находились, а потом его накрыла волна воспоминаний Гермионы.

Ей семь лет. Одноклассники перекидывают друг другу ее портфель с драгоценными книжками и смеются над ней. Она стоит между ними, готовая разрыдаться от бессилия... Ей восемь. Она сидит в библиотеке и плачет. Эти противные мальчишки опять обзывали ее бобром и зубрилой, но что еще хуже порвали ее тетрадь с домашним заданием, а она всего лишь не дала им списать… Ей одиннадцать. Уже поздний вечер, она сидит одна, запертая в классной комнате и тихо всхлипывает. Ну за что они так с ней? Что она такого сделала? Почему ее никто не любит?.. Ей двенадцать. Она ревет в туалете для девочек. Этот противный Рон сказал, что у нее никогда не будет друзей. Неужели и тут все повторяется? Неужели волшебники такие же, как ее бывшие одноклассники? Ну почему она снова одна?!...

Гарри почувствовал вспышку боли и все тут же закончилось. Ладони болели, их словно немного жгло. Он так сильно сжал кулаки, что пошла кровь.

Гарри чувствовал себя отвратительно. Он понимал, что только что влез непозволительно глубоко в душу лучшей подруги. Неужели она была так несчастна? Он и раньше подозревал, что она была одинока, но это!..

Он почувствовал, что плачет. Ее воспоминания так его задели, что он никак не мог успокоиться. И тут его как молнией ударило, если он так на это отреагировал, то каково же ей!

Гарри посмотрел на Гермиону. Она стояла, обхватив себя руками и уставившись в пол. Он бросился к девушке и порывисто обнял, прижав к себе. Она удивленно вскрикнула и подняла на него глаза, в которых все еще стоят слезы. Он еще крепче прижал к себе подругу, и она обняла его в ответ. Они заговорили одновременно.

— Ты не одна Гермиона! Ты никогда не будешь одна, слышишь?! Я всегда буду с тобой!

— Гарри, я с тобой. Все хорошо, все уже давно позади. Ты не один, я рядом! Я всегда буду рядом, слышишь?!

Они удивленно уставились друг на друга. Гарри не мог поверить в то, что услышал. Он только что заставил ее пережить самые отвратительные моменты детства, а она переживает за него?!

Гарри снова прижал Гермиону к себе.

— Спасибо. — прошептал он.

Гермиона только кивнула и улыбнулась сквозь слезы.

— Тебе тоже.

Девушка наконец осознала, что Гарри все еще обнимает ее, а она прижимается к нему и поспешно отстранилась.

Он отпустил ее, с удивлением поймав себя на мысли, что отпускать очень не хотелось…

— Спасибо, Гарри, но на сегодня, пожалуй, достаточно. Все же это оказалось сложнее, чем я думала.

Гермиона развернулась и медленно двинулась в направлении выхода. Он поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы она уходила. А мысль, что она может не вернуться, вызвала прилив иррационального ужаса.

— Гермиона, подожди! — крик сорвался сам собой, до того, как он понял, что именно сказал.

Она развернулась и удивленно уставилась на друга.

— Что такое, Гарри?

— Эмм… — он спешно пытался придумать, что именно сказать, чтобы она осталась. — Я думаю, мы не должны сейчас прекращать! Понимаешь, это как с обучением полетам на метле. Если упал, надо тут же сесть обратно и снова взлететь, а иначе испугаешься и больше вообще не сядешь. Мы с тобой сейчас упали, а значит во чтобы то ни стало должны продолжить!

Гермиона почти минуту простояла, удивленно смотря на Гарри и о чем-то усиленно размышляя. Наконец она неуверенно кивнула.

— Наверное ты прав… Ну хорошо, давай продолжим. Ты готов?

Он кивнул.

— Тогда на счет три.

«Готов, как же. Ни черта я не готов»

— Один.

«Надо очистить сознание и избавиться от эмоций. Знать бы еще как»

— Два.

«Успокойся уже Гарри. На уроках со Снейпом было хуже. Гермиона по крайней мере не пытается ударить тебя побольнее. Да и Волдеморту она точно не служит»

— Три. Легилименс!

Седрик Диггори лежал на земле, глядя на него пустыми глазами. Его мучает ужас и чувство вины… Волдеморт поднимается из котла. Он в панике… Гермиона вскрикивает, словно от удивления и оседает на пол, пораженная заклинанием Долохова. Он боится посмотреть на нее, он знает, что не переживет ее смерть… Сириус падает в арку. Он готов кричать от боли и собственного бессилия… Он стоит в Большом Зале. Перед ним лежат тела Римуса и Тонкс. Рядом раздаются рыдания Молли, склонившейся над телом Фреда. Гарри не может вздохнуть, не может взглянуть на другие тела. Он боится узнать кто еще погиб ради него. Погиб за него! Это только его вина. Он должен был пойти в Волдеморту раньше и тогда они все остались бы живы!.. Он стоит в лесу и смотрит в красные глаза своего главного врага. Он мечтает только об одном, чтобы все закончилось прямо сейчас, пока он еще не сломался от страха. Тонике губы шевелятся…

Нет! Она не должна это видеть. Это слишком страшно, слишком больно. Он должен быть сильным. Ради нее! Воспоминание подергивается дымкой и сквозь нее он различает силуэт подруги. Он старается сосредоточиться на нем, боясь, что его вновь захлестнет поток ужасающих воспоминаний.

Огромным усилием воли он поднимает руку, к которой словно привязали гирю и выкрикивает заклинание.

— Протего!

И он снова погружается в мысли Гермионы.

Ей двенадцать. Она бежит к Рону, чтобы вытащить его из этого проклятого коридора и наконец позвать на помощь. Слезы катятся из глаз. Гарри остался там, один на один со Снейпом. — Пожалуйста, только не умирай. Не оставляй меня — шепчет она… Ей четырнадцать. Их с Гарри и Сириусом окружают дементоры. Она пытается повторять за Гарри заклинание, но ничего не выходит. Все счастье покидает ее, она в отчаяние. Прежде чем она потеряла сознание, в голове пронеслась мысль: «в этот раз я была с ним до конца». Эта мысль приносит странное облегчение… Ей восемнадцать. Она идет по Большому Залу, стараясь не смотреть на лежащие тут тела. Гарри нигде нет и ее охватывает беспокойство. Ну почему она оставила его одного? Куда он мог деться? Не мог же он пойти к Волдеморту? Она чувствует себя беспомощной, ну почему, когда ему угрожает смертельная опасность она никогда не может помочь? Она готова погибнуть за него, но как ей жить, если умрет он?.. Она стоит рядом с Роном и с ужасом смотрит на тело ее лучшего друга, лежащего на руках у Хагрида. Внутри у нее пустота. Все пропало. Все было напрасно. Его больше нет…

Гарри словно оттолкнули. Он потерял равновесие и чуть не упал. Гермиона стояла на коленях, обхватив себя руками за плечи. Она не плакала, но во взгляде ее было столько боли и отчаяния, что Гарри стало страшно. Он бросился к ней, обнял ее, и в который раз за сегодня прижал к своей груди. Девушка вцепилась в его руки так сильно, что он чуть не вскрикнул, когда ее ногти пронзили кожу. Гермиона словно боялась, что если она его отпустит, то он исчезнет.

— Все хорошо, Миона, все хорошо. Все уже давно закончилось. Мы все живы, слышишь?

Она кивнула, но продолжала держаться за него. Постепенно ее хватка ослабевала, а сама она чуть расслаблялась. Наконец девушка отпустила его и не глядя на него заговорила, стараясь справится с дрожащим голосом.

— Прости меня Гарри. Я не хотела, чтобы ты видел меня такой. Но это было так страшно, видеть, как он тебя убивает. И как только ты все это выдержал?.. Я такая дура… Зря я все это затеяла. Я не должна была лезть в твои воспоминания.

Она наконец посмотрела в его глаза. В ее взгляде было столько боли и раскаяния, что у него защемило сердце.

— Все хорошо, Миона. Ты ни в чем не виновата, слышишь.

— Нет Гарри, виновата! Я думала, что твои сложности в окклюменции связаны с мастерством противников, а меня ты сможешь легко выкинуть из головы. Потому и предложила все это. Но я и представить себе не могла, что вместо того, чтобы посмотреть свою память, я залезу к тебе в душу… Нам стоит прекратить все это. Я понимаю, что не должна была лезть в твою голову и заставлять тебя вновь проживать весь этот ужас.

— Гермиона, ты вообще о чем?! Ты переживаешь от того, что подсмотрела мои воспоминания, хотя из-за меня только что заново пережила столько ужасов.

— Но, Гарри. Я ведь была к этому готова. Я сама согласилась пустить тебя к себе в голову. И я прекрасно понимала, что перед тем, как ты найдешь то, что мне нужно, мы увидим множество других воспоминаний и далеко не все из них будут приятными. А тебя я заставила вспомнить столько плохого. И того, что было с тобой и того, что было со мной. Ты и так стольким пожертвовал ради нас всех. Я не хочу заставлять тебя проживать все это еще раз…

— Гермиона, послушай меня внимательно. Я сам согласился на твой план, слышишь, сам! И я прекрасно знал на что иду. Конечно, мои воспоминания приятными не назовешь, но я ведь один раз уже все это выдержал, выдержу и второй. Я обещал тебе помочь, и я сдержу слово!

— Гарри, ты уверен? Мне все-таки кажется, что это плохая идея…

— Да, я абсолютно уверен! И мы продолжим прямо сейчас, и даже не думай спорить! Помнишь, что я говорил, про обучение полетам?

Гермиона несмело улыбнулась и кивнула.

— Ну хорошо, только мне сперва надо привести себя в порядок и немного успокоиться. Угостишь меня чаем?

* * *

Гарри с Гермионой сидели на кухне и пили чай. Они почти не разговаривали, погруженные в свои мысли.

Сразу после просмотра воспоминаний лучшей подруги он был слишком взволнован и слишком переживал за нее, чтобы думать над тем, что именно он увидел, но сейчас у него появились вопросы, много вопросов…

Конечно он всегда знал, что она за него переживает, но это… Ему даже в голову не могло прийти, что она чувствовала, каждый раз, когда он шел на смерть, оставляя ее позади. И те ее мысли, когда они сражались с дементорами… Он думал, что она будет корить себя за то, что пошла с ним, может быть злиться, находиться в отчаяние. Но она радовалась, что погибнет рядом с ним. РАДОВАЛАСЬ! Это было выше его понимания. Она готова умереть ради него, но не может представить себя после его смерти.

«Это так странно… Хотя» — Он попытался представить, как бы он жил, если бы Гермиона погибла и внезапно осознал, что не может. Это было выше его сил. Он мог себе представить мир без Рона и без Джинни. Он смог пережить смерть Сириуса, смерть Ремуса, смерть Дамблдора. Он потерял столько друзей. Столько близких людей… Однако Гарри смог найти в себе силы жить дальше. Но если умрет она, он сломается.

Осознание этого было для Гарри как холодный душ, как удар током. Он знал, что она важна для него, но до этого момента, он и подумать не мог, что она настолько важна. Хотя нет, мог…

Он вспомнил, что он чувствовал, когда Гермиону поразили заклятием в Отделе Тайн. Тогда в его голове билась всего одна мысль «Не умирай!». И какое облегчение он испытал, когда Невилл сказал, что она жива. Смог бы он выжить в той битве, если бы она умерла? Гарри честно признался себе, что вряд ли. Он просто перестал бы дорожить своей жизнью и наверняка нарвался на шальное заклинание…

И этот страх потерять Гермиону жил в нем всегда. Именно поэтому он бросил палочку, как только Беллатриса приставила нож к ее горлу. Он не мог рисковать ее жизнью. Своей — пожалуйста. Жизнями других… При необходимости да, хоть ему это и не нравилось. Но ее — никогда!

Гарри сглотнул у него в горле пересохло. Он взял чашку с чаем и заметил, что у него трясутся руки… Возможно, что он все-таки ошибался и она для него не просто сестра?.. Может ли быть так, что тот сон был не обычным сновидением?.. Гарри зажмурился и сжал зубы, пытаясь отогнать крамольные мысли.

«Она — невеста моего лучшего друга. Она — моя подруга. Она мне как сестра!» Но почему-то привычная мантра не приносила былого успокоения и звучала, как-то фальшиво, словно он и сам начал сомневаться в правдивости своих слов.

Гарри поднял глаза и вздрогнул. Гермиона внимательно смотрела в его лицо, словно пытаясь понять, о чем он думает.

Он почувствовал, что весь вспотел и рубашка прилипла к спине.

«Неужели она все знает?! Все, о чем он думает»

Ему необходимо было как-то ее отвлечь…

— Гермиона, хочешь шоколадную лягушку?

Она удивленно приподняла бровь.

— Просто я подумал, что раз уж от дементоров помогает шоколад, наверное, и тут он будет не лишним. Да и вообще, что я за хозяин такой, пою гостью пустым чаем.

— Да уж, званые вечера — это не твое. — рассмеялась Гермиона — а от шоколада я бы действительно не отказалась.

Гарри улыбнулся и полез за коробкой с шоколадными лягушками…

Он рассматривал карточку вкладыш. На ней был изображен он сам. Это было так неловко, что ему захотелось собрать все карточки с собственным портретом и сжечь адским пламенем. Гарри незаметно выкинул карточку в урну и перевел взгляд на подругу.

Она уже доела свою лягушку и теперь облизывала пальцы от шоколада.

Гарри во все глаза следил за тем, как она один за другим облизывает свои длинные тонкие пальчики. Ему стало интересно, какие они на вкус… Он почувствовал, что краснеет, почему-то вид Гермионы невероятно его взволновал.

Наконец она закончила. В этот момент он понял, что уже какое-то время не дышит и шумно вздохнул.

Гермиона взглянула на него, улыбнулась своим мыслям, допила чай и опустила чашку на стол.

— Спасибо за угощение. Ну что, Гарри, пойдем?

Он молча кивнул, боясь, что не сможет справиться с голосом.

Она встала из-за стола и направилась к выходу из кухни. Он смотрел на нее и не мог оторвать взгляд от ее фигуры. Она шла медленно, слегка виляя аппетитной попкой в обтягивающих джинсах. Сердце забилось быстрее.

«О боже, я таращусь на зад лучшей подруги. На зад Гермионы! Да что же со мной происходит… Это же всего лишь Герми. Я знаю ее с одиннадцати лет!.. И все-таки она такая красивая»

— Гарри ты идешь? — она стояла в дверях и с улыбкой смотрела на него.

Он кивнул и пошел за ней. Интересно, ему показалось, или ее улыбка была игривой?..

* * *

Они снова стояли в зале друг напротив друга.

— Ты уверен, что стоит продолжать, Гарри? Я ведь могу увидеть и что-то очень болезненное или совсем личное?..

— Уверен, Миона. От тебя у меня нет секретов. — он кивнул и улыбнулся ей.

— Тогда приготовься, на счет три я начинаю. — она улыбнулась в ответ.

При взгляде на ее улыбку сердце Гарри на секунду замерло и забилось быстрее, и в этот момент он понял, что кое-какой секрет у него все же есть... Он вдруг с ужасом осознал, что Гермиона вполне может увидеть его недавний сон, и мысли, которые стали возникать в его голове после этого сна…

Гарри открыл рот, чтобы как-то остановить ее, но тут же его закрыл, поняв, что ему нечего сказать.

— Один.

«Не думать о Гермионе. Не думать о Гермионе»

— Два.

«Не думать о ее губах, о ее теле. Ты не хочешь ее поцеловать, ты не хочешь к ней прикоснуться. Ты…»

— Три.

«ЧЕРТ!!!! НЕ ДУМАТЬ О ГЕРМИОНЕ!!!!»

— Легилименс!

Зал вновь растаял, и его сменили кадры воспоминаний Гарри.

Ему снова одиннадцать. Он в небольшой комнате, окруженный стеной огня, его обнимает девочка с непослушной копной каштановых волос. Он чувствует смущение и что-то еще… Ему двенадцать, он стоит в больничном крыле. Рядом с ним профессор МакГонагалл и Рон, неподалеку мадам Помфри склонилась над пострадавшей, а на соседней кровати лежит Гермиона. Внутри у него все похолодело, он чувствует, как его заполняет отчаяние и страх, что подруга уже не очнется… Ему тринадцать. Он летит на гиппогрифе, сзади его крепко обнимает Гермиона и что-то испугано шепчет. Гарри очень боится за Сириуса, но привычный восторг полета, усиленный каким-то еще, не понятным ему самому чувством, словно приглушает страх…

Восторг полета из воспоминания заполняет Гарри, давая ему чувство свободы, ощущение собственного всемогущества, и он вдруг ясно ощущает присутствие Гермионы. Не той, что в воспоминаниях, но той, что сейчас разделила с ним мысли и чувства. И как только он почувствовал эту связь, он понял, как ее обратить.

Он все еще находится в своих воспоминаниях, но теперь он словно одновременно сидит на гиппогрифе и стоит в отдалении, наблюдая за собой со стороны. А рядом с ним стоит Гермиона. Он не видит, но чувствует за их спинами дверь. Он берет Гермиону под руку и аккуратно, но твердо разворачивает ее в сторону выхода. Они вместе покидают воспоминание.

Стоило ему переступить порог, как он понял, что оказался в сознании своей подруги. Его тут же захлестнул поток воспоминаний…

Она летит на Гиппогрифе прижавшись всем телом к пареньку, сидящему перед ней. Ее сердце сжалось от страха, но в тоже время оно наполняется каким-то странным, противоестественным восторгом и хочется прижаться к такой надежной спине еще сильнее и никогда не отпускать… Четвертый курс, она сидит, обложившись книгами, а мальчишки обсуждают, кого пригласить на бал. «— Он прав, Гарри. Пора что-то делать… а то останутся одни тролли». Эта фраза жутко ее задела. Почему никто из них даже не подумал пригласить ее? Она ведь тоже девушка, не красавица конечно, но все же... Причем от Рона она чего-то подобного ждала, но почему Гарри даже и не думает с ним спорить, неужели его тоже волнует только внешность? От этой мысли стало очень грустно и как-то мерзко на душе. Но почему ее вообще волнует Гарри… Она заходит в бальный зал, рядом с ней Виктор. Она ловит на себе восхищенные взгляды парней и чуть смущенно улыбается, все же она красивая. Она ловит на себе взгляд Рона, он поражен и… ревнует! Она мстительно усмехается и тут же стыдится этого. А потом видит Гарри. Он тоже смотрит на нее, в его глазах читается смесь восхищения, удивления и чего-то еще. Ее наполняет странное тепло, и она счастливо улыбается… Они с Крамом сидят рядом, на диване в доме Виктора. Она пытается заглянуть в его глаза, но он упорно отводит взгляд. Он не хочет показывать ей, что ему больно, он слишком привык быть сильным и скрывать свои чувства… прямо как Гарри.

— Прости Виктор, ты очень хороший, просто…

Он поворачивается и наконец смотрит ей в глаза, она вздрагивает от того, сколько в этом взгляде тоски и какой-то обреченности.

— Я все понимаю, Гермивона. Я с самого начала знал, что так и будет, вас слишком сильно тянет друг к другу, чтобы ты могла быть с кем-то еще.

Она порывисто обнимает его. Неужели со стороны все так очевидно?

— Спасибо тебе, Виктор, спасибо за все.

Он грустно улыбается и чуть отстраняясь смотрит ей в глаза.

— Будь счастлива, Гермивона. Вы с Гарри чудесная пара.

Она удивленно смотрит на него. При чем здесь Гарри, ей же нравится Рон?..

Гарри с Гермионой снова в доме на Гриммо. Он с удивлением смотрит на подругу. Она отводит взгляд и явно покраснела.

— Думаю на сегодня хватит, Гарри. Я устала.

Он кивает и пытается поймать ее взгляд, но она продолжает прятать глаза. Гермиона разворачивается и быстро выходит из комнаты. Гарри провожает подругу до двери.

— Пока, Гарри. До завтра.

Она продолжает прятать взгляд и стремительно покидает его дом, словно убегая с места преступления.

Гарри смотрит туда, где секунду назад стояла Гермиона, и глупо улыбается. В голове все еще звучит голос Крама: «— Вы с Гарри чудесная пара».