Осень на двоих. Чертог Пустоты (гет)

"Ушедшим людям не вернуться", — тоже

Я эту фразу слышал много раз,

Как прочие, что выводом похожи.

Но вот теперь — что толку с этих фраз?

В сознанье лёд... он не желает таять,

Смотрю на мир сквозь мутное стекло,

И с каждым днём меня подводит память.

Я знаю правду, время истекло,

Но тем, кто в ложь приноровился верить,

Крупицами нетрудно обойтись:

И словно я не знал ещё потери,

И ты со мной, лишь только оглянись!..

Себя на миг возможность обмануть —

Всего на свете оказалась суть.

Привалившись плечом к дверному косяку, Сириус с задумчивой улыбкой рассматривал крестника, который вот уже минут десять гипнотизировал взглядом содержимое своего сундука. Гарри вел себя немного странно. Когда до Рождества оставалась примерно неделя, он неожиданно связался с Блэком через двустороннее зеркало и настойчиво расспрашивал, всё ли с ним в порядке. Убедившись, что крёстный здоров, не грустит, не скучает и в целом вполне доволен жизнью, Поттер как-то чересчур поспешно свернул разговор, сконфуженно распрощавшись с Сириусом. Но буквально на следующий день связался с ним снова. И так продолжалось до того самого дня, пока Гарри не приехал в штаб Ордена на каникулы. Сириус видел, что хоть тот и старается вести себя жизнерадостно и дружелюбно, что-то беспокоит его. Гарри казался подавленным. Блэк полагал, что это поведение как-то связано с тем, что Арчер в этот раз с ним не приехал, но спрашивать не решился, опасаясь, что только еще сильнее расстроит крестника.

— Чемодан сам себя не разберет, Сохатик, сколько бы ты на него ни смотрел, — весело заметил он.

Гарри вздрогнул от неожиданности и оглянулся на Блэка.

— Си-Сириус! — он моргнул и смущенно улыбнулся. — Я не слышал, как ты вошел… давно ты тут?

— Не очень, — крёстный чуть помрачнел. — Ты в порядке?

— Я…

Гарри снова уставился на содержимое своего сундука, разглядывая спрятанные там разноцветные свертки. В этом году он накупил столько подарков: квиддичные перчатки для Рона, жемчужную заколку для Дафны, футляр под флаконы с зельями для Блэйза, исчезающие шкатулки для обмена записками близнецам Уизли, набор для ухода за метлой для Джинни, пару сережек в форме бабочек Луне, сборник с описанием трав для Невилла… чехол на запястье для волшебной палочки Гермионе и два тома о динамке и совместимости чар для Арчера. Завернутые в серебристую бумагу книги, предназначающиеся Тому, особенно сильно давили на нервы. Гарри почти месяц искал эти издания, зная, что такой подарок определенно понравится лучшему другу, но… что теперь делать с этими книгами? До Рождества оставался один день, а Гарри так и не отправил ни одного подарка. Ему казалось неправильным поздравлять кого бы то ни было и при этом ничего не подарить Арчеру. Если бы он так поступил, это бы только подтвердило, что от их дружбы ничего не осталось. А признавать это было выше его сил.

Гарри тряхнул головой и, бросив на разноцветные свертки с подарками одну из повседневных мантий, захлопнул сундук.

— Я в порядке, — сказал он, взглянув на крёстного. — В полном порядке. Ремус уже приехал?

Сириус смерил крестника подозрительным взглядом.

— Обещал быть через час… послушай, хм, — он помедлил, — я тут подумал, что, возможно, тебе будет скучно отмечать Рождество в компании нудных взрослых, поэтому, если хочешь, мы можем пригласить Гермиону или ещё кого-нибудь из твоих друзей.

При упоминании его гриффиндорской подруги плечи Поттера на миг поникли, но больше он своих чувств ничем не выдал.

— Всё в порядке, — натянуто улыбнулся Гарри. — Они же будут праздновать со своими семьями, — он помолчал, и улыбка на его губах смягчилась, став более искренней. — Я тоже буду отмечать с семьей, — Поттер взглянул в глаза крёстного, — с тобой. Мы же семья, да?

Несмотря на то, что слова Гарри в какой-то мере тронули Блэка, он не мог не заметить странной безнадежности в его голосе. Гарри выглядел, как человек, отчаянно цепляющийся за последнюю надежду. Но откуда вся эта меланхолия?

— Конечно, мы — семья, Сохатик, — тем не менее сказал он, подумав, что, возможно, следовало отметить Рождество в новом доме, а не в поместье Блэков, где даже у самого жизнерадостного человека невольно появятся мысли о суициде. — Идем, выпьем чаю и подумаем, что бы приготовить на праздник, — помедлив, предложил Сириус, гадая, как бы развеять гнетущую атмосферу.

— О! Я умею делать яблочный пирог! — оживился Поттер, поднимаясь с пола.

— Отличные новости, значит, с голоду мы не умрем, — хохотнул Блэк. — А то я уже начал беспокоиться, что ты такой же «блестящий» кулинар, как и я, и мы закончим праздники, подорвав к чертям нашу кухню и весь этот проклятый дом в придачу.

Они вышли в коридор, Гарри рассмеялся, оглянувшись на крёстного.

— Не волнуйся, Сириус, — шутливо сказал он, — даже если бы я не умел готовить, Виви не даст нам пропасть.

— Виви — это тот эльф, который пытался тебя отравить, да? — уточнил тот, вскинув брови. — Весьма обнадеживающе.

— О, да брось, это было давно, и с тех пор Виви полностью реабилитировался!

* * *

Послышался негромкий стук в дверь, за которым последовала деликатная тишина, пока посетитель терпеливо ожидал разрешения войти. Том на миг оторвал взгляд от сгорбленного старого домовика, с легким недовольством взглянув на дверь, после чего вновь переключил внимание на эльфа.

— Благодарю за информацию, Кричер, ты, как и обычно, очень помог, — он любезно улыбнулся.

— Безродные отребья и предатели крови заполонили дом госпожи, — жалобно проскрежетал тот. — Когда вы изгоните их оттуда, молодой господин?

— Скоро, — пообещал Том. — Теперь возвращайся обратно и наблюдай за ними.

Домовик снова низко поклонился и с тихим хлопком исчез. Том фыркнул и вернулся к своему рабочему столу, достав из ящика золоченую шкатулку.

— Как удобно, когда в стане врага есть верный тебе домовой эльф, — весело бросил он в сторону дремавшей у камина Нагини, открывая крышку шкатулки, в которой хранился тяжелый перстень с красным рубином. — И, подумать только, ни одному кретину там не пришло в голову, что недолюбленный домовик при должной мотивации может стать шпионом.

— Я до сих пор не понимаю, зачем ты сам шпионишь, если это ушастое недоразумение и так обеспечивает тебя всей необходимой информацией о твоих врагах, — сонно заметила змея.

— Это другое, — Том достал перстень из шкатулки и надел на безымянный палец, в то же мгновение весь его силуэт будто подернулся дымкой, начав меняться: он стал выше ростом и шире в плечах, лицо его осунулось и побледнело, а глаза приобрели насыщенный алый оттенок.

«Иронично, — подумал он, изучая своё лицо в отражении зеркала, — почему этот облик до сих пор кажется мне более чужим, чем лицо шестнадцатилетнего мальчишки?»

Неторопливо опустившись в кресло за своим рабочим столом, Тёмный Лорд небрежно оправил складки тяжелой бархатной мантии и взмахом руки снял запирающие чары с двери. Тихий щелчок замка для ожидающего в коридоре посетителя был достаточным знаком, и через мгновение дверь открылась. Порог переступила высокая женщина c блестящей копной чёрных волос, обрамляющих худое серовато-белое лицо ореолом буйно вьющихся кудрей. Годы в Азкабане безжалостно иссушили и состарили некогда красивую ведьму, и все же фанатичная преданность всё так же ярко пылала в тёмных глазах, а взгляд по-прежнему оставался пронзительным и надменным. Увы, помимо прочего к этому прибавилось и лёгкое безумие. А возможно и не очень лёгкое…

— Мой Лорд, — переступив порог, Беллатриса Лестрейндж склонилась в низком поклоне, — вы звали меня?

— Да, — отрывисто бросил он, махнув рукой в сторону гостевого кресла. — Сядь, — дождавшись, когда она расположится напротив него, Волдеморт коротко улыбнулся. — Скажи мне, Бэлла, как быстро ты можешь подготовить апелляцию с требованием предоставить тебе права на владение поместьем Блэков? И что может тебе для этого потребоваться?

* * *

Люпин прибыл на площадь Гриммо ближе к вечеру и выглядел он уставшим и мрачным.

— Я всё еще думаю, что это плохая идея, — признался он, усаживаясь за стол.

— Прекрати, Лунатик, — отмахнулся Блэк, — канун Рождества! Неужели ты думал, что мы с Сохатиком оставим тебя одного?

— Сириус, сегодня полнолуние, — веско напомнил Ремус.

— И что с того? Ты же пьешь Ликантропное зелье, — тот пожал плечами. — Никакой угрозы.

Люпин бросил короткий взгляд на Гарри, который как раз поставил перед ним чашку с чаем и тарелку с пирогом. Поттер, перехватив взгляд оборотня, уверенно ему улыбнулся.

— Всё будет хорошо, Ремус, не переживай, — пообещал он, усаживаясь за стол.

— А если ты так беспокоишься насчет волка, то в подвале дома есть пара тюремных камер, — Блэк поморщился от собственных слов, потому что предлагать другу провести ночь перед Рождеством запертым в тюремной камере, было как-то неправильно.

Гарри, поперхнувшись чаем, вытаращился на крёстного.

— Прямо настоящие камеры?! — недоверчиво уточнил он.

Сириус смерил крестника недовольным взглядом.

— У меня семейка психов, чего ты ждал?

— Круто! — глаза Поттера просияли восторгом. — А можно посмотреть?

— У тебя какая-то нездоровая реакция на эту информацию, Сохатик, ты в курсе? — с наигранным беспокойством заметил Блэк.

— Но это же фамильные тюремные камеры Блэков! — воскликнул Поттер. — Наверняка там куча всего интересного!

— Что там может быть интересного? — проворчал Сириус. — Каменные стены, холод, грязь и пауки…

— Как думаешь, там какие-нибудь древние чары могут быть? — продолжал с жаром расспрашивать Гарри.

— Без понятия, — Блэк скривился. — Серьезно, Гарри, откуда столько восторгов?

— Просто так, — пожал плечами Поттер, чуть поумерив пыл.

Ремус, который весь этот разговор прослушал, уткнувшись взглядом в свою чашку с чаем, поднял голову, взглянув на Блэка.

— Знаешь, я думаю, что вам и правда стоит воспользоваться этими камерами сегодня ночью, — тихо сказал он. — На всякий случай.

— Как скажешь, — Сириус задумчиво побарабанил пальцами по столу. — С другой стороны, зачем тебе запираться в камере? Мы могли бы закрыть тебя в одной из комнат дома…

— Камера надежнее, — нахмурился Ремус.

— Ну, тебе виднее, — со вздохом согласился Блэк, которому отчаянно не нравилась идея запереть лучшего друга в тюремной камере на всю ночь. — Гарри, — он вопросительно взглянул на крестника, который после новой информации о неожиданных особенностях фамильного особняка Блэков впал в подозрительную задумчивость. — Присоединишься к экскурсии в подвалы поместья Блэков?

— Конечно! — тут же откликнулся Поттер. — И, наверное, нужно что-нибудь теплое туда принести, чтобы Ремус в этих камерах не продрог до костей. Поищем какую-нибудь мягкую лежанку, — он перевел вопросительный взгляд на Люпина. — Для волка в смысле. Должен же он где-то спать, да?

Сириус и Ремус обменялись взглядами, Гарри недоуменно моргнул.

— Я что-то не то сказал?

— Нет, просто, — Блэк покосился на друга, — Ремус благодаря зелью сохраняет человеческий разум. Поэтому беспокоится об удобствах волка… это как-то…

Гарри поднял руки.

— Я никого не хотел обидеть!

— Ты и не обидел, — Люпин бросил виноватый взгляд на Сириуса, а после очень пристально посмотрел в глаза Гарри: — В любом случае, даже если бы я не принял Ликантропное зелье, волк бы не спал. Поэтому не стоит думать о таких мелочах.

— И все равно, мне кажется, нужно что-то тёплое и мягкое, где можно было бы посидеть, — Гарри почесал затылок, — в смысле полежать. И вообще, Ремус, одно то, что тебе придется провести ночь перед Рождеством, запертым в тюремной камере, уже паршиво. Пусть там хоть будет уютно… насколько это возможно.

— Это совершенно необязательно…

— Обязательно, — уверенно перебил друга Блэк. — Гарри прав. Идём, — он поднялся из-за стола, — подготовим тебе спальное место на эту ночь.

* * *

Тяжелая дубовая дверь, обитая железом, поддалась только со второй попытки и, надсадно заскрипев, открыла обзор на непроглядный мрак, из глубин которого в нос тут же ударил запах затхлости и крысиного помёта. Гарри брезгливо поморщился и, поколебавшись, переступил порог, освещая масляной лампой мрачную камеру.

— Миленько, — постно прокомментировал он. — Сириус, а ты уверен, что это самая подходящая комната?

Блэк, который в это время с тоскливым выражением на лице бродил из камеры в камеру, пожал плечами.

— В этой, по крайней мере, не сыро.

Гарри прошел внутрь и оглядел серые каменные стены и низкий потолок. В памяти невольно всплыло воспоминание о другой камере, где он провел почти две недели, запертый и брошенный умирать от голода и жажды. Поттер неуютно передернул плечами и вышел в стылый полутемный коридор.

— Как-то тут не очень уютно, — тускло заключил он.

Сириус насмешливо фыркнул, глянув через плечо на крестника.

— И куда же подевался весь твой энтузиазм? — шутливо уточнил он.

Гарри почесал затылок.

— Я думал, что тюремные камеры в доме волшебников будут выглядеть более, хм… волшебно…

— Как, например? — весело удивился Сириус.

— Ну, не знаю… типа каких-нибудь сияющих сфер и все такое, — сконфуженно пробормотал Поттер и, глянув на крестного, развел руками: — Вопреки всему, у меня все ещё остались романтичные представления о волшебном мире.

— Сочувствую, — Сириус хлопнул его по плечу и оглянулся на Люпина, который стоял у самой лестницы, терпеливо дожидаясь, пока они определятся с камерой. — Лунатик, у тебя есть пожелания насчет твоей комнаты на эту ночь?

Ремус безрадостно хмыкнул.

— Дверь покрепче.

Гарри оглянулся на камеру, которую изучал до этого.

— А как она запирается? — поинтересовался он. — Я не вижу замочной скважины…

— А это, — Сириус усмехнулся, — и есть вся волшебная составляющая темницы. Все двери запираются фамильными чарами. Видишь руны? — он махнул рукой куда-то в сторону кованого кольца, на котором при ближайшем рассмотрении правда оказалась выгравирована руна. — Для каждой руны свои заклинания. Используешь такое, и дверь запечатает намертво. Но мы к этому прибегать не будем.

— Что? Почему? — вскинулся Люпин.

Блэк беспечно пожал плечами.

— Вы думаете, я помню эти заклинания? — делано возмутился он. — Больно надо мне было разучивать, как там эти камеры запираются. Это моя чокнутая матушка их все на зубок знала… ну и Регулус, наверное.

— И как тогда ты собираешься заблокировать дверь? — вопросительно изогнул бровь Люпин.

— Там встроен механический замок, и если сделать вот так, — Сириус привалился плечом к двери и повернул кольцо против часовой стрелки, раздался протяжный скрежет, а за ним щелчок, — то дверь закроется. Вуаля! — он подергал за кольцо, демонстрируя запертую дверь. — И не нужны никакие чары.

— А зачем замок, если есть чары? — заинтересовался Поттер.

— Ну, как минимум, потому что если в камеру посадить кого-то из членов семьи Блэк, который знает нужное заклинание, то руна его не удержит, — пояснил Сириус, поворачивая кольцо в двери в обратную сторону и открывая камеру. — А так выходит двойная защита.

— Получается, запирающее и отпирающее заклинания работают как с этой стороны, так и из камеры? — уточнил Гарри.

— Именно, — Блэк закатил глаза, — когда мы с братом были детьми, мы тут всё испробовали. Я его даже запер в какой-то камере и не выпускал. Регулус часа три там рыдал, пока у него наконец мозги не заработали в нужную сторону и он не вспомнил необходимое заклинание, — Сириус рассмеялся.

Гарри смерил крёстного долгим взглядом.

— А я смотрю, с чувством юмора у тебя всё в порядке было, — сухо прокомментировал он.

Ближе к вечеру стылая темная камера стараниями Гарри и Сириуса приобрела более приличный облик. Под потолком мерцали магические огоньки, освещая небольшое помещение, на полу были расстелены одеяла и разложены подушки, а каменные стены Блэк трансфигурировал в деревянные панели. На прочность стен чары никак не влияли, и от них по-прежнему веяло холодом, зато внешне смотрелось куда приятнее серой каменной кладки.

Даже Ремус, который всё это время настаивал на том, что его и так все устраивает, осматривал темницу с куда большим энтузиазмом, чем до этого. Довольные проделанной работой, все трое вернулись на кухню, где Виви как раз накрывал стол к ужину. Сириус предложил составить Люпину компанию этой ночью, ссылаясь на то, что может посидеть в камере в облике пса, но тот категорически отказался, заверив лучшего друга, что это совершенно необязательно. Гарри все это время задумчиво ковырялся вилкой в тарелке, никак не комментируя разговор волшебников. При первой же возможности он деликатно удалился в свою комнату, где какое-то время в задумчивости бродил из угла в угол, а потом, открыв свой сундук, вытащил оттуда все приготовленные на Рождество подарки и критически оглядел гору разноцветных свертков.

— Если я буду сомневаться из-за такой ерунды, то как смогу с чем-то более важным справиться? — с упреком пробормотал он.

Вызвав своего домовика, он велел ему доставить все подарки адресатам, включая Арчера и Грейнджер, после чего до утра оставаться у Хельги и ни при каких обстоятельствах не отзываться, если кто-то кроме Гарри будет его звать. Как только Виви с поклоном исчез, исполняя его указания, Поттер вооружился волшебной палочкой и отправится в холл дома. Ему предстояло очень тихо и очень незаметно побеседовать с одним кошмарно вздорным портретом и он пока не был уверен, что из этого хоть что-то получится.

* * *

Услышав, как лязгнул замок и заскрипела, открываясь, дверь, Люпин, расположившийся на поверх расстеленного на полу одеяла, повернул голову и удивленно вскинул брови, встречаясь взглядом с шагнувшим в камеру волшебником.

— Гарри? — он обеспокоенно нахмурился. — Что ты тут делаешь?

— Странный вопрос, — заметил тот и, закрыв за собой дверь, коснулся ее волшебной палочкой, прошептав заклинание, послышался скрежет засовов, и дверь на миг охватило голубоватое сияние.

Люпин с тревогой поднялся на ноги.

— Что происходит?

— Мы вроде как решили, что сегодня я попробую избавить тебя от проклятья, — Поттер отошел в противоположный угол камеры и, положив на пол большой черный мешок с непонятным содержимым, обернулся к Ремусу. — Чему ты так удивлен?

— Но я думал… — он замолчал, бросив быстрый взгляд в сторону двери. — Зачем ты запер камеру?

— Несколько причин, — тот улыбнулся, — но, в основном, чтобы сюда никто не ворвался и ничего не испортил.

— И как долго ты намерен тут быть? — с подозрением осведомился Люпин. — До обращения осталось не больше получаса.

Гарри пожал плечами и, усевшись на пол, покрутил головой, разминая шею.

— Ну скорее всего на ритуал уйдет вся ночь…

— Вся ночь?! — ахнул Ремус. — Ты в своём уме?!

— А что не так? — невозмутимо уточнил Поттер, поднимая на него непонимающий взгляд.

— Гарри, я же не принял ликантропное зелье…

— Я в курсе…

— Ты хоть осознаешь, что волк…

Гарри успокаивающе улыбнулся:

— Ремус, всё в порядке…

— Нет! Не в порядке! — тот бросился к двери, ударив по ней кулаком: — Сириус!!!

— Он тебя отсюда вряд ли услышит, — постно заметил Поттер, наблюдая за ним со своего насеста. — Серьезно, Ремус, мы же все обговорили летом. Почему ты теперь против?

— Почему?! — Люпин едва не задохнулся. — Когда мы обсуждали это, я не думал, что ты вознамеришься запереться в клетке с волком! Во имя Мерлина, это же самоубийство!

— Ну ты мог и уточить детали, знаешь ли, — с легкой полуулыбкой отшутился Поттер.

— Я даже подумать не мог, что тебе в голову придет такое безумие!

Гарри помолчал, склонив голову к плечу.

— Не пойму, — медленно протянул он, — а ты чего ожидал?

— Не знаю! Но не этого! — Люпин в бессильной злости вновь ударил кулаком по двери.

— Ты думал, я тебе принесу зелье или пару раз взмахну палочкой? — Поттер насмешливо поднял брови. — Или буду из-за двери с волком ворковать? Ремус, ты же должен понимать, что ритуал такого рода потребует куда больше.

— Но не запираться тут со зверем! — Люпин в отчаянии посмотрел на совершенно невозмутимого подростка, расположившегося у противоположной стены. — Гарри, ты погибнешь, — прохрипел он. — Как я буду жить, зная, что…

— Я не погибну, — уверенно перебил его Поттер. — Я знаю, что делаю, просто поверь мне.

— Поверить?! — начиная злиться, процедил Ремус. — Как, скажи на милость, я могу верить тебе, когда ты уже обманул меня?

— Я тебя не обманывал, — спокойно качнул головой Гарри. — То, что ты не знал подробностей…

— Ты говорил, что тебе ничего не грозит, — с нажимом напомнил Люпин.

— Мне и правда ничего не грозит, — улыбнулся Гарри, но, перехватив напряженный и недоверчивый взгляд собеседника, тяжело вздохнул, понимая, что того эти заверения ничуть не убедили. — Ну, хорошо, — сказал он, решив зайти с другой стороны: — Слушай, ты ведь в курсе, как я прошел первое испытание с драконом в прошлом году?

Люпин на миг опешил, непонимающе глядя на него.

— При чем тут…

— Я окружил себя щитом, который не смог уничтожить даже дракон, — перебивая его, с нажимом напомнил Поттер. — Думаешь, волку под силу обойти в этом дракона?

Люпин помолчал, обдумывая его слова.

— Хочешь сказать, что окружишь себя барьером? — на всякий случай уточнил он.

— Ага, — просиял Гарри.

Всё ещё сомневаясь, Ремус покачал головой, но теперь казался чуть спокойнее.

— Но почему ты не можешь просто провести ритуал с другой стороны двери? — всё же настаивал он.

— И как ты себе это представляешь? — моргнул Поттер. — Забаррикадироваться от беснующегося волка и пытаться вести с ним переговоры через крохотное окошечко для еды? Вот это точно не сработает.

— Зато ты будешь в безопасности.

— И как это решит вопрос с проклятьем? — весело удивился Гарри. — С таким же успехом я просто могу отправиться обратно в свою комнату и лечь спать.

— Не такая уж это и плохая идея, как мне кажется, — в полголоса заметил Люпин, смерив его предупреждающим взглядом.

— Ремус, просто успокойся, — мягко попросил тот. — Тебе сейчас совершенно о другом нужно думать.

Несколько минут Люпин пристально рассматривал лицо Гарри, отмечая горящий взгляд и твёрдую уверенную улыбку. Похоже, переубедить его не представлялось возможным — тот искренне верил в то, что ему каким-то образом удастся усмирить волка и справиться с проклятьем. Полнейшее безумие…

— Ты сумасшедший, Гарри, — запустив пальцы в волосы, мрачно заключил он.

— Да, мне говорили, — Поттер беззаботно махнул рукой. — Зато со мной весело.

— Не то слово, — усмехнувшись против воли, согласился Люпин. — Как ты вообще узнал запирающие чары для темницы? — не выдержав, поинтересовался он.

— А, ерунда, — Гарри рассмеялся, — я просто с большим интересом отнёсся к семейным манускриптам Блэков, чем Сириус.

— И за один вечер нашел нужные чары? — смерив его скептическим взглядом, уточнил Ремус.

Гарри скромно потупился.

— Я талантливый.

Люпин мученически застонал и, покачав головой, вернулся в свой угол камеры, усевшись напротив подростка.

— Клянусь Мерлином, из всех безумных… — он замолчал, прикрыв глаза, — хорошо, расскажи, что мне нужно знать и что ты собираешься делать.

* * *

— Блэк, ты здесь?

Сириус оторвался от чтения и, обернувшись к камину, досадливо поморщился.

— Мордред и все его злодеяния, — вздохнул он. — Какой омерзительный сюрприз, Снейп. Что побудило тебя портить своей рожей и без того паршивый интерьер?

Северус брезгливо скривился на это приветствие.

— О, поверь, Блэк, мне бы и в голову не пришло тревожить ваш трогательный дуэт с Люпином в это чудесное полнолуние, если бы с вами в доме не было Поттера, — ядовито процедил он.

— Ни черта не понял о чем ты, — Сириус пожал плечами. — Научись уже как-то более внятно излагать собственные мысли.

— Не моя вина, что ты слишком тупой, Блэк, — парировал Снейп, но всё же соизволил пояснить: — Твой недалекий приятель забыл выпить ликантропное зелье, если ты вдруг не в курсе, — раздраженно известил он. — Оно у меня. Все, что от тебя требуется, это влить зелье в его глотку, пока он совсем не озверел и не сожрал Поттера.

Сириус поднялся из кресла, откладывая книгу, и нетерпеливо махнул рукой.

— Ну так заходи в дом, — потребовал он.

Снейп недовольно скривился от повелительного тона, но исчез, а через мгновение в камине полыхнуло изумрудное пламя, и он шагнул в кабинет, стряхивая на ковер сажу с мантии. Поставив на рабочий стол флакон с зельем, Северус смерил обстановку и хозяина дома высокомерным взглядом, отмечая раскрытую книгу на столе и початую бутылку огневиски.

— Веселье у вас в самом разгаре, как я погляжу, — саркастично заметил он.

— Ты свой гражданский долг выполнил, — Сириус взял со стола пузырек с зельем. — Можешь катиться обратно под корягу из-под которой выполз.

— С превеликим удовольствием, — Снейп бросил взгляд на каминную полку. — Как только получу летучий порох.

— Какой же ты беспомощный, — глумливо протянул Сириус. — Как ты до тридцати пяти без няньки-то дожил, — сунув зелье в карман, он прошел мимо Северуса к выходу. — Поищи в гостиной…

Проводив Блэка ледяным взглядом, Снейп вышел следом за ним в коридор. Они вместе спустились в гостиную, откуда Сириус направился вглубь дома, а Снейп остановился возле гостевого кресла, оглядываясь по сторонам.

— А где Поттер?

Тот оглянулся через плечо.

— Твоё какое дело?

— Я его декан, — сухо напомнил Северус. — Благополучие и безопасность моих учеников меня касается. А коль скоро опекун мальчика умственно-отсталый недоумок, который напивается, запершись в своем кабинете, пока в его доме находится оборотень, то меня не могут не обеспокоить условия, в которых проживает ребенок.

— Сейчас расплачусь просто, какой ты заботливый, — уже на пороге хмыкнул Блэк. — Благополучие Гарри тебя совершенно не касается, и у него все хорошо. Но если тебе так интересно, то он в своей комнате. И скорее всего уже спит. Поэтому катись восвояси.

Сириус торопливо спустился в подвал дома, надеясь, что Ремус ещё не обратился, и, добравшись до камеры, где был заперт Люпин, открыл окошко для еды, заглядывая в камеру:

— Эй, Лунатик, ты забыл про своё зелье, я… — глаза Блэка в ужасе распахнулись, когда помимо Люпина, он заметил в камере еще одного человека, которому там делать было решительно нечего: — Какого черта?!

* * *

— Гарри, волк — это обезумевшее чудовище, одержимое жаждой крови и убийства, — устало вздохнул Люпин. — С ним нельзя договориться.

— Ремус, хотя бы на мгновение вообрази, что это не так, — терпеливо попросил Поттер, стараясь не раздражаться от того, что приходится в который раз повторять одно и то же. — Я не спорю с тобой и допускаю, что так оно и есть, но… попробуй, пожалуйста, просто попробуй представить, каково все эти годы было волку. Он не безумен. Он зол. Одинок и очень зол.

— Я живу с этим проклятьем почти тридцать лет, думаешь, я не знаю, о чём говорю? — Люпин помрачнел. — Это монстр. Кровожадный, жестокий монстр.

— Но ты ведь даже не пытался понять его…

— Мне и не нужно пытаться, Гарри, — нетерпеливо перебил Ремус. — Я знаю, что он из себя представляет. Он мучил меня все эти годы, чего, по-твоему, я не знаю о нём?

Гарри прикрыл глаза, сжав пальцами переносицу. Этот спор, на который они тратили драгоценное время, давно потерял всякий смысл. Пора было прекращать глупые пререкания, и если Люпин оказался настолько упрям, что ж…

— Во имя Мерлина, Ремус, — негромко сказал Гарри, вновь открывая глаза и обращая на него холодный взгляд, — сделай милость, хоть на минуту прекрати жалеть себя!

От столь резкой смены спокойных, мягких интонаций на жесткий непререкаемый тон, Люпин на миг опешил, растерянно взглянув на Гарри, так, словно впервые его видел. Из миролюбивого и спокойного собеседника, мальчик вдруг в одночасье превратился в мрачного, равнодушного незнакомца.

— Что?

— Мне осточертело слушать твоё нытьё, — процедил Поттер, не дав тому договорить. — Ты так упиваешься своим несчастьем, но даже на мгновение не желаешь допустить, что от этого проклятья страдаешь не ты один.

— Гарри…

— Хватит, — резко перебил тот. — Я достаточно слушал тебя. Теперь послушай ты. С того дня, как тебя прокляли, жизнь пошла под откос, я понимаю. Твое будущее, планы и мечты рухнули и всю жизнь ты винил волка в своих бедах. Я знаю. Но ты был не один. У тебя была семья и друзья. У тебя была свобода — идти куда захочешь и делать то, что захочешь, — Гарри помолчал, смерив Ремуса тяжелым взглядом. — А что же было у волка? Безнадежное, пустое одиночество в крохотной клетке твоего разума, постоянное осознание того, как сильно его ненавидят и боятся, и всего одна ночь в месяц, когда он мог выбраться на свободу. И даже эту ночь он проводил в клетке. Всего лишь несколько лет в Хогвартсе, когда Сириус и отец овладели анимагией он, наконец, был счастлив. Он, наконец, почувствовал свободу. Но школа закончилась, началась война, отец погиб, а Сириуса посадили в тюрьму, и волка снова заперли в клетку. Снова обрекли на одиночество и неволю. И что же произошло после этого? Ты начал принимать ликантропное зелье. Теперь волк оказался взаперти постоянно. Ты говоришь, он озлобленный монстр? А кем стал бы ты, прожив такую жизнь? Ты хоть раз пытался понять, каково ему было все эти годы?

Ремус молчал, угрюмо рассматривая Поттера.

— Гарри, это не живое существо, — тихо сказал он. — Лишь чудовище, рожденное проклятьем.

— Стало бы чудовище весело носиться по Запретному лесу в компании пса и оленя, если бы всё, на что оно было способно — это жестокость и убийство?

— И что, по-твоему, если бы я примирился с ним, позволив творить что вздумается, то исцелился бы от проклятья? — раздраженно бросил Люпин.

— Нет, — Гарри качнул головой, — но если бы ты существовал с волком в большей гармонии, то не чувствовал бы себя так, будто на задворках твоего сознания сидит кровожадный убийца, — он вздохнул и выражение его лица чуть смягчилось. — Волк знает только страх, боль и ненависть, Ремус, — его голос чуть потеплел, — ты же хороший человек, тебе знакомы сострадание и жалость, ты умеешь любить и умеешь сопереживать. Теперь же все, что тебе нужно, это взглянуть на волка не как на твоё персональное проклятье, а как на очень одинокое и очень несчастное создание, которое никогда не знало ни любви, ни свободы. Разве он не заслуживает, чтобы кто-то его понял?

— Чего ты хочешь, Гарри? — непонимающе прошептал Люпин. — Чтобы я пожалел его?

— Нет. Я хочу, чтобы ты его принял, — прямо сказал Поттер. — Он часть тебя. И он может стать твоим ближайшим другом и союзником, если только ты дашь ему шанс.

Ремус несколько минут в угрюмом молчании рассматривал расположившегося напротив мальчика. Он понимал, о чём тот говорит, но это лишь означало, что Гарри не сможет избавить его от волка. Только изменит некоторые условия их сосуществования. Но какой тогда в этом толк? Зачем всё это нужно, если зверь никуда не денется? Если ему и впредь придется так жить? Кого на самом деле пытается спасти Гарри? Его? Или волка?

— Как это поможет мне избавиться от проклятья? — напряженно спросил он.

— Поверь мне, Ремус, это одно из важнейших условий, — Гарри улыбнулся. — Ты будешь проклят до тех пор, пока веришь, что проклят.

Подобный ответ был слишком туманным. Чем больше Люпин думал о словах Поттера, тем больше убеждался, что вся эта затея обречена на провал. Так или иначе. Гарри не планировал освободить его от проклятья. Он добивался чего-то другого. В конце концов, он так и не объяснил, каков будет результат, будто сам этого не знал… или не хотел рассказывать ему.

— Послушай…

Что бы ни сбирался сказать Люпин, речь его прервал скрежет открывающегося окошка для еды, в котором возникло улыбающееся лицо Сириуса:

— Эй, Лунатик, ты забыл про своё зелье, я… — Блэк скользнул взглядом по камере и, стоило ему заметить Гарри, сидящего у противоположной стены, как глаза его в ужасе распахнулись. — Какого черта?! — ахнул он.

Поттер досадливо скривился.

— Сириус, давай завтра поговорим? — попросил он, даже не пытаясь казаться виноватым или обеспокоенным.

— Гарри! — рявкнул Блэк. — Немедленно выходи! Ремус не принял зелье!

— Я знаю.

— Что?!

— Всё под контролем, Сириус, — попытался успокоить его Гарри.

— Под каким, к дьяволу, контролем?! — задохнулся от ужаса Блэк. — Ты умереть захотел?! — он перевел взгляд на Люпина. — Ремус!!!

— Он запер дверь чарами, — беспомощно сказал тот. — Её нельзя открыть.

Блэк грязно выругался и на миг скрылся из виду, послышался скрежет металла, когда он попытался отпереть замки. Поняв, что дверь заблокирована, он снова заглянул в камеру.

— Гарри, немедленно открой чёртову дверь!

— Прости, Сириус, но я тебе все завтра объясню, — настойчиво сказал Поттер.

— Ты до завтра не доживешь, болван! — взвыл Блэк. — Ремус! — он просунул в камеру руку, в которой держал флакон с зельем. — Выпей, пока не поздно!

Люпин бросил быстрый взгляд на Поттера и начал торопливо подниматься на ноги, что мгновенно разрушило невозмутимый настрой Гарри.

— Ремус! Нет! — подскочил тот, вмиг растеряв всё своё хладнокровие.

— Извини, Гарри, но так будет лучше, — пробормотал он. — Это самоубийство.

— Да чтоб вас, — процедил Поттер и обернулся к Блэку. — Сириус, прости, пожалуйста, — прошептал он, сосредотачиваясь.

Взметнувшийся поток магии с гулом пронёсся по камере по направлению к двери, сбивая с ног Блэка и отбрасывая его на пару ярдов от двери. Окошко темницы с грохотом захлопнулось, и наступила звенящая тишина. Гарри устало помассировал виски и медленно обернулся к застывшему Люпину, и тот невольно отступил на шаг, потрясенно вглядываясь в спокойное и доброжелательное лицо юноши, который мгновение назад хладнокровно напал на собственного крёстного, пытающегося его защитить.

— Ну правда, Ремус, — тем временем с легким укором сказал Поттер. — Мы же договорились.

— Гарри, — прошептал он, — что ты делаешь? Я не узнаю тебя…

— Забудь обо мне, — попросил Поттер. — Сосредоточься на проклятье.

Он хотел сказать что-то ещё, но в это мгновение по телу Люпина прошла волна дрожи, а его спина с кошмарным хрустом выгнулась назад. По ту сторону камеры с бессильным воплем Сириус обрушил на дверь какие-то чары. Гарри нахмурился, отвлекаясь от наблюдения за трансформацией, и обернулся к двери, накладывая дополнительные защитные и звукоизолирующие чары, чтобы посторонние шумы ничего не испортили. Усевшись обратно на пол, он обратил напряженный взгляд на Ремуса и сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Сириус не должен был узнать раньше времени и теперь будет всю ночь с ума сходить от ужаса. Да и Ремус как-то странно смотрел на него, словно Гарри напугал его. Впрочем, ничего удивительного. Он на глазах у Люпина с возмутительным равнодушием напал на собственного крёстного.

С другой стороны, что ещё ему было делать? Времени на объяснения не было, а Сириус едва всё не испортил этим зельем. Главное теперь, чтобы эмоциональный разлад Ремуса не повлиял на ритуал. Гарри снова тяжело вздохнул. Чёрт. Всё пошло кувырком. Но что он мог теперь изменить? Подавив удушающее чувство вины, разъедающее разум, Гарри заставил себя сосредоточиться на том, зачем он вообще всё это устроил. Остальное подождет до утра.

Ночь предстояла долгая.

* * *

Ударив по двери ещё одним разрушающим заклинанием, Сириус зарычал от отчаяния, трижды проклиная защищенные от чар двери и собственную беспечность, с которой он так легко выбросил из головы воспоминания об уроках матери, когда та рассказывала им с Регулусом о темницах. Тогда он смог бы легко открыть чёртову дверь и вытащить оттуда Гарри. Мгновение он неподвижно стоял в стылом полутемном коридоре, но из-за двери не доносилось ни звука. Похоже, помимо защитных чар, Гарри наложил еще и звукоизолирующие. О чём вообще он думал, запираясь с оборотнем?!

Чертыхнувшись, Блэк развернулся, бросившись к выходу из подвала. Нужно привести помощь. Какую угодно. Даже не смотря на то, что краем сознания он понимал, что Луна уже взошла и предотвратить грядущее он никак не сможет.

— Снейп! — он влетел в гостиную как раз в тот момент, когда его школьный недруг одной ногой практически стоял в камине, тот обернулся на крик, в вежливом недоумении изогнув брови.

— В чем дело, Блэк? — насмешливо бросил он. — Потерял своего лохматого приятеля в доме?

— Гарри заперт с Ремусом в камере! — крикнул Сириус, услышав это, Северус застыл, его взгляд метнулся к флакону с ликантропным зельем, который тот по-прежнему сжимал в кулаке. — Я не могу его оттуда вытащить! Нужен директор! Быстро!

С лица Снейпа схлынули все краски. Отступив на шаг, он бросил в камин, горсть летучего пороха, с помощью которого собирался покинуть дом, и рявкнул:

— Альбус! Вы нужны в штабе Ордена! Срочно!

* * *

В Летописи Заклинателей было несколько абзацев, достаточно подробно описывающих обращение оборотня и, прочитав их, Гарри думал, что будет готов к тому, что увидит, но реальность оказалась… страшнее. В густой удушающей тишине хруст ломающихся костей, треск рвущихся под когтями одеял и одежды и полный боли человеческий вой, постепенно становящийся звериным, почти оглушали его. Глаза Ремуса, буквально минуту назад полные жизни, потеряли всякое выражение, бессмысленно глядя в пустоту, пока его тело изгибалось и ломалось, меняя форму и покрываясь густой бурой шерстью. Передние лапы, все ещё больше походящие на мощные руки с длинными, когтистыми пальцами, царапали пол. Лицо удлинялось и вытягивалось, а вместо зубов во рту появлялись острые клыки. Последними изменились глаза, которые будто затопило жидким янтарем. Эти глаза, полные звериной ярости, обвели камеру диким, пылающим взглядом, и остановились на Гарри. Шерсть на холке волка встала дыбом, и тот, припав всем телом к полу, оскалил клыки, готовясь к атаке. Поттер сделал медленный глубокий вздох.

«Ну, — подумал он, — вот сейчас у меня есть все шансы умереть идиотом».

* * *

Дамблдор отступил от двери камеры и обернулся к Блэку.

— Какие бы чары ни использовала твоя семья, строя эту темницу, они прибегли к древним и могущественным ритуалам, — вздохнул он. — Открыть эту дверь, не зная отпирающих чар, я не могу.

— И что нам делать? — прошептал Сириус.

Директор Хогвартса тяжело вздохнул.

— По правде сказать, я не совсем понимаю, как Гарри вообще там оказался, — заметил он. — И кто запер дверь чарами.

— Я оставил в камере только Ремуса и использовал обычный засов, — хмуро сказал Сириус.

— Тогда какого Мордреда туда пошел Поттер? — процедил из тёмного угла коридора Снейп.

— Я не знаю! — в отчаянии бросил Блэк, запустив пальцы в волосы. — Возможно, он хотел составить Ремусу компанию до наступления полнолуния?

— Сириус, я прошу тебя вспомнить, говорил ли Гарри что-то перед тем, как отверстие в двери закрылось, — настойчиво попросил Дамблдор.

— Я не помню! Не помню! — Сириус принялся мерить шагами узкий коридор, пытаясь восстановить в памяти короткий разговор с крестником который из-за бурлящей в душе паники совершенно вылетел у него из головы. — Нет, постойте! — воскликнул он и сам при этих словах остановился, обратив напряженный взгляд на директора. — Ремус сказал, что Гарри запер дверь, а Гарри говорил, что потом всё объяснит, — его глаза расширились, — он знал, что Ремус не принял зелье! Он явно это планировал.

— Что «это»? — зашипел Северус. — Собственное самоубийство лапами оборотня?!

— Ни черта не понимаю, — прохрипел Сириус. — Зачем Гарри это сделал? Почему не позволил дать Ремусу ликантропное зелье…

— Гарри не позволил дать Люпину зелье? — нахмурился директор.

— Да! Я пытался передать Лунатику зелье через окошко, но Гарри помешал мне, — он обеспокоенно нахмурился, едва слышно пробормотав: — Без усилий отшвырнул меня от двери и заблокировал её.

— Весьма странно, — Дамблдор бросил долгий взгляд на запертую дверь — Что же… одно мы знаем наверняка — Гарри там по своей воле и похоже очень не хочет, чтобы кто-то вмешивался, — Альбус, помедлив, перевел взгляд на Снейпа. — Скажи, Северус, я верно помню, что на эти каникулы мистер Арчер отправился праздновать Рождество к Драко Малфою? — декан Слизерина напряженно кивнул. — Что ж, быть может, в этом случае Томас поможет нам пролить свет на происходящее.

Не сказав больше ни слова, Дамблдор отправился обратно в гостиную, намереваясь связаться с лучшим другом Гарри Поттера. Блэк и Снейп, обменявшись обеспокоенными взглядами, последовали за ним. Каждый из них понимал, что с момента обращения прошло слишком много времени, а значит, у пятнадцатилетнего мальчика, запертого в крошечной камере с кровожадным монстром, остается все меньше шансов пережить эту ночь.

* * *

По камере прокатилось громовое рычание, тело волка напряглось перед прыжком, Гарри прочистил горло.

— Прежде, чем ты атакуешь, — негромко и спокойно сказал он, — пожалуйста, выслушай меня, — зверь шевельнул ушами, прислушиваясь к его словам, но позы не изменил, готовясь напасть в любое мгновение. — Я знаю, что ты слышишь и понимаешь меня, — настойчиво произнес Поттер. — И я верю, что ты не просто злобный, кровожадный монстр. Я не желаю тебе зла и хочу помочь. Но для этого я должен знать, что ты действительно меня понимаешь.

Волк буравил Гарри пристальным взглядом, застыв на месте и скаля зубы. Гарри понимал, что будь на его месте любой другой волшебник, оборотень не стал бы медлить, и только голос заклинателя остановил его. Но этого было мало. Волк не просто должен слушать, он должен услышать то, что говорит заклинатель. Но время шло и ничего не происходило. Гарри начал опасаться, что спасать зверя слишком поздно, но вот постепенно шерсть у него на загривке опустилась, и оборотень, переступив с лапы на лапу, изменил позу, чуть расслабляя мышцы. В янтарных глазах по-прежнему горели недоверие и угроза, но, кажется, он готов был слушать. Гарри осторожно выдохнул и чуть улыбнулся.

— Спасибо, — негромко сказал он и потянулся за мешком, который принёс с собой.

Проследив за его действиями, волк снова оскалился, но Поттер только покачал головой:

— Тише-тише, тебе понравится, я обещаю, — он открыл мешок и запустил туда руку, — в конце концов, кто ведет серьезные разговоры на пустой желудок, да? — вытащив из мешка увесистую баранью ногу, которую раздобыл для него Виви, он бросил ее волку. — Угощайся!

Пару мгновений оборотень не сводил с него пристального взгляда, потом очень медленно опустил голову, с подозрением принюхиваясь к угощению, и наконец голод уступил место недоверчивости, и зверь жадно впился зубами в свежее мясо, отрывая его от кости большими кусками. Гарри ободряюще улыбался, мысленно представляя себя на месте бараньей ноги и сильно радуясь, что волк всё же не окончательно обезумел. Покончив с мясом в рекордные сроки, оборотень сыто облизнулся и взглянул на Поттера куда спокойнее, впрочем, настороженная угроза из его глаз не исчезла, а значит у Гарри оставались все шансы оказаться следующей закуской зверя.

«Надо было брать две ноги», — мысленно пожурил себя он и заговорил:

— Я знаю способ избавить тебя от проклятья, — сказал он. — Он не простой и потребует времени, но если все получится, ты и человек, с которым ты вынужден сосуществовать, сможете жить, не причиняя друг другу боли, — он выдержал небольшую паузу, но волк на его слова никак не реагировал.

Гарри собрался с мыслями, гадая, сможет ли тот вообще понять, что он собирается сказать. На мгновение прикрыв глаза, он призвал свою магию, и она плавно заструилась по камере, словно незримый морок, окутывая и оплетая сознание зверя. Однажды он уже использовал похожий способ общения с драконом, вынудив того проникнуть в его сознание. Теперь же ему предстояло совершить нечто подобное, но, в отличие от драконов, оборотни не обладали легилименцией, а значит требовалось связать свой разум с разумом волка, чтобы каждое слово Гарри было понято зверю. И это, чёрт возьми, оказалось куда сложнее, чем описывалось в Летописи Заклинателей. Надеясь, что связь достаточно прочная, Гарри продолжил говорить:

— Большую часть времени ты живешь во тьме, в тесной клетке, отрезающей тебя от всего мира. Эта клетка открывается лишь в полнолуние и тогда в той клетке оказывается заперт человек, — Гарри едва не вздрогнул, ощутив странное натяжение, будто кто-то несильно потянул за нить, привязанную к его ребрам и через эту нить ему передался далекий отголосок негодования.

Негодования волка.

Теперь он был абсолютно уверен в том, что ему удалось установить связь, хотя он не ожидал, что она будет работать в обе стороны.

— Ты ненавидишь человека, я знаю, — торопливо сказал он. — Человек сковывал и запирал тебя всю твою жизнь. Но он был напуган. Напуган и одинок, как и ты. Вы ненавидите друг друга, но причина в том, что у вас никогда не было шанса по-настоящему встретиться. Вас разделяет стена, — Гарри пристально смотрел в глаза волка, — именно эта стена и является вашим проклятьем, — он на миг замолчал, чувствуя лишь настороженность и гнев, передающиеся ему по связи. Как и Люпин, волк не желал менять своего отношения к вынужденному соседу.

«Паршивый из меня миротворец, похоже», — досадливо подумал Поттер, но все же продолжил говорить:

— Послушай, я не могу разделить тебя и человека, вы существуете в одном теле. Человек является частью тебя, а ты являешься… — волк сердито зарычал, шерсть его встала дыбом; словно удар тока, Гарри почувствовал волну ярости, исходящую от него, — нет-нет! Подожди! Все дело в том, что вы не можете увидеть друг друга! Не можете преодолеть эту преграду разделяющую вас, — волк шагнул к нему, продолжая скалиться, Гарри заговорил быстрее, — я могу разрушить стену! Могу дать вам возможность встретиться!

По камере прокатилось оглушительное рычание, волк прыгнул вперед, оказавшись буквально в паре шагов от Гарри. От оборотня волнами исходил пылающий гнев, в котором будто слышался полный презрения вопрос: «Зачем мне это?!»

— Не будет стены, не станет и клетки! — стараясь перекричать рев оборотня, воскликнул Поттер. — Без стены ты сможешь обращаться независимо от полнолуния! — это чуть остудило кипящую ярость. — Ты будешь знать и видеть всё, что знает и видит человек, — продолжал объяснять Гарри, — а он будет видеть всё, что видишь ты! Подумай, больше не будет тьмы! Не будет клетки! Да, вам придется найти общий язык, придется примириться и принять друг друга, но вы оба приобретете свободу. Разве это так плохо?

Волк помедлил и, перестав скалиться, неторопливо сел на пол, задумчиво шевельнув ушами. В янтарных глазах появилось странное выражение предвкушения, а по связи потянулась холодная решимость, от которой Гарри невольно передернул плечами. Он не сразу понял, что это за странное чувство, от которого сердце в груди зашлось безумным ритмом, а горло сжалось в нервном спазме.

— Нет, — прошептал он, поняв, наконец, о чем думает волк, — нет. Если ты убьешь человека после разрушения стены, то с восходом солнца погибнешь сам. Это не выход и не решение, — оборотень пристально смотрел ему в глаза, и это удушающее чувство предвкушения чужой смерти не исчезало. — Ты всю жизнь был одинок, — очень медленно заговорил Гарри. — Всю жизнь провел в клетке. Тебя презирали, боялись и ненавидели. Ты не знаешь других чувств. Но, представь, — он глубоко вдохнул, — только представь, что ты сможешь обрести, если объединишься с человеком, — волк фыркнул, тряхнув головой, — ты не просто будешь свободен. Ты обретешь друга и союзника. Он будет защищать тебя так же яростно, как ты будешь оберегать его. Вы станете одним целым. И никогда больше не будете одиноки. Вместе вы станете сильнее. Как стая. Как семья…

Зверь чуть склонил голову, разглядывая Гарри с задумчивым, расчётливым выражением, словно его слова наконец начали обретать для него смысл. Мгновение Поттер не мог понять, что именно заставило волка прислушаться, когда он вдруг осознал, что говоря о друге, он думал не о волке и Ремусе. Он думал о Томе. Именно чувства, всколыхнувшиеся в его душе, заинтересовали зверя. Он поверил не словам. Слова имели для него мало смысла. Но эмоции Гарри привлекли его.

И тогда наконец, Гарри понял, что должен делать. Сосредоточившись на собственных воспоминаниях и ощущениях, он направил по связи все самые яркие и тёплые воспоминания о дружбе с Томом. О том, как они с самого детства защищали и берегли друг друга, как много значил для него Том, как крепко они были связаны, и как бесценно было присутствие Арчера в его жизни, потому что пока в ней был Том, Гарри никогда не почувствует одиночества. И пусть порой эта дружба приносила им обоим много неприятностей, боли и вот теперь даже разочарования, Гарри ни за что не отказался бы от неё. И даже если Арчер, упрямый баран, творит чёрт знает что у него за спиной, Гарри не отступится от него. Пусть рухнет весь мир, Гарри не отступится от их дружбы. Он будет бороться. По крайней мере, до тех пор, пока остается то, за что можно бороться.

Шквал чувств и мыслей оказался настолько сильным, что он захлестнул волка и сбил с толку. В нём больше не было ни враждебности, ни недоверия, только жадный интерес и безумная жажда ощутить все те чувства, которые показывал Поттер. Зверь лег на пол и, прижав уши к голове, тихо заскулил, затравленно глядя на волшебника перед ним. Понимая, что переусердствовал в порыве показать оборотню собственные эмоции, Гарри с усилием заставил себя отодвинуть собственные чувства подальше и улыбнулся волку.

— Представь, как много ты потеряешь, если не попробуешь? — сказал он, оборотень в ответ ударил хвостом по полу, терзаясь сомнением. — Я помогу тебе, обещаю, — Гарри подался вперед, протягивая к нему руки, — я помогу вам обоим, если ты позволишь, — зверь шевельнул ушами, рассматривая заклинателя, и наконец поднял голову, принимая решение.

Он все ещё не до конца доверял ему, он всё еще боялся и всё еще ненавидел, но, тем не менее, готов был попробовать. И этого было достаточно.

Отчаянно надеясь, что в сердце Ремуса найдутся силы усмирить собственную ненависть, Поттер сделал глубокий вдох и, преодолев разделяющее их с волком расстояние, запустил пальцы в густую, жесткую шерсть, обнимая его за шею.

«Зато теперь я могу похвастаться, что обнимал настоящего живого оборотня», — гордо подумал он и позволил магии сорваться с кончиков его пальцев, ломая преграду в сознании волка.

* * *

Том на миг сжал пальцами переносицу и прикрыл глаза, борясь с царящим в сознании бардаком.

— То есть Гарри, никого не предупредив, заперся в камере с оборотнем, и вы не можете его оттуда достать, — заключил он, окинув взглядом мрачных волшебников, окруживших его со всех сторон, получив утвердительный кивок от Блэка, он вопросительно поднял брови: — Ну а я чем могу помочь?

— Вы же лучшие друзья, — угрюмо напомнил Сириус. — Может, он предупреждал тебя?

— О чем? — с легким раздражением уточнил Арчер. — Что собирается оригинально покончить с собой? Нет, не упоминал.

— Мистер Арчер, оставьте свой сарказм для ваших сверстников, — жестко отчеканил Снейп. — Ваш друг сейчас находится в смертельной опасности, и всё, что от вас требуется, это попытаться вспомнить, была ли у Поттера хоть одна разумная причина отправляться на рандеву с оборотнем в полнолуние.

Том помолчал, обводя полутемную гостиную задумчивым взглядом. Признаться, он совсем не ожидал подобного поворота событий, когда директор Хогвартса вызвал его в дом Блэка в разгар рождественского приема у Малфоев. Как и не ожидал, что трое весьма сильных волшебников не могут справиться с одной чёртовой дверью. Смешно право. Пусть это и фамильная темница семьи Блэк, неприступной крепостью ее сложно было назвать. Он искоса глянул на Дамблдора. Старик уж точно мог разнести в щепки половину дома, если бы думал, что его драгоценному золотому мальчику грозит опасность. И уж вряд ли он стал бы вызывать на помощь пятнадцатилетнего дружка Поттера, которого на дух не выносит со дня первой встречи.

«Тогда какого дьявола я тут делаю?» — досадливо подумал Том, внимательно изучая лицо директора. Разве что старик ждёт какой-то информации. Хочет узнать что-то, что может поведать только лучший друг Гарри Поттера. А чем таким полезным может поделиться Томас Арчер, чтобы убедить всех этих людей, что его лучший друг не свихнулся, запираясь в полнолуние в камере с оборотнем, потому что его лучший друг… ах, ну конечно…

Том едва не застонал от посетившего озарения.

Ну конечно, только Гарри мог выкинуть подобную глупость, собрав при этом толпу взволнованных зрителей. Черт бы побрал шрамоголового недоумка…

Он хмуро оглядел трех волшебников. Ну и что им сказать? Правду? Или что его лучший друг — полоумный идиот, который с детства любит пушистых зверушек и всегда мечтал погладить живого оборотня? Вторая версия весьма вероятно доведет кого-нибудь из присутствующих до инфаркта. И, весьма вероятно, это будет Снейп, а не Дамблдор, иначе Том определенно остановился бы на втором варианте. Но Альбус и так явно о чем-то догадывается, и от Арчера ему нужно словесное подтверждение.

«И кто я такой, чтобы облегчать им задачу? — мысленно фыркнул Том. — Если Гарри переживет эту ночь, пусть сам всё и объясняет. Будет ему хорошим уроком».

— Не могу точно сказать, зачем Гарри так поступил, — медленно произнёс он. — Но уверен, он знал, что делает.

— Знал, что делает?! — теряя терпение, рявкнул Сириус. — Он заперся в камере с оборотнем!

— Да, я уже в курсе, спасибо, — Том поморщился. — А ещё я в курсе, что Гарри способен окружить себя барьером, который не под силу сломать даже дракону. И это наводит меня на мысль, что он там не пропадет, — он выдержал небольшую паузу. — Конечно, при условии, что это не такой странный способ покончить с собой.

— С учетом обстоятельств, ты проявляешь просто «фантастическое» беспокойство о благополучии своего лучшего друга, — сухо заметил Блэк.

— А что? Мне следует с воплем носиться по кругу? — ядовито уточнил Арчер.

— Тебе как будто вообще плевать, что с ним случится, — ощерился Сириус.

— Гарри сильный волшебник, — Том нахмурился, — и весьма неординарный. И если он делает что-то, я предпочитаю верить, что он поступает обдуманно и уважаю его решения.

«По крайней мере, в тех двух процентах случаев, когда от этих решений не веет хроническим слабоумием», — мысленно добавил он, но им говорить об этом не стоило, поэтому Том лишь смерил Блэка презрительным взглядом и с надменной уверенностью, которой совсем не чувствовал, закончил:

— Вам я советую поступать так же, если вы хотите со временем добиться хороших отношений с ним.

— Ему пятнадцать лет!

— Но не пять же.

— Он может быть в смертельной опасности.

— И это всё ещё его выбор, — холодно отрезал Том. — Вы можете пойти и выломать ту дурацкую дверь, — он взглянул на Дамблдора, — уверен, что можете. И могли поступить так с самого начала. Но вы не сделали этого, директор. И что-то подсказывает мне, что вы, как и я, верите, что Гарри не пострадает, — он с издевкой усмехнулся: — Или я ошибаюсь, и величайший светлый волшебник современности не способен снести с петель обычную зачарованную дверь? Вам для этого понадобилась моя помощь? Ожидаете, что пятнадцатилетний мальчишка может что-то, чего не можете вы, сэр? — ядовито протянул он.

Снейп смерил Тома суровым взглядом.

— Не забывайте, с кем разговариваете, Арчер.

Том глянул на него в пол-оборота:

— Я в своём уме и прекрасно осознаю, с кем разговариваю, — ничуть не впечатленный авторитетом декана или директора равнодушно бросил он, в глазах его при этом скользнула пугающе знакомая надменность, от которой Северус на мгновение растерялся.

Это не было спесивым высокомерием зазнавшегося подростка. В каждом слове и жесте Арчера в его осанке, взгляде и даже повороте головы отражалось властное превосходство над собеседником, и всё это было до ужаса знакомо, ведь той же неуловимой грацией и ледяным высокомерием отличался лишь один знакомый ему волшебник. Драко не зря казался обеспокоенным. С Арчером явно что-то было не так. Но одно дело догадки Снейпа о том, что Том связался с Пожирателями, и совсем другое — пугающее сходство с Тёмным Лордом. Нужно было как можно скорее разобраться с родословной Арчера. Что-то подсказывало Северусу, что разгадка кроется именно в этом.

— Что ж, Томас, — вмешался Дамблдор, не обращая внимая на то, как тот неприязненно скривился, услышав своё полное имя, — признаю, что твои слова и твоя реакция подтвердили некоторые мои подозрения…

— Какие подозрения?! — тут же перебил Сириус.

Директор Хогвартса с легкой полуулыбкой глянул на Тома.

— Думается мне, Гарри действительно давно планировал это и, как ни печально признавать, , похоже, не посчитал нужным поделиться своими планами ни с кем из нас, — он пристально взглянул в глаза Тома. — Даже мистер Арчер, как я понимаю, не в курсе?

— Гарри передо мной не отчитывается, — сухо известил Том.

— Конечно, — улыбнулся в бороду директор.

— И что же теперь делать? — недоуменно спросил Блэк, которому совершенно не нравилось спокойствие Дамблдора.

— Нам остаётся только ждать, — помедлив, сказал тот. — Боюсь, если мы вмешаемся сейчас, то сделаем только хуже, — он помолчал, — и возможно подвергнем жизнь Гарри опасности.

— А сейчас он, по-вашему, опасности не подвергается? — едко уточнил Северус.

— Конечно, подвергается, — мирно отозвался директор, вызвав недоуменный и возмущенный взгляды от Сириуса и Снейпа. — Но эту опасность, как я понимаю, он контролирует, — он пристально взглянул на Тома, — не так ли, мистер Арчер?

Тот в ответ лишь равнодушно повел плечом, словно говоря: «Понятия не имею, о чем вы. Я вас не слушал», и отвернулся к окну, за которым над спящим Лондоном мерцала полная луна. За его спиной Блэк продолжал настаивать, что нельзя просто сидеть и ждать, пока ситуация разрешится сама собой, но Том больше не обращал на них внимания, сбитый с толку собственными противоречивыми эмоциями.

То, что Гарри принял решение исцелить оборотня от проклятья, даже не поделившись своими планами с ним, вдруг навело на мысль, что Том лишился некой негласной привилегии знать о его намерениях, и это вместо досадливого раздражения вызвало в душе чувство едкой горечи и абсурдной потери. Будто он утратил нечто очень важное.

Но беспокоило его даже не это, а удушающий, иррациональный ужас, который он испытал в первые несколько мгновений, когда услышал о том, что Гарри оказался заперт в камере с оборотнем. Когда понял, что может больше не увидеть его. Он не подумал ни о том, что Поттер заклинатель, ни о том, что тот способен защитить себя, ни о том, что это будет даже отлично, если взбешённый волк откусит мальчишке голову, ведь тогда одной проблемой у него станет меньше…

Нет.

В то мгновение он думал лишь о том, чтобы броситься туда, выломать проклятую дверь и вытащить Гарри из клыков зверя, пока не стало слишком поздно.

Даже сейчас, когда Том заставил себя здраво осмыслить ситуацию, в груди его разрастался колючий холод, от которого он почти задыхался. Почти не мог думать, не мог заставить себя унять бешеное сердцебиение, не мог, чёрт бы его побрал, увидеть выгоду в смерти мальчишки. Он чувствовал лишь чёрную, ледяную безнадёжность. По телу прошла волна дрожи. Тому вдруг стало холодно. Так холодно, что он едва мог пошевелиться.

«Дьявол».

Он не мог больше здесь находиться. Не мог просто стоять посреди уродливой, пыльной гостиной в окружении своих врагов и слушать, как они обсуждают судьбу Поттера. Того самого Поттера, которого давно следовало прикончить.

«Это не моя проблема, — мысли казались чужими и неестественными, словно кто-то внушал их ему. — Это совершенно не моя проблема, — упрямо повторил он. — Если мальчишка умрет, это будет только его вина. Я тут совершенно ни при чем. Пусть умрет. Так будет только лучше».

И к черту это чувство, будто он задыхается. Будто он падает. К чёрту.

Холод становился сильнее. Еще немного, и он начнет дрожать всем телом. Еще немного, и он не сможет контролировать это… что бы это ни было.

Проклятый долг жизни сводил его с ума.

— Полагаю, я вам больше не нужен? — его голос звучал резче, чем хотелось бы, но у него больше не было сил изображать безразличие.

Обернувшись, Том встретился с тремя недоумевающими взглядами.

— Ты хочешь уйти? — нахмурился Блэк.

— А вы имеете что-то против? — раздраженно осведомился Арчер, с вызовом глядя то на крёстного Гарри, то на профессоров Хогвартса.

— То есть тебе все равно, что случится? — неприязненно скривился Сириус.

— Все равно или нет, изменить я ничего не могу, — жестко отчеканил Том. — А сидеть тут с вами всю ночь у меня нет никакого желания.

Не дожидаясь разрешения, он пересек широким шагом гостиную и, взяв с каминной полки банку с летучим порохом, зачерпнул оттуда горсть содержимого, собираясь вернуться в особняк Малфоев.

— Полагаю, о том, чем всё сегодня закончится, тебе можно не сообщать? — холодно бросил ему в спину Блэк.

Том помедлил, аккуратно поставив на место баночку с летучим порохом.

— Как вам будет угодно, — не оборачиваясь, сказал он и шагнул в камин, исчезнув в языках зеленого пламени.

Это была не его проблема.

Так и есть.

Это была совершенно не его проблема.

* * *

Разрушить преграду между сознанием волка и человека было несложно. Куда сложнее оказалось создать связь волка с человеком. Это не было похоже ни на диалог, ни на противостояние чувств. Гарри будто оказался в вязкой трясине из сомнений и недоверия. Все казалось спутанным, туманным и тусклым. Он прорывался через эту густую, удушающую тьму, увлекая за собой зверя и надеясь, что вскоре эта зыбкая стена исчезнет, но только глубже проваливался в пучину спутанных эмоций. Он уже прорывался не через проклятье, а сквозь плотную, непримиримую человеческую ненависть, смятение, боль и страх: все чувства, которые нужно было преодолеть, прежде чем создать связь. Он не знал, сколько провел так, прижавшись лбом ко лбу волка, отчаянно ища в сердце Ремуса хоть одну лазейку, чтобы впустить туда смирение и убедить принять зверя, живущего в его душе. Когда наконец бесконечная топь, которой отгородился от всего мира Люпин, исчезла, и Гарри мог отступить, ночь почти подошла к концу. Он всё еще ощущал отголоски чувств, сначала острых и непримиримых, наполненных ненавистью и болью, но постепенно мрак сменялся мягкой полутьмой, а значит, волк и человек все же смогли переступить черту, разделяющую их, и по-настоящему увидели друг друга.

С тихим вздохом Гарри устало привалился спиной к стене, наблюдая за волком. Он лежал на полу, глядя в пространство пустым неподвижным взглядом, но Поттер знал, что в душе его продолжается долгий безмолвный диалог с человеком, исход которого теперь от заклинателя не зависел. И всё же самое трудное осталось позади и теперь это больше походило на мирные переговоры, на попытку узнать друг друга. А на это требовалось много времени. В конце концов, им впервые выпал шанс встретиться.

Возможно, ему следовало объяснить Ремусу, чего ожидать. Возможно, нужно было как-то подготовить его к тому, что он впустит волка в его сознание. И он хотел, правда хотел всё рассказать. Но тот так сильно ненавидел волка и так отчаянно отрицал любую возможность, что зверь может оказаться разумным существом с собственными мыслями и чувствами, что Гарри испугался. Испугался, что, узнав подробности, Ремус откажется, или, даже согласившись, так сильно накрутит себя и запаникует, в ожидании встречи со своим «чудовищем», что подступиться к его разуму будет невозможно.

Быть может, Гарри был неправ. В конце концов, Люпин имел право отказаться. Это была его жизнь и его проклятье. И всё же Гарри так хотел, чтобы он понял, как сильно заблуждается…

И он принял решение открыть волку неподготовленное сознание Ремуса и предоставить ему возможность самому убедиться, что волк не был просто кровожадным монстром, которого Люпин столько лет рисовал в своем воображении.

Гарри поднял взгляд к потолку, впервые задаваясь вопросом, стоило ли оно того?

Правильно ли было вмешиваться?

Кого на самом деле он здесь спасал?

И спасал ли? Или это было просто научное любопытство. Эксперимент в попытке проверить собственные силы и возможности.

Кому это было нужно?

«С чего я вообще решил, что Ремус предпочтет такую жизнь проклятью? — тоскливо подумал он. — Теперь он обречен до конца жизни делить свой разум с волком, и он определённо этого не просил… я сам за него всё решил и посчитал что это правильно».

Целью заклинателя было оберегать магических существ и помогать им. Но помощь ли это?

Ответа на этот вопрос у Гарри не было, он мог теперь только отчаянно надеяться, что не сделал хуже.

На улице начало светать, когда волк моргнул и поднял на Гарри долгий, осмысленный взгляд в котором удивительным образом переплелись звериный и человеческий разум. Даже не смотря на то, что в этой форме Ремус был всего лишь наблюдателем, Гарри теперь чувствовал его присутствие, и в этом присутствии ощущалось… спокойствие и усталость человека, который впервые за многие годы наконец осознал, что может больше не бороться с чудовищем в своей душе. Что этого чудовища просто не существует.

«Ну по крайней мере он не зол, — мысленно порадовался Гарри. — Пока».

— У нас осталось последнее дело, — отодвигая в сторону собственные переживания, сказал он. — Ты всё ещё носитель проклятья и если ты укусишь другого человека, то он, как и ты станет оборотнем. Я могу это исправить, но для этого тебе нужно ещё раз довериться мне, хорошо?

Он протянул к волку руки и тот, помедлив, подался вперед, уткнувшись носом в ладонь Поттера. Тот мягко улыбнулся.

— Спасибо, — он чуть сжал пальцами подбородок зверя, вынуждая его открыть рот. — Только, пожалуйста, не откуси мне руку, — пробормотал он, надавливая ладонью на клык волка, пока тот не проколол его кожу.

Почувствовав на языке вкус крови, зверь в панике дернулся назад, но Гарри свободной рукой удержал его, проводя окровавленной ладонью по зубам волка.

— Кровь заклинателя — это своего рода нейтрализатор, — начал торопливо объяснять Гарри. — Как противоядие. Это часть ритуала и мне не навредит, не волнуйся, — он тихо рассмеялся. — У меня сейчас своего рода иммунитет.

Волк тяжело, отрывисто дышал, но все же замер, позволяя Гарри довести дело до конца.

— Ну вот, — он слабо улыбнулся, погладив здоровой рукой волка, — вот и всё, — он подался вперед, уткнувшись носом в густую шерсть и закрывая глаза, — тебя теперь и оборотнем как-то неправильно называть, — сонно пробормотал он. — Но и не анимаг, — от волка исходило приятное тепло, а шерсть уже не казалась такой жесткой, — знаешь, заклинатели называли таких как ты «пробужденными», — засыпая, бормотал он, — но звучит как-то странно, да?

Гарри что-то ещё сонно бормотал, зарывшись носом в шерсть волка и крепко обняв его за шею, а тот, смиренно лежал рядом с ним, чувствуя, как за стенами камеры разгорается новый день. Где-то в отдаленном уголке сознания за ним с легкой опаской наблюдал человек, но жажда крови и убийства более не руководила зверем. В его душе больше не было ярости и злобы, как не было тьмы и одиночества.

Волк тихо вздохнул, прикрывая глаза. Он поспит совсем недолго, пока мальчик-говорящий не проснётся. А после… возможно, он сможет увидеть солнце.

Ночь подошла к концу, и вместе с этим запирающие чары, которые Гарри наложил на дверь, развеялись, замки с тихим щелчком открылись.

* * *

Солнце уже стояло довольно высоко над домами, когда послышался щелчок замка и запечатанная дверь в тюремную камеру открылась. Сириус, который в полудреме дежурил возле нее в коридоре, тут же подскочил на ноги, бросившись внутрь, и замер на пороге, потрясенно открывая и закрывая рот. За его спиной застыл Снейп, который был готов к чему угодно, но только не к ужасающему зрелищу мирно спящего монстра, который с шестого курса порой преследовал его в кошмарах, возле которого крепко обнимая его за шею, дремал Гарри.

Волк шевельнул ушами и, приоткрыв глаза, поднял голову, обратив настороженный взгляд на пару волшебников. Почувствовав, что зверь рядом с ним напрягся, Гарри открыл глаза и сонно моргнул.

— О, Сириус, привет! — пробормотал он. — Видишь? Я же говорил, что все будет нормально, — он перевел взгляд на Снейпа, который молчал всё еще пытаясь осмыслить то, что видел. — Профессор Снейп? — Гарри пригляделся к окаменевшему лицу декана. — Вы только не ругайтесь, со мной все хорошо.

— У вас рука в крови, Поттер, — едва слышно прошелестел декан Слизерина, сумев найти во всем этом безумии хоть одну вещь, которую можно было прокомментировать без риска заработать преждевременный инсульт.

— Он тебя укусил? — бледнея, прохрипел Сириус, всё ещё не решаясь шагнуть в камеру, откуда за каждым его движением наблюдал оборотень.

— Нет, это я сам, — Гарри зевнул и, наклонившись к самому уху волка что-то прошептал, после чего поднялся на ноги и потянулся. Проследив за ним взглядом, волк положил голову обратно на лапы и снова закрыл глаза.

Поттер пересек камеру и, оттеснив Сириуса и Снейпа в коридор, аккуратно прикрыл дверь, оставив при этом внушительную щель.

— Не запирайте, — попросил он. — Я обещал, что его больше не запрут в клетке.

— Поттер, — процедил Снейп, страстно желая обхватить паршивца руками за шею, — это оборотень.

— Ну уже не совсем, — Гарри вяло улыбнулся. — Не волнуйтесь. Он никого не обидит, и Ремус если что проследит за ним.

— Ре… — Сириус тряхнул головой. — Гарри, что вообще здесь происходит?!

Поттер посмотрел на крёстного, перевел взгляд на декана, оценил в равной мере убийственное выражение на лицах обоих волшебников и постарался придать себе максимально невинный вид, морально готовясь к буре, которая вот-вот должна была разразиться. Похоже, выспаться у него сегодня не получится.

* * *

Развернув кресло к окну, за которым в ночном сумраке виднелись ряды серых могильных камней, Тёмный Лорд бездумно крутил в пальцах фигурку белого шахматного коня. Из тёмного окна на него взирало смутное отражение его бледного лица с глубоко посаженными алыми глазами, и это лицо отчего-то вызывало у него отвращение, словно он смотрел в глаза забытого миром призрака, чьё тело давно истлело в одной из могил на кладбище возле поместья Риддлов. Словно это был не он, а лишь далекое его воспоминание. Эхо бестелесное и бездыханное.

Желая понять, что он так долго рассматривает за окном и от чего его и без того скверное настроение с каждым мгновением становится только хуже, Нагини неспешно заползла ему на колени и положив голову на плечо мрачного мага с интересом воззрилась на их отражение в окне.

— Мы хорошо смотримся вместе, да, хозяин? — довольно прошипела она.

— Пожалуй, — даже не взглянув на неё, отозвался он.

— Очень устрашающе, да?— с удовольствием добавила она.

Волдеморт молчал, хмурясь все больше.

— Пора заканчивать этот маскарад, — тихо сказал он.

— Маскарад? — недоуменно переспросила змея.

— Томас Арчер стал не нужен, — отстраненно протянул Тёмный Лорд. — От этой игры больше нет толка.

— Значит ли это, что теперь останется только этот облик? — уточнила Нагини.

— Да.

— И что станет с твоей более милой версией? — с легкой грустью спросила его питомица.

Волдеморт бросил насмешливый взгляд на её отражение.

— Более милой?

— Согласись, Томас Арчер выглядит симпатичнее, чем Волдеморт, — игриво отметила змея.

— Томас Арчер и есть Волдеморт, — ворчливо заметил он и досадливо цокнул языком, осознавая, что этими словами все больше сбивает с толку самого себя. — Томаса Арчера не существует, — помедлив, поправился он. — Вполне логично будет, если он просто исчезнет.

— И ты больше не вернешься в ту школу?

— Это будет лишь пустой тратой времени, — жестко отрезал он.

— А как же Гарри Поттер? — помолчав, спросила Нагини.

Тёмный Лорд ждал этого вопроса, но всё равно болезненно скривился, когда она задала его, потому что готового ответа у него почему-то не было.

— Он перестал доверять мне, — медленно произнёс он. — Больше нет смысла продолжать изображать его лучшего друга.

— О-о-о, вы поссорились? Какая жалость, — в притворном расстройстве протянула Нагини. — Скажи, хозяин, змеи умеют плакать?

— Нет.

— Как это досадно, — вздохнула она. — Сейчас я могла бы так грустно порыдать на твоём плече, чтобы в полной мере выразить всю трагичность ситуации, — она помолчала, но, так и не дождавшись какой-либо реакции на свои слова, с любопытством уточнила: — Ты ведь проявишь милосердие и убьёшь его прежде, чем мальчик-заклинатель поймет, что потерял друга? Ведь иначе он будет так переживать…

— Его печали — не моя забота, — холодно напомнил Тёмный Лорд.

— Конечно-конечно, — елейно согласилась Нагини. — Твоя забота — отделаться от него поскорее, что ты в ближайшее время и сделаешь, — она подняла треугольную голову с его плеча, обратив на хозяина пристальный взгляд янтарных глаз. — И, как я понимаю, эта угрюмая маска чёрной скорби на твоём уродливом лице должна означать беспредельную радость по этому поводу?

Он оторвал взгляд от собственного отражения, взглянув на змею.

— И что это должно значить? — мрачно осведомился он.

Она «попробовала» воздух, почти касаясь кончиком раздвоенного языка его лица.

— Мне не понятно, чем ты огорчен, — пояснила Нагини. — Всё ведь идет по плану, не так ли?

— Всё идет по плану, — эхом отозвался он, опустив взгляд на белого шахматного коня в своей руке.

«Всё так, как и должно быть, — подумал он. — Томасу Арчеру не место в этом мире. А лорду Волдеморту не место рядом с Гарри Поттером. Мы не друзья и никогда ими не были. Я добился куда больше того, чем планировал изначально, и пришло время… — он сделал глубокий вдох, сжимая в пальцах фигурку коня, — пришло время положить конец дружбе, которой никогда не должно было существовать».

Легкий всполох магии в одно мгновение обратил шахматную фигурку в пыль, которую он, разжав пальцы, стряхнул с ладони, после чего поднял взгляд к омерзительно чужому лицу в отражении. К своему лицу.

— Даже удивительно, как легко уничтожить нечто настолько бесполезное и хрупкое, — в алых глазах застыл могильный холод.

Нагини взглянула на остатки шахматной фигурки на полу и положила голову обратно на плечо хозяина.

— И как сильно можно пожалеть об этом впоследствии, — задумчиво добавила она.

— Никаких сожалений, — он жестко усмехнулся, отворачиваясь от окна. — В конце концов, это была лишь подделка.

От автора// Всем привет! Ну вот наконец-то готова 21 глава. Поздравим Ремуса с выздоровлением))