Упивающийся мщением (джен)

— Просто скажи. Что ты с ней сделал?!

Ганнибал лишь склонил голову набок. И не ответил.

Уилл шумно втянул воздух:

— Ты совершил ошибку. Кроме тебя это не на кого будет повесить, некого больше обвинить. И тебе это с рук не сойдет. Только не в этот раз.

На Уилла смотрели все: Алана, Джек, Прайс и Зеллер.

Алана положила руку ему на плечо, осторожно сжала.

— Уилл, прекращай… — И Джек на полном серьезе щелкнул пальцами у него перед лицом. Но тщетно. Как будто тончайший лист непроницаемого стекла отрезал их с Ганнибалом от окружающих.

— Уилл, — тихо произнес тот, — я не несу ответственности за то, что случилось с агентом Катц.

Оскалившись, Уилл зарычал. Хватка Аланы на плече стала крепче.

— Посмотри на меня, — продолжил Ганнибал. — Посмотри непредвзято. Не позволяй ярости затуманить разум, и ты увидишь — я ни при чем.

Грудь будто сдавило раскаленным обручем, и жжение, растекающееся внутри, было настолько осязаемым, что Уилл начал задыхаться.

— Я смотрю, — выдавил он. — И точно знаю, что вижу.

Темные глаза Ганнибала тлели как угли.

— Что же ты видишь?

Джек не дал Уиллу ответить.

— Да брось, Уилл! Он все время был со мной и ни на кого не нападал.

Уилл не слушал. Он подался к Ганнибалу, насколько позволяли скованные руки.

— Если ты причинил ей боль… если хоть волос упал с ее головы… Ни одна клетка — какой бы прочной она ни была — меня не удержит. Я приду за тобой, и ты заплатишь за то, что сделал… заплатишь кровью!

В глазах Ганнибала зажглось пламя.

— Кажется, ему лучше вернуться в камеру, — сказал Джек и затем крикнул: — Охрана, нам нужен санитар! Прямо сейчас!

Легкие горели, а вместе с ними, казалось, полыхало и все вокруг. За пеленой дыма Джек что-то кричал, махал руками, отсылая охранника прочь… Глаза Ганнибала светились, как маяк во тьме.

Алана по-прежнему сидела рядом, сжимая плечо почти до боли.

— Уилл, посмотри на меня.

Ее голос привел Уилла в чувство. Сдавленная ярость схлынула так внезапно, что, вздрогнув, он едва не соскользнул со стула. Другой рукой Алана повернула его голову к себе, заставляя отвернуться от Ганнибала. Уилл подчинился.

— Беверли в безопасности. Джек сейчас же поедет в больницу. Что бы с ней ни случилось, Ганнибал в этом не виноват, так же как и ты. И обвиняя его, ты ей не поможешь, только сделаешь хуже себе. Прошу, Уилл, вернись ко мне.

— Алана… — он с трудом мог говорить. В горле застрял ком.

Джек отошел от них и, накинув пальто, подал знак Прайсу и Зеллеру, которые выглядели одинаково потрясенными, следовать за ним. Затем кивнул Ганнибалу, подзывая и его, но тот лишь молча покачал головой. Он остался сидеть на месте, обхватив длинными пальцами чашку с кофе и не сводя пристального взгляда с Аланы и Уилла.

Джек колебался пару секунд, но настаивать не стал.

— Ты приведешь его в норму? — спросил он, обращаясь к Алане.

Она отняла руку от лица Уилла, медленно и осторожно, будто боясь разрушить карточный домик.

— Да, все будет нормально.

* * *

Барни мгновенно оценил обстановку и понял, что лучше хладнокровно молчать. Он отстегнул Уилла и, заметив, что тот ни на что не реагирует и даже не пытается встать, осторожно взял его за локоть, заставляя подняться. Алана и Ганнибал шли рядом до самой камеры, шествие замыкали несколько охранников. Уилл же ничего не замечал и, казалось, не осознавал, что происходит вокруг. Все его внутренние силы были брошены на безжалостную борьбу с собственным воображением — монстром, готовым крушить все на своем пути к свободе — не щадя и себя самого. Жаждущим бесконечно терзать его видениями смерти Беверли: вот лезвие ножа, скользящее у неё по коже, вот чужие пальцы на горле, по капле выдавливающие из нее жизнь... Видеть это было невыносимо, даже если всё происходило исключительно в уме. Поэтому он ушёл в себя, просто выключился; глаза остекленели, движения стали механическими. Зомби по имени Уилл.

Очнулся он уже в камере. Пока Барни снимал с него наручники и ножные кандалы, до Уилла долетел тихий голос Ганнибала, который, по-видимому, о чем-то спорил с Аланой:

— Я не могу оставить его в таком состоянии. Если я уйду сейчас, он экстраполирует свои бредовые умозаключения на другие ситуации и еще больше отдалится от реальности. Уилл сможет принять правду только в том случае, если я буду рядом, если у него появится возможность наблюдать за мной, анализировать, видеть меня таким, какой я есть.

— Мы всегда расходились во взглядах на экспозиционную терапию, — прошептала Алана. — Ты месяцами пытался достучаться до него, и за все это время он не проявил никакой положительной динамики. Насколько я могу судить, твое постоянное присутствие только всё усугубило.

— Но ты не видишь всей картины, — мягко возразил Ганнибал. — Если бы ты присутствовала на наших с ним сеансах, то убедилась бы, что динамика есть. И потом, не забывай, ты оказываешь на его психическое состояние куда более мощное воздействие, чем я. Тебе не приходило в голову, что его враждебность может быть вызвана не моим присутствием, а твоим?

Она смотрела на него с тревогой, широко раскрыв глаза.

— Намекаешь, что уйти должна я?

— Я не это имел в виду.

— Нет-нет, ты прав, — у неё задрожал голос. — Я знаю. Я сама понимаю, что так и надо сделать. Какую же кашу я заварила…

— Это не только твоя вина. Наша жизнь тесно переплетена с жизнями других людей. — Ганнибал протянул руку к её лицу, но заметив, что Уилл не спускает с них глаз, опустил обратно. — Ты нужна ему, Алана, — продолжил он. — Прошу, останься.

Барни и охранники вышли из камеры, оставив Уилла в том же положении, в каком он был, пока они снимали с него кандалы — с ладонями, упирающимися в кирпичную стену, и наклоненной вниз головой.

— Вы оба останетесь, — произнес он тихо, но отчетливо.

По спине поползли их взгляды: любопытный Ганнибала, и полный смятения — Аланы, которая и не подозревала, что он пришел в себя и всё это время слушал их разговор.

— Ты уверен? — спросила она.

Уилл отошел от стены и, все еще не глядя в их сторону, тяжело опустился на койку. Затем с силой потер лицо руками, словно пытаясь стереть его насовсем.

— Это не обсуждается, — ответил он устало.

* * *

Они ждали, напряжённо замерев, как фигуры на картине. Все попытки Аланы втянуть Уилла в разговор разбивались о его односложные, бессвязные ответы, и вскоре она сдалась. Тишина сгущалась, мучительная и напряженная, как молчание у постели умирающего, хотя человек, за жизнь которого переживал Уилл, находился сейчас далеко.

Раздался телефонный звонок. Ганнибал потянулся к карману пальто — правому, тому самому, из которого Беверли намеревалась выкрасть ключи; эта мимолетная ассоциация вызвала у Уилла почти физическую боль — и вытащил сотовый. Взглянув на экран, поднялся.

— Прошу меня извинить.

Прижав телефон к уху, он отошел к дальней стене и сделал несколько напряженных шагов туда-сюда. Уилл и Алана наблюдали, хотя с таким же успехом они могли бы просто смотреть в пространство: он слушал больше, чем говорил, и за весь разговор на его лице не отразилось ни единой эмоции. Наконец он повесил трубку и какое-то время стоял неподвижно, уставившись в кирпичную кладку. Вся его поза выдавала напряжение. Уилл чувствовал, как внутри поднимается ненависть; пусть Ганнибал заговорит наконец!

На подмогу пришла Алана:

— Есть новости?

— Есть, но не о мисс Катц, — голос Ганнибала странно дрогнул. Он повернул к ним напряженный профиль и, словно машинально, потер пальцем нижнюю губу.

Уилл уставился во все глаза. Алана встала.

— Моя коллега... Ох... — Ганнибал взял себя в руки и продолжил: — Беделия дю Морье пропала.

Алана в испуге порывисто шагнула к нему.

— Что произошло?

— Никто не знает. — Ганнибал растерянно пожал плечами. — Сосед сообщил о взломе, но когда полиция прибыла в дом, то никого не застала. Пропало кое-что из ее одежды и часть украшений, но, по-видимому, больше ничего не взяли. Она просто… испарилась.

Уилла захлестнула ярость. Ганнибал не проявлял таких эмоций с того злосчастного утра, когда Уилл выблевал ухо и тот, сев рядом, отчаянно умолял его сдаться ФБР. Как легко оказалось забыть об актерских талантах этого человека, о том, с какой легкостью он мог выдавать свои эмоции за подлинное страдание — и люди не просто верили, они начинали ему сочувствовать.

Как Алана сейчас. Его горе притягивало ее, словно магнит, — она никогда не могла пройти мимо чужих страданий. Приблизившись, но не делая попытки прикоснуться, она вглядывалась в его лицо.

— Мне очень жаль.

— Она годами не выходила из дома. — Ганнибал провел рукой по лицу. — Я боюсь, что здесь может… может быть замешан Чеса... — он поперхнулся, не в силах сказать ужасные слова.

Бешенство Уилла достигло пика. Его уже потряхивало, и он сидел, вцепившись в край койки побелевшими пальцами.

Алана заключила Ганнибала в объятия.

— Ты не можешь знать наверняка. Я понимаю, что ты привык думать наперед, учитывать любые возможные сценарии, но сейчас это бессмысленно. Только себя изведешь. Всему свое время. Просто… потерпи немного и ты все узнаешь.

Алана прижимала Ганнибала к себе, а он поверх ее плеча смотрел на Уилла. Тот же глядел на него безучастным, пустым взглядом, в котором кипела скрытая ярость. Горестное выражение лица Ганнибала не изменилось, но он вернул Уиллу пристальный взгляд, жадно впитывая его гнев.

* * *

Когда Ганнибал наконец был утешен, они вновь погрузились в молчание, еще более тягостное, чем прежде, полное скрываемого раздражения, тайных надежд и гнетущих недомолвок.

Через двадцать минут ворота откатились в сторону, пропуская толпу мужчин в черных костюмах во главе с Джеком, медленно, точно похоронная процессия, шествующих по коридору. Взгляд Джека метнулся к Уиллу, сидящему на койке с низко опущенной головой, затем к Ганнибалу с Аланой, которые поднялись со стульев.

— Ну, как тут дела? — спросил Джек несколько угрожающе. — Нам полегчало?

— Намного, — произнесла Алана. — Джек, что происходит? — Она с удивлением разглядывала столпившихся у него за спиной агентов.

— Катастрофа, — ответил он неопределенно.

Уилл побледнел:

— Где Беверли?

— Я здесь. — Из-за стены черных костюмов показалась она. Живая и невредимая. Улыбающаяся.

На долю секунды Уилл забыл, как дышать: он застыл, не в силах пошевелиться, заговорить и даже обрадоваться.

— Приветик. — Ее левый висок украшал изогнутый порез, а правая рука висела на перевязи. И хотя Бев казалась очень усталой, в уголках губ у неё притаилась хитрая улыбка.

Поднявшись, Уилл на подгибающихся ногах шагнул к решетке.

— Ты в порядке…

— Ну да. Более или менее.

Алана облегчённо выдохнула. Уилл глянул на Ганнибала с торжеством: и как это он позволил ей ускользнуть? Но тот, к его удивлению, не только не выглядел взбешенным или раздосадованным, его, похоже, вообще не взволновало ее появление. Судя по всему, он был немного озадачен, но и все.

— Что же с вами случилось? — спросил он у Беверли. Просто вежливый интерес и ничего более.

Беверли твердо выдержала его взгляд.

— Чесапикский потрошитель совершил попытку нападения, — ответил за нее Джек.

— Попытку? — переспросил Ганнибал, подняв брови.

— Мы не знаем точно, он ли это был, — спокойно поправила Беверли.

— Да брось! — отмахнулся Джек. — Стоило Фредди Лаундс опубликовать статью, в которой раскрываются имена участников следственной группы по делу Потрошителя, и буквально в квартале от Балтиморского отделения ФБР на тебя кто-то напал.

— Ну, — Беверли пожала здоровым плечом, — раз ты так считаешь.

Уилл потер переносицу.

— Расскажи подробнее.

— Когда я шла к машине, кто-то набросился на меня сзади. — Она дотронулась пальцами до припухшей ссадины на виске. — Он меня здорово приложил, уж не знаю чем. Я и оглянуться не успела. Голова закружилась, и дальше все было как в тумане. Только помню, что ему удалось отобрать мой ствол, мы сцепились, и он его выронил. Потом он попытался затащить меня в фургон, но я всадила ему в ногу ключ от машины, это дало мне пару секунд форы, я успела нажать кнопку автомобильной сигнализации. Шум его спугнул. Он улизнул прежде, чем я догадалась запомнить номер.

— Тебе крепко досталось, Бев, — попытался утешить ее Джек. — Но ты сохранила хладнокровие. Молодчина.

Но Беверли на этом не успокоилась и устроила настоящее представление, якобы пытаясь вспомнить цвет, марку и модель фургона. Уилл смотрел на нее и начинал понимать, что она задумала. Он бросил взгляд на Ганнибала (непохоже, чтобы он скрывал рану на ноге) и обнаружил, что на лице у того мелькают те же мысли и чувства, что испытывал он сам: расчет, недоумение и некоторое удовольствие от происходящего. Ганнибал заметил, что за ним наблюдают, и лицо сразу же потеряло всякое выражение, будто камень ушел под воду.

— Как он выглядел? — спросила Алана.

Беверли покачала головой.

— Он был в лыжной маске. Белый мужчина среднего роста и телосложения, темные глаза. Не очень-то полезная информация. Зато на ключах от машины осталась кровь, надеюсь, это даст нам хоть какую-то зацепку.

— Я рада, что ты в порядке. — После секундного колебания Алана подошла к ней и обняла.

— Поразительно, да? — с гордостью произнес Джек. — Так легко отделалась.

— Невероятно, — сказал Ганнибал бесцветно.

— Потрошитель не ожидал столкнуться с таким уровнем подготовки, как у Беверли, — продолжил Джек. — Он напал и получил жесткий отпор. Она его удивила. Кроме того, с момента нападения он не подкинул нам ни одного тела. По-моему, Беверли его спугнула. Как знать, может, ей удалось прервать резню.

— Хорошо, если так, — ответила Беверли, глядя на Ганнибала. — Но он может напасть еще на кого-нибудь.

Уилл внезапно и совершенно ясно понял, чего добивалась Беверли. И с быстротой молнии сменил личину. Скрестил руки на груди, прислонился к решетке — и вновь предстал в старом амплуа эксперта-консультанта, сдержанного и собранного, всегда готового высказать беспристрастное мнение.

— Джек, Чесапикский потрошитель пытался убить члена твоей команды, — сказал он. — Это личный выпад, как и с Мириам Ласс. А Фредди Лаундс облегчила ему задачу, предав огласке имена тех, кто играет ключевую роль в расследовании. Теперь ему есть из кого выбирать.

Джек угрюмо кивнул.

— Ей за многое предстоит ответить. Я больше не могу рисковать, оставляя моих людей без прикрытия, поэтому каждый, чье имя есть в списке, получит вооруженную охрану. Отдел по безопасности любезно выделил нам несколько сотрудников.

— Эти четверо — мои, — Беверли ткнула через плечо, показывая на столпившихся за её спиной рослых мужчин.

— Зеллер и Прайс уже под присмотром, несколько человек я закрепляю за собой, — сказал Джек. — А тебя, Ганнибал, поручаю Рутгерсу и Резчеку.

Уилл с предвкушением обернулся, чтобы увидеть лицо Ганнибала. И — о, да — тот был мрачен как туча.

— Не стоит тратить на меня ценные ресурсы.

Джек выдавил терпеливую улыбку, явно скрывая за ней раздражение:

— Не время соревноваться в храбрости, Ганнибал. Твое имя было в том списке, и ты такой же участник расследования, как и все мы. Так что отныне ты под защитой. Это не обсуждается.

Уилл с Беверли довольно переглянулись.

Однако Ганнибал сдаваться не собирался:

— Если его цель — агенты ФБР, то вряд ли он представляет для меня серьезную опасность.

— Ганнибал… — Алана в замешательстве покачала головой. — Где-то разгуливает маньяк-убийца со списком имен, среди которых есть твоё!

— Я могу за себя постоять, — заявил он, вздернув подбородок.

Джек закатил глаза.

— Нравится тебе или нет, но отсюда ты выйдешь только в сопровождении Рутгерса и Резчека. Они — лучшие из лучших и, кроме того, умеют оставаться в тени. Твои пациенты даже не догадаются об их присутствии, да и ты наверняка скоро о них забудешь. Обещаю, они не нарушат твой распорядок и не доставят неудобств.

Ганнибал очень медленно выдохнул.

— Доктор Лектер, — произнес Уилл, скрывая злорадство под видом участия, — когда кто-то оказывается в беде, вы первым спешите на помощь. Так позвольте нам отплатить вам тем же. Согласитесь, что ради вашей же безопасности вам потребуется… круглосуточная охрана.

Ганнибал молчал, пальцы его левой руки судорожно сжимались.

— Позволь нам защитить тебя, — поддержал Джек.

— Хорошо, раз ты настаиваешь, — произнес он тихо. — Благодарю за заботу.

— Вот и славно. — Джек похлопал его по плечу. — Ты же знаешь, что мне нетрудно. Я буду спать куда спокойнее, зная, что с тобой мои агенты.

— А уж я-то… — добавил Уилл.

Вскоре после этого Ганнибал засобирался, сославшись на то, что ему нужно подготовиться к утреннему сеансу с пациентом. Он попрощался, как и всегда, чрезвычайно учтиво, но Уилл чувствовал, как под всей этой любезностью бурлит жажда насилия. Даже железное самообладание Ганнибала было не бесконечно, и судя по всему, оно уже трещало по швам.

Подойдя к Беверли, он навис над ней грозной тенью.

— Рад, что вы живы, агент Катц. И благодаря этим джентльменам все мы теперь будем в безопасности.

— Ага, — откликнулась она невозмутимо.

Ганнибал избегал смотреть на Уилла, но в последнюю секунду не удержался. Уилл только этого и ждал: и издевательски помахал ему на прощание. Ганнибал медленно опустил взгляд, повернулся и направился к выходу, унося на хвосте двух агентов ФБР. Что за дивное зрелище.

* * *

Уиллу не терпелось поговорить с Беверли наедине, но возможность появилась только через час, когда Джек и Алана ушли на встречу с доктором Чилтоном. Беверли, которая пребывала в аналогичном нетерпении, отослала свою охрану за кофе, а сама тихонько подошла к камере. Чувствовалось, что за улыбкой она скрывала волнение.

Уилл указал ей на висок:

— Кусок трубы?

— Полицейская дубинка, — ответила она, и ткнув в поддерживающую повязку на руке, добавила: — А это из «травматики». Спасибо знакомому из баллистического отдела. На ключах его кровь, кстати. Как-то ему слишком понравилось все это проделывать, мне даже слегка не по себе, но не волнуйся, он никому не расскажет. Этот парень мне кое-чем обязан.

— Не он один, — заметил Уилл. — Беверли, ты — гений!

Она улыбнулась:

— Знаю.

Уилл всё еще пытался разобраться, что именно произошло.

— Значит, утечкой была ты? Ты дала Фредди Лаундс список наших людей?

— Да, я дала ей список, но всё остальное сливала не я. — Похоже, Беверли немного обиделась на это предположение. — Я с Джеком никогда бы так не поступила. Не знаю, с кем прошлой ночью общалась Лаундс, но кто бы это ни был, спасибо ему — или ей — за отличную идею. Мне нужно было придумать убедительную причину, почему Потрошитель на меня напал, и Фредди Лаундс тут же ее предоставила — буквально через несколько минут после того, как я отправила ей список. Работает она быстро, в этом ей не откажешь.

Уилл только головой покачал — он был по-настоящему впечатлен. На это Беверли ему сказала:

— Я же говорила, что существуют и другие способы остановить Лектера.

— Да, я помню. — ответил он. И добавил уже более холодно: — Но ты должна была посвятить меня в свой план. Я думал… — Он сглотнул. — Ну, ты сама знаешь, что я подумал.

— Знаю… — Внезапно Беверли как будто стало немного стыдно. — Наверное, это было не очень красиво с моей стороны, да? Просто мне надоело стоять в сторонке и смотреть на твой шахматный турнир с Лектером, особенно, когда я поняла, что сама — всего лишь фигура на вашей доске.

Уилл поморщился:

— Ты не фигура, Беверли.

Он пошевелился, изо всех сил пытаясь быть честным, стать собой, но эта маска — сейчас даже честность стала маской — плохо на нем сидела, так и норовила сползти, как будто была не по размеру. Слишком долго он притворялся.

— Ты права, — сказал он. — Насчет меня, я имею в виду. Я отклонился от цели, не видел общей картины. Он сбивает меня с толку; но ты — привела меня в чувство. И я не имею права давить на твое чувство вины, ведь это я рисковал твоей жизнью, а не наоборот.

Беверли шагнула к прутьям.

— Это мой выбор, Уилл. Каждый день я сама рискую своей жизнью. Ты не должен просить у меня прощения.

— Что ж, как и ты у меня.

— Вот и ладушки, — сказала она. — Сойдемся на том, что никто из нас извиняться не должен, но мы все равно собираемся это сделать.

Улыбаясь, Уилл сказал:

— Прости.

Она улыбнулась в ответ:

— И ты меня.

— Беверли, я тебя не заслуживаю.

— Заткнись, еще как заслуживаешь.

* * *

Балтимор замер в ожидании очередного убийства. Джек и весь поведенческий отдел навещал Уилла по нескольку раз в день, но новых данных почти не было. Ганнибал с ними ни разу не пришёл; видимо, слишком занят, обдумывая, как избавиться от охраны. План Беверли сработал — трупов так и осталось восемь. В Чесапикском заливе всё спокойно. С загулом покончено.

Во второй половине дня снова зашла Беверли.

— Смотри, что у меня есть, — сказала она, вытащив здоровой рукой толстый серебристый ключик; он выглядел до смешного неприметным. — Теперь я гордый обладатель складского помещения в «Элит Сторедж Солюшенс» в Вест-Йорке, Пенсильвания.

— Мои поздравления.

— Не думаю, что Резчек и Рутгерс смогут долго сдерживать Лектера. Нам надо использовать этот шанс, пока он от них не ускользнул и не начал снова избавляться от тел. Ты уверен, что у него там хоть что-то осталось?

— Уверен. Только на двух телах нашли следы заморозки, и ни одно из них не принадлежало Мириам Ласс.

— Все верно. У нас есть образцы отпечатков Мириам, а те два трупа до сих пор не идентифицированы. Вообще-то мы пока так и не опознали никого из жертв массового убийства.

— Одна из них — дю Морье.

— Это лишь наши подозрения, — заметила Беверли. — Точно мы не знаем. Придется идентифицировать по зубам, а это займет недели. Джек не в восторге.

— Да уж, — вздохнул Уилл.

Тут у Беверли блеснули глаза, и она посмотрела на него неожиданно хитро:

— Он придёт сюда к шести вместе с Прайсом и Зеллером, чтобы провести полный инструктаж. Лектер тоже будет. Поэтому я подумала… вот и мой шанс. Залезть к нему в карман, я имею в виду.

— Что, сегодня? — Уилл открыл рот. — Прямо во время брифинга?

— А почему нет? Будет численное преимущество! Брифинг его отвлечёт, и к тому же, уж лучше я это сделаю, когда вокруг будет полно охраны.

— Да, ты права. Но Беверли, по-моему, ты забываешь одну вещь. У тебя только одна рука!

Она пожала здоровым плечом.

— Я левша. Так что мы везунчики.

— Это безумие…

— И это говорит человек, живущий в дурдоме. Ну-ка, ну-ка… — Она склонила голову набок, задумчиво его рассматривая. — Уилл, ты что… волнуешься за меня?

— Естественно, волнуюсь! — ответил он, смутившись. — Я полночи провёл, думая, что тебя убили. Не особо приятные ощущения, не хотелось бы испытать их повторно.

— Не волнуйся, не испытаешь. — Беверли поиграла ключом от склада, металл мимолётно взблеснул у неё в пальцах. — Доверься мне, окей? Я всё сделаю как надо.

Уиллу очень, очень хотелось в это верить.

* * *

В качестве подготовки к инструктажу ФБР, Барни поставил перед камерой Уилла ряд стульев, и теперь крошечное пространство стало похоже на маленький пустой театр, ожидающий прихода публики. Первой на сцене появилась Беверли, нервно засунувшая здоровую руку в карман пальто. Наверное, поигрывает ключом, тренируя пальцы. Можно ли натренировать их настолько, чтобы суметь обмануть Ганнибала Лектера?

Вот прибыли Прайс и Зеллер, каждый со своим набором телохранителей. Чуть позже — Джек; выглядел он настолько вымотанным, что даже казался ниже ростом, каким-то менее внушительным, чем обычно. Голос у него немного охрип из-за того, сколько он кричал на подчиненных за последние сутки, впрочем, он и не останавливался. За три минуты, что они ждали Ганнибала, он успел трижды наорать на кого-то по телефону. Но следующим в конце коридора появился не Ганнибал, а Алана.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Уилл.

— Джек попросил меня присутствовать, — ответила она, коротко кивнув на главу поведенческого отдела, который сейчас стоял, прислонившись к дальней стене, и говорил по телефону.

— Значит, ты снова будешь консультировать дело Потрошителя? — спросила Беверли.

— Неофициально. Должна признать, этого трудно избежать, когда в одном расследовании участвуют и Ганнибал, и Уилл, но у меня есть несколько более важное дело, которое я не могу отложить.

Уилл поглядел на неё вопросительно, и она вздохнула:

— Твоё слушание! Оно уже во вторник.

— В этот вторник? — Уилл совершенно об этом забыл. — Ой.

— И правда «ой», — сказала Алана. — Хоть кому-то надо к нему подготовиться, и этот кто-то, видимо, будешь не ты.

— Э-э, — протянул Уилл.

Но он не успел сказать ничего в свою защиту, потому что открылись ворота и в конце коридора в сопровождении Рутгерса и Резчека появился Ганнибал. Свой вчерашний встрёпанный вид он, видимо, решил компенсировать, уделив особое внимание своему внешнему виду сегодня. Из прически не выбивался ни один волосок, и кремового цвета костюм выглядел роскошно, даже просто выглядывая из-под его пальто из верблюжьей шерсти.

Уилл чувствовал, как подобралась Беверли, проводя визуальную разведку цели. Поздоровавшись с Джеком и Аланой, он снял пальто и аккуратно повесил его на один из стульев. Беверли дёрнула бровями и с довольным видом посмотрела на Уилла. Стул будет куда проще обокрасть, чем живого человека.

Джек закончил телефонный разговор.

— Давайте начинать, — сказал он и прогнал всех толкущихся рядом телохранителей на пост охраны, чтобы не мешали брифингу. Все заняли свои места. Беверли проворно заняла место справа от Ганнибала, а Алана села слева от него. Подвинув свой стул ближе к решетке, Уилл уселся на краешке. Джек, тем временем, расхаживал между и решеткой камеры и “публикой”.

— Сегодня по почте мне пришло кое-что интересное. — Он показал посылку, которую держал в руках. — Обратного адреса нет. Как и контаминантов, как и отпечатков. Угадайте, что внутри.

Не дожидаясь ответа, Джек вытряхнул содержимое коробки прямо Зеллеру на колени. Тот уставился вниз:

— Э-э, бумажники?

— Они самые, — ответил Джек. — Восемь штук.

— Жертвы массового убийства, — догадался Уилл. — Потрошитель помогает нам идентифицировать тела.

— Как мило с его стороны, — вытаращив глаза, проговорил Прайс.

У Ганнибала, который сидел, с вежливым вниманием сложив руки на коленях, на лице промелькнула улыбка.

(Беверли уголком глаза посмотрела на его пальто.)

— Кто они? — негромко спросил Уилл.

Джек начал читать имена:

— Доктор Эйвери Хаусер, доктор Пол Лаббок, доктор Редфорд Джозефс, доктор Дэниел Эпстейн, доктор Ариана Руис, доктор Долорес Бернс, доктор Эмили Лин и доктор Бетани-Энн Мэнсон. — Он поднял хмурый взгляд. — Ничего не замечаете?

Зеллер взял с колен несколько бумажников и повертел в руках:

— Это… одни врачи.

— Верно подмечено, — с сарказмом сказал Джек и затем, повысив голос, набросился на Уилла: — Ты мне сказал, что одна из жертв лично знакома с Потрошителем!

— Вообще-то это теория доктора Лектера, — ответил тот рассеянно; он все еще размышлял, почему в коробке не оказалось бумажника Беделии дю Морье.

Джек, тем временем, переключился на Ганнибала:

— И как теперь узнать, которая из них? У меня тут восемь врачей, и все из Балтимора. Мы считаем, что Потрошитель раньше практиковал в Балтиморе. Отследив связи каждой из жертв, мы получим список всех, кто когда-либо лечил в Балтиморе людей!

— Похоже на то, — проговорил Ганнибал виновато. (Беверли глядела на него, и рука у нее на коленях подрагивала.)

Джек помрачнел.

— Я верил, что в итоге мы накопаем на Потрошителя что-то серьезное. Что-то, что поможет мне сузить круг поиска. Но даже после вчерашней ночи, после этого так называемого «загула», мы ни на йоту не приблизились к пониманию того, кто он и как работает. Он на десять шагов впереди нас — постоянно! Вчера он убил шесть человек. Да еще избавился от двух старых тел. — Джек взмахнул пустой коробкой как флагом. — Он над нами насмехается, насмехался всегда — и я сыт этим по горло.

— Как и все мы, Джек, — сказала Беверли.

(И подвинулась немного ближе к Ганнибалу.)

— Плюс к этому, — продолжал Джек, — у меня утечка, которую я, похоже, не в состоянии заткнуть. Вчера Фредди Лаундс по местам преступлений разве что не на карачках ползала, все вынюхивала; я сделал заявление, не подумав, и через час оно уже было на татлкрайм. Кто-то общался с Лаундс, и я хочу знать, кто это был.

На этих словах Ганнибал нашёл глазами Уилла, и если у того раньше и были какие-то сомнения, то теперь они исчезли — информацию Фредди Лаундс сливал именно он.

(Беверли потянулась почесать ногу.)

Джек продолжал читать лекцию на тему того, как длинные языки мешают работе отдела; стало ясно, что он подозревает, или, по крайней мере, обеспокоен тем, что тот, кто разбалтывал детали Фредди Лаундс, может быть среди присутствующих. Зеллер и Прайс оба казались нервными и дергаными от подобного отношения. Беверли, к счастью, была слишком увлечена Ганнибалом, чтобы выглядеть виноватой. Алана хмурилась, раздраженная из-за того, что ее посмели пригласить на этот скрытый допрос. Ну а виновник всего этого сидел на своем стуле с высоко поднятой головой и внимательно слушал.

(Беверли уже почесала ногу и с пустыми руками выпрямилась.)

* * *

Брифинг ненадолго прервался, когда Джеку понадобилось позвонить. Очевидно, это был такой прием: чтобы предатель пока помучился чувством вины, а потом признался. Ганнибал и Алана остались сидеть, тихо между собой переговариваясь. А Беверли тем временем подошла к Уиллу и прошептала почти неслышно:

— Это нереально. Каждый раз, когда я собиралась что-нибудь сделать, я... чувствовала на себе его взгляд. Даже сейчас чувствую! Он постоянно настороже.

Уилл без удивления кивнул:

— С ним будет непросто. Нам надо как-то его отвлечь.

Лицо у Беверли было напряженным, она смотрела почти с отчаянием:

— Но как?

— Это я возьму на себя.

Она явно не была от этого в восторге.

— Ты говоришь, что у меня есть над ним власть, — продолжал Уилл. — И думаю, ты права. Я не в силах заставить его перестать убивать, но могу, по крайней мере, на минуту перетянуть все его внимание на себя. Доверься мне, Бев.

* * *

Только-только возобновив брифинг, Джек сразу же спросил:

— Ну что, никто не хочет мне ничего рассказать?

Уилл прочистил горло.

— Я хочу.

Джек поднял брови. Уилл ненавидит Фредди Лаундс, не был на местах преступлений и не имеет телефона: утечкой он быть не может.

— В чем дело, Уилл?

— У меня есть теория, кем может быть Чесапикский потрошитель.

Уилл говорил громко и уверенно, но на Ганнибала упорно не смотрел.

(А Беверли тем временем уставилась на Уилла выжидательно, ее глаза блестели.)

Джек тоже пристально поглядел на Уилла:

— Вперед.

— Вы, наверное, слышали, что вчера пропала женщина, — начал Уилл. — Сначала я думал, что она может быть одной из жертв нашего массового убийства, но теперь, видя бумажники, я в этом сильно сомневаюсь. Эту женщину зовут Беделия дю Морье.

— Я слышал о ней, — сказал Джек, кинув быстрый взгляд на Ганнибала.

— Я рассказал Джеку об исчезновении доктора дю Морье, — пояснил Ганнибал опечаленно.

— Вряд ли это совпадение, — сказал Уилл, — что Дю Морье исчезла в ту же ночь, когда Потрошитель ушел в загул.

Ганнибал обхватил пальцами колени и, похоже, занервничал. (А рука Беверли двигалась ниже и ниже, поближе к карману его пальто.)

— Что ты имеешь ввиду? — спросил Джек. — Что Чесапикский потрошитель убил и дю Морье тоже, но не успел избавиться от тела?

— Нет, я имею в виду вовсе не это, — сказал Уилл. И посмотрел прямо на Ганнибала. — Что если доктор Чилтон был прав насчет Потрошителя? Что если этот загул — его прощальный шедевр? Лебединая песнь? Девятая симфония? Последний грандиозный обман — возможность перехитрить ФБР, выставить Джека дураком и избавиться ото всех тел, которые он хранил все эти годы? А закончив, прекратив резню, Потрошитель уйдет на покой. И больше не будет убийств, по крайней мере, не в Чесапикском заливе.

Ганнибал медленно поднялся, впившись в Уилла взглядом. (Рука Беверли пролезла в карман его пальто.)

— Может быть, — сказал Уилл, — Потрошитель уже — покинула — Балтимор. Собрала вещички, и только ее и видели.

— Беделия дю Морье не имеет к убийствам никакого отношения, — низким, раздраженным голосом сказал Ганнибал.

(Беверли вынула руку из кармана и бросила на Уилла разочарованный взгляд: пусто.)

А Джек, похоже, идеей загорелся:

— Дю Морье — затворница или, по крайней мере, хочет, чтобы другие так считали. Алиби нет ни к одному убийству, зато много возможностей эти убийства совершить. Честно скажу, те несколько раз, что я ее допрашивал, у меня создавалось впечатление, что она врет. Очень уж она неохотно шла на контакт. Я уверен — тут что-то нечисто.

(Беверли наклонилась вбок, пытаясь незаметно дотянуться левой рукой до левого кармана пальто. Он был гораздо дальше, сложная задача.)

— У Беделии есть свои тайны, — произнес Ганнибал, не замечая, что происходит за спиной, — но она не серийная убийца.

— Да откуда тебе знать? — спросил Джек. — Как по мне, такая маленькая женщина вряд ли смогла бы растерзать более двадцати человек, но все-таки это не невозможно. Что ты о ней знаешь, Ганнибал? Ты не в курсе, она работала хирургом?

Проигнорировав вопрос, тот сказал:

— Мы с Беделией дю Морье были очень близки. Я хорошо ее знаю и знаю, на что она способна, а на что — нет. Я абсолютно уверен, что она — не Чесапикский потрошитель.

— Вы ее пациент, — напомнил Уилл. — А психотерапевты многого не рассказывают своим пациентам. Вы это сами знаете, доктор. И очень хорошо.

Ганнибал опустил веки.

(Выпрямившись, Беверли показала Уиллу пустую руку. Ключей в пальто не оказалось. Они зашли в тупик.)

Если ключи не в пальто, тогда они могут быть только в одном месте. Уилл посмотрел на пиджак Ганнибала. В правом кармане была выпуклость; как он не заметил раньше! Костюм сидел на нем как влитой. Да хоть заяви, что Потрошитель — это его мертвая сестренка, залезть в карман, не привлекая внимания, будет просто невозможно.

(Беверли беспомощно поглядела на Уилла, как бы спрашивая, что ей теперь делать.)

Ответить он не смог, потому что Ганнибал вдруг пристально поглядел ему в лицо, будто почувствовав опасность. Отследив движение глаз Уилла, он понял, что тот переговаривается с кем-то за его спиной. И слегка повернулся, ища, кто бы это мог быть.

«Так, — в полной панике подумал Уилл, — план Б!»

И протянул руку сквозь прутья.

Секунду никто ничего не замечал. Джек продолжал говорить, придумывая разнообразные варианты того, как Беделия дю Морье могла оказаться Чесапикским потрошителем. Даже Ганнибал не сразу понял, что кое-что изменилось. Очень медленно, он наклонил голову вниз и уставился на руку Уилла, которой тот ухватил его за лацкан пиджака. Затем в замешательстве моргнул, как будто видел руки в первый раз в жизни, и на лице его проступило выражение умиления и недоумения одновременно. Он поднял взгляд на Уилла и слабо улыбнулся: «Что ты задумал?».

Уилл вернул улыбку. И дернул ткань на себя, впечатав Ганнибала лицом в прутья.

Алана вскрикнула. Джек взревел:

— ЧТО ЗА…!

Все застыли, оглушенные, и особенно Ганнибал. Никто не вмешался, когда Уилл резким движением развернул его к себе спиной. Одной рукой обхватил поперек груди, второй взял в захват и, до боли притиснувшись к прутьям камеры, пережал бицепсом трахею.

— Уилл, прекрати!

— На помощь! Сюда!

— Отпусти его, Уилл!

Со всех сторон протянулись руки, пытаясь освободить Ганнибала из железной хватки.

— Нет, — прохрипел Уилл. — Нет, нет, нет, нет, нет.

Плечевой сустав пылал от ужасного напряжения, но Уилл держался изо всех сил, и в результате те, кто пытались их разъединить, только душили Ганнибала сильнее. Тот бессильно елозил ногами по полу, пытаясь обрести равновесие.

Другие заключенные радостно улюлюкали и стучали по решеткам своих камер в знак солидарности:

— Давай, Грэм! — скандировали они. — Давай, Грэм! Давай, Грэм!

Скрючив пальцы, Уилл двинул рукой по груди Ганнибала, цепляя правый карман. Рывок, звук рвущейся ткани… ключи полетели на пол. Беверли Уилл не видел и поэтому не знал, успела ли она их подменить, — он не видел ничего, кроме застилавшей глаза ярости и половины лица Ганнибала, прижатой к нему щека к щеке.

Прямо перед глазами появилось искаженное ужасом лицо Джека:

— Уилл, ОТПУСТИ ЕГО!

— Не могу, Джек, — проговорил Уилл. — Прости. Ты хотел, чтобы я поймал Чесапикского потрошителя? Вот я и ловлю.

Руки Ганнибала взлетели, ухватившись за плечо Уилла. Он не пытался ослабить хватку, а, наоборот, поддерживал его руку. Подбадривал продолжать.

И тогда далекая, дремлющая часть души Уилла на секунду проснулась, осознав, что если Ганнибал одобряет то, что он делает, то самым разумным решением будет немедленно эти действия прекратить. Но Уилл не мог остановиться. И не остановится никогда. Плевать на ключи, плевать на все. Если Ганнибал умрет, им не понадобится никакой склад. Сейчас ничего не имело значения, кроме руки, стискивающей горло, и того, как странно и собственнически Ганнибал сжимал пальцами его локоть, а еще рваных выдохов Ганнибала, пока Уилл медленно, но верно выдавливал из него жизнь.

— Если тебя больше некому остановить, — прокряхтел Уилл, — тогда это сделаю я…

Пальцы на локте начали разжиматься. Сердце пело, пело в груди — арию ярости и неистовой радости. Он больше не осознавал себя, не слышал свой смех.

Послышался топот многочисленных ног. Приближалась целая толпа санитаров. Барни одной рукой отпирал дверь, второй целился из пластикового ружья-транквилизатора. Оставались считанные секунды. Ганнибал все еще был в сознании и не отпускал руку — значит, убить его не получится. Какая жалость.

Из самых темных глубин его души родился позыв — чудовищное, зверское желание; оно было обжигающим, жадным и совершенно недвусмысленным.

— Это тебе на память, — задыхаясь, прохрипел он Ганнибалу в ухо. Когда Барни распахнул дверь камеры, Уилл дернулся вперед и, прижавшись лбом к решетке, вцепился в щеку Ганнибала зубами.

Все закричали.

Ганнибал издал горловой звук: «хк». Горячая кровь хлынула Уиллу в рот. Острая боль в плече ознаменовала попадание дротика с транквилизатором в цель. Со всех сторон набросились санитары, и Ганнибала пришлось отпустить. Мир завалился набок. Уилла приложили лицом об пол, он прикусил язык, ощущая как его кровь мешается с кровью Ганнибала, наполняя рот искристой сладостью.

Ганнибал отлип от решетки и сделал пару спотыкающихся шагов, держась за щеку дрожащей рукой. По его шее стекала кровь, марая воротник рубашки и лацкан безупречного костюма. К нему тут же кинулись Алана и Беверли, но он упал на колени, прежде чем они успели его поддержать. Мертвенно-бледный, он покачнулся.

Прежде чем отключиться, Уилл увидел их всех как на картинке: вдалеке Джек, выставив перед собой руки в защитном жесте, качает головой, будто отрицая только что увиденное; Зеллер и Прайс, застывшие с вытаращенными глазами, как древние скульптуры; Алана и Беверли на коленях с двух сторон от Ганнибала, лица обеих искажены бессмысленным ужасом; и сам Ганнибал — на грани потери сознания, заметно дрожащий, смотрит на Уилла не потрясенно, а с восхищением.

Мысленно попрощавшись со своей работой в ФБР, Уилл отрубился.