Яблоко Гесперид (гет)

Малфой-мэнор, Англия

Джинни попросила Граинн разыскать Изу и пригласить ее к ней в спальню. Войдя в хозяйские покои, Иза обнаружила что Джинни больна; ее лихорадило, кожа блестела от пота.

Взглянув на Изу, Джинни дернулась: волосы подруги были собраны в высокий хвост, открывая темную метку на бледной щеке. Иза нечасто выставляла напоказ свое родимое пятно, но сейчас она выбрала для этого особо неподходящее время. Джинни затошнило не столько от гриппозной галеты (1), сколько от наплыва болезненных воспоминаний.

— Что случилось? — Иза поспешила к кровати Джинни.

— Не знаю. По-моему я простыла.

— Что ж, значит, визит в галерею «Гестии» отменяется.

Джинни смутилась.

— О, нет. Не оставайся дома ради меня, пожалуйста!

— Но...

— День и так выдался тоскливым — оставшись в замке, ты ничего не изменишь... Я буду чувствовать себя паршиво, зная, что ты застряла здесь из-за меня.

— Но кто же о тебе позаботится?

— С каких это пор обо мне кто-то должен заботиться? — Джинни тихо засмеялась, а затем закрыла глаза: по телу разлилась еще одна волна жара. — Поверь, домовые эльфы только обрадуются, имея возможность утопить меня в травяных отварах и охлаждающих настойках.

Иза колебалась. Она была уверена, что Джинни будет чувствовать себя несчастной, если из-за нее она останется дома.

— Что ж, хорошо. Я пойду. Тебе что-нибудь нужно?

— Кроме мужа? — горько усмехнулась Джинни. — Нет, ничего, но все равно спасибо.

— Я скажу эльфам, чтобы они сварили тебе антипростудное зелье, — Иза нежно поцеловала Джинни в лоб.

Джинни подождала еще полчаса, в душе проклиная изобретение Фреда и Джорджа; даже несмотря на практическую пользу гриппозных галет, жар был достаточно реальным, чтобы уложить ее в кровать на целый день. Удостоверившись, что Иза ушла, Джинни бросила в рот антидот и выбралась из-под одеяла. Переодевшись в удобную одежду, она отправилась в библиотеку.

В библиотеке пылали факелы — необычное явление для этого времени суток. За стеклами больших окон клубились свинцово-серые тучи, деревья в парке шумели, предвещая надвигающийся шторм. Джинни быстро нашла нужную ей книгу и перелистала страницы. Ответ был очевиден: на землях Малфоев аппарировать она не могла; Драко не соврал, предупреждая ее об этом.

Джинни не была удивлена или рассержена — как же еще можно поступить, желая удержать кого-то в плену. Просто теперь ей придется принять соответствующие меры. Она сделала копию карты малфоевских земель и спрятала ее в кармане. Затем заучила несколько заклинаний, найденных в седьмом томе Энциклопедии Мерлина. Возможно, в будущем они ей пригодятся, может, и жизнь спасут. Внезапно в дверь библиотеки кто-то постучал, и Джинни вздрогнула от неожиданности.

— Войдите, — крикнула она.

— Леди Малфой, вам записка, — в библиотеку вплыла Граинн. — От лорда Малфоя.

— Спасибо, Граинн, — Джинни взяла записку и вернулась в кресло у окна.

Джиневра, сегодня я задержусь допоздна.

Что до завтрашнего мероприятия, думаю, я объясню все следующим образом: мы переписывались согласно учебной программе Дурмстранга-Хогвартса и нашли много общего. После окончания войны мы смогли встретиться, решили, наконец, преодолеть пропасть, возникшую некогда между нашими семьями и объединить два древних чистокровных рода. Подумай о деталях, если тебя попросят что-нибудь добавить. Ты в этом особенно сильна.

Драко.

P.S. И не забывай ни на секунду, кто ты и где находишься.

Письмо вспыхнуло пламенем, и Джинни едва сдержала злобный вскрик.

«Преодолеть пропасть? Преодолеть пропасть! Единственная пропасть, которую я преодолею, будет отделять мою жизнь в браке от вдовства!»

Закончив нужные приготовления, Джинни вернулась обратно в спальню, проглотила еще одну гриппозую галету и позволила себе окунуться в жалость к себе самой, как только на нее накатила первая волна тошноты и жара. Такую ее и нашла по возвращению Иза: лежащую в полудреме, мокрую от пота и бормочущую несвязные слова. Странно, но почему-то болезнь Джинни Изе показалась слишком уж прогрессирующей, если вообще не ложной.

— Что с ней? — требовательно осведомилась Нарцисса, как только Иза вышла из хозяйской спальни.

— Я...

— Все из-за Драко?

— Не думаю...

— Не лги мне, Иза. Его отец был точно таким же, мужчины рода Малфоев всегда больнее ранят тех, кого любят.

— Что ж, я...

— Я подвешу его за одно хорошее место на бельевую веревку. — Иза уставилась на Нарциссу, не в силах поверить, что не ослышалась. Оказывается, ее тетушка совсем не такая, какой кажется. — Не смотри на меня так, я пошутила. Мне еще хочется внучку.

— И еще я сомневаюсь, что у вас здесь найдется бельевая веревка.

— Если она и есть, то я не знаю, где, — Нарцисса выдавила слабую улыбку. — В любом случае, Драко не поздоровится.

— Боюсь, тут вы правы, — тихо согласилась Иза и поспешила в свою комнату.

Полагая, что теперь самое время вмешаться в дела сына, Нарцисса не стала требовать объяснений от Изы — она сама узнает все, что произошло между ее сыном и невесткой. Но, когда Драко вернулся домой почти в полночь, Нарцисса мирно спала в его кабинете. По всей видимости, ее усыпил барабанящий в окна дождь. Да еще запах кожи и дерева, похожий на тот, что до сих пор сохранялся в кабинете Люциуса.

Вернувшись с работы, Драко сразу же отправился в спальню. Он был уверен, что целый день Джиневра изводила себя яростью. Ситуация возбуждала его, что неудивительно, если знать Малфоев, или хотя бы быть знакомым со слизеринцами в целом. Он ворвался в спальню, с нетерпением ожидая чего-то — да чего угодно! — от нее. Но в комнате царила тьма, тишину нарушал лишь шум дождя на улице.

— Люмос, — прошептал Драко.

Комната осветилась мягким желтым светом. Джиневра спала. Кудри разметались по подушке, образуя небольшой ореол вокруг ее усталого личика, при взгляде на которое Драко не сдержал тихого вздоха. Отправившись в ванну, он посмотрел на себя в зеркало, отмечая такие же следы усталости и на своем лице.

Драко Малфою удалось сохранить спокойствие на лице, когда Рабастан Лестрейндж упал на колени перед Волдемортом и объявил, что дело сделано. Он смог гордо кивнуть, когда ветхие пальцы Темного Лорда сжали его плечо в благодарность за оказанную услугу. Он нашел в себе силы не рухнуть прямо там, на том же месте, под пристальным взглядом врагов его родителей, сокрушенный убийством целой семьи. Но теперь он стоит перед зеркалом в Малфой-мэноре, терзаемый мыслью о том, что вот это самое испытание верности Волдеморту, гарантировавшее жизнь его родителям, навсегда замарало его руки кровью.

Драко разглядывает себя в зеркалах, отмечая тени, из-за которых в детстве его лицо казалось сильно заостренным, даже мышеподобным — сегодня они делают его лицо мрачным и опасным. Они собираются у него под глазами, как две темные глубокие раны, очерчивают скулы, врезаются в кожу вокруг ноздрей, создавая облик странной, но впечатляющей чиароскуро (2). И хотя согласно приказу Темного Лорда его предплечье не изуродовала Темная Метка, с этого момента Драко никто иной, как Пожиратель Смерти.

«Такова была цена безопасности родителей, — размышляет Драко. — Они или Уизли. И я сделал свой выбор».

Но даже придя к выводу, что решение было осознанным и обдуманным, он не может себя обманывать. Он слишком хорошо знает, что отдал этот обрывок пергамента с легким сердцем, даже с нетерпением, в надежде угодить господину своего отца. А еще он знает, что не имел ни малейшего представления, кого он приговаривал к смерти. И хотя его с рождения учили презирать Уизли, он бы подумал дважды, прежде чем выдавать их местонахождение своре кровожадных псов, в коих превратились Пожиратели Смерти.

Пусть даже и так, сейчас уже слишком поздно. Он лишь может быть благодарен Волдеморту за то, что тот, желая сохранить анонимность Драко и гарантировать ему тепленькое место в министерстве, приказал ему оставаться дома, пока Пожиратели уничтожат семью Уизли.

Завтра годовщина — «Ежедневный пророк» маленькими печатными буквами внизу самой последней страницы опубликует имена погибших в тот день. А на следующий день, второго апреля, имя Джиневры появится еще раз, только теперь уже на первых страницах газет. Большими вычурными буквами будет напечатано сообщение, что она не только жива, но и счастлива замужем за Драко Малфоем, да еще и беременна двумя прекрасными сыновьями. Она будет вынуждена остаться с ним, если ей хоть немного дорога ее репутация и не чуждо желание соответствовать ожиданиям общества. И тогда у него появится немного времени, чтобы подумать, как с ней поступить. Потому что отказаться от нее он уже не может.

Когда Драко скользнул под одеяло, черное небо треснуло молнией. Джинни спала на своей стороне кровати, обиженная на него даже во сне. Драко нежно поцеловал ее плечо и, устроившись поудобнее на своей стороне, уснул.

* * *

Ночью его разбудил женский плач — звук, раньше раздражавший его до невозможности, однако сейчас, в свете событий, произошедших между ним и Джинни, этот звук потряс его до глубины души. Полусонный, он перевернулся на другой бок, чтобы обнять Джинни, и был крайне удивлен, когда она ответила на ласку. Она спрятала лицо у него на груди, прижалась к нему, все еще всхлипывая, бормоча имена, которые он знал слишком хорошо.

— Чарли... — плакала она. — Господи, ну почему все?.. И Билл — бедная Флер, бедная, бедная Флер. И Фред, и Джордж!

С Драко слетели остатки сна. Она, наверное, все еще спит, или слишком глубоко ушла в свое горе, чтобы понять, что цепляется за человека, который фактически приговорил ее семью к смерти. Однако свой шанс он не упустил и сгреб Джинни в охапку, прижимая ближе к себе. Ее слезы капали ему на грудь.

— О, Рон, — прошептала она последнее имя и замерла.

Драко даже не разозлился на то, что она, находясь рядом с ним, думает о своем брате Роне. Полагая, что Джинни опять заснула, он поцеловал ее в лоб и, не выпуская из объятий, осторожно уложил на подушку. И она поцеловала его в ответ.

Вернее сказать, как только Драко лег рядом с ней, она оказалась сверху и горячо прижалась губами к его рту. Через долю секунды, сообразив, что происходит, он уже жадно отвечал на ее поцелуи и ласки, распаленный страстью, которую сдерживал с той роковой ночи, когда бросил в Джинни нож. Недели воздержания проявили себя в этот момент высвобождения, и Драко взял ее так открыто, как она отдала себя ему — пылко и без остатка, с головой уходя в трепетную яркость момента их шаткого перемирия.

* * *

Джинни заснула, свернувшись рядом с Драко в клубочек. Он, насытившись первым за последние два месяца физическим контактом, тоже быстро и неотвратимо окунулся в царство Морфея.

Час спустя под весом Джинни прогнулся матрас. Она осторожно выпуталась из объятий Драко, и, взяв в руки палочку, прошептала заклинание, которое, как она полагала, позволит ей покинуть Малфой-мэнор.

— Usque aurora dormio (3).

Джинни думала, что ее грудь разорвется от страха и облегчения, когда появившийся из кончика ее палочки серебристый дым окутал Драко, взъерошил ему волосы и затем исчез. Она поспешила в ванную и через некоторое время покинула ее, одетая в джинсы, водолазку и обутая в высокие сапоги. Сложив на кофейном столике свое имущество — свидетельство о рождении, несколько галлеонов, одежду, купленную на деньги, унаследованные от своей семьи и сложенный пергамент с написанным на нем адресом — она прошептала «Мinimus». Ее пожитки уменьшились до размера лесного ореха, и она спрятала их в карман жакета.

— Impermeabilis.

Джинни окутал ореол синего света, покрывая тело светящейся пленкой. Следовало надеяться, что заклинание, заученное в детстве для лесных прогулок с Чарли и Джорджем, защитит ее от бушующего шторма и позволит сухой добраться до места назначения.

— Sarvuort em en ut siamaj (4), — добавила она наконец.

От трех черных вспышек ее тряхнуло, отчего моментально закружилась голова. Заклинание должно было вступить в силу, как только она переступит границу малфоевских земель — до этого его подавляла древняя магия мэнора. Джинни застегнула пальто. Мгновение поколебавшись, она забралась коленями на кровать и, нагнувшись, поцеловала Драко. Он тут же обвил рукой ее шею, и, поглаживая пальцами ее ухо, ответил на поцелуй. Чувствуя, что еще чуть-чуть, и ее решительность дрогнет, Джинни быстро отступила, и, удостоверившись, что Драко все еще спит, направилась к двери.

Она выбиралась из поместья в полной тишине — мраморные полы дома и ковровые покрытия облегчили ей задачу. За дверью бушевал свирепый ветер, холодные капли дождя били по лицу, вонзаясь в кожу, словно ледяные иголки. Джинни накинула на голову капюшон, сунула руки глубже в карманы и побежала.

Так она носилась по лесу ребенком в поисках укрытия, когда играла с братьями в салки или прятки, и Рон всегда ловил ее первой, потому что поймать ее было легче всего. Так она бегала в Хогвартсе, пытаясь спастись от влияния Тома, избавиться от бестолкового влечения к Гарри, избежать дурных новостей о смерти знакомых. Она бежала так, как всегда, зная, что в конце концов ее поймают. Только на этот раз она подготовилась лучше.

Джинни знала точно, куда направляется; ее путь лежал через малфоеские поля и ухоженные леса, где она ранее часто проводила свое время. Грязь и слякоть существенно замедляли ее движение, она не раз поскальзывалась, подгоняемая порывами ветра, но деревья наклонялись перед ней, предлагая свои ветви в поддержку, и, наконец, она смогла добраться до ворот. Она видела их только раз, да и то — мимоходом, когда они с Драко спешили на какую-то встречу на летающей карете. Они напоминали ей ворота Хогвартса — вроде бы всегда открытые, без единого замка, и все же неприступные.

Джинни толкнула створку и выскользнула наружу. Как только она покинула пределы мэнора, она почувствовала, что с ее плеч словно исчез тяжелый груз. Приступ головокружения подтвердил, что заклинание, которое она наложила ранее, подействовало.

Она аппарировала прочь.

* * *

Драко проснулся с первыми лучами солнца, которые освободили его от заклинания. Он протянул руку в сторону Джинни, надеясь повторить их безрассудное ночное приключение, однако нащупал только слегка смятую простынь. Драко замер, затем его мозг заработал с небывалой четкостью и холодным расчетом. Драко ни на мгновение не позволил себе заблуждаться, что Джинни все еще где-то поблизости.

— Годфрид! — заорал он, выскакивая из кровати.

— Да, милорд? — в комнате тут же материализовался призрак слуги, слишком хорошо знающего своего хозяина, чтобы понимать — злость в его голосе не сулит ничего хорошего. — Мне нужен мой «Нимбус»! — рявкнул Драко, направляясь в ванную, чтобы одеться. И проверь, все ли метлы на месте!

Выйдя из ванной комнаты, Драко выглянул в окно, сквозь которое пробивались слабые лучи солнца. Земли поместья покрывал густой туман.

— Будь она проклята. Будь она трижды проклята! — прорычал он, придя в бешенство от мысли, что Джинни просто манипулировала им так, как он всегда манипулировал другими.

Перед Драко появился «Нимбус 3000», самая быстрая метла в его коллекции. По словам Годфрида, все остальные метлы были на месте. Драко накинул на плечи теплую квиддичную мантию и сбежал по ступенькам вниз в холл. Полусонной Нарциссе, которая, услышав шум, высунула голову из своей спальни, он, пробегая мимо, прошипел: «Она сбежала».

— Reperio Джиневра, — крикнул он, оседлав метлу, и понесся за серебряной стрелой, выстрелившей из кончика его палочки.

С высокой скоростью он следовал по курсу, не сбиваясь с него даже в лесу. И не удивился, когда стрела привела его к воротам мэнора.

Драко полагал, что на той скорости, на которой летел, он поймает Джинни за полчаса — она ведь не взяла метлу. Он еще не знал, что сделает с ней, когда поймает, но одна лишь мысль об этом заставляла его кровь яростно кипеть. Драко распирало от гнева и пробудившихся в нем инстинктов охотника, готового наброситься на свою жертву и делать с ней все, что ему захочется. Но, когда он пересек ворота, стрелка исчезла.

— Reperio Джиневра, — удивленно крикнул он. — Reperio Джиневра. — Выстрелившая из кончика палочки темная лучина сразу же исчезла. — Reperio Джиневра!

В ярости он переломил палочку пополам и понесся обратно в поместье. Уже когда он поднимался по ступеням в холле мэнора, в его странно охладевшем сознании сложился отчетливый план дальнейших действий.

— Граинн, мне нужен полный список того, что Джиневра читала за последние несколько недель: книги, газеты, заметки, все, — спокойно перечислил Драко. — Годфрид, свяжись с Эморитусом Лейном, он отвечает за каминные сети и задолжал мне услугу. Я хочу знать обо всех передвижениях, корреспонденции и прочих входящих и исходящих коммуникациях в Малфой-мэноре.

— Драко, что происходит? — на лестничной площадке появилась Нарцисса. Она была в одной ночной рубашке, но по-прежнему выглядела по-королевски.

— Я все объясню через десять минут, мама. Пригласи и Изу, пожалуйста, — направляясь в свой кабинет, бросил Драко. — Да, и, Граинн, отмени встречу с представителями «Ежедневного пророка».

— С Джиневрой все в порядке? — спросила Нарцисса.

— О да, она в безопасности до того момента, пока я ее не найду, — отозвался Драко и с грохотом захлопнул за собой дверь кабинета.

Подскочив к камину, он бросил в огонь горсть летучего пороха.

— Поместье Забини, Блейз Забини. — он подождал несколько секунд. — Блейз, вставай! Немедленно!

В пламени появилось заспанное лицо Забини.

— Чего, черт побери, ты хочешь от меня? Сейчас только семь часов утра! — проворчал он.

— Шесть, — поправил его Драко.

— Пошел ты...

— Пропала Джиневра.

— Пропала Джиневра? — повторил Блейз. Сон слетел с него в мгновение ока.

— Джинни сбежала? — рядом с Блейзом послышался голос Шехзин.

— Значит, она не у вас, — бесстрастно заключил Драко.

Блейз внезапно исчез, и вместо него в камине показалась взъерошенная голова Шехзин. Ее взгляд был полон гнева.

— Конечно же, она не у нас! Я не видела ее уже несколько недель! Ты...

— Шехзин, перестань...

— Нет, Блейз, погоди, — гневно прервала она мужа. Затем перевела взгляд обратно на Драко: — Ты держал ее вдали от друзей и вообще от всех, кому она небезразлична с тех пор, как узнал ее истинную фамилию. Ты оскорблял ее и причинял боль, гарцуя под руку с Серафиной. Ты жестокий, эгоистичный, само...

— Шехзин... — Блейз попытался прервать ее еще раз.

— Ты закончила? — тихо поинтересовался Драко. Его глаза опасно блеснули, голос угрожающе понизился. — Независимо от того, что ты думаешь, у меня были свои причины так поступить, и я не собираюсь ни перед кем отчитываться. А теперь скажи: ты знаешь, где Джиневра?

— Не знаю, но если бы даже и знала...

Губы Шехзин накрыла ладонь Блейза, а через несколько секунд в камине появилась и его голова.

— Послушай, Драко, прости, но мы не знаем, где она может быть. Через полчаса я буду у тебя.

Драко кивнул и оборвал связь, успев услышать Шехзин, кричащую: «Какого черта? Никуда ты не пойдешь!» Он сел за стол, повертел в руках резак для бумаги, а затем вытащил из ящика перо, пергамент и записал на нем:

Лео ЛестрейнджЛорелей ПрюиттОливер ВудНевилл ЛонгботтомКристаллГермиона Грейнджер

Он злобно обвел имена Гермионы и Невилла, полный решимости посетить их и сделать грязную работу лично, а не посылать к ним Блейза. В дверь тихо, но решительно постучали. — Войдите.

В кабинет вошли Нарцисса и Иза. Они сели на диван и замерли в тихом ожидании.

— Ну и? — прервала тишину Нарцисса, холодно глядя на сына. — Мы ждем от тебя объяснений.

Прагматизм матери позволил ему несколько расслабиться, хотя спокойный тон не мог его обмануть — Драко знал, что Нарцисса разгневана. Взгляд Изы, направленный на Драко, был полон сострадания, играющая на ее губах загадочная улыбка придавала ее лицу выражение грусти и понимания.

— Я должен вам кое-что объяснить. Я знал об этом уже некоторое время, но но не находил в себе силы все рассказать, — начал Драко.

И хотя ни одна из женщин во время его последовавшего рассказа даже глазом не моргнула, подлинная история Джиневры и ее план мести повергли их в настоящий шок. ___________

(1) Гриппозная галета (англ. Fever Fudge) — средство, вызывающее ложную лихорадку. Найдено в недрах интернета.

(2) Чиароскуро — способ печатания гравюры, при котором для каждого тона и светотени применяется отдельная доска (Мультитран).

(3) Usque aurora dormio — спи до рассвета (лат., перевод автора).

(4) «Sarvuort em en ut siamaj» — написано наоборот «Jamais tu ne me trouveras», что в переводе с французского означает — ты никогда меня не найдешь (перевод автора).