Время толерантности (гет)

Роза сидела в своём кабинете в Лондоне, невидящим взглядом смотря в камин и пытаясь сосредоточиться. Завтра предстояла битва не просто за компанию, но и за кресло гендиректора. Кто знает, может, она последний раз сидит в этом кабинете... Она должна подготовить выступление перед акционерами, которое убедит их в том, что она достойна этого поста. Какая ирония! Основать компанию, чтобы теперь доказывать своё право на неё! От раздумий её оторвал голос секретаря, прозвучавший по каминной сети:

— Госпожа Уизли, к Вам господин Мёрквуд.

Роза вздрогнула. Она не ожидала, что он явится сюда раньше времени. Разумеется, чтобы попытаться выбить её из колеи перед завтрашним мероприятием. Она внутренне собралась. В конце концов, эта встреча ничего не значит. И она может выдержать её с честью!

Он возник в пламени, помедлил и шагнул на ковёр, даже не запачкавшись пеплом. Роза ожидала, что увидит на его лице злорадство, гнев, холодный язвительный сарказм, высокомерие — что угодно из того, что видела в прошлый раз, что подтверждало бы утреннюю финансовую колонку. Но Альбус, он же Даниэль, был мрачен и сдержан, как будто пришёл на похороны. Его чёрный костюм и чёрная же шёлковая мантия усугубляли это впечатление, делая кузена похожим на графа Дракулу из магловского фольклора. Роза встала из-за стола, держа спину неестественно прямо, и протянула руку для рукопожатия.

— Мистер Мёрквуд, — она не назвала его Альбусом, даже Поттером. Эти имена подходили для времени, когда она думала, что знает его. Но оказалось, что ей невдомёк, что это за человек. Мёрквуд, тёмный лес. Чужая душа — потёмки. Незнакомец.

— Леди Малфой, — глухая ненависть в голосе, когда он произнёс эту фамилию. С заметным французским акцентом, чтобы подчеркнуть значение: «злейший враг» — и никак иначе.

— Какова цель Вашего визита, которую Вы не пожелали сообщить заранее? — Роза, по-прежнему прямая и напряжённая, как струна, села в своё кресло и оперлась локтями о рабочий стол, пытаясь успокоиться. «Что бы он сейчас ни сказал, что бы ни сделал, просто сохраняй хладнокровие».

Альбус сжал пальцами переносицу и прикрыл глаза. Затем, не глядя, вытащил из складок мантии папку с документами и бросил её на стол перед Розой.

— Я выхожу из игры.

Роза недоверчиво открыла папку, периодически кидая взгляд на застывшего в кресле предпринимателя. Но он продолжал сидеть абсолютно неподвижно, ожидая её реакции. В папке оказались бумаги, подтверждающие... безвозмездную передачу ранее купленных «Мёрквуд Индастриес» процентов акций «Уизли Кеир» и «Уизли Бьюти» — в собственность основного акционера, а именно Розалин Уизли, леди Малфой. Роза перечитала текст ещё раз, пытаясь найти... она сама не знала что. Ссылку мелкими буквами, бюрократическую неточность, отсутствующую подпись. Но нет, всё чисто: бумаги в полном порядке, и на каждом документе стоит размашистый, каллиграфически изящный автограф загадочного человека по имени Д. Мёрквуд. Роза закрыла папку, её руки дрожали и плохо слушались.

— Но почему... Альбус? Это же... — её голос тоже дрожал.

— Отказ, — закончил он, в первый раз за встречу глядя ей в прямо в глаза. На скулах ходили желваки, ноздри едва заметно трепетали, выдавая волнение. Прищуренные глаза цвета морской волны смотрели на неё вовсе не с ненавистью, и тем более не с торжеством. Со злостью. С той особенной злостью, которая рождается отчаянием.

Она нервно встала с кресла и начала мерить шагами кабинет. Как только она приняла решение и успокоилась, он снова смешал все планы. Как же она его...

— Не хочешь спросить, зачем я это делаю? — произнёс Альбус, когда пауза затянулась.

— А ты скажешь мне правду? — Роза перестала вышагивать по кабинету и остановилась напротив него.

Альбус проигнорировал её вопрос. Он просто заглянул ей в глаза и отчеканил:

— Я хочу, чтобы ты имела выбор.

Роза непонимающе усмехнулась.

— Выбор?

— Я действительно хочу с тобой работать, но... — Альбус встал из кресла и сделал шаг по направлению к Розе. Та смерила его тревожным взглядом, но не отступила, — я не хочу тебя заставлять.

— Почему? — она склонила голову набок. Роза чувствовала себя взволнованной. У неё было ощущение, что она совершенно не хочет услышать ответ на свой вопрос.

— Потому что я хочу быть с тобой, Роза. Я хочу, чтобы мы были вместе, — медленно и торжественно произнёс Альбус.

— Нет!!! — Роза в ужасе закрыла уши руками, словно этот жест мог уберечь её от всего, что она уже услышала. Она торопливо расхаживала по комнате и говорила, как будто пытаясь убедить саму себя: — Альбус, ты сошёл с ума... Ты сошёл с ума... Мы же родственники... Моргана тебя подери, ты же женат...

— Не имеет значения! — он подошёл к ней ещё на шаг.

— Мы враги!

— Клянусь, что я это изменю! — почти прорычал Альбус, приблизившись ещё больше. Она перестала метаться и просто смотрела на него, взглядом загнанного в угол животного.

— Я замужем и у меня будет ребёнок! — произнесла она, отчаяннее, громче и истеричнее, чем собиралась.

Это было правдой. Хотя Роза и ответила тогда Альбусу, что её не волнуют его слова, и он не имеет права лезть в её личную жизнь, на самом деле тот разговор глубоко засел в её голове. Она хотела поговорить со Скорпиусом, много раз прокручивала это в мыслях («Всё, что могло произойти, уже произошло. И мир не рассыпался. Мы не можем вечно ждать конца света, Скорпиус!»), но сил в себе так и не нашла. А потом... просто представился подходящий момент, и она не устояла перед этой возможностью. Она ещё всё ему объяснит, но продолжать жить так, как раньше, Роза была больше не намерена. Как человек, сведущий в колдомедицине, она могла со всей уверенностью сказать, что беременна. И, судя по всему, девочкой.

По лицу Альбуса пробежала тень. Он посмотрел на Розу, как будто на мгновение лишившись дара речи. Но потом произнёс с какой-то дикой, страстной уверенностью:

— Это даже лучше! Мы всё равно не смогли бы иметь общих детей из-за родства! Ро-о-за... — протянул он отчаянным, молящим тоном, после чего неожиданно рухнул на колени и обнял её за талию, крепко сжав в объятиях. — Роза, поверь мне. Я хочу быть с тобой, жить с тобой, умереть с тобой, всё — с тобой!!!

Он затих после этой вспышки, продолжая обнимать её и не шевелясь, ожидая ответа. Она стояла, не отталкивая его, погрузив руку в его чёрные, блестящие волосы, и неспешно гладила их, перебирала пряди. Странное это было ощущение: словно гладить ураган, который только что пронёсся, сметая всё на своём пути. «Если бы это было правдой... Если бы это было по-другому... Если бы это было раньше...» На душе у Розы было удивительно спокойно. Она стояла неподвижно, как статуя правосудия из белого мрамора, установленная в холле Сиднейского городского суда. Чем дольше тянулось её молчание, тем больше Альбусу казалось, что от неё, как и от той статуи, веет холодом. Пауза затягивалась, и ему уже почти хотелось, чтобы она молчала как можно дольше, чтобы продлить момент, когда можно ещё надеяться, или делать вид, что надеешься. Он знал, что она скажет, когда заговорит. Тихо-тихо, как падает снег, заметая белизной и холодом:

— Нет.

_____

* «...love is the only engine of survivor» — «любовь это единственный двигатель выживания» (или «единственная причина жить», как кому нравится, хотя первый перевод отсылает нас к теории эволюции Дарвина). Строчка из песни Leonard Cohen «The Future». В тексте песни есть масса фраз, которые бы с удовольствием мог произнести Альбус Поттер.

* * *

Роза жгла в камине всё, что ещё напоминало ей об Альбусе. Платок с монограммой «ДМ»... Угольно-чёрный мак с красноватыми искрами в середине... Колдографию, снятую им, на которой Роза пробует оседлать ручного японского дракона... Фигурка кота из бирюзы, на спине которого можно было обмениваться с Альбусом посланиями через Протеевы чары... Мелкие вещицы, с которыми раньше было так тяжело расстаться. Они и сейчас горели неохотно, с трудом, пока Роза не добавила несколько дополнительных заклинаний, рискуя спалить ковёр.

Она не верила Альбусу, была глубоко обижена на него за то, что он предал её доверие, и всё ещё чувствовала себя виноватой перед Скорпиусом. Хотя, после возвращения акций, она, безусловно, стала чувствовать себя гораздо увереннее. Но ей было жаль. Очень жаль. Во время их последнего разговора, ей на какой-то немыслимо краткий миг захотелось согласиться. Поддаться на его уговоры и отпустить себя, не задумываясь, сметая преграды... Безумное, дикое, безответственное и бесперспективное чувство. Наваждение. Но теперь всё кончено. Она сделала выбор и приняла решение. Какой-то уголок сердца опустел, как бывает, когда знаешь, что что-то, ставшее частью твоей жизни, уже никогда не вернётся. Внезапно, Роза бессильно уронила голову на руки и разрыдалась.

* * *

Приведя себя в порядок и слегка успокоившись, Роза вышла из кабинета и направилась в Большую переговорную, в которой по понедельникам традиционно проходили совещания верхушки компании. Подходя к дверям, она услышала нехарактерный весёлый гул, который соответствовал скорее атмосфере вечеринки. Роза осторожно просунула в дверь голову... и остолбенела.

В зале происходило что-то, больше всего напоминавшее предновогодний фуршет, который безнадёжно ошибся сезоном. Вот только вместо ёлки центром празднества был Скорпиус. Главы направлений и отделов столпились вокруг него, то и дело кто-нибудь подходил, чтобы пожать руку, поблагодарить или поздравить. Малфой искренне и неожиданно тепло улыбался каждому и просто лучился радостью.

Причина необычного поведения сотрудников была спроецирована во всю заднюю стену зала. Увеличенное заклинанием изображение страницы «Финансового пророка» гласило: «Ответный удар концерна «Уизли Кеир»: зачем «Мёрквуд Индастриез» купили самого дорогостоящего кота в мешке в истории Британских островов?»

Завидев Розу, все присутствующие встретили её дружными аплодисментами, так что волей-неволей ей пришлось зайти и раскланяться. Улучив момент, она подошла к мужу и тихо шепнула:

— Что происходит?

Тот отставил бокал шампанского и, приобняв её, тихо, чтобы никто не слышал, начал объяснять:

— Я провёл обратную реструктуризацию компании, вывел «Алхимию» из «Уизли Кеир» и перебросил все купленные Мёрвудом акции в «Алхимию». Так что теперь... — Скорпиус сделал драматическую паузу, — он владеет 98% «Алхимии» и ни одним процентом «Уизли Кеир».

— Но... это же незаконно, — прошептала Роза, на время забыв, что все акции теперь находятся у неё самой.

— Это не совсем законно, — поправил Скорпиус, — если бы они захотели подать в суд, то решение бы вынесли года через два-три. Но, после того как они сами приложили все усилия, чтобы утопить «Алхимию»...

— За это время они потеряют на вложениях гораздо больше, чем потом приобретут, — закончила за него Роза. — И они не смогут продать ни акции, ни компанию, потому что никто не купит...

— Да, — важно кивнул Скорпиус и ослепительно улыбнулся. — Фактически, даже отдать акции нам будет гораздо дешевле...

Эта фраза вдруг показалась Розе ужасно смешной. Она расхохоталась, громко, захлёбываясь, до икоты и колик в животе. Она всё смеялась и смеялась, и не могла остановиться, пока Скорпиус тайком от всех не наложил на неё успокаивающее заклятие.

— Простите, моя жена, кажется, слегка переволновалась из-за этой истории, — сказал он в ответ на недоумённые взгляды сотрудников. — Не обращайте на нас внимания, просто продолжайте!

* * *

— Альбус, ты уже видел это? Это же катастрофа! — Лили протянула ему дневной финансовый отчёт. — Пожалуйста, скажи, что ты в курсе!

Альбус пробежался по колонке глазами и философски поднял брови.

— Да, — кивнул он, откладывая листок в сторону. — Я хотел тебе об этом сказать. Не волнуйся, я уже принял меры.

— То есть, ты это отменишь? — Лили заглянула ему в глаза. — Это ведь незаконно, правда?

— Не больше, чем то, что делали мы, сестрёнка, — скривился Альбус. — Если подавать в суд, то года через три, возможно, нас признают правыми. А может, и через четыре...

— И как ты решил вопрос? Ты сказал, что принял меры...

— Принял, — он странно усмехнулся. — Я решил избавиться от акций и вернул их законным владельцам.

— Ты что?! — Лили подошла к нему вплотную и запрокинула голову. Её глаза сверкали, как у дикой кошки. — Альбус, ты сошёл с ума?!

— Прекрати кричать, у меня от тебя голова болит, — Альбус поморщился и сел в кресло. — Повторяю. Я. Избавился. От акций. А поскольку сейчас их всё равно бы никто не купил, я отдал их им. Счастье ещё, что приняли...

— Это всё она, да? Это всё Роза... Я знала, что этим кончится... Ты же обещал мне, что не пойдёшь на попятную! — Лили металась по комнате, задевая шуршащими юбками мебель. — Как тебе вообще пришла в голову такая идея?! — её голос, начавшись с неуверенного бормотания, становился всё громче и громче, пока не достиг стадии пронзительного визга.

— Идея мне пришла в голову, потому что у меня есть голова, в отличие от тебя! — голос Альбуса сорвался на крик. Он вскочил с кресла и встал напротив сестры. Несколько секунд они напряжённо смотрели друг на друга. Наконец, Лили отвела взгляд, а Альбус добавил, уже спокойнее:

— «Мёрквуд Индастриез» не потянуть «Алхимию». Это убыточное предприятие, глубоко убыточное. Тем более, если бы его взял я, оттуда бы ушла большая часть модельеров, художников по ткани, портных... И что бы я делал? Я финансист, Лили, — он усмехнулся, — я знаю, как управлять деньгами и людьми, но я абсолютно не в курсе, что мне делать с домом мод.

— Я бы могла этим заняться, — Лили пожала плечами.

Альбус нервно расхохотался, но видя даже не просто обиженное, а яростное лицо сестры, моментально посерьёзнел.

— Лили, ты модель. Ты понятия не имеешь о том, что творится выше твоего уровня. У тебя нет для этого образования. Может быть, может быть, — подчеркнул он, — ты могла бы за пару лет научиться. Но у нас нет этой пары лет. Выбор надо было делать здесь и сейчас.

Лили обошла его кругом, как будто пытаясь найти в его поведении какие-то подозрительные детали или несоответствия. Альбус невольно застыл под этим пристальным взглядом. Наконец, Лили закончила кружить, словно акула, вокруг брата и хмуро произнесла:

— Хорошо. Допустим, что это так. Что мы теперь будем делать?

— Я вернусь в Австралию. Буду заниматься делами, развивать свой бизнес и продумывать ответный план мести, — Альбус пожал плечами.

— А я? — жалобно протянула Лили. — Ты обещал, что меня не бросишь!

Альбус положил ей руку на плечо и улыбнулся.

— Конечно, не брошу! Ты поедешь с нами и будешь мне помогать.

— Но... ты ведь не оставишь эту идею? — взгляд Лили шарил по его лицу, всё ещё недоверчиво ища подвох. — Ты же не бежишь, Альбус?

— Разумеется, Лили, — заверил Альбус и похлопал её по спине. — Это не бегство, а стратегическое отступление!

* * *

— Что-то мне не по себе, — Роза зябко повела открытыми плечами. Это вечернее платье цвета «крыла горлицы» Скорпиус придумал лично для неё, и, похоже, что в ближайшее время оно рисковало стать единственной вещью «от Малфоя». На этот раз не потому, что у «Алхимии» дела шли плохо, а потому, что у модельера было слишком много новых обязанностей. — Это глупо, но мне почему-то страшно.

— Глупости! — Скорпиус, уже в парадной мантии, подошёл к ней сзади и поцеловал в шею. — Где может быть безопаснее, чем в особняке Министра Магии?

— Я всё понимаю, но... — волосы Розы украсились диадемой. Она и сама ещё недавно с нетерпением ждала первого приёма, на котором Скорпиус будет выступать в новом качестве: руководителя Управления Магической Безопасности. Но теперь какая-то внутренняя дрожь мешала ей думать о предстоящем вечере как о чём-то приятном. «Возможно, всё дело в том, что там будет Мёрквуд», — сказала она себе. После того понедельника, Роза принципиально называла кузена только его новой фамилией. — Может, это просто нервное...

— Послушай, — Скорпиус встал у неё за спиной и положил руки ей на плечи. Его руки, с длинными музыкальными пальцами (стоившие Скорпиусу нескольких лет мучений в попытках освоить игру на фортепьяно), нежно, почти невесомо касались её ключиц, вызывая парадоксальную смесь волнения и чувства абсолютной защищённости. Роза коснулась его левой руки своей — и в зеркале отразились два обручальных кольца. — Если это из-за Мёрквуда, то не волнуйся: ты будешь там со мной, а он, кстати, будет не только с Лили, но и с Мари... — заметив в глазах Розы что-то, похожее на любопытство, Скорпиус добавил: — Да, он её не выдумал. Она действительно существует, — он поцеловал Розу в макушку и бросил взгляд на часы. — Собирайся, жду тебя в гостиной через пять минут!

Когда он ушёл, взгляд Розы неожиданно упал на шкатулку, стоявшую на ёе туалетном столике. Она открыла её и достала хрустальный колокольчик: тот самый, со Святочного бала. Роза поднесла его к уху и встряхнула. Звон по-прежнему складывался в её имя, и только в её. «Цветок, выращенный сердцем, звучит именем, которым звучит сердце». Роза улыбнулась и, повинуясь внезапному порыву, приколола цветок к лифу в качестве брошки. Она готова была встретиться лицом к лицу с Альбусом. И это ничего не значит...

* * *

Приёмы у Министра Магии были не только важным дипломатическим событием, но и любимым развлечением определённой части магической Британии. То ли в порыве желания показать свою толерантность к маглам и сквибам, то ли (скорее всего) из потребности оградить свою персону от атак недоброжелателей, Ристриктус Невермор наложил на своё поместье заклятья, глушащие магию. Вернее, как любил добавлять Скорпиус, уже успевший исследовать особняк: «Глушащие осознанную, главным образом палочковую магию, с сохранением свойств предметов и артефактов». В переводе на язык, доступный не столь помешанным на защитных заклинаниях волшебникам, это означало, что магия домовых эльфов, стихийная магия и волшебство, заключённое в амулетах и заколдованных предметах — действовали. Остальные же попытки совершить колдовство полностью впитывались энергетической системой дома. И это был очень даже неплохой «аккумулятор», поскольку каждый гость, хоть раз побывавший в особняке, обязательно пытался использовать палочковую магию: кто-то случайно, забывшись, а кто-то и специально — чтобы проверить. Полученную энергию Ристриктус использовал для создания портключей и, по свидетельствам тех, кто хорошо его знал, так привык к ним, что даже почти разучился трансгрессировать. Разумеется, на самого хозяина дома действие этих заклинаний не распространялось.

Скорпиус переносил ограничение на магию довольно спокойно, а вот Роза чувствовала себя словно раздетой. Ей физически срочно надо было что-то наколдовать! Но она терпела и пыталась найти в этом «магловском» состоянии свои плюсы. За вечер Роза много раз возблагодарила Мерлина, что рядом с ней есть Скорпиус. Особенно, когда за столом или в зале она ловила на себе взгляд Мёрквуда: пристальный, не отпускающий, словно затягивающий. Уверенная, что его речь в понедельник была лишь попыткой сделать хорошую мину при плохой игре, Роза злилась на этот взгляд с его отчаянием и осуждением, с замершей на дне невысказанной просьбой. И ластилась, иногда даже нарочито, к мужу, желая ощутить, что она не одна, и что за неё есть кому постоять.

Как-то, когда Скорпиус был увлечён разговором с главой Управления Здравоохранения, она целых пять минут мучительно «играла в гляделки» с Даниэлем (не говорить «Альбус»!), который буквально сверлил её взглядом, напряжённым, свирепым и даже, кажется, ревнивым. «Как он может казаться таким искренним? — думала Роза, не в силах отвести взгляд, чтобы Даниэль не подумал, что она сдалась. — И как можно различить, где правда, а где блеф?» Скорпиус обратился к ней, и она охотно повернулась к нему, довольная, что наконец-то можно прервать затянувшийся обмен взглядами. Но успела заметить, как глаза Альбуса (всё-таки «Альбуса»!) полыхнули горьким сожалением.

Через какое-то время хозяин пригласил всех, кто умеет играть в покер, проследовать в библиотеку «на несколько партий». Теперь уже Роза специально встретилась с ним взглядом и слегка усмехнулась — и наткнулась на искреннюю, щенячью обиду и боль в бирюзовых глазах! Она невольно растерялась, ей даже стало стыдно, хотя разве не это она хотела показать своей усмешкой: мол, если ты так хорош в покере, что тебе стоит сыграть любую эмоцию? Черноволосая молодая женщина, та самая Мари, проследив за направлением взгляда мужа, сверкнула на Розу тёмными глазами, полными едва ли не ненавистью. После чего что-то сказала ему, и накрыла его ладонь своей. Роза ясно ощутила: в этом жесте не было чувства собственничества, только желание оградить и защитить. Защитить? Мёрквуда? Осуждение во взгляде молодой колдуньи было неприятным, как будто это она, Роза была виновна во всём, а Даниэль явился её жертвой. Со смешанным ощущением тяжести и абсурдности происходящего, Роза отвернулась.

Скорпиус тоже замечал эти периодические взгляды, кидаемые ненавистным Поттером в сторону его жены. Как будто у этого гриффиндорского щенка было на это право... Вот и сейчас, прежде чем уйти в библиотеку, Альбус замешкался, глядя на Розу, словно та была его потерянным сокровищем! Скорпиус демонстративно приобнял жену за плечи. Альбус уже отвернулся, но Малфой успел поймать взгляд Мари, молчаливой, тревожной брюнетки, чуть ли не вцепившейся Поттеру в плечо. В её взгляде читался упрёк, но Скорпиус легко его выдержал и вернул: следи за своим мужем девочка, хорошо следи... За тебя этого никто не сделает! «Надо всё-таки хорошенько с ним поговорить», — мрачно подумал Скорпиус, когда за Альбусом закрылась дверь библиотеки.

* * *

Зайдя помыть руки, Скорпиус Малфой неожиданно увидел того, кого искал. Поттер. «Хорошо, хотя бы возле умывальников, а не в самом туалете», — промелькнула у него странная мысль. Скорпиус не исключал, что разговор может закончиться дракой. Он в принципе никогда не исключал такой возможности, когда дело касалось Альбуса. Но потасовки в туалете, с обязательным расшибанием кабинок и маканием противника... как минимум в биде, казались ему неприятным анахронизмом времён отцовской учёбы.

Скорпиус встретился глазами с отражением Альбуса, вытиравшего руки бумажным полотенцем — и они синхронно развернулись друг к другу, словно на магической дуэли.

Скорпиус уже собрался начать разговор, как вдруг ощутил в кармане характерное жжение Протеевых чар. Там была монета, через которую они с Розой связывались друг с другом. Причём только в экстренных случаях! Неужели интуиция не подвела Розу, и что-то действительно произошло? Игнорируя удивлённый взгляд Альбуса, Скорпиус выругался и полез в карман.

* * *

На монете были прочерчены три параллельные линии. Их условный сигнал бедствия.

— Роза в опасности, — машинально, ещё не веря себе, произнёс Скорпиус. Про Альбуса он моментально забыл. Но тот напомнил о себе сам. Окликнув первого попавшегося на глаза домовика, Альбус спросил его:

— Где жена этого человека?

Домовики инстинктивно чувствовали, сколько человек находится в доме, где они и кем приходятся хозяину и друг другу. Так что, если Роза была ещё в особняке, это был самый быстрый способ её найти. Домовик, казалось, без особой радости выслушал вопрос чужого человека, не хозяина и не друга семьи, но ответил:

— В малой гостиной, вместе с рыжей гостьей.

— Лили! — еле слышно прорычал Альбус, — Где эта малая гостиная?!

— Направо, по лестнице на третий этаж, до конца коридора, а дальше — по любой из двух лестниц, — отрапортовал домовик, продолжая искать повод исчезнуть.

— Трансгрессируй нас туда! — потребовал Альбус, цепко держа домовика за край полотенца. Но тот оказался проворнее: пальцы Альбуса как будто обожгло кипятком, а когда он от неожиданности слегка их разжал, домовик исчез, напоследок прокомментировав:

— Трансгрессия в Доме разрешается только Хозяину!

Скорпиус и Альбус наперегонки вылетели из туалета и устремились к лестнице.

— И за что моя тётка защищала этих ушастых тварей? — вполголоса выругался Альбус. А потом добавил уже громче: — Что может ей сделать Лили, тем более, здесь? Табуреткой угрожать? Саблей?

— Не знаю, — отрывисто ответил Скорпиус, добираясь до площадки третьего этажа — и замер, да так, что Альбус с размаху налетел на него. А потом спросил: — Альбус, твоя сестра была в платье с длинным рукавом?

— Да, — Поттер всё ещё непонимающе смотрел на своего противника. Скорпиус же, получив утвердительный ответ, издал короткий отчаянный стон и помчался по коридору ещё быстрее. Альбус крикнул ему в спину, пытаясь догнать: — Что это значит?

— Браслет ассассина, — коротко бросил Скорпиус, не снижая темпа. — А теперь делимся.

Дальше шли те самые лестницы, «любая из которых» вела в малую гостиную. Альбус и Скорпиус почти одновременно преодолели ступени и замерли на пороге: в центре комнаты стояла Роза, а в четырёх метрах от неё — Лили, держа руку на спусковом крючке.

«Браслет ассассина» был своеобразным «подарком» волшебному миру от магловской фантастики. Нож или заточенные до бритвенной остроты щипцы-кусачки крепились на широкий, почти до локтя, браслет или перчатку: иногда с тыльной стороны, иногда с лицевой. Спусковой рычаг выстреливал оружием на тонком и гибком металлическом шнуре-пружине, обладавшим свойством наводить наконечник на цель. После использования, шнур втягивался обратно, пока лезвие не занимало исходную позицию. Оружие было плоским и почти незаметным под одеждой, зачаровывалось заранее и не требовало магии для применения: слишком многие охранные сигнализации реагировали именно на чужой магический след. Браслет ассассина, безумно популярный среди наёмников, мог быть просто стальным или бронзовым, а мог — дополнительно позолоченным или посеребряным. Позолоченные лезвия использовались, чтобы пробить защитные чары, но кинжал на запястье Лили отливал серебром. Яд.

Альбус и Скорпиус синхронно затормозили в дверях и осторожно сделали шаг в комнату. Лили, дёрнувшаяся было, когда двери открылись, сделала издевательский приглашающий жест и расхохоталась.

— Теперь все в сборе! Я думала, вы уже не хватитесь свою принцессу, мальчики! — Лили переводила взгляд то на брата, стоявшего ближе к её бледной, как полотно жертве, то на Скорпиуса, стоявшего ближе к ней самой, но ни на секунду не выпускала Розу из-под прицела. Скорпиус попробовал сделать ещё один шаг по направлению к женщинам, но Лили его остановила: — Без глупостей, Малфой! Ой, то есть, простите, без хитростей... — издевательски протянула она, — как я могла обвинить тебя, Малфой, в попытке геройства?

— Лили... — начал Альбус, оборачиваясь к сестре.

— Не надо, братец! — отрезала та. — Стой и смотри, ты сам в этом виноват... И не пытайся приближаться! — взвизгнула она, когда Альбус попробовал подойти поближе.

— Лили, что ты делаешь, тебе же нельзя... — Альбус старался говорить спокойным тоном, — может, мы просто поговорим?

— Мне нельзя? — Лили снова расхохоталась. — Мне нельзя. Это из-за тебя, между прочим! Ты заставил меня принести эту мерзкую клятву, ты и только ты! — Лили трясло от ярости, она почти захлёбывалась своими словами. Скорпиус напряжённо размышлял, как можно было её обезвредить. К сожалению, без магии его поле для манёвра сильно сужалось. Если бы действовали хотя бы бытовые заклинания... От мыслей его оторвал новый крик Лили: — Предатель! Лгун, мерзкий лгун... Почему ты всегда врёшь мне, Альбус?!

— Я не вру тебе, — Альбус продолжал пытаться её успокоить и разговорить, чтобы потянуть время. — С чего ты взяла?

— Ты издеваешься? — еле слышно от переполнявшей её ненависти прошипела Лили. — Ты опять играешь со мной... Со мной! Со своей сестрой-двойняшкой. Ты не забыл, что у нас одни мысли на двоих, да? Вот только с чувствами незадачка вышла!

— Лили, я перестаю тебя понимать, — голос Альбуса звучал твёрдо и спокойно, а сам он незаметно, почти скользя по ковру, медленно приближался к волшебницам, замершим в центре комнаты. Скорпиус тоже слегка сдвинулся в сторону Лили. Альбус продолжал: — Может, ты объяснишь мне подробнее?

— Акции, — выплюнула Лили, как будто это слово было ругательством. — Ты не мог знать... Ты и не знал. И плана у тебя не было. Ты просто сдал нас и отказался от борьбы... — внезапно она оборвала свою тираду и посмотрела на брата в упор, расширенными, печальными, обиженными глазами. — Ты соврал мне, Альбус... — добавила она совсем тихо, жалобно и как-то удивлённо.

Альбус открыл рот, чтобы что-то возразить, но под взглядом сестры, смотрящей на него с немым укором, стушевался и замолчал, отведя глаза. По щеке Лили медленно-медленно стекла слеза. «Сейчас или никогда», — подумал Скорпиус и приготовился. Но в этот момент неожиданно подала голос Роза:

— Лили, прошу тебя, не надо... — она, очевидно, хотела добавить что-то ещё. Но жест её руки, инстинктивно закрывшей область живота, сказал гораздо больше. «О нет», — только и успел подумать Скорпиус, когда Лили, без всякого предупреждения, выстрелила.

* * *

Как когда-то на квиддичном матче, время для Скорпиуса Малфоя как будто растянулось. И, как и тогда, его было слишком мало...

Скорпиус обрушился на Лили сзади, пытаясь нарушить траекторию полёта ножа, но самонаводящийся шнур продолжал разматываться, не оставляя шансов на промах. Тогда он намотал часть металлической пружины на запястье и коротко резко дёрнул, сосредоточившись на своих ощущениях. По шнуру прошла волна стихийной магии, которую защитные заклинания дома не могли удержать. Шнур побелел, засветился, лопнул — и буквально взорвался тысячью мелких осколков. Кинжал, став неуправляемым, полетел по инерции, вращаясь в полёте. Но Роза стояла, не шелохнувшись, даже не пытаясь уйти с линии броска. «В сторону!» — закричал Скорпиус, пытаясь вывести её из шокового оцепенения. Но Альбус успел раньше.

Как и Скорпиус, Альбус понял, что Лили выстрелит. Поэтому, почти одновременно с щелчком спускового механизма, резко крутанулся через плечо и буквально сшиб Розу с места, уводя от клинка, который заворачивал по дуге, наперекор физическим законам целясь в конкретную жертву, где бы та ни находилась. За сотые доли секунды до столкновения с ножом, он заметил яркую вспышку — и лезвие утратило ориентацию, рассекая воздух, как томагавк. Но Альбус уже потерял инерцию движения. Ему не хватило какого-то шага. Он успел только прикрыть Розу собой, как тут же почувствовал, что клинок с вязким хлюпаньем ушёл в его предплечье по самую рукоять. Пробив не только мышцы, но и кость, он прошил руку насквозь и кончиком ушёл под ребро. Альбус так и не успел ощутить боль. Вместо этого вся левая половина тела стремительно онемела, наливаясь холодом и тяжестью. «Яд», — успел подумать Альбус и поднял глаза на Розу, прежде чем окончательно потерять сознание.

Роза смотрела в кристально ясные глаза Альбуса, до ужаса полные сознания и воли, без малейшего признака затуманенности или болевого шока. Несколько мгновений, за которые она могла прочесть в них правду, которую больше не имело смысла скрывать. Сейчас его глаза казались ярко-зелёными, без проблеска синевы. Затем, хватка пальцев на её плече неожиданно ослабла, и его глаза закрылись: резко, как будто кто-то задёрнул занавес. «... зелёная бирюза традиционно именуется мёртвой», — всплыло в её памяти. А потом наступила тьма.