Последний вздох (гет)

Переговорив с Роном ещё несколько минут и настоятельно рекомендовав ему следовать советам «лучшего друга», Том покинул импровизированное убежище и медленно направился в сторону кабинета директора.

Не желая ни с кем общаться по пути, он активировал мантию и невидимкой пошёл по пустым коридорам. В голове набатом бил колокол. Директор явно что-то задумал. И ему бы развернуться да бежать из Хогвартса, но собственная гордость не позволит. Как, впрочем, и магический контракт с дурацким кубком, который он подписал не по своему желанию. Не выполнит условия — лишится магии. А этого он позволить себе никак не мог. Не у магглов же прятаться потом?

«Но что делать с Дамблдором? Противостоять я ему сейчас не могу. Гоблин сказал, что моё магическое ядро нестабильно. Как будто… Как будто в теле ребёнка произошли разительные изменения неясного происхождения. Ага, неясного. Была одна полноценная душа четырнадцатилетнего подростка и маленький осколок души, а теперь… Теперь просто маленький осколок».

Том задумчиво вышел на лестничную площадку. Вращающиеся лестницы его всегда нервировали своим хаотичным поведением. А благодаря мантии-невидимке их чары не замечали студента. Именно поэтому, когда Том ступил на первую ступеньку, лестница по одной ей ведомому алгоритму начала движение в сторону.

«Чёртовы лестницы… Ладно, подождём. Интервал около пяти минут между перемещениями, да?»

И лже-Поттер стал ждать, облокотившись на перила.

«Дамблдор… Будет ли он в открытую мне вредить или устроит очередное испытание для избранного, в котором этот самый избранный очень эпично погибнет? Честно говоря, непонятно, что в действительности думает и хочет Альбус Дамблдор. С одной стороны, он явно играл с моей жизнью и жизнью малыша Поттера… С другой… У меня нет явных доказательств, что в моих бедах виноват седовласый старик».

Лестница вновь повернулась, и Том поспешил в другое крыло, где и был расположен кабинет директора. Был выходной, и коридоры пустовали, поэтому никто не мог помешать рассуждениям парня.

«Если старик хотел бы, ещё там в коридоре что-нибудь сделал. Обливиэйт, чтобы не знал о раскрытии… Вызвал бы авроров, сыворотка правды — и вот у директора чистосердечное признание Тёмного Лорда».

Отсутствие информации тревожило Риддла. А ощущение беспомощности бесило. Ему бы вернуть свою былую силу, хотя бы на момент шестого курса.

Магически Поттер был одарён, даже удивительно для полукровки. Даже слабо верится, что его мать магглорождённая. Но сейчас магия мальчика нестабильна, и магический резерв пополнялся нехотя. Поэтому позволить себе что-то действительно серьёзное Том не мог. Никаких темномагических заклинаний высшего уровня, которые он изучал уже будучи Тёмным Лордом, воспоминания о которых обрывочны, как и многие события из жизни Волан-де-Морта. Никаких сражений с сильными мира сего вроде Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора… Ничего.

«Осталось дождаться ответа от гоблинов по поводу проверки крови и магии… А там можно проработать курс зелий».

Витая в собственных мыслях, Том не сразу заметил первокурсника возле окна. Мальчишка уставился в пустоту остекленевшим взглядом. Слишком похоже на Империус — расфокусированный взгляд, расслабленное тело. Том оглянулся: в коридоре никого нет. И уже хотел проверить память мальчишки заклинанием, как тот заговорил.

— Он не помнит. Не должен помнить. Но будь осторожен, ведь всё можно переписать. — Стоило мальчику договорить последние слова, как его взгляд прояснился и он, качнув головой из стороны в сторону, поспешил прочь.

«Хм… Сами по себе слова ничего не значат и не несут никакого смысла. Скорее звучат бредом в устах младенца. И всё-таки…»

Риддл уже давно думал о том, чтобы забрать артефакт у грязнокровки, но всё никак не хватало на это времени. Были другие неотложные дела, которые он хотел успеть сделать. И вот теперь — точное подтверждение того, что маховик времени всё-таки оказался в его руках.

Если бы не визит к Дамблдору, Том прямо сейчас развернулся бы и пошёл в гриффиндорскую башню за артефактом. Особых проблем, по идее, возникнуть не должно.

«Но ведь не из-за этого я переместился во времени, не так ли? И, что еще важнее, кто написал пятую симфонию Бетховена? ⁽¹⁾

Постояв ещё пару мгновений, Том бросил Гоменум Ревелио. И никого не нашёл.

«Хм, а ведь на мантию заклятие не работает. Если я и заклял первокурсника, то далеко не факт, что буду разгуливать по Хогвартсу без мантии… Полагаю, будущий я где-то рядом».

Кивнув самому себе, Риддл тихо прошептал:

— Я понял, — и пошёл дальше, уверенный, что его услышали. Оставалось надеяться, что он не устроил временной парадокс или ещё какой-нибудь катаклизм. Не наступил же он по дороге на бабочку?

Кабинет директора охраняла горгулья. А Том не спросил у Грейнджер пароль. И теперь стоял, сбросив невидимость, напротив каменного изваяния, вспоминая все возможные варианты.

— Хм… Лимонный щербет? — попробовал он один из старых паролей. Статуя никак не отреагировала. «Видимо, пароль неверный. Что там ещё старый маразматик может придумать?» — Лакричные палочки? Нет? Апельсиновые корочки? Мой мальчик? Гарри Поттер? Грин-де-Вальд?

Возможно, Поттер бы так и стоял напротив горгульи, пытаясь подобрать пароль, если бы из кабинета директора кто-то не вышел. Том услышал, как скрипнула дверь, начала со скрежетом двигаться лестница, а после каменная статуя отодвинулась в сторону.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — кивнул Том старику. Как бы он ни относился к директору Хогвартса, нельзя было терять лицо. «Держим мину при плохой игре, да, Том?»

— Мистер Поттер… А я всё думаю, кто тут тревожит бедную Гвендолин… Забыли пароль? Идёмте…

— Хм… — Риддл немного замешкался, но всё-таки пошел следом за директором вверх по лестнице. Старый маг дал имя каменному изваянию — это сбило юношу с толку. Короткий путь наверх, и вот они уже в кабинете директора. Тот указал ему на кресло перед столом, а сам занял своё рабочее место.

— Я рад, что ты пришёл, Гарри… — директор приветливо улыбался гриффиндорцу. Будто и не было никакого диалога в коридоре. Или, более вероятно, он что-то готовил. — Чаю?

— Нет, спасибо, директор. Я недавно ел, — Том бегло глянул на стол, где стояли пока ещё пустые чашки и маленький чайничек. Директор ждал его и наверняка собирается сделать что-нибудь. Добавить сыворотку правды, например.

— Понимаю, Гарри… Тогда просто поговорим. О турнире. А точнее — о том, как твоё имя оказалось в кубке.

Альбус Дамблдор положил на стол перед юношей клочок бумаги. Том взял его в руки, внимательно осматривая. На нём значилось «Гарольд Джеймс Поттер», написанное явно его рукой. Подписи школы не было. Ещё в далеком детстве он научился чувствовать магию. Её вкус. И сейчас он ощущал ровно то, что ощущает после применения заклятий в теле юного Гарри Поттера. Вкус его магии.

— Хм… Вот это, — Риддл подвинул пергамент к директору, — мой почерк. Последняя работа, которую я подписывал, была сдана совсем недавно новому преподавателю по Защите от Тёмных искусств. Предполагаю, что именно он кинул его в кубок.

— Не думаю, что профессор Муди стал бы делать нечто подобное.

— Я так и думал, что вы скажете нечто подобное, — директор убрал пергамент в сторону, Том хмыкнул.

— Кубок был несколько доработан. Мы наложили чары, чтобы не позволить ученикам младше семнадцати лет участвовать в турнире, даже если они, по мнению Кубка, достойны. Ограничительная черта — лишь дополнительная мера предосторожности, не более, — спокойно говорил директор. От прежнего веселья не осталось и следа, но и ничего негативного от него Риддл не чувствовал. Лишь печаль и усталость повидавшего многое человека. — При этом кубок сканировал всех студентов школы, в том числе гостей, чтобы познакомиться со всеми и уже из них выбрать самого достойного. Самого сильного, способного справиться со всеми испытаниями турнира. Но только при одном условии — он должен добровольно кинуть в кубок своё имя…

— И, поскольку неизвестный кинул обрывок моей работы по ЗоТИ в кубок, артефакт решил, что я буду чемпионом? Но этого, видимо, не знал бросавший, поэтому и заставил артефакт думать, что участвуют четыре школы, а я — единственный представитель четвёртой?

— Да, скорее всего, так и было, — Дамблдор слабо улыбнулся. — Но… По каким-то причинам кубок решил, что тебе есть семнадцать лет и ты достоин участвовать в турнире. Не знаю, кто его подкинул, раз ты уже доказал свою невиновность, но это не столь важно.

— Самый сильный и достойный… Мне едва исполнилось четырнадцать, — Том постарался вложить как можно больше эмоций в голос. Старался быть чуть больше Поттером, чем обычно. Неизвестно, хорошо ли у него получалось, но очень старался.

Том мысленно продумывал варианты. Дамблдор сейчас ни словом, ни жестом не показал, что вторгался в сознание своего студента. Будто не знал, что перед ним ущербная копия Тома Риддла. Или знал… Следы магии заставляли задуматься о том, что он всё-таки поработал с памятью старика.

«Он не помнит. Не должен помнить. — Том вновь и вновь крутил простые слова в голове. — Значит, я вернулся во времени и… Что я сделал? Изменил ему память? Стёр? Подстроил так, что встречи и не было?»

— Я понимаю, Гарри, что ты не хотел во всём этом участвовать… — старик глядел на него из-под очков, поглаживая свою бороду. Сейчас перед Томом был не Альбус Дамблдор, великий светлый маг и чародей, а просто уставший старик.

— Видимо, это уже традиция. Ни года без приключений, — Том натянуто улыбнулся. Ему совершенно не нравилось, что его лишили возможности спокойно восстановиться. Лишили свободы воли и выбора. Глупый артефакт, глупые люди, глупый турнир. Ему не нужна слава. По крайней мере, такая слава.

Не нужны жалкие галлеоны, ведь у Поттера есть наследство. А после того как он разберется со своей памятью и восстановит искалеченную душу, желательно в процессе не погибнув от собственной руки, тогда он сможет вернуть и свою жизнь. Свою настоящую жизнь.

— Профессор. Если вы позволите, я хотел бы вернуться к подготовке к турниру. Другие чемпионы знают больше моего… — он вздохнул, чуть потупив взгляд. — А насчёт моего предположения… Всё-таки проверьте, профессор.

* * *

После разговора с Альбусом Дамблдором Том решительно направился на поиски зубрилки Грейнджер. Он был полностью уверен в том, что уже использовал маховик времени. На это указывали косвенные признаки: заколдованный первокурсник, следы его магии на пергаментах, к которым он едва ли притрагивался до этого. Это знание усиливало уверенность Тома в том, что он добудет артефакт у Гермионы. Осталось только это осуществить.

Он был почти уверен, что найдет Гермиону Грейнджер в одном из трех мест: Большом зале, библиотеке или гостиной Гриффиндора. С момента ссоры Рона и Гарри Гермиона была сама не своя. Она старательно избегала попыток других людей узнать причину их ссоры. Точнее, подробности их ссоры.

Шаги Риддла отзывались эхом по каменным полам, когда он вошел в Большой зал. Солнечные лучи, проникающие через витражи, играли на столах, создавая мозаику света и тени. Пройдясь взглядом по столу Гриффиндора, он не обнаружил Гермиону. Уточнил у одного из сокурсников, и тот подтвердил его догадки о том, что Гермиона находится в гостиной.

Используя потайные коридоры, Том быстро направился к башне Гриффиндора. Каждый его шаг был продиктован решимостью получить маховик времени. Он ведь уже использовал его в прошлом, и успех этой операции укреплял его уверенность в собственных силах. Но время, как известно, поддается искажениям, и Том знал, что все может измениться.

Когда он подошёл к портрету Полной Дамы, та уже начала открываться — будто чувствовала, что именно его ждут. Дверь в гостиную распахнулась, и в проёме появилась Гермиона.

Её глаза на миг сузились, полные недоверия, но почти сразу смягчились.

— Привет, — сказал он с тем самым поттеровским кивком, чуть неловким, будто между делом. — Я хотел с тобой поговорить. Пройдёмся?

За её плечом мелькнуло лицо Рона — нахмуренное, растерянное. Да, рыжий всё ещё не понимал, как так вышло, что Гермиона по-прежнему разговаривает с «предателем Поттером». Том почти усмехнулся.

Ну да, бывшие друзья. Обвинения. Ссоры. И пачка галлеонов, чтобы заткнуть шестого Уизли и заставить забыть пару неудобных разговоров.

Продажный мальчишка. Зато полезный. Пока что.

— Я иду к декану, — первой нарушила тишину Гермиона.

— К Макгонагалл? Зачем? — он говорил чуть устало, но с вкрадчивой ноткой.

— Я много думала о твоих письмах…

Том склонил голову набок.

— И что с ними не так, Гермиона?

Она замедлила шаг.

— Всё с ними так, просто… — её голос дрогнул. — Я думаю, артефакт лучше отдать.

Том сделал вид, что вздохнул с досадой, но в глазах мелькнул холодный интерес. Старинные портреты на стенах мимоходом наблюдали за парой, их вечные обитатели переплетались в шёпот, раздававшийся на фоне разговора двоих студентов.

— Забавно, — сказал он мягко. — А я как раз хотел попросить его у тебя.

Он сделал паузу, чуть приглушая дыхание, словно подбирал слова. — Хочу выяснить, кто подставил меня.

— Гарри… — в её голосе было сомнение. — И что это изменит? Помиришься с Роном и пойдёте разбираться кулаками?

Он криво улыбнулся — почти по-поттеровски, но с оттенком чего-то другого, более опасного.

— Слишком по-маггловски, — произнёс он лениво. — Петрификус в спину и два зелья. Правды и болтливости. Работает быстрее.

Гермиона покачала головой, но взгляд её стал внимательнее — в нём промелькнула жалость.

— С каких пор ты стал таким?.. — начала она.

— С тех пор, как чуть не стал первым четырнадцатилетним девственником, который получил первый и последний поцелуй от дементора, — тихо ответил он с наигранной хрипотцой. — После этого начинаешь ценить вещи, которые стреляют сразу. Пистолеты, винтовки, гранаты… может, и Волан-де-Морт тогда не стал бы проблемой.

— Я понимаю, — начала Гермиона, заметно выбирая правильные слова. — Но и отдать тебе артефакт я не могу. Тебе нельзя его использовать. Ты участник турнира. В правилах это прописано. Пункт сто пятьдесят семь, если быть точным. Он был добавлен после инцидента в 1789 году. Участник турнира Финлей МакДафф отправился в прошлое практически сразу после того, как объявили результаты турнира. Он наперед знал все условия. Подставил чемпионов других школ. И выдернул победу у законного победителя из-под носа.

Том закатил глаза, почти играя роль.

— Серьёзно? Ты помнишь даже номер пункта?

— Да. Финлей МакДафф. Он вернулся в прошлое, узнал все задания, подставил остальных и украл победу. Его вычислили только через год, после допроса под сывороткой правды.

Том ожидающе посмотрел на Гермиону. Конечно же, она вычитала это из книг, но без подтверждений звучит как плохо написанный роман про мальчика-который-смог.

— В одном баре «чемпион» Финлей напился, просаживая и наследство родителей, и собственный выигрыш. Кто-то услышал про маховик времени. Приехали мракоборцы, арестовали его и отправили на допрос. Так как он всё отрицал, то было решено использовать сыворотку правды. И он всё выложил.

Том хмыкнул, глядя вперёд.

— История, конечно, занимательная. И ты права — использовать маховик ради турнира было бы глупо. Но я хочу… не выиграть. Предотвратить. Найти того, кто сунул моё имя в Кубок.

Гермиона опустила глаза.

— Гарри… я понимаю, правда. Но вмешиваться в прошлое — это не просто риск. Это может всё изменить. Ты же слышал про эффект бабочки? Одно движение — и всё летит к чёрту. Я не могу… я не могу рисковать ради одного человека, даже если это ты.

Он молчал несколько секунд, потом коротко усмехнулся.

— Понял. Значит, так и останусь в неведении.

Том вздохнул. Вытащить артефакт из рук зубрилки добровольно не получилось. Силой тоже вряд ли что-то получится, было слишком много свидетелей их встречи. Пока они шли, Том насчитал уже семь потенциальных свидетелей. Если, конечно, не считать тех, кто видел, как они вместе уходили от гостиной Гриффиндора. И если с Гермионой Джин Грейнджер что-то случится, то вопросы будут задавать ему. А он и так не был уверен в том, что Дамблдор забыл об их небольшом разговоре в коридоре школы. И привлекать излишнее внимание к себе любимому очень не хотелось. Этого внимания у тушки Поттера и так было чрезмерно.

Они дошли до двери кабинета Макгонагалл. Гермиона уже подняла руку, чтобы постучать, когда он вдруг заговорил снова — чуть тише, мягко, почти по-человечески:

— Знаешь, Гермиона… я, наверное, правда перегнул. Маховик — штука опасная. Особенно в руках того, кто… слишком хочет всё исправить.

Он улыбнулся — устало, будто смирился.

— Иногда я забываю, что я — всего лишь ученик.

Гермиона на миг задержала взгляд, будто не до конца веря. Том это заметил.

И именно так и задумал.

Он остановился перед дверью и постучал.

Спустя секунду дверь открылась, и на пороге появилась профессор Макгонагалл.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — её голос был строгим, но тёплым. — Что привело вас ко мне так поздно?

Гермиона глубоко вдохнула.

— Профессор, я… хочу вернуть маховик времени.

Макгонагалл моргнула, нахмурившись. Её взгляд переместился с Гермионы на Тома, словно она пыталась прочитать, кто из них инициатор.

— Мисс Грейнджер, — сказала она после короткой паузы, — признаюсь, я удивлена. Особенно учитывая, что вы уже использовали маховик в этом учебном году.

Гермиона потупилась, лицо порозовело.

— Я поняла, профессор… поняла, что такой артефакт в руках ученика может привести к непредсказуемым последствиям.

Том шагнул вперёд, голос его прозвучал спокойно, уверенно, почти героически.

— Я убедил Гермиону поделиться со мной своими сомнениями, — сказал он. — И когда она рассказала, я согласился: маховик слишком опасен, чтобы им пользовались. С ним не шутят.

Гермиона бросила на него быстрый удивлённый взгляд, но промолчала.

Макгонагалл чуть приподняла подбородок.

— Мудрое решение, мистер Поттер. И благородно с вашей стороны, мисс Грейнджер.

Гермиона достала из сумки крошечный золотой маховик. Цепочка тихо звякнула в её руках, прежде чем она осторожно передала артефакт профессору.

— Спасибо, мисс Грейнджер, — сказала Макгонагалл, принимая его. — Я передам его директору. Уверена, он будет рад узнать, что у его учеников хватает рассудительности и ответственности.

Оба кивнули.

— Ну… тогда всё. Мы пойдём, профессор, — произнёс Том с лёгкой улыбкой и вежливым наклоном головы.

Они вышли из кабинета. Коридоры были уже пусты, лишь факелы мягко потрескивали вдоль каменных стен. Некоторое время они шли молча, каждый в своих мыслях.

Потом Том тихо сказал, глядя вперёд:

— Гарольд Джеймс Поттер. Именно так я подписал эссе на последнем занятии по Защите от тёмных искусств.

Гермиона чуть повернула голову.

— И что с того?

— Именно это имя было написано на пергаменте, который вылетел из Кубка Огня. — Том говорил ровно, но в его голосе проскальзывала едва заметная сталь. — Дамблдор показал мне.

Он замедлил шаг, взгляд его стал отрешённым. — Кто-то вмешивается в мою жизнь, Гермиона. Не даёт мне права выбора. Даже дышать спокойно не даёт. — Он усмехнулся, горько и тихо. — Будто я герой какого-то дешёвого романа, а сценарий пишут без моего ведома.

Она кивнула задумчиво.

— Значит, подпись… Ты думаешь, это мог быть профессор Муди?

— Возможно, — протянул Том. — Когда я сказал об этом директору, он отказался разбираться. Даже слушать не стал.

— И ты не знаешь почему? — спросила Гермиона.

— Не знаю. Или не хочет знать, — сказал он тихо. — Но мне кажется, это не случайность.

Гермиона остановилась и села на каменное ограждение у окна. За стеклом переливался закат, окрашивая её лицо золотом.

— Может, всё это не только о тебе. Возможно, кто-то использует Турнир как прикрытие. Муди — лишь исполнитель.

Том прищурился.

— Исполнитель… в чужой игре. Интересная мысль. Но кто же тогда игрок?

— Хогвартс полон тайн, Гарри, — сказала она, нарочито выделяя имя. — Мы с тобой видим лишь то, что нам позволяют. Может быть, за этим всем стоит кто-то, кого мы даже не подозреваем.

Том посмотрел на неё пристально, будто оценивая.

— Тогда нам нужно держаться вместе, — сказал он после короткой паузы. — Чем больше союзников, тем меньше шансов, что нас переиграют.

Гермиона мягко улыбнулась.

— Полностью согласна. Но если уж говорить о союзниках… может, тебе стоит помириться с Роном?

Лицо Тома мгновенно изменилось.

— Помириться? После всего, что он сказал? — голос его стал резче, холоднее. — Нет, Гермиона. Это не ошибка и не вспышка эмоций. Он просто… показал, кто он есть.

— Может, он просто обиделся. Он человек вспыльчивый, — попыталась возразить Гермиона. — Иногда говорит глупости, а потом жалеет.

Том покачал головой.

— Он сказал не глупость. Он сказал правду — о себе. Ему нужен не друг, а отражение славы. «Друг Избранного». Герой рядом — и он сияет в отблеске. Вот и вся его мотивация.

Гермиона опустила глаза.

— Гарри, я понимаю, как тебе больно. Но всё же — он был рядом, когда тебе было хуже всего. Подумай об этом.

Он остановился и посмотрел на неё долгим, тяжёлым взглядом.

— Я помню, Гермиона. Первый год. Когда тролль забрался в туалет, это я уговорил Рона пойти за тобой. — Его голос стал тише, но в нём чувствовалась сталь. — До этого он только издевался. И после — почти не изменился. Помнишь, как на каникулах в Норе он пытался отговорить меня от тренировок? «Зачем тебе это, Гарри, всё равно ничего не выйдет». Он просто не верит ни в кого. Даже в себя.

Том усмехнулся, но глаза его потемнели.

— Он может быть твоим другом, Гермиона. Моим — никогда. У него ума как у курицы и эмоциональный диапазон стальной иголки.

Она вздохнула, глядя ему в лицо.

— Ты слишком жесток, Гарри. Может, стоит хотя бы поговорить с ним.

— Вот и поговори, — резко ответил Том. — А я… я пойду. Нужно закончить одно дело.

Он развернулся и зашагал по коридору, шаги гулко отдавались под сводами. Через несколько секунд он скрылся за углом.

Гермиона стояла ещё мгновение, не зная, то ли позвать, то ли отпустить. Но когда решилась — его уже не было. Только пустота и лёгкое движение воздуха, как от мантии, скользнувшей мимо.

Том, прячась под мантией-невидимкой, осторожно обогнул её и направился обратно — к кабинету Макгонагалл.

Он знал, что она ещё не ушла.

И теперь, когда маховик у него из рук выскользнул, нужно было просто найти способ, чтобы он туда вернулся.

1) Перед потопом — 4 эпизод 9 сезона возобновлённого «Доктора Кто». Просто небольшая отсылка к любимому сериалу

Вернуться к тексту