Дамы семьи Паркинсон (джен)

— Давай рассказывай скорее, я сейчас умру от любопытства!

Драко сверкал глазами и умоляюще заглядывал ей в лицо, и Панси улыбнулась, сдаваясь:

— Тайный ход. Не знаю, куда он ведет, я же не самоубийца — одна туда лезть. Начинается в женском туалете на втором этаже. Открывается парселтангом. Мерлин, Драко, я же все это уже рассказывала взрослым!

— Ну может, упустила что-то, — отмахнулся друг и коварно усмехнулся. — Или утаила! Признавайся: умолчала о чем-то?

— Рассказала все как на духу, — помотала головой Панси. После тяжелого разговора с тетей и Снейпом они пошли на Астрономическую башню и устроили себе очередной пикник. Пригодились и теплый клетчатый плед, и зачарованный термос, а Драко еще и расстарался, установив защитный купол от снега и холода. Редкие снежинки все-таки пробивались через его чары и оседали на волосах и на руках, таяли от дыхания. Над головой уже высыпали редкие зимние звезды, далекие и колючие, словно острия копий. — Драко, я интересовалась этим ходом только потому, что случайно его открыла и не могла понять как. Теперь я знаю точно, так что загадка разгадана. Конец истории.

— Ты серьезно? — Драко даже слегка отпрянул, а его голос прозвучал на удивление жалобно. — А как же сокровища? Тайные ходы просто так не строят!

— А если он ведет в кабинет директора или в Запретный лес? — подал голос Гарри, и Панси согласно закивала. Друг лежал на спине, заложив руки за голову, и неотрывно смотрел на небо. Панси даже встревожилась — Гарри всегда говорил мало, но сегодня бил собственные рекорды.

— Пессимисты! — припечатал Драко и откусил сразу половину бутерброда с ветчиной. Прожевал и продолжил: — Вот открою этот ход сам, найду сундуки с редкими артефактами и гримуарами — и посмотрю, как вы тогда запоете.

— Не откроешь, — тем же отсутствующим, ровным голосом возразил Гарри. — Панси ведь объяснила — пароль на парселтанге. Я немного читал о змееустах, этот язык невозможно выучить — нужен врожденный дар. Так что придется подлизываться ко мне или к Панси, чтобы мы пошли с тобой.

Драко фыркнул, но тактику сменил на лету и принялся говорить лукаво и вкрадчиво, на зависть змею из райского сада:

— Ну подумайте сами: Хогвартс был построен еще в десятом веке. А ход этот ведет из туалета, но тогда и канализации толком не было! Значит, кто-то замаскировал выход под туалет позже. Зачем? Да чтобы спрятать что-то! Никто ведь и не подумает на женский туалет... Но для чего скрывать банальный тайный ход? Нет, там точно лежит что-то необычное!

— Логика есть, — признала Панси. — Я сама об этом думала.

— Или, — сказал Гарри веско, — ход появился намного позже, во время создания канализации. Может, он нужен был для чего-то, с ней связанного. Не знаю, для чего именно, Драко, не сопи.

— Глупости, — отрезал Малфой и принялся за второй бутерброд. — Обычный тоннель не станут прятать под пароль, да еще и на парселтанге. Это явно что-то редкое и ценное.

Они помолчали.

— Я согласна с Драко, — кляня себя, наконец сказала Панси. — Парселтангом в Британии официально владели только Гонты, и они могли спрятать в Хогвартсе что-то, принадлежавшее их семье.

— Но почему именно тут? — возразил Гарри. Он перевернулся на бок, оперся щекой о правую руку и внимательно взглянул на Панси. — Желай они что-то спрятать, проще было убрать это в сейф или устроить тайник в своем… эмм… замке? Мэноре? Что там у них было? Приносить это в школу и прятать здесь — как-то рискованно. Если бы я хотел скрыть что-то ценное, я бы позаботился о постоянном доступе.

— Ты прав, — задумчиво сказала Панси, отхлебывая чай. — Если бы кто-то из Гонтов не поступил в Хогвартс, они на несколько лет потеряли бы доступ. Да и вообще — незаметно открыть ход смог бы только их потомок во время учебы, но разве род стал бы доверять что-то важное ребенку?

Они переглянулись. Внезапно Драко весь подобрался, как кот перед прыжком, и протянул:

— Или… или это нечто изначально находилось в Хогвартсе и его нельзя было вынести, а Гонты это нашли и спрятали от остальных. Что такого могло находиться в Хогвартсе и что могли найти именно Гонты?

— Гонты — потомки Слизерина, — вслух подумала Панси и тут же помотала головой: теория вырисовывалась бредовая.

— Точно! — Драко аж подскочил и театрально понизил голос. — Что если это Тайная комната?

— Что еще за комната? — заинтересовался Гарри, садясь по-турецки. Панси протянула ему термос и чашку, и он благодарно кивнул.

— Легенда гласит, — важно начал Драко, — что перед тем, как покинуть Хогвартс, Слизерин устроил тайник, где спрятал… нууу… в общем, я не знаю, что именно он спрятал, но остальные Основатели были в ярости. Кто-то говорит, что там скрывается некий Ужас Слизерина, но я склоняюсь к тому, что Салазар насолил бывшим друзьям, убрав туда какое-то сокровище или ценные книги. Точно, книги! Вот бы их найти!

Он замер, с предвкушением глядя перед собой, будто уже листал старинные манускрипты, а потом еще и получал орден Мерлина за вклад в развитие магической науки.

— Ау, — Панси помахала перед лицом друга рукой, выводя его из ступора. — Ужас Слизерина? Драко, мы не пессимисты, мы — реалисты. Я не полезу в тайный ход, на другом конце которого может прятаться древнее чудовище. Дыма без огня не бывает, знаешь ли.

— Я тоже, — немедленно подхватил Гарри, и она, коротко глянув на него, благодарно опустила ресницы. — Панси права: раз легенда говорит о монстре, значит, слухи могут быть на чем-то основаны. И вообще, мисс Паркинсон и профессор Снейп сказали четко: сидеть смирно и без них никуда не лезть.

— Скучные вы, — раздраженно буркнул Драко и насупился, становясь похожим на полярную сову Гарри. Впрочем, отходил он так же быстро, как и обижался, и Панси немного завидовала легкости его характера. — Ладно, пока что отложим планы по покорению Тайной комнаты. Но мы к этому разговору еще вернемся!

— Правильно, — Панси поспешила поддержать неожиданное благоразумие Малфоя. — Расскажите мне лучше про дуэль.

— Дуэль как дуэль, — пожал плечами Гарри, прихлебывая чай.

— Ага, — хихикнул Драко. — Пришел — увидел — победил. Мы полдня ставили щиты и разрабатывали тактику, но такого откровенного преимущества над Уизли я как-то не ожидал.

— Сам не знаю, как так вышло, — задумчиво сказал Гарри, глядя в чашку. — Только не смейтесь, но мной как будто что-то управляло. Я словно заранее знал, как двигаться и куда бить… Знаю, звучит глупо.

— Мне совсем не смешно, — заверила его встревоженная Панси, переглядываясь с замершим Малфоем. — Тебе надо было рассказать тете и декану. Ой, профессору.

— Декану, — вздохнул Гарри. — Пока что от него намного больше толку, чем от МакГонагалл. Та интересуется только своей ненаглядной Грейнджер.

— Ну, они ведь похожи, — пожала плечами Панси. На ябеду Гермиону она не обижалась — просто приняла к сведению, что этой девице доверять нельзя, да и спиной лучше не поворачиваться. — Гарри, я серьезно: то, что ты описываешь, звучит очень подозрительно. Прямо как…

Она замялась и кинула на Драко косой взгляд, молчаливо прося о помощи.

— Как одержимость это звучит, — угрюмо произнес Малфой. — Мерзкая штука. Ума не приложу, где ты мог подцепить эту дрянь, но симптомы действительно похожи.

Он помолчал и прошипел со злостью:

— Мерлин, ну какой же я дурак! Смотрел на тебя, глазами хлопал и думал: ну и ну, а Поттер у нас — прирожденный боевой маг! Дракклы, проморгал все на свете! Теперь отец точно от меня отречется...

Панси сочувственно погладила друга по плечу: она уже поняла, что для Драко мнение отца значило ужасно много.

— Ты же не квалифицированный колдомедик, — здраво заметила Панси, и приятель приободрился. — Одержимость — штука редкая. Я сомневаюсь, что это она, но провериться все-таки надо. Гарри, ты правильно поступил, что поделился с нами. Я завтра же свяжусь с тетей и попрошу договориться о консультации в Мунго. Правда, вряд ли выйдет до лета — все-таки тетя не твой опекун, и она не сможет забрать тебя из школы.

— Можно попросить директора, — кисло предложил Гарри. — Или мадам Помфри.

Панси с Драко переглянулись.

— Я бы не стала афишировать подозрение на одержимость, — мягко сказала Панси. — В нашем обществе очень много неприятных стереотипов про людей, подверженных подобному. Считается, что они слабы, изначально склонны к злу и насилию и что с ними что-то фундаментально не так. Это все глупости, но не думаю, что тебе нужно такое внимание и такая слава.

— О да, — хмыкнул Гарри, откидывая волосы со лба и демонстрируя шрам. — Мне вполне хватает славы укротителя темных магов.

— Еще и шрам, точно, — задумалась Панси. — Летом надо воспользоваться оказией и показать специалистам и его тоже. Может, станет ясно, что за заклинание использовал Лорд.

— Разве это не Авада? — удивился Гарри, зачесывая волосы обратно.

— Авада не оставляет следов, — покачал головой Драко. — Просто магглокровкам так понятнее: смертельное заклинание против силы любви, история вышла очень красивая, в самый раз для газет. Но старые семьи точно знают, что к Аваде То-Самое-Заклинание отношения не имело. Это явно было что-то другое, но вот что именно — один Мерлин ведает.

— А еще у меня болит голова, — признался Гарри и совсем погрустнел. — Ничего не понимаю... чувствую себя больным какой-то страшной и загадочной болезнью. Причем неизлечимой.

— Итак, что мы имеем, — подытожил Драко, загибая пальцы. — Непонятный шрам странной формы, головные боли и ощущение того, что кто-то управлял твоим телом во время дуэли. Ты раньше такое испытывал?

— Только головные боли, но зато сколько себя помню, — уныло сказал Гарри. — Они участились, когда я пошел в школу, и с каждым годом становились все сильнее. Я думал, у всех так, пока тетя не отвела меня к доктору. Сказали, мигрени.

— Мигрени, — фыркнул Драко. — Ну конечно, что еще может сказать маггловский врач — «молодой человек, у вас одержимость»? Да, история непонятная. Тебе точно надо в Мунго, но Панси права: вряд ли выйдет раньше лета, если хотим сделать все скрытно.

— А это не опасно — так долго ждать? — заволновался Гарри, и Панси пересела к нему и приобняла приятеля за плечи.

— Ты же как-то жил все эти годы, — сказала она. — Видно, подселенец слабенький, раз не сумел совладать с ребенком. Если это вообще одержимость, мы же не специалисты. Думаю, до лета время точно есть, но главное тут: никаких больше дуэлей и прочих потрясений. Учеба, учеба и еще раз учеба... Ну и пикники, конечно.

* * *

Когда Патроклу доложили о визите матери, он только устало вздохнул — рано или поздно это должно было случиться.

— Maman, — холодно сказал он, широким шагом входя в большую гостиную. Мать сидела на диване, обитом золотыми геральдическими лилиями на темно-синем фоне, и выглядела, как всегда, великолепно. Спустя столько лет она по-прежнему носила полу-траур по отцу, но Патрокл отлично знал, что в Ницце мать живет не одна, и считал ее показную скорбь оскорбительным лицемерием. Он поцеловал тонкую руку в кружевной митенке и встретился взглядом с материнскими серыми глазами — холодными, будто замерзшее озеро. — Чем обязан вашему визиту в родные пенаты?

— Патрокл, — царственно кивнула Кассиопея. Ее гладкие черные волосы были уложены в высокую прическу с аметистовыми шпильками, и для полного сходства с вдовствующей королевой матери не хватало только короны. Горжетка из чернобурки серебристо переливалась на свету, выгодно оттеняя чернильный бархат платья. — Я желаю увидеть внучку. Ты отказывал мне в знакомстве с ней все эти годы, но дольше тянуть нельзя.

— Отказывал, отказываю и продолжу отказывать, — непримиримо отрезал Патрокл, отошел к окну и, заложив руки за спину, выглянул наружу. Внизу расстилался сад, укрытый снегом, будто теплым пуховым одеялом. — Не хочу, чтобы вы отравляли мою единственную дочь своими идеями.

— Она моя внучка, — настаивала мать, и в ее голосе звякнул металл. — Наследница. Я желаю ее видеть.

— Maman, оставим эту тему, — поворачиваясь к ней, покачал головой Патрокл. — Персефона находится в школе, и я не стану срочно вызывать ее домой только ради встречи с вами. Вы сделали свой выбор, когда удалились на материк, и больше не вправе ничего требовать от этого рода в целом и от меня в частности.

— Неужели ты до сих пор на меня в обиде? — удивилась мать, пытливо заглядывая ему в глаза. — Вот уж не думала, что воспитала тебя таким мелочным.

— Вы оставили семью в самый трудный момент, — отчеканил Патрокл с каким-то болезненным удовольствием, пристально изучая прекрасное лицо напротив. — Не появились ни на моей свадьбе, ни после падения Лорда, ни даже на похоронах Каролины. Когда мне ломали пальцы в допросных, а Поликсена в одиночку держала оборону против авроров, защищая мэнор от разграбления, вы смаковали коктейли в Ницце. И после этого вы смеете что-то требовать? Настаиваете на знакомстве с Персефоной? Помимо вашего настырного желания ее увидеть, дела семьи вас не интересовали — лишь бы содержание поступало вовремя!

— Я писала Поликсене и просила о встрече, — возразила Кассиопея, элегантно поднимаясь с дивана, и Патрокл поразился тому, какая она на самом деле миниатюрная, — в его памяти мать навсегда осталась высокой и статной. Идеальной. — Совы доставляли все письма обратно.

— Не смейте даже упоминать ее имя, — холодно сказал Патрокл, предупредительно выставляя вперед ладонь. — Я не мог перечить вам с отцом тогда, но скажу сейчас: то, что вы с ней сотворили, — редкостная гнусь.

— Щенок, — фыркнула Кассиопея, насмешливо глядя на него, и склонила голову к правому плечу, совсем как Поликсена. А они похожи больше, чем мать готова признать, пришло в голову Патроклу. — Я сделала девчонке королевский подарок!

— Оно и видно, что сестра вне себя от счастья, — съязвил он. — Неужели нельзя было иначе, по-человечески? Мы же не в средневековье!

— Я старалась для ее же блага!

Они помолчали, застыв друг напротив друга, будто на поле боя, — больше враги, чем ближайшие родственники.

— Ты так яростно защищаешь сестру от меня, но у самого тоже рыльце в пушку, — наконец протянула Кассиопея, не сводя с него глаз, будто выжидала удачный момент для атаки. — Заперся в мэноре, скинул все дела рода на хрупкие женские плечи и пять лет оплакиваешь свою Каролину — разве мы так тебя воспитывали? Тряпка, слабак! Ты должен был привести семью к процветанию и славе!

— Возможно, отцу стоило получше выбирать сторону, — горько парировал Патрокл. Злые слова матери жгли раскаленным железом: права, она все-таки права… Но вслух он упрямо продолжил: — Ему также не следовало увлекаться катанием на лыжах в самый разгар гражданской войны. Мне было всего двадцать два, когда он погиб, а вы, мадам, бежали во Францию. С вашей стороны несправедливо винить во всех бедах меня одного. Вам следовало остаться со мной в качестве наставника — глядишь, и чаянное процветание наступило бы быстрее.

— Я потеряла супруга, — заявила Кассиопея, гордо вздергивая подбородок. — Я скорбела.

— Однако утешились вы на удивление быстро. Не думайте, что ваши вдовьи платья способны меня обмануть, — укоризненно покачал головой Патрокл.

— Я имею право на личную жизнь, — мать замахала кружевным веером, пряча за ним лицо. — Но до этого я в полной мере выполнила свой долг перед родом Паркинсон, и тебе стоило бы взять с меня пример. Женись уже наконец, сколько можно страдать по Каролине! Твоя первоочередная задача — обеспечить семье наследников.

— Я еще не готов, — глухо ответил Патрокл. — Вам не понять, maman.

— Ах, какие мы нежные! Только слабые люди ищут себе оправдания, — отрезала мать и с щелчком захлопнула веер, но взгляд все-таки отвела. — Лично я способна признать свои ошибки — я прискорбно упустила вас, всех троих. Однако я имею право попробовать снова — с Персефоной. Патрокл, оставим былые обиды. Я все-таки твоя мать, кровь не обманешь.

— Ненавижу эту блэковскую поговорку, — усмехнулся Патрокл краем губ и снова отвернулся к заиндевевшему окну, лишь бы не смотреть на родные черты. — Кровь не обманешь… Вы, Блэки, всегда ставили себя и свою дракклову наследственность выше всего и вся. Зачем вам знакомство с Персефоной? Это как-то связано с наследством вашего гадючьего рода? Не лгите мне, maman, я не верю в трогательное желание исправить ошибки прошлого. Что вам нужно от моей дочери?

— Ты так ко мне несправедлив, — насмешливо протянула Кассиопея из-за его спины и, неслышно подойдя, осторожно прикоснулась к плечу затянутой в кружево рукой. Патрокл едва удержался от того, чтобы не отпрянуть, — мать вряд ли стала бы его травить, но тело подсознательно не доверяло ее прикосновениям. — Я старею и становлюсь сентиментальной. Почему ты отказываешь мне в праве измениться к лучшему?

— Мадам, вы — самый опасный хищник из ныне живущих, — повернувшись к ней, произнес Патрокл со светской улыбкой. — Снимаю шляпу перед вашей актерской игрой, но повторяю: пока я не узнаю, что вам на самом деле нужно от наследницы семьи Паркинсон, вы Персефону не увидите.

Кассиопея помолчала, внимательно изучая его лицо, а затем равнодушно пожала плечами и направилась к выходу. В дверях остановилась и оглянулась.

— Я еще вернусь.

— Не сомневаюсь, — проворчал Патрокл себе под нос и сказал уже громче: — Вам также придется лично извиниться перед моей правой рукой. Вы искорежили Поликсене всю жизнь — так имейте смелость наконец признаться в этом и попросить у дочери прощения.

Кассиопея холодно улыбнулась и выплыла из гостиной. Шлейф траурного платья волочился следом, будто хвост огромной ядовитой змеи.

Патрокл остался стоять у окна, пока не увидел, как мать покидает дом и медленно идет по заснеженной дорожке к воротам. Когда она уже почти дошла до них, то обернулась и помахала на прощание. Помедлив, Патрокл помахал в ответ. Внутри зрел странный азарт — необходимость что-то срочно делать, с кем-то договариваться и искать надежных союзников. Он уже забыл, каково это, но видимо, именно этого ему и не хватало, чтобы наконец выйти из кататонии, — достойного противника.

Кассиопея Паркинсон намеревалась вернуться в семью, и семье следовало хорошенько подготовиться к этому знаменательному событию.

Примечания:

PayPal, чтобы скрасить мои суровые будни: ossaya.art@gmail.com

Карта для тех же целей: 2200700436248404

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

Визуал:

https://ibb.co/9hskbnT (Кассиопея)

https://ibb.co/0qBJsqN (Приам Паркинсон, ее муж)

Здесь можно почитать про траур и полу-траур: https://musei-smerti.ru/istoriya-traura-i-polutraura-v-kostyumah/