Дамы семьи Поттер (гет)

Примечания:

В предыдущей "серии":

В понедельник Иппи разбирался, какой дракон зарыт в прошлом Поликсены, а Сириус переосмысливал взаимоотношения между Мародерами. Прошлое преподносит Блэку сюрпризы, и будущее не отстает — вместо романтичного Парижа его ждет суровый Кельн.

Ну а пока идет вечер среды (Панси долго собиралась с духом).

Саундтрек к этой главе: https://www.youtube.com/watch?v=DeumyOzKqgI

— Думаю, нас ждет еще немало чудных открытий, — пропел Эрнест, когда Северус нехотя открыл глаза и тут же крепко зажмурился, с силой растер лицо, выбивая из головы остаточный туман транса и пытаясь вспомнить, кто он и где находится. Вечер среды, деканские покои, знакомые до последней царапинки на антикварной столешнице, до последней щербинки на пейзажных рамах. Знакомые — и тем не менее удивительные, необычные, словно никогда прежде не виденные. — Как же я люблю интересные истории!

— Даже если такая история — чья-то сломанная жизнь? — вполсилы укорил Северус, снова открывая глаза и поднимая одну бровь, но не спеша садиться прямее. Голова не то чтобы ныла — скорее, она была неприятно легкой, будто чужой, и подголовник кресла казался не просто удобством, а насущной необходимостью.

Эрнест беспечно пожал плечами.

— Тем более! Всем людям требуются сказки, и я не исключение. А уж когда сказка сбывается у тебя на глазах, жить становится чуточку проще: появляются, знаете ли, оптимизм и вера в завтрашний день. Я вообще люблю хэппи-энды — вот, скажем, Анарьетта и ее кентавр… ну то есть, уже не кентавр — я ведь говорил, что соперник разделил его на человека и коня? Так вот, к двадцатой главе они…

— Полегче, я не успел дочитать до этого места, — со смешком вскинул ладонь Северус. — Снизойдите до читателя и не портите ему вечер за хорошей книгой.

— Ага! — обрадовался Эрнест. — Ну вот, я так и знал, что вы оцените «Негу» по достоинству. Знаток знатока видит издалека.

Северус и правда оценил — к своему искреннему удивлению. Сперва он отнесся к роману с понятным скепсисом, но чем дальше читал, тем яснее различал двойное дно. Книга Слагхорна напоминала шкатулку с потайными отделениями: на самом виду была слезливая история для барышень, под ней таились шуточки ниже пояса и авантюрный сюжет для всех остальных, но имелся в «Неге» и третий слой. Исподволь, почти незаметно для читателя, она поднимала важные вопросы: как уживаться с собой, когда внезапно меняется сама твоя суть, и как встречать удары судьбы с высоко поднятой головой.

— Я бы с удовольствием остался на чай, но мне пора — хочу закончить черновик нового детектива. У меня большие планы на финальное разоблачение, — сказал Эрнест, вытаскивая из нагрудного кармана жилета золоченые часы на цепочке и нежно постукивая пальцем по циферблату. — Виноват не дворецкий!

Северус скрыл усмешку. Наколдовать Темпус было бы куда проще и быстрее, но к этому моменту он уже понял: Слагхорн-младший ценил эстетику выше практичности. К сожалению, эта тенденция распространялась и на профессиональную сферу: книги Локхарта и Шардстрома пестрели цветастыми метафорами и захватывающими поворотами сюжета. Слагхорн-обливиатор тоже не был чужд лирических отступлений, и Северусу не раз и не два приходилось напоминать ему о повестке дня.

— Вы уверены, что это удобно — ну, мои визиты в Хогвартс? — внезапно уточнил Эрнест, пряча часы обратно в карман. — Поймите меня правильно: я по-прежнему не против сеансов на дому, хоть и предпочитаю принимать у себя в кабинете… Просто не хочу создать вам проблемы с начальством — я ведь знаю о ваших подозрениях. Более того, я с ними согласен: несмотря на репутацию, Альбус Дамблдор — та еще темная лошадка. Я даже думал изобразить его в новом детективе — никто не ждет подвоха от почтенного старца.

— Директор уважает приватность подчиненных, — отмахнулся Северус и налил себе воды, стараясь, чтобы руки не слишком дрожали. Жадно выпил до дна и налил еще — после транса он всегда был измочаленным и потерянным, словно моряк, потерпевший кораблекрушение и потерявшийся между небом и волнами. — Пока я на территории школы, все в порядке — вопросы появятся, если половину будних вечеров я буду исчезать неведомо куда и возвращаться в полном раздрае.

— И что, Дамблдор даже за каминами не следит? — удивился Слагхорн. — Ну знаете… кто заглядывает в гости к деканам и надолго ли задерживается…

— Еще скажите, ведет учет визитеров, — уже откровенно фыркнул Северус. — На маггловских заводах есть специальные карточки, их пробивают в начале рабочего дня — так и вижу Альбуса с такой картотекой на весь педсостав.

— Ну ладно, вам виднее, — хмыкнул Эрнест, сконфуженно потерев переносицу. — А ведь общественность свято уверена, что все вы ходите у него по струнке!

— Общественность преувеличивает, как ей это свойственно, — усмехнулся Северус, наконец неохотно отставляя опустевший стакан. — Альбус — живой человек, и он давно разменял сотню лет. Чтобы подловить кого-то на горячем, нужно сидеть над собственным камином дни напролет, поджидая нужный момент, а затем сломя голову мчаться на место преступления. Для такого нужны веские основания — например, резкая смена привычного паттерна поведения, а я веду себя как всегда. Преподаю, деканствую, а по вечерам сижу здесь, как сторожевой пес на цепи.

И даже по выходным отлучаюсь исключительно по делу. Вот такой я весь положительный и принципиальный, с тоской подумал Северус. А тем временем проклятый Блэк втирается супруге в доверие, квартира за Барьером зарастает пылью, а сыр в холодильнике давно заплесневел… и что там с чертовыми утками, кто их кормит по весенней сырости? Есть такие дураки в природе — или они с Поликсеной были единственными?

— Более того, — вслух продолжил он, избегая смотреть на Эрнеста — сразу после погружения в сознание клиента тот улавливал малейшие изменения в интонации и мимике, а Северус не хотел чужой жалости. — Даже если Альбус и решит поиграть в шпионов, то только выстрелит себе в ногу. Как только мои коллеги проведают, что их камины тоже могут быть под колпаком, поднимется жуткий вой. Преподаватели — не рабы, у нас есть право на частную жизнь. Вот увидите, разразится грандиозный скандал с привлечением Министерства, Попечительского совета и вашей драгоценной музы мисс Скитер.

— Уже вижу заголовки: «Директорский произвол: грязные секреты закрытой школы», — Эрнест сладко прищурился, водя руками по воздуху, как будто читал гигантскую передовицу. — Ну и саму статью: «Камин — сколько всего кроется в этом слове! Покой, тепло и уют — а также неприкосновенность частных разговоров и встреч. Так полагал профессор Северус Снейп, пока не настал роковой день, разделивший его жизнь на до и после. Откровения директора Дамблдора навсегда перевернули представления его подчиненного о безопасности и конфиденциальности, и отныне профессор Снейп не может смотреть на камин без внутреннего содрогания — в языках пламени ему чудится белая борода, метущая угли…»

— Вы — увлекающаяся натура, — беззлобно поддел Северус, наконец собираясь с силами и вставая из кресла. — И вам пора за письменный стол — вдохновение уже плещется вровень с краями и вот-вот перельется. Уверены, что не останетесь на чай?

— Увы, увы, — засуетился Эрнест, собирая и пряча в сумку блокнот, карандаш и шкатулку. — У меня, знаете ли, график: если не выпишусь, всю ночь будет терзать бессонница, а для синяков под глазами я слишком привлекателен. Портить такую красоту — страшный грех, Рита мне не простит.

У камина он остановился и строго напомнил, грозя пальцем:

— Записывайте, Северус! Все-превсе записывайте, как мы и договаривались. Знаю, дневники — не ваше, но нам это очень пригодится, вот увидите.

И уже из камина, прежде чем его охватил поток зеленого пламени, фыркнул:

— И скорее читайте «Негу», что вы плететесь, как черепаха! Мне не терпится обсудить пару пассажей!..

Когда через несколько минут каминная решетка легонько задребезжала, извещая о вызове, Северус только покачал головой: после их первого сеанса на выезде, вечером понедельника, Эрнест тоже спешно возвращался в Хог. В тот раз он забыл блокнот — интересно, что ускользнуло от его внимания на этот раз? Быстрым шагом идя к камину, Северус окинул взглядом стол и кресла, но навскидку ничего не заметил. Может, что-то упало и закатилось в угол? Во время транса весь мир исчезал, сужался до пределов его сознания, и Слагхорн мог своими вещами хоть жонглировать — Северус ничего не заметил бы…

Вот только в зеленом пламени появился вовсе не обливиатор.

— Пустишь? — с ходу спросила Поликсена. Северус прищурился: голос подруги звучал хрипло, словно надсаженно, а еще очень устало. За ее спиной виднелись пустые столики какого-то кафе и сновала официантка в кружевной мантии, расставляя салфетки и свежие цветы привычными, выверенными движениями палочки. — Или я не вовремя, а, Север? Скажи мне, что ты один. Пожалуйста.

Он молча открыл камин для перемещений, протянул ей ладонь, и Поликсена приняла руку и выступила из столпа зеленого огня. Оглянулась по сторонам — слишком пристально и цепко, словно ожидала внезапной атаки, — и Северус почувствовал, как невольно подбирается сам. Инстинкты били в набат и брали верх над разумом, твердившим, что они находятся в одном из самых безопасных мест магической Британии.

— Виски есть? — глухо спросила Поликсена, и Северус подумал и кивнул, указывая на уже известный ей секретер. Поликсена криво усмехнулась и решительно прошагала к нему, открыла, налила себе и, поколебавшись, другу. Выпила залпом, выдохнула и прикрыла глаза, опираясь другой рукой на стол — так, словно ноги с трудом ее держали. Налила еще.

Северус подошел ближе и встал рядом, профилем к ней, оперевшись поясницей о столешницу и скрестив руки на груди — от греха подальше, потому что тянуло обнять, прижать к себе и забрать ту неизвестную боль, в которой Поликсена так очевидно утопала.

— Если расскажешь, станет легче, — предложил он, не пытаясь настоять, и подруга помолчала, а потом вдруг сделала шаг навстречу и низко опустила голову, уперлась лбом ему в плечо. Заложила руки в карманы, словно боялась случайно его испачкать — или обжечься.

— Знаешь, сегодня я могла сдохнуть, — тихо и задумчиво сказала она. — Я уже забыла, как это бывает, а сейчас вот вспомнила. Этого никогда не ждешь — всегда кажется, что обойдется… А я отвыкла, понимаешь? Расслабилась. Размякла.

— Как это вышло? — спросил Северус, изо всех сил борясь с желанием развернуться и все-таки ее обнять. Долго сражаться с собой не пришлось — через пару мгновений Поликсена по-кошачьи боднула его плечо лбом и плавно качнулась назад, словно стрелка метронома. Поискала глазами гостевое кресло, устроилась в нем — точнее, растеклась по нему, словно разом ушло все напряжение, прежде державшее ее на взводе, как туго сжатую пружину.

— Будешь смеяться, — сконфуженно скривилась подруга и подтянула себя выше, оперлась затылком о подголовник. Затем по-домашнему скинула ботинки, поджала под себя ноги и крепко обняла колени. — Схлестнулась с азкабанским охранником. Ну кого туда набирают? Отбросы общества да мелкие уголовники… а этот сражался, словно элитный аврор, с-с-скотина.

Она помолчала и вдруг простонала, складываясь почти пополам и упираясь в колени лбом, отчего голос звучал глухо и неразборчиво — но Северус все равно ее понимал, более того, порой ему казалось, что он может понять Поликсену вовсе без слов:

— Ну надо же, какой позор… Давно меня так не нагибали. Этот мерзавец сделал меня одной левой, я до него даже не дотянулась. Какой Лорд, какая война?! Меня вырубил паршивый надзиратель, причем я была готова к схватке, а он — нет!

— Потому что надо было не геройствовать в одиночку, а звать подкрепление, — проворчал Северус, и она подняла голову, закатила глаза и снова расслабилась, обмякла в кресле. — Что еще за надзиратель и зачем он тебе понадобился?

Поликсена помолчала, а затем пожала плечами, словно решалась.

— Я платила ему за содержание Лестрейнджа, — глухо призналась она, глядя куда-то вбок. — Басти умер еще той весной, и «Смит» признался, что приложил к этому руку. Басти умер, а его убийца продолжал методично обдирать меня как липку и наслаждаться моим отчаянием. Что мне было делать — простить и забыть? Может, еще премию выписать? Не люблю жить с долгами, тем более такими.

— Ясно, — Северус неодобрительно покачал головой, и Поликсена стиснула зубы и снова встретила его взгляд.

— Скажешь, ты поступил бы иначе? — требовательно спросила она. — Я понимаю, что тебе свет клином сошелся на одной-единственной женщине и иное тебе невдомек, но попробуй поставить себя на мое место. Да, Басти не был моей Лили Эванс — но он все равно был мне дорог.

Северус прищурился: он очень сомневался насчет своих чувств к Лили. То, что Поликсена была свято уверена: ее лучший друг был однолюбом, — тоже вызывало большие вопросы. Он почти собрался озвучить эти сомнения, но в последний момент прикусил себя за язык. Сейчас было не время и не место.

— Представь, что в Азкабане уморили важного тебе человека, — тяжело продолжила Поликсена, — и скажи, глядя мне в глаза, что ты простил бы и продолжил радоваться жизни. Ну же, давай. Я жду.

Северус не хотел этого представлять — и все равно представил так ярко и живо, словно это было реальностью, а не болезненной выдумкой. Обладай дознаватели чуть большим воображением, и Поликсена вполне могла бы сидеть не в кресле в деканских покоях Хога, а в углу азкабанской камеры, на острове в Северном море. Он видел ее перед собой как настоящую — молодую женщину с потухшим взглядом и спутанными волосами, с преждевременно увядшей, но все равно заметной красотой — так увядшая роза всегда остается розой.

И черт с ней, с той красотой — главное, чтобы Поликсена оставалась жива… Пока человек жив, есть и надежда. И да, Северус платил бы много и пунктуально, он отдал бы все, что у него было, если бы раз в месяц или даже раз в год безымянный человек говорил ему, что Поликсена все еще жива. Что все еще может измениться к лучшему.

И узнай Северус, что все это время его нагло обманывали, он точно не простил бы. Он отыскал бы лжеца, сколько бы времени это ни заняло, и заставил пожалеть о необдуманном решении. Жалеть снова и снова, и снова, пока жгучая боль внутри Северуса не утихнет хоть ненамного.

Если вообще утихнет.

— Как он ушел? — глухо спросил Северус вместо ответа. Поликсена усмехнулась — тоже поняла его без слов — и пожала плечами.

— Понятия не имею. «Смит» мог хоть хороводы вокруг водить, — нехотя призналась она. — Ощущение было такое, словно меня положили на наковальню и хорошенько жахнули молотом. Никогда такого не встречала. Как меня не вырвало, ума не приложу… Только и смогла, что закрыться щитами и уйти в глухую оборону. Ну и полоснула пару раз твоей сектумсемпрой — после нее сильно не побегаешь, знаю из опыта.

— Он аппарировал? — предположил Северус, откладывая на потом неприятно царапнувшую оговорку о его фирменном заклинании.

— Говорю же: не знаю, — Поликсена вспылила, выпрямилась и крепко стиснула подлокотники — словно представляла на их месте чужое горло. — Я была занята: пыталась разобрать, где потолок и где пол. Он словно сквозь землю провалился: в одну секунду стоял на месте, а в другую уже исчез. Гоменум Ревелио ничего не дало. Хлопка аппарации я, правда, не слышала — но тогда я почти ничего не слышала, уши заложило как ватой. И этот… дикий страх… словно я замерла перед бездонным провалом и меня вот-вот толкнут в спину…

Она помолчала, глубоко вдохнула, а затем стиснула зубы и закончила отрывисто и твердо:

— Да, думаю, он аппарировал. Слишком уж быстро сдернул.

— Как «Смит» умудрился тебя оглушить? — озадаченно спросил Северус, потому что это не укладывалось в голове, и Поликсена отвернулась к книжному стеллажу. Помолчала. Он не стал настаивать — вместо этого закатал рукава рубашки и принялся доставать с полок флаконы готовых зелий: укрепляющее, тонизирующее… кроветворное?

— Он просто сидел и наглаживал левой рукой вилку, — наконец угрюмо сказала подруга, и Северус оторвался от очередного флакона и пристально взглянул на нее через плечо. — Есть у него такая дрянная привычка — сучить пальцами, как паук — лапами. В этот раз все было как обычно: он улыбался, юлил, смеялся своим дурацким смехом — и все время гладил пальцами вилку. Я следила за ведущей рукой, за палочкой и за глазами — и прокололась. Невербальная беспалочковая трансфигурация, Север. Вот какие таланты прозябают в Азкабане… Только ума не приложу, во что он ее превратил — неужто в свисток? И наверняка что-то сделал со своими ушами — его самого свист не задел. Впрочем, там и не было свиста… эта дрянь была беззвучной. «Смит» подул — и мир треснул по швам.

— Что-то очень знакомое, — подумав, сказал Северус, подходя к ней и протягивая флакон с укрепляющим. — Головокружение, заложенные уши, тошнота и необъяснимый страх… Где-то я все это уже слышал. Или читал… Погоди-ка.

Он прикрыл глаза и потер висок, сосредотачиваясь на воспоминании. Книга, да… или нет, что-то тоньше и гибче, но точно не газета. Журнал? Именно, журнал — с плотными, глянцевыми страницами, солидным переплетом и леденцово яркими, прилизанными иллюстрациями. Маггловский журнал, и листал его Северус в одну из суббот за Барьером, пока Поликсена пританцовывала по кухне, готовя им обоим кофе и мурлыча что-то себе под нос. Статья находилась внизу одной из страниц ближе к концу выпуска — даже не статья, а так, заметка. «Голос моря»⁽¹⁾, сельскохозяйственные машины и реактивные двигатели — их объединяло неблагоприятное влияние на организм человека, и симптомы были очень похожи на пережитое подругой.

— Смахивает на сильный инфразвук, — наконец решил Северус. — И если я прав, это что-то новенькое, мне нравится фантазия твоего «Смита». Ставлю на то, что ты имеешь дело с магглокровным — и неплохо образованным.

— Я могла бы поклясться, что он из хорошей семьи, — нахмурилась Поликсена и, настороженно принюхавшись к флакону, скривилась и опустошила его. Протянула флакон обратно. — Впрочем, опыт показал, что я понятия не имею, ни кто «Смит» на самом деле, ни на что способен.

Она помолчала и простонала:

— Мордред, ну какой позор… побить меня моим же оружием! Трансфигурация, Север! Я должна была заметить!

— Ничего страшного не случилось, — твердо сказал он, и Поликсена взглянула на него с кислым недоверием, но возражать не стала. — Ты нарвалась на человека с выдумкой — это не первый раз и не последний. Вспомни хотя бы Сириуса — от его фамильных заклинаний бегали почти все, потому что эта дрянь была совершенно непредсказуемой, и нормальные люди с ней не связывались.

— Кроме тебя, — тихо заметила подруга, и Северус усмехнулся.

— А я никогда не претендовал на нормальность, — парировал он. — У меня вся жизнь кувырком — откуда там взяться здравому смыслу?

Он осекся, потому что Поликсена молчала и смотрела на него оценивающе и очень пристально — так пристально, что по спине, а затем и шее побежали мурашки.

— Я смущаюсь, — копируя ее обычную манеру, отозвался Северус и скрестил руки на груди. — Что за идея тебя осенила? Не томи, я же вижу напряженную работу мысли.

— Мне нужно прийти в форму, — медленно и задумчиво, словно крадучись по тонкому льду, пояснила подруга. — Нужны спарринги — и не учебные дуэли с мальчишками, а настоящие схватки с кем-то, кто понимает, что делает.

— Твоих подпольных боев недостаточно? — вскинул бровь Северус.

— Туда приходят все, кому не лень, не тот уровень, — парировала Поликсена. — К тому же, без пяти минут Министру там появляться несолидно. Если Люциус пронюхает о моем маленьком хобби, то выклюет мне печень, как орел — Прометею. Тебе разве не жаль мою печень?

— Тогда попроси супруга, — отмахнулся Северус, уже понимая, к чему подруга ведет. От одной мысли о том, чтобы снова против нее сражаться, все внутри восставало. — Он у тебя боец хоть куда.

— Боец, а то, — согласилась Поликсена, и это будничное, уверенное согласие больно укололо. — Но мне нужен кто-то, кто не станет поддаваться. Кто оставит чувства за пределами помоста и покажет класс — как это сделает Лорд, если мы в очередной раз напортачим, и он вернется. Мне нужен кто-то, кто не станет меня жалеть.

— И этот черствый ублюдок — я, — даже не пытаясь скрыть горечь, покивал Северус и ядовито добавил: — Прекрасная характеристика. Сразу видно, что мы — лучшие друзья.

— Ты — единственный, кроме Басти, с кем я встала бы спиной к спине, — тихо, но твердо отозвалась Поликсена, не принимая подачу. — И знаю: ты поймешь и разделишь мою цель, потому что в этом вопросе мы мыслим одинаково. Север, я собираюсь выжить и спасти всех, кого посчитаю нужным — и для этого мне требуются настоящие бои, а не спектакль вполсилы. Сири изменился, и сильно, но он по-прежнему ставит личные цели выше долга. Для него наши дуэли будут лишним поводом для сближения, возможностью распустить передо мной хвост. Для Сириуса бой будет средством, а не целью.

— Может, и для меня тоже, — Северус не уступил из редкого для него чувства противоречия и тут же прикусил язык, сообразив, что именно сказал. Обошлось: Поликсена не заметила оговорки — только фыркнула и насмешливо покивала.

— Ну вот кого ты пытаешься обмануть? — с какой-то горечью спросила она. — В вопросах долга мы с тобой — два сапога пара. В противном случае ты не оставался бы в Хоге столько лет и не заботился о мальчишке Малфоев, хотя единственная польза от Люциуса как друга — это эстетическое удовольствие. Единственное наше отличие в том, что у тебя не было возможности выбрать долг собственной семье. К моему огромному сожалению. Думай Эйлин наперед, и все могло бы…

Поликсена оборвала себя, помолчала и продолжила, кривя губы:

— Думаешь, я горю желанием с тобой сражаться? Вообще-то я боюсь, так и знай. В последний раз мы сошлись в бою на той проклятой дуэли, и я надеялась никогда ее не повторять. Просто… пойми, мне нужен кто-то, сравнимый с Лордом. Такая же сила природы в человечьем обличье. И мы оба знаем, что это не Сири. Мне нужен именно ты.

— Твои комплименты вгонят меня в гроб, — слабо пожаловался Северус, плотно зажмуриваясь и зажимая пальцами разнывшуюся переносицу.

Все могло бы быть иначе, да. Думай Эйлин наперед, выбери она другого мужа и подари сыну другую фамилию — и может, у Северуса и вправду все сложилось бы совершенно иначе…

Вслух он невесело пошутил:

— Сказала бы честно: так и так, хочу взять реванш за поражение и всласть погонять тебя по помосту.

— Вот еще! — возмутилась Поликсена, но неуловимая улыбка выдавала ее с головой, и он мимолетно порадовался перемене в настроении подруги, а еще — тому, что она пришла именно к нему. Не спряталась от мира, чтобы одиноко зализывать раны где-нибудь на вилле, в безымянном отеле, а даже и в общей квартире за Барьером. И не отправилась жаловаться Сметвику в Мунго или Блэку на Гриммо… — Чтоб ты знал, тогда я не проиграла. Я бы свела все к ничьей — особенно если открыла бы свое настоящее лицо. Я не верю в то, что ты смог бы убить моего брата, Север. И знаю наверняка, что не сумела бы убить тебя сама — а значит, нужно было вымотать друг друга, чтобы один отступил и отказался от претензий.

Северус вспомнил Патрокла, до оторопи, почти как близнец, похожего на сестру. Он представил, как стоит с палочкой наизготовку, пока поверженный противник глядит на него глазами Поликсены, усмехается ее губами — и мысленно покачал головой, расписываясь в своем поражении. Северус плохо понимал себя прежнего, но тоже не верил в то, что тот шальной юнец смог бы действительно добить брата лучшей подруги — как бы ни хорохорился и как бы ни накручивал себя.

— И почему ты не открыла лицо? — заинтересовался Северус.

— А может, и открыла бы, — проворчала подруга, отводя глаза. — Если бы ты дотянулся до меня еще разок.

— Шрам остался? — глухо спросил он, потому что неплохо представлял, чем именно мог дотянуться до врага в важном бою, и Поликсена помедлила и кивнула. Ясно, все-таки Сектумсемпра — отсюда и ее недавняя оговорка… — На каком боку?

— На левом, — подумав, настороженно отозвалась подруга. — Тебе зачем?

Северус и сам не знал. Раньше он не задумывался о ходе того давнего боя и об его последствиях, помимо несчастного случая с Каролиной. Просто принял итог как данность: Северус до конца не принимал, что тот безбашенный парень и он сам — это один и тот же человек. И теперь внезапное осознание окатило его, словно ледяной водой: последствия и правда существовали. Северус все-таки дотянулся. От этого тоскливого понимания тянуло завыть.

— Я могу его убрать, — тихо предложил он, и Поликсена замерла и вскинула на него глаза. — Создавая Сектумсемпру, я закладывал такую возможность.

— Я подумаю, — странным тоном ответила подруга и вдруг со смешком покачала головой. — Вот Иппи удивится… Вы вряд ли встретитесь, но запомни: он заочно тебя ненавидит. Если столкнетесь нос к носу, ни за что не признавайся, что шрам мне оставил ты. Я по глазам вижу, что он мечтает сделать с тобой что-то противоестественное.

— Так что? — настойчиво повторил Северус. — Показывай бок.

— Не так быстро, — криво усмехнулась Поликсена. — Куда спешить? Или у тебя есть личная заинтересованность, а? Сказал бы честно: так и так, дорогая подруга, хочу срочно увидеть тебя дезабилье.

— Хочу, конечно, — серьезно кивнул он, и Поликсена насмешливо вскинула брови, но ему почудился проблеск удивления и какой-то растерянности.

Вслух Северус продолжил:

— Мне нужно увидеть дело своих рук, чтобы наконец принять, что тот парень без тормозов — это действительно был я. И чтобы больше никогда не повторять старых ошибок.

Он говорил логично и взвешенно, старательно держа лицо, но внутри кипела борьба: мысли ломились в сознание, как вражеская армия с тараном, засыпали его укрепления градом стрел-образов. Фирменный взгляд над стремительным росчерком палочки, вызывающе длинные ноги, тяжелые и гладкие пряди волос… Северус был мужчиной, да к тому же обладал развитым воображением, но к своей огромной удаче он также был легиллиментом. Только благодаря этому навыку стены его ментальной крепости держались под напором искушения — по крайней мере, пока. В последнее время в присутствии Поликсены ему отказывали мозги, медицинский факт — и Северус не знал, что делать с этим открытием. Он не привык то и дело терять голову.

— Не повторять ошибок, говоришь? А это невозможно, — Поликсена наконец отмерла и отмахнулась. Вытянула одну ногу — ту самую, длинную, которая перед внутренним взором Северуса была обнаженной, — сцепила пальцы венчиком на колене и легкомысленно закачала ею в воздухе. — Грабли, Север, — это наше все, по-другому нам не интересно… Послушай, а налей-ка мне еще виски? Лень вставать.

— Тебе сейчас вредно, — отрезал Северус, и она поморщилась. — Что? Зелья с алкоголем не мешают.

— Я уже, — ввернула Поликсена, и он закатил глаза.

— Ты «уже» исключительно потому, что я — отличный зельевар и знаю, как трактовать предписания. К тому же, повторяю: ничего эдакого не случилось. Ты по-прежнему одна из горстки людей, с кем я не хотел бы оказаться по разные стороны баррикад.

— А как же запить горечь поражения? — заныла Поликсена, но улыбка продолжала плясать в уголках ее губ. — Ладно, жадина, обойдусь зельем. Тогда давай еще, чтобы мне стало совсем хорошо. Или зелья тебе тоже жалко?

Внезапно она замерла и нахмурилась, села прямее и принялась хлопать по карманам брюк. Достала Сквозное зеркало в непритязательной оправе и прищурилась, с сомнением покрутила его в пальцах.

— Ответь ты, — наконец попросила Поликсена, протягивая слабо вибрирующее зеркальце Северусу. — Это Панси. Не хочу пугать ее своим видом, но и проигнорировать тоже не могу — вдруг что важное? Этот канал предназначен для экстренной связи.

— Если отвечу я, она тоже испугается, — для порядка возразил Северус, и Поликсена фыркнула и развеселилась.

— Ага, как увидит тебя — так сразу и упадет в обморок. Север, ты сильно недооцениваешь свой шарм и паркинсоновскую выдержку. Отвечай давай, не юли. Мы воспитываем их вместе, а ты то и дело норовишь спихнуть все на меня. Это не по-джентльменски.

Северус поколебался и все-таки принял вызов. В зеркале возникло лицо Панси. При виде профессора Зельеварения она пару раз хлопнула глазами, а потом нахмурилась и тут же перевела взгляд ему за плечо. Умная девочка, хоть это и не помогло бы — Северус стоял к Поликсене лицом.

— Что-то с тетей? — настороженно спросила она.

— Все в порядке, — не моргнув глазом соврал Северус и перехватил зеркальце другой рукой. Левой он нащупал бутылку виски — воспользовавшись моментом, подруга встала и уже примерилась к горлышку, — и молча потянул ее на себя. — Итак, к делу. Что вы успели натворить?

Панси резко замолчала, словно в рот воды набрала, а затем вздохнула очень по-взрослому.

— На выходных мы побывали в Тайной комнате Слизерина, — заученно, как по бумажке, оттарабанила она, глядя Северусу куда-то в переносицу. — Вынесли оттуда добычу — возможно, в ее числе крестраж Лорда. А еще в подземельях прячется василиск — тот самый, принадлежавший еще Салазару, но живой и бодрый. Звучит нелепо, но я не вру, честное слово… Кто-то должен снова наложить на него Стазис, и я подумала о тете. Кстати, вы бы не выходили ночью из покоев — я не уверена, что подземелья Салазара и слизеринское общежитие никак не соединены…

Северус перевел взгляд на стоявшую рядом Поликсену: та закрыла лицо ладонями и дышала глубоко и ровно, словно на счет. Испугалась — Северус и сам испугался бы, если бы не чуть блаженное состояние после транса.

— Добычу — в сундук, — скомандовал он, переводя взгляд на Панси. Вот уж кто ни капли не боялся, Северус даже восхитился: взгляд у маленькой Паркинсон был ясный-преясный, не иначе подхваченный у Драко за время их дружбы. — И из башни — ни ногой.

— А на уроки? — обстоятельно уточнила Панси, и Северус усмехнулся краем губ.

— На уроки можно, — разрешил он, пряча улыбку. — Завтра первым делом ко мне, отдадите свою… добычу.

— Станете ругать? — убийственно спокойно спросила Панси. — Я понимаю. Вы правы. Однако мы тоже по-своему правы, вы же это понимаете?

Поликсена подошла ближе и потянула его за запястье, поворачивая зеркальце к себе. Панси тихо охнула — и только сейчас Северус заметил, что подруга была очень бледной.

— Я поговорю с вами завтра, — сказала Поликсена. — Я понимаю мотивы, но не приемлю ваши средства. Так погибают, Панси. Именно так, когда действуют втихую, никого не ставя в известность. И так пропадают без вести — как в свое время пропал Реджи Блэк… у вас много общего, он тоже считал, что лучше просить прощения, чем разрешения. На каникулах свожу тебя к портрету леди Вал — выслушаешь мнение матери, чей сын исчез бесследно, даже костей не сыскали. Вы с Гарри хотите, чтобы после смерти мой портрет повесили рядом?

Панси молчала, но Северус заметил, что у нее навернулись слезы.

— Я вас очень люблю и очень за вас боюсь, — пробормотала Поликсена, и Панси все-таки расплакалась — неслышно и без рыданий, закрыв глаза ладонью и прикусив губу. — Завтра мы со всем разберемся, обещаю. А теперь спать, у вас уже отбой. Это отдельный вопрос — почему ты связалась со мной именно сейчас, — и я догадываюсь о причине… Кое-кто слишком хитрый, это ведь идея мелкого Малфоя? Впрочем, неважно. Ложись спать, Фиалка. Завтра мы все исправим.

Панси кивнула и закрыла зеркальце рукой. По стеклу пошла рябь, и связь прервалась. Северус отложил зеркало на стол и взглянул на Поликсену: та стояла очень прямая, снова напряженная, как стрела, готовая сорваться в полет, и он пожалел о звонке ее племянницы и об очередных страшных новостях.

— Ну что, наши дети продолжают чудить, — покачала головой подруга и вздохнула, расслабляясь на глазах. Встала рядом с ним, бок о бок, опираясь о столешницу поясницей и касаясь его рукавом. — Точнее, уже не дети, а подростки — они стали изобретательнее, ты заметил? Интересно, это когда-нибудь закончится? Наступит ли момент, когда все станет… ну не хорошо, но… сносно, что ли? Без внезапных разворотов на полном скаку.

— Наступит, — твердо пообещал Северус, и Поликсена кивнула медленно и серьезно — словно и правда поверила. — Ты права, в этот раз они превзошли сами себя. Василиск Салазара и крестраж, ну надо же… иногда я думаю, что эту троицу следовало держать по разным углам. Стихийное бедствие, а не компания.

— Мы были такими же, и даже хуже. Злее и опаснее. И тоже считали, что самые умные, — вздохнула Поликсена. — Знаешь, я ведь не врала — я понимаю их мотивы. Они пытались помочь, сделать хоть что-то, чтобы не сидеть на месте, ожидая спасения со стороны. И, Север… я ведь поступила точно так же, отправившись к «Смиту» в одиночку. Как я стану завтра их отчитывать, если накануне сделала то же самое? Воспитывают примером, а не словами. Панси просто копирует свою глупую тетю, и у меня язык не повернется ее пропесочить. Это было бы крайне лицемерно.

— Потому я возьму труд на себя, — хмыкнул Северус и пояснил под ее удивленным и благодарным взглядом: — Что такого? Лично я нигде не оплошал и со всех сторон молодец. Прекрасный пример для подражания. Или ты не веришь в мои педагогические способности?

— О да, ты просто эталон, — шутливо пихнув его в бок, с энтузиазмом подхватила Поликсена. — Тебя надо отправить бандеролью в Палату мер и весов: и гений-зельевар, и боец, и умник каких поискать. Даже воспитательные таланты — и те прорезались… Другим надо брать пример, да что толку? Ты уникален и конкурировать с тобой невозможно.

Она кинула долгий, изучающий взгляд на камин и замялась.

— Послушай… я могла бы, конечно, вернуться на Гриммо, но утром придется снова срываться в Хог, а я так устала… У Сири наверняка будут вопросы, он же не слепой, а от Кричера и вовсе не отмашешься. Одолжишь лучшей подруге кресло? Я трансфигурирую его в диван. Обещаю, твоя честь не пострадает — я замужняя дама и все такое… Только Люциусу ни слова, у него слишком закоснелые взгляды и слишком богатое воображение.

— Уступаю тебе кровать, — великодушно предложил Северус, не зная, радоваться или печалиться. Он не был уверен, что сможет уснуть, зная, что Поликсена в соседней комнате, просто руку протяни. Ну что же, статью по характеристикам «Драконьей крови» давно пора было дописать, Гораций уже не раз намекал, что готов изучить черновик и высказать свое честное мнение…

Подруга удивленно вскинула брови и вдруг тихо рассмеялась.

— Круг замыкается, а, Север? — мягко промолвила она. — Правда, в прошлый раз ты меня даже не спрашивал, уложил к себе в постель по собственному усмотрению. Смотри, это дело опасное — еще войдет у меня в привычку, не выгонишь.

Северус вернул ей усмешку и пристальный взгляд, и Поликсена фыркнула и отвернулась к книжному шкафу. Фактически отступила без боя, и Северус удивился тому, что его контратака увенчалась успехом. Похоже, он начинал понимать, как обезоруживать подругу, когда та входит во вкус, — вот только понимать или вспоминать? Что если сеансы с Эрнестом уже начали давать плоды? Эта мысль окончательно подняла ему настроение.

— Будет проще, если я лягу тут, — после наэлектризованной паузы пояснил Северус. — Все равно собираюсь дописывать статью и стану возиться часов до двух, а то и позже. Конечно, постараюсь тихо, но…

— Тогда я помогу, — перебила подруга и отступила от стола, повернулась к нему и азартно потерла руки. — Ну, что там надо делать? Отвечать на письма поклонников, как раньше? Или подавать умные книжки? Могу еще класть гирьки на весы.

Северус молчал, внимательно глядя на нее, и Поликсена криво усмехнулась и склонила голову к плечу.

— Я тоже не усну — слишком много впечатлений. Сперва нужно отвлечься, и помощь другу — не самый плохой вариант. У тебя ведь не завалялась колода карт? — она дождалась, пока Северус покачает головой и просияла: — Ну вот, тогда принимай ассистента. Какую книгу подать первой?

Подруга танцующей походкой направилась к стеллажу, привстала на цыпочки, пробегая пальцами по корешкам, а Северус прикрыл глаза, не в силах на нее смотреть.

Жизнь — штука капризная и порой осыпает дарами просто так, без предупреждения и объявления цены. Отец приносит найденную на улице игрушку или мать выигрывает в кассе взаимопомощи и покупает новый ранец… Чтобы не прозевать удачу, нужно хватать ее за хвост обеими руками и не задавать лишних вопросов. Северус был в этом деле мастером. Прежде он жалел о том, что поддался искушению и привычке, соглашаясь на дружеские встречи с Поликсеной по выходным и не ставя их под сомнение, но в последнее время перестал жалеть.

Слишком скучал. Слишком привык.

Будет тяжело, но удовольствие от проведенного вместе времени стоит любых усилий. От времени, украденного у мира: у сонма забот и тревог, у выборов, крестражей и древнего василиска, у Люциуса, вошедшего в роль неподкупной дуэньи, а главное — у законного супруга Поликсены, человека, чье место Северус снова занял хотя бы на несколько часов. Подставка для фамильного топора, дублер великолепного Сириуса. Вор, подло укравший у недруга принадлежащее тому по праву.

Сперва будет долгий вечер, в котором найдется время и работе над статьей, и картам, которые Поликсена наверняка трансфигурирует ближе к полуночи, и беседам обо всем понемногу. В какой-то момент Северус заведет разговор о поражении Поликсены и будет возвращаться к этой теме, пока ядовитый шип неуверенности, засевший в подруге, не растворится, а страх — не забудется. Они вспомнят прошлое во всей его золотой славе и самым краешком коснутся туманного будущего, но больше всего станут говорить о настоящем. Потому что им будет просто хорошо вместе: и говорить, и смеяться, и пикироваться, и молчать, и пить, и снова говорить.

Потом будет долгая и бессонная ночь в полушаге от срыва — от тихого стука в дверь спальни, от несвоевременного признания, от опасной, но такой соблазнительной ошибки. А затем ленивое, совершенное в своей странности утро — потому что Поликсена не должна встречать его в покоях декана Слизерина, но все равно встретит, так уж сошлись звезды. Они выпьют вместе кофе, как в общей квартире за Барьером, в их квартире — и в течение всего этого времени, с вечера и до самого прощания наутро, Северус позволит себе забыть о Сириусе Блэке и о доме на Гриммо 12, который так и не дождется свою хозяйку.

* * *

— Где бы ты хотел жить?

— Там, где тепло, — машинально отозвался Северус и порадовался тому, что в последний момент все-таки не сказал «там, где ты». Он поднял голову от разделочной доски. Уютно горел камин, и лампы мерцали из-под низких абажуров, но основным источником света была Поликсена — она сияла так, что было больно глазам. — А где хотела бы жить ты?

— Там, где тепло, — с усмешкой повторила Поликсена из гостевого кресла, куда она втихомолку утащила его расчеты с письменного стола. Северус не возражал — если подруге интересно, почему бы и нет? Они уже успели сыграть в карты, которые Поликсена трансфигурировала даже раньше, чем Северус ожидал, обсудить свое разочарование в Салазаре Слизерине и его непомерных амбициях, и даже набросать план собственного рейда в Тайную комнату. Неотвратимо наступала ночь, но Поликсена не спешила уходить в спальню, а Северус не спешил ее выпроваживать. — Потому я так люблю виллу. Слушай, ты в курсе, что тут ошибка?

— Проверь еще раз, — отмахнулся он и продолжил мелко нарезать корень асфоделя.

Ошибка, ну надо же! Впрочем…

Северус снова поднял голову и наткнулся на взгляд Поликсены — насмешливый и выжидательный. Отложил нож в сторону, очистил руки заклинанием. Подошел ближе, завернул за кресло и наклонился через спинку, придерживая одной рукой листы с расчетами.

— Какая строка?

— Пятая, — подруга сдвинулась вбок, запрокинула голову, глядя на него снизу вверх и вполоборота, а затем с готовностью ткнула пальцем в нужную формулу. — Видишь?

— Вижу, — подтвердил Северус, наспех пробегая расчеты глазами. Он отпустил листы, на шаг отступил от кресла и сложил руки на груди. — Вижу, что все правильно. Как и должно быть в моих расчетах.

— Там должен быть плюс, мистер гений, — сладким голосом подсказала Поликсена, даже не пытаясь скрыть улыбку. — При переносе. Посмотри еще раз: на одной строке еще стоит плюс, а на следующей уже появился минус. В зельеварении я профан, но уроки арифметики помню хорошо.

— Не может быть, — возмутился Северус и нетерпеливо протянул руку. Поликсена положила черновик ему на ладонь и принялась пить чай, который недавно принесли безотказные домовые эльфы. Плюс, плюс… какой еще плюс — этот, что ли? Ну вот, все правильно, плюс. А на следующей строке… уже минус, да. Плюс и минус. Черт. — Ну ладно, ты права. Мои поздравления. Могу написать Слагхорну, что он напрасно ставил тебе четверки — ты утерла нос его звездному ученику.

— На этом все? — усмехнулась Поликсена, бросая на него долгий взгляд со значением и старательно играя бровями.

— Большое спасибо, ты спасла меня от бессонной ночи, — своим лучшим тоном промурлыкал Северус, беря ее свободную руку в свою, склоняясь и невесомо целуя костяшки. — Было бы обидно запороть эксперимент, а потом мучаться до рассвета в поисках ошибки.

Поликсена хмыкнула, забирая ладонь, и резко сменила тему.

— Итак, ты жил бы в теплых краях… Чем занялся бы Северус Снейп, если мог бы заниматься чем угодно? Варил бы зелья на продажу или продолжил научные изыскания? Сразу говорю: в преподавание я в жизни не поверю.

— Варил бы зелья, конечно, — пожал плечами он, забирая черновик с собой к столу и наскоро исправляя карандашом минус на плюс. — И делал бы на них большие деньги. Оказалось, что прежнее бессребреничество мне не очень-то по душе. Я хочу точно знать, что могу содержать себя и не экономить на том, что люблю.

И на тех, кого люблю, тоже, подумал Северус. Если бы случилось чудо и я был нужен тебе так же, как ты нужна мне; если бы не существовало Сириуса Блэка и Гарри Поттера, и твоего брата, и твоего долга, и моего Обета; если бы ты уехала со мной туда, где тепло, я обеспечил бы нас обоих, ты мне веришь? Ты не заметила бы перемены в своем положении и ничего не потеряла бы, отказавшись от поддержки семьи. У меня бы получилось, честное слизеринское.

— Ого, — приятно удивилась Поликсена. Подруга продолжала нянчить в руках чашку и выглядела так уютно и по-домашнему, что Северус предпочитал вовсе на нее не смотреть — во избежание. Слишком хорошо представлял, как она сидит так на террасе дома, выходящего на берег южного моря, под низкими и крупными звездами, пока Северус доводит до ума очередное новое зелье. Пьет чай или виски, с любопытством заглядывает в котлы, ищет ошибки в его расчетах — и находит ведь! — и все это время сияет, ослепляет так, что хочется прикрыть ладонью глаза. — Узнаю старые повадки. Ты всегда любил хорошие вещи: качественную одежду, хороший инструментарий, удобную мебель… было так странно видеть тебя в том черном глухом сюртуке. Хорошо, что ты от него избавился. Он тебя совсем не красил, рубашка тебе куда больше к лицу.

Северус смутно припоминал удовольствие от того, что он сумел вылепить себя с нуля и мимикрировать под других слизеринцев — выросших в уютных домах и мэнорах с любящими родственниками или внимательными гувернерами. Он помнил гордость за то, что научился всем тем вещам, которые так хорошо давались им, вышколенным и рафинированным: умению носить костюмы и держать лицо, говорить с тройным смыслом и улыбаться кинжально-острой улыбкой… И горечь Северус тоже помнил, словно всех этих достижений, сколько бы их ни было, все равно оказалось недостаточно — почему?

— А чем бы занималась ты? — вслух спросил он. — Если бы могла заниматься чем угодно.

— Выращивала бы розы, — фыркнула Поликсена, отставляя опустевшую чашку и подбирая под себя ногу. — Шучу, шучу… Мне проще сказать, чем я не стала бы заниматься.

Она помолчала и твердо сказала:

— Я не стала бы лезть в политику, устраивать великосветские рауты и играть роль примерной жены.

— Проще говоря, предпочла бы что угодно, кроме роли леди Блэк, — подытожил Северус, и Поликсена криво усмехнулась.

— Смешно, правда? — спросила она, потирая бровь, хотя на самом деле было совсем не смешно. — Ты хочешь жить в теплых краях и делать бизнес в любимой области. Я хочу жить в теплых краях и не носить фамилию Блэк. Но жизнь несправедлива, а потому мы получаем не то, чего заслуживаем, и даже не то, что хотим, а то, что нам полагается. Маленькая трагедия, почти как у древних.

Трагедия была большой, Поликсена преуменьшала ее масштабы. И, наверное, правильно делала, потому что Северусу было тяжело принять эту злую иронию во всей красе. Не дотягивал он до кентавра из «Неги» — тот принимал удары судьбы с улыбкой и стоическим спокойствием, — а конкретно Северусу хотелось рвать мир на части и складывать его заново уже в нужном порядке.

— Наверное, я просто жила бы, знаешь? — задумчиво продолжила Поликсена. — Ну в той, гипотетической, реальности. Совсем как ты: поселилась бы в красивом месте на берегу моря и работала бы над тем, что мне нравится.

Она помолчала и усмехнулась краешком губ:

— Мне тяжело об этом думать, потому что я никогда не жила только для себя. Но если постараться… Наверно, я по-прежнему воспитывала бы Гарри. Или не его, останься Поттер и Эванс в живых… не его, но кого-то, очень похожего. Еще намного меньше врала бы, в том числе, самой себе — мне было бы просто незачем… конечно, если бы я действительно жила так, как хочу, и с теми, кто мне нужен…

Поликсена склонила голову к плечу и закончила нарочито бодро:

— Ну и занялась бы трансфигурацией — серьезно, а не как сейчас, в перерывах между делами семьи. Правда, мне тяжело представить жизнь совсем уж отрезанным ломтем. Я — Паркинсон, Север, к добру или к худу, и не представляю себя другой. Иначе это была бы уже не я, понимаешь?

— Понимаю, — кивнул Северус. Он поймал себя на том, что застыл, слушая ее планы на ту, гипотетическую реальность — планы, так похожие на его собственные. Поликсена напрасно уточняла важность семьи — Северус любил в ней верность долгу. Более того, он уважал ее за это качество.

Потому Северус поколебался, но все же решил сказать вслух то, что жгло язык:

— Думаю, ты была права: сложись обстоятельства иначе, и я вырос бы неотличимым от тебя. Долг — это совсем не плохо, если он вознаграждается по достоинству.

— И ты смог бы так жить? — нахмурилась Поликсена. — Семья многое дает, но многое и забирает. Ты оставил бы зельеварение, потребуй этого семейные интересы? Выполнял бы приказы главы, даже если бы имел другое мнение?..

Подруга помолчала и добавила очень тихо и недоверчиво:

— Ты правда пошел бы на это? Не сцепив зубы и дожидаясь конца каторги, а по-настоящему приняв правила игры.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Северус. — Пошел бы, конечно, — если бы игра стоила свеч.

Например, если бы он не был так прискорбно, ужасающе слеп. Если бы разглядел Поликсену намного раньше, а Сириуса Блэка не существовало в природе. Если бы пришел к Приаму Паркинсону, а тот поверил в потенциал незаурядного полукровки и согласился выдать за него дочь.

Гениям закон не писан, и это правило работало по обе стороны Барьера, было единственным социальным лифтом, кроме государственного переворота, способным открыть для Северуса Снейпа нужные двери. Талант будущего зятя позволил бы Паркинсонам закрыть глаза на его сомнительный статус и отсутствие средств и связей, предпочесть Северуса тем, другим — рафинированным и вышколенным.

И да, он позволил бы распоряжаться собой по усмотрению новой семьи. Слушал бы старика Приама и работал там, где ему нашли бы наилучшее применение. Сказали бы пойти в политику — и Северус пошел бы. Велели бы заняться наукой или бизнесом, или чем угодно еще — и он занялся бы. Стал бы хорошим сыном Приаму и братом — Патроклу, стал бы бойцом новой семьи или ее змеем-искусителем, стратегом или тактиком, практиком или теоретиком… Примерил бы любую роль и покорил любые вершины — а все потому, что игра стоила бы всех свеч в мире.

— Чем лучше быть неприкаянным одиночкой? — вслух спросил Северус, усилием воли отвлекаясь от того, что уже не сбылось и никогда не сбудется.

— Да ничем, на самом-то деле, — усмехнулась Поликсена и запнулась, растерянно потерла лоб. — Мордред… в такие моменты мне ужасно хочется вернуться в прошлое и всыпать твоей матушке розог.

Она взглянула на него с каким-то пронзительным сочувствием и горячо продолжила:

— Ты бы изумительно вписался в наш круг, Север. Ты был для этого рожден — и как же обидно понимать, что все пошло не так, как должно было! Я могла бы положиться на тебя еще и в этом, знать, что в нашем серпентарии есть человек, которому я безраздельно доверяю… Ты вписался бы как влитой, точно так же, как вписался в жизнь по эту сторону Барьера — со стороны и не скажешь, что рос среди магглов.

Поликсена улыбнулась теплой, неуловимой улыбкой — Северус уже знал, кому она предназначалась, и не ошибся.

— Знаешь, несмотря на всю вашу схожесть, в этом вопросе Гарри совсем другой, — сказала подруга. — Он бравирует своими корнями — а ты стал волшебником из волшебников. Порой мы с Каро напрочь забывали, что ты все-таки не здешний и не понимаешь того, с чем мы обе выросли, что нам самим казалось очевидным…

— Например? — заинтересовался Северус, и Поликсена крепко задумалась.

— Например, наши внутренние заморочки. Правила наследования, фамильные топоры и прочие чистокровные штучки. Ну и куртуазное поведение на балу, — она усмехнулась, склоняя голову к плечу, и мягко добавила: — Ты прокалываешься на мелочах. Впрочем, на твоем месте прокололся бы любой, так что не переживай на этот счет. Мы никогда не знаем, чего именно не знаем.

Она подумала еще и продолжила:

— Беда в том, что никому и в голову не приходило тебя просвещать — ты так себя нес, что со стороны казалось нелепым соваться с пояснениями. Было бы проще, если бы ты ассимилировался чуть хуже, понимаешь? Или умел признаваться в собственном незнании.

— Я иду к этому семимильными шагами, — бархатно заверил Северус, и Поликсена с улыбкой покивала.

— Очень похвально. Так держать.

* * *

— Ты так пристально смотришь на весы, что я начинаю беспокоиться за их судьбу, — скептически заметил Северус. — Учти, они дороги мне как память, это подарок Слагхорна в честь моей первой публикации. Правда, узнал я об этом только недавно. Видишь гравировку на подставке?

— «Audentes fortuna juvat», — прочла Поликсена и снова тронула пальцем одну из пустых чаш, придавила ее к земле. — «Удача любит смелых», очень в духе Горация. Древние правы, но не до конца: удача любит не только смелых, но и умных. Тех, кто может заглянуть наперед. То есть, не меня.

Они снова поменялись местами, в который раз за этот бесконечный вечер, и теперь Поликсена неведомо когда и как оказалась в хозяйском кресле за столом — устроила подбородок и щеку на сгибе правого локтя и играла левой рукой с маленькими зельеварческими весами.

— О чем ты так напряженно размышляешь? — спросил Северус, потому что дело было явно не в латыни.

— «Смит» сказал мне кое-что на прощание, — глухо сказала подруга, отпуская чашу и снова с силой на нее надавливая, играясь с весами, как кошка с мышью. — Сначала наш разговор шел как обычно: я заказала нам ужин, дала ему денег и попросила за Басти… все, как всегда, наша обычная рутина, чтобы замылить ему глаза. А он отказался. Развел руками и пояснил, что Лестрейнджей больше нет, всех троих, что другая сердобольная дама — он так нас называет, «добрые дамы и господа»… так вот, другая дама оплатила его коллеге хороший и быстрый яд. И поблагодарил меня за сотрудничество — долгое и плодотворное.

Поликсена подняла на него глаза и, помолчав, продолжила:

— «Другая дама» — это Нарси, и убедила ее я. Поглядела на Беллу и Рудольфуса после нашего рейда — и пожалела обоих. Станешь меня за это презирать?

Северус покачал головой, даже не задумываясь, настолько нелепым было такое предположение, и Поликсена слабо кивнула и отпустила прижатую пальцем чашу.

— Из меня вышла ужасная актриса, — печально продолжила она, садясь прямее и снова встречая его взгляд. — «Смит» все понял — даже не знаю, что меня выдало, взгляд или что-то другое… Понял, что я знаю о плане Нарси, — и догадался, зачем ему назначили встречу на самом деле. Он очень умен, Север. Умен и… подточен, что ли? Есть в нем какой-то надлом.

— И что он тебе сказал? — Северус напрягся, потому что чувствовал занозу, ранившую Поликсену и проникшую очень глубоко, в самую сердцевину. Умные люди часто способны подобрать слова так, чтобы те ударили наотмашь — а умные и порочные этим еще и наслаждаются.

Вспомнился разговор с «мистером Джонсоном» и то, как надзиратель боялся и презирал своего коллегу. Как его там… американец на «М»… Мэттью? Да, Мэттью. А фамилия? Придется прибегнуть к думосбору, потому что Северус всерьез подозревал: гость из-за океана и «мистер Смит» подруги — одно и то же лицо.

— Он сказал мне, что я зря решила мстить — потому что мы поступили одинаково. «Так в чем же разница между вами и мной?» — голос Поликсены изменился, стал выше и холоднее, и Северус понял, что она цитирует засевшие в памяти слова. — «Вы избавили от страданий чету Лестрейндж, а я сделал то же самое для младшенького. Умерьте благородное негодование, мадам: мы с вами одного поля ягоды. Единственная разница — в том, что из сочувствия к вашему горю я позволил вам тешить себя надеждой лишний год. Я — ангел милосердия, и отныне вы — тоже. Нам следует держаться вместе, а не рвать друг другу глотки».

— И что ответила ты?

— Я атаковала, — хмыкнула Поликсена, откидываясь на спинку кресла. — И получила отпор. Лиса наведалась в курятник, а курица надрала ей пушистый хвост… И ладно бы просто надрала — перед этим она прочла лисе нотацию и заставила прислушаться к себе. И правда, в чем между нами разница? «Смит» уморил Басти, а я чужими руками поднесла яд Белле и Руди. Он прав, и мне тошно от себя самой.

Северус встал из кресла, подошел к столу и присел на краешек, а Поликсена повернулась к нему и снова улеглась щекой на руку, теперь на левую. Она выглядела такой разбитой и покоренной, что хотелось занять ее еще теплыми какао и бисквитом, а самому рвануть в Азкабан, приволочь «Смита» за шкирку и заставить его проглотить свои ядовитые слова вместе с зубами.

— Ты их освободила, — твердо сказал он, и подруга устало прикрыла глаза. — Я тоже там был и тоже их видел. Это не жизнь, а затянувшаяся агония. Ты их пожалела, и это действительно был акт милосердия. А этот ублюдок прикрывается общечеловеческими ценностями ради собственного удовольствия. Вместо эвтаназии занимается пытками с летальным исходом. Мы имеем дело с садистом.

Поликсена снова открыла глаза, и взгляд у нее был совершенно больной.

— Ты правда в это веришь? Не говоришь мне это только ради утешения?

— Верю, — кивнул Северус, и ее взгляд немного прояснился, а уголки губ дрогнули в благодарной улыбке. — Но врать не буду: утешить тебя очень хочется. Ты совсем расклеилась, а мне по-прежнему требуется ассистент. Еще не все книги достали с полок, не все гирьки поставили на весы…

— Эгоист, — фыркнула подруга, оживая на глазах и садясь прямее. — И коварный эксплуататор.

— Я такой, — приосанился Северус и протянул ей руку. — А теперь идем пить какао, пока не остыло. Труд домовых эльфов нужно уважать.

* * *

— Так что ты варишь? — Поликсена подошла к котлу и немедля сунула в него любопытный нос — уже не в первый раз за вечер. Северус закатил глаза и взял ее под локоть, подтянул к себе — подальше от кипящего зелья. — Да ладно тебе, я еще не забыла технику безопасности. Говорю же: в отличие от других твоих подружек, я сдавала Зельеварение почти сама.

— Это — «Драконья кровь»⁽²⁾, — строго сказал он. Пальцы следовало разжать, но это простое действие требовало совершенно абсурдных усилий, и Северус позволил себе притвориться, что все так и надо и что его пальцам самое место на ее локте. — Одно из самых горячих зелий, которые варят в открытом котле. С момента кипения лучше вовсе к нему не подходи.

Потому что если с тобой что-то случится, я рехнусь. Мы же этого не хотим, правда?

— Для крови ярковато, она обычно темнее, — хмыкнула Поликсена, привставая на цыпочки и с интересом заглядывая в котел. Забирать у друга руку она не спешила — словно и сама о ней позабыла. — Это для твоей статьи?

— Хочу повторить эксперимент еще раз, контрольный образец, — пояснил Северус, наконец находя в себе силы разжать пальцы один за другим и отойти к столу, сесть в кресло и погрузиться в расчеты. Спрятаться в них от своих желаний, которые начинали доставлять ему все большее неудобство.

Поликсена еще минуту постояла у котла, а затем вернулась в гостевое кресло.

— А почему в оловянном котле? — внезапно спросила она. Северус поднял на нее глаза от расчетов, подумал и откинулся на спинку кресла. Махнул ладонью, приглашая к продолжению. — Ты же сам писал: для особо горячих зелий лучше подходят серебряные котлы⁽³⁾.

— Ну допустим, писал, — усмехнулся Северус, мягко постукивая карандашом по столу. — В статье за октябрь 88-го. И что же, ты читала мои статьи?

— Ну допустим, читала, — после едва заметной заминки вернула усмешку Поликсена. — Они мне иногда попадались.

— Попадались, — со значением повторил Северус, вскидывая брови. — Как бы сами. И часто тебе попадался «Вестник зельеварения»? И кто именно из жильцов Паркинсон-мэнора изучает его по вечерам: твой брат? Панси? Домовые эльфы?

— Север, что еще за грязные намеки? — развеселилась Поликсена. — В чем ты меня подозреваешь? Вообще-то я обладаю широким кругозором и разнообразными интересами. А на «Вестник» у меня подписка: люблю следить за последними научными веяниями.

— Особенно если они моего авторства, — вкрадчиво добавил Северус.

Поликсена пожала плечами и сказала без тени шутовства — так, что у него защемило сердце:

— Я не скрываю, что всегда в тебя верила. Всегда знала, что ты далеко пойдешь, и мне хотелось знать, насколько. Это что, преступление? И какое наказание за него полагается? Может, обойдемся вирой? Например, давай другой котел — трансфигурирую его в серебряный и спасу твой эксперимент от краха.

— Итак, ты читала статьи моего авторства и даже выписывала ради них профильный журнал, — не позволил сбить себя с мысли Северус, и Поликсена нахмурилась. — Следила за моей жизнью и моими успехами, но ни разу не предложила встретиться — при том, что точно знала, где я живу и работаю. Почему?

— Не хотела, — сквозь зубы сказала подруга. — Слушай, неужели нельзя просто провести приятный вечер в компании друг друга? Или это обязательная часть программы? Эта археология.

— Обязательная, — фыркнул Северус, и Поликсена опасно прищурилась. — К чему эти прятки? Ты и так мне все расскажешь — рано или поздно. Так почему не сейчас? Мы одни и до утра еще полно времени: успеем и поссориться, и помириться, и даже поплакать друг у друга на плече.

И успели бы намного, намного больше, если бы закрыли глаза на последствия, шепнуло воображение. Но успеем только то, что нужно, возразило благоразумие.

— Обстановка тоже располагает, — бархатно продолжил Северус, усилием воли отгоняя лишние мысли и образы и обводя карандашом комнату. — Мы в одном из самых безопасных мест по эту сторону Барьера, у нас есть карты, закуски и почти целая бутылка виски. Самое время для откровений. Так что предлагаю еще раз: сдавайся по-хорошему. Ты же знаешь, что сама этого хочешь. В прошлый раз, в баре, ты точно так же упиралась до последнего, а потом пошла мне навстречу — и тебе первой стало легче.

— Ненавижу, когда ты так делаешь, — слабо усмехнулась Поликсена и потерла лоб, скривилась, как от боли. — Когда вот так мурлычешь… Как у тебя выходит играть на мне, как по нотам? В чем секрет?

— Говорят, все дело в моей харизме и неотразимости, — пожал плечами Северус и не утерпел — усмехнулся широко и довольно. Минус одна тайна между ними — это ли не удача? — Итак, почему ты не наводила мосты? Почему не хотела со мной видеться? Из-за дуэли?

Поликсена помолчала, а затем села удобнее и подобралась. Вслед за ней подобрался и Северус — что бы сейчас ни прозвучало, это не могло быть чем-то хорошим.

— Я хотела дождаться возвращения с конференции, но ты прав: к чему тянуть, раз я уже пообещала рассказать? — сказала Поликсена, глядя куда угодно, кроме как на него.

— Значит, причина все-таки не только в дуэли, а еще и в пророчестве, — прикрыв глаза, промолвил Северус. В проклятом пророчестве, изреченном Каролиной в присутствии лучших друзей и каким-то загадочным образом дошедшем до слуха и Лорда, и Дамблдора. Ну что же, теперь предельно ясно каким именно. Честное имя Рабастана Лестрейнджа остается незапятнанным — потому что презренным предателем оказался сам Северус. Все так, как и следовало ожидать, сказка снова не случилась.

— Ты не хотел, — настойчиво сказала Поликсена, и он открыл глаза и пытливо заглянул ей в лицо. Подруга выглядела бледной, но очень решительной.

— У меня вырвали признание под пытками? — со слабой надеждой предположил Северус, откладывая карандаш, чтобы его не сломать, и Поликсена неохотно покачала головой. — Опоили веритасерумом? Наложили империо? Если ничего из этого не было, как тогда я мог не хотеть? Я пел Лорду свою песенку и при этом рыдал от раскаяния?

— Ты просто проболтался, Север, — пробормотала подруга, и он подался вперед, не веря собственным ушам. Она вздохнула и пояснила, говоря четче и громче: — После дуэли ты много пил. Мы не виделись целых полгода, я ждала, пока все хоть немного утихнет: брат остынет, а Каро пойдет на поправку… Мы долго не виделись, и тебе было плохо и одиноко. И однажды… однажды ты подсел не к тому человеку. И дал волю языку, а тот человек… он умел пить, это вообще единственное, что Антонин умел, кроме сражений и своих диких песен. Умел пить — и слушать тоже, и в эти моменты плохое знание языка ему ни капли не мешало… Наутро, когда тебя вызвали на ковер к Лорду, ты сделал все, что мог: назвал ему другого человека и другие даты… Говорю же: ты не хотел предавать наше с Каролиной доверие. Это очень важное различие.

Северус убито молчал — так, как должен был молчать тогда, много лет назад. Внутри причудливо перемешивались облегчение, унижение и горячий стыд. Он не предал осознанно, и это хорошо — было бы очень обидно оказаться циничным перебежчиком. Тем не менее Северуса задело то, что он взял и выболтал самый опасный секрет той войны, преподнес Лорду ключ к победе просто так, по глупости, даже ничего не получив взамен. Дуальность человеческой натуры во всей красе… Кем хуже оказаться: умным предателем или безалаберным союзником?

Это уже не говоря о том, что он «сделал все, что мог». Этот чудный эвфемизм Поликсены драпировал неприятную правду, о которой Северус успел догадаться самостоятельно: на аудиенции у Лорда, заинтересованного разведданными Долохова, он сумел-таки выгородить Каролину, назвав имя другой девушки с пророческим даром. Тогда та девушка была посторонней, почти незнакомкой, виденной от силы несколько раз в Большом зале. Назвать ее имя было легко, потому что цель оправдывала средства… вот только все изменилось, и некогда безликая фигура перестала быть для Северуса чужой.

Как сказать Сивилле о том, что во всех ее бедах повинны длинный язык и беспринципность Северуса Снейпа?

— Послушай меня внимательно, — с напором сказала Поликсена и поймала его взгляд своим — тем самым, который он помнил даже под пеленой обливиэйта. — Раз уж ты развел меня на откровения, теперь я выскажу то, что всегда хотела. Север, ты — человек, прими это наконец. Безумно талантливый, но все же человек! Ты из плоти и крови и совершаешь ошибки. И тот запой, и тот разговор с Долоховым — это были ошибки, Север. Нормальное человеческое состояние. Ты к ним не привык, и в этом твоя беда: ты ошибаешься редко, но метко. Выдающийся ум играет с тобой дурную шутку.

Северус был благодарен за поддержку, но не мог закрыть глаза на очевидное: Поликсена была предвзята, а ее «редко, но метко» плохо описывало всю катастрофичность последствий.

— Давай расскажем это Лили, — хрипло предложил он, закрывая глаза рукой и сжимая виски пальцами, желая испариться на месте, словно ухнув с головой в чан царской водки. — Давай расскажем это Гарри, Лонгботтомам и Каролине. Или братьям-Лестрейнджам? Кто еще пострадал от моей исповеди Долохову прямо или косвенно? Совершим тур покаяния: сперва навестим могилы, а потом Мунго, Азкабан и «львиную» башню и объясним им всем, что я просто ошибся. Уверен, они поймут. Мы скажем, что я не получил привилегии, не возвысился над остальными и ничего не выгадал из своего предательства. Что это был просто пьяный треп, точь-в-точь как у моего проклятого папаши. Что Лорд узнал о пророчестве и нанес Поттерам визит вежливости только потому, что Северус Снейп не знал свою норму в выпивке.

— А давай, — внезапно раздалось совсем рядом, и по его груди невесомо скользнули чужие руки. Еще секунда — и подбородок Поликсены устроился на левом плече Северуса, так, что уху стало жарко от дыхания, а волосы пощекотали щеку — волосы, пахнувшие гарденией. Он помнил этот запах даже слишком хорошо.

Северус застыл как под петрификусом. Ну вот что она с ним творит? Это было уже слишком, ему было невыносимо много и одновременно мало всего — и близости, и позы, и тепла… Зачем она его так дразнит? Неужели не понимает, что с ним происходит, неужели действительно ничего не замечает?

Логичный ответ был только один: никакой подоплеки тут нет. Поликсена не знает, что творит, потому что с ее стороны все выглядит вполне невинно. Она просто поддерживает друга — и не ее вина, что тот оказался волком в овечьей шкуре. Что этого липового друга так и тянет поддаться соблазну и развернуться навстречу: обнять ее за талию, потянуть к себе на колени, потереться щекой о щеку, зарыться пальцами в волосы — те самые, пахнущие гарденией, — вдохнуть их аромат до боли в легких, а затем…

— Давай и правда сходим, если тебе станет легче, — тихо продолжила Поликсена. Ее губы почти касались его уха, а голос посылал армию мурашек по всему телу. Северус привык к самоконтролю, но еще никогда его силу воли не испытывали настолько изощренной пыткой. — Если тебе поможет, я только за.

Северус прекрасно знал, что ему наверняка помогло бы — если бы Поликсена хоть ненамного разорвала свое полуобъятие. Это помогло бы удержаться на грани, но в глубине души Северус отчаянно не желал, чтобы все прекращалось. Проклятая, изматывающая дуальность…

— Потому что если ты снова запьешь, то я этого не пойму, — глухо пробормотала Поликсена ему на ухо и все-таки случайно коснулась мочки губами. Да что же это такое!.. — И если вытворишь какую-то новую глупость — тоже. Лучше приди ко мне. Поделись со мной, ладно?.. Для этого и нужны друзья, Север. Для этого нужна я.

Он деревянно кивнул, и Поликсена едва слышно вздохнула и, мимолетно поцеловав его в щеку, отошла и вернулась к себе в кресло. Принялась готовить сандвич из собранной домовиками нарезки — очень обстоятельно, хмурясь и накладывая то ветчину, то листья салата, то сыр, добавляя пласты, снимая и начиная все заново. Северус незаметно повел шеей — последнюю пару минут он так сильно напрягал мышцы, что та успела затечь.

— Если ты знала, что я не предавал осознанно, — медленно начал он, заставляя мозги думать о том, о чем нужно, а не о том, что настойчиво вставало перед глазами. — Тогда почему не искала встречи?

— На то, чтобы принять произошедшее и понять саму себя, у меня ушли годы, — глухо сказала подруга, откладывая незаконченный монструозный бутерброд на тарелку — сырная «крыша» тут же съехала в сторону, обнажая слой копченой грудинки. Она продолжила, глядя куда-то в сторону, словно видела не деканские покои, а что-то совсем другое. Где именно произошел их последний разговор — в Паркинсон-мэноре, в Ставке, в Коукворте? — Тогда, в январе восьмидесятого, я просто опешила. Никак не могла поверить в то, что ты подставил нас под удар: Каро, нерожденную Панси и меня саму за компанию. Ты не хотел, это была ошибка — но тогда я ужаснулась, Север. Ужаснулась тебе — и самой себе тоже. Тому, на что оказалась способна. Я испугалась, что однажды мы снова совершим ошибку…

— И оборвала все связи сама, — догадался Северус, и Поликсена кивнула и низко опустила голову.

Он наконец начинал понимать, что произошло в их общем прошлом. Тогда, давным-давно, Поликсена проведала, что запой ее лучшего друга и его неумение выбирать компанию скомпрометировали всех Паркинсонов разом, а для чистокровной волшебницы семья всегда идет первой. Она узнала — и сделала правильный выбор. Было горько, но Северус прекрасно понимал ее логику.

Как поступил бы он сам, будучи Принцем, а не Снейпом? Будь у него семья, которая воздавала бы за усилия сторицей, получи Северус поддержку и положение в обществе, громкое имя, богатство и все прочее, о чем не имел представления, потому что всегда был этого лишен… если бы у него было все это, такое желанное, а глупость школьной подруги подвела все семейство Принц под монастырь — что он выбрал бы в таком случае?

Северусу Принцу не пришлось бы идти на компромиссы с гордостью, унижаясь перед Макгонагалл ради лишнего галлеона на опыты. Ему не пришлось бы выгрызать зубами уважение других мастеров зельеварения: «Снейп? Не припомню такую фамилию… Ах, полукровка? Так бы сразу и сказали, мест нет». С самого начала Северус наслаждался бы поддержкой семьи, тем самым чувством локтя, знакомым любому слизеринцу — только намного надежнее и нерушимее.

С самого начала он был бы в этом жестоком мире не один.

А потому Северус действительно понимал Поликсену. В военное время, когда любой неверный шаг мог привести к катастрофе и утянуть на дно всех сопричастных, только безумец положил бы на одну чашу весов все это, а на другую — дружбу, и выбрал бы именно дружбу.

Поликсена сумасшедшей не была.

Она поступила так, как от нее ожидалось: сожгла мосты и не оборачивалась назад до тех самых пор, пока обстоятельства не изменились, боль не утихла и не появился повод для новой встречи. Возможность проверить, что стало с ее «неподходящим знакомством» за прошедшие годы, и шанс подружиться еще раз уже на новых условиях.

Северус подумал и встал, достал из шкафа небольшой оловянный котел и подошел к Поликсене. Протянул котел ей. Она вскинула на Северуса глаза, крепко взяла котел обеими руками и спрятала улыбку в краешках губ.

— До самого конца войны у меня было все, о чем только может мечтать зельевар, — пояснил он. Подруга слушала очень внимательно — словно ей действительно хотелось знать больше о тех годах, которые они провели порознь. — Инструментарий, отличная лаборатория и полный карт-бланш… в Ставке я проводил по-настоящему смелые эксперименты.

— А потом? — печально спросила Поликсена, и Северус усмехнулся.

— А потом сказка закончилась, и началась реальная жизнь. Золушка вернулась с бала в дом мачехи, да так там и осталась. Знаешь, сколько стоят котлы из гоблинского серебра — а они лучшие на рынке? Целое состояние, и покупать такой нужно из собственных средств, потому что в школьный бюджет не входит финансирование научных прорывов. Когда педсостав публикуется, Хогвартсу это выгодно, но благодарность Дамблдора ограничивается словами, а Маккошка — это Маккошка, и бухгалтерию ведет именно она. Так что всякий раз, как я прихожу за грантом, заполнив бесчисленные формуляры и прошения, она ведет себя так, словно я покушаюсь на пожертвования для сирот.

— Попросил бы Люция, — тихо предложила Поликсена. — Он же целый глава Попечительского совета… Но ты не попросишь, правда? Для этого ты слишком гордый. И у меня денег тоже не возьмешь…

Она усмехнулась странной, болезненной усмешкой.

— Мордред бы тебя побрал, Северус Снейп, тебя и твою проклятую гордость!.. И что же, как идет самофинансирование? Сколько успел накопить?

— Три четверти котла, — усмехнулся краем губ Северус. — Я начал откладывать еще на третий год преподавания, когда понял, что от Минервы не допросишься снега зимой.

Поликсена снова кивнула и отвела глаза. Помолчала.

— Ну вот видишь, как выгодно со мной дружить, — наконец нарочито беспечно заявила она, удерживая котел на коленях левой рукой и доставая палочку правой. — Не нужно ничего откладывать, достаточно попросить. На твоем месте я бы не отпускала себя ни на шаг и всячески задабривала. Ассистент из меня вышел на славу, твои конкуренты с руками оторвут. Не забудь добавить в соавторы статьи.

— Легко, — с удовольствием согласился Северус. — И на этом обещании задабривание только начинается. Не могу смотреть на то, как ты издеваешься над едой. Так и быть, сделаю тебе приличный сандвич, мадам ассистент.

— Только не клади…

— Горчицу, — отмахнулся Северус, садясь рядом и принимаясь за конструирование идеального бутерброда «а-ля Поликсена». И добавил под ее удивленным взглядом: — Знаю, не переживай.

— Действительно знаешь, — странным тоном согласилась подруга и сосредоточилась на котле.

Примечания:

PayPal, чтобы скрасить мои суровые будни: ossaya.art@gmail.com

Карта для тех же целей: 2200700436248404

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

Волшебная иллюстрация Миледи V: https://ibb.co/album/c6bVZy

1) Вики: «Голос моря» или микробаромы — инфразвуковые волны, возникающие над поверхностью моря из-за вихреобразования за волновыми гребнями при воздействии на них сильного ветра

Вернуться к тексту

2) Моя авторская вольность

Вернуться к тексту

3) Вики: Температура плавления серебра выше, чем олова, поэтому также можно предположить, что серебряные котлы предназначались для особо горячих зелий

Вернуться к тексту