Правила игры (гет)

Гермиона поднимается из подземелий. С каждой ступенькой тает ее решимость пойти к Люциусу. Вдруг он все-таки рассердится? Вдруг потребует аборта? Кто бы мог подумать, что у всезнайки с Гриффиндора чувства заглушат голос разума?

И все-таки она заставляет себя переставлять ноги. Поговорить необходимо, иначе так и будет мучиться от неизвестности.

Поместье словно вымерло. Последнее время Темный Лорд немилосердно гоняет своих сторонников. Они обустраивают жизнь Магической Британии, отлавливают неугодных, ищут древние манускрипты и артефакты. Гермиона в курсе многих дел, но, конечно, не всех. Ее мало посвящают в борьбу с сопротивлением. Волан-де-Морт понимает, как болезненно она реагирует на известия о гибели бывших членов Ордена Феникса. Когда-то они были ее друзьями. Теперь Гермиона отреклась от них и их дела. Можно ли назвать ее выбор добровольным? На этот вопрос лучше не отвечать, ради спокойствия совести. Одно точно, теперь ее лояльность принадлежит Темному Лорду и Пожирателям Смерти. Невероятное развитие событий!

Люциус Малфой находится в зимнем саду. Он сидит в окружении почти заброшенных кадок с растениями. Зимний сад — детище Адаминны Малфой, за которым после смерти свекрови приглядывала Нарцисса. После того, как в поместье разместилась штаб-квартира Волан-де-Морта, о нем почти забыли. Только старая кухонная эльфийка Кири периодически посещала сад, стараясь поддерживать в нем некое подобие жизни. Сейчас здесь царит запустение, лишь слегка «припудренное» видимостью порядка. Гермионе кажется, что это прекрасно отражает положение самих Малфоев, а теперь и ее самой.

Хозяин поместья устроился в дальнем углу в плетеном кресле. Он внимательно изучает пергаменты с длинными рядами цифр, видимо, хозяйственные отчеты. Лицо сосредоточенно, задумчивая складка пролегла на переносице. Гермиона замирает и несколько мгновений любуется аккуратно уложенными неестественно-светлыми волосами мужа. Она тянет время, прежде чем заговорить. Сердце колотится в самом горле, ладони вспотели от страха.

Почувствовав на себе взгляд, Люциус поднимает глаза на Гермиону. Судя по тому, что его губы тут же сжимаются в строгую полоску, он замечает ее бледность и лихорадочный блеск в глазах.

— Что случилось? — спрашивает Малфой, всем корпусом поворачиваясь к жене, но не вставая с плетеного кресла.

— Мне надо с тобой поговорить, — мямлит Гермиона и прячет глаза, вглядываясь в маленькие желтые цветочки калган-травы в ящике.

— Я слушаю тебя, — в голосе Люциуса звучит тревога.

Гермиона чувствует, что все ее страх и напряжение готовы прорваться слезами, поэтому боится заговорить. Да что с ней такое, в конце концов! Где хваленая гриффиндорская храбрость?

— Гермиона, ты меня пугаешь, — снова заговаривает Люциус.

— Я не знаю, как ты отреагируешь, — признается Гермиона.

— Давай ты расскажешь, и мы проверим, как я отреагирую? Выкладывай, что ты натворила?

Гермиона напряженно кивает. Надо заставить себя говорить.

— Это мы натворили, Люциус, вместе. Я беременна!

Малфой резко встает, от чего его трость падает и стукает по полу набалдашником. Он делает шаг вперед и крепко обнимает Гермиону.

— И чего ты так разнервничалась? Тебе же теперь нельзя волноваться! — Гермиона утыкается лицом в твердую грудь Люциуса, она чувствует, что сдерживаемые все утро слезы все-таки прорвались наружу. — Почему ты плачешь? Это же замечательная новость! У нас будет ребенок, еще один Малфой!

— Я так боялась, что ты потребуешь от меня принять абортивное зелье… — всхлипывает Гермиона.

— Какая глупость! Зачем бы мне это делать? — Люциус увлекает жену следом за собой и снова садится в кресло так, что Гермиона оказывается у него на коленях.

— Ребенок-полукровка в чистокровной семье Малфоев! — снова всхлипывает она, боясь поднять глаза на мужа.

— Времена меняются, дорогая. Теперь правит Темный Лорд, все зависит от его воли. Он сам поженил нас, ввел магглорожденную ведьму в чистокровную семью, значит, это было для чего-то нужно. Раз ты моя жена, то наши дети-полукровки подразумевались с самого начала.

— Ты так спокойно на это реагируешь! Но ведь это ты научил Драко, что грязнокровки и полукровки — низший сорт!

— Да, — Люциус морщится и крепче прижимает Гермиону к себе. — Я так считал. Но теперь у меня есть ты.

— Ты готов отказаться от своих принципов ради меня? — у нее даже слезы высыхают, настолько она удивлена.

— У меня нет выбора. Темный Лорд не оставил мне его, когда вынудил жениться на тебе. Теперь я больше не могу презирать магглорожденных, потому что люблю тебя. И буду любить нашего ребенка, хотя раньше презирал полукровок. Да, это сложно, но я должен справиться.

Гермиона смотрит в лицо мужа, уже ставшее родным. И только теперь понимает, насколько тяжело ему приходится. Она познакомилась с магическим миром всего 7 лет назад, и то ей трудно было преодолеть свои убеждения и принять новое положение. Люциус впитал свои принципы с молоком матери, прожил с ними больше сорока лет. И теперь его вынудили разрушить собственное мировоззрение, полностью перестроиться. Он, должно быть, потерял всякую точку опоры в мире, дезориентирован. И совершенно некому ему помочь! А Гермиона думает только о себе.

— Как ты справляешься с этим? Со сломом системы ценностей? — осторожно спрашивает она, касаясь пальцами напряженного подбородка Люциуса.

— Я не знаю, — он отводит глаза. — Приходится справляться. Темный Лорд не оставил мне выбора.

— Я почему-то и не задумывалась раньше о том, каково тебе это пережить. Мне казалось, что жизнь наказала меня, но ведь и тебя не меньше.

— Ты еще слишком юна, ты многого не видишь. Это придет с опытом. Но у тебя большой потенциал.

— Прости меня. Я была черствой.

— Не нужно, Гермиона. Я не нуждаюсь в сочувствии, это моя битва, я должен выиграть ее сам. А тебе стоит думать о нашем будущем ребенке и вашем общем благополучии.

— Ты правда рад ему? — по губам Гермионы скользит легкая, чуть заметная улыбка.

— Конечно! Я ведь сказал тебе. Этот ребенок сможет получить все. У него будет древнее имя, родовая магия, немалые магические способности и покровительство самого Темного Лорда. Разве могли звезды сложиться лучше?

— Темный Лорд как-то говорил мне, что воспитает нашего ребенка как своего наследника, — вспоминает Гермиона, потирая лоб и плотнее прижимаясь к груди Люциуса.

— Тем лучше для малыша. У него будет все, что только можно пожелать, включая власть. Я не смог бы дать ему столько, сколько сможет Темный Лорд.

— Ты не будешь ревновать его к Лорду? — вдруг приходит на ум Гермионе.

— Наверно, буду, но мне придется с этим смириться. Я не буду эгоистом. Мне придется поделиться с Повелителем своим ребенком.

Гермиона кивает. Ей сейчас так спокойно в объятиях Люциуса, что она не спешит уходить, просто жмется к мужу и вдыхает его родной запах. Снейп снова был прав, напридумывала себе лишнего и сама же испугалась выдумки. Нужно было утром сразу же разбудить Люциуса. Тогда не было бы всех этих терзаний перед родословной Малфоев, а потом в лаборатории.

Вспоминается Драко. Интересно, где он сейчас? Что делает? Как отнесется к появлению у него полукровного брата или сестры? Так же положительно как Люциус?

— А что ты слышал о Драко? — спрашивает Гермиона, поднимая глаза на мужа.

Люциус, лицо которого всего мгновение назад было спокойным и безмятежным, напрягается. В глазах проскальзывают недобрые льдинки.

— Я знаю, что он сейчас живет у Гойлов, помогает Грегори справиться с гибелью Винсента Кребба. Активно готовит свадьбу с Асторией Гринграсс, но за моим отцовским благословением не обращался. Драко настолько презирает меня, что не сказал мне ни слова за все лето, не появился дома ни разу с самого пира после взятия Хогвартса.

— Ты пытался с ним связаться?

— Нет, — недовольно отрезает Люциус. — Это он отрекся от меня.

— Ты бы хотел с ним помириться?

— Пусть этот щенок приползет на коленях, а я еще подумаю, прощать его или нет! — Гермиону бросает в дрожь от такой лютой ненависти к собственному сыну. Неужели помимо всех проблем еще и эта боль грызет изнутри ее мужа?

— Мне жаль, что Драко не понимает, как ты его любишь, — старается успокоить Люциуса Гермиона.

— Жалость здесь не поможет. Это политика. Я сам вырастил его таким, — Малфой сдувается как воздушный шарик, весь его гнев куда-то исчезает, остается лишь усталость и разочарование. — Я старался быть хорошим отцом так, как я это понимал. Видимо, этого было мало. Драко предпочел не тонуть вместе со мной, а выплыть. Вряд ли я могу осуждать его за это.

— Ты бы тоже предпочел потопить его, чтобы выплыть самому? — ужасается Гермиона.

— Конечно, нет! — на лице Люциуса искреннее удивление. — Как ты могла такое подумать? Он мой сын, я сделал бы все, что в моих силах, чтобы вытащить его из любой передряги.

— Он должен был поступить так же! Ты его отец! — уверенно восклицает Гермиона.

— Но он не поступил, и не о чем теперь говорить, — она буквально видит, как Люциус захлопывается в раковине своей холодности, прячась от нее. — Прости, мне нужно работать. Хозяйство в совершенном запустении, а мы вынуждены кормить целую ораву Пожирателей Смерти. Очень постараюсь, чтобы нас это в конец не разорило, тем более теперь, когда у нас будет ребенок.

Гермиона понимает, что ее просто вежливо прогоняют. Она встает, нежно целует Люциуса в щеку и уходит из зимнего сада. В голове крутится мысль о Драко. Ее муж страдает из-за ссоры с сыном, это совершенно очевидно. Но может ли она ему помочь? Возможно, поговорив с Драко? Но станет ли он слушать бывшую однокурсницу, над которой издевался на протяжении всей учебы?

Есть только один способ это проверить. Необходимо спросить Адаминну. Ведь она утверждала, что общается с внуком. Значит, должна знать, что творится у него в голове.

Гермиона заходит в библиотеку и чуть не подпрыгивает от восторга. Свекровь в кои-то веки находится на собственном портрете. Здесь она изображена в полный рост, от чего выглядит очень величественно и имеет возможность смотреть на невестку свысока.

— Миссис Малфой! — окликает ее Гермиона. Последний раз, когда они разговаривали, Адаминна сообщила ей, что Дамблдор отказался от встречи. Тогда беседа кончилась не на самой дружественной ноте, но возможно, теперь ситуация изменилась, как и точка зрения Гермионы на происходящее.

— Да? — Адаминна открывает глаза и в упор смотрит на нарушительницу своего спокойствия.

— Миссис Малфой, мне нужно с вами поговорить.

— У вас ко мне очередное поручение? — ехидно изгибает бровь дама на портрете, прекрасная в своем высокомерии.

— Нет, новость и вопросы. Можно?

— Попытайтесь, миссис Малфой, как видите, я не покинула портрет при вашем появлении.

С одной стороны, Гермиона обескуражена таким холодным приемом, с другой, сейчас она чувствует в себе достаточную уверенность, чтобы даже поспорить со свекровью в случае надобности, сразу взять быка за рога, и тогда Адаминна не отвертится от ответов.

— Во-первых, я хотела сказать вам, что беременна, — теперь Гермионе уже не трудно об этом говорить. Главное, что Люциус не против, мнение остальных уже неважно.

— От кого? — высокомерно осведомляется Адаминна.

Гермиона даже стушевывается от подобного вопроса. И как только у этой каракули хватает наглости обвинять ее в супружеской неверности?

— Разумеется, от Люциуса! Как вы только могли подумать иначе?

— Зная ваши настроения, я могу думать все, что мне угодно. Вы чуть не убежали и не бросили моего сына, вы собирались наушничать Дамблдору!

— Я не собиралась ему наушничать! Я хотела с ним посоветоваться. И как видите, никуда я не сбежала. Я служу Темному Лорду и помогаю Люциусу восстановить положение Малфоев. И у меня будет ребенок, еще один Малфой.

— Полукровка.

— Времена меняются! Люциус рад ребенку! — Гермиона даже краснеет от гнева. Ей хочется разорвать портрет, который клеймит ее же собственными страхами.

— Еще бы! Если он не выкажет достаточной радости, Темный Лорд пошлет в него Аваду.

— Это не так. Я бы не стала жаловаться Лорду.

— Да ну? Конечно, стали бы. Вы не дура и знаете, на какие рычаги нажать. Вы и ко мне сейчас пришли за какой-то информацией. Так спрашивайте, я отвечу.

— Я хочу помирить Люциуса с Драко. Хотела узнать у вас, как настроение Драко, — все еще в гневе выплевывает Гермиона, настроенная скорее развернуться и уйти, чем продолжать разговор.

— Это разумный ход, объединение семьи сделает вас даром Божьим в глазах и моего сына, и моего внука, — неожиданно спокойно и рассудительно замечает Адаминна. — Эх, как хороши бы вы были, родись в семье нашего круга и не рвись к прихвостням Дамблдора.

— Я больше не рвусь к прихвостням Дамблдора! Я верна Лорду. А за свое происхождение не ответственна.

— Хорошо, если так, — опять совершенно спокойно кивает Адаминна. — Так вот. Драко живет у Гойлов, вы можете его застать там, когда он не на задании. Он готовится к свадьбе с Асторией Гринграсс. И Драко, и Астория, и ее родители переживают об отсутствии благословения Люциуса на брак. Внук отказался от отца по соображениям собственной безопасности. Его могли убить. Он единственный наследник Малфоев и должен думать о продолжении рода. Это и подталкивает его к скорейшей женитьбе, Малфоям нужны чистокровные наследники. Он не верит, что Люциус может серьезно к вам относиться, хотя до него, конечно, доходят слухи. Если вы предложите Драко примирение с отцом, чтобы он смог получить благословение на брак, то он вас выслушает.

— Как вы думаете, сможет ли Люциус его простить?

— Сможет, потому что прекрасно понимает его мотивы. Люциус обладает прекрасным политическим умом.

— Спасибо за информацию, миссис Малфой. Я поговорю с Драко.

— Попробуйте.

И Адаминна снова закрывает глаза. Гермиона уходит с двойственным впечатлением. С одной стороны, ей помогли, с другой, оскорбили. И как после этого относиться к Адаминне?