Из уст подвыпившего слуги: история графа, двух баронов и девицы Женевьев (гет)

Граф де Келюс, как только силёнок немного понабрался, так что в кресле мог сидеть и бульон глотать, потребовал священника, чтобы с Женевьев обвенчаться, наконец. Женевьев вначале перепугалась страшно, что графу хуже стало и он исповедаться перед концом желает, но когда разобрала, что граф о свадьбе бормочет, то вздохнула с облегчением. Кольца, конечно Шико пришлось доставать и об остальном хлопотать.

— Не просто, что и говорить, выдавать племянницу замуж, — приговаривал королевский шут. — И то хорошо, что священника зовём не для исповеди, а для свадебной церемонии, верно, племянница? Что лекарь-то говорит?

— Что раны хорошо заживают. Только он осторожность предписывает. Никаких дуэлей, конечно же, и никакой езды верхом, месяцев так шесть, до самого полного исцеления. Посмеешь ещё утверждать, что Жак фанфарон? — с угрозой спрашивает Женевьев.

— Не посмею, — отзывается Шико. — Мне, — говорит, — племянница, главное, чтобы ты счастлива была, а уж с кем, не имеет значения. Муженёк у тебя будет — совсем, заметь, не фанфарон, а скажем прямо, Купидон, и дети, небось, пойдут, все, как один, Купидончики.

А Женевьев заявляет:

— Ой! А я тогда прямо Психея буду! Вот как всё славно получается! — как мы помним, за словом в карман девица Женевьев никогда не лезла.

— Только вот, досада какая, — продолжает Шико, — супружеские обязанности ваш благоверный ещё полгода выполнять не сможет.

— Ничего, — говорит Женевьев, — я подожду. А вообще, дядя, ну вас в пень, ну и пошляк же вы. Дуйте за кольцами, живенько!

А Шико ей на это:

— Уж и пошутить нельзя… После такой-то юдоли слёз и страданий, должно же, наконец, ну хоть немного блеснуть солнышко?

Опекун Женевьев, второй её дядюшка, о котором впопыхах развернувшихся событий как-то позабыли, ультиматум выдвинул: «Если ты, племянница, за всяких графов самовольно замуж выходишь, то и приданого кукиш получишь! Пусть твой граф локти себе грызёт, а тебе, мол, урок, за непослушание». А Женевьев говорит: «А что вы всё вашего Антрагэ мне сватали, как будто других мужчин, кроме него, на свете не было? Если барон Антрагэ вам так нравился, ну и выходили бы сами за него замуж! И то есть как это вы моего приданого мне не отдадите? А я королю Генрике пожалуюсь! Вот прям сейчас и иду жаловаться, он вам покажет!» Так и отвоевала своё имущество. Граф де Келюс попытался Женевьев увещевать, мол: «Да ну его, это приданое, я на тебе не из-за него женился». Женевьев ни в какую: «Это приданое, — говорит, — нам моральная компенсация за причинённый ущерб. Теперь вы моими поместьями владеть будете. А барону ничего не достанется — пусть локти себе грызёт».

— Вот ведь история, как своими глазами поглядел.

— Да слуги ещё получше своих господ всё о них знают. И господа ссориться изволят, а нам чего ссориться? Мы частенько времечко вместе проводим, да и господ своих неразумных обсуждаем. Вон, служанка Женевьев за лакея Антрагэ замуж выходить надумала. Только барона это вряд ли утешит. Такие вот дела.