Положительный результат (джен)

Осталось только дождаться результата, и результат не заставил себя ждать. Не знаю, насколько удачно я смог изменить голос, но английские полицейские серьёзно относились к сообщениям о торговле наркотиками. Так что уже на следующее утро я имел честь наблюдать аж трёх служителей закона и порядка, стучавших в дверь миссис Фигг.

Дверь была открыта, после чего все трое скрылись в доме. Довольно надолго, где-то минут на сорок. А потом старую сквибку весьма аккуратно и со всем бережением свели под белы рученьки к полицейской машине, вежливо усадили в неё и увезли.

Дело было утром, но английские домохозяйки встают рано, а тут такое безумно интересное зрелище. Понятное дело, что по Литтл-Уингингу тут же поползли слухи самого разного свойства — от вполне логичных до самых невменяемых. Наиболее невменяемые упоминали членство в секте Последователей Ктулху (миссис Пегготи с соседней улицы Камелий была большой поклонницей творчества Лавкрафта) и регулярные человеческие жертвоприношения, но тут внесла ясность миссис Тэлбот, у которой оказался кузен в полиции. Литтл-Уингинг вздохнул чуть ли не с облегчением.

Наркотики — это, конечно, очень плохо, но регулярные человеческие жертвоприношения — куда хуже. Хотя, с моей точки зрения, наркоторговцы, вовлекая в потребление своего зелья невинную молодёжь, приносят именно что человеческие жертвы. Да и встречаются эти гады куда чаще мифических Последователей Ктулху. Но общественности виднее, тем более что моего мнения она не спрашивала. Хотя посещавшие чаепития миссис Тэлбот дамы регулярно интересовались у меня, не предлагала ли мне миссис Фигг какие-нибудь странные вещества.

Я тут же принимал вид невинного дитяти, не ведающего о свинцовых мерзостях жизни, и кротко отвечал, что лично мне миссис Фигг ничего не предлагала, что она живёт одна и почти ни с кем не общается, а единственной её просьбой, обращённой ко мне, была просьба кормить котиков, пока она пребывала в больнице.

Дамы проникались моей наивностью и жалели «бедного сиротку», угощая дорогими конфетами, а поведение миссис Фигг в их дальнейших обсуждениях приобретало вид зловещего плана по вовлечению невинной жертвы в преступные сети.

Я ржал про себя, а конфетами честно делился с Дадли. Так прошли упомянутые Снейпом три дня, а ночью он явился лично, пребывая не в лучшем настроении. Пришлось повторно рассказывать про проникновение Флетчера и показывать место, куда Мистер Лапка утащил таинственный артефакт. Впрочем, для Снейпа он был вовсе не таинственным.

— Скверная вещь, — прищурился он, едва взглянув в сумку из драконьей кожи. — Очень, очень скверная вещь. И дорогая к тому же. Хорошо хоть, не рассчитанная на кого-то конкретного, но даже в таком виде… Эта штука свела бы с ума Петунью и Дадли за считанные недели. Сквибы куда сильнее, чем маги, чувствительны к подобной пакости. Ты… ты продержался бы значительно дольше, но в данном случае это не имело бы особого значения.

— То есть? — удивился я.

— Понимаешь, у того, кто находится под действием этого артефакта, наступает сумеречное состояние сознания. Все вокруг видятся врагами, жалость жертва испытывает только к родственникам. В смысле — к кровным родственникам.

— Я всё ещё ничего не понимаю… — растерялся я.

— Видишь ли, жертва подобного воздействия однажды просыпается с твёрдым убеждением, что его окружают враги. И чтобы не выдать себя, жертва начинает имитировать своё обычное поведение, часто настолько искусно, что окружающие не догадываются о том, что что-то не так, пока не произойдёт непоправимого.

— То есть?.. — похолодел я.

— Жертва довольно быстро убеждается, что вокруг действительно враги и единственным выходом из положения для неё становится собственная смерть.

— И жертва совершает самоубийство… — задумчиво сказал я.

— Правильно, — отозвался Снейп. — Но это ещё полбеды. Всё гораздо хуже.

— Да куда уж хуже-то… — вздохнул я.

Снейп нахмурился:

— Я уже упомянул, что жертва этой пакости испытывает жалость к своим кровным родственникам? И оставить их в жестоком мире, окружённых безжалостными врагами, жертва не может.

— То есть, — похолодел я, — перед самоубийством эта самая жертва постарается всю родню отправить в мир иной?

— Точно так, — отозвался Снейп. — Именно поэтому все старые магические семьи столь берегут беременных и новорожденных. Опытная ведьма способна распознать такое воздействие, а у неопытных есть опытные родичи, которые способны ей помочь, а потом и тому, кто решил так развлечься, оторвать всё, что отрывается. К тому же даже неопытные ведьмы достаточно сильны, чтобы не сразу поддаться воздействию артефакта и понять, что с ними что-то не так. А вот беременные и матери с новорожденными уязвимы, поскольку непрерывно делятся магией с плодом и ребёнком.

— То есть, к примеру, мать может убить своего ребёнка, желая его спасти? — поразился я. — До чего же подло…

— Подло, — согласился Снейп. — Поэтому применение такого артефакта карается Поцелуем дементора без оглядки на личность применившего. И если миссис Фигг решилась на подобное — значит, её реально припекло. Ей нужна твоя смерть, Гарри. И желательно — побыстрее.

— Да это я уже давно понял, — вздохнул я. — Но зачем настолько радикально? Неужели только из-за денег? Ничто другое из моего наследства сквиб получить не может. Кстати, а почему ты так уверен, что за Флетчером стоит Фигг? По-моему, этот милый человек за деньги способен послужить кому угодно и продать даже родную мать.

— Это так, — согласился Снейп. — Но на этот раз артефакт Флетчеру дала именно Фигг. Я… кхм… навестил его в больнице. Кое-что удалось считать в виде обрывков, но в целом его память практически чиста. Остались какие-то бытовые навыки, и… и всё. Он не помнит даже, что является магом, не помнит ничего о магическом мире, более того, его магическое ядро словно впало в спячку, а каналы сузились… и если память к нему не вернётся, то через пару лет он станет сквибом, а потом и вообще — магглом. Кстати, полиция ищет его родственников.

— Пусть ищет, — пожал я плечами. — Вряд ли знакомые Флетчера читают маггловские газеты. Вот и пусть теперь живёт в психушке. Глядишь — и чему-нибудь общественно-полезному научится. Коробочки, например, складывать. Или конверты клеить. Он ведь знал, для чего этот артефакт, правда?

Снейп молча кивнул.

— То есть Петунья могла просто убить меня и Дадли? И полиция всё объяснила бы депрессией после смерти мужа?

— Или Дадли бы убил тебя и мать, — мрачно ответил Снейп. — Хотя… у тебя, как у мага, был шанс заметить магическое воздействие и уцелеть. Но тут расчёт был на то, что ты представления не имеешь о Магическом мире. Ты прав, Гарри. Это очень подло.

— А что будем делать с Фигг? — спросил я. — Она же не успокоится…

— Нужно, чтобы её выпустили, — ответил Снейп. — Неплохо, кстати, старуху нейтрализовал, снимаю шляпу.

— Думаю, что её скоро отпустят. Всё-таки настоящих наркотиков у неё нет, да и доказательство, что она порошок продавала, тоже нет. Отпустят, только наблюдать будут.

Снейп пожал плечами:

— Да пусть наблюдают. Маггловская полиция магам не помеха. Как только миссис Фигг отпустят — дай знать мне. Чем быстрее я смогу с ней… поработать — тем лучше.

— Это не опасно для тебя? Вдруг старый паук что-то заподозрит? — озадачился я.

— На наше с тобой счастье Дамблдор уже не тот, — невозмутимо ответил Снейп. — Лет десять назад он бы уже понял, что происходит… и я не дал бы за наши с тобой жизни и ломаного кната. Но сейчас… он слишком много планов задумал, слишком много узлов завязал… Он не успевает следить за всем, к тому же он стал… не знаю, как сказать… более рассеянным, что ли… более несобранным… Дамблдор раньше обладал колоссальной памятью, всё подмечал, чтобы потом использовать в своих целях, а сейчас мелочи ускользают от него, такое впечатление, что в его разуме живёт другая картина мира, отличающаяся от реальности. И если раньше это отличие было незаметным, то сейчас… Оно увеличивается, Гарри.

— Он сходит с ума? — прошептал я. От одной этой мысли мне стало страшно.

Спятивший маг такой мощи, как Дамблдор… Это, товарищи, страшно. Это даже страшнее, чем ядерная бомбардировка Хиросимы. Ибо, что способен отколоть сошедший с ума Светлейший, не знает никто.

— Если мыслить маггловскими категориями — это именно так, — ответил Снейп. — Но многим магам свойственна… некоторая эксцентричность…

Да уж. Это Снейп ещё слабо выразился.

— Но то, что происходит с Дамблдором — это другое. Прости, не могу объяснить толком. Просто поверь.

— Верю, — вздохнул я. — Кому ж верить, как не тебе. Но почему с ним такое происходит?

— Думаю, тут несколько причин, — задумчиво сказал Снейп, бросивший на меня быстрый внимательный взгляд. — Возможно, это откаты за все его нехорошие деяния… Хотя с откатами дело мутное — для страдающего от откатов Дамблдор слишком силён. Лично я думаю, что всё дело в Дарах Смерти. А именно — в Бузинной палочке. Видишь ли, Гарри, Смерть не просто так разделила три Дара… и Бузинная палочка — самый коварный из них. Она слишком сильна для обычного мага, недаром все её владельцы плохо кончали. Палочка — инструмент волшебника, она подчиняется ему и верно служит до самого конца. Любая. Но не Бузинная. Полагаю, что артефакт такой мощи способен подчинить себе своего владельца, и… Не забудь кем она была создана и к чему будет стремиться.

— К Смерти… Она будет подталкивать своего владельца к заведомо самоубийственным действиям, — ошеломлённо прошептал я. — Медленно, постепенно, практически незаметно… А всё потому, что она не является Родовым Даром и будет стремиться вернуться к своей создательнице. Так?

— Твои размышления совпадают с моими, Гарри, — согласился Снейп. — К тому же, насколько мне известно, Дамблдору удалось заполучить ещё один дар — мантию-невидимку Поттеров. Чем думал Джеймс Поттер, отдавая Родовой Дар, мне неведомо.

— Возможно, он такой ценой пытался соскочить с поезда? — предположил я. — Спасти семью?

— А ты точно не знаешь? — в глазах Снейпа блеснуло жадное любопытство.

— Увы, но нет, — отрезал я. — Я уже Гарри, Северус. Так что никакой конкретики.

— Жаль… — вздохнул Снейп. — Но твоё предположение может быть справедливым. Дамблдор вполне мог пообещать помощь Джеймсу и Лили в том, чтобы они с сыном покинули Британию. Но своё обещание он выполнять не собирался. Как и в случае со мной.

Снейп мрачно скрипнул зубами, но сумел справиться с собой и продолжил:

— Похоже, Дамблдор поверил в старую легенду о том, что тот, кто соберёт в одних руках все три Дара Смерти, станет её Повелителем. Самым могущественным магом всех времён и народов. И сейчас у него не осталось других желаний, кроме этого. Увы, Гарри, — ты, твои родители, я, Сириус Блэк и другие… Все мы — только части плана, но мы не можем увидеть целое. Мы все — пешки. Просто пешки в игре одной Светлейшей мрази. Прости. Что-то меня понесло.

— Бывает, — вздохнул я. — И я вполне согласен с твоей характеристикой Дамблдора. А насчёт Даров Смерти… Почему никто не подумал логически — а зачем Смерти давать магам возможность повелевать ею? Ей вроде и так неплохо… Зачем Смерти какие-то Повелители?

Снейп расхохотался:

— О, Мерлин, почему у десятилетнего ребёнка здравого смысла больше, чем у убелённых сединами магов? Да уж, вера в то, что смертный маг может стать Повелителем Смерти — опасное заблуждение. Опасное, да… Но пешкам от этого не легче.

— Ты играешь в шахматы? — спросил я.

— Играю, — ответил Снейп. — Не самая любимая моя игра, но логику развивает хорошо.

— Согласен, — кивнул я. — А по поводу пешек… Ты ведь знаешь, что у любой пешки теоретически есть шанс стать ферзём?

— Теоретически — да, — вздохнул Снейп. — А на практике шанс исчезающе мал. Тот-Кого-Нельзя-Называть… тот, кого ты знаешь, как Тёмного Лорда Волдеморта, попытался это сделать… И даже дошёл до края доски. Но потом всё равно сорвался в пропасть.

— Возможно, — нахмурился я. — Но это не значит, что нужно сидеть и покорно ждать, пока тебя небрежно сбросит с доски злая рука. Почему Дамблдору всё сходит с рук? Потому что британские маги похожи на стадо овец, которые покорно ждут, пока их отведут на бойню. Знаешь, я где-то читал, что на некоторых бойнях специально держали козлов, козлы ведь очень умные животные, во всяком случае куда умнее овец и баранов. Так вот, такой козёл вёл стадо овец на бойню, а сам уходил через скрытый выход. И делал это постоянно — раз за разом. Ничего не напоминает?⁽¹⁾

— Да… — задумчиво произнёс Снейп. — Я тоже такое слышал. «Козёл Иуда». И да, учитывая печальные результаты деятельности Светлейшего, твоё сравнение, Гарри, прямо не в бровь, а в глаз. Я понял, что ты хочешь сказать, Гарри… но мне надо подумать. Пожалуй, мне пора. Дай знать, когда появится миссис Фигг.

Снейп коротко и сухо кивнул мне и ушёл. Мне даже показалось, что он за что-то обиделся на меня… Хотя, может, и обиделся. Он-то в своё время был вынужден сдаться Светлейшему, чтобы избежать Азкабана. Но мне ещё в каноне было непонятно — отчего Дамблдор всё время добивался своего? Казалось бы, у него была масса влиятельных недругов, но всерьёз с ним бодаться пытался только один Малфой. Но… Светлейшему сходило с рук всё — отработка для беззащитных первокурсников в Запретном лесу, окаменение учеников от взгляда василиска, приглашение на работу маловменяемых преподавателей ЗОТИ (самым вменяемым был Люпин, который оказался оборотнем), неожиданное появление четвёртого участника Турнира Трёх Волшебников… Правда, на пятом курсе в школе появилась Амбридж, но Дамблдор от её присутствия не сильно страдал. Страдали дети, которых эта сука в розовом наказывала с помощью Кровавого Пера, а этот хрен бородатый даже заступиться за детей не пытался. Ой, не надо больше о Дамблдоре… Злит он меня.

* * *

Миссис Фигг появилась через два дня — мрачная и сердитая. Впрочем, эта милая старушка и раньше не отличалась ангельским характером и мало с кем общалась, так что разницу никто не заметил. Полиция к ней, похоже, больше претензий не имела… то есть не нашлось доказательств её преступной деятельности. Да и в составе пакетиков эксперты наверняка разобрались, видимо, вначале экспертов запутало добавленное мной моющее средство. Но всё-таки разобрались, вот и отпустили. Правда, патрульная машина стала чаще проезжать по Тисовой, но на этом все последствия и закончились.

Соседки пошушукались на эту тему, но тут случился инцидент с чистильщиком бассейнов, и миссис Фигг перестала интересовать местных сплетниц.

Я дал знать Северусу о том, что миссис Фигг вернулась в родные палестины, и уже на следующий день после своего освобождения миссис Фигг типа случайно подошла к тёте Петунье и рассказала ей, что отправляется в Абердин к кузине Джемайме, дабы подлечить потрёпанные полицейским произволом нервы, а свою кошачью банду оставляет на моё попечение, ведь «наш дорогой Гарри так любит милых котиков и так хорошо с ними справляется». Петунья немного повозмущалась для виду, но, получив от миссис Фигг пятнадцать фунтов за мои услуги, успокоилась. Ещё пять фунтов миссис Фигг оставила на прокорм кошачьей банды и, прихватив саквояж и зонтик, отбыла в сторону автобусной остановки. Все заинтересованные лица видели эту мизансцену и теперь были в курсе, что миссис Фигг гостит у родни в Абердине.

Стоит ли упоминать, что вместо миссис Фигг эту беседу провёл Северус под Оборотным, а сама старая сквибка отправилась совсем не в Абердин. Лично я подозревал, что Снейп воспользовался гостеприимством Малфоя, в мэноре которого темниц на всех хватит, и никто лишний раз не побеспокоит мага, желающего подойти к делу творчески.

Деньги, кстати, Петунья отдала мне полностью. Все двадцать фунтов, а на мою робкую попытку вложить их в семейный бюджет, рявкнула:

— Гарри Джеймс Поттер! Наши дела не настолько плохи, чтобы я забирала честно заработанные деньги у собственного племянника! К тому же, государство платит на тебя пособие, а фирма получает налоговую льготу! Поверь, ты нас не разоряешь!

Вот что просветлённые мозги с людьми делают… А то всё «нахлебник, нахлебник»… Впрочем, Петунье отсутствие Вернона пошло только на пользу. Блондинке Петунье шёл чёрный цвет, к тому же она стала носить брючный костюм и белую рубашку с галстуком, что делало её похожей на актрису Марлен Дитрих, а постоянное общение с людьми с вершины пищевой цепочки (совладелица фирмы — это вам не просто домохозяйка) сделало её манеры живее и обаятельнее.

Кстати, в школе Петунья училась ничуть не хуже Лили, просто папа и мама Эванс слишком уж баловали младшенькую, не обращая внимания на успехи старшей. И ей с детства внушили, что лучшая доля для девушки — быть образцовой домохозяйкой и прекрасной женой и матерью. А ведь под сдержанной маской Петуньи скрывался не менее бурный, чем у младшей сестры, темперамент и совсем не плохие мозги. Если бы она повременила с замужеством и поступила бы в университет, то смогла бы добиться многого. Но, похоже, в семействе Эванс все лишние финансы шли на Лили. А Петунья закончила колледж, вышла замуж за Вернона и принялась вить семейное гнёздышко. Не потому, что так хотела, а потому что так надо. Это благопристойно. Прилично. Нормально. Вот откуда ноги растут у этого: «Мы, слава Богу, нормальные люди!»

И только сейчас она почувствовала себя человеком, а не одушевлённой функцией. Грустно, товарищи, хотя на данный момент внушает осторожный оптимизм.

А на пять фунтов мы с Дадли сходили в зал игровых автоматов при торговом центре. Дадли оторвался, да и я вспомнил молодость… А потом мы выбрали в кондитерском магазине большую коробку конфет и героически притащили её домой, не тронув ни фантика. К вечернему чаю, так сказать. Проходивший мимо по своим делам викарий поинтересовался, не идём ли мы к кому-нибудь на день рождения, на что Дадли внушительно пробасил:

— Это Гарри купил для мамы, сэр. Мы хотим её поддержать, сэр.

Викарий покачал головой, сказал, что мы оба — хорошие мальчики, и подарил каждому по леденцу на палочке. Вот что это было?

В самом весёлом расположении духа (выражение лица Дадли, когда викарий дарил ему леденец, было бесценно), мы подошли к дому. А перед калиткой прямо под ноги мне бросился Мистер Лапка.

— Проголодался? — спросил я, погладив книззла. — Сейчас я вас всех накормлю…

«Нельзя, — ворвались ко мне в голову слова. — Не ходите в дом!»

— Гарри, — в этот же момент произнёс Дадли, — мне кажется, или входная дверь не заперта?

1) Чистая правда. Козёл-провокатор, в англоязычных странах иногда используют выражение «козел Иуда» — специально обученный козёл, использующийся на скотобойнях, мясокомбинатах и т. п. В обязанности козла входит сопровождение стада овец на бойню, при этом сам козёл выходит оттуда невредимым, зная о расположении скрытого выхода. Козёл-провокатор успокаивает стадо и вселяет в овец уверенность.

Такой козёл имеет на мясокомбинате официальную должность, на его содержание выделяются средства.

Вернуться к тексту