По ту сторону... Часть 1. Против Времени (джен)

Устремлённый на него взгляд жёг спину так, словно к ней приложили раскалённый, пышущий жаром уголёк.

Черноволосый четырнадцатилетний паренёк со сведёнными от напряжения плечами оторвал взгляд от книги, которую он и так уже давно не читал и внимательно огляделся по сторонам в поисках источника направленной на него злобы. Однако, чья бы ненависть не витала сейчас в воздухе, он так никого и не нашёл: сидевшие по соседству равенкловки тихо зубрили конспекты, готовясь к предстоящим экзаменам, до которых оставалось всего несколько дней.

Накануне экзаменов в библиотеке собралось едва ли не пол-Хогвартса, наполнив просторное помещение тихим шелестом страниц и гулким бормотаньем постоянно переговаривающихся студентов.

— Рай! Ра-ай!

Ощущение чужого недоброжелательного взгляда тут же исчезло, и парень, поспешно захлопнув и отложив читаемую им книгу в сторону, обернулся на голос звавшего некоего «Рая».

— Сколько раз можно говорить, что моё имя не сокращается? – с усталой раздражительностью поинтересовался он у усевшегося напротив него Регулуса. Чем больше времени младший Блэк проводил, шляясь по замку со своим старшим братом, тем больше привычек он у него перенимал. Причём привычек, в основном, вредных. – Попробуй для разнообразия обратиться так к своему братцу или к Северусу.

Регулус усмехнулся, выразительно вскинув брови домиком.

— Да Сириус мне за это голову открутит исключительно из братской любви, а Сев всегда был очень... изобретательным.

— Действительно, он открутит тебе что-нибудь другое.

Регулус усмехнулся и согласно склонил голову набок: со словами Райдена было сложно поспорить.

— Ладно, нам пора. Все уже собрались, только тебя не хватало, вот меня и послали на поиски. Радует только то, что искать долго не пришлось.

Райден вопросительно приподнял брови.

— Сразу в библиотеку?

— А куда ещё? Вы с Северусом порой просто до ужаса похожи... – Регулус вздохнул и развёл руками, всем своим скорбным видом пытаясь дать понять насколько это тяжело: общаться с двумя одинаковыми людьми.

— Не преувеличивай. И вообще, из-за чего весь сыр-бор? Почему такая срочность? На три часа раньше, чем обычно.

— Сам ничего не знаю, но Джагсон проговорился, будто пришёл приказ от Люциуса, – понизив голос, когда они проходили мимо засевших за учебники студентов, ответствовал Регулус, подстраиваясь под размашистый шаг друга. Впрочем, эта предосторожность уже была лишней, ибо никто не обратил на них внимания, а тот, кто обратил, уже успел выяснить то, что ему было нужно.

Несколькими минутами позже библиотеку покинул и Алекс Уайт.

* * *

Явно измотанная долгим перелётом, светло-серая сова, сложив крылья, обессиленно опустилась на стол, неуклюже опрокинув стоявший перед Алексом золочёный кубок с апельсиновым соком, который мгновенно исчез с поверхности стола, стоило мужчине только взмахнуть палочкой.

— Бедняжка, – ужаснувшись её внешнему виду, искренне посочувствовала птице хозяйка Больничного крыла мадам Помфри, а Алекс недовольно понял, что если он просто заберёт конверт, ничего не предприняв по отношению к сове, то весь профессорский коллектив – по крайней мере его женская половина – взбунтуется против столь жестокого обращения с несчастной зверушкой. Ричард Дэверо, приходящийся далёким родственником семейству Блэков, поняв затруднительное положение, в котором пребывал Алекс, откинул голову и весело расхохотался во весь голос, вызвав недоумевающие взгляды уже пришедших на ужин студентов.

Алекс, стараясь не сильно вертеть головой, покосился на Синистру, но даже она, несмотря на свою влюблённость в молодого профессора ЗоТИ, явно была готова разочароваться в своём кумире, а это уже, как говорится, показатель.

— Наверное, лучше отправить её на совятню? – он вопросительно повернулся к декану Гриффиндора в поисках совета и спасения. Женщина, до этого пристально глядевшая на распушившую грязные перья сову, отрицательно покачала головой, решительно отвергнув высказанное Алексом предположение.

— Арчибальд. Вы не присмотрите за птицей?

Арчибальд Кетлберн, преподававший в Хогвартсе Уход за волшебными существами, только неопределённо пожал плечами, не став ничего обещать заранее. Сбросив с плеч груз возложенной на него ответственности, а точнее попросту переложив его на плечи других, Алекс, наконец, смог добраться и до самого письма.

Вскрыв запечатанный сургучом конверт, он развернул пергамент и...

Всего одна строчка.

Одна-единственная строка, состоящая из двух коротких, ничего не значащих слов, однако же, даже сидящие практически в другом конце зала Джеймс и Ремус почувствовали, как напрягся Алекс.

«Надо встретиться».

Два слова и никакой подписи, никакого намёка на того, кто мог отправить подобное письмо, но Алекс, продолжая комкать в руках угнетающий его пергамент, уже твёрдо знал, что предназначался он не для профессора ЗоТИ Алекса Уайта. Сириус Орион Блэк – вот с кем хотел встретиться пока остававшийся неопознанным отправитель.

О том, кто он такой на самом деле, знали лишь четыре человека, и только один из них был способен отправить такое послание. Серые глаза, казавшиеся чёрными в свете паривших над столами свечей, жёстко впились в невысокую фигуру худенького парнишки, наравне с другими студентами с любопытством поглядывающего на преподавателей.

— Арчибальд, пусть сова пока побудет у вас, хорошо? Мне нужно написать ответ.

— Ладно, без проблем. Птица немного отдохнёт, а потом я отнесу её на совятню, – с неохотным вздохом пробормотал мужчина.

— Профессор Кетлберн, вообще-то мне нужна именно эта птица, – разъяснил Алекс и, задумчиво закусив губу, еле слышно добавил: – Не думаю, что другой сове удастся найти этого урода.

Мальчишка, за которым он вёл наблюдение, передёрнул плечами, снова почувствовав устремлённый на себя взгляд таинственного недоброжелателя.

Джеймс, тревожась и одновременно изнывая от любопытства, проследил за взглядом Уайта и недоумевающе нахмурился. Тот смотрел на кого-то, кто сидел за столом Слизерина, однако Джеймс при всём своём желании никак не мог понять на кого именно.

Питер, с внезапно возникшей в нём злостью, посмотрел в спину выходящим из-за стола Джеймсу и Ремусу, до сих пор продолжая надеяться, что те вспомнят о его существовании. Однако за исключением предупреждающе-угрожающего взгляда, который предварительно бросил на него Джеймс, они ничем не показали, что всё ещё помнят о нём. Горло сдавило от жуткой обиды.

Зелье подействовало точь-в-точь как было сказано в книге – неопровержимым доказательством этому служил Сириус Блэк, активно болтающий с братом за столом Слизерина, однако Джеймс, вопреки всем его надеждам и расчётам, по-прежнему практически не обращал на него внимания. Даже наоборот! Если раньше, во время уроков или по вечерам в гостиной Поттер мог часами болтать с Ремусом и Питером, в красках описывая своё последнее приключение, то теперь он почему-то начал сторониться и буквально избегать общества своего третьего друга. И ладно бы так делал только Джеймс! Но даже сверхрассудительный Ремус, ничего не делающий без важной на то причины, вдруг перестал с ним общаться и наотрез отказался помогать с домашней работой. Последнее настораживало и беспокоило едва ли не больше всего остального, потому что без конспектов Ремуса шансы Питера сдать экзамены стремительно приближались к нулю.

До ушей донёсся знакомый хриплый хохот, и Петтигрю, мгновенно позабыв, что всего несколько минут назад он сожалел о том, что подлил Зелье в пиво Джеймса и Сириуса, с прежней злобой уставился на черноволосый затылок сидевшего к нему спиной Блэка.

Питер не знал и не мог знать причин столь странного поведения Поттера и Люпина и потому подсознательно, по привычке, винил во всех своих неприятностях ненавистного ему баловня судьбы. Слизеринец, будто почувствовав устремлённый на него взгляд, передёрнул плечами и всем корпусом повернулся в сторону наблюдавшего за ним Питера. Будь на месте Хвоста Джеймс, то без сомнений, он не стал бы прятаться и отводить взгляда, но Питер Джеймсом не был и потому он трусливо опустил голову, поспешно уткнувшись в стоявшую перед ним полную тарелку.

Гриффиндорец так увлёкся созерцанием глядевших на него овощей, что чуть не сбил локтём кубок сидевшей по соседству незнакомой девчонки, когда кто-то положил руку прямо ему на плечо, таким образом призывая обернуться и обратить на себя внимание. Питер повиновался и обомлел: слегка наклонившись, перед ним стоял Сириус Блэк, с выражением тревоги – тревоги, чёрт возьми! – и любопытства, ожидая его реакции.

Питер поперхнулся и закашлялся, не поверив своим глазам, а Сириус, в лицемерной попытке помочь, хлопнул его по спине и усмехнулся, определённо оставшись довольным произведённым эффектом.

— Что надо? – Питер старался говорить как можно увереннее, но в горле жестоко першило, и вместо этого вопрос получился каким-то жалким и испуганным.

— Ничего, – Сириус пожал плечами, с искренним беспокойством глядя на друга (?). – Ты почему один сидишь? Где Ремус и этот... Джеймс?

— А тебе-то какое до этого дело? – сердито буркнул Питер, грубо сбросив лежавшую у него на плече руку. От ладони Блэка практически ощутимо несло жаром, и Питер почти чувствовал, как тлеет мантия там, где ещё секунду назад держал руку Сириус.

Столь не дружелюбное поведение само собой не остановило Блэка от продолжения беседы, и когда тот, закинув ногу на ногу, уселся на место Ремуса, Питер почувствовал слабый запах любимейшего напитка экс-гриффиндорца. Сириус был пьян.

Объяснение странного поведения Блэка, с первого дня их знакомства презиравшего Питера, а сейчас лицемерно заботящегося о его благополучии, оказалось до обидного простым.

Питер вскочил из-за стола.

— Знаешь что, Блэк? Да пошёл ты со своей заботой! Вали к своим дружкам-Пожирателям! В их компании ты уже свой!

Сначала стихли разговоры за столом Гриффиндора, вслед за ним – осознав услышанное, примолкли хаффлпаффцы и равенкловцы. За столом Слизерина, никогда не отличавшегося особой шумливостью, молчание царило с той самой минуты, когда Сириус направился в сторону бывших однокурсников. Студенты дружно молчали, жадно ловя каждый звук, и поэтому следующие слова вроде бы даже немного протрезвевшего Сириуса были слышны каждому.

— Что. Ты. Сейчас. Сказал. Хвост. Повтори.

Прежде Питер поостерёгся бы говорить с тем в таком тоне, но сегодня он был вне себя от злости на Джеймса, Ремуса – на весь мир! – и потому не обратил внимания на яростный холод слов Блэка, которые тот процедил практически не разжимая губ.

Сириус резко встал со скамьи и, схватив Петтигрю за воротник мантии, бесцеремонно притянул к себе.

— Повтори.

В серых глазах плескалась всесокрушающая ярость, но впервые в жизни это не пугало Питера. Некогда наводивший на него ужас одним лишь взглядом, Сириус Блэк вдруг превратился всего лишь в ещё одного студента Хогвартса, его ровесника. Да, студента выдающегося, но не имеющего над ним никакой власти.

— Отпусти меня, – сейчас Питер чеканил слова, ни в чём не уступая самому Сириусу, и тот, сам не понимая почему, вдруг подчинился.

Ничего не изменилось. Питер по-прежнему оставался тощим коротышкой со старательно прилизанной копной светлых волос, но в движениях откуда-то появилась непонятная уверенность, а в голосе – присущая разве что аристократам и совсем не подходящая к облику Петтигрю – властность. Водянистые голубые глаза в упор смотрели на красного от гнева Сириуса.

— Никогда больше не смей подходить ко мне, Блэк. Я не желаю тебя видеть. Ты слизеринец, так иди и общайся со слизеринцами. Здесь у тебя друзей нет.

Дожидаться реакции шокированного таким напором Сириуса он благоразумно не стал и, спокойно обойдя того стороной, неторопливо вышел из Зала.

Гриффиндорцы молчали, с любопытством ожидая действий только что прилюдно оскорблённого Блэка, а тот, вместо того чтобы, выкрикивая проклятья, ринуться за обидчиком, сморщил нос и, задумчиво почесав в затылке, заметил:

— Похоже, огневиски получился слишком крепким. Нет, всё-таки пора завязывать с экспериментами. Вот бре-е-ед...

Несколькими минутами позже Слизерин лишился пятнадцати баллов, а Сириус был отправлен деканом Гриффиндора на отработку в компании Филча.

Весть о том, что Питер Петтигрю – шестикурсник Гриффиндора, оказал достойный отпор Сириусу Блэку, облетела замок в считанные часы, и к вечеру уже все картины вовсю обсуждали произошедшее. Как и все слухи, этот с каждым пересказом обрастал всё новыми и новыми подробностями, стремительно отличавшимися от того, что было на самом деле. Неизменным в этих рассказах оставалось только одно: Сириус Блэк ничего не ответил на слова смелого гриффиндорца о Пожирателях Смерти.

* * *

Ревность – глупое и недостойное мужчины и настоящего гриффиндорца чувство. Джеймс был твёрдо в этом уверен и тем не менее он ревновал. Не к Лили – о нет, в ней он не сомневался. Джеймс Чарлус Поттер ревновал своего бывшего лучшего друга Сириуса Блэка к Нюниусу. Смешно? Ещё как!

Каждый раз видя этих двоих вместе, он чуть ли с ума не сходил (пару раз всё-таки сорвался, между прочим, и в итоге и Гриффиндор и Слизерин лишились 25 честно заработанных баллов. Честно заработанных – по крайней мере со стороны Гриффиндора). Джеймс дико ревновал Бродягу и, постоянно вспоминая их былые проделки, чёрной завистью завидовал НЮНИУСУ, с которым тот теперь был не разлей вода.

Он был бы и рад помириться – Джеймс даже готов был первым протянуть руку новоиспечённому с его подачи слизеринцу, но в голове тут же всплывали сказанные им тогда страшные слова. Слова, которые очень, ОЧЕНЬ трудно забыть. Слова, которые сверхгордый Сириус Блэк никогда и ни за что не простил бы даже лучшему другу. Тем более лучшему другу. Каковым для него теперь был Снейп. Джеймс сдавленно зарычал сквозь плотно сжатые зубы, тем самым вызвав удивлённый взгляд оторвавшегося от книги Люпина.

— Ты чего?

— Ничего. Зубри дальше, – с показной беспечностью отмахнулся от друга Джеймс. Ремус с минуту задумчиво изучал развалившегося в кресле недовольно насупившегося гриффиндорца, но придя к выводу, что по крайней мере внешне с тем всё в порядке, послушно вернулся к лежавшему у него на коленях толстенному учебнику.

Год пролетел с просто невероятной скоростью и неминуемо приближающиеся экзамены вынудили студентов побросать свои любимые занятия и разнообразия ради взяться за свои конспекты и учебники. Ни Джеймс, ни Ремус такими студентами не были. Первый – потому что даже и не собирался ничего учить, как обычно рассчитывая на помощь свыше, а второй в отличие от друга начинал учиться не в последний момент, в приступе паники хватая «счастливчиков» за рукава мантий и умоляя тех помочь с экзаменом. Именно так и было на первом курсе, когда Джеймс и Сириус – тогда ещё лучшие друзья, вдруг осознали, что несмотря на отличные оценки абсолютно ничего не помнят. Ремус усмехнулся, когда Джеймс поделился с оборотнем своими воспоминаниями.

Портрет Полной Дамы отодвинулся в сторону, пропуская внутрь возвращавшихся после обеда в свою гостиную гриффиндорцев.

— Вот вы где! – галантно пропустив вперёд засмущавшихся третьекурсниц, приветственно проорал им с порога вездесущий Фрэнк.

— Вас днём с огнём не сыщешь! Как вы так быстро добрались до гостиной!

Джеймс загадочно улыбнулся.

— Фрэнк, ты же не думаешь, что мы станем делиться с тобой нашими профессиональными секретами?

— Мерлин! Да я даже и не рассчитывал на подобное! Знаешь, Джеймс, боюсь, если у тебя и будут дети, ты и им не станешь рассказывать всего, что знаешь об этом замке! – искренне рассмеялся Фрэнк, не замечая, как застыло лицо шестикурсника при упоминании о детях.

— Ладно, старик, – отложил книгу в сторону Ремус, кинувшись спасать ситуацию. – Что такого особенного случилось за время нашего отсутствия, что сумело привести тебя в столь бурный восторг?

— Чёрт, Джеймс, с тобой всё в порядке? – нахмурил брови Лонгботтом, хлопаясь в наколдованное находчивым Люпином кресло. – Дерьмово выглядишь, дружище. Может будет лучше, если мы с Ремом отведём тебя к мадам Помфри?

— Забудь, – отмахнулся от него тот. – Давай колись, что случилось, пока нас не было?!

— Вы не поверите! – стоило Джеймсу напомнить Фрэнку о первоначальной теме разговора, как он снова оживился, забыв о мимолётно замеченной им тревоге на лице младшего друга.

– Зря вы свалили так быстро, вы ТАКО-ОЕ пропустили: просто закачаешься! Если бы я сам не видел, ни за что бы не поверил!

— Да что случилось-то?! – не выдержал, наконец, Ремус. – Ты уже битых полчаса болтаешь, а ничего толкового так и не сказал!

— А Фрэнк у нас вообще по натуре загадочный садист. Любит напускать на себя таинственный вид и мучить людей, – на полном серьёзе проинформировала друзей слегка полноватая светловолосая девушка, подойдя к тому сзади и уткнувшись носом в широкую шею семикурсника. Тот даже не обернулся, автоматически обняв гриффиндорку за талию и притянув к себе. Пришедшая вместе с Алисой, Лили забралась на кресло и, чтобы не соскользнуть с него на пол, крепко обхватила мгновенно заулыбавшегося Джеймса за плечи.

— Алиса права: мы пока шли сюда, эту историю уже раз пять слышали. Причём каждый раз она всё меньше и меньше походила на правду, – дружески рассмеялась рыженькая волшебница, когда Джеймс, победив в их короткой, но ожесточённой схватке, всё же усадил её к себе на колени. – Джеймс! Хватит, прекрати! Да отпусти же, кому говорю?!

Гриффиндорец покорно разжал руки и демонстративно сложил их на груди, однако в карих глазах всё ещё горел лукавый огонёк, яснее ясного сказавший Лили, что победила она только в битве, а война – война – ещё впереди. Джеймс растянулся в улыбке, и она, поддавшись внезапному приливу нежности, со смехом взлохматила и так стоявшие торчком непокорные вихры.

— Ладно, короче говоря, когда вы ушли, Сириус с какого-то перепуга притащился к столу Гриффиндора и, как я понял, что-то сказал Питеру. А тот вдруг вскочил и ни с того ни с сего взял и наорал на него!

Ремус недоверчиво прищурился.

— Фрэнк, а ты ничего не путаешь?

Тот секунду подумал, а затем утвердительно кивнул головой. Всё ещё прижимавшаяся к нему Алиса поддержала своего парня.

— Всё именно так и было. Как минимум полшколы видело это.

— Питер? НАШ Питер? Питер Петтигрю? – не поверил Джеймс и, ища подтверждения, поднял голову на Лили. Девушка молча кивнула.

— Быть этого не может, – уверенно сделал вывод Ремус, так же как и Джеймс ни секунды не сомневаясь в абсурдности этих слов, однако молчание Лили, категорически не переносящей ложь, если и не убедило их в обратном, то по крайней мере заставило усомниться. Разве их слабый, трусливый «друг», шесть лет назад непонятно как и почему попавший в Гриффиндор, мог на кого-то накричать? Тем более если этот кто-то Сириус Блэк?

— Лили, слезь, пожалуйста, – попросил Джеймс и, когда та встала с кресла, с наслаждением размял затёкшие ноги. – Лунатик, ты идёшь?

— Куда?

— В Больничное крыло. К Питеру. Он же наш друг, помнишь? – с нажимом на слове «друг» произнёс Джеймс, схватив оборотня за рукав.

— Зачем? – не понял Фрэнк, на долю секунды отвлёкшись от сладких объятий своей невесты. – Питера же там нет.

— То есть как? – оторопело обернулся назад Джеймс, уже занеся одну ногу над порогом. – Он же поссорился с Сириусом.

— Ну да. Но поссорился и подрался – разные вещи.

— В данном случае, это одно и то же, – рассудительно заметил Ремус.

Полная Дама, уже не один десяток лет караулящая проход в гостиную Гриффиндора, нехотя отвлеклась от беседы с заглянувшей к ней в гости соседкой со второго этажа и с любопытством прислушалась к болтовне студентов. С тех пор как её портрет повесили сюда со строгим наказом охранять проход, миновало много поколений, и все тайны, все детские секреты, что ей ненароком – совершенно случайно! – удавалось подслушать, навсегда оставались в памяти верной своему слову хранительницы. Наконец Мародёры выскользнули наружу, и проход торопливо закрылся, а Полная Дама, поправив складки на своём пышном розовом платье и согласно кивнув в такт словам подруги, строго поглядела вслед удалявшимся по коридору гриффиндорцам.

* * *

— Просто невероятно. Не могу в это поверить, – качая головой, как заведённый твердил Джеймс, уже сидя в одном из плетёных кресел в личном кабинете Алекса Уайта. Тот оторвался от своей работы и угрюмо посмотрел на шестнадцатилетнего друга.

— И ты говоришь это МНЕ?

— Я просто не могу в это поверить, понимаешь?

— Ещё как понимаю, – хлёстко ответил Алекс. – Если ты забыл, то я – это и есть он!

Вид ссорящихся преподавателя и студента наверняка вызвал бы острый интерес у обитателей портретов, но по счастью в просторном кабинете профессора ЗоТИ предусмотрительно полностью отсутствовали картины, которые могли бы без зазрения совести разнести эту новость по всему Хогвартсу.

Джеймс взъерошил волосы. Алекс откинулся на стуле.

— Надеюсь, вы оба будете чай, – полностью лишённым вопросительных интонаций голосом осведомился Ремус, левитируя перед собой поднос с тремя чашками и небольшой горкой ещё не успевших остыть булочек.

Джеймс улыбнулся другу и послушно потянулся за чашкой. То же самое, не отводя от него глаз, проделал и Алекс. Позабытое перо, которым он исправлял ошибки в косноязычных докладах третьекурсников, нетерпеливо подрагивало в ожидании продолжения.

— Моя мама любила говорить, что если у тебя есть проблема, нужно заварить чай, сесть за стол и всем вместе спокойно обсудить её, – отправив поднос обратно на место и аккуратно прихлёбывая обжигающе горячий чай, мирно продолжил Ремус. И действительно, казалось, что с каждым глотком напряжение, чувствовавшее в Алексе и Джеймсе даже из другой комнаты, постепенно тает, сходя на нет.

— Алекс, ты извини, – грея руки о стенки чашки, тихо произнёс Джеймс. – Я правда не хотел с тобой ссориться, просто в последнее время столько всего навалилось... Сначала Сириус, потом ты со своим будущим, Питер, а теперь ещё и это. Плюс экзамены.

— Ничего страшного.

Когда ответа не последовало, Алекс поднял голову на друзей и тут же озадаченно нахмурился, глядя, как крепнет улыбка на лице ещё недавно недовольного абсолютно всем на свете Джеймса Поттера.

— Что? – он подозрительно огляделся по сторонам, ища источник странного веселья лучшего друга. – Что?

— Невероятно! Ты так и не научился этого говорить! – сквозь смех простонал Джеймс, своим поведением заставив улыбнуться даже спокойного Ремуса. – Мужику почти сорок, а он не умеет извиняться!

— Во-первых, неприлично напоминать людям об их возрасте, – скрипнул зубами Алекс.

— Так ведь ты же не женщина! Или... – Джеймс не закончил, предоставив Уайту возможность самому додумать предложение.

— Придурок. А во-вторых, лично для меня извиняться и признаваться в любви практически одно и тоже. А, следовательно, невозможно.

Джеймс не ответил, всё ещё пытаясь восстановить дыхание и вытирая рукавом выступившие от смеха слёзы.

— Вдвойне придурок, – скупо бросил Алекс, вновь возвращаясь к возвышавшимся перед ним горам и холмам непроверенных свитков.

Ремус не удержался и закатил глаза – точно так же, как он делал раньше, сидя между Блэком и Поттером и слушая, как они соревнуются друг с другом в сочинении грандиозных планов мести Нюниусу.

— Дети. Что один, что другой.

— На себя посмотри, малявка, – свысока парировал Алекс. На подобное заявление Ремусу ответить было нечего, потому как по сравнению с ним они с Джеймсом действительно были малявками.

— Слушайте, я тут подумал...

— Лучше не продолжай, мне уже страшно, – сворачивая и откладывая в сторону очередной пергамент, вскользь вставил Алекс. Джеймс фыркнул и едва не подавился своим чаем, пытаясь удержать рвущийся наружу смех.

— Смешно. Очень. Ну просто обхохочешься, – насупился Ремус, глядя на весело переглянувшихся друзей. – В общем, я недавно вспомнил кое-что. Джеймс, помнишь, вы с Сириусом отравились и угодили в Больничное крыло?

— Ага.

— Так вот, я поначалу думал, что это опять Снейп подсыпал нам какую-нибудь гадость за ужином, и поэтому после уроков я нашёл его и мы... немного подрались.

В этот раз Джеймсу всё-таки не повезло. Он как раз сделал глоток, когда оборотень заканчивал предложение и, услышав его последние слова, не сумел удержать чай внутри себя, поспешно выплюнув его обратно в чашку. Алекс уронил перо и, проклиная всё на свете – включая самих Мародёров – водил палочкой над залитым чернилами пергаментом.

— Вы ЧТО сделали?!

И без того крайне взволнованный из-за своей, ещё не озвученной идеи оборотень ещё больше сконфузился, напряжённо заёрзав в своём кресле.

— Мы подрались. На палочках.

Сириус в подобных ситуациях становился даже наглее чем обычно, хотя куда уж больше... Джеймс всего парой слов обращал всё в шутку, а Ремус предпочитал говорить как есть, не заботясь о том, как сильно это может повлиять на его репутацию.

— И кто победил? – нетерпеливо кивнул мужчина. Алекс Уайт не особенно отличался от Сириуса Блэка – Ремус и Джеймс выяснили это всего за пару дней, которые они провели вместе: ругаясь, шутя и вспоминая. Правда, вспоминал в основном Алекс, а двое друзей молчали и часами слушали рассказ о двенадцати годах жизни волшебника, первого в истории магического мира кому удалось сбежать из застенок Азкабана. Так вот, Алекс мало чем отличался от Сириуса Блэка: по крайней мере в отношении к сальноволосому слизеринцу они были на удивление солидарны, и если теперь Сириус и Снейп стали друзьями, то Алекс продолжал ненавидеть Нюниуса за двоих.

— Он. Я еле ноги унёс. Но перед тем как разойтись он сказал мне, что никто из Слизерина не стал бы вас травить и что я должен искать этого человека среди своих. Тогда я не поверил, а сейчас... Что если уже тогда это был Питер? – голос оборотня слегка сбился от волнения, и Ремус, слепо глядя на пустую стену, еле слышно закончил: – Что если в том, что Сириус оказался в Слизерине, тоже виноват он?

Алекс и Джеймс ничего не сказали о подобной возможности. Ремус чуть слышно вздохнул: теперь, когда он, наконец, высказал свои сомнения, они будто обрели плоть и из эфемерных иллюзий превратились в страшную реальность. На душе у всех троих было премерзко: каждый продолжал думать над словами рассудительного оборотня, и мысль о том, что ещё мог натворить за их спиной малыш Питер, подобно червю точила сердце. Что-то хрустнуло, и Джеймс, вздрогнув, поднял глаза на источник этого звука. Алекс, ещё более бледный, чем обычно, так же, как и пять минут, назад неподвижно сидел за своим столом, а из его кулака свисал кончик вдруг безжизненно обвисшего пера.

— Сириус? – осторожно позвал он друга. Тот не пошевелился, только ещё крепче сжав бесполезное перо. Джеймс с опаской заметил, как побелели от напряжения, сжимавшие его пальцы. – Алекс?

— Я его убью, – всего лишь шёпот, всего лишь три слова, которые часто кричат в приступе злости люди во всех странах мира, но непрошибаемое спокойствие, слышавшееся в словах Алекса, даёт понять, что это не угроза и даже не обещание. Так и будет.

Вывести из себя Сириуса Блэка не составляло особого труда, а вот у Алекса было лишь два слабых места, и Джеймс, чтобы отвлечь друга от нехороших мыслей об убийстве и зная, что тем самым он всколыхнёт всё то, что Уайт изо всех сил старался забыть, не колеблясь надавил на одно из них.

— Алекс, ты что, хочешь второй раз попасть в Азкабан за убийство одного и того же человека?

Два слабых места? Азкабан и друзья.

Мужчина вздохнул и, отбросив в сторону обломок пера, устало потёр переносицу.

— Как-нибудь в другой раз.

Подобный ответ не очень успокаивал, но теперь друзья по крайней мере были уверены, что Питер переживёт эту ночь.

— Хотя, знаете, я ведь мог и ошибиться, да и Снейп вполне мог соврать, – торопливо пошёл на попятный Ремус, слишком поздно поняв, что не стоило пока делиться своими предположениями с тем, кто почти полжизни провёл в тюрьме из-за предательства «друга».

— Это он, – твёрдо ответил Алекс, серьёзно глядя на гриффиндорцев. И, несмотря на данное им обещание убивать Петтигрю, в глубине серых глаз Ремус прочёл искреннее сожаление о том, что Дамблдор не дал ему придушить Хвоста в самом начале шестого курса.

Джеймс, уже давно пересевший со своего кресла поближе к столу Алекса, без интереса рылся в уже проверенных свитках, не обращая внимания на недовольный взгляд хозяина стола, который то и дело выдёргивал из его рук аккуратно свёрнутые работы.

— О, Ремус! – торжествующе воскликнул он, отвоевав у Алекса один из пергаментов. – Поздравляю тебя с очередным «Превосходно»!

Люпин вдруг отчего-то смутился, бросив на мужчину странно виноватый взгляд, но Джеймс этого не заметил, слишком увлёкшись разбором мелкого и трудночитаемого почерка оборотня. – Лунатик, курица и та лучше тебя пишет, – прокомментировал он, споткнувшись на непонятном для него слове. Джеймс поднял глаза на Алекса. – И ты ЭТО читал?!

— Ну... – тот почему-то совсем по-мальчишечьи заёрзал в кресле. – Не совсем.

— То есть? Это как? – не понял Джеймс, оторопело уставившись на взрослого друга. – Ты преподаватель. Ты ставишь оценки. Но работы ты не читаешь. Бродяга, что ж ты раньше не сказал, я бы тоже мог что-нибудь сдать!

— Сохатый, ты не правильно нас понял, – окликнул друга красный как помидор и почему-то выглядевший жутко виноватым Ремус. – Этот свиток проверял я.

Этим вечером Джеймсу определённо не везло: сначала он чуть не захлебнулся чаем, а в этот раз шокирующие слова Люпина пришлись именно на тот момент, когда Поттер, ещё не догадываясь о последствиях, откусил кусочек последней булочки с повидлом.

— Как это ТЫ? – просипел гриффиндорец в перерывах между разрывающими грудь приступами кашля. Смачивая горло холодной водой, которую мигом принёс явившийся на зов Алекса домовой эльф, Джеймс с удовольствием наблюдал весьма странную картину.

— Понимаешь, Сохатый, – начал Ремус. – Пару дней назад я заглянул сюда после уроков, и Алекс попросил меня помочь ему с нашим домашним заданием.

— Бессовестный, – укоризненно вздохнул Поттер, со смешинкой глядя на внешне невозмутимого Уайта. – И ещё профессор, называется. Да как ты мог воспользоваться ситуацией?! Ведь ты же как никто другой должен знать, что Лунатик просто не в состоянии отказать, когда его просят о помощи! Эксплуататор – вот ты кто!

— Чокнутый, – вывел несомненный диагноз мужчина, запоздало поняв, что над ним просто издеваются, а затем вдруг расплылся в довольной улыбке. – Эксплуататор, говоришь? За-ме-ча-тельно, – в серых глазах запылал зловещий огонёк. – Скоро конец года и наш завхоз не справляется с уборкой Залов.

Джеймс, уже было открывший рот для следующей шутки, торопливо захлопнул его, поняв, к чему клонит Алекс.

— Бродяга, ты же не...

— Взыскание, Поттер! – широко улыбаясь, восторженно обрадовал всех тот, сияющими глазами глядя на недоверчиво прищурившегося друга. Ремус сидел ниже травы тише воды, быстро смекнув, что их друг-профессор ЗоТИ отнюдь не шутит.

— Алекс, ты не можешь назначить взыскание: мы ничего не сделали! – парировал Джеймс. Ремус неодобрительно прицокнул языком, оставив своё мнение при себе.

— Да ну? – опасно прищурился мужчина, выразительно покосившись на висевшие под потолком часы.

— Ну да!

— В таком случае пять... – Алекс бросил извиняющийся взгляд на Люпина, – то есть десять баллов с Гриффиндора за нахождение после отбоя в кабинете преподавателя. Плюс взыскание для вас, мистер Поттер.

— Бродяга!

— А теперь шагом марш в свою спальню, оба, – любезно улыбаясь друзьям, командным голосом произнёс Алекс, с непередаваемым удовольствием гладя на насупившегося Сохатого. – В следующий раз будешь знать, как спорить с преподавателем.

Джеймс, не смотря на злорадствующего приятеля, направился к двери, что-то тихо бормоча себе под нос. О том, что Алекс, как и Сириус, является анимагом и следовательно обладает хорошим слухом, он вспомнил, только когда сзади до него донеслось мстительное:

— И ещё пять баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя!

Когда Джеймс изо всех сил захлопнул за собой ни в чём не повинную дверь, Алекс довольно откинулся на спинку стула, открыв перед собой новые горизонты воспитательной работы преподавателя. То, что Гриффиндор, по сути, из-за ничего лишился пятнадцати баллов, его не особо волновало. Он достал из потайного ящика стола спрятанную там до поры до времени уже ополовиненную бутылку огневиски и, задумчиво изучив сверкающую внутри пламенную жидкость, уверенно засунул её обратно.

— И плюс двадцать пять баллов Гриффиндору за помощь преподавателю! – подумав, сообщил он в пространство, вспомнив о Ремусе.

Джеймс самодовольно ухмыльнулся, глядя на кроваво-красные рубины, вдруг просыпавшимися в часы Гриффиндора мерцавшими на свету каплями.

— Вот так бы сразу, – проворчал он, поворачиваясь в сторону ожидавшего его Люпина. – А то сразу «минус-минус»... Всё равно же добавил.

Двое друзей, стараясь как можно тише ступать по полу, продолжили свой путь в гостиную Гриффиндора, куда и отправил их Алекс Уайт. И даже Ремус со своим нечеловечески острым слухом не сумел различить среди посторонних звуков тихий скрежет коготков бросившейся вслед за ними серо-коричневой крысы.

* * *

С приближением лета ночи становились всё теплее и теплее, но на верхушке Астрономической башни – самой высокой из башен и башенок Хогвартса, всё ещё царствовала холодная весна. Здесь северный ветер сталкивался с южным, западный набрасывался на восточный, но ни тот ни другой несмотря на всё своё усердие не могли дотянуться до невысокого худенького парнишки, неподвижно замеревшего на самом краю башни, завороженно глядя на видневшуюся далеко внизу землю. Ужас молодого волшебника перед простиравшейся у его ног пропастью выдавали только расширенные от страха светло-голубые глаза и напряжённо впившиеся в выщерблины в стене сведённые судорогой пальцы.

Питер сделал шаг назад и, чувствуя, как дрожат ноги от пережитого за эти несколько минут ужаса, с облегчением опустился на пол. В ушах всё ещё свистел свирепствовавший ветер, но теперь ему было уже не по силу столкнуть с карниза непокорного смертного. Питер сглотнул, вспомнив открывшееся перед ним зрелище, и медленно задышал, стараясь успокоить бешено колотящееся в груди сердце.

Он с самого детства боялся высоты, и до сих пор даже сама мысль о полёте на метле заставляла его паниковать, однако, несмотря на сотрясавшую его сейчас дрожь, Питер торжествовал. Он сумел! Он сделал это! Всего за один день он дважды преодолел свой страх! Питер знал, что даже преподаватели считали его слабым волшебником, и вплоть до сегодняшнего дня он думал точно так же. А теперь всё изменилось.

Раньше ему нравилось дружить с Мародёрами – быть одним из них, ведь тогда даже на него – ничем не примечательного коротышку – тоже обращали внимание и восхищались его храбростью. Но разве это почётно: принести окончательно обленившимся Джемсу и Сириусу сливочное пиво и пару пирожных, пока те разрабатывают стратегию очередной проделки? А ведь как раз в этом и состояла обязанность ни на что не годного Хвоста, хвостом таскавшегося за Сохатым, Лунатиком и Бродягой.

Когда они стали анимагами, именно Питер – не Джеймс, не Сириус, и тем более не Ремус – предложил обзавестись кличками. Именно он первым назвал щеголявшего красивыми, мощными рогами оленя Сохатым. А в благодарность Блэк, уже ставший с подачи Джеймса Бродягой, обозвал его Хвостом, не забыв пояснить, что это из-за его крысиного хвостика. Спустя несколько минут Сириус, даже не подозревая (?) об обидной стороне придуманных им кличек, окрестил Ремуса Лунатиком. Оборотень промолчал и ничем не показал своего недовольства, поэтому Питер решил последовать его примеру. В конце концов, Хвост – это не так уж и плохо, с Сириуса вполне сталось бы назвать его Крысёнышем.

Раньше он был четвёртым, ненужным Мародёром, но с сегодняшнего дня всё должно было измениться – Питер не сомневался в этом. Впервые ощутив уверенность в своих силах, сумев побороть всегда помыкавшего им Сириуса Блэка (о том, что тот же самый Блэк всегда вставал на его сторону, защищая от нападок слизеринцев, Питер предпочёл не задумываться), он больше не мог жить как прежде – серой непримечательной мышью. Точнее, крысой. Крупной серо-коричневой крысой. Ему больше не нужна была сомнительная защита Джеймса и занудная помощь Ремуса – он всё вполне мог сделать сам. Как никогда в жизни Питер в это верил.

Раз познав власть, он и помыслить не мог, что всё будет иначе. Питер встал с холодного пола и взмахом палочки очистил от пыли старенькую мантию, купленную пожилой матерью на одной из распродаж в Косом переулке.

Имеющий власть может всё, и, стоя на самом краю карниза, и без страха глядя на прозрачные стеклянные крыши теплиц, Питер думал о том, кто может дать ему такую власть. Цена была не важна.

* * *

Экзамен не был сложным, нет – Сириус повторно пробежался взглядом по лежавшим перед ним листам пергамента и, задумчиво закусив губу и покосившись на часы, показывавшие оставшееся до конца экзамена время, вернулся к выполнению задания, на котором он остановился. С трансфигурацией у него никогда не было серьёзных проблем: в крайнем случае, Джеймс, настоящий спец в этом деле, всегда готов был протянуть другу руку помощи, но описать количество взмахов и угол наклона волшебной палочки при исполнении того или иного заклинания для него было несколько затруднительно хотя бы потому, что он уже давно всё делал по наитию, понятия не имея, правильно это или нет – главное результат. Вот только экзаменаторов вряд ли бы устроил такой ответ. Сириус, используя все свои недюжинные актёрские способности и делая вид, что он крайне увлечён своей работой, принялся обкусывать кончик пера, с надеждой поглядывая по сторонам сквозь занавесь упавшей на глаза чёлки

Снейп, как и ожидалось, что-то без перерывая строчил в своём пергаменте, так низко склонившись над партой, что Сириус на секунду испугался, что он размажет все, что уже успел написать. И вправду, на длинном белом носу красовалось небольшое чернильное пятнышко, которое Сириус без труда разглядел, даже несмотря на разделявшее их расстояние.

Что творил со своим пергаментом Джеймс, Сириус не видел, так как тот сидел повернувшись к нему спиной. Он вытянул шею и прищурился, изо всех сил напрягая зрение в тщетной попытке разглядеть, что успела написать Тара, но...

— Мистер Блэк, будьте любезны вернуться к своей работе и оставить других учеников в покое, иначе будете сдавать экзамен лично мне один на один! – строгий окрик МакГонагалл, бдительно следящей, чтобы студенты не списывали друг у друга, заставил его покончить с разгильдяйством и снова взяться за перо.

К счастью, декан Гриффиндора, несмотря на разочарование, которое читалось в её взгляде каждый раз, когда она смотрела на Сириуса, ни в чём не изменила своего отношения к слизеринцу, с прежней строгостью и справедливостью начисляя и отнимая драгоценные баллы, которые с переводом старшего Блэка в Слизерин исчезали как мыльные пузыри. Впрочем, появлялись они так же стремительно. Например, незадолго до экзаменов, на Чарах они со Снейпом с подначки кого-то из гриффиндорцев, – на этот раз не Джеймса, – начали соревноваться и в итоге наколдовали столько всякого барахла, что Флитвик, видя их усердие, был просто вынужден дать обоим по 65 баллов. Однако Лили быстро уменьшила их количество уже на следующей перемене, когда он, поддавшись возникшей на пустом месте злости, буквально набросился на ляпнувшего какую-то незначительную ерунду Сохатого.

Палочка надёжно покоилась в заднем кармане брюк ,и Сириус, поленившись её оттуда достать, принялся остервенело крутить рукой, дабы вспомнить требуемый угол наклона, ответить на вопрос и, наконец, перейти к следующему.

Он задумчиво откинулся на стуле, практически прислоняясь спиной к стоявшей позади него парте и, слегка напрягая мышцы упиравшихся в пол ног, начал раскачиваться в своей излюбленной позе.

Рука уже безжалостно ныла: такое количество оборотов он успел накрутить, и Сириус почти согласился с тем, что ответить на вопрос №13 у него не получится, когда его отвлекло внезапное покалывание в той части тела, в которой, как частенько намекал раньше Джеймс, и находились остатки его мозгов.

Когда покалывание переросло в болезненное жжение, Сириус беспокойно заёрзал на стуле, пытаясь устроиться поудобнее и не понимая причины подобных ощущений, а затем произошло ЭТО.

— АААААААААААААА!!!!!!!!

Сириус так резко вскочил со стула, что тот отлетел к соседней парте, едва не придавив сидевшую за ней девушку. Та испуганно отшатнулась и широко открытыми глазами уставилась на впавшего в буйство парня.

Сириус не видел того, что происходило у него за спиной, и слава Богу, потому что в таком случае он пришёл бы в ужас, даже несмотря на пронзавшую его сейчас боль. Мантия запылала, и Сириус, пытаясь сдёрнуть её с себя, крутился на одном месте, рассыпая на пол и окружавшие его парты красные и синие искры.

Пергамент Кендры вспыхнул от упавшего на него огонька, и равенкловка торопливо захлопала по нему ладонью, спасая то, что уже успела написать, от неминуемой гибели. К счастью для неё, всё обошлось.

— Petrificus Totalus! Aguamenti!

Мгновенно окаменев, Сириус рухнул как подкошенный, не в силах больше двигаться и только продолжая безумно вращать глазами, а в следующую секунду на него обрушился ледяной поток воды, устремившейся на упавшего слизеринца из направленной на него волшебной палочки.

Испуганная не меньше своих студентов, МакГонагалл обеспокоенно склонилась над Сириусом и, выхватив из кармана изрядно подпалённых брюк искрящую и разве что не плюющуюся пламенем волшебную палочку, с облегчением вздохнула. Будучи извлеченной на свободу из тесного плена брюк, палочка мигом утихла, снова превратившись в покорную воле владевшего ею волшебника деревяшку.

Преподавательница тяжело вздохнула. Сириус всё ещё не шевелился, но из широко распахнутых от боли глаз по щекам струилось несколько солёных ручейков.

— Episkey, – она покосилась на палочку слизеринца в своих руках и снова вздохнула. – Экспериментальная серия с волосом вейлы. Ох, Сириус-Сириус.... И почему от тебя столько проблем?

Будь Сириус сейчас в состоянии что-нибудь сказать, то он бы непременно ляпнул что-нибудь особенное, так как даже несмотря на ещё не прекратившееся действие заклинания, он то и дело силился шевельнуть губами для достойного ответа.

— Finite Incantatem.

Снейп, каким-то образом внезапно оказавшийся рядом с однокурсником, с видимой – показной – неохотой подал кривившемуся от боли Блэку руку и помог тому встать с холодного пола.

Сбрендившая палочка вела себя как положено, да и полученный ожог МакГонагалл уже успела залечить, и всё равно продолжать экзамен Сириус явно не мог. Нужно было срочно доставить парня в Больничное крыло, но не переносить же экзамен из-за одного несчастного случая?

— Мистер Брэкстон! Немедленно сядьте на место! И вы тоже, мистер Хорнсби!

Несколько учеников, умело пользуясь возникшей суматохой, на реактивной скорости списывали правильные – по их мнению – ответы у своих соседок.

— Не списывайте у других их ошибки, думаю, вам вполне хватит своих собственных. Минус пять баллов Равенкло и Гриффиндор.

Мысленно отметив в памяти фамилии обоих «умников», декан Гриффиндора внимательно оглядела студентов: в целом всё было не так уж и плохо, однако, зная их не по годам развитые способности к списыванию, класс нельзя было оставить ни на минуту, а отпускать Блэка в одиночку она элементарно боялась.

— Профессор МакГонагалл, – придерживая друга за плечо, черноглазый слизеринец заправил выбившуюся прядь волос за ухо и повернулся к декану противостоящего Слизерину факультета. – Я уже ответил на все вопросы, может, лучше я отведу Сириуса к мадам Помфри?

Блэк почему-то удивлённо уставился на предложившего помощь однокурсника, однако Северус этого не заметил, сверля глазами раздумывающую над его словами волшебницу.

Не будь этот ребёнок слизеринцем и самым настоящим чудовищем, намного превосходившим всех Мародеров вместе взятых, МакГонагалл вполне могла бы счесть его чудом и даром небес: настолько своевременным оказалось его предложение.

— Вы уверены, что ответили верно абсолютно на все вопросы, мистер Снейп? – на всякий случай осведомилась профессор Трансфигурации, заранее зная, каким будет ответ слизеринца. – Может, стоит ещё раз всё проверить?

Чудо-ребёнок, чудовище и слизеринец Северус Снейп был полностью уверен в написанном и проверять всё в третий раз не собирался, о чём тут же не замедлил проинформировать обеспокоенно взиравшую на своего бывшего подопечного преподавательницу.

— Что ж, в таком случае шагом марш в Больничное крыло. И для вашего же блага будет лучше, если вы направитесь именно туда. Я проверю. А что касается вас, мистер Блэк, то, как только вас выпишут, будете заново сдавать экзамен лично мне.

И без того мрачный Сириус, судя по выражению его лица, только что понял, что чувствуют люди за мгновение до того, как их ослепляет вспышка от Avada Kedavra. Только что его ослепила как раз именно такая вспышка.

— Успокойся ты, Блэк, – фыркая и постоянно закатывая глаза, пытался воздействовать на друга Снейп. – Конечно «Превосходно» я тебе не обещаю, но на «Выше ожидаемого» можешь рассчитывать спокойно.

— В смысле? Что ты имеешь в виду? – не понял Сириус, слишком сосредоточенный на том чтобы переставлять ноги в нужном порядке. Правая-левая, левая-правая. В принципе ничего сложного, но, учитывая жуткий ожог его несчастной пятой точки, это было весьма затруднительно. А то, что до Больничного крыла было ещё топать и топать, отнюдь не повышало ему настроения.

— То самое, о чём ты только что подумал, – скривил губы в ядовитой ухмылке Снейп. – Пока ты выступал на публику, выделывая все эти па, я позволил себе добавить пару строк в твоём пергаменте.

Старый волшебник изумлённым взглядом проводил удалявшихся дальше по коридору слизеринцев, с любопытством прислушиваясь к эху их слов.

— Я перед тобой в долгу по гроб жизни, Сев.

— Ещё раз назовёшь меня «Севом», и гроб тебе понадобится прямо сейчас.

Волшебник, следовавший за парнями через портреты, увидел, как один из слизеринцев споткнулся и, откинув голову, огласил коридор весёлым смехом, почему-то напомнившем давно умершему магу лай довольно крупной собаки.

— Кстати, Снейп, – Сириус решил вернуться к прежней манере общения. – Ты ведь у нас вроде бы гений? Объясни гриффиндорскому идиоту, что там произошло с моей палочкой?

— То, что произошло там с твоей палочкой, только доказывает, насколько ты уникальный идиот, – не удержался от издёвки Снейп. – Подобные случаи бывают крайне редко, уникум.

Сириус зарычал. В прямом смысле слова.

— Заканчивай издеваться, просто объясни или... – он вдруг просиял, судя по всему додумавшись до чего-то, в высшей степени его шокировавшего. – Или ты и сам этого не знаешь?

Снейп промолчал, не отрывая глаз от показавшихся впереди дверей в Больничное крыло и целеустремлённо волоча туда приятеля. А тот, вдруг вспомнив о своей нелюбви к этому месту, шагал всё медленнее и медленнее.

— Если ты сейчас остановишься, то оставшиеся двадцать метров ты проделаешь в подвешенном состоянии, – угрожающе предупредил Блэка Северус, уже и не мечтая отделаться от «пострадавшего». Видимо, эта фраза вышла достаточно убедительной, потому что Сириус, вместо того чтобы как вкопанный замереть на месте, продолжил неохотно ползти дальше, подталкиваемый в спину злорадствующим слизеринцем.

— Урод, – гордо вздёрнув голову, свысока ответил он, на секунду замерев на пороге.

— Хочешь увидеть настоящего урода: посмотри в зеркало, – «дружелюбно» скалясь в улыбке, мстительно ответил тот.

Мадам Помфри уже давно не была так рада никого видеть, как Сириуса. Уже лёжа на животе на одной из коек и наблюдая за тем, как та суетится среди своих склянок и фиалов, слизеринец впервые в жизни подумал, что было бы намного лучше, если бы он остался на экзамене.

Гулявший по Больничному крылу ветерок приятно холодил кожу, немного ослабляя ноющие ожоги, которые, несмотря на исцеляющее заклинание МакГонагалл, не исчезли, а только слегка уменьшились в размерах.

Почувствовав примочку, шлёпнувшуюся на его пострадавшую в бою с волшебной палочкой задницу, Сириус блаженно закрыл глаза, мысленно благословив то, что мадам Помфри была единственной свидетельницей его позора. Что он сильно поторопился с благословением экс-гриффиндорец понял, только услышав тихие слова целительницы, что-то кому-то строго втолковывающей, а затем внутрь ширмы просунулась чья-то голова.

Чёрные волосы. Длинный нос. И конечно же, не сходящая с лица вечная кривая ухмылка. Снейп.

— Не-ет, только не ты, – слегка повернув голову, простонал в подушку Сириус. – Какого чёрта ты здесь забыл?

Скромно присев на самый краешек стула и внимательно оглядевшись по сторонам, тот тут же принялся в своём коронном стиле воздействовать на мозги.

— Если я скажу, что переживал за твоё здоровье, ты мне поверишь? – чуть слышно осведомился черноглазый, и если бы он при этом не усмехнулся, глядя на едва прикрытую простынёю задницу Блэка, Сириус даже мог бы в это поверить: настолько правдоподобно и встревоженно прозвучали эти слова.

— Ага, как же, – выразительно фыркнул Сириус. Разговаривать упираясь носом в подушку было совсем не удобно, но переворачиваться на бок он пока не спешил по вполне понятным причинам. – Да скорее всего ты просто приплёлся проверить, не откинул ли я копыта!

Снейп вскинул брови.

— Ты так догадлив, Блэк, что у меня просто нет слов. Естественно всё именно так и было: в конце концов, не зря же я тебя столько пролётов на себе тащил!

Процедура была совсем не сложной, но трудоёмкой, и сейчас главная целительница Хогвартса, сидя на краешке кровати, взмахами палочки левитировала склянки с зельями на свои места, краем уха прислушиваясь к доносящемуся до неё смеху. Мальчишки. Что гриффиндорцы, что слизеринцы. Одна суть. Один чёрт.

* * *

Слушать нудную тягомотину было невероятно скучно, и Северус, не сдержавшись, зевнул, едва успев прикрыть рот рукой. Немолодой нотариус – по виду ровесник Нерона, укоризненно нахмурил сросшиеся на переносице седые брови, однако слизеринец, мысленно отметив сей факт, не стал заострять на нём своего внимания и, стащив со стола какую-то пёструю рекламную листовку, принялся внимательно вчитываться в незамысловатый текст. Листовка – на первый взгляд довольно жалкое средство спасения – сработала, как и было задумано: больше желающих выразить своё сожаление «осиротевшему ребёнку» не нашлось.

— Может, уже начнём? – нетерпеливо поинтересовался он, от нечего делать начав ритмично барабанить пальцами по краю стола.

— Нужно ещё немного подождать, мистер Снейп. Мадам Гринвуд скоро будет.

Мадам Гринвуд. Ещё одна таинственная личность. Неизвестная родственница – троюродная сестра Нерона, о которой тот ни разу не упоминал в присутствии внука и имя которой вписал в своё завещание. Что в этом документе делало ещё и ЕГО имя, Северус искренне недоумевал, памятуя о не очень-то трепетном отношении Принца к грязнокровному сыну своей давно умершей единственной дочери. Однако оно там было, и именно в этом заключалась причина того, что Северус, с позволения директора школы, на следующий день после экзамена по Трансфигурации купил билет на автобус «Ночной рыцарь» и направился на встречу с нотариусом.

Позади хлопнула дверца, и по тому, как почтительно привстал со своего места старик-нотариус, Северус безошибочно догадался о долгожданном прибытии мадам Гринвуд.

— Здравствуйте, Норман, – прозвучал в кабинете звонкий женский голос, и Северус, до этого полагавший, что вышеупомянутая мадам как минимум ненамного моложе Нерона, стремительно обернулся в своём кресле. Тонкий девичий голосок, побудивший его к такому действию, вполне мог бы принадлежать какой-нибудь малолетке, однако действительный возраст обладательницы этого голоса на деле давно перевалил за семьдесят, хоть и тщательно скрывался под толстым слоем косметики.

— О! А это, должно быть, юный Северус! – певуче пропело с порога ТО, что, судя по приветственному кивку нотариуса, и было мадам Гринвуд. Чудовище, колыхая абсолютно всеми – выдающимися и не очень – частями тела, плавно проплыло мимо парня и, втиснувшись в чересчур узкое для него кресло, требовательно впилось глазами в мгновенно вытянувшуюся фигуру нотариуса.

Северус шокированно перевёл взгляд на подсунутые ему для подписи бумаги, однако ЗРЕЛИЩЕ упрямо продолжало стоять перед глазами.

— Итак, раз все в сборе, можно приступать к делу...

Не назови Нерон в завещании имени этой женщины и степень связывающего их родства, Северус в жизни не поверил бы, что Анжелика Гринвуд по материнской линии Принц: настолько непохожа она была на виденные им в замке семейные портреты. Конечно, вполне вероятно, что за определённую сумму золотых художники могли всё основательно подкорректировать, но слизеринец ни минуты не сомневался, что среди Принцев никогда не было волшебников таких поразительных размеров. Помимо цвета глаз, Северус унаследовал от трагически – ах! – погибшего отца ещё и высокий рост, но всё равно мадам Гринвуд возвышалась над ним, как колокольня над стогом сена. Но и это ещё не самое страшное. Говорят, что тёмный цвет стройнит и скрывает недостатки фигуры, но, глядя на затянутую в чёрную обтягивающую (последний писк моды!) мантию фигуру «милой» родственницы, Северус впервые задумался о том, насколько хорошо выглядит в своей мантии он сам.

Размашисто расписавшись там, где ему указал мистер Норманн Деккер – в самом низу документа, Северус покосился на женщину, которая как раз в этот момент в свою очередь склонилась над пергаментом. Наверное, новоявленная родственница тоже следила за реакцией Северуса на своё проявление, потому что она вдруг от всей души поставила в документе жирную точку и всем телом стремительно повернулась в его сторону. Необычные, как и вся сама мадам Гринвуд, желтовато-зелёные глаза изучающе пробежались по бледному лицу молодого полукровки, и волшебница, видимо оставшись довольной увиденным, слегка улыбнулась. А Северус, глядя на эту, вроде бы, милую улыбку, неожиданно для самого себя понял, что именно так и улыбаются акулы, прежде чем отхватить кусочек ноги незадачливого пловца. Он «добродушно» оскалился в ответ, практически полностью скопировав улыбочку любящей родственницы. Мистер Деккер с каменным лицом продолжал зачитывать последнюю волю покойного Принца, не замечая и не обращая внимания на поведение своих гостей.

Попытки прочесть мысли волшебницы ничего не дали, впрочем Северус и не особо на это рассчитывал: чтение мыслей взрослых людей до сих пор оставалось за пределом его возможностей. Несмотря на все свои таланты, легилименция давалась Северусу нелегко. За всё время он от силы раза три сумел проникнуть в чужой разум, да и то в основном это были неуравновешенные и эмоционально легко возбудимые личности: озлобленный на весь свет Сириус, какой-то блондинистый пятикурсник из Хаффлпаффа, расстроенный из-за «Удовлетворительно» по Зельям, и один раз даже сама МакГонагалл. Хотя как раз в последнем Северус был не вполне уверен: в конце концов декан Гриффиндора была довольно-таки сильной и вдобавок ко всему очень опытной волшебницей, и то, что она не имела способностей к легилименции, ещё не говорило о её неспособности оградить свой разум от бессовестных и любопытных студентов. Вспомнив о многочисленных талантах Сириуса к разрушению, Северус порадовался, что Блэк не только понятия не имел о легилименции, но и, к счастью, в кои-то веки был лишён чего-то, чем владел сам Северус. Только сейчас по-настоящему задумавшись над этим, слизеринец мысленно позлорадствовал, подумав о своём превосходстве над лучшим другом. То, что они с Блэком как-то незаметно друг для друга стали друзьями, никто из них больше не видел смысла отрицать. Взаимовыгодное сотрудничество, основанное на ненависти Северуса к Гриффиндору и Сириуса к Поттеру, плавно переросло в крепкую дружбу.

На память единственный прямой потомок Нерона Принца никогда не жаловался, и сказанные Ремусом Люпином ещё на втором курсе слова о том, что на самом деле они с Сириусом очень похожи, теперь не вызывали у слизеринца прежнего желания запустить в чересчур умного гриффиндорца мощным Stupefy. Будучи слизеринцами, они действительно стали очень похожи друг на друга, и дело далеко не во внешности: тут как раз не было ничего общего, скорее всего с переводом в Слизерин и благодаря общению с теми, кто был равен ему по происхождению, Сириус кардинально переменил свои прежние взгляды и привычки.

Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Мародёры. Две звезды Гриффиндора, год от года обеспечивающие своей команде по квиддичу победу во всех матчах. Оба чистокровные волшебники и даже родственники, они были равны, и ни один не мог, да и не хотел взять первенство над другим. О них говорили: настоящие гриффиндорцы. И что стало с ними теперь? А теперь даже бывшие однокурсники и друзья снова вспомнили, что Сириус в первую очередь – Блэк, а ведь Блэки испокон веков учились именно в Слизерине. Сириус Блэк – настоящий слизеринец, вот как говорили теперь.

Северус Снейп и Сириус Блэк. О них не говорили ничего, кроме неподтвержденных слухов и сплетен. Их ни разу не поймали после отбоя на месте преступления, и даже после того, как давняя проверка палочек показала, что портрет Полной Дамы был заколдован каким-то пятикурсником-гриффиндорцем, тут же начавшем всё отрицать, все знали, кто на самом деле ответственен за случившееся. Знали, но доказать не могли, ибо если Мародёры в основном импровизировали, зачастую меняя изначальный план по ходу дела, то Сириус и Северус продумывали свои действия до мелочей. И результат того стоил.

— А ты у нас, оказывается, смышлёный мальчик, – желтовато-зелёные глаза с узким, как иголка, зрачком, не мигая, глядели на бледное лицо слизеринца, и женщина снова «по-акульи» улыбнулась, заметив, как передёрнуло Северуса на слове «мальчик». – Талантливый. Весь в мать. И друзья хорошие, интересные. Умничка.

Пронаблюдав ещё один – усовершенствованный – вариант улыбки, Северус понял, что драконы (если они, конечно, умеют это делать) улыбаются точно так же.

— Итак, согласно воле покойного, изложенной на этой бумаге, Анжелика Мирабелла Гринвуд, урождённая Принц, назначается опекуном Северуса Тобиаса Снейпа.

Северус похолодел.

— Так же она, то есть вы, – нотариус поднял взгляд на невозмутимо ожидавшую продолжения женщину. – Так же вы наследуете сумму в 8.000 галлеонов, хранящуюся в одном из сейфов мистера Принца.

— Что касается вас, мистер Снейп, – Северусу достался не менее пронзительный взгляд, но он даже не обратил на это внимания, уже начиная догадываться о том, кому достанется всё остальное. – То вы получаете в наследство замок в Шотландии со всем его содержимым, поместье в Лондоне, небольшой участок земли неподалёку от* * *

и ключ от основного сейфа в Гринготсе, содержимое которого оценивается в 280.000 галлеонов.

Деккер замолчал, видимо ожидая вопросов, но их не последовало. Парень молчал, широко распахнутыми глазами слепо глядя себе в колени. Старик-нотариус рассеянно кивнул головой, поняв состояние своего клиента: когда Нерон впервые назвал ему эту сумму, он тоже долго был в шоке и ещё дольше просто пытался представить размеры сейфа, в котором старый Принц хранил своё состояние.

— Мистер Деккер, а вы уверены, что завещание составлено верно и здесь нет ошибки? – вкрадчиво поинтересовался Северус, всё ещё слыша, как в ушах гремят слова «280.000 галлеонов».

— Всё в полном порядке, мистер Снейп, – даже не поглядев на свои бумаги, поспешно заверил его нотариус. – Ошибки нет и быть не может. Завещание составлено согласно всем нормам нашего законодательства в моём присутствии три года назад и заверено двумя свидетелями.

— Можно узнать кем именно? – вдруг подалась вперёд мадам Гринвуд, требовательно впиваясь взглядом в глаза обернувшегося на её голос мага. Северус, до этого отвлечённо переваривающий неожиданную новость о своём богатстве, заинтересованно склонил голову набок. То, что мадам Гринвуд неплохой легилимент, а быть может даже и окклюмент, для него уже не было секретом, но то, как действует эта разновидность магии, Северус видел впервые, причем, глядя на эту сцену, у него почему-то создавалось впечатление, что всё это делается только ради него.

— Значит, Абраксас Малфой и Орион Блэк? Очаровательно. Два моих любимых родственника.

«Родственника?!» – яркая паническая мысль, перекрывшая собой абсолютно всё. То, что они с Сириусом больше чем просто лучшие друзья, как и в старые-добрые прежние времена не доставляло никакой радости.

— Жаль, конечно, что с Орионом уже не удастся побеседовать – он так некстати умер, – легкомысленно рассуждая, покачала головой странная опекунша, пока нотариус медленно приходил в себя после столь неожиданного и, судя по всему, мощного вторжения в его разум. – Придётся навестить Абраксаса.

— Да как вы смеете?! – возмущённо вскочил со стула старик, едва не срываясь на позорный визг. Волшебница скривилась, а слизеринец едва подавил желание заткнуть себе уши.

— Очень просто.

Северус, поняв, насколько опасным противником является Анжелика Гринвуд, с восторгом и чуть ли не с обожанием смотрел на свою опекуншу. Мысль, что он только что нашёл идеально подходящую для себя женщину, беспрерывно стучала в и так перегруженные мозги.

— Ваши действия незаконны! Я могу подать в суд! Вы не имеете права таким образом выяснять все обстоятельства данного дела! – продолжал разоряться, брызжа слюной, красный от гнева Деккер. После того, как эти двое столь вежливо поздоровались друг с другом, Северус был уверен, что они как минимум хорошие знакомые, а сейчас, по примеру Гринвуд глядя в глаза волшебника, он почти кожей чувствовал испытываемые тем по отношению к женщине ненависть и отвращение.

Северус почувствовал, как его губы искривила презрительная усмешка, и холодно взглянул на бесновавшегося мага.

— Мистер Деккер, будьте любезны, сядьте и прекратите свою истерику, – ледяной тон его голоса не допускал возражений, и нотариус с открытым ртом молча хлопнулся обратно на свой стул. В устремлённых на него заинтересованных желтовато-зелёных глазах мелькнуло уважение, но Северус не видел этого, полностью сосредоточившись на старом волшебнике.

– Мадам Гринвуд, если вы это помните, с сегодняшнего дня является моим опекуном и, следовательно, действовала она исключительно в моих интересах. У вас ещё есть претензии?

Быстро вспомнив о внушительном состоянии, перешедшем к ещё несовершеннолетнему, но уже определённо умеющему разбираться со своими врагами грязнокровке, Норманн Деккер тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой.

— Нет? Вот и хорошо. И нам, и вам.

Женщина снова улыбнулась и провела пухлой ладонью по шее растянувшегося у неё на коленях светло-серого кота, который тут же недружелюбно зашипел на Северуса, стоило тому только обратить внимание на рыжеглазую зверюгу.

— Предатель, – также глядя на наглеца, прокомментировал поведение животного Деккер. Кошак довольно мяукнул в ответ, подставляя голову под ладонь гладящей его волшебницы. Северус приподнял брови, удивлённо глядя на откуда-то взявшееся животное. Тот нахально уставился на него в ответ, тем самым создав у слизеринца ощущение, что перед ним прикидывающийся котом анимаг. Серый нос, изломанные серые же усы, подпалёная шерсть на поджарых боках и вызывающе наглые глаза, так и подзуживающие Северуса выхватить палочку и попытаться заставить лже-кота вернуться в свой истинный облик. Волшебница заставила зверя приподнять голову и аккуратно пробежалась острыми ногтями по беззащитному горлу, а вероятный анимаг, блаженно сощурив глаза, тихо заурчал. Северус закатил глаза, мысленно насмехаясь над собственной паранойей, и к своему ужасу обнаружил, что умудрился прослушать первые слова волшебника и начала ответа мадам Гринвуд.

— ...то есть, если я правильно вас поняла, вы и не собирались ставить нас в известность относительно обстоятельств смерти моего брата?

Золото, а не женщина. Северус криво улыбнулся. Зо-ло-то. Подумаешь: страшная. Бывает и хуже. Намного.

— Норман...

Глядя на нервничающего и от того обильно потеющего мага, Северус ни капли не сомневался в том, что теперь-то тот сильно жалеет о своей дружбе с Нероном и ещё сильнее – о том, что ввязался в это дело с завещанием покойного Принца.

— А-а-а-а, так вы о приписке? Так в этом нет ничего необычного, уверяю вас.

— Даже в её содержимом? И в том, что она была сделана всего за три недели до его смерти?

— Уверяю вас...

— И уж точно нет ничего необычного в том, что в связи со всем этим авроры могут придти допросить этого несчастного юношу?

Волшебник скептически посмотрел на скривившегося, как от зубной боли, «несчастного юношу» и, судя по всему, мысленно пожелал беднягам аврорам удачи. И да поможет Господь-Бог тем глупцам, что решат со своими подозрениями придти в дом Анжелики Гринвуд. И глядя сейчас на недоброжелательно настроенную волшебницу и её нелюдимого родственника, маг как никогда ясно видел, насколько прав был Нерон, подсунув этих двоих друг другу. А старый Принц никогда ничего не делал просто так и, учитывая дальновидность покойного аристократа, Норман Деккер ни секунды не сомневался, что впереди всех их ждут бо-ольшие потрясения.

— Так. Стоп. Притормозите. С какой это стати авроры должны захотеть меня допросить? – мгновенно насторожился Северус, подозрительно глядя то на опекуншу, то на нотариуса. Серый кот ненадолго приоткрыл глаза-щёлочки, снисходительно обозрел всех собравшихся и, приняв позу поудобнее, спокойно заснул, предварительно лениво запустив когти в руку мадам Гринвуд.

— Ну?

К несчастью для себя, Норман знал Анжелику Гринвуд уже не один десяток лет и по тому, как та вдруг резко поджала губы, маг понял, что в душе она сейчас клянёт себя всеми словами за излишнюю болтливость и неумение держать язык за зубами.

— Видите ли, юноша, – на этот раз на слове «юноша» скривился не только вышеназванный юноша, но и даже кот. – Когда в нашем мире умирает такой влиятельный человек, каким был ваш дед, и если он оставляет кому бы то ни было подобную сумму денег, люди из Министерства неминуемо начинают расследование. Это в порядке вещей.

— В таком случае, я хочу знать, что не так с этой припиской, – чётко проговаривая каждое слово, сухо произнёс Северус, всем своим видом давая понять, что отступать он не намерен. Не в его правилах.

— Да всё с ней «так», – страдальчески свела брови к переносице мадам Гринвуд, не заботясь о том, что её лоб тут же покрылся сетью глубоких морщинок. – Но то, что сделана она была не так давно, обязательно насторожит наших служителей закона и порядка.

Кот пренебрежительно чихнул, сонно махнув хвостом.

Северус привык думать, что он неплохо разбирается в людях, и ни разу даже мысли не допускал, что это не так. Единственным исключением оказался Сириус Блэк, которого он ранее считал высокомерным идиотом и растяпой, напрочь лишённым даже намёка на мозги. В этом он ошибался, да, но ведь исключения только подтверждают правило! Поведение же мадам Гринвуд вообще не поддавалось анализу, и Северус, несмотря на всё своё усердие, никак не мог определить: лжёт ему двоюродная сестра Нерона Принца или всё же говорит правду. Видимо, семейное умение.

— Что ж, – бесцеремонно спихнув серого нахала с колен, женщина с трудом выпихнула себя из кресла, – думаю, мы узнали всё, что нам было нужно, и даже больше.

Деккер вымученно улыбнулся клиентам и, раздражённо захлопнув папку, успел увидеть, как живший у него в течение последних трёх недель серый кот, высоко задрав хвост, выскочил за дверь.

— Предатель...

— Мадам Гринвуд! Куда вы так торопитесь?! – едва поспевая за слишком активной – учитывая её преклонный возраст – волшебницей, окликнул её Северус и, когда та, вопреки его ожиданиям, вдруг резко остановилась, едва успел затормозить, только чудом избежав столкновения с мягкой, как пуховая подушка, спиной.

— Во-первых, юноша, так как с этого дня я ваша опекунша, прекращайте звать меня «мадам». Можете звать меня Анжеликой. А во-вторых, что касается вашего вопроса, мы торопимся к ближайшему камину: я договорилась с директором вашей школы, чтобы он разблокировал для вас камин в своём кабинете на несколько минут, так что второй раз путешествовать на «Ночном Рыцаре» вам не придётся.

Благодарить Северус не умел отродясь, даже просто сказать кому-нибудь «спасибо» было для него целой проблемой. А так как раньше говорить это самое «спасибо» ему было попросту некому, то этот навык ему выработать так и не удалось.

— Очень мило с вашей стороны, Анжелика, – ехидно улыбнувшись «золоту, а не женщине», Северус направился к широкому старому камину и, не долго думая, ступил во внутрь, только поморщившись, когда от его шагов особенно крупные хлопья сажи взвились в воздух и осели на мантии.

— И пусть кто-нибудь почистит этот камин! – сердито прокричал он хозяину бара. Тот рассеянно отмахнулся от назойливого и неприятного мальчишки, слишком увлёкшись своей милой беседой с очаровательной блондинкой.

— Кабинет директора Хогвартса!

Прежде чем исчезнуть в зелёной вспышке магического пламени, Северус успел заметить заинтересованный взгляд, который бросила на него девушка – судя по лучистому личику и длинным золотистым косам – полукровка от брака человека и вейлы. Улыбнуться ей в ответ он уже не успел.

— Ммм... «милый» мальчик, – тяня гласные, слащаво произнёс знакомый мужской голос, и Анжелика Гринвуд, туманно чему-то или кому-то улыбнувшись, неторопливо обернулась. — Ну очень милый. Даром, что грязнокровка.

— Думаю, с твоей стороны несколько непредусмотрительно называть грязнокровкой наследника 280.000 галлеонов, Абраксас. В данном случае предпочтительнее: магглорожденный.

Уже немолодой мужчина с длинными, изящно спускающимися на плечи светло-желтыми волосами, изрядно разбавленными сединой, и гладким юношеским лицом, тяжело опирался на спинку плохо сбитого стула и, прищурив глаза, с лукавой смешинкой глядел на волшебницу сквозь белёсые брови.

— Давно не виделись, МАДАМ Гринвуд, – усмехнулся хозяин Малфой-мэнора. – Не ожидал, что наша новая встреча произойдёт при таких обстоятельствах.

— Как бизнес? Как сын? – с нарочитой вежливостью поинтересовалась женщина, присаживаясь на стул, заботливо выдвинутый для неё из-под стола предусмотрительным магом.

— С бизнесом всё прекрасно, благодарю. Наверное, единственный плюс службы Люциуса Тёмному Лорду в том, что это, вдобавок ко всему, приносит и немалый доход. Но насколько я помню, подобные мелочи тебя никогда не интересовали, так что давай перейдём сразу к делу.

— Хорошо, – от слащавости улыбки мадам Гринвуд аж сводило зубы, – ты ведь все три недели жил у этого Деккера, верно, Абраксас?

— Умоляю, только не напоминай. Это было так унизительно, – совсем по-кошачьи передёрнул плечами Малфой.

— Абраксас, не тяни. Что удалось выяснить?

Мужчина щёлкнул пальцами, подзывая официанта и, когда тот умчался на кухню за его заказом, внимательно огляделся по сторонам, прежде чем последовать предложению своей собеседницы. Проходящий мимо посетитель бара показался ему достаточно подозрительным, и пока незнакомец (или незнакомка?) в чёрной мантии и с надвинутым на глаза капюшоном не прошёл мимо, ни один из них больше не сказал ни слова.

Пухлый юнец-официант, поминутно кланяясь, водрузил на стол запотевшую бутылку и два наспех вымытых и ещё мокрых стакана и, испуганно глядя на именитого посетителя, пробормотал, что хозяин заведения почтит за честь, если лорд Малфой примет от него в дар их лучший коньяк.

Лорд Малфой не стал разочаровывать старательного хозяина и величественно кивнул официанту в знак согласия: тратить слова на прислугу, по его мнению, было излишне.

— Надеюсь, ты не собираешься и в самом деле ЭТО пить?

— Ещё чего, – презрительно фыркнул светловолосый маг, глядя вслед удалявшемуся прочь от их столика перепуганному до полусмерти официанту, – в мои планы не входит умереть от отравления дешёвым коньяком. Итак, а теперь объясни мне, почему я три недели прожил в доме Деккера под видом вшивого кота, если ты всё могла выяснить при помощи легилименции? Боюсь, Люциус уже считает, что он теперь не наследник, а полноправный глава семьи.

— Это не так страшно. Уверена, что ты сможешь с лёгкостью его в этом разубедить.

Малфой прищурился и брезгливо вытер край заляпанного стола тонким батистовым платочком, после чего аккуратно положил на него руки.

— Мне бы твою уверенность, – проделав все эти операции, парировал он. – Ладно, чем быстрее со всем этим разберёмся, тем быстрее расстанемся и тем быстрее я смогу вернуться в Имение.

Как мы и думали, старик оказался умнее всех. Он, конечно же, умер, но своё состояние спас, да и МАГГЛОРОЖДЕННОГО внука прикрыл от опасности. «При любых обстоятельствах!» – нет, ну и придумал же! – восхищенно качая головой, повысил голос мужчина.

— По крайней мере теперь я уверена, что наши деньги в надёжных руках. Нерон всегда хорошо разбирался в людях и, если он оставил свои сбережения Северусу, значит, считал, что тот сумеет их сохранить. У мальчишки неплохие способности, нужно только как следует им заняться.

— Вот ты им и займёшься. Мне достаточно того, что своим наследником Принц сделал грязнокровку – хорошо хоть фамилию свою ему не отдал.

Волшебница промолчала, ни соглашаясь, ни отрицая точку зрения своего более молодого собеседника, и задумчиво пригладила уложенные в тяжёлую строгую причёску крашенные ярко-рыжие волосы. Анжелика Гринвуд никогда не была красавицей, и вряд ли у кого-нибудь повернулся бы язык назвать её милой женщиной, но цену себе она знала и за годы своей насыщенной жизни давно уже успела выяснить, как ей следует преподнести себя новым людям с наибольшим эффектом. Наверное, именно этим объяснялось то, что внешне некрасивая, даже отталкивающая женщина к своим семидесяти четырём годам была уже дважды замужем и оба мужа, пока были живы (между прочим, как показало расследование, умерли они от естественных причин), буквально боготворили и разве что на руках не носили свою вторую половину (впрочем, поднять её в воздух можно было только с помощью заклинания Mobilicorpus или Wingardium Leviosa, так как вес их благоверной уже тогда зашкаливал за грани разумного).

— Волан-де-Морт совершил большую ошибку, натравив своих псов на Ориона. Теперь старая аристократия взбунтуется. Маги не простят ему убийства главы одной из ведущих семей волшебного мира. Орион будет отомщён сполна, а Лорд дорого заплатит за его смерть.

— Я говорил с Лестрейнджем. Япет полностью поддерживает Лорда, так что нам он не поможет, но и не выдаст: Obliviate ещё никто не отменял, а вот отец и сын Эйвери согласны с тем, что Лорд и его идеи становятся опасны для чистокровных магов. Ричард МакНейр тоже с нами: он слишком опасается за жизнь своих жены и детей, после того что Лорд сделал с Орионом. Он себя пережил.

Абраксас улыбнулся, и спокойный блеск серебристых глаз, которые вместе с внешностью так удачно для себя унаследовал его сын Люциус, не сулил Тёмному Лорду ничего хорошего. Старший Малфой всё продумал и теперь готов был приступить к осуществлению своего плана. Абраксас намерен был отомстить за смерть лучшего друга и родственника Ориона Блэка. И первым, согласно этому плану, должен был умереть его убийца.

Райден Эдвард Блэр.

* * *

Для большинства студентов и школьников последний учебный день, предшествовавший началу летних каникул, всегда был равносилен празднику, но сегодня среди учеников Хогвартса находились и те, кто не радовался окончанию очередного учебного года. Пока что студенты седьмого курса, после выпускного бала и получения дипломов они должны были стать полноправными волшебниками и уже навсегда покинуть стены полюбившегося и успевшего стать вторым домом замка.

Джеймс, наконец, сумел подобрать упавшую на пол челюсть и оторвать взгляд от как никогда восхитительно прелестной Лили и посмотрел на Фрэнка, который в свою очередь с потерянной челюстью взирал на Алису. Обе девушки основательно подготовились к такому важному мероприятию, как выпускной бал, и теперь готовы были блистать среди других пар. Впрочем, парни подготовились к балу не менее тщательно. Вроде бы просторная гостиная Гриффиндорской башни была битком забита парнями и девушками в пёстрых мантиях самых разнообразных цветов и покроев. Джеймс растопыренной пятернёй пригладил почему-то казавшиеся мокрыми волосы и, не отводя глаз от спускавшейся по лестнице Лили, порадовался, что Дамблдор разрешил придти на выпускной бал не только семикурсникам, но и жаждавшим повеселиться студентам начиная с четвёртого курса.

Не удержавшись, Лили одним прыжком преодолела последние две ступеньки и, быстро вернув себе прежний величественный вид, сияя белозубой улыбкой, замерла в паре шагов от Джеймса, дабы он смог в полной мере насладиться представшим его глазам зрелищем. К сожалению, из-за странного, всё время меняющегося освещения, наколдованного кем-то из выпускников, девушка не могла разглядеть его глаз: в очках Мародёра отражалась только она сама, но выражение лица парня явственного говорило о том что, по его мнению, к нему с небес только что спустилась самая настоящая богиня. Лили озорно улыбнулась и, поправив выбившуюся после прыжка рыжую прядь, быстро чмокнула обалдевшего гриффиндорца в щёку, при этом успев нежно растрепать почему-то выглядевшие непривычно гладкими чёрные волосы.

— Джеймс...

— Ммм... а?

— Это что, гель для волос? Ты пользуешься гелем для волос?

Бесстрашный Мародёр Джеймс Поттер торопливо перехватил руку девушки, снова потянувшейся к его волосам, чтобы убедиться в реальности происходящего.

— Ну да... – смутившись, вяло пояснил он, старательно игнорируя широко улыбающихся Алису и Фрэнка и тихо фыркающего себе под нос Ремуса, удобно расположившегося на диване в ожидании своей партнёрши по танцам.

— Лили! Это он таким образом хочет шокировать выпускников, чтобы они запомнили этот день на всю оставшуюся жизнь!

Джеймс обиженно поджал губы и, предупреждающе поглядев на друга, склонил голову набок. Алиса, что-то с улыбкой сказав Лили и дружески подмигнув гриффиндорцу, направилась к выходу, не забыв потянуть за собой всё ещё тихо фыркающего в кулак Лонгботтома. Тот, проходя мимо, умудрился ободряюще хлопнуть приятеля по плечу, но когда портрет Полной Дамы встал на место за их спинами, до Джеймса донёсся их сдавленный хохот.

Школа чародейства и волшебства. Громадный замок, Хогвартс поражал воображение каждого, кто когда-либо ступал под его величественные своды, и если со временем юные волшебники привыкали к странностям и волшебной атмосфере школы, то первое впечатление оставалось в памяти магов туманным и далёким воспоминанием. И сейчас, стоя рядом со своей девушкой и вместе с ней с интересом разглядывая тёмно-коричневые стены Большого Зала с невероятными по красоте старинными архитектурными ансамблями и свисающими с потолка факультетскими эмблемами, Джеймсу почему-то вспоминалось давно позабытое ощущение восторга, которое охватило его-первокурсника, когда он с новыми друзьями в небольшой лодке переплывал озеро и во все глаза пялился на освещённые внутренним светом башни Хогвартса.

Основатели, построившие замок и создавшие первую в мире школу для волшебников, умерли более тысячи лет назад, но с тех пор никто так и не сумел построить замка, даже отдалённо похожего на их древнее детище.

Хогвартс был великолепен и таинственен, и даже Мародёры, за годы своей мародёрской работы облазившие вдоль и поперёк чуть ли не весь замок, так и не смогли разузнать все его секреты. Впрочем, всего не знал даже всевидящий, всезнающий и всеведающий Дамблдор: четверо легендарных Основателей унесли с собой в могилу древнее знание.

Джеймс нахмурился и встряхнулся, выбрасывая из головы совершенно не нужные ему мысли.

Тихая ненавязчивая музыка заколдованным эхом разносилась из угла в угол, ещё больше усиливая загадочную атмосферу, столь умело подобранную и созданную учителями и теми студентами, которые отвечали за сегодняшнее убранство замка.

— Класс, – восхищенно подал голос Джеймс и огляделся по сторонам в поисках Алисы, чтобы выразить своё уважение перед лицом одного из организаторов празднества, однако спустя секунду кое-что иное отвлекло его от этой идеи.

То, что слова Ремуса оказались пророческими, Джеймс, Лили и сам новоявленный «пророк» узнали, лишь перешагнув порог украшенного перед балом Большого Зала. Люпин ошибся только в одном: этот вечер запомнился студентам отнюдь не напомаженной причёской Джеймса Поттера.

По правде говоря, на появление гриффиндорцев практически никто и не обратил внимания: почти все заинтересованные взгляды пришедших на танцы студентов были направлены на что-то, что было скрыто от глаз Джеймса. Парень приподнялся на цыпочки, старательно вытягиваясь в струнку и пытаясь разглядеть поверх голов причину подобного столпотворения. А когда ему это удалось, в Большом Зале стало на одного шокированного до глубины души человека больше.

— Чёрт. Вот скотина, – с плохо скрываемым изумлением пробормотал Поттер. Лили, изнывая от любопытства, совсем по-девчоночьи дёрнула его за рукав мантии, призывая обратить на себя внимание.

— Джеймс, ну что там! Мне же не видно!

Джеймс с раннего детства страдал близорукостью, и сейчас из-за очков взирающие на неё карие глаза казались неправдоподобно большими.

— Там Снейп. С девушкой.

Да-да, причиной и источником захватившего чуть ли не всех студентов шока был именно Нюниус – Северус Тобиас Снейп, мало того, что впервые явившийся на бал в приличном виде, так вдобавок ко всему явившийся не один, а в компании неизвестной Джеймсу, но от того не ставшей менее милой темноволосой девушки, которую слизеринец с невозмутимым видом придерживал за локоть. И если бы Джеймс собственными глазами не видел, как та едва не сияет, глядя на своего спутника, то он бы решил, что некогда немытый сальноволосый слизеринец попросту удерживает её силой. Но нет.

Учителя, судя по всему, просто не понимали или не придавали этому большого значения, так как директор школы Альбус Дамблдор (уж кто-кто, а этот старик понимал всё едва ли не лучше всех – Джеймс в этом не сомневался) вдруг величественно поднялся со своего места и, по-отечески оглядев притихших и обернувшихся на него студентов, задумчиво пригладил растрепавшуюся седую бороду.

— Друзья мои, – медленно начал он своё обращение к выпускникам, – сегодня вы заканчиваете своё обучение в школе чародейства и волшебства Хогвартс и вступаете во взрослую и полную опасностей жизнь.

— О! А до этого момента, можно подумать, она была менее опасной! – с сарказмом заметил кто-то совсем рядом и, повернув голову направо, Джеймс едва не столкнулся с ухмыльнувшимся ему Сириусом.

— Привет, Сохатый, – слизеринец разве что не сиял, улыбаясь бывшему другу-гриффиндорцу. Блэк предупреждающе приложил палец к губам и перевёл взгляд на заканчивающего свою речь директора. – Можешь ничего не отвечать, я тоже не рад тебя видеть. Ну что, пойдём танцевать?

То, что последние слова слизеринца предназначались уже не ему, ошеломлённый Джеймс понял, только когда Блэк, и впрямь не став дожидаться ответа, аккуратно лавируя среди танцующих пар, направился куда-то в центр Зала, ведя за собой какую-то девушку. Вкус у Сириуса был отменный – Джеймс готов был это признать без зазрения совести – ведь практически все его, между прочим, весьма многочисленные пассии отличались особым очарованием. А сопровождавшая Сириуса в этот день светловолосая девушка была настоящей красавицей. Джеймс не успел разглядеть её лица, но в том, что подружка Блэка – красотка, сомнений у него не было.

— Лили, хочешь потанцевать? – он поспешно отбросил все мысли о бывшем друге и нынешнем недруге и, поправив сползшие на нос очки, склонился перед рыжей волшебницей в приглашающем поклоне. Как по заказу зазвучала неторопливая музыка, и Лили, с озорной улыбкой подобрав юбки, в свою очередь присела в немного неуклюжем из-за отсутствия опыта книксене. Короче говоря, несмотря на испорченное картиной «Снейп танцующий и его девушка» настроение, Джеймс был твёрдо намерен повеселиться на всю катушку.

Однако для полного понимания вышеописанной во всех отношениях гениальным автором ситуации нужно непременно сказать, что среди собравшихся в Большом Зале студентов находился человек, удивлённый даже больше кого бы то ни было. И вот он-то как раз совершенно ничего не понимал, однако вырвать руку из цепких коготков сопровождавшей его шатенки пока не пытался, только отрицательно качая головой на все её попытки заставить его принять участие в танцах и одновременно прочёсывая Зал глазами в поисках омерзительно знакомой физиономии. И когда сия омерзительная физиономия вдруг замаячила на горизонте, он, бесцеремонно высвободившись из хватки своей таинственной спутницы, стремительно направился туда, где в последний раз был им замечен обладатель той самой в высшей степени омерзительной физиономии. Как уже без сомнения догадались дорогие читатели, ничего не понимающим человеком был внезапно разбогатевший мистер Северус Тобиас Снейп, а носителем омерзительной физиономии, соответственно, не менее внезапно разорившийся Сириус Орион Блэк. Впрочем, история с разорением последнего уже действительно стала историей, так как под давлением молодой красавицы-жены не менее молодой Люциус Малфой не смог отказать в помощи своему близкому родственнику, хотя просто из принципа оттягивал неизбежное сколько мог.

Сириус как раз склонился к ушку своей беловолосой спутницы (наверняка состоящей в родстве с семейством Малфоев – он не спрашивал), намереваясь прошептать юной мисс Беркрафт какой-нибудь комплимент (какой именно он ещё не придумал, предпочитая импровизировать по ходу дела), когда кто-то, склонившись к ЕГО уху, обжигая висок горячим дыханием, зловеще осведомился:

— Скажи-ка, Блэк, ты случайно ничего не хочешь мне объяснить?

Сириус не хотел. Совершенно не хотел и не собирался ничего объяснять, однако, судя по непривычно милой и приветливой улыбкой стоявшего прямо перед ним и немного нервно притопывающего ногой Снейпа, отрицательный ответ не принимался. Однако Сириус, как настоящий сын своих чистокровных родителей с молоком впитавший доставшееся ему от них упрямство и противоречивость, просто не мог позволить себе сдаться без боя.

— Я обязательно обдумаю твой вопрос, – что гриффиндорки, что слизеринки – все одинаковые, и по тому, как заблестели глаза девушки, Сириус безошибочно понял, что тон он подобрал правильный, – и даже непременно на него отвечу. Потом. Со временем.

Среброволосой (между прочим, естественный цвет!) и зеленоглазой красавице Рианаре, с которой Сириус встречался уже около двух недель с того памятного собрания Клуба Слизней, его нахальное поведение определённо понравилось, а вот Снейп её восторга явно не разделял.

— Простите нас, – даже не глядя в сторону девушки и не отводя глаз от Сириуса, произнёс темноглазый слизеринец. – Давай, Блэк, прогуляемся немного.

— Прости, Северус, – намеренно коверкая имя друга, попытался мирно «откосить» от ответа Сириус, когда мисс Рианара Беркрафт осталась далеко позади, стоять у столика с едой и напитками, – но ты не настолько мне нравишься, чтобы я с тобой гулял.

— Клоун, – злобно процедил сквозь зубы Северус, резко останавливаясь и поворачиваясь к Сириусу лицом, выражение которого не сулило последнему ничего хорошего.

Сириус скривился, но говорить ничего не стал.

— Ладно, клоун, а теперь объясни мне: когда, как и вообще, каким образом оказалось, что я иду на этот долбанный бал с той дурой?!

— Тебе лучше знать. Плюс с чего ты взял, что она дура?

— Как. Ты. Это. Устроил. Мародёр. Чёртов?

— Важно не то, как я это устроил, – с умным видом покачал указательным пальцем Сириус перед длинным снейповским носом, уже начиная чувствовать постепенно нарастающее раздражение. – Важно, что там, – тут он для полной убедительности кивнул головой в сторону, где у стены подальше от танцующих пар виднелась одинокая девичья фигурка, – стоя и скучая в полном одиночестве, тебя ждёт девушка.

Чёрные глаза вслед за серыми неохотно переместились на неизвестную.

— Вот что тебе в ней не нравится, а? – чувствуя, что Снейп дал слабину, продолжил давить на него Сириус. – Не мисс Вселенная конечно, но ведь и не уродина же! Волосы тёмные, глаза голубые, фигурка тоже вполне ничего! Ты каких предпочитаешь? Блондинок?

— Умных, – без раздумий отрезал Северус.

— Ну, она очки носит, так что, наверное, тоже немало книжек прочла, – примирительно пожал плечами Сириус.

— Это не показатель.

— Да ладно тебе! – фыркнул Сириус, насильно разворачивая друга в сторону девушки и чисто по-дружески пихая его в спину для придачи ускорения. – Нашёлся мне привереда! Совсем зазнался из-за своего наследства?!

— Да пошёл ты, Блэк! Вали к… – Снейп осёкся, подбирая нужное слово, – к Дамблдору!

— Умеешь же ты, Северус, послать человека вежливо и культурно… – прокричал ему во след Сириус и, убедившись, что слизеринец направился в точности туда, куда он его отправил, торопливо кинулся к своей девушке, рядом с которой уже наблюдался малосимпатичный и неизвестный ему тип.

— Кыш отседова, сопляк. Здесь мои угодья, – спокойно проинформировал слизеринец разодетого в пух и прах студента. Праздничные мантии отличались от повседневных школьных не только цветом, и поэтому определить факультет, на котором учился юный нахал, положивший глаз на слизеринку, сейчас было немного затруднительно.

«Павлин», – с долей разочарования подумал Сириус, наконец, вспомнив название птицы, ассоциирующейся у него с трусливым щеголем, в экстренном темпе улепётывающем как можно дальше от настоящего Тёмного мага, каким очевидно представлялся в его глазах Сириус. Рианара Беркрафт томно улыбнулась, поймав на себе завистливые взгляды некоторых студенток, когда самый популярный (после Джеймса Поттера, конечно же) и самый красивый парень школы (здесь Сириус прочно занимал почётное первое место с тех пор, как Люциус Малфой закончил школу) парень Хогвартса с залихватской ухмылкой протянул ей руку, приглашая на танец.

Темнело небо зачарованного потолка, сверкали, кружась в хороводе, слепяще-белые звезды, мигали длинными хвостами кометы, изредка проносясь среди планет по волшебному небосклону, но школьники, слишком увлечённые друг другом, весело смеясь, танцевали под музыку и не поднимали лиц к постепенно затягивающемуся иллюзорными тучами потолку.

Плавно скользили по Залу Сириус и его девушка, которой он то и дело шептал на ухо что-то непонятное. Вытирая слезы, весело хохотала Лили Эванс над особенно забавными шутками Джеймса Поттера и как всегда вескими комментариями Ремуса Люпина. Неловко топтался на месте не умевший танцевать Северус Снейп, старательно прислушиваясь к ритму, который тихо отсчитывала для него вполне милая и умная Дакота. Танцевал с по уши влюбленной в него Синистрой профессор ЗоТИ Алекс Уайт, в кои-то веки решивший просто по-человечески отдохнуть и развеяться. И только глава Ордена Феникса Альбус Дамблдор не имел права на отдых. Он слишком хорошо понимал, что если этот учебный год был относительно удачным, то не стоит рассчитывать, что и в следующем всё будет точно так же. Просто сейчас наступило длительное затишье, после которого должна была разродиться настоящая буря, а Хогвартс и все, кто в нём жил и учился, могли оказаться в самом её эпицентре.

* * *

Поезд постепенно набирал скорость, и с каждой минутой поля за окном проносились всё быстрее и быстрее, так же, как и Хогвартс, оставаясь далеко позади.

— Ещё пять минут такого молчания, Блэк, и я начну нервничать, – легонько пнув его ногой, предупредил друга сидящий напротив Снейп. Сириус внял угрозе однокурсника и, отвлёкшись от живописного пейзажа, вновь обратил внимание на своих соседей по купе.

Регулус и Райден о чём-то тихо болтали, устроившись особняком от более старших товарищей. Младший Блэк, почувствовав устремленный на себя взгляд брата, лукаво подмигнул ему и вернулся к общению со своим ровесником. Ещё немного поизучав эту умильную картину, Сириус пренебрежительно фыркнул, так и не сумев понять, что такого особенного нашёл его младший брат в таком странном, напрочь лишённом чувства юмора типе, каким был Блэр. Облегчение приносило лишь то, что с семейством неприятного пятикурсника у Блэков не было ничего общего.

— А я всё ещё жду, между прочим, – ненавязчиво поторопил его голос Снейпа, и Сириус, с трудом сдерживая желание расхохотаться, невозмутимо пожал плечами, глядя на перевёрнутую верх ногами книгу, поверх которой на него глядели два чёрных снейповских глаза.

— Допустим, что я просто перевариваю новость о том, что мы с тобой родственники, – на полном серьёзе ответил он, закидывая ногу на ногу и принимаясь отряхивать испачканную Снейпом брючину. Тот в свою очередь перестал делать вид, что крайне занят своим чтивом, и отложил книгу в сторону, а Сириус, уж теперь-то сумев прочесть её название, с суеверным ужасом понял, что его черноглазый приятель смог обвести вокруг пальца мадам Пинс и забрать домой одну из книг школьной библиотеки. А такое не разрешалось даже законченному ботанику Ремусу, который всегда был на особом счету у строгой библиотекарши.

— Если тебе не даёт покоя мысль о том, что я могу претендовать на твоё наследство, то могу тебя успокоить: оно мне не нужно, – великодушно ответил Северус, торопливо уменьшив книгу до размеров спичечного коробка и запихнув её в карман под торжествующим взглядом Блэка, только что получившего материал для шантажа.

— Было бы на что претендовать, – себе под нос пробурчал снова помрачневший Сириус. Расслышавший его слова, Регулус невесело хмыкнул.

— А мы, как ближайшие родственники, можем претендовать на твоё состояние, а, Сев. Ерус? – торопливо добавил он, вовремя успев заметить предупреждающий жест Райдена.

— Попробуй. Удачи. Анжелика вас с потрохами съест и не подавится, – скептически произнёс Снейп.

— Анжелика? А это ещё кто такая? – мгновенно навострила уши вся остальная троица, вызвав недовольный стон у обречённого на строжайший допрос Снейпа.

— Похоже, наш новоявленный сэр Принц делает успехи! – дотянувшись до друга, хлопнул того по плечу основательно развеселившийся Сириус.

— Успокойтесь, господа, – поторопился разочаровать товарищей Северус, глядя, как те буквально перестали дышать в ожидании душераздирающего признания. – Мадам Анжелика Гринвуд – моя близкая родственница и опекунша, и по сравнению с ней самка венгерской хвостороги в брачный период всего лишь безобидный дождевой червь.

— Такая взрывоопасная? – недоверчиво приподнял брови Сириус.

— И страшная, – искренне ответил Северус, с содроганием вспомнив свой первоначальный ступор при виде Анжелики Гринвуд. – Но улыбочка у неё просто шикарная.

— Если сейчас ты улыбаешься как она, то эта дама просто золото, – оценил гримасу Снейпа Блэр. Сириус и Регулус, находясь в предобморочном состоянии, шокированно промолчали.

«Это точно», – мысленно согласился с зеленоглазым пятикурсником слизеринец, вспомнив, как волшебница на прощание пообещала заняться совершенствованием его навыков как в легилименции, так и в окклюменции.

Регулус оправился от шока довольно быстро, Сириус же пришёл в себя только под угрозой ещё одного сеанса улыбок.

Спустя несколько минут, когда Блэк, довольный результатом своей мести, вышел из купе, Северус, не обращая внимания на сдавленные смешки Регулуса, отвернулся к окну. Смотреть на Блэра, тщетно пытавшегося натянуть свои новообретённые уши аж до самого подбородка, ему было неинтересно, да и собственные вампирьи клыки, к счастью, уже перестали расти. В общем, затруднять себя подбором контрзаклинания он не собирался.

— Извините, кажется, я ошибся купе, – как ошпаренный вылетел в коридор Сириус, подгоняемый несущимся в спину женским визгом, и только когда дверь глухо захлопнулась, отрезая его от перепуганных неожиданным вторжением переодевающихся девчонок, слизеринец с небывалым облегчением вздохнул, проклиная свой слишком тонкий и чувствительный слух.

Дверь в следующее купе он открывал уже с большей осторожностью, так как дважды совершать одну и ту же ошибку было бы полным идиотизмом.

Первым, кто обратил внимание на просунувшуюся внутрь черноволосую голову, был Фрэнк.

— Сириус?.. – Лонгботтом удивлённо отпустил струну гитары, оборвав песню, так и не успев допеть второй куплет. – Ты что здесь делаешь?

— А ничего особенного, – махнул рукой тот, без спроса втискиваясь в и так заполненное до предела купе. – Просто проходил мимо и решил попрощаться со старыми друзьями. Это мне в Хогвартсе ещё целый год учиться, а ты теперь взрослый самостоятельный волшебник.

Фрэнк невольно приосанился: с таким уважением Сириус произнёс последние слова. Блэк выдержал торжественную паузу, чтобы все присутствующие – сплошь выпускники-гриффиндорцы – прониклись важностью момента и в красках представили ожидавшее их всех будущее. Новая идея пришла неожиданно. Серые глаза насмешливо сверкнули, и слизеринец улыбнулся, заранее предвкушая реакцию вчерашних студентов.

— Я-то буду учиться, продолжать портить всем жизнь в Хогвартсе, а вы будете, как проклятые, работать в Министерстве Магии за пару сиклей, – голос Сириуса так и сочился ядом, расписывая с каждым его словом постепенно мрачнеющим гриффиндорцам их перспективы. По мнению Сириуса перспективы у них были самые безрадостные.

— Ну ты совсем охренел, Блэк! – не вытерпел издевательства сидевший дальше всех – у самого окна – Эрик Мортон, и если бы не удержавший его на месте Фрэнк и ещё какой-то тучный парень, Сириусу пришлось бы не сладко.

— Эрик прав, Сириус, нельзя же так! Сначала говоришь, что зашёл попрощаться, а потом нарываешься на драку, – недовольно бросил в сторону слизеринца Лонгботтом, продолжая сжимать плечо Мортона. Реджинальд – Сириус вспомнил, что именно так звали гориллоподобного парня, тоже почему-то пришедшего ему на помощь, – к этому времени уже успел отобрать у жаждавшего мести друга волшебную палочку, однако эта мера предосторожности отнюдь не сделала того беспомощным младенцем.

— Сначала утихомирьте этого психа, а потом, раз ты так этого хочешь, Фрэнки, – Лонгботтом едва поборол желание дать волю никак не желавшему успокоиться Мортону, – мы так и быть попрощаемся.

Сириус облокотился о косяк и на протяжении всей своей речи нахально ухмылялся, глядя, как меняется выражение лица Фрэнка. Воистину, картина, которая стоит того, чтобы её увековечили на холсте для будущих поколений.

— О, Сириус! Привет. Каким ветром тебя занесло в это купе? – с искренним любопытством спросила так кстати вернувшаяся обратно Алиса, со смехом поглядывая на представшую её глазам кашу-малу. – Кстати, может, дашь мне пройти?

Проход был очень узким, а в коридоре и без того толпилась куча народа, так что Сириус едва не стал одним целым со стеной, пытаясь освободить достаточно свободного места для девушки, которая хоть и не занимала собой всё пространство, но и дистрофией не страдала. Впрочем, Фрэнку это, кажется, нравилось.

— Ещё раз всем привет, – обозрела всех собравшихся Алиса и нервно нахмурилась, дёрнув кончик переброшенной через плечо косы. – Фрэнк, с тобой всё в порядке? А то у тебя какой-то нездоровый красный цвет лица...

Сириус тихо фыркнул себе под нос. Заботами великого Мерлина и вернувшейся к нему госпожи Удачи, но парень, к счастью, не расслышал едкого комментария Блэка о невероятном природном феномене под названием Фрэнк Лонгботтом. Впрочем, о том, что его не замедлят об этом просветить, Сириус не сомневался, и взгляд Нила это только подтверждал.

— Ну, я, наверное, пойду: ещё переодеться надо и всё такое... – он уже собрался было закрыть за собой дверь и вернуться в своё родное купе, однако вовремя вспомнил, что так и не сделал того, ради чего вообще сюда пришёл. – Ладно, ребята, удачи вам за стенами школы. И не держите на меня зла.

Сириус на прощание сверкнул бывшим друзьям белозубой улыбкой (одна девушка по привычке томно вздохнула, схлопотав оскорблённый взгляд от своего парня) и исчез в коридоре. До шокированных его последними словами гриффиндорцев донёсся приглушённый из-за стен возмущённый крик:

«Не пихайся, придурок!»

«Смотри куда прёшь!»

А затем:

«Langlock!»

— Кажется, Сириус и с Джеймсом тоже решил попрощаться, – философски заметил Мортон.

— Не-а, это не Поттер. Голос другой.

— Да какая разница? – улыбаясь, пожала плечами та самая девушка, которая не смогла устоять перед первым красавчиком Слизерина. На своего парня она по-прежнему не глядела. – Давайте, что ли, праздновать? В конце концов, теперь уже не скоро снова соберёмся всей нашей компанией.

Пока Фрэнк и остальные трое парней доставали из своих сумок заботливо припасённое сливочное пиво, Алиса плавно выскользнула из купе, даже не вспомнив о том, что с прошлого вечера она больше не является старостой.

— Только Алису подождём, – вскользь заметила София, поняв, что та всё-таки решила сходить и проверить обстановку в коридоре.

— Святая Алиса... – выразительно закатила глаза вторая девушка, кладя голову Нилу на плечо. Тот нежно улыбнулся и закрыл глаза, прислонившись к стене.

— Кстати, Фрэнк, ты уже сделал ей предложение или ещё только собир...

— Silencio! Совсем сдурел, придурок?! – позабыв о собственной одержимости этикетом, рыкнул тот на друга и тут же с милой улыбкой обернулся на вошедшую подругу. – И что там было, милая?

— Редж оказался прав: это не Джеймс. Просто Сириусу по пути повстречался какой-то невоспитанный равенкловец, вот он и преподал ему... урок на будущее. Теперь будет тщательнее следить за своим языком. Когда его отклеят обратно: я такого контрзаклятия не знаю.

— Наш человек, – с уважением протянул Реджинальд, определённо подразумевая Сириуса. Фрэнк улыбнулся и с удовольствием отпил из бутылки глоток ещё пенящегося пива.

— Да-а, молодежь сейчас уже не та, что раньше... – начал Эрик уже изъезженную вдоль и поперёк, но крайне волнующую его тему.

— А сам-то ты кто?! Дедуля?!

— Придурок, – даже не подумал обидеться Мортон. – Не знаю как вам, а лично мне совсем не нравится, как ведут себя нынешние первокурсники. Да взять хотя бы то, как они ругаются! Я такие слова вообще только на пятом курсе, если не позже, узнал!

— А ты тот ещё консерватор, Эрик, – ухмыльнулся Нил. – Мне заранее жаль твоих будущих детей.

Гриффиндорцы – семь человек, весь последний выпуск – весело расхохотались на всё купе.

Хогвартс-экспресс как раз ехал по мосту, и Фрэнк, на секунду выглянувший в окно, уже в который раз за минувшие семь лет залюбовался несущимся далеко внизу бурным речным потоком. Сверкнула на солнце чешуя высоко подпрыгнувшей рыбины, и будущий аврор Фрэнк Лонгботтом потными от волнения пальцами ещё крепче сжал кулак. Смеющаяся вместе со всеми Алиса ещё не знала о том, что в скором времени ей суждено было стать миссис Лонгботтом. А золотое обручальное кольцо, которое Фрэнк получил от матери, когда сказал, что собирается сделать своей девушке предложение, терпеливо ожидало своего часа, лёжа в его кармане.