Осень на двоих. Чертог Пустоты (гет)

Безумие стремится к Рубикону:

Я за тебя свечу зажечь хотел,

Чтоб ты во тьме нашёл дорогу к дому.

Есть у всего, что создано, предел,

А был и мир когда-то кем-то создан,

Пространство сшито — за стежком стежок...

Так, может быть, создатель в небе звёзды

За каждого ушедшего зажёг?

Им нет числа, их атлас бесконечен!

А сколько их — невидимых с Земли!

Но если звёзды — это те же свечи,

То за тебя которую зажгли?

Вот всё, что есть. Теперь узнай, поди!

Земля пуста... я в пустоте — один...

KetrinBraun

С того вечера, как Том рассказал о Снейпе, Гарри перестал посещать уроки зельеварения. Он понимал, что это глупо, бессмысленно и импульсивно, но в его душе творился такой кавардак, что он не хотел сейчас видеть декана. Снейп, конечно, не понимал, с чем связано подобное поведение. Он уже несколько раз вызывал Поттера к себе и каждый раз Гарри лишь молчал, глядя себе под ноги, и упрямо игнорировал всё, что говорил ему профессор, будь то попытки вывести его на цивилизованный разговор или угрозы. На две назначенные отработки Поттер тоже не явился, едва ли не провоцируя Снейпа начать снимать очки с собственного факультета. Гермиона несколько раз попыталась поговорить с ним, и, сдавшись, Поттер рассказал ей о пророчестве и участии Снейпа в его судьбе. Подруга слушала его в гробовом молчании и, когда он затих, некоторое время осмысливала полученную информацию.

— Боже мой, Гарри, — её карие глаза были полны сочувствия, когда она подняла на него взгляд, — мне так жаль… Я даже представить себе не могла…

Она замолчала и покачала головой.

— Вот и я не мог, — скривился тот, отвернувшись к окну. — А он все это время смотрел мне в глаза, говорил о доверии, помощи, участии и знал… знал чёрт возьми! При этом представь себе, ему хватило наглости пытаться убедить меня, что Тому нельзя доверять! Лицемерный ублюдок.

— Возможно, сейчас он пытается хоть как-то искупить свою вину? — кусая губы, предположила Гермиона, стойко игнорируя оскорбления в адрес учителя.

— Да конечно, — Гарри пренебрежительно фыркнул.

— Но то, что произошло, случилось очень давно, — осторожно сказала она. — Мне кажется, с тех пор он тысячу раз пожалел о своем решении.

— Да он только рад был, что приложил руку к смерти отца, — презрительно выплюнул Гарри. — Небось, до сих пор поздравляет себя с таким успехом.

— Не думаю, что он гордится собой, — качнула головой Грейнджер, с ногами забравшись в кресло и обхватив руками колени. — Ты ему, по-своему, дорог, и глядя изо дня в день в твои глаза, он осознает, какое зло причинил. Ему придется жить с этим до конца своих дней.

— Если бы он испытывал хоть каплю вины, то мог хотя бы попробовать рассказать мне правду, — сквозь зубы процедил Гарри.

— Это не так просто сделать, как тебе кажется, — мягко заметила та.

— Ну да, естественно, — он поморщился, — когда ты трус и подлец.

Гермиона на это заявление лишь тяжело вздохнула, понимая, что достучаться до него не получится.

— Но пропускать занятия — это ведь тоже не решение, — помедлив, сказала она. — Рано или поздно тебе придется с ним поговорить.

— Я знаю, — плечи Гарри поникли, и весь воинственный настрой разом оставил его. — Я… мне просто нужно собраться с мыслями.

— Собирайся быстрее, — посоветовала Грейнджер. — Профессор Снейп не будет долго это терпеть и если не справится сам, привлечет директора.

Поттер лишь промычал что-то неопределенное в ответ.

Как и предсказывала Гермиона, ближе к концу недели его вызвал директор, но даже это не всколыхнуло в душе никаких эмоций. Сейчас Гарри было совершенно плевать, чем обернутся для него прогулы и что скажет Дамблдор. Он просто хотел никогда больше не видеть Снейпа и никогда не говорить с ним. И если для этого ему придется покинуть Хогвартс, что ж… так тому и быть.

— Гарри, — Дамблдор встретил его с неизменной доброжелательностью, — проходи, присаживайся.

К счастью, кроме директора в кабинете больше никого не было. Поначалу Гарри опасался, что Снейп будет присутствовать при разговоре. Когда он расположился в гостевом кресле напротив директорского стола и вежливо отказался от предложенного чая, Дамблдор, наконец, перешел к основной теме разговора.

— Как я понял, Гарри, ты уже не раз пропустил занятия зельеварения, — сказал он. — Могу я узнать, почему?

Поттер мрачно взглянул на него.

— По личным причинам, сэр, — ровно ответил он.

Дамблдор помолчал, глядя ему в глаза.

— Могу я узнать эти причины? — полюбопытствовал он.

— Извините, но нет.

— Хорошо, — подобный ответ директора совершенно не разозлил, — я могу понять твои чувства, Гарри, — плавно продолжал он, — но в данном случае, увы, вынужден настаивать, чтобы ты не пропускал занятия, в противном случае тебя просто не допустят до экзаменов.

— Моё отсутствие на уроках никак не повлияет на успеваемость, сэр, — спокойно заверил Поттер. — Я занимаюсь самостоятельно и, уверяю вас, могу сдать СОВ даже сейчас.

— Я ничуть в этом не сомневаюсь, — убеждённо кивнул Дамблдор, продолжая по-прежнему мягко улыбаться. — Но помимо успеваемости существуют также правила школы, которые ты, как ни прискорбно, нарушаешь.

— Можете назначить мне отработку, — буркнул Поттер.

— Гарри, — Дамблдор посерьезнел, — ты ведь и сам понимаешь, что Министерство магии с исключительным вниманием следит за распорядком в Хогвартсе. Рано или поздно им станет известно о твоих пропусках, и в этом случае, боюсь, даже я не смогу оградить тебя от неприятностей.

— Меня посадят в Азкабан за прогулы? — Гарри криво улыбнулся.

— Нет. Но поверь мне, Гарри, министр сейчас будет рад любому поводу исключить тебя. Не стоит доставлять ему такое удовольствие, — он выдержал небольшую паузу, давая собеседнику возможность осмыслить свои слова. — И если тебя исключат и лишат волшебной палочки, ты останешься совершенно беззащитен, что недопустимо в нынешних обстоятельствах.

— Значит, так тому и быть, — упрямо нахмурился Поттер, и всё же упоминание Фаджа заставило его несколько иначе взглянуть на ситуацию. — Но… я подумаю над вашими словами, сэр.

В кабинете на какое-то время повисла гнетущая тишина, которую нарушал лишь шорох перьев Фоукса и негромкий перезвон волшебных вещиц на полках.

— Что ж, — наконец, неторопливо произнёс директор, разочарованным или сердитым он при этом не выглядел, — я не могу заставить тебя изменить отношение к ситуации, и в данном случае лишь пытаюсь направить по верному пути. Меня, безусловно, огорчает твоё поведение, но я верю, что ты разумный молодой человек и в итоге примешь правильное решение, в противном случае для тебя всё может обернуться весьма печально. Но, — Дамблдор рассеянно пригладил серебристую бороду, и в его голубых глазах замерцал лукавый огонёк, — по правде сказать, я пригласил тебя не только по причине твоих пропусков.

Гарри вскинул на профессора удивленный взгляд.

— Да?

— Да. Я бы хотел кое-что показать тебе.

Он неторопливо повел рукой в сторону одной из полок, с которой плавно соскользнул массивный каменный сосуд, опоясанный по краю резными письменами и символами. Медленно проплыв по воздуху в их сторону, сосуд, от содержимого которого исходило яркое серебристое свечение, опустился на стол перед директором. Поттер привстал с кресла и заглянул внутрь, с интересом разглядывая необычное вещество, которое непрерывно двигалось и закручивалось спиралями, словно потревоженное дуновением ветра.

— Тебе известно, что такое Омут памяти, Гарри? — наблюдая за ним, спросил Дамблдор.

Тот оторвал взгляд от чаши и кивнул.

— Да, сэр. Он предназначен для просмотра воспоминаний, — он снова заглянул в сосуд. — Вы хотите показать мне какое-то воспоминание?

— Именно, Гарри. Точнее сказать, я намерен показать тебе несколько воспоминаний. Мне потребовался не один год, чтобы собрать их, и теперь я бы хотел, чтобы ты увидел их.

Поттер смерил собеседника подозрительным взглядом.

— Зачем?

— Я уверен, мой мальчик, что ты найдешь ответ на свой вопрос, когда увидишь их, — с улыбкой заверил его директор.

Гарри помедлил, разглядывая плавающие в чаше воспоминания, и наконец кивнул.

— Хорошо.

Просмотр всех воспоминаний, которые хотел продемонстрировать директор, занял больше двух часов, и в слизеринское общежитие Гарри возвращался, чувствуя себя выжатым как лимон. Он даже не мог понять, что вымотало его больше: сами воспоминания или те чувства, что он испытывал, когда перед его глазами проходили отрывки чужой памяти. Воспоминания, что он увидел, так потрясли и сбили его с толку, что все мятежные чувства в отношении Снейпа разом ушли на второй план.

Неожиданно для себя Гарри стал свидетелем некоторых эпизодов из жизни семьи Гонт. Он даже предположить не мог, что потомки Слизерина влачили столь жалкое существование, продолжая при этом кичиться своим происхождением, словно это было всем, что имело смысл. Словно они и не видели, в какой нищете, запустении и упадке живут. Словно не осознавали, насколько ничтожными были.

Истонченная, увядающая ветвь, которую он видел на гобелене с родовым древом Слизерина, обрела голоса и лица, и зрелище это было настолько отвратительным, что Поттер невольно посочувствовал Салазару, который, должно быть, и представить не мог, во что превратятся наследники его рода через несколько столетий. Он видел печальную историю любви Меропы Гонт, в которой были лишь отчаяние, ложь, иллюзии, разочарование и смерть. И видел стылый, мрачный приют, в котором провел своё детство Том Риддл. Обрывочные воспоминания о детстве и юности Тёмного Лорда отозвались в душе состраданием и непреодолимым желанием вытащить одинокого, отвергнутого мальчика из этого отвратительного, мрачного мира, в котором тот жил.

Гарри понимал, что причиной этому необъяснимому сочувствию к человеку, по вине которого погибли его родители, стало сходство Тома Риддла с его лучшим другом… черт, он не просто был похож на Арчера. Гарри вообще сперва показалось, что тощий, замкнутый мальчик в той грязной комнатушке приюта и есть его лучший друг. И если бы он не знал, что в свои одиннадцать лет Том жил в соседнем доме на Тисовой улице, он бы принял Риддла за него. Теперь становилось понятно недоверчивое отношение Дамблдора к Арчеру. Том был точной копией молодого Волдеморта, и дело было не только в том, как он выглядел. Всё, от манер, речи и осанки до взгляда и поведения напоминало Арчера. Лишь одно отличало Тома от того двойника в воспоминаниях: Гарри никогда не видел в глазах лучшего друга столь удушающей, всепоглощающей ненависти.

«Как же паршиво тебе жилось», — тоскливо размышлял Поттер по дороге в подземелья, невольно задаваясь вопросом, что стало бы с Арчером, если бы его не забрали из приюта… если бы они никогда не познакомились? Могло ли так случиться, что Том стал бы вторым Тёмным Лордом? У него ведь были для этого все шансы. При этой мысли по спине Гарри пробежал холодок. Не за тем ли Дамблдор показал ему все эти воспоминания? Не пытался ли намекнуть, что его лучшему другу уготована та же участь, что и Волдеморту? Что его будущее предопределено и неизбежно… и не об этом ли были те кошмары Арчера в прошлом году? И сейчас Том, ведомый безжалостной рукой судьбы, идет по пути, который так похож на путь, выбранный когда-то Тёмным Лордом. Всё это стремление к власти и могуществу, жестокость, высокомерие, его идеи, мысли, приоритеты и амбиции… всё так походило на то, что Гарри увидел в Омуте памяти. На то, что сделало Волдеморта тем, кто он есть — убийцей и тираном.

Гарри вдруг понял, что ему трудно дышать. Он остановился посреди коридора и, привалившись спиной к стене, закрыл глаза. Арчер, если только захочет занять место Тёмного Лорда, будет добиваться этого любыми путями. Возможно, это уже происходило. Возможно, слизеринский клуб и все эти разговоры о переходе на сторону Волдеморта не просто фарс и игра. Зная Тома, он вполне был способен на двуличность, интриги и ложь. Способен пройти по головам, чтобы добиться своей цели. Без сожалений и колебаний избавиться от любых слабостей, которые могут ему помешать. Гарри прекрасно это понимал. Как понимал и то, что Том предаст, сломает и уничтожит любого, если только это будет выгодно. Если только это позволит ему стать сильнее.

Даже расколет собственную душу на части.

Но тогда Арчер пересечет ту незримую черту, из-за которой не будет возврата, и в погоне за своими желаниями потеряет самого себя. И это осознание, что однажды Гарри посмотрит в глаза лучшего друга и не увидит его там, что из глубины тёмных глаз на него с равнодушным безразличием взглянет незнакомец, ужасало его.

Пол под ногами будто дрожал и качался. Нужно заставить себя успокоиться. Нужно взять себя в руки, добраться до спальни и лечь спать, чтобы больше ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Чтобы ему больше не было так страшно.

По крайней мере, теперь было понятно, зачем Дамблдор показал ему все эти воспоминания. Директор, как и Снейп, пытается доказать, что человек, которому он доверял больше жизни, который был его лучшим другом и единственной семьей, лжец и предатель. Что он враг.

— Я скорее умру, чем поверю в это, — стиснув зубы, прорычал Поттер.

«Я скорее умру, чем приму это».

Но хуже всего становилось не от предательских сомнений в искренности Тома, которые поселились в душе после просмотра воспоминаний о Риддле. Куда больше пугало то, что шестнадцатилетний мальчишка, каким бы умным или талантливым магом он ни был, не сможет пережить эту безумную попытку превзойти Тёмного Лорда. Что, так или иначе, Том погибнет, от своих рук или от чужих. И это неизбежно.

Опираясь рукой о стену, Гарри, еле переставляя ноги, побрел к слизеринскому общежитию. Сейчас больше всего на свете он мечтал понять, как ему сохранить жизнь, душу, разум и сердце лучшего друга, который постепенно проваливался в бесконечно чёрную бездну. Как спасти Тома от самого себя? От того, кем он может стать. Ведь если он потеряет Тома, то что останется от него самого? Какой смысл будет у этой жизни?

* * *

Гарри отложил дневник Салазара и, потянувшись, отрешенно уставился в потолок. Том, расположившийся в кресле напротив, в окружении остальных записей Слизерина и собственных заметок, с любопытством взглянул на него.

— Ты удивительно тихий со вчерашнего дня, — заметил он. — О чем вы говорили с Дамблдором?

Поттер устроился поудобнее на диване и в задумчивости скосил глаза на Арчера, после чего вновь обратил взгляд к потолку библиотеки.

— Я всё думаю, — медленно протянул он, после продолжительного молчания, — что происходит с личностью и мировоззрением человека после создания крестража…

На лице Арчера при этих словах не отразилось ни единой эмоции, лишь где-то в глубине обсидиановых глаз, вспыхнул ледяной огонь.

— Что тебе известно о создании крестража?

— Только то, что для этого нужно расколоть собственную душу на части и принести кого-то в жертву, — Гарри иронично глянул на друга, — так что как способ продления жизни для нас с тобой этот вариант отпадает, как бы тебя ни привлекала перспектива вечной жизни.

— Откуда ты узнал об этом? — осторожно уточнил Том. — Нигде в библиотеке Слизерина этой информации не было.

— Зато была в доме Блэков, — Поттер тоскливо вздохнул. — Такие книги пропали…

— О, — Том бросил на него колючий взгляд. — И мне ты рассказал о своей находке только сейчас, потому что?..

— Всё недосуг было, — Гарри прикрыл глаза. — Том, как думаешь, эта… кхм, кровожадность Волдеморта — следствие создания крестражей или он таким был и до этого?

Арчер тихо фыркнул.

— Нельзя сразу родиться кровожадным, — заметил он.

— Если только ты не комар, — насмешливо откликнулся Гарри и, помрачнев, признался: — Не понимаю, как можно сотворить такое с собственной душой?

Том пожал плечами, откидываясь на спинку кресла.

— Довольно обидно годами по крупинкам собирать власть и могущество, бороться со всем миром и раз за разом демонстрировать каждому усомнившемуся недоумку собственное величие, чтобы в один прекрасный день стать просто смрадным куском гниющей плоти, — сказал он. — Тёмный Лорд хотел управлять смертью, а не быть её очередным, хм, приобретением.

— Но зачем? — Гарри нахмурился.

— Это противоестественно — умирать, — с отстранённой задумчивостью отозвался Том.

— Чушь какая, — Поттер пренебрежительно фыркнул. — Это закономерный цикл и любое живое существо подчиняется этим законам природы. Отрицать их — значит отрицать сам факт своей принадлежности к этому миру.

— Боги должны быть бессмертны, — заметил Арчер, заслужив ироничный взгляд лучшего друга.

— Не могу сказать, что верю в богов… или бога, — скривился тот, — но раз уж на то пошло, Смерть — единственный Бог в этом мире, и управлять ей никому не под силу. Зато разозлить её очень даже можно.

— Но если кто-то сможет превзойти этого бога, не значит ли это, что он станет всемогущим? — настаивал Том.

Гарри помолчал.

— И что же? Самому стать Смертью? Решать, кому жить, а кому умирать? — он возвел взгляд к потолку. — Интересно, нравится ли Смерти её работа? Как по мне, так это отвратительно одинокое и грустное существование.

— Абсолютная сила — заманчивая перспектива.

— О да, ведь только ради этого мы и живем, — иронично хмыкнул Поттер, — ради силы и власти. Других радостей жизни нет, — он немного помолчал. — Знаешь, чем пахнут крестражи?

— Хм? — Том с любопытством взглянул на друга.

— Гниением, — Гарри, скривился, вспоминая удушающий, тошнотворный запах, который источал медальон. — Теряя свою целостность, душа начинает гнить и увядать, пока в итоге в крестраже не останется мертвый кусок некой закостенелой материи, которая хоть и держит человека в этом мире, но больше ничего не испытывает. Создавая крестражи, ты не обманываешь смерть и не становишься с ней на одну ступень, Том. Ты уничтожаешь самого себя. Убиваешь сам смысл собственного существования, пока в нем не остаются лишь мрак и холод.

— И, тем не менее, Волдеморт вернулся из мёртвых, — спокойно парировал Арчер. — Не в этом ли весь смысл? Быть свободным даже от Смерти.

— Это клетка, а не свобода, — вздохнул Гарри. — И он сам себя запер в ней. Всё что собой представляет сейчас Волдеморт, это тусклое, призрачное воспоминание того человека, которым он был до того, как расколол собственную душу.

После этих слов в библиотеке повисла тягостная, угрюмая тишина. Арчер в задумчивости рассматривал друга, и в глазах его кружилось какое-то неясное выражение, сродни обреченному осознанию.

— Воспоминание, говоришь, — протянул он.

— Весьма материальное и смертоносное, конечно, — Гарри безрадостно улыбнулся, — но всё же воспоминание. Что вообще он может чувствовать, если от души у него остался один лишь огрызок? Хоть что-то в этой жизни радует его? Может ли он испытывать любовь? Или счастье? Что у него осталось кроме ненависти и алчности?

— Могущество? — с усмешкой предположил Том.

— А зачем оно нужно? Какой в нём смысл, если всё, на что ты способен, это убивать, разрушать и ненавидеть, но даже это не приносит тебе удовлетворения? Зачем жить, если не можешь хоть что-то почувствовать? Если радость, любовь и свет тебе более недоступны? Зачем нужна эта власть, если ради неё ты жертвуешь собственной душой?

— И всё же, это не помешало ему стать великим волшебником, — напомнил Арчер.

— Он не великий, — Поттер скривился. — Величие измеряется не тем, как много ты можешь разрушить. А тем, что ты можешь создать. Велик не тот, кто силен и жесток. А тот, кто использует данную ему власть и силу мудро. Волдеморт же все силы бросил на уничтожение тех, кого презирал и ненавидел и на идиотские крестражи, которые окончательно свели его с ума.

— Так что тебе рассказал директор? — помедлив, спросил Том, резко меняя тему.

— Он показал мне воспоминания. О Волдеморте.

— О, — понимающе протянул Арчер. — Так вот откуда вся эта философия. И что за воспоминания?

— О Гонтах, о его детстве… о жизни в приюте, — Гарри вздохнул и повернул голову, обратив на друга растерянный взгляд. — Скажи, Том, нормально ли это — сопереживать человеку, который убил твою семью?

Тот помолчал.

— Не думаю, что ему нужно твоё сочувствие, — сдержанно заметил он.

— Ну да, он же такой самодостаточный парень, — Поттер вздохнул. — Помнишь, как-то мы говорили о его мотивах? О том, что на становление Тёмным Лордом его толкнул этот гобелен, — он кивком головы указал на фамильное древо Слизерина. — Я всё думал о том, как он смотрел на эту корону, понимал, кем является, что по праву рождения выше всех этих аристократов и выскочек … что он король магической Британии, чёрт побери, и может столько сделать и изменить, если захочет… — Гарри сокрушенно цокнул языком. — Как же так вышло, что в итоге он не придумал ничего лучше, чем жестокость, месть и ненависть? Неужели, он так презирал весь мир, что захотел его уничтожить?

Арчер несколько минут молчал, задумчиво барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

— Я думаю, что он любил магический мир, — негромко признался он. — Но ненавидел то, во что его превратили маги.

— Но он ведь не пытался сделать мир лучше, — Поттер нахмурился. — Он будто хотел, чтобы мир страдал так же, как страдал он сам. А с такими мотивами просто невозможно создать хоть что-то мало-мальски хорошее. Поэтому он решил просто всё разрушить… — Поттер безрадостно усмехнулся. — Откуда эта ненависть к магглам и магглорожденным? Он же сам полукровка. Или, — он запнулся, удивленно взглянув на друга, — Риддл так презирал самого себя и своё происхождение, что мечтал любым способом стереть с лица Земли любое напоминание об этом?

— Что? — Том недоуменно вскинул брови.

— Ну подумай! — Гарри резко сел на диване, по-турецки скрестив ноги, и воззрился на друга широко распахнутыми глазами: — Пока Риддл рос в приюте, его презирали за то, что он отличается от других, за то, что он странный и вокруг него постоянно творится какая-то чертовщина. Потом он узнал, что является волшебником и, попав в Хогвартс, думал, что наконец нашел своё место в этом мире. Но и в Хогвартсе ему жилось не сладко. Очевидно, что безродный сирота на Слизерине был не самым популярным парнем. В итоге оказалось, что и здесь он чужой из-за своего происхождения. Всё детство ему говорили, что он ничтожество. Что он пустое место. Ему приходилось постоянно доказывать окружающим, что он чего-то стоит. Что он заслуживает уважения. А рядом не было ни одного человека, который смог бы разделить с ним его трудности, кто принял бы его как есть. Ни друзей, ни семьи… — Гарри затих, отводя взгляд, — он всегда был один…

— А тебе приходило в голову, что ему просто не нужны были ни друзья, ни семья? — ехидно уточнил Арчер.

— Конечно, они были ему нужны, — Гарри насмешливо фыркнул. — Это тяжело — всегда полагаться только на себя. Просто сначала всем было плевать на него, а потом он убедил себя, что ему это и не нужно. Что одному быть лучше, — он помолчал, задумчиво разглядывая гобелен с фамильным древом Слизерина. — И вот представь, — прошептал он, — такой человек, как Риддл, закрытый, жесткий, недоверчивый и одинокий, испытавший столько лишений и презрения однажды узнал, что является наследником Салазара Слизерина. Я уже говорил, но… каково это, будучи изгоем на собственном факультете просто за то, кто ты есть, неожиданно узнать, что ты выше их всех вместе взятых? Что ты король. И что же он сделал, как только узнал об этом, хм? — Поттер бросил на друга ироничный взгляд: — Выпустил василиска.

— Вполне логичный шаг, чтобы доказать окружающим собственную значимость, — высокомерно заметил Том.

— Ну да, — Поттер иронически хмыкнул, — убийство и угрозы — это же такие убедительные аргументы в споре. С детских лет он только и делал, что бесконечно культивировал собственные обиды и разочарования, а когда пришло время, начал хладнокровно расправляться со всеми виновниками и, в конце концов, вообще решил истребить всех магглов.

— И это вполне закономерно, учитывая то, в каких условиях он рос и что пережил, — нахмурился Том.

— А что, каждый приютский сирота становится маньяком? Каждый брошенный ребенок идет по пути смерти и разрушений? — Поттер красноречиво глянул на друга. — Нам с тобой теперь тоже нужно переубивать всех обидчиков и недоброжелателей, чтобы доказать свою точку зрения?

— Почему бы и нет? — насмешливо бросил Арчер.

— Не знаю, как ты, но я не горю желанием устраивать кровавую бойню каждый раз, когда на меня кто-то косо посмотрит. Это неправильно.

— Гарри Поттер и его моральные принципы, — Том закатил глаза.

— Это не моральные принципы, а здравый смысл. Риддл же всё время отчаянно пытался доказать окружающим, что он чего-то стоит, но методы выбирал кошмарные, — Гарри разочарованно вздохнул. — А ведь он был королем. В его руках была власть и сила, поддержка самых богатых и влиятельных аристократов магической Британии, сотни книг, моря знаний, талант и ум. И что же он сделал со всем этим? — Поттер взглянул на Тома. — Превратил в примитивную бойню. Бесцельную и бессмысленную. В конце концов, дались ему эти магглы! — он всплеснул руками. — Даже если бы он смог убить их всех, это бы ровным счетом ничего не изменило. Так чего он вообще добился своей глупой местью? Кому что доказал?

— Месть? — Том поставил локти на ручки кресла и, сцепив пальцы замком, с холодной насмешкой взглянул на него. — Полагаешь, дело только в этом?

— Полагаю, — передразнивая чопорный тон друга, сказал Гарри, — что она стала решающим фактором его суждений. Гордыня, мстительность и зависть. А три этих «восхитительных» качества рождают еще и подлость. Прибавь к этому создание крестражей, и мы получим то, что имеем на сегодняшний день — жестокого убийцу.

— И, по-твоему, это всё, что он собой представляет?

— Да. Это всё, — Гарри кивнул. — В его руках была сила, но он использовал её только для того, чтобы убивать и разрушать. Он вообще хоть что-то создал? Возможно, изменил мир в лучшую сторону? Как-то положительно повлиял на магическое сообщество?

— Возможно, магическое сообщество не стоило того, чтобы что-то для него строить? — с легкой полуулыбкой заметил Том. — Мы с тобой прекрасно знаем, что этот мир далек от совершенства. Так почему бы его не разрушить?

— И перестроить заново, — хмыкнув, добавил Гарри. — Да-да, я помню этот твой замечательный план. Мне просто кажется, что в отличие от Волдеморта, ты выше этого. И если бы только захотел, мог бы сделать этот мир лучше, не прибегая к радикальным мерам.

— Вот как? — друг с задумчивой усмешкой провел пальцем по губам. — Думаешь, Томасу Арчеру под силу стать более великим колдуном, чем Волдеморт?

— Я это знаю, Том, — с абсолютной серьезностью ответил Гарри. — Если ты так хочешь изменить мир, то совершенно необязательно брать пример с поехавшего головой дедушки, — он насмешливо фыркнул. — Ну серьезно! Кто в своём уме будет придумывать себе идиотское вычурное имя, чтобы потом запретить всем его произносить? Если честно, он больше похож не на великого колдуна, а на обезьяну с гранатой, от которой просто не знаешь чего ждать.

Стоило ему произнести эти слова, как лицо Арчера застыло и посерело, словно он отчаянно старался сдержать рвущиеся наружу эмоции.

— Обезьяна с гранатой? — дрогнувшим голосом просипел тот. — Ты назвал страшнейшего тёмного мага современности обезьяной с гранатой?

— Эм… да? — Гарри моргнул, не совсем понимая, что это за странная реакция, и вдруг Том, без всякого предупреждения сложился пополам в своем кресле, задыхаясь от дикого хохота.

— Чёрт возьми, Гарри! — простонал он, сквозь смех. — Только ты… — его захватил очередной приступ хохота. — Мерлин, это самое идиотское сравнение, которое я когда-либо слышал. Но я вот что тебе скажу, — отсмеявшись, Арчер выпрямился в кресле, — никогда, ни при каких обстоятельствах не излагай никому свою точку зрения, иначе тебе выделят палату в Мунго, решив, что ты окончательно спятил.

Гарри рассмеялся, качая головой.

— Я и не думал.

— Это всё любопытная теория, конечно, — помолчав, признался Том. — Но тебе не приходило в голову, что за всеми его поступками может крыться что-то ещё?

— Приходило, — Гарри кивнул. — Я даже допускаю, что он действительно хотел как-то изменить волшебный мир в лучшую сторону. Но его слишком захватила жажда власти, слишком ослепила месть и ненависть, и он забыл, для чего всё это начинал. А, быть может, дело ещё и в создании крестражей и том, как это отразилось на его рассудке и чувствах. В любом случае, на выходе мы имеем одержимого жаждой убийства тёмного мага.

— И всё же ты сочувствуешь ему? — Арчер вопросительно склонил голову к плечу.

— Да. Немного.

— Почему?

Гарри грустно улыбнулся.

— Потому что он проделал такой путь, так много узнал и совершил, но так и не понял, что есть вещи куда более ценные, чем власть и могущество.

* * *

Заложив руки за спину, Гарри с нарочито важным видом прохаживался перед выстроившимися в ряд членами КАБРиСа.

— Господа, — торжественно объявил он, — настал тот день, когда я хочу задать вам исключительно важный вопрос, — он остановился перед притихшими ребятами, обводя их горящим взглядом: — Кто знает, что такое заклинание патронуса?

В воздух тут же взметнулась куча рук, сопровождаемая гулом радостных возгласов, когда все поняли, что они будут сегодня изучать. Поттер тут же растерял всю свою напускную царственность и широко улыбнулся.

— Да, именно его мы будем сегодня учить и, похоже, — он вытащил волшебную палочку, — никому не нужно объяснять, для чего нужно это заклинание.

— Чтобы надрать задницу дементорам, конечно! — выкрикнул со своего места Рон.

— И не только, — заметила Гермиона, — волшебники так же используют патронуса, чтобы передавать друг другу короткие послания.

— Но для этого необходимо научиться создавать телесного патронуса, — напомнил Поттер. — Просто облачко света ваши сообщения никому не передаст. Итак, — он гордо расправил плечи, — произвожу наглядную демонстрацию! Экспекто Патронум! — с кончика волшебной палочки тут же сорвался серебристый сгусток света, который постепенно принял очертания крупного кота с потешными кисточками на ушах и пушистым хвостом.

Кто-то из ребят присвистнул, кто-то насмешливо фыркнул, рассматривая серебристого зверя, который степенно умывался, напрочь игнорируя окружающих. Гарри несколько мгновений и сам с веселым удивлением разглядывал своего патронуса, после чего оглядел слушателей.

— Так вот, — прочистив горло, сказал он, — для вызова Патронуса нужно вспомнить самые счастливые воспоминания, иначе кроме вспышки света ничего не получится. Форма и размер Патронуса ни в коей мере не влияют на его силу… и нечего ржать Блэйз, — обиженно нахмурился Поттер, — этот кот весьма хорош и способен до одури напугать даже… даже, — он поперхнулся смехом, — даже Томаса Арчера, — сдавленно закончил мысль Гарри. — Хм, да, — он обменялся веселыми взглядами с Гермионой, которая, в отличие остальных, шутку поняла и разделяла, — чары вызова Патронуса очень древние, и были изобретены, когда Хайгейтский Некромант… — следующие его слова утонули в оглушительном вое, наподобие сирены, который внезапно накрыл аудиторию.

— Что это такое?! — перекрикивая шум, спросил Рон.

Гарри и Гермиона встревоженно переглянулись.

— Мы установили защитные заклинания в коридорах, чтобы знать, если к нам заявятся незваные гости, — Гарри взмахом волшебной палочки заглушил сигнальные чары и вздохнул, краем глаза наблюдая, как его патронус теряет форму и исчезает в витках серебристой дымки. — Похоже, сюда кто-то направляется из кабинета директора.

Блэйз грязно выругался, Дафна неодобрительно на него покосилась, но промолчала.

— И что нам делать? — растерянно прошептала Джинни и с надеждой предположила: — Они ведь не смогут попасть сюда?

— Я-то откуда знаю? — проворчал Гарри и обвел ребят напряженным взглядом, все смотрели на него так, словно ждали, что он сейчас каким-то чудом решит все проблемы. — И чего стоим? — уточнил он. — Нужно возвращаться в общежития и делать вид, что нас тут не было.

Все мгновенно пришли в движение, направляясь к выходам, но очень быстро стало понятно, что так просто уйти не получится.

— Заблокировано, — процедила сквозь зубы Гринграсс.

Гермиона, Эрни МакМиллан, Ханна Эббот и Энтони Голдстейн, пытающиеся открыть проходы в коридоры, ведущие в гостиные факультетов, беспомощно переглядывались, подтверждая ее слова.

— Всё лучше и лучше, — пробормотал Рон.

Гарри запустил пальцы в волосы, глядя на растерянных и напуганных членов КАБРиСа.

— Но как они могли заблокировать выходы? — ни к кому конкретно не обращаясь, выдохнула Падма Патил.

— А ванная для старост? — подал голос Джордж, обменявшись взглядом с Фредом.

Не сказав ни слова, Невилл, который ближе всех стоял к последнему выходу, шагнул к стене и прошептал открывающие чары. Все на миг затаили дыхание в отчаянной надежде, но когда в недрах каменной кладки раздался знакомый щелчок, присутствующие разом выдохнули с облегчением. В стене начал образовываться вход в длинный широкий тоннель.

Гарри обернулся к ребятам и махнул рукой в сторону тоннеля.

— Что вы застыли?! Бегите!

Дважды повторять не пришлось. Все тут же бросились к выходу, образовав длинную очередь. Понимая, что в их распоряжении остаются считаные секунды, Поттер подскочил к выходу, что вел в директорский кабинет и принялся накладывать блокирующие чары, надеясь, что это хоть ненадолго сдержит незваных гостей. Заметив, что он делает, к нему присоединились Дафна, Блэйз и Гермиона, в то время пока Джинни, Невилл, Рон и близнецы пытались сформировать из шумной толпы толкающихся студентов хоть какую-то организованную группу. Аудитория уже практически опустела, когда стену сотрясла несильная дрожь. Гарри отступил, увлекая за собой Дафну и Гермиону.

— Долго защита не продержится, — заметил Блэйз, присоединяясь к ним.

— Она уже рушится, — сказала Гермиона, хмуро наблюдая, как в каменной кладке постепенно образуется щель.

— Уходим, — коротко велел Поттер, — больше ничего сделать мы не сможем.

Все четверо бегом бросились к отрытому проходу, который вел в ванную для старост. Заскочив в темный тоннель, Гарри закрыл проход, запечатывая его дополнительными чарами и уже не услышал, как стена, блокирующая путь из кабинета директора, сдвинулась, поддавшись напору с противоположной стороны.

— Гарри, быстрее! — крикнула, оборачиваясь, Гермиона.

Поттер оставил попытки заблокировать вход и кинулся следом за остальными вперед по длинному тоннелю. Впереди забрезжил свет — кто-то открыл выход из коридора, и толпа учеников высыпала в пустующую ванную, а оттуда бросилась врассыпную по пустующим коридорам замка. Гарри слышал топот ребят и надеялся, что у них хватит мозгов не бежать прямиком в свои спальни. Было всего только без десяти девять. Если им удастся отсидеться в библиотеке или рассредоточиться по школе…

Выскочив в просторное, светлое помещение, Гарри встретился взглядом с Гермионой, ожидающей его у выхода.

— Уходи! Быстрее!

Она обеспокоенно поджала губы и, помедлив мгновение, скрылась за дверью. Закрыв и запечатав выход, он поспешил за ней. Выскочив в коридор, Поттер, быстро глянул по сторонам, решив, что ближе всего будет добраться до тайного хода на четвертом этаже, а оттуда пробраться в Выручай-комнату и отсидеться там. Он уже почти добрался до лестницы, когда ощутил сгущающуюся за спиной энергию формирующегося заклинания. Не замедляя бега, Гарри увернулся от луча парализующего проклятья, который пронесся в дюйме от него, разбившись о противоположную стену, и завернул за угол, где практически нос к носу столкнулся с Теренсом Хиггсом. Рефлексы у того оказались превосходные — едва увидев Гарри, тот замахнулся, собираясь нанести удар. Поттер успел уклониться от кулака, стремительно обогнув Теренса и оказавшись за его спиной. Но похвалить себя за отменную ловкость, он не успел, так как, потеряв равновесие, оступился и неожиданно понял, что пола под ногами больше нет. С губ Поттера сорвался короткий вскрик, когда он на полном ходу рухнул с лестницы, кубарем прокатившись по всем ступеням и остановившись лишь на каменном пролете. Воздух вышибло из лёгких, а голова наполнилась свинцовой тяжестью, в то время как где-то в области затылка начала расползаться тупая, ноющая боль, которая становилась всё сильнее. Сделав неудачную попытку подняться, Гарри обессиленно упал обратно на пол и, перекатившись на спину, болезненно застонал.

«Определенно не мой день», — подумал он, слыша шаги Хиггса, который с самодовольной усмешкой спускался к нему.

* * *

В кабинете Дамблдора было полным-полно народу. Директор с безмятежным видом сидел за своим столом, соединив вместе кончики пальцев. Профессор МакГонагалл и профессор Снейп застыли рядом с ним и выглядели очень напряжёнными. Корнелиус Фадж, министр магии, раскачивался с пятки на носок, стоя возле камина, явно весьма довольный сложившейся ситуацией, и поглядывал на Дамблдора с мстительным удовлетворением. Кингсли Шеклболт и Маркус Райнер стояли по обе стороны двери, точно стражи, а у стены, с пером и тяжёлым свитком пергамента наготове, маячила конопатая, очкастая фигура Перси Уизли. Сам Гарри, подперев рукой ушибленную голову сидел в кресле напротив директорского стола, а над ним возвышалась исключительно довольная собой Амбридж. Сегодня портреты прежних директоров и директрис даже не притворялись спящими. Все они глядели на собравшихся серьёзно и внимательно. Первые несколько мгновений, после того как Амбридж объявилась на пороге кабинета, таща на буксире угрюмого и слегка потрепанного падением с лестницы Поттера, никто не произносил ни слова. Теперь же, когда пауза стала откровенно действовать присутствующим на нервы, Фадж заговорил:

— Так, — сказал он, глумливо глядя на Поттера. — Так-так-так… и что же мы тут имеем?

Гарри смерил того пренебрежительным взглядом и демонстративно отвернулся к окну. Сердце у него колотилось как безумное, но сознание, как ни странно, было спокойным и ясным.

— Он собирался сбежать в своё общежитие, — сообщила Амбридж. В её голосе прозвучала нотка неприличного восторга. — Его поймал мистер Хиггс.

«Интересно, как это они определили, что я направлялся в подземелья, учитывая, что меня поймали на пятом этаже?» — с мрачной иронией подумал Гарри.

— Да что вы говорите? — тем временем одобрительно протянул Фадж. — Итак, Поттер… думаю, вам известно, почему вы здесь оказались?

Гарри обратил на него долгий, невыразительный взгляд.

— Бегать по коридорам школы запрещено? — невинно уточнил он.

— Прошу прощения? — удивился Фадж.

— Ну, видите ли, — лениво растягивая слова на манер Драко, начал он, — я бежал себе, никого не трогал и тут мне навстречу выскочил Хиггс, столкнул меня с лестницы, а потом появилась мадам Амбридж…

— Профессор Амбридж…

— Как угодно… и привела меня сюда, — он обвел вопросительным взглядом присутствующих. — Вышел какой-то новый закон, запрещающий бегать в коридорах Хогвартса?

— Вы упали с лестницы? — обеспокоенно спросила МакГонагалл, окидывая ученика цепким взглядом, и как только он вяло кивнул, обратилась к директору: — Мальчика следует немедленно доставить в лазарет!

— Это подождет, — не дав никому и рта раскрыть, произнес Фадж.

— У него может быть травма, — раздраженно процедила профессор трансфигурации и снова взглянула на Гарри. — Мистер Поттер, как вы себя чувствуете?

— Голова болит, тошнит и в глазах двоится, — тут же с готовностью отрапортовал тот.

— У вас же может быть сотрясение! — ахнула та. — Вам нужно в лазарет!

— Ничего с ним не случится, — отрезал министр.

— Кроме внутричерепного кровоизлияния, — сухо прокомментировал Снейп, смерив Фаджа колючим взглядом.

— Переживет, — равнодушно бросил тот. — Так что же, Поттер, — снова обращая внимание на мрачного подростка, сказал он. — Значит, вы утверждаете, что вам неизвестно, зачем вас привели сюда?

— Я высказал своё предположение, — ворчливо отозвался Гарри, массируя лоб. — Других у меня нет.

— Не забывайте, с кем вы разговариваете, Поттер, — подала голос Амбридж. — Перед вами министр магии.

— Да хоть сам Мерлин, — он скривился. — Мне как-то плевать.

— Я говорила вам, Корнелиус, — ощерилась Долорес, — мальчишка совершенно не поддаётся дисциплине.

— Я заметил, — Фадж бросил возмущенный взгляд на директора, — так вы следите за порядком в школе, Дамблдор? — тот в ответ лишь вежливо улыбнулся и не проронил ни слова, тогда министр вновь оглянулся на Гарри. — Стало быть, — его голос был до предела насыщен сарказмом, — вы не имеете ни малейшего понятия о том, почему профессор Амбридж привела вас в этот кабинет? Вы и не знаете, что нарушили школьные правила?

— Школьные правила? — Поттер округлил глаза. — Нет, конечно.

— Может, вы и декретов Министерства не нарушали? — сердито уточнил Фадж.

— Во всяком случае, я этого не заметил, — с приторной вежливостью улыбнулся Гарри. — Хотя их у нас в последнее время так много, что я мог и забыть парочку. Не успеваю выучить, знаете ли…

Лицо Фаджа начало постепенно наливаться кровью.

— Так для вас новость, — он даже слегка охрип от гнева, — что в пределах школы раскрыта нелегальная ученическая организация?

— Да что вы говорите? — пораженно прошептал Гарри. — Какой ужас! И где?

— Я полагаю, министр, — шёлковым голоском сказала из-за его спины Амбридж, — дело пойдёт быстрее, если мистер Поттер увидит вот это.

С этими словами она вручила Гарри свиток пергамента с весьма подробным планом занятий КАБРиСа, который он каждую пятницу раздавал ребятам, чтобы они могли самостоятельно готовиться вне клуба. Поттер несколько мгновений изучал собственные записи, мысленно гадая, как они вообще попали к Амбридж. Он же не хранил их в аудитории, которую наверняка уже обыскали. Получить их она могла лишь от кого-то из членов клуба, но раз так, то… в груди Гарри начал разрастаться неприятный холодок.

«Ну и кто же у нас такая крыса, а?» — устало подумал он и, оторвав взгляд от пергамента, вопросительно посмотрел на министра.

— И что это? — поинтересовался он.

— Не валяйте дурака, Поттер, — слащаво улыбнулась Амбридж. — Хотите сказать, что не узнаете собственный почерк?

— Э-э-э… не сказал бы…

— Что ж, полагаю, придется нам пригласить сюда нашего информатора, — с притворной грустью вздохнула Амбридж.

— Да-да, пожалуйста, — кивнул Фадж. Когда Амбридж покинула комнату, он угрожающе посмотрел на директора. — Нет ничего лучше хорошего свидетеля, верно, Дамблдор?

— Совершенно верно, Корнелиус, — с серьёзным видом кивнул тот.

Несколько минут никто не смотрел друг на друга, все ждали. Гарри тоскливо ковырял пальцем обивку кресла, гадая, чем это всё обернётся для него и остальных ребят. Радовало, по крайней мере, то, что полный список членов клуба хранился у Гермионы, а не валялся по всей аудитории для занятий… чего нельзя сказать о заметках Поттера. Подумав об этом, он начал усилено вспоминать, оставлял ли какие-то записи и как раз в этот момент за спиной послышался звук открывающейся двери, а за этим потрясенные вздохи учителей. Гарри вырвался из своих размышлений и едва не улыбнулся: кто бы ни вошел в кабинет, присутствующих он явно впечатлил.

— Разорви меня горгулья! — ахнул Фадж, отступив назад и чуть не подпалив в камине подол своей мантии.

МакГонагалл и Снейп обменялись тревожными взглядами, Перси удивленно моргнул и один лишь Дамблдор продолжал с невозмутимым любопытством наблюдать за происходящим. Все взгляды были направлены за спину Поттеру. В этот момент мимо него прошла Амбридж, а за ней, гордо вскинув голову, шествовал мрачный Симус Финниган, который даже не взглянул на Гарри, когда остановился напротив стола Дамблдора.

«Ну, по крайней мере, у него теперь на роже написано, что он собой представляет», — с мстительным удовольствием подумал Поттер, разглядывая лицо Симуса, обезображенное россыпью пурпурных прыщей, образовавших на щеках и носу надпись «ПРЕДАТЕЛЬ».

— Так вот, министр, — самодовольно произнесла Амбридж, — мистер Финниган пришел ко мне в кабинет сегодня вечером, после ужина, и сказал, что хочет мне кое-что сообщить. Он сказал, что если пройти через потайной коридор, вход в который находится в кабинете директора, то можно обнаружить там нечто весьма любопытное. Я задала ему несколько вопросов, и он признался, что имеет в виду некое сборище студентов, изучающих запрещенные заклинания. Он даже продемонстрировал несколько свитков с записями об этих занятиях, — она вручила министру еще несколько учебных планов Поттера, где он детально расписывал все чары, которые нужно изучить, и ситуации, где их можно было применить.

«Вот и делай добро людям», — Гарри хмуро наблюдал, как Фадж изучает его заметки.

— К несчастью, — продолжала Амбридж, — в этот момент на него навели порчу, — она сделала нетерпеливый жест в сторону молчаливого Симуса, — после чего он некоторое время не мог вымолвить ни слова и не сумел сообщить мне дополнительные подробности.

— Ах вот оно что, — понимающе покивал Фадж, буравя Финнигана взглядом, который сам он, видимо, считал по-отцовски тёплым и доброжелательным, — это было очень смело с твоей стороны, молодой человек, прийти к профессору Амбридж. Ты поступил абсолютно правильно. А теперь будь добр, расскажи мне, что происходило на этом вашем собрании? Какова была его цель? Кто там присутствовал?

Финниган открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо речи в его губ сорвался поросячий визг. Густо покраснев до корней волос, тот стиснул зубы и обратил ненавидящий взгляд на Поттера, который ответил ему сладкой улыбкой и отвернулся. Гермиона зачаровала пергамент с именами участников, где они оставляли свои подписи так, чтобы любой из тех, кто захочет рассказать о клубе, обзавелся отвратительными прыщами на лице, а Гарри от себя добавил проклятье, искажающее человеческую речь, о чем «забыл» упомянуть, когда все подписывали соглашение. Он даже порадовался, что попался, ведь так он мог самолично насладиться тем, как сработало заклинание.

— Неужели нельзя расколдовать его, чтобы он мог говорить спокойно? — с нетерпением сказал министр, обращаясь к Амбридж.

— Пока мне этого не удалось, — неохотно призналась та, и Гарри почувствовал дополнительный прилив гордости за себя и Гермиону. — Но даже если он не заговорит, это неважно: я могу продолжить за него. Помните, министр, в ноябре я посылала вам отчёт, где сообщалось, что поведение Поттера вызывает у меня подозрения? Он явно ещё тогда что-то замышлял. Так вот…

— С чего вы это взяли? — прервала её профессор МакГонагалл.

— Очевидно, что с этим мальчиком, — Амбридж ткнула пальцем в Гарри, — всё очень не в порядке. Я бы даже сказала, что он опасен для окружающих. Позднее, как я полагаю, Поттер назначил встречу с соучениками, — продолжала Амбридж, — чтобы убедить их вступить в нелегальное общество ради изучения чар и заклинаний, которые Министерство сочло неподходящими для детей школьного возраста…

— Полагаю, у вас есть какие-то доказательства, Долорес? — спокойно осведомился Дамблдор, все взгляды тут же обратились к нему.

— У меня есть свидетель и учебные планы! А сегодня мы застали эту шайку на месте преступления. Там целая аудитория, оборудованная для занятий. Вам этого мало? — Амбридж усмехнулась. — И мне бы очень хотелось узнать, что это за А.Д. написанные в углу каждого из этих планов? — на её губах появилась насмешливая ухмылка, когда она передавала директору эти записи. — Не ваши ли это инициалы, уважаемый директор? Не вы ли составляли с Поттером все эти проекты для незаконных занятий? И вход в их тайную комнату ведет из вашего кабинета.

Гарри едва не застонал от досады. Ну кто бы мог подумать, что всё так обернётся? Когда он составлял планы, то в шутку называл их Декретами Анархистов в противовес Декретам Министерства. Идея пришлась по душе остальным, и он стал на всех записях оставлять эту аббревиатуру, которую Фред, Джордж и Блэйз вскоре переиначили в Диктат Анархии. Поттеру даже в голову не приходило, что заметки попадут в чужие руки, и он даже предположить не мог, что кто-то свяжет эту подпись с инициалами директора. И вот вам, пожалуйста! Он бросил виноватый взгляд на Дамблдора, но, к собственному удивлению, заметил, что тот улыбается, изучая пергаменты, предоставленные Амбридж. В это же мгновение Гарри ощутил позади себя едва уловимый всполох магии и почувствовал слабое дуновение, словно мимо порхнула птица. Эти ощущения были ему знакомы, но в кого было направлено заклинание? Он обвел осторожным взглядом кабинет, пока не заметил, что лицо Симуса застыло, приняв отрешенное, безучастное выражение, словно он совершенно выпал из реальности. Но кроме него, похоже, этих перемен никто не заметил.

— Так что же, Поттер, — тем временем подал голос Фадж. — Вы всё ещё не собираетесь сознаваться?

— Что ж, — не позволив Гарри ответить, сказал Дамблдор, с вежливой улыбкой разглядывая Фаджа и его помощницу поверх переплетённых пальцев, — пожалуй, игра окончена. Вам угодно получить от меня письменное признание, Корнелиус? Или довольно будет устного, при свидетелях?

Гарри растерянно моргнул, попутно заметив, как МакГонагалл и Снейп переглянулись. На их лицах был написан страх. Он не понимал, что происходит; Фадж, видимо, тоже.

— Признание? — протянул тот. — Что… я не…

— Мадам Амбридж верно отметила, что на всех документах стоят мои инициалы, Корнелиус, — сказал Дамблдор, всё ещё улыбаясь, и помахал пергаментом. — Не Поттера, а мои.

— Но…

Вдруг выражение лица у министра изменилось: он понял.

— Вы? — прошептал он.

— Именно, — любезно подтвердил Дамблдор.

— Так это организовали вы?

— Я, — ответил Дамблдор.

«Стойте, что?!» — Гарри чуть не поперхнулся.

— Вы набрали учеников в свой… в свою… группу сопротивления?

— Сегодня должна была состояться первая встреча, — сказал Дамблдор, кивая. — Просто ради проверки — захотят ли они присоединиться ко мне. Разумеется, аудиторию, которую вы обнаружили, так же оборудовал я. Теперь я вижу, что совершил ошибку, пригласив мистера Финнигана, не так ли, Симус?

Гриффиндорец вяло кивнул, будто пребывая в глубокой задумчивости, Гарри наконец понял, что тот находится под конфудусом или какой-то более усовершенствованной его версией. В любом случае, заклинание, похоже, совершенно выбило парня из реальности. Фадж, не обратив внимания на состояние Финнигана, перевёл взгляд с него на Дамблдора.

— Так эти планы составляли вы?!

— Да.

— Но это почерк Поттера! — воскликнула Амбридж, размахивая листовками.

— Мистер Поттер лишь любезно согласился составить эти записи под мою диктовку, чтобы потом раздать остальным, поскольку сам я, как вы понимаете, не мог привлекать к себе слишком много внимания, — ровно ответил директор. — Я не посвящал его в подробности своего плана.

— Какого плана? — сощурилась профессор ЗОТИ.

«Да, какого плана?» — недоумевал Гарри.

— Создания армии, — плавно ответил директор.

Повисла вязкая, удушливая тишина, в течение которой Гарри гадал, поверит ли кто-нибудь в этот бред.

«Очевидно же, что в аудитории часто кто-то собирался, — подумал он, — там были оставлены недоеденные сэндвичи, печенья, чашки с чаем, заметки и записи, книги… ни один нормальный человек в здравом уме не поверит…»

— Так это был заговор против меня! — вдруг завопил Фадж.

«А может и поверит», — удивленно понял он.

— Именно, — весело подтвердил Дамблдор.

Это не должно было привести к таким последствиям. Не должно было зайти так далеко…

«Зачем вообще он соглашается с этими обвинениями? — в панике думал Гарри. — Почему нельзя просто сказать, что он собирался организовать невинный кружок для дополнительных занятий?»

И в случае, если бы студенты согласились в него вступить, Дамблдор бы конечно запросил разрешение у «многоуважаемой» Амбридж. Для этого и составлялись планы, чтобы потом передать их ей… мысль внезапно оборвалась…

«…планы для изучения атакующих и защитных заклинаний не очень-то сочетаются с определением «невинный кружок», — понял Гарри.

Следующим шагом пришлось бы объяснять, что преподавательские качества мадам генерального инспектора находятся где-то на уровне земного ядра, в связи с чем директору пришлось срочно организовать дополнительные занятия. Гарри покосился на бордового от ярости министра. Да уж. Проще уговорить Волдеморта усыновить парочку маггловских сирот, чем убедить Фаджа в такой версии событий. С другой стороны, если Гарри сейчас признается, что это он попросил директора, а тот всего лишь согласился помочь…

— Подождите… — невольно вырвалось у него, прежде чем достаточно внятный аргумент успел сформироваться в голове.

Но договорить ему не позволили — МакГонагалл угрожающе расширила глаза, и одновременно с ней Снейп сухо и холодно произнёс:

— Помолчите, Поттер, иначе вам придётся покинуть кабинет.

— Да-да, помолчите, Поттер! — повторил Фадж, который всё ещё смотрел на Дамблдора, выкатив глаза, со смешанным выражением ужаса и радости. — Так-так-так… я пришёл сюда, рассчитывая выгнать Поттера, а вместо этого…

— Вместо этого получили повод арестовать меня, — улыбаясь, согласился Дамблдор. — Это всё равно, что потерять кнат и найти галеон, верно?

— Уизли! — закричал Фадж. Он буквально дрожал от восторга. — Уизли, вы записали всё, что он сказал? У вас есть его признание?

— Да, сэр, записал, сэр! — живо отозвался Перси.

— И то, что он пытался создать отряд для борьбы с Министерством, и то, что он замышлял дурное против меня?

— Да, сэр, всё есть, сэр! — радостно откликнулся тот, проглядывая свои записи.

— Что ж, замечательно, — в голосе Фаджа звучало ликование. — Немедленно отошлите копию ваших записей в «Ежедневный пророк», Уизли. Если попадётся быстрая сова, мы сможем поспеть к утреннему выпуску! — Перси стрелой вылетел из комнаты, хлопнув дверью, и Фадж снова повернулся к Дамблдору. — А вы сейчас под конвоем отправитесь в Министерство. Там вам предъявят официальное обвинение, а суда вы будете дожидаться в Азкабане!

— Ах, — вздохнул Дамблдор, — ну вот. Так я и знал, что мы наткнёмся на это маленькое затруднение.

— Затруднение? — переспросил Фадж, его голос всё ещё звенел от восторга. — Не вижу никаких затруднений, Дамблдор!

— Мне очень жаль, — виновато сказал директор, — но боюсь, что их вижу я.

— Неужели?

— Да. Дело в том, что вы заблуждаетесь, полагая, будто я — как это говорится? — пойду с вами по-хорошему. Я вовсе не собираюсь идти по-хорошему, Корнелиус. У меня нет абсолютно никакого желания сидеть в Азкабане. Конечно, я мог бы оттуда сбежать, но зачем тратить время, скажу вам честно, что могу придумать миллион способов провести его с гораздо большей пользой.

Лицо Амбридж краснело на глазах; можно было подумать, что она сейчас взорвется. Фадж уставился на Дамблдора с очень глупым видом, точно ошеломлённый внезапной затрещиной. Потом из его горла вырвался тихий сдавленный возглас, и он оглянулся на авроров у двери — единственных участников этой сцены, до сих пор хранивших молчание. Райнер кивнул Фаджу и двинулся вперёд, а его рука будто бы случайно скользнула к карману.

— Не стоит, Маркус, — вежливо сказал Дамблдор. — Я уверен, что вы прекрасный аврор — недаром же вы получили звание руководителя следственного отдела, — но если вы попытаетесь… э… применить силу, я вынужден буду причинить вам вред.

Райнер помедлил, бросив задумчивый взгляд на Фаджа, словно начал сомневаться в правильности своего решения, Кингсли, оказавшись за спиной коллеги, нарочито небрежно запустил руку в рукав мантии, незаметно доставая палочку и готовясь ударить того в спину. Ситуация накалялась с каждой секундой.

— Так что же, — ухмыльнулся Фадж, уже успевший прийти в себя, но не понимающий до конца, что происходит, — надеетесь справиться с нами в одиночку, а, Дамблдор?

— Нет, клянусь бородой Мерлина, — улыбаясь, ответил Дамблдор, — разве только вы меня заставите…

— Ему не придётся действовать в одиночку! — громко заявила МакГонагалл, сунув руку в складки мантии.

— Нет-нет, Минерва! — резко возразил Дамблдор. — Не вмешивайтесь — вы нужны Хогвартсу!

— Ну, хватит молоть чепуху! — сказал Фадж, вынимая свою палочку. — Райнер! Шеклболт! Взять его!

В комнате словно вспыхнула серебряная молния; раздался грохот, точно выстрелили из пушки, и пол содрогнулся; чья-то рука схватила Гарри за шиворот и, стащив с кресла, повалила на пол, тут же сверкнула новая серебряная вспышка; несколько портретов вскрикнули, пронзительно закричал Фоукс, и в воздух поднялось облако пыли. Закашлявшись, Гарри увидел, как перед ним кто-то с шумом упал; послышался вопль, звук удара и вскрик; потом раздался звон бьющегося стекла, чьи-то поспешные шаркающие шаги, стон… и наступила тишина.

Гарри с усилием повернул голову, чтобы посмотреть, кто это едва не задушил его, и увидел позади своего декана, прижимающего его к полу. Рядом с ними пригнулась МакГонагалл, прикрывая собой Финнигана. В воздухе, постепенно оседая, всё ещё плавала пыль. Пытаясь отдышаться, Гарри увидел, что к ним направляется высокая фигура.

— С вами всё в порядке? — спросил Дамблдор.

— Да! — ответила МакГонагалл, поднимаясь с пола и увлекая за собой Финнигана, который всё ещё пребывал в прострации.

Снейп помог Гарри встать на ноги и теперь хмуро произносил диагностические чары, проверяя состояние Поттера после недавнего падения с лестницы. Казалось, только это его и волновало, потому что ни на что другое тот внимания не обращал.

— Сотрясение, — ворчливо констатировал он после осмотра. — Вам нужно в лазарет, Поттер.

Гарри его проигнорировал и оглянулся.

Пыль уже почти осела. Перед его глазами возник разгромленный кабинет: стол Дамблдора был перевёрнут, все маленькие столики на высоких ножках опрокинулись, а серебряные приборы разлетелись вдребезги. Фадж, Амбридж, Шеклболт и Райнер лежали на полу, не двигаясь. Фоукс описывал над ними широкие круги; Гарри услышал его тихое пение.

— К сожалению, пришлось наслать заклятие и на Кингсли, иначе его стали бы подозревать, — негромко сказал Дамблдор. — Он очень быстро понял, что к чему, и изменил память Симуса, когда все отвернулись, — поблагодарите его за меня, ладно, Минерва? Все остальные скоро очнутся. Лучше, если они не будут знать, что мы с вами успели перемолвиться словечком, — вы должны вести себя так, словно всё случилось в одно мгновение, словно их просто сбили с ног, они ничего не вспомнят…

— Куда вы сейчас, Альбус? — прошептала МакГонагалл. — Вам нужно скрыться…

— Нет-нет, — с угрюмой улыбкой ответил Дамблдор. — Я не собираюсь прятаться. Скоро Фадж пожалеет, что прогнал меня из Хогвартса, обещаю вам.

— Профессор Дамблдор… — начал было Гарри, но не знал, с чего начать.

Извиниться за их затею с клубом? Поблагодарить за помощь? Спросить, зачем нужно было доводить до такого? Но директор перебил его прежде, чем он успел собраться с мыслями.

— Выслушай меня, Гарри, — твёрдо сказал он. — Прошу тебя, обдумай все, что я показал тебе на прошлой неделе и будь очень осторожен. Порой самой страшной ложью является то, как мы обманываем самих себя, желая видеть лишь то, что нам привычно. Искуснейшие обманщики живут в наших отражениях. Не позволяй своему запутать себя. Ты понимаешь, меня, Гарри?

Поттер торопливо кивнул, ни черта на самом деле не понимая. Райнер зашевелился. Дамблдор сжал руку Гарри:

— Помни: будь очень осторожен…

Фоукс сделал очередной круг и подлетел к Дамблдору. Тот отпустил Гарри, поднял руку и ухватился за длинный золотой хвост феникса. Вспыхнуло пламя, и оба они исчезли. На мгновение в кабинете стало очень тихо.

— Северус, — хрипло прошептала МакГонагалл, — прошу тебя, сопроводи мистера Поттера и мистера Финнигана в больничное крыло. А я… — она окинула тяжелым взглядом лежащих на полу магов. — А я пока разберусь с этим, хм, недоразумением.

Уже покидая разгромленный кабинет, Поттеру невольно подумалось, что, не смотря на то, что он не испытывал к директору особой симпатии, нельзя было отрицать, что у того был стиль… (1)

* * *

ПРИКАЗ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ

Долорес Джейн Амбридж (генеральный инспектор) назначается директором Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» вместо Альбуса Дамблдора.

Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании № 28.

Подписано: Корнелиус Освальд Фадж,

министр магии.

Блэйз сделал из объявления недельной давности бумажного журавлика и пустил летать по мрачному грязному залу трактира с непривлекательным названием «Кабанья голова», располагающегося в стороне от главной дороги Хогсмида, где в это сумрачное, субботнее утро разместились немногочисленные члены КАБРиСа.

— Итак, — жизнерадостно улыбнулся Забини, раскачиваясь на шатком стуле, который тихо скрипел и грозил развалиться под беспечным слизеринцем в любое мгновение, — кому приходит в голову, что мы все в глубокой заднице?

Гарри отстраненно следил за журавликом, который под действием простенького заклинания плавно описывал второй круг вдоль засаленных стен и настолько грязных окон, что дневной свет едва просачивался в помещение, освещенное в основном огарками свечей, расставленными на грубых деревянных столах, за одним из которых расположилась их компания. Прийти в этот день на собрание решились немногие. В их числе были лишь четверо Уизли, Невилл, Дафна, Гермиона, сам Гарри, Луна, которая скорее отсутствовала, чем присутствовала… и Том. Арчеру пришлось все рассказать следующим утром, когда мадам Помфри выпустила Поттера из лазарета. Так как Гарри понятия не имел, как объяснить другу, что вообще случилось, не выдумывая на ходу какую-нибудь дикую ложь, он решил, что проще будет во всем признаться. Арчер полученную информацию воспринял относительно спокойно и даже не обиделся на то, что Гарри не рассказал ему про клуб раньше. Впрочем, сам КАБРиС мало его интересовал, куда подробнее он расспрашивал о состоявшейся облаве, причинах сотрясения Поттера и событиях в кабинете директора. То, что Дамблдор принял на себя ответственность за создание клуба Тома не особенно впечатлило. Как и последующее назначение на должность директора Амбридж. Его вообще вся эта ситуация, казалось, забавляла. Зато поведение Хиггса и некоторых слизеринцев, присоединившихся к дружине, его определенно раздражало, хоть он и не говорил об этом прямо.

К утру следующего дня объявления о новом назначении Амбридж были развешаны по всей школе, но они не объясняли, что случилось днём ранее. По всему замку только и говорили что об этих событиях. Что именно послужило причиной погрома в директорском кабинете, знали немногие. Безусловно, все до единого члены КАБРиСа, исключая Финнигана, которому Кингсли подправил воспоминания, были в курсе, что их раскрыли и директор взял всю вину на себя. Но в основном по Хогвартсу бродили самые разные мнения о причинах конфликта: начиная с того что Фадж велел арестовать директора когда тот попытался каким-то незаконным образом избавиться от Амбридж и заканчивая тем, что министр решил воспользоваться своим положением, чтобы, применив грубую силу, сместить Дамблдора с поста директора, за что поплатился. Некоторые даже утверждали, что Фадж теперь лежит в клинике святого Мунго с тыквой вместо головы, а директора объявили в розыск за нападение на министра и авроров. И всё же, несмотря на то, что некоторые детали этой истории в ходе многочисленных пересказывания продолжали обрастать самыми невероятными подробностями, всем обитателям замка весьма быстро стало известно, что Дамблдору удалось бежать, несмотря на усилия двух авроров, генерального инспектора, министра магии и его младшего помощника. Возможно, к распространению этих слухов был как-то причастен Поттер, но он всё отрицал. Эти факты передавались с удивительной достоверностью, исключая лишь одну ключевую деталь: то, что Гарри и Симус Финниган присутствовали в кабинете Дамблдора, когда там разворачивались главные события того дня. А потом кретин Хиггс разболтал всем вокруг истинную причину размолвки, рассказывая на каждом углу о том, что Поттер, объединившись с директором, организовал подпольный дуэльный клуб, с помощью которого Дамблдор планировал захватить власть. Буквально следом за этими слухами вышла скандальная статья в «Пророке», подтверждающая слова Теренса. И тогда Гарри, второй раз за свою недолгую жизнь проснулся знаменитым. Мало кто решался подходить к нему с прямыми расспросами, но судя по взглядам некоторых ребят, Поттер опасался, что однажды он обнаружит где-нибудь во дворе памятник в свою честь… или могилу. И он, по правде сказать, сам не знал, какая из перспектив пугает его больше.

С членами КАБРиСа после облавы Гарри общался урывками в Большом зале, в библиотеке или на переменах между уроками. Никто сейчас не хотел привлекать к себе внимание новоиспеченной директрисы и её бравых дружинников, которые следили за студентами Хогвартса с удвоенным фанатизмом. Собрания клуба тоже прекратились. Гарри серьезно подозревал, что существование самого КАБРиСа на этом можно считать законченным, и сам не понимал, почему его это так расстраивает. Что стало с Симусом, когда выяснилось, что тот сдал их Амбридж, Поттер знал лишь по рассказам Гермионы. Финниган пролежал в лазарете ещё три дня, пока мадам Помфри наконец не удалось разобраться в прыщами и хрюканьем, но когда его выписали, оказалось, что тот вообще не помнит, что произошло и своей вины не признает. Грейнджер подозревала, что Кингсли перестарался с чарами памяти и вычистил все воспоминания гриффиндорца за день. Поттер мало в это верил и думал, что Симусу просто стыдно признаться сокурсникам, что он их предал. И все же, несмотря на то, что сам Финниган свою причастность всячески отрицал, ребята общались с ним весьма холодно. Даже его друг Дин Томас, похоже, был зол на него. Впрочем, до проблем Симуса Гарри уже не было никакого дела. Ему вполне хватало и своих.

Конечно, не обошлось и без суровой взбучки от профессоров за создание клуба. Но, вопреки ожиданиям Поттера, всеми разбирательствами занималась МакГонагалл, а его декан присутствовал на словесной экзекуции лишь в качестве молчаливого слушателя. На попытки Поттера объяснить профессору трансфигурации, что они просто готовились к экзаменам, та лишь холодно отметила, что они должны были сперва обратиться по этому вопросу к директору, и тогда возможно всей этой катастрофы можно было избежать. Гарри на это ничего говорить не стал, лишь подумал, что было бы весьма странно приходить за советом или помощью к человеку, который изначально был, хоть и косвенно, виновником сложившейся ситуации и вот уже полгода ничего не предпринимал по этому поводу. С другой стороны, Поттеру и самому было не по себе от того, что их тихий акт протеста вылился в такую историю. И теперь, когда Дамблдора не было в школе, а его место заняла психованная фанатичная садистка, он плохо представлял, что случится дальше. И это беспокоило не только его. Некоторые слизеринцы даже спрашивали Драко, не стоит ли написать письмо Люциусу Малфою, чтобы тот, как глава совета попечителей, вмешался и, возможно, порекомендовал другую кандидатуру на пост директора. Младший Малфой на эти просьбы лишь досадливо кривился и отвечал, что «отец не станет вмешиваться в междоусобицу между Фаджем и Дамблдором».

Только неделю спустя Гермиона всё же решилась организовать встречу членов КАБРиСа, хотя бы малым составом. Решено было встретиться в «Кабаньей Голове». По словам Забини, который и предложил место для собрания, у этого трактира была давняя и устойчивая репутация сомнительного заведения, а сам хозяин никогда не задавал лишних вопросов и не совал нос в чужие дела. «Там спокойно отнесутся и к вуали до пола, и к надвинутому на самые глаза капюшону, и даже к продаваемой из-под полы контрабанде...» — сообщил он, когда они ждали начала совместного с гриффиндорцами урока по трансфигурации. Гермиона, поразмыслив, кивнула: «Там можно спокойно поговорить, потому что делать это в школе не безопасно». Гарри подумал, что делать это в подобном заведении тем более не безопасно, но всё-таки согласился.

Когда их компания ввалилась в грязный трактир, владелец заведения лишь хмуро глянул на них из-под кустистых бровей стоя за стойкой и даже глазом не моргнул, когда Забини и близнецы заказали себе по стакану огневиски.

«Так вот где ты его брал», — понимающе подумал Поттер, наблюдая за сокурсником, который в данный момент неторопливо потягивал жгучий напиток, ничуть не брезгуя тем, что стакан, за долгие годы его существования, явно ни разу не мыли.

— Дамблдор скоро вернётся, — уверенно заявил Рон, бросая задумчивые взгляды то на Блэйза, то на его стакан, то на барную стойку. — Они не смогли надолго прогнать его, когда мы были на втором курсе, и теперь у них тоже ничего не выйдет. Безголовый Ник мне сказал, — он заговорщически понизил голос, так что остальным пришлось придвинуться к нему поближе, — что они обыскали замок и территорию, но так и не нашли Дамблдора. Амбридж пыталась несколько раз попасть к нему в кабинет, а горгулья её не пустила, — Рон ухмыльнулся. — Небось, чуть от злости не лопнула!

— Да уж конечно — она, наверное, спала и видела, как сидит за директорским столом, — мстительно сказала Гермиона. — Мечтала, как будет командовать другими учителями, эта злобная, надутая, завистливая старая…

— Мерлин всемогущий, Гермиона, когда ты стала такой агрессивной? — весело перебил её Арчер, и та бросила на него холодный взгляд.

— А тебя самого не бесит всё происходящее? — сухо осведомилась Грейнджер. — Вся школа вверх дном. Без директора мы остались практически беззащитны. И это уже не говоря об инспекционной дружине. Ты же староста, разве тебя не смущает, что Хиггс теперь ходит по замку с такой довольной рожей, будто он выше всех нас?

— Я слышала, они теперь могут штрафовать даже старост, — сказала Джинни.

— Они могут, — тихо подтвердил Невилл. — Нотт вчера оштрафовал меня на двадцать баллов.

— За что это? — нахмурился Рон.

— Сказал, что я его раздражаю, — Лонгботтом скривился.

— Бред какой-то! — воскликнул младший из братьев Уизли. — Не может быть, чтобы им разрешили творить, что вздумается… это же нелепо… какой тогда смысл назначать старост, и вообще…

— А что, по-твоему, до этого они нормально себя вели, воруя чужие посылки? — возмущенно вспыхнула Джинни. — Нам с этой дружиной туго придется.

— Так что я бы на твоём месте побеспокоилась, — добавила от себя Гермиона, глянув на Тома.

— Ну, свой факультет Хиггс или Тео лишать очков не будут в любом случае, — равнодушно пожал плечами Арчер.

— Ты как обычно до чертиков сострадательный, — язвительно заметила Грейнджер. — Не боишься, что кто-нибудь из них скоро присвоит твоё место лидера на факультете?

Арчер тонко улыбнулся, в тёмных глазах вспыхнул опасный огонек.

— Пусть попробуют.

— Да уж, — тоскливо протянул Джордж. — Новый директор — новые порядки… не ровен час, нас заставят строем маршировать и учить гимн Министерства магии…

— У Министерства есть гимн? — заинтересовался Гарри.

— Нет, — ответил за брата Фрэд, — но, учитывая обстоятельства, он, видимо, скоро появится.

— Слушайте! — вдруг оживился Забини. — А чего мы тут ерундой занимаемся? Давайте все пойдем и вступим в инспекционную дружину?

— Ты идиот? — поразился Рон.

— Да, — в полголоса прокомментировала Дафна, — это ни для кого не новость.

— Нет, серьёзно! — продолжал гнуть свою линию Блэйз. — Это же ужас как выгодно: ни правил, ни законов, твори, что угодно, директриса прикроет в любом случае. А как выслужимся перед Амбридж и окончим школу, тут же отхватим непыльную должность в Министерстве. Как ни посмотри, очень перспективно. Я считаю, что вообще все в Хогвартсе должны так поступить.

— Ага, и будем мы до посинения снимать друг с друга баллы, пока не переубиваем друг друга, — прокомментировал Том. — И правда, перспектива — закачаешься.

— Так в том-то и дело, что не будем! — Забини так импульсивно взмахнул руками, что едва не опрокинул со стола свой стакан. — Члены инспекционной дружины не могут штрафовать друг друга. Только представьте, какие возможности открываются? — он возвел мечтательный взгляд к потолку. — Полная свобода и беспредел.

— Помолчи, Блэйз, ты пьян, — шутливо сказала Джинни.

— Ну крутая же идея! — не унимался Забини.

— Ага. Только никого из нас туда не примут, — напомнил Поттер, сделав глоток сливочного пива.

— Это тебя не примут, — веско заметил Блэйз, ткнув в него пальцем. — Нас-то она так не «любит».

— Ну здорово, то есть вы все будете развлекаться, а мне что делать? — обиделся Гарри.

— Разрабатывать планы коварной диверсии, конечно, — Забини пожал плечами, и его глаза вновь восторженно вспыхнули. — Да это же будет просто легендарный по эпичности пятый курс. «Один против всех!» или «Битва за Хогвартс».

— Не один, — поправил сокурсника Арчер. — Я к вашей массовой идиотии присоединяться отказываюсь.

— О, ну тогда нам крышка, — поскучнел Блэйз. — Вы на пару всех нас разом укатаете в плинтус.

— Как лестно слышать столь высокую оценку нашим талантам, — весело фыркнул Поттер. — И всё же, — он оглядел собравшихся за столом ребят, — что будем делать?

— Пока ничего, наверное, — Рон вздохнул. — Слишком рискованно сейчас высовываться.

— Я только что начал сомневаться, что ты наш брат, Ронни, — в ужасе прошептал Фрэд.

— И что ты гриффиндорец, — добавил Джордж.

— Что вообще значит «слишком рискованно»? — продолжил мысль Фрэд.

— Гриффиндорцы живут ради риска…

— И трагически рано умирают, — подперев рукой голову, вздохнул Арчер, близнецы переключили на него внимание.

— И что ты предлагаешь?

— Как и сказал ваш неожиданно поумневший брат — не высовываться, — посоветовал он, игнорируя колючий взгляд Рона. — Если не хотите вылететь из школы.

— Гарри, ты тоже так считаешь? — спросила Гермиона.

— В целом, да, — он пожал плечами. — Сейчас мы не особо в состоянии что-то противопоставить Амбридж.

— Может быть, составить акт протеста? — предложила Джинни, обменявшись взглядами с Грейнджер. — Дать интервью в «Пророк» о реальном положении дел в школе и произволе министра.

— Это никогда не напечатают в «Пророке», — негромко заметил Невилл. — Им не позволят.

— Можно напечатать в «Придире», — когда Луна заговорила впервые за всё собрание, никто даже не понял, о чем она говорит, ребята лишь непонимающе таращились на неё, наконец глаза Поттера округлились.

— О, — сказал он, — о-о-о! А ведь точно!

— Что такое «Придира»? — нахмурился Рон.

— Журнал, — спокойно ответила Луна. — Его издает мой отец.

— И что там можно написать? — оглядев друзей, спросил Невилл.

— Что хотите, — пожала плечами Лавгуд.

— Это должно быть что-то очень злободневное, чтобы это прочитали, — задумчиво протянул Поттер.

— Достаточно описать, что творит Амбридж, — мрачно сказала Гермиона, красноречиво взглянув в его глаза, — как поступает…

— Это будет больше похоже на обычные жалобы обозлившегося ребенка, — Гарри скривился, отчаянно надеясь, что Грейнджер не станет развивать мысль. — Нужен скандал, а не нытьё.

— Ну давайте напишем, что Сами-Знаете-Кто возродился, — предложил Рон. — Вполне себе скандал.

— А Министерство тут с какого боку? — уточнила Джинни.

— Как это, с какого? Они скрывают правду, выгнали Дамблдора, запрещают нам учить ЗОТИ, короче делают все, чтобы мы не выжили в грядущей войне.

— Это примут за обыкновенную байку, — качнула головой Гермиона.

— А может и нет, — задумчиво протянул Гарри. — Если мы используем факты. Нападение Пожирателей, например. И, — он виновато глянул на Дафну. — Крик банши. Используем всю информацию, которая у нас есть, расскажем о том, что Дамблдор пытался убедить министра готовиться к войне, а тот прислал в Хогвартс Амбридж и поставил нас всех под угрозу.

— Если отец Луны напечатает что-то подобное под своим именем, его могут арестовать, — помрачнела Гермиона. — Это серьёзное обвинение.

— А если попросить кого-то еще написать эту статью? — предложил Невилл.

— Например?

Все ненадолго задумались.

— А как насчет этой помощницы Скитер? — предложил Блэйз.

— Кого? — Поттер нахмурился.

— Ну эта… Мелинда, как её?

— Краш? — вспомнила Гермиона.

— Да! — обрадовался Забини. — Если предложить ей опубликовать в «Придире» такую статью? Она вряд ли откажется обойти Скитер на повороте, учитывая, что с её возвращением бедняжка вообще больше ничего не пишет. Предложим ей эксклюзивное интервью с Мальчиком-Который-Выжил.

— Можно попробовать, — подумав, решил Гарри. — Но как с ней связаться?

— У моего дяди есть хорошие знакомые в редакции «Пророка», — сказала Дафна. — Я могу попросить его устроить вам с ней встречу.

— Отлично, — улыбнулась Гермиона. — Но нужно решить, что должно быть написано в этой статье. Луна, ты можешь узнать, согласится ли твой отец опубликовать такую информацию в «Придире»? — Лавгуд кивнула. — Хорошо, — Грейнджер оглядела присутствующих сияющим взглядом. — Ещё будут предложения?

— Да, — сумрачно отозвался Арчер. — Уйти отсюда, если вы закончили обсуждать планы государственного переворота.

Выйдя на главную улицу Хогсмида, ребята разошлись в разные стороны: Гермиона собралась вернуться в Хогвартс, ссылаясь на «кучу домашней работы», и Невилл увязался за ней, Том свернул куда-то в сторону книжного магазина, Дафна, быстро, чмокнув Поттера в щёку, объявила, что по такому морозу гулять не собирается, и присоединилась к Невиллу и Гермионе. Блэйз и Джинни, тихо переговариваясь, направились в «Три метлы», близнецы и Рон, проследив взглядом за удаляющейся парочкой, незаметно пристроились в хвосте. В итоге от их небольшого собрания остались только Гарри и Луна.

— Спасибо за идею с «Придирой», — помедлив, сказал Поттер. — Надеюсь, твой отец не будет против.

— Не будет, — Лавгуд качнула головой. — Он только обрадуется, когда узнает, что журналистка из «Пророка» напишет статью для его журнала.

— Как думаешь, у него не будет проблем из-за этого? — Гарри обеспокоенно нахмурился. — Всё же то, что мы хотим написать, сильно идет вразрез с политикой Министерства.

Луна долго молчала, пока они неторопливо прогуливались по заснеженной улице, минуя магазины и группы других учеников.

— Он всегда может сказать, что не вчитывался в содержание или не понял смысла, — наконец пожала плечами Лавгуд.

— И ему поверят? — скептично поинтересовался Поттер.

— Не знаю, — спокойно отозвалась она. — Но Министерство среагирует только если «Придира» привлечет внимание общественности. А если это произойдет, они не смогут просто арестовать отца или изъять у него права на публикацию. Это быстро станет известно в магической Британии и вызовет много недовольства. Люди убедятся, что министр действительно злоупотребляет властью и что-то скрывает.

— Ого, — весело удивился Поттер, — а ты тот ещё стратег.

Она лишь мягко улыбнулась. Еще несколько минут они шли в полном молчании, но у дороги, что вела к воротам Хогвартса, Гарри понял, что в школу возвращаться не хочет и, распрощавшись с Лавгуд, свернул в сторону «Сладкого королевства», продолжая размышлять о том, куда заведет их вся эта история.

* * *

— Неужели это наш легендарный герой? — глумливо пропел за спиной Гарри до отвращения знакомый голос.

Поттер со вздохом поставил обратно на полку банку с леденцами и обернулся, невыразительно глянув на Хиггса, за спиной которого, словно парочка телохранителей, возвышались Крэбб и Гойл.

— Я уже сказал, Теренс, что ты исключен из команды по квиддичу? — вежливо уточнил он.

— С каких это пор? — опешил Хиггс.

— С начала этой недели, — любезно проинформировал Поттер. — Уж прости, забыл сказать. Был занят, — он отвернулся, возвращаясь к изучению сладостей на полках.

— Ты не имеешь права! — рявкнул позади него Теренс.

— Я капитан команды, так что имею, — Гарри неспешно переходил от стеллажа к стеллажу, рассматривая выставленные на продажу сладости.

— Значит, ты больше не будешь капитаном! — с угрозой предупредил Хиггс.

— Отлично, — равнодушно бросил Поттер. — Проваливай в Хогвартс и возвращайся с приказом от генерального инспектора, — он чуть усмехнулся.

— Она директор, — высокомерно поправил Хиггс, продолжая, упрямо ходить за Гарри по магазину.

— Да без разницы, — отмахнулся Поттер, останавливаясь у витрины напротив окна. — И не забудь сразу попросить приказ о назначении нового капитана, а то замучаешься разрешения потом собирать, а у нас игра на носу. И да, даже тогда нет гарантий, что новый капитан вернет тебя в команду, ты же знаешь, как у нас на факультете не любят, когда слизеринцы подсиживают слизеринцев.

— Мне не нужно будет беспокоиться об этом, если я сам стану капитаном! — запальчиво заявил ему в спину Хиггс.

— Что ж, удачи, — Гарри безразлично махнул рукой.

— Не советую тебе связываться со мной, Поттер, — зашипел взбешенный сокурсник, — ты слишком много о себе воображаешь, помяни моё слово, ты еще пожалеешь, когда…

Что бы ни собирался сказать Теренс, он этого сделать не успел. Или Гарри просто уже не услышал его слов за кошмарным грохотом, который, казалось, сотряс весь магазин. Помещение на мгновение залил белый свет, настолько ослепляюще-яркий, что Поттер, выронив пакет с леденцами, инстинктивно закрыл глаза руками, что, возможно, спасло его, когда во все стороны брызнули стекла разбивающихся окон и витрин. Секундой позже, чудовищная сила ударила его в спину, швырнув на раму разбившегося окна с такой мощью, что прочные деревянные перегородки не выдержали и с треском сломались. Гарри не успел ни среагировать, ни сгруппироваться, даже не почувствовал боли, когда его выбросило через окно на улицу и он, пролетев еще футов десять, упал на каменную дорожку. Несколько долгих мгновений он неподвижно лежал на земле, пытаясь сделать вдох и ощущая, как по телу медленно расползается боль. Всё еще совершенно не понимая, что происходит, Поттер перевернулся на живот и попытался подняться, упираясь в землю дорожащими руками. В ушах стоял оглушительный звон, а перед глазами плясали ярко-желтые пятна, холодная мостовая под ладонями странно вибрировала и лишь несколько секунд спустя, пока он безуспешно пытался подняться, Гарри понял, что земля под ним дрожит от топота ног, а в воздухе пахнет дымом и гарью. Зрение постепенно возвращалось и теперь он, наконец, смог увидеть бегущих в разные стороны людей, обломки зданий на земле и полыхающие в пожаре магазины волшебной деревни. Небо над головой затянули чёрные клубы дыма, и на землю, словно снег, опускался серый пепел.

Гарри с трудом сел, тяжело дыша и прижимая руку к груди, в которой при каждом вдохе и движении разгоралась острая, режущая боль. Обернувшись к «Сладкому королевству», он замер, глядя в широко распахнутые, мертвые глаза Теренса Хиггса. В абсолютном ступоре взгляд Поттера блуждал, изучая побелевшее, залитое кровью, изуродованное порезами и ожогами лицо, вывернутое под неестественным углом плечо и белеющий обломок кости, разорвавшей рукав мантии чуть ниже локтя. Ниже грудной клетки тело Теренса полностью скрывалось под разрушенным зданием магазина, крыша которого после прогремевшего взрыва провалилась, погребая под обломками продавцов и посетителей. Глядя на то, что осталось от здания, Гарри вдруг очень ясно осознал, что мог сейчас быть на месте Хиггса. При этой мысли к горлу подступил ком, и Поттер согнулся, упираясь руками в землю и борясь с тошнотой. Звон в ушах проходил, и до слуха начали долетать крики и плач, смешиваясь с чьим-то смехом и улюлюканьем. Подняв голову, Гарри обвел взглядом улицу, усеянную осколками битого стекла, обломками и черепицей с соседних зданий и наконец заметил нескольких волшебников, лица которых скрывали маски Пожирателей смерти. Облаченные в тяжелые черные одежды, маги неспешно продвигались по дороге, и улица озарялась вспышками проклятий, направленных на дома и людей. Понимая, что каменный выступ здания, соседствующего с разрушенным «Сладким королевством», служит не лучшим укрытием, и рано или поздно, его кто-нибудь заметит, Поттер медленно поднялся на ноги и со стоном привалился спиной к стене. Боль в груди усилилась, и Гарри пришлось несколько мгновений не шевелиться, переводя дыхание и собираясь с мыслями. Его взгляд метался от охваченных огнём домов поодаль к развалинам магазина, где похороненный под обломками находился ближайший путь к спасению. Пытаться вернуться в школу через главные ворота бессмысленно — туда вела лишь одна дорога и вокруг была сплошь открытая местность, где негде скрыться. К тому же Гарри был уверен, кто-то из Пожирателей сейчас находится там, преграждая пусть под защиту волшебного замка. Таким образом, оставался лишь один выход. Гарри обратил тоскливый взгляд к вьющейся между домов дороге, которая уходила налево к лесу, взбираясь на холм, где, скрытая деревьями и отгороженная покосившимся забором располагалась Визжащая хижина. Бросив последний взгляд на тело Хиггса и, стараясь не думать о том, сколько его друзей и знакомых сейчас находятся в опасности, шатаясь и прихрамывая, Поттер побрел вперед, опираясь на стену дома одной рукой, а другую по-прежнему прижимая к груди, где огнём полыхала боль. Позади прогремел ещё один взрыв, Гарри машинально пригнулся и едва не потерял сознание — казалось кто-то вонзил под рёбра нож и повернул несколько раз. Понимая, что так он не пройдет и половины пути, Гарри замер, сосредотачиваясь и призывая свою магию, пока та не заструилась с кончиков пальцев к животу и груди, опоясывая тело обезболивающими и укрепляющими чарами. Жгучая боль постепенно притупилась и отступила, позволяя выпрямиться и вздохнуть полной грудью. Эффект был временный, и полученные травмы не исчезли — Гарри по-прежнему чувствовал, будто что-то инородное застряло у него под ребрами, мешая двигаться, и наступать на левую ногу было неудобно, но по крайней мере он мог двигаться, не боясь лишиться чувств от боли. К сожалению, от головокружения и слабости это его не избавило, но, по крайней мере, теперь он мог бежать. Осторожно выглянув из-за угла дома и убедившись, что поблизости никого нет, Поттер выскочил на узкую тропинку за домом и бросился вверх по улице, старательно избегая открытых участков дороги.

С начала нападения, должно быть, прошло не больше пятнадцати минут, но казалось, будто минула целая вечность. Улицы Хогсмида практически опустели — жители деревни и студенты прятались в уцелевших домах, возможно, кому-то из ребят даже удалось вернуться в Хогвартс. Где-то поблизости должны были находиться и профессора, которые в этот день здесь дежурили, но Поттер никого из них не встретил. Возможно, они скрывались вместе с учениками, обороняя их укрытия, пока не подоспеет помощь. Кто-то ведь уже должен был оповестить Аврорат, так? Гарри не ощущал никаких чар, вроде того барьера, с которым он столкнулся во время нападения на Косую аллею, а значит, в скором времени сюда явятся авроры. Совершенно не нужно сломя голову мчаться кого-то спасать. Гарри подумал про Тома. Книжная лавка находилась в другом конце деревни, и отсюда сложно было понять, как сильно пострадала та часть Хогсмида, но он верил, что Арчер не погиб где-то в завалах, как Хиггс, и не пострадал из-за взрывов, как сам Поттер.

«Том прекрасно справится без моей помощи, — задыхаясь от бега и давления в груди, думал он. — Том в полном порядке».

Безумное желание резко развернуться и броситься в сторону книжной лавки оборвал луч проклятья, промчавшийся в паре дюймов над головой. Пригнувшись набегу, Гарри оступился, поврежденная нога подогнулась и он упал на землю, но уже через мгновение вскочил на ноги, выставляя вокруг себя щит, о который разбилось очередное заклинание.

— Неужели мне посчастливилось встретиться со знаменитым Гарри Поттером? — выступая на дорогу из тени дома, глумливо протянул Пожиратель. — Какая честь!

Голос был ему незнаком, но Гарри показалось, что за маской скрывается некто довольно молодой, по крайней мере, звучал он так, словно Пожирателю было не больше двадцати. Впрочем, он мог и ошибаться. Да и с другой стороны Гарри было плевать, сколько лет психу, который принимал участие в жестоком нападении на деревню. Сняв щит, Поттер отбил брошенное в него заклинание и мгновенно ударил в ответ сразу тремя, завершая атаку резким взмахом руки, с которой, наподобие брошенного мяча сорвался сгусток искрящейся магии. В воздух взметнулись снег и мелкие обломки, когда над землей с низким гулом, похожим на угрожающее рычание, промчался мощный поток энергии. Даже стоя в тридцати с лишним футах от Пожирателя, Гарри услышал треск, когда сокрушительный удар магии сбил Пожирателя с ног, ломая кости и выворачивая суставы. Захлебнувшись собственным криком, маг остался лежать на земле, корчась от боли, его волшебная палочка откатилась в сторону, выпав из сломанных, кровоточащих пальцев. Поттер не стал проверять, сильно ли тот пострадал — он был слишком взволнован и зол, чтобы как следует контролировать силу своей магии. Оставив Пожирателя истекать кровью, он развернулся и побежал дальше, чувствуя, как высвобожденная магия кружит возле него, словно огромный невидимый зверь, бесшумно следующий рядом. Безопасный маршрут, пролегающий между домами, закончился, и впереди, почти на сто ярдов, не было ничего, кроме заснеженной белой поляны.

«Нужно только добраться до леса, — набегу думал Гарри, — я успею, успею…»

Выскочив на открытую местность, он так отчаянно торопился поскорее оказаться под прикрытием деревьев и кустарников, что не сразу заметил пару магов в масках Пожирателей, только ощутил сразу два формирующихся заклинания, но от обоих сразу увернуться не успел, угодив под парализующее проклятье, мгновенно связавшее его по рукам и ногам. Упав на землю, Гарри стиснул зубы, пытаясь сбросить с себя невидимые путы. Атаковавшие его Пожиратели уже были рядом, направляя на него волшебные палочки. Поттер не знал, что они собираются делать: убить его или забрать с собой, и совершенно не хотел проверять, но к тому моменту, когда его магия почти справилась с оковами, а сам Гарри приготовился защищаться, обоих волшебников окутало золотистым сиянием и отшвырнуло от него на добрых двадцать ярдов. Тяжело дыша, Поттер повернул голову и чуть не закричал от радости и облегчения, увидев торопливо шагающего к нему Арчера. Он бы жив. Не ранен. Не убит. Лишь черная мантия слегка испачкана, рукав порван, а безупречная прическа растрепалась, и волосы небрежной волной спадают на высокий лоб.

С волной неимоверного облегчения Гарри тут же ощутил, как его покидают последние силы и лишь с глупой улыбкой наблюдал, как Том подходит всё ближе. Когда их разделяло всего несколько шагов, Поттер наконец заметил, что лицо Арчера было насколько бледным, что казалось почти белым, а в тёмных глазах пылал огонь такой дикой ярости, что Гарри вдруг стало не по себе. Человек с таким лицом был способен без колебаний и сожалений хладнокровно убить любого, кто встанет у него на пути.

— Что ты расселся? — процедил Том, грубо поднимая Поттера за шиворот. — Идём.

Схватив друга за руку повыше локтя, он потащил его вверх по тропинке к Визжащей хижине. Гарри мельком оглянулся через плечо, заметив, что за ними кто-то бежит. Послав в сторону преследователя сбивающее с ног заклинание, Гарри ускорил шаг, надеясь, что задержал Пожирателя хотя бы на время. Он уже видел впереди покосившуюся Визжащую хижину, которая с каждым шагом была всё ближе, и умолял себя продержаться ещё чуть-чуть. Перед глазами всё плыло, и боль постепенно возвращалась. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Но вот наконец они добрались до цели, Том нетерпеливым взмахом руки вырвал приколоченные к двери доски, отбросив их в сторону, рывком открыл дверь и шагнул в тёмное, стылое помещение. Поттер зашел следом за другом и, заблокировав дверь, обессиленно привалился к ней спиной, глядя на свою руку, которую до этого прижимал к груди. Только теперь он осознал, что кровь у него на ладони вовсе не от порезов. Что она течет из глубокой раны, в которой, похоже, застрял обломок деревянной рамы, когда его вышвырнуло в окно первой взрывной волной.

«Какой же я везунчик», — ядовито подумал он.

Расчистив проход в подземный тоннель, что вел в Хогвартс, Том обернулся к Поттеру, очень стараясь, чтобы его голос не дрожал от клокочущей в груди ярости. Он совершенно не понимал, какого дьявола эти разодетые Пожирателями смерти недоумки напали на Хогсмид. Он даже не знал, кто они и выяснять это сейчас, когда волшебная деревня была в огне и кругом носились ополоумевшие от страха дети, не было времени. Он точно знал, что не отдавал такого приказа и даже не собирался делать этого. Так что, чёрт побери, тут происходит?! Почему он не знал о том, что готовится нападение? И, если уж на то пошло, почему не предотвратил это? Слишком много «как» и «почему». Тёмный Лорд не любил сюрпризов. И не любил когда его застают врасплох. Сейчас он точно знал лишь одно: кто бы ни организовал этот дурдом, он в скором времени отправится на тот свет. Том лично за этим проследит.

«И какого Мордреда идиот Поттер застыл, как изваяние у входа? Почему я, Лорд Волдеморт, вообще должен нянчиться с этим заторможенным, безмозглым…»

С губ мальчишки сорвался вымученный, безрадостный смешок и он, встретившись взглядом с Томом, обессиленно осел на грязный пол, прижимая к груди руку. Дикий, практически неконтролируемый ураган всех оттенков ярости в душе Тома в одно мгновение стих и замер, словно вмороженный в лед, когда он заметил кровь, сочащуюся между пальцев Гарри.

— Что с тобой? — шагнув к Поттеру, тихо спросил он.

В сознании вдруг наступила абсолютная тишина: не осталось ни гнева, ни ненависти, ни вереницы бесконечных вопросов.

— Похоже, до школы я дойти не смогу, — поморщился Поттер.

Том присел рядом с ним на корточки, осторожно отвел в сторону край разорванной, окровавленной мантии и несколько мгновений молча рассматривал кошмарную рану, из которой виднелся какой-то обломок или осколок.

— И ты носился по всей деревне с этой штукой под ребрами? — едва слышно уточнил он.

— Я ее не заметил, — Поттер виновато моргнул.

— Не заметил чёртов кол, торчащий у тебя из груди? — процедил Арчер.

— Я подумал, что просто… что-то сломал, — с трудом выдавил Гарри. — Магия заглушила боль, но чем больше я… терял крови,… тем слабее она… действовала. Я больше не… не могу идти… извини...

— Понятно, — поджав губы в безмолвной злобе, Том взглянул ему в глаза. — Молодец, Гарри, ты как обычно восхитительно решаешь все проблемы.

— Иди без меня, — выдохнул Поттер.

— Конечно, — с ядовитым сарказмом сказал Арчер.

— Уходи, — настаивал Гарри. — Сюда ведет слишком много следов. Они… — он закрыл глаза, пытаясь бороться с болью и слабостью, — они скоро будут здесь и найдут нас. Уходи. Я… я справлюсь.

— Ну да, — на автомате отозвался Том, разглядывая покрытое испариной бледное лицо, закрывающиеся сами собой глаза, слушая его тяжёлое дыхание.

«Мальчишка вот-вот лишится чувств, — понял он. — А возможно, даже очень скоро умрёт, если травма достаточно серьезная».

Последняя мысль на миг ввела его в абсолютный ступор.

«Он умрёт, — подумал Том. — Мне даже ничего не нужно делать. Да. Он сам сказал уходить, а это, по сути, позволяет мне игнорировать долг жизни. Просто развернуться и уйти. Выждать достаточно долгое время, прежде чем привести сюда помощь. Всё будет кончено, когда я вернусь».

Нужно всего лишь сейчас повернуться спиной к истекающему кровью, едва живому подростку и уйти. Не оборачиваться, не думать, не сомневаться.

«Уйти».

Том медленно, словно во сне, поднялся с колен, продолжая смотреть на Гарри. Он не замечал, как дрожат руки, как кружится голова и сбивается дыхание, чувствуя лишь холод и безграничную, безмолвную тьму, словно оказался в пучине черного, ледяного океана, где нет ни единого звука, ни малейшего движения и никакой надежды хоть на каплю тепла и света. И с каждой секундой он всё глубже проваливался в эту чернильную бездну.

«Развернуться и уйти».

В глубине души, скованное цепями и запертое в клетке нечто выло и кричало от ужаса. Том не знал, что это. И не хотел знать.

«Уйти. Это очень просто».

Он отступил на шаг и замер, не смея оторвать взгляда от своего врага, истекающего кровью у его ног.

«Ты ведь так этого хотел, — напомнил он себе. — Так почему ты медлишь?»

Он отступил ещё на шаг. Порыв холодного ветра с воем ворвался в комнату через оставленную в заколоченном окне широкую щель, осыпав пол крупными хлопьями снега и вырывая Тома из этого странного оцепенения. Он повернул голову, бесстрастно глядя, как вид за окном застилает непроглядная пелена снегопада, который будто отрезал старую, покосившуюся хижину от внешнего мира за ее стенами.

Том в бессильной обреченности на миг прикрыл глаза. Как же он ненавидел снегопады…

— Мордред бы тебя побрал, Поттер, с твоей нездоровой тягой к самопожертвованию, — проворчал он, устремив на мальчишку у своих ног досадливый взгляд. — От неё одни проблемы.

Холод и тьма в душе отступали, будто подхваченные колючим зимним ветром, который уносил их всё дальше в бесконечную белую мглу безмолвной пурги, обращая в невесомые хлопья снега и заметая следы, что вели к Визжащей хижине.

От автора// Всем привет! А вот и обещанная вторая половина монстро-главы. И-и-и началось смертоубийство)) Мы этого не ждали, мы этого не хотели, но кто нас вообще спрашивает))

Примечания автора//

(1) В главе использован отрывок из книги «Гарри Поттер и Орден Феникса». Все права принадлежат мадам Роулинг.