Лягушка Волшебная (джен)

Очень много вопросов — очень мало ответов. Почему, например, сани из Хогвартса до Хогсмида отъезжали не от замка, а от ворот? Ну, понятно, когда тепло — приятная прогулка в компании товарищей по учёбе перед тем, как все разъедутся. Но в декабре-то был холод собачий. Чары чарами, а погода была не для прогулок. А вторым вопросом, терзавшим меня всю дорогу, был: а я-то, собственно, что на этой прогулке забыла? Не то чтобы мне совсем не хотелось проводить друзей и товарищей, но вполне можно было ограничиться холлом замка, а не тащиться аж к воротам. Гермиону, например, её друганы так далеко не провожали.

— Тебе не будет скучно? — спросила Девона, когда народ уже начинал рассаживаться по саням.

— Хеймдалль тоже остаётся, — улыбнулась я. — Уверена, он позаботится о том, чтобы скучать мне было некогда.

— И всё-таки, почему вы решили не ехать домой? — она склонила голову набок, испытующе глядя на меня.

— А что там делать? — я пожала плечами. — Море холодное, соседи один другого хлеще…

Это её вроде бы удовлетворило, и она направилась к саням вместе с Гекатой и Абигейл. Скучно… Какая уж тут скука, если мы планировали завались главного босса? Затея такая, что я невольно задумывалась, что в ней вообще могло пойти так. Я смотрела на отъезжающие сани, погружаясь в пучину мыслей о том, как бы так зачаровать кусок камня, чтобы сделать его надёжной тюрьмой, и не заметила, как осталась совершенно одна. Оказалось, что никто из оставшихся в замке больше к воротам не пошёл. Налетел ветер, и я поёжилась, разворачиваясь в сторону замка. Не успела я сделать и десяти шагов, как передо мной выросла фигура Хеймдалля. Он был в тёплом плаще с капюшоном, из-под которого выглядывал клюв Фреди.

— Я видел, как ты выходила из замка, — он улыбнулся.

— Заняться тебе нечем, — усмехнулась я в ответ.

— Ты уже распаковала мой подарок? — Хеймдалль развернулся и пошёл вместе со мной к замку.

— Не успела ещё, — я вздохнула, вспомнив гору на диване слизеринской гостиной.

— О, вот как, — мне почудились нотки обиды в голосе. — А чей-то уже распаковала.

— Это было не моё решение, — скривила жабью морду я. — Я вообще не поняла, что там произошло. И если уж совсем честно, я ждала подарка только от тебя. Ну, и может, что-то символическое от Девоны. А там…

— Подвеску явно не мисс Мистефонси подарила, — заметил Хеймдалль. — Я угадаю: капитан Флинт?

— Ага, — я вздохнула. — А как ты понял?

— У него было очень самодовольное лицо, когда он едва ли не втащил тебя в Большой зал, — хмыкнул он. — Так значит, он вручил тебе подарок насильно?

— Вроде того, — я вздохнула. — По крайней мере, надевать его мне на шею я не просила.

— Ну, тогда ладно, — я заметила улыбку, подняв на него взгляд.

Меня перекосило: и что бы это значило? Если бы у меня было достаточно дикой фантазии, я могла бы подумать, что это нечто вроде ревности. Но этому наверняка было какое-то другое объяснение, которое я пока просто не могла придумать. Можно было, конечно, спросить, но я посчитала, что это излишне. Мы добрались до замка, и Хеймдалль отправился в гостиную Слизерина вместе со мной. Мои подарки там так и лежали той же горой. Он вопросительно изогнул бровь, глядя на меня.

— Я же говорила, что не поняла, что здесь произошло, — я вздохнула. — Который твой?

Хеймдалль склонился к дивану и через пару секунд достал большую коробку в блестящей красной упаковке с серебристым бантом. Она оказалась довольно тяжёлой. Внутри обнаружился игрушечный кукольный театр «Сказки барда Бидля» с набором фигурок. Они были зачарованы, как волшебные шахматы, и могли проигрывать на игрушечной сцене постановки этих самых сказок. А ещё в этом театре можно было поставить и свои пьесы, хотя это был и непростой процесс.

— Он потрясающий, — широко улыбнулась я. — Спасибо!

— Я подумал, тебе может быть тоскливо без театра, — мягко улыбнулся Хеймдалль.

— Говоришь так, будто до этого я была каким-то заядлым театралом, — хмыкнула я.

— Ты же любишь театр, — он взъерошил мне волосы. — А здесь у волшебников он вообще не предусмотрен.

— И это большое упущение, я бы сказала, — я снова улыбнулась и обняла его. Из-за разницы в росте — ткнулась лицом куда-то в область солнечного сплетения. — Шпащибо башое.

— Рад, что тебе нравится, — Хеймдалль погладил меня по голове. — Мистер Флинт получил такую же благодарность?

— Мерлин, нет! — я мгновенно отлепилась от него. — Что за мысли у тебя?

Он не ответил. Но теперь самодовольное лицо было уже у него. Что за?..

Я собиралась по старой схеме оставить распаковку подарков Фрейе, просто убрав их куда-нибудь. Но проблема была в том, что дарителями были те, кто не знал мой маленький секрет, и было бы просто невежливо не открыть их. Я уселась на шкуру перед диваном и принялась лущить свои подарки. В целом, они были столь же символическими, как те, что дарила я сама, но некоторые всё же заметно выделились. Одним из таких был подарок Драко, видимо, совместный с мистером Малфоем: книга «Собрание проклятий и контрпроклятий» в переплёте из червлёного серебра с отделкой из опалов. Это было очень редкое издание, так что мою библиотеку оно пополнило. И я подумала, что его надо бы изучить. И можно даже прямо сейчас, потому что там могло быть что-то полезное для создания тюрьмы. Я сделала себе мысленную пометку написать позже мистеру Малфою письмо и поблагодарить за подарок. А другим истинно шокирующим подарком был набор инструментов для работы с ингредиентами для зелий гоблинской работы. И не сам по себе он так сильно меня шокировал, как то, что это был подарок от мистера Блэка. Ему я тоже сделала себе пометку написать.

Убедившись, что подаренная Малфоем книга не входила в список запрещённых, мы решили начать изучать её прямо в Большом зале. На её обложке не было никаких опознавательных знаков, так что понять, что это такое мы решили почитать за обедом, можно было только заглянув нам через плечо, чего по здравом размышлении никто делать бы не рискнул. А те, кто имел такое свойство, благополучно отбыли в Лондон. За преподавательским столом было на удивление тихо, да и пришли к обеду не все — например, я не увидела там профессора Стебль и профессора Кеттлберна. Профессора Снейпа тоже не было, но у меня вообще складывалось иногда ощущение, что он бы с удовольствием обедал исключительно в своих комнатах.

Читать про тёмную магию в людном помещении это одно, а вот обсуждать прочитанное — совершенно другое. И чтобы не оказаться в глупой ситуации, разговоры разговаривать мы пошли понятно куда — в гостиную Хеймдалля. Там был удобный диван, кофе и не было посторонних. А ещё там, на журнальном столике, нас дожидался раскрытый том «Тёмной артефакторики» и большой неогранённый кусок чёрного кварца. Мы расселись по разные стороны стола и уставились на живописную композицию — хоть натюрморт пиши.

— Ну-с, что, Хеймдалль, думаешь, с камнем сиим сделать можно? — спросила я, складывая руки на груди.

— Можно было бы вырезать какую-нибудь фигурку, — он криво улыбнулся. — Но мы будем делать совершенно лютый тёмный артефакт — квартирку вместимостью в одну душу. Я подумал, для сдерживания можно использовать часть чар…

В дверь постучали. Судя по лицу Хеймдалля, он никого не ждал, я — тем более. Тем не менее, он поднялся хотя бы узнать, кто там, а я поспешно убрала книги и камень в сумку. Вряд ли кого-то из учеников он бы пригласил в гостиную, но вот преподаватели могли и сами пройти. И вот нам совсем не надо было, чтобы они видели, чем мы тут занимаемся — придумают ещё какую-нибудь ерунду. Однако вслед за Хеймдаллем в комнату вошёл профессор Снейп. Он кивнул мне, как будто ожидал меня увидеть именно здесь и даже удивился бы, если бы не застал.

— Я… — он глубоко вздохнул. — Я не могу оставить всё это дело вам.

— М… Северус, будешь кофе? — спросил Хеймдалль, и профессор кивнул. — Мы определённо не против твоего участия. По части ритуалов, я думаю, особых трудностей у нас с Фрейей не будет, но мы столкнулись с некоторым затруднением с камнем для запечатывания души.

Пока Франкенштейн колдовал с кофеваркой, я вернула на стол книги и камень, а потом ещё попросила Арчера доставить том по магии вуду. Мне показалось, что это вполне может сработать. По крайней мере, насколько я поняла из объяснений Девоны, в магии вуду существовали практики привязывания души к телу. Она вообще относилась к стихиям и духу, так что это казалось мне крайне перспективной мыслью. Тем более, что эта магия очень отличалась от магии, которую практиковали в Европе, так что был неплохой шанс, что даже если Волдеморт мог попытаться взломать тюрьму изнутри, это стало бы большой и жирной проблемой для него.

— Не хочу лезть к тебе в душу, но у меня есть пара вопросов, — заметил Хеймдалль, отдавая профессору Снейпу чашку. — Почему ты работаешь в школе? Явно ведь не из любви к детям и преподаванию.

— Я… — он глубоко вздохнул. — Это не так просто объяснить. Дело в том, что в прошлом я… совершил нечто ужасное. И я должен расплатиться за это.

— Преподаванием? — изогнул бровь Хеймдалль.

— Нет, я… — профессор снова глубоко вздохнул. — Я должен защитить одного человека.

— От зельеварения? — мой наставник озадаченно склонил голову набок.

— Разумеется, нет, — декан опустил голову.

— Прекрати этот допрос с пристрастием, — фыркнула я. — Ты же видишь, что профессору не нравится эта тема.

— Извини, — Хеймдалль поморщился. — Я не хотел давить.

— Если позволите, сэр, я бы хотела немного поковыряться в той же ране, — я нахмурилась. — Ваше присутствие здесь, в нашей затее, как-то связано с причиной, по которой вы остаётесь в школе? — он мрачно кивнул. — В таком случае, если эта причина будет разрешена, вы не хотели бы сменить работу?

— Для меня будет не так просто найти место, — профессор покачал головой. — В моём прошлом был тёмный период, который…

— Считайте, что оно у вас есть, — переглянувшись с Хеймдаллем, изрекла я. — В моей конторе вечно не хватает талантливых рук. И если вы готовы заниматься зельями, артефактами и исследованиями в уединении, жить в доме с домовиками и видом на море и получать хорошую зарплату, мы вас с руками оторвём хоть прямо сейчас.

— И с этой точки зрения ваше прошлое нас совершенно не интересует, — добавил мой наставник.

Повисла пауза. Профессор Снейп переводил взгляд с меня на Хеймдалля и обратно, и хотя я не могла, да и не пыталась, читать его мысли, изумление было слишком явно написано на его лице. Он выглядел, как человек, который ничего хорошего от жизни давно не ждал, и тут вдруг ему кто-то сказал, что это хорошее в принципе возможно. Он сглотнул.

— Вы действительно наймёте меня? — тихо спросил он.

— И буду считать это прекрасной сделкой, — кивнула я.

— Тогда… С чем у вас возникла трудность? — голос профессора стал чуть громче и увереннее.

Хеймдалль кратко изложил идею того, что при заключении души можно было воспользоваться теми же чарами, которые применялись для заключения осколка в крестраже. Я предложила идею с магией вуду, а профессор Снейп добавил, что можно использовать ментальные практики контроля. И следующие пять дней мы втроём занимались, возможно, самым нудным делом, какое только можно было придумать в волшебном замке — сидели и делали расчёты. Изготовление тюрьмы мы по большей части доверили профессору Снейпу, тогда как сами занимались ритуальными кругами. Распорядок дня был просто верхом унылости: пробежка, душ, еда, расчёты, еда, расчёты, еда, ещё немного расчётов, сон. Всё. Никаких там шаг вправо, шаг влево. Двадцать девятого и тридцатого, когда за окном было особенно снежно, мы так и вовсе окопались у Хеймдалля и не выходили даже в Большой зал. Однако к вечеру тридцатого, почти ко времени отбоя, всё наконец было готово. Мы решили, что перед такой работой стоит хорошо отдохнуть и выспаться, так что мероприятие наметили на тридцать первое. Профессор Снейп мрачно заметил, что это будет как раз день рождения Волдеморта.

— В самом деле? — просветлел Хеймдалль. — Это же прекрасно.

— Что именно в этом прекрасного? — хмуро переспросил профессор.

— О, это… Когда дело касается ритуалов, связанных с душой, даты имеют определённое значение, — заметила я.

— Обычно их проводят в праздники колеса года, — добавил Хеймдалль. — Для того, что мы собрались провернуть, хорошо подошёл бы Самайн или Имболк, но день рождения даже лучше.

— То есть, вы решили провести ритуал не в праздник колеса просто так? — удивился профессор. — Я имею в иду, вы сами говорите сейчас об этом, но тридцать первое декабря в колесо не входит.

— Ты прав, обычно их проводят в праздники колеса, но мы не обладаем роскошью выбора даты, — скривился Хеймдалль. — Лично я не хочу испытывать запас счастливых случайностей, оставляя всё как есть. А ты?

— Пожалуй, тоже не хотел бы, — кивнул он.

— Так что нам очень повезло, — я кисло улыбнулась. — Скажите, профессор, когда завтра всё закончится, я могу начать составлять договор о найме? В прошлый раз вы нам так ничего по этому поводу и не ответили.

— Да, я… — декан едва заметно улыбнулся. — С удовольствием приму ваше предложение, — и снова улыбка, чуть шире и, как мне показалось, с лёгким оттенком злорадства. — Ах да! Я же хотел поблагодарить вас двоих за подарок. Спасибо.

— Рад, что тебе понравился, — улыбнулся Хеймдалль. — А теперь вон из моей гостиной. Я очень устал и хочу спать.

Хогвартс был практически пуст и совершенно тих. А летом, в те два месяца, которые длились здесь каникулы, он был ещё более безлюдным. Правда, надо признать, что в холод пустота ощущалась как-то отчётливее. Так что в июле и августе здесь, возможно, не так уныло. Я старалась шагать тихо, чтобы эхо не разносилось по гулким коридорам, да и профессор Снейп почему-то не издавал ни звука. Если бы он шёл у меня за спиной и свернул в какой-нибудь боковой коридор, я бы этого даже не заметила.

В гостиной Слизерина я застала Люциана. Он лежал на диване у камина и читал книгу. Я не хотела тревожить его, так что постаралась прошмыгнуть в спальню так, чтобы он не заметил. И похоже, что читал он что-то очень интересное, потому что и впрямь не обратил на меня внимания. Без девчонок в комнате было немного тоскливо и очень тихо, и я решила послушать сказки перед сном. Театр показал мне короткую, но красочную постановку «Сказки о трёх братьях», и я подумала, что если артефакты из неё действительно могли существовать, то они должны были быть изготовлены некромантом-артефактором. И надо сказать, это была тёмная, сложная и довольно жуткая магия. Некромантия вообще была запрещена практически везде, а теперь уже даже и забыта. Хотя по большей части это было невероятно мощное колдовство, никто особо не жалел о его утрате. Потому что на одно удавшееся заклятье приходилось десять неудавшихся. С этими мыслями я и уснула.

Ночь — время, когда грань между мирами особенно тонка. Так в наш разум и приходят сны. Поэтому наше мероприятие было решено начать с наступлением темноты. И хотя мы все втроём были практически уверены, что всё пройдёт как по маслу, всё равно опять отправились в кабинет Хеймдалля — лишняя проверка перед боем насмерть не может быть действительно лишней.

— Я не уверен в достаточности мер ментального контроля, — заметил профессор Снейп, рассматривая чёрный камень у себя в руках. — Всё же Тёмный Лорд был силён в легилименции.

— Он был легилиментом? — сощурилась я. — Потому что если да — у нас проблемы.

— Нет, но он был в ней действительно силён, — отозвался профессор. — Ему нравилось проникать в чужие мысли, вызывать худшие воспоминания, путать сознание… Лучше бы Круциатусом пытал…

— Он мог пробиться в ваше сознание? — я помрачнела.

— Нет, иначе он убил бы меня, — он глубоко вздохнул.

— Что ж, тогда с вашего позволения я бы хотела усилить ментальные блокировки, — я скривилась. — И это будет не самая приятная процедура.

— По шкале от «это похоже на лёгкое покалывание» до «чувство, будто сдирают кожу заживо» примерно насколько неприятно? — изогнул бровь Хеймдалль.

— «Мизинчиком об угол тумбочки», — хмыкнула я.

— Терпимо, — он пожал плечами. — Давай.

Итак, у меня появился повод и даже разрешение побывать в разумах двух человек, куда ещё не ступала моя врождённая сила. Ну, в хеймдаллеву голову она вступала когда-то давно, но только чтобы эту самую голову от меня же и защитить, так что это не считается. Я попросила их сконцентрироваться на каком-нибудь одном важном для них событии, чтобы было проще, и полезла строить стены. Хеймдалль направил свои мыслительные усилия на воспоминания о нашей первой встрече. Не на вообще первую, а на первую встречу Хеймдалля и Фрейи. Холл замка Нильфхейм в Дании был огромен — там легко можно было устроить бал на пару сотен человек. Фригг Нильфхейм, моя мать, вышла приветствовать кандидатов на ученичество в клане, их было человек пять — почему-то это плохо отложилось в памяти Хеймдалля. Датский замок в плане убранства был довольно мрачным, с тёмными, тяжёлыми украшениями, нагоняющими тоску и депрессию. Хеймдалль слушал речь матери о том, какие перспективы откроет для них даже само ученичество у Нильфхейм, даже если они не будут позднее приняты в сам клан, когда на лестницу со второго этажа выбежала я. На мне было белое платье с красным пояском и красные туфли, а волосы собраны в высокий хвостик. Я вихрем пробежала по лестнице и остановилась рядом с матерью. Хеймдалль увидел белокожую, беловолосую и красноглазую пятилетнюю девочку, которая с любопытством посмотрела на гостей. И он подумал, что она похожа на фарфоровую куколку, и только потом заметил, как стоящий рядом с ним парень поморщился, глядя на неё. Потом эта девочка в его воспоминаниях подёргала Фригг Нильфхейм за подол и указала на Хеймдалля. Та кивнула и сказала ему следовать за девочкой… Он на удивление хорошо помнил этот момент — я, например, не помнила, какое на мне было платье и говорила ли я что-нибудь. Впрочем, это было не так важно. Теперь я использовала это воспоминание, чтобы выстроить прочную стену. Процесс этот вызывал зудящую головную боль. Я была почти уверена, что никто её не пробьёт. Возможно, даже я, если Хеймдалль сам не решит меня впустить.

Удивительно, но важное воспоминание профессора Снейпа тоже было о первой встрече с девочкой. Только девочка была рыжей, зеленоглазой и в веснушках. Это произошло на окраине какого-то города, на пустыре около большого тёмного дерева. Сначала там были две похожие девочки, и та, что была помладше, показывала второй какое-то незамысловатое волшебство, к которому способны дети после пробуждения сил. Тогда та, что постарше, ударила младшую по руке и назвала уродкой, а потом убежала. И профессор Снейп — тогда ещё ребёнок — подошёл к девочке, чтобы познакомиться. Я не стала углубляться в подробности и выстроила его стену из этого воспоминания. Этого должно было хватить, чтобы противостоять любой ментальной атаке. Ну, по крайней мере, я так думала.