Подлинное пророчество (гет)

Месяц после возвращения из школы был очень насыщенным. Прежде всего, Гарри помирился с Роном, еще в поезде. Инициативу проявил Рон, хотя Гарри и сам планировал этот шаг: во-первых, это было крайне желательно для сохранения хороших отношений со старшими Уизли, во-вторых, он уже примерно представлял чего и в каких ситуациях ждать от своего друга, а значит, мог заранее подготовиться к неприятностям с его стороны. Ну, и последнее: привязался он к Рону, просто по человечески. Все годы учебы и то, через что они вместе прошли, так просто не скинешь. С кем еще можно будет просто так потрепаться за жизнь и вспомнить совместные подвиги? А то, что при этом придется постоянно держать фигу в кармане, так на то она и взрослая жизнь.

Драко и Гермиона быстренько умотали вместе куда-то на Лазурный Берег, после этой поездки предполагалась еще одна, и так на все лето. Гермиона, кстати, разобравшись в природе домовых эльфов, забросила бредовые идеи их всеобщего освобождения и занялась делами более насущными, например, выстраиванием отношений с Драко и изучением порядков и обычаев чистокровных семей.

Глядя на них, Гарри был абсолютно уверен, что заканчивать школу Гермиона будет как миссис Малфой, практика в чистокровных семьях не то, чтобы повсеместная, но весьма распространенная. Миссис Уизли только качала головой и выговаривала Рону:

– Эх, какую невесту упустил...

– Да я, вроде, пока и не собираюсь жениться... – недоуменно отвечал Рон.

Гарри только усмехался про себя. Он был абсолютно уверен, что очень скоро одна из многочисленных подружек Рона возьмет дело в свои руки и рыжий обормот окажется почтенным главой семейства даже не поняв, как такое могло с ним приключиться. Насколько цепкие лапки у чистокровных ведьмочек Гарри уже понял на примере Джинни, вот только сам он не сильно держался за холостяцкое существование: натерпевшись в детстве одиночества, он был вовсе не против устроить свой семейный быт по возможности быстро.

В волшебном мире тоже произошло много событий. Пока клан, возглавляемый раньше Дамблдором, пытался отрастить новую, единую и адекватную, голову, при этом отчаянно кусая себя за филейные части и многочисленные глотки своих, ныне многочисленных голов, вольдемортовцы не сидели без дела. В печати прошли несколько публикаций, повествующих о том, что мракоборствующие авроры сами были не столь уж чисты перед законом и этикой. С указанием конкретных имен, событий и дат. Досталось и фениксовцам, и министерским аврорам, ни коим боком с Орденом не связанным, и самому министру, который в те года еще лазил по клоакам с волшебной палочкой и отстреливал темных магов, и бывшему министру Фаджу, и самому покойному Дамблдору. Припомнили походя и Блэка, и Ипполиту Лейстрандж, и много кого еще.

Министр оказался в сложной ситуации: закон должен быть един для всех, а значит, ему предстояло пересажать большую часть аврората, во главе с собой любимым. И он вынужден был объявить всеобщую амнистию по событиям первой войны с Вольдемортом... Из подполья в большом количестве вышли люди богатые и родовитые, а значит, влиятельные. И они тут же начали оказывать свое влияние, вынуждая министерство проводить в жизнь идеи, ради которых в свое время и собрались вокруг Вольдеморта. Не те, которые ему приписывали ему газеты, а те, которые он и его сподвижники исповедовали на самом деле. Никто ведь не думает, что Пожиратели Смерти – это толпа маньяков-убийц? Маги, они существа в высшей степени рациональные, маньяки среди них попадаются редко.

На фоне этих событий Гарри возблагодарил самого себя за предусмотрительность, что выторговал себе право считаться совершеннолетним немного заранее, и занялся устройством собственных дел. Прежде всего начал разбираться в делах финансовых за последние пятнадцать лет, ибо большое состояние, как известно, требует тщательного ухода, а молодой волшебник очень не хотел ославиться как первый из Поттеров, оставивший своим потомкам пустой сейф и горсть сиклей в горшке от герани. К счастью, текущее состояние дел позволяло не беспокоиться на сей счет, но и расслабляться не стоило.

Еще он занялся ремонтом дома на площади Гриммо, причем не так, как это делали в свое время фениксовцы, а основательно: договорился с МакГонагалл, что Добби и Винки переходят работать к нему, нанял архитектора, реставраторов, провел ревизию всего, что осталось в доме после хозяйничанья там Ордена Феникса и набегов Наземникуса... Кстати, последний вернул почти все, даже многое из того, что было выброшено в период "уборки" дома при Сириусе. В том числе вернулся и медальон Салазара Слизерина (оказалось, что таинственный Р. А. Б. Ни кто иной, как Регулус Альфард Блэк, брат Сириуса). Медальон был тут же дезактивирован.

В общем, процесс пошел, и через некоторое время Гарри вдруг обнаружил, что в этом процессе он является, в общем-то, лишним: счета были выписаны, материалы закуплены, проекты нарисованы, эльфы трудились, архитекторы следили за работой, реставраторы корпели над предметами старины, а хозяину здесь было делать-то и нечего... Гарри смог наконец заняться делами не столь срочными, как обустройство собственного жилья, но от этого не менее важными. И первым в списке этих дел стоял последний крестраж Вольдеморта.

Дамблдор со своими теориями ни в жизнь не нашел бы этот артефакт. Старая детская игрушка, лежащая в дальнем углу пыльного подвала... Правда, и подвал, и игрушка были, если присмотреться внимательно, очень необычными. Подвал располагался под домом, в котором когда-то находился приют, тот самый, в котором появился на свет и рос юный Том Риддл. А игрушку эту он в свое время взыскал с одного из обитателей приюта, в качестве моральной компенсации. Гарри припомнил, что видел эту игрушку в воспоминании Дамблдора о его первой встрече с Томом. Тогда молодой еще профессор велел Тому извиниться перед теми, кого он "несправедливо обидел" и вернуть эту игрушку законному владельцу. Том рассудил, что несправедливо он никого не обижал, просто давал сдачи, правда иногда заранее, но ведь это мелочи, и законным владельцем этой игрушки является он сам, ибо, как уже было сказано, забрал её в качестве компенсации за моральный ущерб, поэтому извиняться не стал, а игрушку оставил себе. Ну и что, что в качестве судьи, палача, прокурора, адвоката и всех присяжных выступал он сам? Кто скажет, что его суд не справедлив? Где вы сейчас таких найдёте?

Вообще, это был второй по времени изготовления крестраж, после кольца Гонтов. Для изготовления обоих Том кое-кого убил. Ради кольца Гонтов – своего папашу, а для того, чтобы обратить в крестраж эту игрушку в переработку была отправлена миссис Коул, директор того самого приюта. Том не простил ей того, как она, а с её подачи и все остальные обитатели приюта, относились к нему в детстве.

Гарри с удовольствием побродил по заброшенному зданию, зашел в кабинет покойной миссис Коул, вытащил из стола ветхий листок со списком обитателей приюта, значился там и Том. Заглянул в комнату, где Том впервые встретился с Дамблдором... Все осталось так, словно Том только что вышел из комнаты, только слой пыли говорил о прошедших годах. Вольдеморт, тогда еще совсем юный, не старше нынешнего Гарри, создал устрашающие иллюзии, от которых все обитатели приюта бежали из здания в чем были. На само здание были наложено множество охранных чар, в том числе и магглоотталкивающие.

Побродив по комнатам и кабинетам, Гарри отправился в подвал. Надо было делать дело. Обходить и обезвреживать все защиты крестража было долго и опасно, поэтому Гарри, который посмотрел какое-то количество маггловских боевиков, решил подорвать этот крестраж пластидом. Действительно, какая крестражу разница, чем его разломают, заклинанием, кувалдой или взрывом? А вот для ломающего – разница большая, при грамотном подходе последнее может оказаться самым безопасным. Вылепленный из пластида кумулятивный заряд сработал как надо, и Гарри с легким сердцем отправился к себе на площадь Гриммо, смывать пыль и пот, дабы не вызывать у семьи Уизли лишних вопросов, а затем в Нору, ужинать.

Так, за делами, незаметно пролетел месяц... И вот Гарри стоит на знаменитой платформе 9 и 3/4 с огромным букетом в руках и испытывает очень необычное ощущение. Каждый раз, когда он появлялся на этой платформе, он либо уезжал, либо приезжал. Сегодня он встречает. Экзамены в Хогвартсе закончились и ученики пятого курса возвращаются домой. Вот поезд замедлил ход и подошёл к платформе, паровоз выпустил клубы пара и остановился. Дети высыпали на платформу. В редкой толпе пятикурсников показалась огненно рыжая шевелюра, и через пару минут Джинни уже обнимала родителей и ахнула, когда Гарри преподнес ей букет. Она повисла у него на шее и наградила долгим поцелуем.

– Хватит уже, люди смотрят! – проворчала миссис Уизли. Голос ее был строгий, но по лицу было видно, что она довольна таким развитием событий.

Гарри пригласил всех в маггловский ресторан, чтобы отметить окончание учебного года. По дороге рассказал Джинни о событиях последнего месяца (исключая, разве что, поход за крестражем).

– И что дальше? – спросила девушка.

– Думаю, я закончу седьмой курс в Хогвартсе, а потом... потом посмотрим, ведь теперь мы все можем решать сами.