Великая древняя Зебрика (гет)

В пещере, как всегда, было холодно. Жеребец, известный в Содружестве как Старсвирл Бородатый, приблизился к подножию Древа Гармонии.

— Итак, ты решился? — голос, как иногда казалось Тумосу, шёл не только от его собеседницы, но и откуда-то снизу.

— Да, мама. Я всё-таки хочу увидеть мир аликорнов. Как они там живут… И возможно, принести это знание сюда. Если от меня что-нибудь останется.

Тарна кивнула:

— Я множество раз слышала этот ответ в разных вариациях. И ты, конечно, прав — пришла пора. И возможно, ты окажешься одним из тех, немногих, для кого эта идея не пустой звук… Есть у тебя ещё какие-то желания?

— Да. Я хочу досмотреть войну Селестии, будучи ещё живым.

Кобылка — проекция Дерева Гармонии выразительно покосилась на Тумоса, но не стала вставлять логические выкладки, а каким-то образом поняв, что для зеброкорна в самом деле важно увидеть сражение именно сейчас и именно отсюда, произнесла:

— Я покажу. Удачно, что бой произойдёт на Понивильском поле недалеко от портала. Легче наблюдать.

* * *

— Хороший день, чтоб умереть, — заметил Правый.

Левый кивнул:

— Лучше так, чем от старости, мочась под себя…

Селестия, конечно, слышала это, но промолчала.

Король Алмак привёл на Понивильское поле армию, доселе невиданную — не менее четырёх тысяч пони. А если считать с обозами и кашеварами, то все пять. При том, что все силы Содружества не насчитывали и тысячу бойцов, а конкретно сейчас, узнав, на какое гиблое дело их зовут, пришла лишь половина.

Конечно, обучаясь несколько лет в Зебрике, Прекраснейшая знала, что у всякого уважающего себя курфюрста имелось войско в четыре-пять корпусов, насчитывающих как раз тысяч по пять бойцов, но то в Зебрике. А по меркам Северного континента, им сейчас противостояла великая армия.

— Многие ли откликнулись на зов? — Спросила Селестия, хотя и видела, что тут в лучшем случае половина, да и ежедневно получала отчёты о численности войск.

— К сожалению, не все успели прибыть, — краснея и потея сообщил воевода.

Юдекса улыбнулась:

— Зато мы теперь знаем, кто верен… После этого сражения появится много вакансий, и я теперь знаю, кого на них назначать.

Воевода машинально кивнул — да, вакансий на место мёртвых в самом деле откроется немало. Только вряд-ли сохранится само Содружество, чтобы кто-то озаботился их заполнить. Тут ему в голову пришла мысль: а не сошла ли Селестия с ума? Впрочем, развить эту идею воевода не успел — на той стороне сыграли атаку.

Ровная стена щитов и копий, почти не нарушая строй, приближалась. Вот пройдена уже треть разделяющего армии расстояния. Вот половина.

Пользуясь своим ростом, Селестия оглядывала ряды защитников. Теперь уже почти никто не сомневался, что сегодня умрёт, и юдекса пытливо вглядывалась в них — побегут или нет? Ведь есть ещё время спасти жизнь и бросить предводительницу на растерзание, а то и обречь на позорный плен.

Вот молодой солдат тоскливо заозирался по сторонам. Небо, солнце — ведь всего этого не будет для него через несколько минут… Нет, пересилил себя, сжал копьё и снова смотрит только вперёд.

Вот сопит рядом воевода. Ему, кажется, уже всё ясно. Юдекса то ли выжила из ума, то ли в какой-то немерянной гордыне не хочет пойти на компромисс с явно превосходящим врагом, а ведь он тоже отвечает и перед послушавшими его солдатами, и перед их родственниками… Но сдерживается от проявления эмоций. Раз уж сделал ставку на эту высокую розовую кобылу, переигрывать теперь поздно.

Чтож, тянуть дальше нельзя.

— Жаль, — сказала Селестия, — мы не успели предложить им условия сдачи. — И с силой воткнула в землю бронзовый накопытник.

Сигнал атаки умолк на середине. Двинувшиеся вперёд шеренги легли, как трава под серпом. Никто не успел ни дёрнутся, ни вскрикнуть. Над полем боя наступила тишина, и только через несколько секунд где-то позади запела птица.

В пещере Тарна бесстрастно увеличила изображение. Лицо Селестии занимало теперь полстены, и Тумос жадно вглядывался в него. Аликорн по внешней видимости оставалась спокойна, только напряглись мышцы, сжав непреклонно челюсти.

Но когда то неведомое заклинание, которое передавало им изображение, приблизилось к ней вплотную, в глазах стали видны слёзы.

Тумосу стало немного легче на сердце. Он повернулся к маленькой кобылке-зебре, в виде которой Дерево Гармонии представало перед посетителями.

— Теперь уже точно пора. Еще попрошу тебя: она, Селестия, на самом деле довольно ранимая. Не являйся ей вскоре, дай время разобраться в себе. Потому что когда ты предоставляешь кому-то свои знания, он начинает жить только ради них. Пусть она поживёт для себя и своего народа.

Тарна на секунду как бы задумалась, но всё же медленно кивнула, соглашаясь попробовать.

* * *

— Третий маршал подал через меня прошение об отставке, — поклонился жрец, подавая свиток.

— Почему он не подал его мне лично? — Холодно спросила Прекраснейшая.

— Ему нездоровится. Маршал очень стар годами. Поэтому он не принимал участия в битве и… — Жрец сделал паузу, — остался жив.

— Передайте, что я с прискорбием принимаю его отставку, — сказала Селестия, даже для приличия не развернув свиток. — Пусть позаботится о своём здоровье… Что-то еще?

— Да. У меня есть к вам любопытное предложение…

Прекраснейшая жестом разрешила Васату продолжать.

— Наша религия нуждается в периодическом подтверждении чудесами… Но в последнее время пони уже не так доверчиво относятся к ним. Ведь так или иначе, все единороги способны творить магию: как же доказать, что наши чудеса имеют другое происхождение? А вы… На Понивильском поле вы показали, что являетесь, вероятно, сильнейшим магом современности. Можно сказать, что вас благословили боги. Можно даже сказать, что вы несёте их силу в себе. А значит, вы, в некотором роде — воплощение… например, одной из жён Реора — нашего верховного божества.

— Единственной, — сказала Селестия.

— Что?

— Единственной жены-соправительницы.

— Но в священных текстах написано иначе. — Васат взглядом указал на свиток с прошением об отставке. — Вы уже выбили одну подпорку из-под трона в сражении при Понивиле. Не спешите же выбивать ещё одну.

Юдекса подняла тяжёлый взгляд на первосвященника. Чуть не с первой минуты после победы, когда она уже понимала, что отныне является правительницей примерно пятой части обжитых земель материка, у неё чесались копыта приступить к реформам государства по образцу Острова… Но, к счастью, Селестии давно было не двадцать лет, и прежде чем издавать многоумные указы, она всегда прикидывала — будут ли они выполнены. В этом, по большому счету, и заключалось искусство управления — употребить всю власть, но и не передавить. А сейчас она чувствовала, что её мечта с треском разлетается при столкновении с реальностью. Что ж, значит коренные преобразования придётся отложить. Минимум, до смены поколений, когда ей начнут худо-бедно доверять. А теперь же, если небольшой обман поможет сохранить мир в государстве, она пойдёт навстречу остаткам правящей верхушки Кантерлота… Хотя и место своё они не должны забывать.

— Несмотря на все священные тексты, будет так, как я сказала. Придумайте что-нибудь. И не забывайте, что одного желающего определить меня в гарем, третьего дня без особого шума закопали за крепостной стеной. Как бы у принцессы не возникло желание задуматься о смене первосвященника её личного культа… Но разумные пони предпочитают со мной сотрудничать.

Жрец поклонился:

— Возможно, кого-то из наших прорицательниц посетит видение о том, что жена у Реора одна, а те, кого мы числили жёнами, на самом деле — сёстры. Совсем удалить их из пантеона никак нельзя… Позволите ещё вопрос? Почему вы назвали себя принцессой, а не королевой?

Селестия пожала плечами:

— Раз уж выяснилось, что настоящее моё царство — в тонком, духовном мире, то логично здесь, в Эквестрии мне будет называться принцессой. Разъясните об этом младшим жрецам, чтоб они в свою очередь поведали народу.

Васат наклонил голову:

— Слушаюсь. Могу я рассчитывать, что вы посетите центральный храм и, может быть, явите для пони несколько чудес?

Селестия молча кивнула. В старых сборниках заклинаний ей попадались довольно бестолковые, зато эффектные. Наверно и предназначались они для придания авторитета шаману. В её же исполнении зрелищность получится небывалая.

— Время потом согласуем особо. Вы можете идти.

Юдекса вздохнула: количество планов и обязанностей всё растёт. А она одна, и теперь уже навечно одна. Посмотрела на свою новенькую трёхзубую незамкнутую корону Кантерлотского царства. В середину центрального, самого большого зубца она вчера вставила свой розовый камень-артефакт, полученный от Старсвирла.

Потом надела корону и подошла к зеркалу. Теперь каждый раз, глядя в отражение, она будет вспоминать своего учителя… Который, конечно, никогда не вернётся, ибо это было бы слишком хорошо, чтоб злодейка-судьба не подстроила каверзу.

Принцесса слегка нахмурилась. В кабинете было установлено привозное зеркало — в Эквестрии пока не умели катать стекло такого размера и чистоты. Но на другой стороне пролива Селестии приходилось смотреться в похожие зеркала, поэтому она была уверенна, что примеси в стекле не обманывают её зрение. И кажется, за последнее время её шерсть посветлела. Впрочем, даже и это была ерунда — подумаешь, выгорела на солнце во время войны и похода. Зато на на крупе у неё с двух сторон появилось изображение многолучевого золотого Солнца.

Аликорн задумчиво повернулась так и сяк. Само изображение ей скорее нравилось, неприятных ощущений не доставляло и придавало облику законченность, но… Что бы это могло значить? Она вернулась за стол и глубоко задумалась.

* * *

Ну, вот, собственно и всё. Последний зеброкорн покинул Эквестрию. Селестия вступила в бесконечный бой с бюрократией Кантерлота. И в будущем, правда, на несколько тысяч лет позже, чем она хотела, будет построено мирное и процветающее общество.

Может, когда-то соберусь написать «сольник» про детство Луны. Была пара идей, но пока не набирается даже на полноценную главу.