Тень мракоборца (джен)

Ground is shaking

Waves are breaking

The wind has lost control

The are is shifting

While its lifting force fools gravity

A huge eruption

Vast explosions

As it bursts the earth water's pounding

Waves are sounding deadly and extreme

But we are equally destructive

Equally destructive as we are

Don't you think we've also gone too far?

We are just a part of this machine and its endless stream

After Forever “Equally destructive”

Тележка. Темнота. Туннель. Два гоблина, мысленно подсчитывая изменения в собственных индексах полезности после очередной смены в угольной шахте, возвращались в город. Риммцвергу, которому в очередной раз удалось незаметно для надсмотрщика потрясти молодняк, светила возможность хорошо поесть, получить кувшин денатурата, и кто знает, может быть, даже самку... в отличие от неудачливого приятеля, едва-едва накопавшего дневную норму.

— Даргхорм, что это, ты видишь? — ткнул, на секунду выпавший из мечтаний, карлик, в как-то неправильно лежащую тень. Даже гоблинского зрения не хватало, чтобы нормально видеть в едва освещенных редкими газовыми фонарями тоннелях, но уж заметить отличия с обычной обстановкой он мог.

— Посмотрим. Может быть тварь, какая забралась? — кивнул товарищ, одновременно повернув тормозную ручку.

Яркий сноп искр с визгом ударил из-под колес и вагонетка достаточно быстро остановилась. Как раз рядом с «аномалией».

— Смотри, Даргхорм, бесплатное мясо! — радостно оскалился шахтер, впрочем, улыбаться ему пришлось не долго. Уже через мгновение гоблин оказался прижат к стене, а у его горла сверкало лезвие серебряного меча-каролинга.

— Рррр... — шумно втянув носом воздух, темная фигура с горящими недобрым огнем глазами, и, что даже несмотря на стремительность незнакомца, заметил гоблин, растрепанными черными волосами. — Ты кого назвал мясом, могильный червь?

Риммцверг должен бы разозлиться, ведь есть только одно оскорбление, худшее, чем назвать гоблина гномом — то, что он только что услышал. Но даже мысли злиться на это у него не возникло. Чистокровный гоблин, чьей видовой особенностью являются поголовное бесстрашие и кровожадность, позорно дрожал от ужаса. Он только мог смотреть на злое пламя в глазах собеседника и не находил в себе сил даже пошевелиться.

Приступ паники едва ли не свел шахтера с ума, но когда рассудок был уже готов попрощаться с хозяином, взгляд гоблина вновь зацепился за отличительную черту неизвестного существа. Волосы. Меч. Говорит. Человек!

«Раар!» мысленно взвыл от злости шахтер, но тут же вспомнил, что в данный момент в подземельях присутствуют лишь два ученика кузнеца. Первый — высокий и светловолосый, а о втором Риммцверг слышал только, что тот провалился на нижние уровни Свартальфхейма во время поединка с тролльим вождем несколько месяцев назад. Гоблин испугался еще сильнее, хотя этот страх уже не грозил обернуться безумием.

— П-простите, сэр, обознался! — только и смог выдавить он из себя, шеей ощущая холодное прикосновение серебра. Даргхорм, по видимости, так же был напуган до невозможности.

— Рррр... нибелунги? — Гоблин с трудом разобрал слова в получленораздельном рычании.

— Д-да.

— Ррр... в город? — то ли утверждал, то ли спросил волшебник.

— Да.

— С в-в-в-В-ами, — почти через минуту, наконец, решил маг, отводя в сторону меч.

Загружаясь в тележку под прицелом клинка и копейного наконечника, Риммцверг впервые в жизни решил с кем-нибудь поделиться. Сегодня вечером, вернувшись в Нибгард, они с Даргхормом будут пить, и ну их, этих самок, как-нибудь в другой раз...

* * *

Шум в кузне всегда стоял такой, что нужно было постараться даже, чтобы услышать просто собственный голос, но в этот день в городе явно случилось что-то выходящее за рамки обыденности.

— Что за шум, опять что ли мост рухнул? — рыкнул Гриммболг, недовольно покосившись на дверь — вокруг меня одни косорукие Ghakkhans...

Запомнив очередное «словцо» наставника, Дитрих с ним кратко переглянулся, и, вернув заготовку в горн, поставил молот на наковальню. Вытерев руки о фартук, блондин отправился узнавать, что же так всполошило гоблинов. Его не было минуту. Две. Три...

— Учитель!

— Хррр... чего там еще? — оглушительно грохнув по наковальне, Гриммболг обернулся ко входу.

— Гарри... Гарри вернулся!

* * *

На Площади Королей царила суета, невиданная в этих местах уже больше тысячи лет. Сотни гоблинов на несколько минут оторвались от своей бесконечной работы, чтобы взглянуть на человека, проведшего столько месяцев на нижних уровнях Свартальфхейма. Того, кто бросил вызов Подземному Миру и одержал победу!

Некоторым даже удалось издалека рассмотреть темную фигуру в накидке из шкур, медленно бредущую, опираясь на покрытое запекшейся кровью самодельное копье с каменным наконечником, и теперь шумно пересказывали впечатления от увиденного припозднившимся. Многие смотрели на Гарри Поттера, но приблизиться не рискнул никто.

— Где? — скупо рыкнул Гриммболг, остановившись напротив особенно шумной группы, окружившей двух, похоже, шахтеров.

— Вошел в дом ползвона назад. С тех пор никаких вестей.

— Grrag Dhardum... — сплюнул кузнец, поворачиваясь к дому Моуди. Чары на этом месте были наведены простейшие: любой, кто намеревается что-то украсть, либо нанести хозяину какой — либо иной вред, будет немедленно уничтожен. С другой стороны, здесь, чем проще, тем надежнее.

Напоследок ругнувшись, кузнец осторожно направился к входным воротам. Нибелунг, не желающий зла обладателям кольца... у Моуди всегда было странное чувство юмора.

Переступив порог прихожей, кузнец едва не запнулся о черную шкуру, покрытую длинными темными иглами. По мере продвижения к центру зала ему во множестве попадались кое-как обработанные хитиновые панцири, жала обитателей нижних уровней, когти...

У края каменного стола пристроился сшитый из шкур мешок, из которого выпали несколько мешочков с ядом. Похоже, Гарри Поттер не просто выбрался с нижних уровней, но вышел с богатой добычей. На столешнице покоились меч Траина и сияющее чистотой копье, лишь серый каменный наконечник которого выделялся темными неаккуратными руническими узорами. Гоблин довольно оскалился: воин, в первую очередь, заботящийся об оружии, и только потом обо всем остальном, вызывал у него уважение.

Сам «герой» нашелся по другую сторону стола: похоже, очистив копье, он так и уснул, не сдвигаясь с места. Едва кузнец к нему приблизился достаточно близко, как Поттер, не открывая глаз, схватил его за руки.

— Грр... я... видел ее! — прорычал брюнет, сжав кисти кузнеца с неожиданной силой. За время, проведенное на нижних уровнях, он сильно исхудал.

— Кого ты видел, Гарри Поттер?

— Женщину! Женщину в сером.

Гоблин тяжело вздохнул: похоже, стоит кому-то из этой семьи на достаточно долгое время оказаться в одиночестве, им тут же начинают мерещиться женщины. Вне зависимости от возраста.

— Она говорила со мной, вела меня там, в подземельях. Сказала, еще не время, что будет следить за мной... ей... интересно. — замолчав, Гарри Поттер мгновенно обмяк. В действительности, Гриммболлг даже не был уверен, находился ли он во время разговора в сознании.

Подхватив мальчика на руки, гоблин осторожно понес его к кровати, не прекращая на ходу размышлять — он догадывался, кого мог встретить малыш в глубине Свартальфхейма. Морриган, Геката, Хель, Мара... тысячи лиц и имен, но суть неизменна. Смерть.

Это был знак, но не для мальчишки, а для него, старого дурака. Древние боги молчат уже больше тысячи лет, но только сейчас кузнец понял: они не ушли. Они все еще где-то здесь, в камне, в металле, в огне и в воздухе. Просто те, кто способны их заинтересовать, ни за что на свете не станут молить высшие силы о помощи. Укладывая мальчишку в постель, старый кузнец довольно улыбался: похоже, и для него настало время подыскивать собственного ученика...

* * *

Сознание возвращалось урывками. Гарри будто плыл в каком-то мутном потоке, лишь иногда выныривая на поверхность, чтобы глотнуть немного свежего воздуха. Он уже вовсе не понимал — где находится, вырвался ли он из нижних уровней, или всего лишь опять иногда начинает грезить. Почти все время он с кем-то сражался в темноте, от кого-то бежал, кого-то преследовал... пил кровь этих существ, ел их мясо...

Иногда перед ним смутно мелькало лицо мастера-кузнеца, почему-то носящегося с какими-то то ли зельями, то ли мазями. Гоблин, как всегда, что-то неразборчиво шептал себе под нос, то ли заклятия, то ли вышедшие тысячу лет назад из обихода ругательства...

Казалось, прошла вечность, прежде чем он смог вырваться из бесконечного кошмара, но однажды он все же закончился. Будто повязка упала с глаз, когда сознание вернулось в норму. Едва приподняв голову над подушкой, Гарри увидел мутное размытое пятно с большими зелеными ушами.

— Какой сегодня день? — с трудом разлепив губы, еле слышно прошептал брюнет, немного проморгавшись. Рядом с кроватью действительно стоял Гриммболг.

— Маловат ты, чтобы задавать такие вопросы после гулянки, — притворно вздохнул старый гоблин. — Семнадцатое... нет, уже восемнадцатое февраля одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года от рождения вашего Бога.

— Моего-то? — откидываясь на подушку, нашел в себе силы усмехнуться Гарри.

— Да уж, твоего — вряд ли, — вынужден был согласиться кузнец.

— Проклятье, как же мне плохо, — немного полежав, брюнет предпринял очередную попытку сесть. Неудачную.

Зато он увидел собственные руки, чему был откровенно не рад. Больше всего они походили на обтянутые кожей кости скелета. Здорово потасканной кожей...

— Это ты еще себя в зеркале не видел, — с широкой усмешкой подтвердил худшие догадки Поттера гоблин. — Хотя, ничего страшного. Годик-другой, и ты обязательно вернешься в строй.

Гарри очень хотел ругнуться, но тут о себе напомнила необходимость... совершенно иного характера. На глазах мальчика выступили слезы.

— Давай уж, доведу, — закинув левую руку Поттера себе на шею, гоблин, осторожно повел его в туалет...

* * *

Целые две недели, с момента возвращения в мир живых, Гарри только ел, спал, и ходил в одну комнату с дырой в полу. Если в первый день его водил Гриммболг, то дальше Поттер передвигался только самостоятельно. Осторожно, вдоль стеночки, тратя по часу на путь туда и обратно... но сам. После двух, не самых приятных месяцев, даже полуфабрикаты и бульоны из концентрата стали казаться ему деликатесами. А главное, их было много.

Постепенно Поттер возвращал себе силы, и к началу марта уже значительно меньше походил на голодного инфернала. Гарри сам себе удивлялся: он мог наесться до такой степени, что начинал выпирать живот, а через пару часов уже снова хотел есть. Мышцы нарастали довольно быстро. А вот магия возвращаться не торопилась.

— Не хотел тебе это говорить сначала, однако ногу тебе придется ломать, — однажды завел с Гарри разговор кузнец. После возвращения, гоблин часто заглядывал к Поттеру, завершив работу в кузне. — Конечно, если ты хочешь когда-нибудь снова нормально ходить.

Замолчав, Гриммболг поставил на прикроватную тумбочку блестящий высокий серебристый сапог.

— Как будто бы сам не вижу, — мрачно вздохнул брюнет, с постным лицом разглядывая означенную конечность. Ниже колена нога шла то ли лесенкой, то ли гармошкой, Гарри сам затруднялся, как подобную форму стоило называть. Будь ранение новым, достаточно было бы только сложить кости, да выпить «костероста», но сейчас, когда образовались многочисленные мозоли, лечение наверняка окажется по-настоящему неприятным. Так уж вышло, что все магические приемы в волшебном мире, сложнее балаганного фокуса, либо относились к темным искусствам, либо были настолько сложны, что пользоваться ими могли лишь единицы. А темные искусства — вещь весьма болезненная... — Ты поэтому молот с собой прихватил?

Гоблин сухо кивнул, помимо сапога, ставя на полку бутылку, внутри которой в какой-то серовато-бурой жидкости плавала коричневая грибница с колышущимися тонкими нитями.

— Обезболивающее, — ответил на незаданный вопрос Гриммболг. Гарри в этот момент подумал, что лучше бы уж не отвечал.

— Сейчас? — с крайне слабой надеждой на какую бы то ни было отсрочку вздохнул брюнет. Гоблин откупорил бутылку.

— Думаю, полкубка хватит, — как и говорил, набрав половину небольшой металлической посудины, исписанной снаружи руническими узорами.

Тяжело вздохнув, Гарри перехватил пойло, и сев на пол, закатал штанину повыше. Несколько секунд он быстро и часто дышал, готовясь к своеобразной операции. Мир перед глазами вновь помутился и начал отчаянно плясать, а грохот заводов и визг железной дороги сменился ровным гулом в ушах. Брюнет еще нашел в себе силы удивленно приподнять бровь, когда гоблин начал лить эту кошмарную бурду прямо на искалеченную ногу, прежде чем, грибная настойка окончательно взяла над ним верх.

— Дезинфекция, — донеслось до ушей Поттера смутное объяснение.

Молот кузнеца стремительно опускался вниз...

* * *

Три дня, целых три дня Гарри понадобилось, чтобы снова начать ходить. Разломав Поттеру ногу, Гриммболг тщательно собрал ее заново, прикрепляя на штифтах осколки костей к сапогу. К счастью, сам волшебник садистского процесса «лечения» уже не видел, отправившись вновь кого-то убивать в темноте. Не намного лучше, чем оставаться в сознании, если подумать.

Все время восстановления он лежал в кровати, заправляясь различными целебными и укрепляющими зельями. Травма исцелялась хуже, чем обычно, так что Гарри заподозрил влияние тролльей крови и все еще не восстановившейся магии. Часть сил по-прежнему будто бы уплывала в никуда.

Впрочем, «костерост» сейчас все равно нельзя было использовать ни в коем случае. Если бы осколки начали самопроизвольно расти... в общем, лучше терпеть.

Лежать целыми днями в кровати, поплевывая в потолок, оказалось невыносимо скучно. Большую часть времени Гарри в эти дни проводил, надиктовывая перу историю нападения троллей, а также своих злоключений после падения. Чем больше он отдыхал в постели, тем больше становилось врагов в подземельях, а вместо постоянных попыток спрятаться да отсидеться, юный герой все чаще отважно шел на врагов, выставив меч вперед и «учил их, как должно». Прочитав, что получилось в итоге, Гарри, тихонько ругаясь, спрятал эту часть хроник в тумбочку и записал все, как было. В то, что кто-то без магии и со сломанной ногой сумел одолеть химеру в компании трех мантикор, все равно бы никто не поверил. Да и не водились химеры нигде, кроме Греции...

Преодолевать скуку немного помогало чтение, но уже к концу второго дня Гарри от безделья готов был едва ли не лезть на стену: на прикроватной тумбочке покоилось лишь несколько справочников, а основная часть его небольшой библиотеки скрывалась на дне сундука. Так что, как только боль стала хотя бы терпимой, волшебник схватил копье и бодро похромал в кузницу, заодно решив заглянуть с трофеями к алхимику. При встрече Дитрих вернул Гарри сумку, но рога дромарога и шкуру он предпочел оставить себе.

Нагрузка при ходьбе полностью передавалась на крепящийся к бедру сапог из оружейного серебра; ходить было все равно, мягко говоря, неприятно, но не опасно. Притом, волшебник с недоумением отметил, что в подземельях шагалось как-то полегче. Там-то ведь выбора особенного и не было...

* * *

— Жала сколопендр... желчь гигантской крысы... яд пещерного спрута... — восторженно перечислял старый гоблин в фартуке из драконьей кожи, перебирая многочисленные «трофеи» за каменным прилавком.

— Девятнадцать тысяч восемьсот шестьдесят четыре галлеона, семь сиклей и три кната, — в конце подсчета заключил карлик, сцепив перед лицом покрытые химическими ожогами пальцы.

— Хорошо, я тогда, пожалуй, пойду, — кивнул Гарри, открывая сумку с явным намерением сложить ингредиенты обратно. Цена, в общем-то, была справедлива, конечно, если не учитывать, что у гоблина едва ли выстраивалась очередь желающих принести что-нибудь с нижних уровней...

— Но большая часть принесенного вами бесполезно пропадет через несколько месяцев! — возмущенно всплеснул руками алхимик, поднимаясь из-за прилавка.

— Какая жалость, — печально покачал головой Гарри, очень грустно цокая языком. Впрочем, его лицо изображало душевные муки не слишком-то убедительно.

Раздраженный гоблин быстро смекнул, в чем дело.

— Двадцать шесть тысяч галлеонов, и ни кнатом больше, это мое последнее слово, вымогатель! Позволить столь редким ингредиентам бесполезно протухнуть! — зло оскалился алхимик, царапая когтями по чешуе фартука. — Гарри Джеймс Поттер, для вас нет ничего святого!

— Да-да, — закрыв сумку, волшебник, опираясь на копье, обернулся к выходу. — Принесете домой. Адрес знаете?

-Хрр...

— Вот и отлично, — беззаботно насвистывая какой-то задорный мотивчик, Гарри неторопливо похромал к двери.

* * *

Подъезжая к кузнице на неистово дребезжащей тележке, брюнет несколько раз кашлянул. Сплюнув на ладонь комок черной сажи, он болезненно поморщился и крепче взялся за копье. Отравленный воздух Нибгарда изнутри раздирал легкие, а резь в глазах и головокружение заставили его опереться на древко после первого же шага, но немного постояв зажмурившись, Гарри продолжил свой путь.

Шагая, тяжело опираясь на копье, волшебник заметил, что гоблины посматривали на него со странной смесью опаски и восхищения. Оказалось неожиданно приятно.

* * *

— Никуда не годится, да что это Drrahfag... такое, один перекаливает постоянно, а другой до нужной температуры довести не может! — донеслось до ушей волшебника, едва он приоткрыл дверь в кузницу. Слова Гриммболга, распекающего кого-то другого звучали для Гарри музыкой. — Полюби тебя восемь троллей!

— Еще один! — возмущенно обернулся кузнец. — Чего здесь забыл, ты сейчас лежать должен!

— Учиться пришел я, старая ты троллья... — чтобы не обижать помогшего ему мастера-кузнеца, Гарри решил не заканчивать мысль, и просто красноречиво похлопал себя спереди по штанам. Впрочем, никаких обид здесь быть не могло, так, рабочие моменты...

— Да? Что же, добро пожаловать, — злорадно ухмыльнулся карлик, указывая рукой на пустующую наковальню. — Можешь приступать.

Гарри тут же заподозрил неладное...

— Что за...? — единственный эффект, которого удалось добиться Поттеру, попытавшись оторвать молот от наковальни — чрезмерное раздутие щек. Он попытался применить «ярость», но сила по-прежнему утекала куда-то внутрь, ничуть не интересуясь мнением ее обладателя.

— О, неужели у малыша что-то не получается? — с нарочито сочувствующим выражением лица поинтересовался старик, стремительно переместившись к стойке с рабочей одеждой. — Возьми, поплачь. И тебе обязательно станет легче.

Несколько минут посверлив волшебника злорадным взглядом, Гриммболг все же сжалился над ним, и вяло махнув на трехногую табуретку в углу кузни, принялся распекать отвлекшегося от дела блондина.

— Ладно, сиди пока тут, как закончу — поговорим с тобой, — и снова волна ничем не сдерживаемой критики обрушилась на голову Дитриха. Хм, сын мантикоры и огнекраба...

До самого конца смены Гарри уныло ходил от стены к стене, время от времени, тщетно пытаясь поднять проклятый молот. С самого момента возвращения, на краю его сознания бродила мысль, которую волшебник изо всех сил от себя отгонял. Сквиб.

Сейчас она без остатка заполнила его разум, и брюнет мог лишь, не отдавая себе в том отчета, метаться по помещению. Наверное, впервые в жизни его захлестнула паника. Першение в горле, слезящиеся глаза, головная боль, головокружение, и будто дромарога положили на плечи... если обычные люди чувствуют себя так постоянно, Гарри совсем не хотел иметь с ними хоть что-то общее. В какой-то момент он вынужден был применить окклюменцию, разом отгораживаясь от всех эмоций. Стало немного легче.

Дитрих возился с клинком весь день, причем так и не смог получить что-то приличное. Несмотря на резь в глазах от излишне яркого света, Гарри отлично видел, что приятель постоянно вынимал заготовку из горна раньше, чем она успевала «дойти». Смешно, сейчас даже сумерки подземного города казались ему избыточно освещенными.

— Молодец, Берн! Еще один день твоей далеко не бесконечной жизни потрачен впустую. Продолжай в таком духе, и ты останешься здесь навечно. Можешь идти, — обрадовал гоблин блондина, заслышав привычный звон. — Теперь ты. Наверное, тебе интересно, куда пропала волшебная сила? — не дожидаясь ответа, Гриммболг сам же утвердительно кивнул. — О чем я, конечно же, тебе интересно!

— В этом вопросе могу обрадовать: магия все также при тебе. Только использовать ее можешь не надеяться до тех пор, пока не восстановишься полностью. Я видел такое не раз. А вот чтобы лишить волшебства того, кто был рожден с ним... просто так это не происходит. Всего пару раз слышал, чтобы с кем-то так поступали, убить проще и милосерднее.

Отводя взгляд от затянутого бельмом глаза, Гарри облегченно вздохнул. Хоть какие-то хорошие новости.

— Ты мне вот что скажи, Гарри Поттер, с отцом уже связывался? — ухмыльнувшись в лицо округлившему глаза волшебнику, гоблин заливисто расхохотался. — Думал, я не знаю о зеркалах? Глупо. В конце концов, именно мы с учителем когда-то их создали.

— Нет, хочу сначала немного прийти в себя. — Тяжело вздохнул брюнет, взъерошивая волосы на макушке. Из-за этого он чувствовал себя неудобно, однако, Гарри чувствовал, что есть большая разница, выйти на связь победителем, или же побитым щенком. Возможно, да нет, наверняка это было глупо, но после трех с лишним месяцев несколько дней уже не существенны. — К тому же, мне все еще не заплатили.

— Все с тобой ясно. — Страдальчески вздохнул Гриммболг. В глубине своей гоблинской души он ощущал удивительную смесь ностальгии и раздражения. Для остальных нибелунгов люди могли быть кем угодно: едой, врагами, источником прибыли... но для мастера-оружейника, еще тысячу лет назад проводившего в последний путь своих прапрапраправнуков, люди, наравне с клинками, были его детьми. Некоторые. — Вождь собирается устроить тебе сюрприз, так что можешь не волноваться, никуда твое золото не пропадет.

— Но что мне делать сейчас, старик? Если я не могу ковать, то... — решил сменить тему Гарри, однако вновь на полуслове был перебит наставником.

— Кто сказал, что не можешь? — от удивления у Гриммболга даже приподнялись уши.

— Без магии... — попытался пояснить Гарри, но тут же, был вновь прерван мастером-оружейником.

— Эх, малыш, давай-ка я расскажу тебе одну историю. Итак, чуть больше двух тысяч лет назад, когда эта кузница принадлежала Вейлунду, Регин только-только стал мастером, а я был совсем еще зеленым учеником, к вождю Андвари обратился людской король Беовульф, победитель ужасного великана Гренделя. Он желал получить меч, который будет способен выдержать его силу, взамен предлагая вечную дружбу и многочисленные сокровища. Вождь согласился, однако же предупредил короля, что все, созданное гоблином, навеки принадлежит ему, ибо негоже начинать дружбу с обмана. Сын Эггтеова думал не долго. Передав корону Виглафу, он последовал за вождем в Свартальфхейм и два года провел среди нас.

Глаза карлика неплотно прикрылись, и освещенное пламенем горна лицо будто разгладилось, сбрасывая череду пробежавших столетий.

— Я помню его, основателя вашего рода. Увидеть его было достаточно, чтобы понять: для этого человека нет ничего невозможного. Не слишком могущественный маг, он был сильнейшим из всех людей, что я когда-либо видел. Вот только... он вовсе не обладал той силой, которая перешла к потомкам.

— Но побороть одной рукой тридцатерых...

— ...Оторвать руку великану, семь дней плыть на спор по морю в кольчуге... он делал все это. Но был ли сильнее физически? Нет. Подумай над этим, молодой Поттер, не все в этом мире определяет магия, и еще меньше определяет тело.

Закусив губу, Гарри согласно кивнул. Действительно, у него было над чем подумать. Как бы при таком количестве размышлений не поседеть раньше времени, а то и вовсе не обзавестись лысиной...

— Я подумаю, — обернувшись к двери, Поттер, немного поколебавшись, забросил копье на плечо и твердым, размеренным шагом направился к выходу, удерживая на лице максимально беспечное выражение. Ему казалось, он понял, о чем говорил гоблин.