Традиции волшебного гостеприимства, или Гость из забытого прошлого (джен)

Снейп спускается почти через час — оглядывает всех, говорит Дамблдору ровно:

— У них фамильный склеп. Я сам всё сделаю — мне нужно сходить кое за чем, потом я вернусь и его подготовлю.

— Ты сможешь туда войти? — Дамблдор поднимается и делает шаг к нему, но Снейп отступает назад, и тот не настаивает.

— Смогу, — он кивает.

— Чем помочь тебе?

— Ничем, — он разворачивается, медлит, вновь оборачивается и говорит — всем: — Не трогайте тело. Я вернусь часа через три.

Он твёрдым шагом покидает прихожую и, лишь аккуратно затворив за собой дверь, обессилено прислоняется к ней спиной. Постояв так всего пару мгновений, аппарирует — остальные так и остаются сидеть в тяжёлой траурной тишине. В кухне, где все они собрались, до сих пор пахнет гарью, и на холодной плите всё ещё стоит полная жареного мяса сковорода, а на столе — две чистые и пустые тарелки, да и окно открыто по-прежнему... Сириуса всё нет — он где-то наверху, но за ним, уважая его желание, никто не идёт… Дамблдор уходит, предложив Гарри вернуться в школу с ним вместе — тот отказывается, и директор не настаивает.

— Я не понимаю, — тихо говорит Гарри Люпину. — Раз вы враги — почему тогда так…

— Ну какие они враги, — грустно откликается тот. — Мальсибер провёл здесь три месяца… и никакой вражды между ними давно не осталось. Он был пленником — но… ты знаешь, Гарри, рядом с ним было очень тепло…

— Он был пожирателем?

— Был. Но мы же не знаем… мы вообще ничего про него не знали, — поправляется он. — С ним было всегда очень весело… в школе мы оба с ним были старостами и встречались порой на собраниях, я его хорошо помню.

— Вы же враждовали?

— В той мере, в которой это принято в Хогвартсе… но на собраниях-то нам приходилось общаться нормально. Но слизеринский и гриффиндорский староста… ты представляешь, наверное.

— Мне Рон немного рассказывал, — кивает Гарри. — Я пойду к Сириусу.

— Не стоит, — Ремус накрывает его руку своей. — Ему нужно побыть одному сейчас.

Гарри слушается — весьма неохотно… Ему хочется быть рядом с крестным. Видеть растерянность и пустоту в его глазах и не иметь возможности хоть чем-то помочь мучительно больно. Он многое готов был бы отдать за то, чтобы снова не быть бесполезным… хотя бы сейчас. Впрочем, кое-что он сейчас действительно может сделать — должен же кто-нибудь накормить Бакбика. Гарри встаёт и направляется к двери в подвал.

…Снейп возвращается часов через пять — не заходя никуда и никого не замечая, решительно поднимается прямо наверх — Ремус, Молли и Гарри сразу же идут следом, тот останавливается посреди лестницы, оборачивается, смотрит на них равнодушно, спрашивает:

— В чём дело?

— Северус, — говорит Ремус, — тебе помочь чем-нибудь?

— Нет, — говорит он и добавляет: — Не мешайте.

И, развернувшись на каблуках, уходит, всей спиной выражая свое безразличие.

— Нельзя его так сейчас оставлять! — расстроенно и встревоженно говорит Молли. — Потерять единственного своего друга — это ужасно…

— Я не думаю, что он хочет сейчас кого-нибудь из нас видеть, — грустно говорит Ремус. — И я, к сожалению, его хорошо понимаю… ничего мы тут сделать не можем. Я бы тоже очень хотел помочь — но, я полагаю, здесь и сейчас мы все абсолютно бессильны. Мы же чужие ему…

— Ну как же чужие? — вздыхает Молли. — Он же…

— Не он нам, — мягко возражает Люпин. — Мы ему.

…А Снейп входит в маленькую комнатку наверху — там жарко от растопленного камина и прошедшего тёплого летнего дня, и он гасит пламя и распахивает окно, впуская прохладный утренний воздух. Зажигает лампу под потолком… В ярком свете лицо Мальсибера кажется совсем белым, с ресницами и бровями будто бы чёрной тушью нарисованными на безжизненной фарфоровой коже. Снейп убирает плед, парой взмахов палочки снимает с лежащего тела одежду — не так аккуратно, как мог бы, и одна из сложенных на груди рук соскальзывает и падает на кровать. Северус замирает, потом хмурится, подходит и осматривает тело — всё так, как это обычно бывает и подробно описано во всех медицинских трактах, но где же тогда окоченение?

— Сонорус, — говорит Снейп, наводя палочку на грудь Ойгена.

Тишина… Он стоит, почти не дыша — и вдруг стук. Очень слабый, короткий — но отчётливый стук сердца. Северус внезапно покачивается и практически падает на край кровати — отменяет заклятье, делает несколько очень глубоких вздохов, сжимает свои отчётливо дрожащие руки — и начинает, наконец, колдовать. Потом спохватывается, оглядывается на принесённую сумку с весьма специфическими зельями… и смеётся. Это, конечно же, нервное, он и сам понимает это, и поэтому позволяет себе отсмеяться, и только после этого встаёт, снова укрывает Мальсибера — очень тщательно — потом вновь разводит в камине огонь и уходит: зелья ему теперь понадобятся совершенно другие.

Сбегая по лестнице, он сталкивается с выходящим из кухни Блэком — лицо у того бледное, глаза и нос — красные и опухшие, очевидно, от слёз… Снейп усмехается и говорит ему почти весело:

— Ты всё-таки идиот, Блэк. Такой же несобранный и невнимательный, как твой крестник. Это у вас гриффиндорское, видимо.

Тот смотрит на него, не находя слов от недоумения и боли — и пока он стоит, Северус обходит его и бросает через плечо, обернувшись:

— Каков один из главных признаков смерти, а, Блэк?

Открывает дверь — и аппарирует прямо с порога.

— Что он сказал тебе? — спрашивает подошедший к Сириусу Люпин. — Не принимай близко к сердцу, — торопливо говорит он, — он сейчас не в себе, и…

— Погоди, — останавливает его Блэк. — Я не… мне нужно подумать.

Он стоит какое-то время, потом разворачивается и бросается к лестнице, буквально взлетает по ней, прыгая через две ступеньки, врывается в спальню к Мальсиберу и останавливается, наконец, у кровати. Там мало что изменилось — разве что снятая одежда валяется на полу и окно распахнуто настежь. Сириус долго стоит и смотрит, потом осторожно прикасается к телу — оно ледяное… он пытается найти пульс — его нет, ни на руках, ни на шее, хотя, может быть, он просто неправильно ищет… Пока он возится, возвращается Снейп — смотрит на него задумчиво и снисходительно, потом говорит с досадой:

— Сердце, Блэк. У мёртвых оно обычно не бьётся.

— У него бьётся сердце?!

— Именно. Отойди.

Тот не двигается, и Снейп повторяет рассерженно:

— Отойди! Ты мне мешаешь. Расскажи, что именно ты там видел.

— Всё, что мог, я рассказал директору — остальное тебя не касается, — устало и обессиленно огрызается Блэк, отходя к изножью кровати и садясь там на самый край.

— Мне казалось, ты не обрадовался его смерти, — говорит Снейп, даже не глядя на Блэка — он расставляет на табурете флаконы, ставит маленькую горелку, поджигает её и закрепляет над нею колбу с каким-то мутноватным содержимым.

— Как будто тебе действительно есть до этого дело, — мрачно отрезает Блэк.

— Я полагал, ты захочешь помочь. Но как угодно — позови кого-то ещё, кто там был. Мне нужно знать, что случилось. Это что угодно, но не Авада, я полагаю.

Сириус молчит какое-то время, а потом говорит через силу:

— Он держал его под Империо.

— Информативно, — кивает Снейп, быстро мельча что-то резко пахнущее в маленькой каменной ступке. — Кто кого?

— Ойген, — отвечает Сириус — Снейп вздёргивает удивлённо бровь, — Вол… Риддла.

Северус с изумлением глядит на него, продолжая, впрочем, толочь нечто в ступке — запах меняется, становясь всё резче и неприятнее.

— Он наложил на Лорда Империо? Надолго?

— Я не уверен. Десять минут, может быть больше. Мне тогда это казалось вечностью. А потом тот ударил его Авадой… или это так выглядело.

— Видимо, выглядело, — говорит Снейп — и вдруг требует: — Покажи.

— В каком смысле?

— Дай мне увидеть, — поясняет нетерпеливо Северус. — Это недолго.

— Пустить тебя в свою голову?! — взрывается Блэк. — Ты просто…

— Я думал, ты хочешь помочь, — повторяет с презрением Снейп. — Ладно, полагаю, Люпин будет сговорчивей, — он отставляет ступку, капает туда что-то синее — запах вдруг исчезает, как не было, он размешивает получившуюся студенистую субстанцию и отставляет ступку на табурет, ставя рядом маленькие песочные часы, в нижнюю колбу которых песок только начинает падать. — Не трогай ничего, — велит он. — Не усложняй мне работу — и так времени очень мало, — он разворачивается и идёт к двери — Блэк вскакивает и загораживает ему дорогу:

— Далеко ты собрался?

— За Люпином! — раздражённо говорит он. — Мне нужно увидеть, что произошло — ты отказываешься показать, надеюсь, у него совесть всё-таки перевесит страх. Пропусти.

— Совесть, говоришь — ну ты и…

— Блэк, — с внезапной яростью шипит Снейп, — Ойген сейчас умрёт, пока ты тут по привычке изображаешь из себя оскорблённую девственницу. Покажи мне сам или пропусти — у него действительно совсем мало времени.

— Люпина там не было, — сквозь зубы говорит Блэк и продолжает с яростью и отвращением: — Смотри. Но не советую лезть дальше, чем следует. Тебе не понравится.

Снейп облизывает пересохшие губы, явно проглатывая какую-то мерзкую реплику, берёт палочку, наводит на Сириуса…

— Легилименс!

…Двое посреди холла… Черные глаза, не отрываясь, глядят в красные, с ненормальными, вертикальными зрачками… Потом веки над чёрными, человеческими глазами слегка вздрагивают, взгляд будто пустеет — и через секунду зал озаряет изумрудная вспышка, но если внимательно приглядеться, то видно, что черноволосый мужчина в серебристой мантии начинает падать буквально за миг до неё.

— Мне нужна помощь, — говорит Снейп, пряча в карман палочку, — я один не успею — слишком много времени потерял.

— Как же ты сразу-то ничего не заметил? — насмешливо и нервно спрашивает Блэк, потирая ноющие виски.

— Но я всё же заметил. Как смог, — неприязненно говорит тот. — Ты мне мешаешь. Если ты хочешь, чтобы он жил — уйди отсюда сейчас.

— Это мой дом, — напоминает Блэк. -И не думаю, что у тебя здесь есть право распоряжаться… и ты сказал, тебе нужна помощь. Я помогу.

— Ты? — тот усмехается. — Ты ничего не умеешь. Позови кого-нибудь… того же Люпина. А лучше Артура Уизли, если он тут. Только не Тонкс, — он опять усмехается.

— Я помогу! — напористо повторяет Блэк. — Уж как-нибудь справлюсь.

Снейп морщится, бросает на него короткий, оценивающий взгляд — и вдруг соглашается:

— Держи. Всё время держи её у меня под руками.

Он скидывает с Мальсибера плед, смотрит на только что остановившиеся песочные часы, берёт ступку, протягивает её Блэку, вынимает из неё пестик, обтирает его о свои ладони — и немедленно принимается очень быстрыми и сильными движениями втирать полупрозрачную сероватую мазь Ойгену в грудь. Та сразу же впитывается, не оставляя никаких следов — Снейп черпает ещё из поднесённой Блэком ступки и снова втирает, и снова, и снова… наконец, ёмкость пуста — он останавливается, отсчитывая про себя десять секунд, а потом чертит палочкой на груди какой-то странный знак. Внешне ничего не происходит, но Северус находит результат вполне удовлетворительным, берёт один из флаконов, перекатывает его между ладонями, согревая, и говорит Блэку слегка отстранённо:

— Сейчас я буду его поить этим — как только закончу, снимешь с огня колбу и дашь мне.

Когда он подносит флакон к губам Ойгена, становится ясно, почему ему так нужен помощник: лекарство он держит в левой руке, а палочкой по-прежнему продолжает выводить на теле Мальсибера какие-то знаки.

Они напряжённо работают так несколько долгих часов — когда слышат, наконец, очень тихое:

— Привет.

Оба вздрагивают и смотрят на Ойгена — тот отвечает им смеющимся, хотя и невероятно усталым, взглядом и шепчет:

— Так странно видеть вас вместе… иди сюда, — говорит он Северусу. Тот наклоняется — и Мальсибер хоть и с трудом, но обнимает друга за шею, зарываясь пальцами в его волосы, в черноте которых едва заметно проблёскивает вдруг невесть откуда взявшееся серебро. — Я рад тебя видеть, — шепчет он, закрывая глаза. Тот тоже его обнимает и, кажется, позабыв о присутствии Блэка, утыкается носом ему в плечо и отвечает тихо:

— Я тоже.

Сириус чувствует себя до отвращения лишним — встаёт с колен, на которых он простоял последние пару часов, наверное, потому что иначе им со Снейпом вдвоём было никак не разместиться — и покидает комнату. Закрывает за собой дверь и садится на пол, устало вытягивая затёкшие ноги… В нём борются два одинаково сильных чувства: обида и радость, и он никак не может решить, на котором остановится.

— Блэк! — слышит он из-за двери — потом та распахивается, и на пороге возникает весьма недовольный Снейп. — Куда ты сбежал, позволь спросить? Ты взялся помочь — помогай, мы ещё не закончили. Или ты передумал?

— Сам справишься, — говорит он устало.

— Справился бы — не звал. Ты идёшь? — он выходит из комнаты и, бросив: — Я скоро вернусь, продолжай, что делал, — уходит за новыми зельями.

— Иду, — он встаёт, не удерживаясь от стона и возвращается.

— Блэк, — слышит он прямо от двери. — Иди сюда.

— Что ещё? — он подходит — Мальсибер, улыбаясь, протягивает ему руку.

— Скажи, это было здорово? — он слабо сжимает его пальцы — Сириус стискивает его руку куда сильнее, он даже морщится: — Когда-нибудь ты сломаешь мне что-нибудь. Твоё предложение в силе?

— Предложение? — недоумённо переспрашивает Сириус.

— Ты сказал, что я могу жить у тебя сколько захочу. Это в силе?

— Спрашиваешь, — широко улыбается Блэк и кладёт свою ладонь на его тёмную встрёпанную макушку.