Червь (джен)

Мисс Ополчение вручила мне телефон и отстегнула один из наручников, которыми я была прикована к столу. Я по памяти набрала номер и стала ждать, а они с директором Таггом смотрели на меня.

— Мистер Калле, эсквайр, — сказал голос на другом конце линии. Он прозвучал рассеянно, слегка приглушённо. Я разобрала звуки и голоса на заднем плане.

— Время пришло, — сказала я. — Я в штаб-квартире СКП, на втором подвальном этаже.

— Мисс Эберт! Прекрасно! Я как раз говорил себе, что в вашем городе почти закончились достопримечательности, которые я ещё не видел и что ещё чуть-чуть и пора начинать за вас волноваться. Прямо сейчас я нахожусь на вашей территории.

— На моей территории?

— Получаю представление о том, какой вы из себя человек. Здесь многие за вас беспокоятся. Они мне не поверили, когда я сказал, что действую в ваших интересах.

— Хорошо, — сказала я. — Это большой такой парень? Бородатый?

— Девушка, с чёрными волосами.

Я задумалась на секунду.

— Скажите ей: «Муха в коробочке».

Он повторил фразу, не прикрывая трубку рукой. Последовала пауза, затем мистер Калле вернулся к разговору.

— Это сработало.

«Да без разницы», — подумала я. Мне просто не хотелось, чтобы он влип в историю.

— Как скоро вы сможете подъехать?

— Минут через пять буду.

— От вас до сюда ехать не пять минут.

— Я езжу быстро. Не стоит волноваться, хотя… возможно не стоит упоминать об этом официальным представителям закона, которые смотрят через ваше плечо. Какие пончики вы предпочитаете? Кофе?

На той стороне послышалось бормотание.

— Мне говорят, что вы пьёте чай? — спросил он.

— Просто…

«Просто приезжайте сюда», — чуть не сказала я, но потом передумала. Я знала, где он находится, и не удержалась от соблазна. К тому же, за мной наблюдал Тагг:

— Пожалуйста, сэндвич с беконом, салатом и помидором на поджаренном белом хлебе, и сахарный пончик. И чай.

— Чай тут не продают, но я уверен, мы что-нибудь придумаем и доставим его вам в ближайшее время. Надеюсь, вы ничего не говорили разгневанным героям?

— Нет.

— Прекрасно. Пока храните молчание. Буду через шесть минут.

На этом он повесил трубку.

— Сэндвич, пончики и чай, — сказал Тагг. Руки у него были сложены на груди.

Я слегка улыбнулась, но ничего не ответила.

— До чего обыденно, — заметил он.

Он забрал телефон, взял моё запястье и застегнул наручник.

Я переменила позу, и от этого движения цепь, сковывающая мои наручники, зазвенела, проскальзывая через кольцо, крепившее её к столу. Трудно было устроиться удобно. Стол и стулья были привинчены к полу, а руки были прикованы к столу. У меня возникло ощущение, что они были рассчитаны на злодеев, которые чуть выше меня — я не могла откинуться на спинку стула, потому что наручники врезались мне в запястья.

— Я пытаюсь тебя раскусить, — сказал Тагг.

Я проигнорировала его.

— Я не замахиваюсь на глубокий анализ. Я не психолог, как миссис Ямада, не знаток всяких там травм, через которые проходят кейпы, и того, к чему эта хрень приводит. Мы с тобой ещё не сталкивались по-настоящему, как это у вас вышло с Мисс Ополчение. Эти двое понимают тебя настолько, насколько я никогда и не смогу.

Я взглянула на Мисс Ополчение. Выражение её лица было спрятано под звёздно-полосатым шарфом, закрывавшим нижнюю часть лица.

— Я установил себе цель попроще. Я попробую выяснить, не думаешь ли ты в самом деле, что у тебя преимущество, неужели ты настолько самоуверенна, что ожидаешь, что всё сложится в твою пользу… — Тагг сделал паузу, изучая меня, как будто ожидая ответа. — Или ты планируешь пожертвовать собой? В этом твоя задумка? Хочешь отправиться в Клетку, но потребовать что-то взамен?

Я бы положила голову на стол и попыталась вздремнуть минутку, но не хотела и пробовать — скорее всего удобно лечь не получится.

— Возможно, ты не совсем понимаешь, что такое Клетка. Видишь ли, я её ненавижу. Я был в Лозанне с две тысячи второго по две тысячи третий. Сражался с кучей всякой мерзости. С людьми, с которыми невозможно договориться, людьми, потерявшими надежду в жизни. Такими же жертвами, как и все остальные.

Я обнаружила, что слушаю его, несмотря на нежелание.

— Нам приходилось в них стрелять, в людей, которые слишком долго слушали песню Симург, которые были не просто ходячими катастрофами, но теми, кто слушал достаточно долго, чтобы кое-что потерять. Мужчины, женщины и дети, у которых исчез тот моральный центр, который есть у людей вроде Мисс Ополчение или меня. Чёрт, да даже у тебя есть мораль. А вот у них её не было. Уверен, ты слышала об этом, тебе не настолько мало лет. Смертники и грязные бомбы. Терроризм, если угодно. Одиннадцатилетние дети и старики, приезжающие в Лондон или Амстердам и открывающие огонь по толпе. Вот так.

При последнем слове Тагг ударил ладонью по металлическому столу. Против своей воли я слегка вздрогнула.

Он просто пытается меня запугать.

— Как только мы осознали, что происходит, нам пришлось действовать, сдерживать угрозу. Сдерживать семьи. Пришлось действовать против людей, которые после целого дня, проведённого в попытках поубивать нас, возвращались домой и готовили семейный ужин, не подозревая, какой пиздец творится у них в головах. Люди, которые во всех остальных отношениях оставались хорошими, которых извратило на каком-то базовом уровне, которые стали восприимчивы к подстрекательству и нашёптываниям своих более злых соседей. Два года борьбы, пока высоколобые не сказали, что они не сумели вылечить тех людей, которых заключили под стражу, тех, которые слушали слишком долго. Бедняги вели себя смирно только до тех пор, пока им не предоставлялась возможность, а уж тогда они старались нанести максимальный ущерб. Два года мы сражались с хорошими людьми, которых убедили в том, что они должны положить жизнь в борьбе с врагом, которого даже не существовало. Так что мы оцепили периметр, выкурили их бомбами, согнали всех в кучу и перестреляли.

Я взглянула вверх, на мгновение встретившись с ним взглядом. Морщинки вокруг глаз казались чуточку глубже. Я не была уверена, то ли это проявлялись его чувства, когда всплывали воспоминания, то ли это просто освещение в комнате для допросов.

— Что возвращает нас к теме, — сказал Тагг. — Клетка. Я ненавижу её. Ненавижу то, зачем она существует, как она оскорбляет нашу свободу. Весь этот фарс. Ты знаешь, что означает это слово, девочка? Фарс?

Я почти поддалась на провокацию и едва не ответила, но вовремя прикусила язык.

— Видимо, нет. А Мисс Ополчение ещё говорила, что ты умная. Когда дело доходит до полных чудовищ и отморозков, от которых больше забот, чем они того стоят, я от всей души желаю, чтобы у нас был другой вариант. А теперь посмотри мне в глаза. Я хочу знать, что ты понимаешь, что я имею в виду.

Я встретилась с ним взглядом.

— Я бы лучше делал то, что делал в Лозанне, чем прибегать к Клетке. Итог один. Ты пропадаешь из этого мира. Так даже милосерднее, понятно? Если бы это было законно, если бы сверху дали добро, я бы поставил тебя на колени в центре этой самой комнаты и покончил с тобой одной пулей. Уж получше, чем если ты сядешь в фургон и исчезнешь, попадёшь в яму, из которой самые страшные, злобные кейпы так и не придумали как сбежать. Буквально в ад на Земле.

Исчезнешь.

— Но как бы я ни ненавидел Клетку, я бы с радостью использовал её, чтобы избавиться от тебя, чтобы защитить простых граждан, пытающихся просто жить. И мои боссы это знают. Они знают, что я упрям настолько же, насколько худшие из злодеев, потому что я сражался с ублюдками вроде бедняг из Лозанны, которые не знали, что значит отступать, но пережил их всех.

Я не знала, что ответить, даже если бы захотела открыть рот.

— Я хочу, чтобы ты над этим поразмыслила. Каким бы уродом я тебе ни казался, как бы свысока ты на меня ни смотрела, думая, что умнее меня, но подумай вот о чём: я лучше пристрелю заблудшую шестнадцатилетнюю девочку, чем отправлю её в такое место… и уж лучше отправлю тебя туда, чем позволю бродить по улицам и продолжать подтачивать систему.

— Мой адвокат приехал, — сказала я, почувствовав, как он шагает по вестибюлю к стойке приёмной. — Мистер Калле. Он наверху.

— Кто-нибудь покажет ему дорогу сюда, — сказал Тагг. — Ну а мы с тобой можем пока продолжить нашу милую беседу.

Я закрыла рот и нахмурилась. Мисс Ополчение не вмешивалась, не говорила ни слова.

— Я гадаю, а осознаёшь ли ты, что на самом деле натворила, когда провернула всю вашу хрень с этим городом. Забудь про СКП, забудь про меня и людей, на которых я работаю. Давай поговорим об общей перспективе. О созданном вами прецеденте. Ты в курсе, что уже начались попытки провернуть то же, что у вас? Захватить власть?

«Да люди с давних пор всё время пытаются это сделать», — подумала я, но вслух ничего не сказала.

— Идя по вашим стопам, люди страдают и заставляют страдать других. Да вы, блядь, первопроходцы, ты это понимаешь? Так что сейчас мы не просто останавливаем тебя и воюем с твоими Неформалами, как бы вы себя ни оправдывали. Последствия этой войны распространятся на всю страну, на весь мир!

Я не ответила. Я сосредоточилась на мистере Калле, который спускался вниз в лифте, в сопровождении той же самой сотрудницы СКП, которая отводила меня в камеру.

— Как там звали того парня, который всего несколько дней назад попытался захватить город на Аляске? Вы не помните, Мисс Ополчение?

— Озимь.

— Озимь. И сколько народу убили его люди?

— Троих.

— Трое мертвы, — сказал Тагг. Он отодвинул стул от стола и поставил на него ногу так, что стал возвышаться надо мной.

Мистер Калле появился в дверях. Я изучила информацию о нём в сети, и, прежде чем первый раз связалась с ним, видела его фото. Но всё равно меня застали врасплох две совершенно разные вещи.

— Добрый день! — поздоровался он, поставив портфель перед тем, как подать руку Мисс Ополчение, и улыбаясь так, чтобы было видно его сияющие белые зубы.

Я полагала, что его безупречный вид на фотографиях был связан с тем, что он знал, что его будут фотографировать, или с тем, что он тогда выступал на публике. Его волосы были не просто подстрижены, но ещё и уложены, брови выщипаны. Как я заметила, у него были длинные ресницы и небольшая ямка на подбородке. Это был исключительно привлекательный латиноамериканец, в светло-сером костюме с белым жилетом и красным галстуком. В дополнение к портфелю, который он поставил, под одной рукой он сжимал папку и бумажный пакет.

Его безупречная внешность — первое, что вывело меня из равновесия. Она составляла разительный контраст с уголком ноздри и одной из щёк, которые, видимо, повредил один из его клиентов. Это был порез, но его края были сморщены, как будто обожжённые пламенем либо кислотой.

Он протянул руку директору, который нахмурился, но всё же пожал её, затем адресовал ещё одну ослепительную улыбку Таггу:

— Квинн Калле, я…

— Я знаю, кто вы такой — ответил Тагг.

— Отлично. Так будет проще. Мне хотелось бы провести некоторое время наедине с моей клиенткой. У меня на руках уже есть основная часть бумаг, но если вы предоставите мне ещё что-нибудь, что появилось за последнее время, я буду вам признателен.

— Мы посмотрим, что у нас есть, — сказала Мисс Ополчение. Они с Директором Таггом собрались уходить.

Калле протёр стул там, где на него наступал Тагг, затем сел слева от меня.

— И ещё, директор?

Директор Тагг остановился в дверях.

Мистер Калле указал на одностороннее зеркало, занимавшее одну из сторон комнаты для допросов.

— Это конфиденциальная встреча с моим клиентом. Я никогда не стал бы утверждать, что кто-то в СКП мог бы быть настолько груб, чтобы подслушивать… но давайте никто не будет заходить в ту комнату, хорошо?

Тагг заметно ощетинился и без слов развернулся.

— И выключите камеры! — крикнул мистер Калле ему в спину.

Тагг захлопнул дверь чуть сильнее, чем было необходимо.

— Мисс Эберт, — сказал мистер Калле, не глядя на меня. Он положил папку на стол и начал вытаскивать содержимое. Он закончил с папкой, расположив перед собой бумаги, и занялся бумажным пакетом, вынув из него сэндвич, небольшую картонную коробку с шестью пончиками и маленький термос. Потом он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Наконец-то мы встретились.

Снова эта сверкающая улыбка. Улыбаться подобным образом может только человек, знающий, насколько он привлекателен. Его как будто не беспокоил шрам на лице, он вёл себя так, словно его и не было. Как будто он сам определял то, как все остальные будут его воспринимать.

— Мы можем оставить всю эту обаятельность и перейти к делу? — спросила я, потянувшись за термосом и сэндвичами. — Есть кое-какие ограничения по времени.

Улыбка погасла, и он весь сосредоточился на деле.

— Ограничения? Можно узнать?

— Сейчас час двенадцать. У нас времени до восьми тридцати.

— Очень хорошо. Давайте приступим. Во-первых, хочу кое-что прояснить. Я опытный юрист. Я работал со многими серьёзными злодеями, а также с некоторыми героями, которые сбились с пути. На меня работает целый штат талантливых сотрудников, которым достаточно всего лишь позвонить. Но! — он сделал очень подчёркнутую паузу. — Вы должны знать, что не следует рассчитывать, что я буду представлять вас в суде. Мы проводили пробные слушания, я недостаточно убедителен для присяжных. Во многом причина в этом.

Он прикоснулся к шраму на своём лице.

— Если дело дойдёт до судебных слушаний, я отступлю в тень, — продолжил мистер Калле, — а ваши интересы будет представлять один из моих старших партнёров.

— Ладно, — сказала я. — Это нормально. Не хотелось бы, чтобы дошло до суда.

— Хорошо. С этим можно работать. Тем временем, давайте посмотрим, что против нас есть…

Он перевернул первую страницу одной из аккуратно сшитых стопок бумаги.

— Обвинения… приготовьтесь, но не паникуйте, хорошо?

— Хорошо, — сказала я.

— Десятое апреля, преступное применение парачеловеческих способностей, шестнадцать обвинений в нападении, шестнадцать обвинений в истязаниях с применением парачеловеческих способностей.

Я попыталась вспомнить. Десятое апреля? Когда я только начинала?

— Лун, — сказала я. — Я напала на него и его банду. Они что, всерьёз выдвигают против меня обвинения в нападении на подручных Луна?

— Они собираются обвинить вас во всём, что по их мнению может сработать, в надежде получить хоть что-нибудь. Всё зависит от того, кого они сумеют найти и убедить свидетельствовать против вас — если это не сработает, они снимут обвинение. Возможно, мы сумеем это использовать, или сумели бы, если бы обстоятельства сложились по-другому, и нам потребовалось бы довести дело до суда. Не волнуйтесь. Как вам кажется? Это обвинение может сработать?

— То, что касается Луна — да. Остальное… скорее всего, нет.

— Ладно. Пойдём дальше по списку. Четырнадцатое апреля. Тридцать два обвинения в умышленном нападении с использованием парачеловеческих способностей. Тридцать два обвинения в захвате заложников, технически во внутреннем терроризме, каждое с использованием парачеловеческих способностей. Ограбление с использованием парачеловеческих способностей. Умышленная порча государственного имущества. Нарушение спокойствия.

— Ограбление банка. Я не портила никакого имущества.

— Верно. Двадцать четвёртое апреля? Один случай нанесения побоев.

— Не помню такого.

— Э… Эмма Барнс. Она оказалась…

— А, точно. Да, я помню это. Такое было, но не думаю, что у них из этого что-нибудь выйдет.

— Одна из девочек, участвовавших в травле. Странно, что они тратят своё время, подавая обвинение от её лица. И только в последнюю неделю.

«Должно быть, с ней поговорил Тагг», — я пожала плечами.

— Значит, двигаемся дальше. Случаи, произошедшие в… Галерее Форсберг. Пятое мая. Пять случаев нападения на сотрудников правоохранительных органов. Пять случаев телесных повреждений сотрудников правоохранительных органов, три из них с использованием парачеловеческих способностей.

— Это нападения на героев?

— Нет. Это будут совершенно другие обвинения, и… — мой адвокат пролистал бумаги. — Просто перепроверяю… Тут подозрительное отсутствие обвинений, связанных с вашим взаимодействием с основными героями. Могло быть так, что они всё обсудили и решили, что в этом нет необходимости. Когда кейпы выступают в суде, всё сильно усложняется. Все эти проблемы с раскрытием личности и характера, и, возможно, они не хотели ворошить прошлое… Если дело не в этом, то единственное, что я могу себе представить, — это то, что указанные герои просто отозвали все свои обвинения…

Он изменил тон так, чтобы последнее утверждение прозвучало как вопрос.

Я подумала об Оружейнике. Он? Возможно. Но Наручник? Мисс Ополчение? Это было сложнее себе представить. Стражи? Тоже с трудом.

— Я не знаю, в чём тут дело, — признала я.

— Хорошо. Можно будет изучить этот вопрос, если ещё будет время. Опять пятого мая, восемьдесят одно обвинение в умышленном нападении. Всё ещё на благотворительном приёме.

Он приподнял бровь. Я просто кивнула в подтверждение.

— Пропускаем месяц, до третьего июня и у нас… соучастие в одном случае похищения с использованием парачеловеческих способностей. Это была…

— София Хесс.

— Одна из девочек, участвовавших в травле. Вероятно, смягчающее обстоятельство, — сказал он и сделал пометку на полях документа. — Четвёртое июня, вы предположительно замешаны в вымогательстве второго класса с использованием парачеловеческих способностей, в преступном использовании парачеловеческих способностей и неправомерном лишении свободы с использованием парачеловеческих способностей.

— Это… это может и сработать.

— Пятое июня. Государственная измена.

— Государственная измена?

— Это, должно быть, объявление войны правительству Соединённых Штатов Америки.

— Я ничем подобным не занималась.

— Они скажут, что именно это вы сделали, когда захватили территорию. Я ожидаю, что у них уже подготовлены сильные аргументы по этому обвинению. В этот же день, тридцать случаев нападения и избиения. Шесть случаев нападения при отягчающих обстоятельствах с использованием парачеловеческих способностей.

Я кивнула.

— Восьмое июня, восемь случаев нападения с использованием парачеловеческих способностей. Девятое июня, ещё двенадцать. Десятое июня, три случая нападения с использованием парачеловеческих способностей. Один случай нападения третьей степени.

— Верно, — сказала я.

— Тринадцатое, ещё три случая нападения с использованием парачеловеческих способностей.

— Вроде так.

— Шестнадцатое июня, нарушение спокойствия, порча имущества.

Я кивнула. Дни начинали сливаться друг с другом вплоть до того, что я не могла с уверенностью сказать, к какому событию какое обвинение относилось.

— Семнадцатое, пять обвинений в нападении и избиении. Одно обвинение в нападении при отягчающих обстоятельствах с использованием парачеловеческих способностей. Одно обвинение в преступном вымогательстве.

— Нападение на мэра, — сказала я почти с облегчением от того, что смогла точно указать обсуждаемое преступление.

— И, видимо, на его семью, — мистер Калле сделал паузу, затем продолжил перелистывать подшивку. — Восемнадцатое июня. Уничтожение государственной собственности, четыре пункта. Захват заложников, нападение и избиение сотрудника правоохранительных органов. Девятнадцатое июня, соучастие в другом случае измены. Соучастие в непредумышленном убийстве, девятнадцать пунктов.

Я кивнула. Наша схватка с Драконом перед выборами. Учитывая её реакцию на события в школьной столовой, я почти ожидала, что она отзовёт все обвинения, связанные с уничтожением боевых модулей, которые она за нами послала. Может быть, вышестоящие люди заставили её всё равно выдвинуть обвинения. А ещё и непредумышленные убийства.

— Очевидно, те убийства были инсценированы.

— Нам придётся в этом разобраться. И… это всё, что есть на текущий момент. СКП не поторопилось выслать нам остальное, но Мисс Ополчение должна скоро всё принести. За последнюю неделю было что-то ещё, как я понимаю?

— Ещё больше нападений и избиений, — сказала я, чувствуя себя чуть уставшей. — Смотря какие обвинения выдвинут в связи со школой. Ещё я вроде как всё устроила так, что одна психопатка покончила с собой. Хм. И ещё может быть обвинение в том, что я поместила личинок насекомых в глаза одного человека. В целях самозащиты.

Он даже не вздрогнул при этом.

— Понятно. Какие-нибудь обвинения, которые могут застать нас врасплох?

— Предумышленное убийство, — сказала я. — Сотрудника правоохранительных органов. Мисс Ополчение в курсе, но она не болтала об этом.

— Понятно, — сказал мистер Калле и на мгновенье нахмурился.

— Это был Выверт. Директор Томас Кальверт был Вывертом.

— Ну ладно, — сказал мистер Калле. Он встретился со мной взглядом и улыбнулся. — Верите или нет, я разгребал дела и похуже.

Я не знала, радоваться ли мне такому заявлению.

— Теперь давайте поговорим о наших целях. Для протокола, если мы вынесем это на суд, я думаю, мы могли бы снять большинство из этих обвинений из-за отсутствия доказательств и частичной амнистии, благодаря вашему участию в противостояниях различным угрозам S-класса. Им придётся набрать таких присяжных, которые о вас не слышали, что представляется затруднительным. Для этих людей будет звучать совершенно абсурдно, что шестнадцатилетняя девочка обвиняется в измене и терроризме, особенно после того, как мы уменьшим количество обвинений в нападении и избиении до однозначных цифр.

— Я уже дважды сказала: я не хочу судебного разбирательства.

— Я вас понял — сказал мистер Калле. — Но послушайте же. Я хочу убедиться, что наши ожидания реалистичны. Теоретически говоря, я думаю, что мы можем устроить так, чтобы вас судили как несовершеннолетнюю. Нарисовать картину того, как затравленного подростка довели до черты, заставили выйти за рамки и, после атаки Левиафана, загнали в некрасивую ситуацию, когда она пыталась защищать людей, а взаимодействующие с ней герои вели себя иррационально. В качестве примера того, насколько агрессивны и безжалостны были СКП по отношению к вам, можно было бы привести необоснованное раскрытие вашей личности.

— А что, если я решу признать вину в обмен на определённые уступки?

— Мы всё равно сможем снять часть выдвинутых обвинений. Но хотя я и уверен, что мы сможем не доводить дело до суда, если вы настаиваете на этой линии поведения, всё равно для вас будут определённые последствия.

— Отлично, — сказала я. — С последствиями я могу смириться. С точки зрения соблюдения ими оговоренных мной условий, есть ли способ сделать так, чтобы они не смогли передумать после того, как получат то, что от меня хотят?

— Мы можем подготовить контракт, но он будет налагать только денежные штрафы, — ответил мистер Калле. — И СКП теоретически может оспорить их в суде, и это без учёта того, что вас могут отправить в Клетку. Думаю, всё будет зависит от размера штрафов, которые вы сможете на них повесить…

Он замолчал.

Я подумала о Сплетнице.

— Думаю, у меня есть пара идей.

— Прекрасно. Но мне кажется, что лучший способ — это донести договорённость до как можно большего количества людей. Пусть вся страна следит за их соблюдением. Это зависит от того, сможем ли мы поделиться подробностями с широкой публикой.

— Раз так, мы можем переходить к условиям? — спросила я.

— Да, можем. Мне показалось, что у вас есть способность узнавать время?

— Сейчас час двадцать семь. У нас есть шесть часов и три минуты.

— Ну тогда ладно, — на его лице возникло болезненное выражение. — Хорошо, что я сказал своей жене, что не успею на ужин. Я подключу некоторых наших сотрудников. Они смогут принять участие, и, пока мы со всем разбираемся, посадят интерна набирать текст. Ваше положение достаточно шаткое, но если они решат вас подставить, мы сумеем создать для них как можно более тяжёлые правовые последствия.

* * *

Чтобы всё сделать и организовать, у нас ушло примерно полтора часа. После этого мне пришлось терпеть двадцать минут ожидания, пока в фирме мистера Калле набрали текст и прислали его нам по электронной почте. Ещё десять минут на то, чтобы мой адвокат сбегал в ближайшую контору по распечатке и принёс готовые бумаги. Затем мистер Калле настоял на том, чтобы всё полностью перечитать. Ожидание становилось почти нестерпимым.

Прошло пятнадцать минут, пока он с мучительной медлительностью, страница за страницей, его вычитывал. Я немного дёргалась каждый раз, когда он останавливался и возвращался к предыдущим страницам, чтобы что-то в них перепроверить.

— Это только основа, — сказал он в итоге.

— Я большего и не ожидала, — сказала я.

— Должен сказать, что мы могли справиться и лучше, если бы нас предупредили заранее.

— Слишком много переменных, чтобы предусмотреть всё наперёд, — ответила я.

— Очень хорошо. Давайте их с этим ознакомим.

Пока мы ждали, когда все соберутся, неторопливо проходили минуты. Директор Тагг, заместитель директора, Мисс Ополчение, Стояк и миссис Ямада… они собрали все силы. Тагг занял место напротив нас, Мисс Ополчение слева от него, заместитель справа.

— Давайте вас выслушаем, — сказал он.

Мистер Калле встал, обошёл вокруг стола и вручил каждому из них копию документа. Только я одна осталась без документа на руках.

— Моя клиентка, Тейлор Эберт, предлагает явку с повинной СКП в отношении отдельных преступных эпизодов. Эта капитуляция и признание своей вины будет транслироваться на местном, национальном или интернациональном уровне, в зависимости от того, какие каналы будут готовы с нами сотрудничать. В обмен на это моя клиентка, Тейлор Эберт, известная как Рой, запрашивает ряд уступок со стороны Протектората, СКП и Стражей.

— Транслироваться? — спросил Тагг.

— Это послужит страховкой для моей клиентки и даст сигнал Неформалам отступиться от агрессивных действий, которые они могут предпринять в отместку за поимку их лидера и друга.

— Верно, — сказал Тагг. — Давайте сделаем вид, что она не замышляла этого заранее. Продолжайте.

— Для начала, оставшиеся члены Неформалов получат смягчение ответственности за прошлые преступления. С принятием той роли, которую Неформалы играют в обеспечении правопорядка среди преступного мира этого города в тех вопросах, где не справляется Протекторат. Группа прекратит подвергаться преследованию и агрессивным действиям со стороны СКП, Протектората и Стражей. Этот факт не только станет достоянием общественности, но и послужит знаком перемирия и позволит обеим сторонам сосредоточиться на несении их обязанностей на службе Броктон-Бей.

— Да вы прикалываетесь, — сказал Стояк.

— Вы хотите, чтобы мы вам подыгрывали, — сказал Тагг.

Я следила за Мисс Ополчение. Мы уже обсуждали этот пункт. Я оценивала её реакцию. Сейчас я изложила его в простых, ясных терминах, сделав это официально. Я не могла быть уверена — или она сдержит своё слово или всё будет погребено под бюрократией.

Один раз я ей доверилась, и она выложила Таггу мой план. Это будет вторая попытка, или вроде того.

— Особые послабления, — сказал мистер Калле, — будут сделаны за преступления, которые будут совершены в будущем, в определённых пределах, перечисленных на странице три документа, который у вас перед собой.

— Вы хотите нас нейтрализовать, — сказал директор Тагг, — Блокировать нашу работу против преступников, которые заправляют этим городом.

— Как выразилась моя клиентка, директор, мы надеемся развязать вам руки, чтобы вы могли сосредоточиться на настоящих целях.

— Можете надеяться до посинения, — сказал Тагг. — Но я не буду стоять в стороне и просто смотреть.

— Вполне понятно, — отозвался адвокат. Он ослепительно улыбнулся. — Полагаю, именно поэтому мисс Эберт попросила вас уйти в отставку. Её коллега, известная как Сплетница, видимо подтвердила, что вы уже отслужили необходимое количество лет. Вы без всяких проблем сможете выйти на пенсию.

Я видела, как Тагг откинулся на спинку стула и самодовольно на меня посмотрел. Наверное, считал, что я у него в кармане.

— Вы опасны, — сказала я. — У вас солдатское мышление, а нам сейчас нужен мир. Вы готовы позволить миру сгореть, чтобы… чтобы расквасить мне нос. Вы сами это сказали. Вы не отступаете, а нам нужен компромисс.

— На самом деле мисс Эберт считает, что Мисс Ополчение больше подходит для этой должности, — добавил мой адвокат, — это наше третье условие.

От «хороших ребят» не прозвучало ни возражений, ни контраргументов. Они лишь обменялись между собой взглядами, все переводили глаза с Мисс Ополчение на директора Тагга и обратно.

— СКП управляется не-кейпами, — сказала Мисс Ополчение.

— Это может измениться, — сказала я. — Примерно неделю назад у нас с вами был разговор. Мы говорили о сложностях с СКП, о том, что вам приходится кланяться не-кейпам и о всех тех проблемах, которые это создаёт. Я считаю, что те не-кейпы, которые чаще всего оказываются на высоких постах в СКП, попадают туда опасными путями. Чаще всего их прошлое связано с полицейскими, военными и анти-парачеловеческими ударными отрядами. Они мыслят по-военному там, где это совсем не требуется. Если местной командой будет управлять кейп, я смогу, по крайней мере, надеяться, что мы сумеем найти общий язык.

— Ты считаешь, что Мисс Ополчение будет проще манипулировать, — обвинил меня Тагг.

— Я думаю, что она из тех, кто адекватен. Я знаю, что она уважаемый кейп, что её сила… не из таких, с которой кто-то захочет столкнуться, она не побоится дать бой, если это будет необходимо. И она умеет слушать. Она далеко не всегда идёт мне на встречу, но её решения приемлемы.

— Это установит прецедент, — сказала Мисс Ополчение, — который вряд ли осчастливит высшее руководство и общественность.

— Когда я была здесь в ту ночь, когда вы меня раскрыли, Тагг нахваливал мне ваш невероятный пиар-департамент, — сказала я. — Что публике можно скормить практически всё, что угодно, если будет время.

— Это полностью во власти директора, — сказал Триумф, — но что если, гипотетически, у нас будет номинальный глава, а все решения будет принимать Мисс Ополчение?

Я покачала головой.

— Это не то.

— И у тебя на самом деле хватает дерзости, чтобы ставить подобные условия? — спросил Тагг, чуть повысив голос. — Думаю, ты упускаешь из виду то, что уже находишься в заключении, ты уже сдалась. Если понадобится, мы можем устроить так, что Дракон и Отступник тебя вывезут, будут держать тебя в воздушном судне вдали от крупных скоплений насекомых до тех пор, пока тебя не осудят в режиме видеосвязи.

— А как же моя команда? — спросила я.

— Это зависит от тебя, — ответил он, — но мне не кажется, что ты станешь жертвовать ими ради… этого.

— Мне кажется, что я оцениваю их выше, чем вы. Вы повторяете своим людям, что нельзя недооценивать меня, и следующим же шагом делаете ошибку, ожидая, что сможете победить всех вместе взятых оставшихся Неформалов. Я думаю, они ещё вас удивят. Удивят вас всех.

— Ты говорила, что тебе нужен компромисс, — сказала Мисс Ополчение. — Но ты не уступишь нам в этом пункте? Номинальный глава не взбудоражит общество и даст то, о чём ты просишь.

— Чего я хочу, — сказала я, — так это именно создать прецедент. То, что мы наладим дела в Броктон-Бей, не поможет ничему, если мы не оставим двери открытыми для остальных. Если один кейп станет главой местного отделения СКП, то это может произойти и в других местах.

Директор Тагг несколько секунд барабанил пальцами по металлическому столу. Когда он заговорил, голос его звучал насмешливо:

— Твоё самомнение просто поражает воображение. Ты хочешь изменить мир и считаешь, что покаяния по телевизору и угрозы, что твои друзья разгромят СКП, будут достаточным стимулом? Ты не настолько важная птица.

— Я не хочу изменить мир, — сказала я. — Я хочу сделать изменения возможными.

— Пустые слова.

Я вздохнула. Очки соскальзывали с моего носа. Мне пришлось наклониться к столу, чтобы достать до них рукой и поправить.

— Это всё? — спросила Мисс Ополчение.

— Ещё одна вещь, — сказал мистер Калле. — У моей клиентки есть запрос.

Все взгляды устремились на меня. Я выпрямилась:

— Я понимаю, что прошу довольно многого, но надеюсь, что… масштаб того, о чём я попрошу, будет смягчён тем, что все предложения конструктивны. Это даст нам подготовиться к реальным угрозам: предстоящему апокалипсису, приходу Губителей, злодеям, которые захотят приехать в этот город и посягнуть на портал. Я попрошу кое-что другое в том же духе. Не отправляйте меня в Клетку. Не отправляйте меня в тюрьму и не надо меня казнить за измену. Это… не конструктивно.

— И что же ты хочешь, чтобы мы сделали? — заговорила миссис Ямада.

— Используйте меня. Я понимаю, что в Стражах мне не место. Слишком большой багаж. Но… конец света зависит от чего-то, что Джек Остряк сделает в течение следующих двух лет. Вы простили Оружейнику его преступления и отправили охотиться за Девяткой. Поступите так же и со мной. Я могу покрывать большие площади при поиске, у меня есть опыт борьбы с ними, и, если вам понадобится, то никто не узнает, что это делаю именно я. Я буду просто ещё одним человеком на земле, сравнительно незаметным и, возможно, это чуть улучшит шансы того, что предсказание Дины не сбудется.

Я ещё не договорила, когда заметила, что они начали переглядываться, и у меня засосало под ложечкой. Тагг слегка улыбался. Мисс Ополчение выглядела… обеспокоенной. Единственным, кто выглядел настолько же растерянно как я, был Стояк.

— Что такое? — спросила я.

— Твои данные устарели, — сказал Тагг. Его глаза, окружённые бесчисленными морщинами, изучающе разглядывали меня.

— Что? — спросила я. — Вы уже их остановили?

— Нет, — сказал, даже прорычал он. Он не стал ничего уточнять.

— Тейлор, — выручила меня Мисс Ополчение, — тебе известно, куда направилась Девятка после Броктон-Бей?

— Несколько маленьких городков, затем Бостон, — ответила я.

— Да, — сказала она. — А потом, после Бостона, они напали ещё на одно место. Ящик Игрушек.

Я припомнила, как видела это название на доске у Сплетницы.

— Где этот Ящик Игрушек?

— Что такое Ящик Игрушек, ты хотела сказать, — сказал директор.

— И что это?

— Можно мне? — спросила Мисс Ополчение у Тагга. Он коротко кивнул, и она взяла ноутбук, который перед ним стоял. Чтобы войти в систему и открыть страницу, у неё ушло некоторое время. Затем она отсоединила шнур от ноутбука и передала его миссис Ямаде, которая передала его моему адвокату. Он поставил его так, чтобы нам обоим было видно. Мистер Калле щёлкнул по тачпаду и начал перелистывать какие-то документы и изображения.

— Ящик Игрушек — это чёрный рынок, — сказала Мисс Ополчение. — Технари, которые действуют в одиночку, сталкиваются по жизни с трудностями, как из-за недостатка ресурсов, так и из-за того, что банды и правительства очень, очень настойчивы, когда хотят их нанять. Столкнувшись с перспективой провести свою жизнь в бегах, пытаясь избежать насильственной вербовки в ту или иную организацию, большинство вступают в Протекторат или Стражи. Для тех же немногих, кто этого не сделал, Ящик Игрушек представляет… представлял собой своего рода убежище. Технари присоединялись к анклаву, делились технологиями, оставались в нём столько, сколько было необходимо, чтобы заработать репутацию и построить инструменты. Они отчисляли тридцать три процента своих доходов сообществу, чтобы держать остальных на плаву. Ящик Игрушек поддерживал своё существование с помощью бартера, они часто переезжали, действуя вне сферы влияния как героев, так и злодеев, и продавали нелегальные товары преступным группам.

Я видела изображения, зернистые, чёрно-белые. На них разные Технари позировали на групповых снимках или стояли за столами, уставленными всякими лучевыми пушками и подобными вещами. Прослеживалось какое-то подобие хронологии — я видела, как группа эволюционирует, как некоторые её покидают, а некоторые присоединяются, как их число меняется, то уменьшаясь до четырёх человек, то увеличиваясь до пятнадцати.

— Бойня номер Девять напала на них в конце июня, — сказала Мисс Ополчение. — В ходе нападения, они захватили всех Технарей, которые входили в группу и все их технологии. Посмотрите, начиная со страницы тридцать шесть.

Мистер Калле пролистывал страницы, пока не начали появляться изображения.

Пиротехник. Технарь, специализированный на управлении огнём, спецэффектах, оружии.

Черепной. Технарь, специализированный на нейробиологии. Сканирование мозга, запись и извлечение мыслей.

Агрегат. Технарь, который строил дроны, которые, в свою очередь, строили разные штуки, в частности, здания.

Блестяшка. Девушка, которая сосредоточилась на стеклянных изделиях и инструментах для них, включая такие, которые могли обращать неорганику в стекло.

Домик. Двенадцатилетний мальчик, который создавал устройства входа в карманные измерения.

Оловянный Солдатик. Кейп в экзоскелете размером с небольшое здание.

Ледник. Технарь, специализированный на криогенике и стазисе.

— Девятка получила доступ ко всей их работе? — я почувствовала, как внутри меня расползается чувство необъяснимого ужаса. Я не могла представить себе ничего конкретного, но если Бойня получит что-то, увеличивающее их возможности и варианты действий...

— И ещё доступ к работе Бласто, специалиста по клонированию, на которого они напали и похитили в Бостоне, — добавила Мисс Ополчение.

Я откинулась назад и цепь от наручников натянулась, а мои руки вытянулись вперёд.

— Это ничего не меняет. Всё равно вам нужна вся помощь, которую вы можете получить. Это серьёзно.

— Всё сложнее, чем ты думаешь, — сказала Мисс Ополчение.

— Выглядит чертовски просто и ясно, — ответила я.

— Нет, — сказала она, качая головой, — потому что они просто исчезли. Остановились.

Я закрыла рот и уставилась на неё.

— Бойня номер Девять напала на Ящик Игрушек, присвоив себе оборудование этого сообщества, и исчезла. Мы считаем, что они использовали устройство Домика, чтобы уйти в карманное измерение, и к тому времени, как мы нашли точку входа, чтобы за ними последовать, они вышли где-то в другом месте.

— Они прыгают по измерениям?

— Устройства Домика позволяют только выйти с земли Бет в карманные созданные ими миры или обратно на землю Бет. Мы считаем, что они вышли где-то на Бет, вероятно, в другом штате, и использовали ещё одно подобное устройство, чтобы спрятаться. Там они и находятся до сих пор. Не зная, где они вошли в этот “карман”, мы не можем надеяться их отыскать, — сказала Мисс Ополчение. — Мы знаем их почерк. Как правило, они оставляют за собой полосу разрушений по всей Северной Америке, и редко проходит такой день, когда они не предпринимают чего-либо вообще. Благодаря прошлому взаимодействию СКП с этой группой, тому, что говорят наши Умники, и тому, что Девятка не проявляла себя вот уже десять дней, мы догадались, чем они занимаются.

Я уставилась на ноутбук. Он всё ещё показывал последнюю страницу. Ледник.

— Криогеника, — сказала я.

— Стазис, — согласилась Мисс Ополчение. — Давление на них слишком возросло. Преследование Дракона и Отступника не давало Девятке восполнять потери. Они нашли укрытие, и, как мы думаем, планируют переждать.

«Переждать», — подумала я.

— Как долго? — спросил Стояк.

— Мы не можем утверждать с уверенностью, — произнесла Мисс Ополчение, — но если они погрузили себя в криогенный сон, то они могут проснуться и возобновить свою обычную деятельность через несколько дней, недель, месяцев или лет. В зависимости от того, какое оборудование находится в их распоряжении, они вполне могут выступить вместе с клонами текущих членов Девятки.

«Сплетница просто должна была мне всё это рассказать», — подумала я, даже понимая, почему она не смогла этого сделать. Её сила вышла из строя. Она сама вышла из строя. Мы знали, что Девятка напала на Ящик Игрушек, но упустили, что означало это событие. Из-за сочетания плохого состояния Сплетницы и сотни других мелких отвлекающих событий мы упустили из виду ту причину, из-за которой Дракон и Отступник оставили свою охоту за Девяткой и смогли нанести визит в Аркадию.

— Знает ли Джек? — спросила я. — То есть я знаю, что он знает, что ему предначертано вызвать конец света, но знает ли он, что запустит его через два года?

Мисс Ополчение покачала головой.

— Мы полагаем, что нет. И это означает, что мы не можем даже предположить, когда он разбудит свою группу, разве что только есть какая-то особая дата, к которой они хотят успеть.

На долгие секунды воцарилась тишина.

— Теперь ты знаешь. Это все твои требования? — заговорил Тагг.

— В свете новой информации нам нужно всё обсудить и пересмотреть наши условия, — сказал мистер Калле, глянув на меня. Я кивнула.

— Лучше бы вам пересмотреть вообще всё, — сказал директор Тагг. — И побыстрее, потому что до заката осталось совсем немного, а то, что у вас есть сейчас, я не приму ни в каком виде. Вы сами сказали, никому не нужна эта драка.

Я нахмурилась, глядя, как все они покидают комнату.

Тагг пошёл бок о бок с Мисс Ополчение и я не могла не заметить, что когда он приблизился, она приняла защитную позу, сложив руки на груди. Это дало мне искорку надежды.

Которая погасла в тот самый момент, когда насекомые, которых я поместила за отворот воротника Тагга, уловили обрывок того, что он говорил.

— …её отца.