Червь (джен)

Дверь с грохотом закрылась. Последние из героев удалились, присоединились к сотрудникам СКП и Стражам, собравшимся возле лифта, предоставив мне и моему адвокату возможность побеседовать наедине.

Должно было стать тише, но всё стало даже более сумбурно. Как только дверь закрылась, и прошло несколько секунд, все начали говорить. Мистер Калле что-то говорил мне, директор Тагг общался со своим заместителем и Мисс Ополчение, Стояк вводил в курс дела товарищей.

— Это то, чего мы более-менее ожидали… — говорил мистер Калле.

— Позвоните ему. И дайте знать, когда он появится, — сказал директор Тагг о моём отце.

— Она хотела переметнуться на нашу сторону, — сказал Стояк, подходя к ждущим Стражам, — Присоединиться к Отступнику и Дракону, отправиться на охоту за Бойней номер Девять…

— Вы оказали давление, установив лимит времени, он пытается использовать его против вас… — сказал мистер Калле.

— Я знаю, что он пытается использовать его против меня, — сказала я, скользнула по стулу вперёд, поставила локти на стол и упёрлась лбом в ладони. — Не думала, что он поведёт себя так глупо. Я, в общем-то, надеялась, что кто-нибудь заговорит, поддержит что-то из того, что я предлагала.

— Люди ведут себя глупо, — сказал мистер Калле, — вопрос в том, как мы можем это использовать. Если мы…

Некоторые герои начали озвучивать свои мысли, настолько одновременно, что я перестала понимать, что они говорят. Их было слишком много. Я не могла следить за всеми, слишком много потоков информации. Я закрыла глаза.

— Сделаете мне одолжение?

— Вы моя клиентка.

— Пять минут, — сказала я. — Мне нужно подумать в тишине.

— Будет ли вам мешать скрип моей ручки?

Я покачала головой.

Мистер Калле не ответил. Вместо этого он начал писать в блокноте с жёлтой разлинованной бумагой, явно не переживая о том, что я только что осадила его.

— …спусковой крючок для неё, — говорила мисс Ямада директору. — Это шаблон, с учётом установленного нами временного интервала. Что-то случится с её отцом, и она начнёт обострять конфликт.

— Да, — ответил директор. — Но не будем здесь об этом говорить. Здесь она может нас подслушать. Дадим шанс дронам Крутыша проверить нас, прежде чем что-либо обсуждать.

— Охотиться на Бойню номер Девять? — спросила Виста. Стражи несколько отстали от взрослых членов СКП и Протектората.

— Да. Получается, она бросила достигнутое положение, чтобы остановить тех, кто собирается начать конец света, — сказал Стояк.

— Но ведь она никого из них не убила? — спросил Крутыш.

— Вероятно, Мрак убил Ожог, Суинки убила Краулера и Манекена, Девятка сама расправилась с Душечкой, Виста прикончила Птицу-Хрусталь, когда их завалило во время боя с Ехидной… нет, Рой, кажется, никого не убила. Но она была там. Должен признаться, она серьёзно помогла в последнем бою с Краулером и Манекеном.

— Что совершенно не важно, — сказал Тагг, который, кажется, услышал последнюю фразу из открытого лифта. — Поскольку она также хочет, чтоб мы потворствовали криминальной деятельности в этом городе. Подумайте о том, что это на самом деле означает. Как только люди поймут, что вы не преследуете преступников, ваши карьеры пойдут коту под хвост. Вас заклеймят как подкупленных героев. Действия Флешетты и так угрожают запятнать эту организацию…

— Стойте, стойте, — сказал Крутыш, — Флешетты?

— Вы это официально? — спросил Стояк. — Это подтверждено? Это не уловка?

— Это не Регент, — сказала Мисс Ополчение. — Время не сходится. Нет, это не похоже на уловку. Она прислала нам электронное письмо, в котором содержится информация, которую знает только она. Кажется, всё действительно так.

Наступила тишина.

— Что случилось? — спросил Горн.

— Флешетта бросила программу Стражей. Она собирается в будущем оказывать содействие Неформалам, помогать Кукле, — сказала Мисс Ополчение.

— Нет, — громко воскликнула Виста. — Нет! Она стала злодейкой? Что… какого чёрта?!

— Виста, — сказал Стояк. — Она просто влюблена.

— Она ведь была одной из нас. Вы что-нибудь сделали?

Я не поняла, к кому она обратилась, пока не ответил Тагг:

— Нет. Мы не делали ничего, что могло бы её подтолкнуть. Все, кто был в Броктон-Бей последние несколько недель или месяцев, пережили многое, и я думаю, она борется со своими собственными проблемами. Я глубоко уважаю Флешетту, и единственное, что я, то есть что мы можем сделать — это надеяться, что она одумается.

— А как же её родители? Её семья? — спросила Виста.

— Я не могу говорить ни о чём из того, что мы обсуждали в моём кабинете с пациентами, — ответила мисс Ямада. — Прошу прощения.

— Она живёт в расколотой семье, — пояснила Мисс Ополчение. — Она разрывается между матерью, отцом и суррогатной матерью, которая пытается отменить когда-то заключённую сделку и вернуть её. Судя по числу раз, когда она переезжала то к одним, то к другой, не могу представить, чтобы у неё были крепкие связи с домом. Даже в Стражах… в Нью-Йорке пять небольших команд, и вместе со сменой места жительства она меняла и команду.

— Она ничего об этом не говорила.

— В тот момент это было неважно. Её целью были школа и карьера в Стражах. Её мало что связывало, но у неё было направление. Думаю, все события после кризиса с Ехидной намного сильнее ударили по ней, чем она это показывала.

— Могу я ей позвонить? — спросила Виста.

— Не знаю, будет ли это разумно, — сказала Мисс Ополчение.

— Позвони, — сказал Тагг. — Напомни ей о том, что она оставила, скажи ей, что ты чувствуешь, затем дай возможность подумать. Но, если приложить слишком большое давление, она проявит упрямство. Дай ей время подумать — возможно, она передумает.

— Ладно, — сказала Виста.

— Когда закончишь, подключайся к обсуждению стратегии сражения. Я бы предпочёл не ждать нападения команды Рой. Если всё в итоге закончится этим, мы выдвинемся первыми.

— Мы будем драться с Флешеттой? — сказала Виста.

Тагг кивнул:

— Вполне возможно. Если ты не уверена, что сможешь с чистой совестью сражаться, я не буду тебя заставлять. В настоящее время я вызываю кейпов из соседних городов. Если дойдёт до боя, я хочу быть к нему готов.

— А если они не дадут нам такого шанса? — спросила Мисс Ополчение.

Я не поняла ответ Тагга, но он был односложным.

— Что если Неформалы попытаются избежать прямого конфликта и попытаются достать нас с другой стороны? СМИ? Раскрытие неприятных фактов? С финансовой стороны? Через наши семьи?

— Вот дерьмо, — сказал Стояк.

— Но они же не станут, а? — спросил Горн.

— Станут, — сказал Крутыш. — Наверняка.

— Они могут, — согласился директор Тагг. — И у меня уже есть идеи. Эту ситуацию вполне можно взять под контроль. Будьте уверены. Мне нужно сделать несколько звонков. Мисс Ополчение, вы не против ещё раз прогуляться?

— Да.

Тагг зашёл в лифт и придержал дверь открытой. Кабина была слишком маленькой, чтобы влезли все, к нему присоединились только Мисс Ополчение, его заместитель и Стояк.

Мисс Ямада сделала пару шагов, затем остановилась в дверях.

— Я буду весь день в своём кабинете. Если кто-то из вас захочет поговорить о Флешетте, или о чём-то ещё из происходящего, заходите.

Ответа не последовало. Возможно, кто-то кивнул, но у меня не было насекомых на голове ни у одного из Стражей.

Двери закрылись, прошла пара секунд, Крутыш, Горн и Виста стояли в коридоре с кучей офицеров СКП.

— Блядь, — сказала Виста. — Нахуй это всё. Иди на хуй, Рой, если ты меня слышишь.

Я подождала, не будет ли ещё разговоров, но ни она, ни её товарищи по отряду больше ничего не сказали. Дроны, сделанные Крутышом, принялись за моих насекомых, застав меня врасплох внезапными выстрелами лазера с противоположной стороны комнаты. Полностью избегать их внимания было нелегко, так как на открытом пространстве любое насекомое могло погибнуть, а пряча насекомых, я теряла возможность отслеживать сами дроны.

Мисс Ополчение пешком вышла из здания. Она ещё не покинула область действия моей силы, когда сделала первый звонок.

— Мистер Эберт?

Я вздохнула, затем сменила позу.

— Все в порядке? — спросил меня мистер Калле. — Вам нужно было время сосредоточиться?

— Я подслушивала, — сказала я.

— Подслушивали?

— Я могу слышать то, что слышит мой рой. Тагг ведёт себя уверенно. Он созывает больше кейпов, готовится к бою. Видимо, его не слишком беспокоит перспектива косвенной атаки Неформалов, он готовится только к прямому нападению, но я не знаю, что у него на уме, и какие козыри он прячет в рукаве. Мисс Ополчение, похоже, звонит моему отцу, чтобы Тагг мог с ним поговорить.

— Замечательно, — сказал мистер Калле. — Что-нибудь ещё?

— Стражей расстроил уход Флешетты.

— Ладно. Будем иметь это ввиду. А сейчас, непросто об этом говорить, но…

Мистер Калле сделал выразительную паузу.

— Что?

— Я бы никогда не стал советовать своим клиентам делать что-то незаконное… — сказал он.

— Но, возможно, вы предполагаете, что если у меня есть кое-какие рычаги воздействия, стоит ими воспользоваться?

— Я бы никогда не сказал ничего подобного, — сказал мистер Калле и улыбнулся. — Но теперь, когда вы об этом упомянули…

— Есть варианты, — сказала я. Мне пришли в голову варианты атаки, названные Мисс Ополчение. Вовлечение в конфликт близких — это уже за чертой. Тем не менее, нужно что-то, что пошатнёт их уверенность в предстоящем конфликте. — Вы не передадите одно сообщение?

— Мне кажется, это будет ошибкой. Я и так хожу по грани и не стану непосредственно участвовать в таких делах.

Я нахмурилась.

— Давайте поговорим о том, что же я могу. Во-первых, я думаю, нам нужно сменить тактику. Ситуация такова, что по инициативе Северо-Восточного отделения Протектората Броктон-Бей находится в состоянии чрезвычайного положения. В плане законов это настоящий дикий запад, где всё держится на мизерном количестве прецедентов. Директор Тагг отвечает перед своим начальством, которое отвечает перед правительством Соединённых Штатов. Такая система обходит большинство обычных сдержек и противовесов. Тех самых сдержек и противовесов, которые, по моему мнению, нам стоит задействовать.

— Как?

— Выход на связь с окружным прокурором и её участие в дальнейшей дискуссии свяжет руки Таггу, хотя также свяжет и ваши. Нам придётся действовать строго в рамках закона, некоторые действия станут нам недоступны. Например, вы не сможете просить смотреть на злодеев сквозь пальцы. Против вас неминуемо будут выдвинуты обвинения, но это также ограничит и его возможность управлять ситуацией.

— Кажется, оно того не стоит.

— Как посмотреть. Это… давление. Директор сосредоточен на множестве вещей сразу. Добавить к его заботам ещё одну, причём изрядную — это совсем не мало. Мне известно, что он не владеет тонкостями законодательства. Он будет вынужден действовать за пределами своих знаний, консультироваться с другими, загружать голову непривычными ему терминами. Будет установлено, что рядом с вами, как с несовершеннолетней, должен находиться представитель опекуна. Если это не сработает, есть ещё множество других проблем, которые им придётся решать. Он солдат. Пока наше противодействие будет представлять собой какую-то форму поля боя, у него будет преимущество. Мы можем всё изменить.

— Ладно, — сказала я. — Мы увеличим давление, сменим тактику, выбьем почву из-под его ног. Я всё ещё не уверена, что оно того стоит. Другие варианты?

— Средства массовой информации.

— Он не переживает за свой имидж, — сказала я. — Он говорил несколько дней назад, что с течением времени пиар-машина всё исправит.

— Значит, его это не слишком сильно заденет, однако даже в этом случае, он будет более склонен допустить ошибку.

— Один из вариантов, — сказала я. — Но это произведёт плохое впечатление. Я ведь и в самом деле рассчитываю на взаимодействие. Я всё поставила на карту в расчёте на это. Я не хочу, чтобы они были моими врагами, ну, хотя бы не больше, чем сейчас. И мне не кажется, что простого обращения к журналистам будет достаточно, чтобы получить нужные мне результаты.

— Честно говоря, нет. Существуют ли требования, в которых вы готовы пойти на компромисс?

— Это не имеет значения, — сказала я. — Поскольку он не хочет идти мне навстречу.

Мистер Калле потёр подбородок.

— Ладно.

— Значит, нам нужен рычаг, и он не может быть легальным. Обращение в прокуратуру или СМИ имеет свои побочные эффекты.

— Да.

— В таком случае надо, чтобы вы связались со Сплетницей. Будем разбираться с ситуацией по большей части законно. Она некоторое время что-то готовила. Пора узнать, чего она сумела достичь. И мы задействуем самый главный наш козырь. Сыграем на правах собственности на портал. Добьёмся мы успеха или нет, но это их точно отвлечёт.

— Тогда я сделаю всё возможное, чтобы выйти с ней на связь. Разумеется, все активы моей фирмы находятся в вашем распоряжении.

Я кивнула.

Он встал со своего стула, готовясь сделать звонок. Стул явно не показался ему удобным. Он расхаживал из стороны в сторону, дожидаясь, когда на том конце возьмут трубку.

— Цецилия? Надо, чтобы ты подёргала кое-какие ниточки. И связала меня с одной особой, в идеале по безопасному каналу.

Это не будет прямой телефонный звонок. Это было бы неразумно. Я сосредоточила внимание на других частях здания. Источник питания дронов Крутыша, убивающих насекомых… Я нашла проводку в стенах, и отдала тараканам приказ грызть её.

Может, это и мелочно, но при текущем развитии событий мне не хотелось оказаться обезоруженной.

Герои возвращались, в фойе вошли Суховей и Ласточкин Хвост. Я разместила насекомых на Ласточкином Хвосте, и, когда она подошла к ожидавшим Таггу и Мисс Ополчение, максимально незаметно переместила насекомых на них.

— Они в движении, — сказала Ласточкин Хвост, — … солдат. Раздают оружие гражданским. По всему городу расставляют отряды размерами до пяти человек.

— Хорошо, — сказал Тагг.

— Это всё.

— Сообщите остальным, — сказала Мисс Ополчение. — До того, как Адамант отправится в патруль, его мотоцикл переоборудуют для большей грузоподъёмности. Он возьмёт с собой Триумфа. Внесите эти данные в систему.

— Сделаю, — ответила Ласточкин Хвост, Мисс Ополчение похлопала её по плечу, и та пошла внутрь здания.

Мисс Ополчение и Тагг остались в фойе, возле коридора с лифтами. Они мало говорили. Пара слов о летальности применяемой силы, но никакого общения, никакой пустой болтовни.

Мои тараканы расправились с изоляцией и сразу же сдохли, коснувшись проводов под напряжением. Предохранитель перегорел, но Крутыш, по всей видимости, этого не заметил.

Можно надеяться, что дроны не смогут теперь подзаряжаться.

Прошло несколько минут, адвокат вышел с кем-то на связь и начал обсуждать контакты среди журналистов. Затем прибыл мой отец.

Я почувствовала его, когда он выбрался из грузовика на парковке и последовал внутрь здания.

— Мистер Эберт, — сказала Мисс Ополчение, протянув руку.

Папа ответил рукопожатием.

— Ещё раз спасибо за то, что приехали, — сказал директор Тагг и протянул руку. Папа пожал и её.

— В мой кабинет? — спросил Тагг.

Папа кивнул.

Мой пульс участился, когда Мисс Ополчение, Тагг и мой отец вошли в лифт и поехали вверх.

— Она тут? — спросил папа.

— Внизу, в комнате со своим адвокатом, — ответила Мисс Ополчение.

— Она сама его наняла?

— Я думаю, да, — сказала она. — Учитывая расторопность, с которой он потянул за все нити сразу, подозреваю, у неё есть в запасе некоторые наработки. Похоже, преступления окупаются с лихвой, раз она способна оплачивать услуги подобной фирмы. Пожалуй, она наняла одного из лучших адвокатов, работающих с кейпами.

— Не могу поверить, что это всё реально.

— Реально, — сказала Мисс Ополчение. — Всё это очень даже по-настоящему.

— И сегодня вечером прольётся вполне настоящая кровь, — сказал Тагг. — Если мы не сможем её обуздать.

Обуздать меня.

Они вышли из лифта и проследовали в офис Тагга.

— Вот, — Тагг наклонился вперёд, и мои насекомые услышали, как что-то сдвинулось. — Её обвинения на текущий момент.

Я не могла этого почувствовать, но насекомые услышали, как зашуршали бумаги. Наверное, я бы не смогла определить источник звука, если бы не знала контекст.

Прошло несколько секунд, и я опять услышала шуршание. Перевернули страницу.

Я с силой сжала кулаки.

— Проблемы? — спросил мистер Калле, прикрыв нижнюю часть телефона рукой.

— Здесь мой отец. Они привели его в офис Тагга и рассказывают ему свою версию событий.

— Понятно. Давайте положим этому конец. Я сейчас вернусь.

Всё ещё прижимая телефон к уху, он подхватил портфель и трижды постучал по двери ногой.

Сотрудник СКП открыл дверь, и мой адвокат сделал шаг наружу. Дверь за ним закрылась.

Наверху папа перевернул следующую страницу.

Он читал всё подряд. Обо всех пунктах, которые я обсуждала с адвокатом, но без моих комментариев. Я не могла объяснить отцу, где кроются преувеличения, не могла указать, какие из всех предъявленных мне обвинений имеют шанс сработать. Хотя, если сравнить то, что я сделала и то, в чём меня обвиняли, разница была не так уж велика.

Я услышала, как он пролистнул последние несколько страниц и опустил планшет на стол.

— Понятно.

— У неё большие проблемы, — сказал Тагг.

— Как будто я не знаю, — тихо ответил папа.

— Если эти обвинения пройдут, в суде она будет считаться совершеннолетней. Акт о трёх преступлениях не смягчит её ситуацию. Я бы сказал, что худшие варианты — это казнь либо бессрочное содержание в Клетке, но и самый лучший исход в её случае не намного лучше.

Папа ничего не ответил.

— Её силы не дают нам возможности содержать её в обычной тюрьме. У неё слишком гибкие, слишком разносторонние способности, чтобы мы могли имеющимися на данный момент средствами воспрепятствовать их использованию. Даже сейчас, когда она изолирована в камере, она в буквальном смысле повсюду разместила жучков для отслеживания наших передвижений и разговоров. Наш Технарь предпринял некоторые меры противодействия, но они не идеальны.

Мой отец снова промолчал.

— У меня две дочери. Одна на четыре, другая на шесть лет старше Тейлор, — сказал директор. — Не могу себе и представить…

— Я тоже не могу, — сказал папа. — Как я и сказал, кажется, что это всё нереально.

— Я бы хотел, чтобы в следующий раз, когда я пойду говорить с вашей дочерью, вы пошли со мной.

— Она не слушала меня раньше, не прислушается и сейчас, — сказал папа.

— Я попрошу вас пойти со мной не потому, что думаю, будто вы можете её убедить, — сказал Тагг. — На самом деле, вам вообще не обязательно что-то говорить.

«Что он задумал?»

Мой адвокат достиг верхнего этажа и сейчас шёл мимо кабинок и рабочих столов. Он громко спросил что-то, чего я не поняла, и кто-то ему ответил. Он несколько изменил направление движения, и направился прямиком к Таггу, Мисс Ополчение и моему отцу.

— Я хотел бы поговорить с ней наедине, — сказал папа.

— Мы можем это устроить, — ответил Тагг.

Я сжала кулаки. Использовать моего отца как пешку? Конечно, я начну обострять конфликт. Я подумала, что Тагг именно этого и добивается. Он хотел выбить меня из равновесия примерно так же, как мы собирались надавить на него, используя вопрос собственности на портал.

Мой адвокат постучал в дверь, затем, не дожидаясь ответа, открыл её:

— Моя клиентка хотела бы перемолвиться словечком.

— Разумеется, — ответил Тагг, все четверо вышли из кабинета и направились к лифту. Я размышляла над его реакцией. Он сказал это с сарказмом? Или же ожидал, что я ему помешаю?

Непонятно. Пока они спускались, я могла только ждать. Тело затекло, руки долго оставались в одном и том же положении, спина болела. Я встала, растянулась, насколько это было возможно, взмахнула головой в попытке убрать с лица непослушные пряди. Когда это не сработало, я наклонилась и поправила волосы руками.

Затем я села и отдалась беспорядочным чувствам. Беспокойство, ужас, страх, стыд, злость, облегчение… ничто не описывало того, что я испытывала.

— Вы знали? — спросила Мисс Ополчение.

— Я? — ответил отец вопросом.

— Кем она была? Чем она была?

— Да, — ответил он. Я почувствовала, как во мне нарастает беспокойство, необъяснимое, но неприятное. Затем он, кажется, изменил своё мнение: — Нет.

И нахлынувшее чувство ударило так же сильно, как предыдущее нелепое беспокойство.

Чёртов Тагг. Зачем он втравил во всё это папу?

Они вчетвером остановились возле входа в камеру. Мисс Ополчение с помощью телефона открыла дверь, Тагг жестом пригласил отца войти.

Я заметила его замешательство, когда он зашёл внутрь. Стены из листов тёмного металла, отражающая поверхность одностороннего стекла, стальной стол, прикрученный болтами к полу, прикреплённые к столу наручники. Я, с растрёпанными волосами, немного влажными после душа и бесплодных попыток вытирания полотенцем, чуть вспотевшую, одетую в чёрный комбинезон с хорошо заметным словом «злодей».

Я увидела, как изменилось выражение его лица, как озвученное нежелание верить превращается во что-то совершенно иное.

Он был в таком же смятении чувств, как и я. По нему это было хорошо видно. Можно было представить, через что он прошёл. Человек со стороны, испытавший на себе последствия всего, что я сделала. Было видно его растерянность, замешательство, боль и смущение. Его одиночество, разочарование, страх.

И, каким-то образом, как будто было слишком много эмоций, чтобы удержать их внутри, и все они трансформировались в одно единственное сильное чувство. Я увидела, как он скрипнул зубами, стиснул челюсти, встретился со мной взглядом и отвернулся. Неожиданное волнение, казалось, захлестнуло его, он расслабил и сжал кулаки.

Тагг и Мисс Ополчение зашли в комнату по другую сторону одностороннего зеркала, мистер Калле задержался в коридоре, разговаривая по телефону. Я встала со стула, мой отец шагнул ко мне, язык его тела отчётливо показал, что он собирается сделать. Мисс Ополчение было достаточно одного взгляда, чтобы понять, она развернулась и поспешила на выход, чтобы вмешаться. Но Тагг что-то сказал, всего два слова, которые мне некогда было распознавать, и она остановилась на полушаге.

Отец поднял руку с открытой ладонью, я зажмурилась и подняла голову, готовая принять пощёчину.

Но удара не последовало. Вместо этого отец обнял меня. Я пискнула, сама не зная из-за чего: из-за крепости объятий или из-за чувств, которые меня захлестнули. Чувств, так похожих на чувства моего отца. Я просто стояла, неспособная обнять в ответ из-за наручников, прикованных к столу, и неспособная говорить из-за комка в горле.

Когда прошло несколько минут, на протяжении которых мы не произнесли ни слова, Тагг и Мисс Ополчение перешли из наблюдательной комнаты к нам и подозвали мистера Калле.

— Давайте поговорим, — сказал Тагг.

Я отстранилась от папы. Сморгнула слезы, собравшиеся в уголках глаз. Мне было безразлично, заметил ли их Тагг.

— Я ожидаю ответа от моих коллег, — сказал мистер Калле. — Нет смысла вести разговор дальше, если только вы не сдаётесь.

— Нет, — ответил Тагг. — Но мне хотелось бы пройтись по основным пунктам.

«Вот почему он хотел, чтобы папа тоже был здесь», — подумала я.

— Ты сообщила мне, что твои товарищи, многие из которых являются известными убийцами, через три часа двадцать минут собираются объявить войну СКП, если только ты с ними заранее не свяжешься.

Папа сел слева от меня и внимательно на меня посмотрел.

— Да, — сказала я.

— Ты охарактеризовала их как непредсказуемых. Они, безусловно, опасны. Ты думаешь, что от их действий пострадают люди. Считаешь, что они преодолеют все преграды, чтобы вытащить тебя и чтобы навредить нам. Хорошим парням.

— Да, — сказала я, не сводя глаз с Тагга. — Только я не думаю, что вы хороший парень, директор.

— Я тоже не думаю, что ты хороший человек, — сказал Тагг, — и мнение суда присяжных вероятнее совпадёт с моим, чем с твоим.

— Давайте воздержимся от перехода на личности в самом начале разговора, — сказал мистер Калле.

— Верно, — сказал Тагг. — Мы напрасно тратим время, а у вас его очень мало.

— Ни один из нас не хочет этого, директор, — сказала я. — У нас обоих нет времени, и мы оба не хотим войны. Разве что, возможно, вы. Вероятно, вы думаете, что сможете победить, и рейтинг СКП внезапно взлетит до небес.

— Нет, — сказал он, — я думаю, что, как и в любом конфликте, обе стороны что-то потеряют. Но давай поговорим о твоих условиях. Ты хочешь прощения для своих друзей-преступников?

Я отчётливо ощущала на себе взгляд отца.

— Да, — сказала я.

— Ты хочешь сместить с должности меня и назначить на моё место Мисс Ополчение. Тем самым, ты хочешь заставить СКП отказаться от своих принципов в том, чтобы люди руководили паралюдьми, отменить возможность держать индивидуумов со сверхсилами под контролем.

— Да.

— И ты хотела, чтобы я позволил тебе стать официальной мстительницей, чтобы ты, оставив свою группу, занялась охотой на психопатов с суперсилами. Я объяснил, почему это невозможно. Не знаю, собираешься ли ты отменить это требование, или…

— Я отправлюсь в Клетку, если придётся, — сказала я. — Потому что в остальные требования я верю достаточно, чтобы пожертвовать собой.

— Тейлор, — сказал папа. Первое слово от него с тех пор, как мы завтракали вместе в тот день, когда меня разоблачили. — Зачем?

— Потому что мы проигрываем. Мы слишком сосредоточены на пустяках, на мелочных дрязгах, фракциях и вендеттах, и мы проигрываем против настоящих противников. Угроз S-класса. Через год и одиннадцать месяцев миру придёт конец. Ты слышал об этом?

Он покачал головой:

— Я… я читал письмо, которое ты оставила на могиле Аннетт. И понял, что, наверное, именно об этом ты пыталась написать в ту ночь, когда ушла. До того, как передумала.

В ночь, когда я ушла. Как давно это было. Когда я впервые встретила Выверта.

— Многое из того, что я совершала, делалось, чтобы остановить того, кто на самом деле хотел захватить власть над городом. Который был намного хуже, чем любой из нас, Неформалов. И ещё я делала это потому, что он держал в плену маленькую девочку. Дину Элкотт. Она может видеть будущее, и она предвещает конец света через два года.

— Нет, — покачал головой папа.

— Да. Герои знают. Во многом по этой причине разваливается СКП. Ты слышал об этом в новостях?

— Я… кое-что. Но я не особо за этим следил с тех пор как узнал, что ты…

— Что я суперзлодейка, — сказала я.

Он заметно вздрогнул.

— Любопытно, — встрял Тагг. — Ты сама себя так называешь. Ты говоришь, что у всех твоих действий есть оправдания, но всё же называешь себя злодейкой.

Мне хотелось ударить его за то, что он вмешивался в нашу беседу с отцом, за то, что он мешал моим попыткам все объяснить.

— Называю, — сказала я ему. — Я совершала плохие поступки.

— Оставляя за собой полосу разрушений.

— Да, — сказала я. — И я готова заплатить цену. Я соглашусь на Клетку, место, которое вы описали как настоящий ад на Земле. Место, где содержат людей таких же страшных, как те, с которыми последние несколько месяцев я сражалась. Место, куда упекли нескольких из этих моих противников. Луна, Бакуду и Трикстера. Вероятно, они желают мне участи хуже, чем смерть. Но я это сделаю. Потому что я на самом деле верю, что миру нужна СКП, ну или СКП без безумцев вроде вас во главе. И может быть, сдавшись, я помогу удержать какое-то количество кейпов в строю, обеспечу безопасность своим друзьям в их нынешнем положении, чтобы они тоже могли помочь.

Я была на взводе, слова вылетали с яростью.

— Твои друзья, — повторил он.

— Мои друзья.

— Этот насильник, Жан-Поль? Алек? Убийца.

— Регент. Он был сыном суперзлодея, его воспитывали так с самого начала, и да, наверное, в те времена он делал что-то сомнительное. На данный момент он… не скажу, что влюблён, но близок с Чертёнком. Пожалуй, где-то на пути между дружбой и любовью.

— Чертёнок, та, что подвергает психологическим и моральным пыткам членов банд, которые заходят на её территорию, до тех пор, пока у них не едет крыша, и воспринимает это как игру.

— Да, — сказала я, стиснув зубы. — Всё немного сложнее, она через многое прошла, но да. И я лично слышала, как люди благодарили её за то, что она прогнала настоящих насильников и убийц.

Он не обращал на меня никакого внимания.

— Кто же там ещё? Адская Гончая.

— Она предпочитает называть себя Сукой, — сказала я. — Но для меня она Рейчел.

— Чьи монстроподобные собаки калечили невинных, которые оказывались у неё на пути.

— Это было плохое для неё время. Не вы ли недавно оправдывали Флешетту тем, что нам через многое пришлось пройти? Я знаю Рейчел как человека, заботящегося об обездоленных людях — взрослых и детях, которые потеряны настолько, что даже мы, те, которые навидались всякого дерьма, не можем себе этого представить.

— А Мрак? Давай, расскажи, как его видишь ты.

— Мне он нравился, — сказала я. — Если бы я осталась с ними, возможно, мы смогли бы построить отношения.

— Романтические.

Я встретилась взглядом с отцом. Из-за беспокойства по его лбу пролегли морщины. Моя сила гудела на границе сознания.

Мне удалось спрятаться в насекомых, переключить своё внимание, заняться их перемещениями, попытками ускользнуть от оставшихся дронов, найти, так сказать, точку внутреннего равновесия. «Спокойно. Он хочет вывести меня из себя».

— Романтические, — сказала я. — Он был моей опорой, когда мне нужна была опора. А я была опорой для него, когда…

— Когда он съехал с катушек, — вклинился Тагг.

— Всё было не так.

— Он был уравновешенным ровно до того момента, пока не перестал таким быть, — сказал Тагг. — До тех пор, пока он не убил Ожог. Тем не менее, как я подозреваю, раз ты ушла, главный сейчас он?

— Да, — сказала я. — Есть десятки, сотни людей о которых я заботилась и чьи жизни я спасла, и Мрак присмотрит за ними и сохранит мир. После всего затраченного времени и усилий, я бы не возложила на него эту ответственность, если бы не верила ему.

— Как великодушно, — протянул Тагг. — И, наконец, Сплетница. С чего же мне начать?

— С того, что она была моей лучшей подругой. Что, возможно, она наш лучший шанс понять, что на самом деле происходит. Понять Губителей и что они делают. Понять суперспособности. Найти Девятку до того, как они спровоцируют конец света. Понять, как именно конец света произойдёт.

— И всё это от девушки, которая с помощью суперспособностей убедила брата покончить с собой, затем сбежала и провела несколько лет на улице, промышляя кражей кошельков и воруя целые состояния с чужих банковских счетов?

— Это все неправда, — сказала я.

— Девушки, которая сломила Панацею, из-за чего та изувечила собственную сестру

— Этот надлом был у Панацеи задолго до беседы с нами, — сказала я.

Это было то, чего Тагг добивался. Втянув в наш разговор папу, он в клочья порвал мою защиту.

— И тем не менее, — произнёс Тагг, откинувшись назад. — Скажите, Денни Эберт, что вы думаете о друзьях вашей дочери?

Папа взглянул на меня, затем посмотрел на директора.

— Я знаю о них меньше любого из вас.

— Это неважно, — сказал директор. — Я просто хочу, чтобы вы дали ответ на простой вопрос. Допустим, мы оба правы. Я и ваша дочь. Допустим, они в точности такие, какими мы их описали. Вы действительно хотите, чтобы они стали тайными правителями этого города?

Папа снова посмотрел на меня.

— Нет необходимости сверяться с дочерью. Я надеюсь услышать ваше искреннее мнение, мнение простого обывателя, мнение того, кто был вынужден жить в этом городе, не имея никакой реальной возможности повлиять на происходящее ни в войнах кейпов с другими кейпами, ни в политике. Вы действительно хотите, чтобы они были во главе?

— Нет, — сказал папа.

Я изо всех сил старалась не показать, как потрясена, но это было как удар под дых.

— Прости, Тейлор, но…

— Они что, действительно настолько хуже чем АПП? Чем Империя Восемьдесят Восемь?

— При них мы… — папин голос затих.

— При них мы могли притворяться, что все не так уж плохо! — воскликнула я. — Но всё было хуже. Ты знаешь, что они были хуже. Люди, с которыми ты работал, торчки, люди без гроша…

— А это имеет значение? — сказал Тагг. — Тебя не поддерживает собственный отец, почему ты думаешь, что у тебя вообще есть чья-то поддержка?

Я сжала зубы.

— Нет, — сказал отец.

— Хмм? — Тагг приподнял свою кустистую бровь.

— Нет. Думаю, в этом вы ошибаетесь, — сказал отец Таггу. — Поддержка у неё есть. Когда вы напали на неё в школе, там были люди, которые встали с ней плечом к плечу. Честно говоря, я этого не понимаю, я не хочу, чтобы эти люди были у власти, но я вообще не хочу никаких злодеев у власти. Я не понимаю ни контекста, ни политической подоплёки всего происходящего, но я доверяю своей дочери.

— Конечно же, вы доверяете вашей дочери. В этом проклятье родителей, мне это хорошо знакомо.

— Вы хотели услышать моё мнение, — чуть более твёрдым голосом сказал папа. — Вы его услышали. Другие верят в неё. Я доверяю ей, несмотря на то, что не понимаю всего, что происходит. Даже если сейчас мне почти кажется, что я её едва знаю, я смотрю ей в глаза и вижу, что это та самая девочка, которая жила рядом со мной последние шестнадцать лет. С некоторыми худшими чертами, унаследованными от нас с женой, и намного большим количеством лучших.

— Мне любопытно, как долго продержится это мнение, — сказал Тагг. — Ведь у нас осталось, сколько? Три часа и несколько минут? А затем город захлестнёт война, которую она привела в движение.

— Этого можно избежать, — сказала я.

— Если мы поддадимся на твой шантаж, — произнёс Тагг. — Вот только ты мыслишь слишком мелко, Рой. Это общая черта всех подростков, независимо от того, сколько власти они сумели получить. Они ходят в школу и всё, что они видят, это лишь школу и одноклассников. Туннельное зрение. Ты такая же. Ты думаешь о городе, но не видишь, что происходит в мире. Ты не видишь последствий.

— Каких именно?

— Ты лишь на короткий срок усилишь СКП, но что будет в долгосрочной перспективе? Позволить злодеям захватить власть, убрать из руководства СКП людей, начать смотреть на действия злодеев сквозь пальцы? Это обречёт нас всех. А чем ты нам угрожаешь? Это всего лишь один бой. Пускай крайне тяжёлый, но только лишь один. Если нас убьют, если ради того, чтобы нас победить, они превратятся в монстров уровня Бойни номер Девять, даже тогда мы всё равно победим. Твоя сторона выиграет бой, но проиграет войну. А если ты не зайдёшь так далеко? Если мы сохраним возможность восстановиться? Мы встанем, залижем раны, а затем отстроим всё заново.

Тагг свёл руки, подвигал ими, словно изображая чаши весов.

— Один бой, потери в одном районе одного города среднего размера или последствия, которые ударят по всей Северной Америке? По всему миру? Это нельзя даже сравнивать.

Я взглянула на своего адвоката.

— Тебе нечего ответить? — спросил Тагг.

— Кое-что есть, — сказала я.

«Надеюсь».

Мистер Калле взглянул на телефон, затем коротко кивнул мне.

— Что? — спросил Тагг.

— Это уже в новостях, — произнёс мистер Калле.

Тагг и Мисс Ополчение одновременно потянулись за смартфонами. Наверное, я была напряжена не меньше их, когда они разблокировали экраны и открывали новостные сайты. Мисс Ополчение на несколько секунд опередила Тагга.

— Что ты сделала? — спросила она.

— Всё по закону, — ответила я. — Я вполне уверена, всё достаточно законно.

— Что там? — спросил папа.

— Недвижимость, — сказала я. — Кажется, большое количество недвижимости только что сменило хозяина.

— Кто такая Сьерра Кайли? — спросила Мисс Ополчение.

Я делала всё возможное, чтобы удержаться от радостной улыбки. Из всех возможных вариантов, в качестве публичного лица Сплетница выбрала Сьерру. Кого-то, кому я была должна, более чем в одном смысле. Ту, которая, очевидно, следила за недавними событиями и переосмыслила свои изначальные сомнения.

— Без понятия, — сказала я, сохранив непроницаемое выражение лица.

— Не понимаю, — произнёс папа.

— Всё довольно просто, — сказал ему мистер Калле. — Думаю, СКП стало известно, что недвижимость в обширной области вокруг портала в центре Броктон-Бей, до этого принадлежавшая различным лицам и компаниям, только что сменила владельца, оказавшись в руках одного единственного человека.

— И этот человек, очевидно, марионетка злодеев, контролирующих город, — сказал Тагг.

— Меня возмущает подобное утверждение, — сказала я ему, позволив себе немного улыбнуться. — Но было бы забавно, будь это правдой. Возможно, вам даже пришлось бы взять назад свои слова про моё узкое мировоззрение. Ведь там целый новый мир. Если подумать, то это совершенно не узко.

— Ты не настолько умна, как тебе кажется, — произнёс он.

— Вероятно, нет, — сказала я.

— Ты разыграла свой последний козырь.

— А вы вмешиваете мою семью. Помните, как начался наш небольшой конфликт? Вы перешли черту. Чтобы арестовать, вы решили меня раскрыть. Поздравляю, я у вас под арестом. Вы нарушили неписанные правила, потому что вам показалось, что раз вы не кейп, то и соблюдать их не обязательно. Вот только вы забыли, почему они вообще существуют. Правила позволяют игре продолжаться. Благодаря своему существованию, они держат всё на плаву. Нам всем известно, что корабль СКП тонет. Вы не согласны с тем, что я делаю? Ладно. Но я, по крайней мере, стараюсь удержать его на плаву.

— А вы? — спросил папа. Через пару секунд до меня дошло, что он смотрит на Мисс Ополчение.

— Что, я? — ответила она вопросом.

— Вы не проронили ни слова. Вы тут просто на тот случай, если моя дочь начнёт вести себя агрессивно?

— Нет. Она не агрессивна. Не в этом смысле.

— Вам нечего сказать?

— Как бы я ни ценила свободу слова, — произнесла Мисс Ополчение, — я также ценю и право хранить молчание.

— Значит, вы не согласны со своим директором?

— Я этого не говорила. Я просто хочу сказать — тут нет правильного ответа, и я рада, что мне не нужно быть тем, кто примет решение.

— Разве это не трусость? — спросила я.

— Нет. Это вполне по-человечески, не желать принимать сложные решения, — сказала она. Поджав одну ногу, она поставила ботинок на край стула. — И это хорошая стратегия — сберегать силы.

— Мы не сражаемся, — сказала я. — Нам не от чего уставать.

— Физически? — спросила она. — Да. Эмоционально? Умственно? Нет.

— Вы ожидаете боя, — произнесла я. — Думаете, что согласие не может быть вовремя достигнуто.

Она покачала головой, затем поправила волосы, заправив их за ухо.

— Нет. Не думаю, что будет бой. Надеюсь, что согласие будет достигнуто, но это не обязательно. Твои махинации с порталом, контролем территории вокруг него, это умно, уйдёт много времени, прежде чем мы сможем изменить законодательство или провести достаточно тщательное расследование, чтобы забрать её на законных основаниях. Но я обеспокоена не этим, как и не ущербом, который может нанести Сплетница в других областях.

— Тогда для чего вам нужно беречь силы? — спросила я.

— Потому что мы имеем дело с дьяволом, — произнесла Мисс Ополчение. — Я зла на тебя, Тейлор, и одна из двух причин — это то, что ты поставила нас в это положение, в такие обстоятельства, когда мы в любом случае проиграем. Я согласна с выводами, к которым ты пришла, с выводами о том, насколько необходима СКП, о том, как необходим компромисс, но я не могу смириться с тем, что ты сделала с этими выводами.

Она поменяла позу, и чёрно-зелёный сгусток энергии перескочил с правого её бедра в правую руку, сохраняя аморфный бесформенный вид, будто ожидая разрешения принять какую-либо форму. Она не стала сжимать руку, и тогда он метнулся к её левому бедру, и о сиденье звякнул металл клинка сабли.

— Но вот за что я тебя действительно ненавижу, так это за то, что нам пришлось позвать её, — добавила Мисс Ополчение с нажимом на последнем слове.

Её?

Тагг взглянул на свой телефон:

— Если она не опоздает, то будет здесь меньше чем через десять минут.

— Её? — переспросил папа.

— Вы сыграли свою роль, — ответил ему Тагг. — Уходите. Так будет лучше для вас. Отвернитесь от происходящего здесь и уходите. Ваша дочь под арестом, в итоге она отправится в ту или иную тюрьму. Вы можете уйти домой, зная, что это было неизбежно, и что это наилучший исход. Это займёт несколько лет, но, в конце концов, вы смиритесь со своими ошибками, и пусть с трудом, но свыкнетесь с тем, что произошло с вашей дочерью.

— А если я останусь?

— Тогда вы не сможете свыкнуться, — просто ответил Тагг.

Отец посмотрел на меня:

— Я думаю, вы неправы. В прошлом я всегда думал, что мне нужно просто уйти, отвернуться, что определённые вещи просто неизбежны. Но подобные решения — это то, о чём я больше всего в жизни сожалею.

Он взял меня за руку:

— Я останусь.

— Спасибо, — пробормотала я.

Наш гость прибыл не сразу. Было бы очень драматично, если бы она вошла прямо после окончания нашего диалога, но в реальном мире всё было устроено не так аккуратно.

— Всё, что они наговорили про тебя? — пробормотал отец.

— По большей части правда, — ответила я.

Он на секунду сжал мою руку сильнее, и это была не попытка обнадёжить. Что-то другое. Возможно, выраженное простым жестом беспокойство. Беспокойство за меня и за то, чем я стала.

Больше всего на свете я хотела сесть и проговорить с отцом целый месяц подряд, чтобы просто привести в порядок отношения, найти какой-то баланс, восстановить хотя бы видимость той связи, которая у нас когда-то была. Но вместо этого было только эта выжимка из отношений отца и дочери. Нехватка общения, почти никакого знания друг о друге, оба преисполнены разного рода страхами, смущением и досадой. Мне кажется, это было очень похоже на связи, которые удерживали вместе примитивные семьи в те стародавние времена, когда сама жизнь была испытанием. Простые, грубые, почти первобытные.

Она прибыла несколько минут спустя. Высокая женщина в костюме, с пустыми руками. Я почувствовала её чёткий уверенный шаг на периферии своей силы.

Она чем-то напомнила Сибирь. Тем, как она двигалась с уверенностью, присущей неуязвимым, тем, как она старалась быть осторожной, когда шла среди других людей. Вот только Сибирь была осторожна исключительно по отношению к членам своей команды. А эта женщина была осторожна со всеми.

Ей потребовалось пять минут, чтобы добраться до нас через заполненные людьми тротуары и пешеходные переходы.

Когда она подошла к зданию СКП, я вдруг поняла, что сравниваю её отнюдь не с Сибирью. А с собой. Она вошла на свою территорию, и люди стали узнавать её. Они замечали её, освобождали ей дорогу. Проявляли уважение. В отдельных случаях не могли скрыть страха.

Когда лифт остановился на первом этаже, там были трое Стражей. Крутыш разбирал свою станцию для подзарядки дронов, а значит, с ней столкнулись Стояк, Горн и Виста.

Когда она вошла в кабину, стражам потребовалось буквально мгновение, чтобы узнать её, и два уроженца Броктон-Бей сразу вышли, волоча за собой протестующего и ничего не понимающего Горна.

Меньше чем через минуту она уже входила в камеру. Она была из тех женщин, которые при своём возрасте за сорок выглядели не старше тридцати. Латиноамериканка, насколько это вообще можно использовать в качестве описания, со смуглой кожей и длинными прямыми чёрными волосами.

Но куда сильнее внешности меня поразило ощущение её присутствия. Не успев даже подумать об этом, я поднялась со стула — цепи, приковывавшие меня к столу, натянулись. Мой адвокат, Мисс Ополчение и Тагг встали. Мой отец озадаченно и немного с опозданием последовал их примеру. Он единственный здесь не знал её.

— Шеф-директор, — сказала я.

— Заместитель директора. Я подала в отставку, но мне ещё предстоит подготовить себе замену, — ответила она, буквально пронзая меня взглядом. Даже зная о нём, я не могла отличить её протез от настоящего глаза. — И разобраться с отдельными оставшимися кризисами. Здравствуйте, мисс Эберт.

Она протянула руку. Словно под действием какой-то особой силы притяжения, я протянула свою. Её тяжёлое рукопожатие могло бы меня раздавить. Возможно, я ощущала бы меньшую угрозу, будучи зажатой в одной маленькой клетке с разъярённым слоном.

— И мистер Денни Эберт, — она пожала руку моему отцу.

Тагг поднялся со стула и пересел на соседний, освобождая место начальству.

— Раз уж вы решили остаться, вам стоит знать. Это заместитель шеф-директора СКП Коста-Браун.

Отец кивнул. Мне начинало казаться, что у него сейчас нечто вроде контузии. С учётом всей новой информации о конце света, о ситуации, в которой находилась его дочь и множества других подробностей, имя этой женщины, вполне возможно, прошло мимо его восприятия.

— Также известная как Александрия, — сказала Александрия, занимая место напротив меня.