Нет покоя голове в венце (джен)

Когда он очнулся, всё было подёрнуто серой дымкой. Вдали раздавался неприятный писк, один и тот же повторяющийся звук… Какой-то аппарат? Точно, он в больнице. Он слишком часто просыпался подобным образом, чтобы не распознать признаки. Однако кислородная маска на лице — это что-то новенькое. Ремешки неприятно впивались в кожу, и больше всего на свете ему хотелось их сорвать, но он воздержался, ведь под ними не было привычной ему чёрной маски.

В палате внезапно стало жарко. Одеяло потяжелело, придавливая его к кровати неподъёмным пластом.

По мере того, как он медленно приходил в себя, Какаши стал различать гудение находящихся рядом сигнатур. Он последовал за ближайшим знакомым огоньком и нашёл Наруто.

Мальчишка развалился в кресле рядом с кроватью и крепко спал. По его щеке стекала тонкая струйка слюны. Какаши хихикнул сквозь маску — звук вышел приглушённый.

У стены рядом с дверью стоял меч Саске — единственный признак того, что он был где-то поблизости. Чуть дальше по коридору виднелись сигнатуры людей, занимавшихся своими делами. Когда он выглянул в окно, то увидел только голубое небо и знакомые округлые крыши своей деревни.

Никаких угроз. Всё было спокойно. Какаши понемногу расслабился.

Одеяло всё ещё казалось ему тесным. Он приподнял его и поёрзал на месте, устраиваясь поудобнее. Из любопытства он заглянул под низ и увидел, что его обнажённая грудь была покрыта мягко светящимися печатями, нарисованными густыми чёрными чернилами. Даже не сосредотачиваясь, он чувствовал сочащуюся из них чакру. Если бы не она, можно было подумать, что он провёл весьма долгую и бурную ночь в тату-салоне. На тех участках подбородка, которые не были прикрыты маской, он нащупал лёгкую щетину. Опыт подсказывал, что с момента операции прошло не меньше суток.

— Печати ещё нескоро сойдут, — сказал чей-то голос. Какаши поднял глаза. Перед ним стояла Цунаде. Под глазами у неё виднелись тёмные круги.

Какаши опустил одеяло и склонил голову набок.

— Я что, так сильно напился прошлой ночью? — маска приглушила его надтреснутый от долгого сна голос.

Цунаде фыркнула и ткнула в него пальцем.

— Я прощу тебе эту шутку, но лишь потому, что ты вчера чуть не умер.

Он медленно поморгал.

— Значит, это не рай для пьяных? — с неуместной весёлостью было справиться легче, чем с реальным содержанием её слов.

Цунаде закатила глаза, однако её раздражение казалось наигранным: Какаши заметил, как уголки её рта слегка приподнялись.

— Мне казалось, я понятно сказала сёстрам: «никакого морфия». От него ты начинаешь странно себя вести, — пробормотала она.

Честно говоря, он и правда чувствовал себя немного пьяным. Он наблюдал, как она что-то настраивала в аппарате рядом с кроватью. Писк ненадолго участился, а потом и вовсе затих. Цунаде раздражённо зашипела, повернулась к нему и, выудив из ниоткуда фонарик, посветила Какаши в глаза.

— А-а-й, — он поморщился. — Пусть кто-то только попробует сказать, что ваша манера обращения с пациентами сравнима с вашими навыками медика.

— Тише, — приказала она, мягко, но настойчиво придерживая его голову. Её рука была приятно тёплой, и Какаши боролся с желанием к ней прильнуть.

— Хм, на вид всё в норме, — сказала она про себя.

Какаши усилием заставил себя выйти из состояния «проснулся в больнице и страшно этим недоволен» и посмотрел на Цунаде.

— Значит… печать сработала?

Цунаде задержала на нём взгляд, но вскоре её лицо озарилось улыбкой, способной осветить комнату.

— Придётся ещё какое-то время подержать тебя под наблюдением, но да, похоже, она сработала. Скажи спасибо Сакуре.

Облегчение накатило на него приливной волной. Он не умрёт. Во всяком случае, пока. И он мог жить спокойно, не зная, когда это произойдёт. С этим можно было смириться.

Он снова посмотрел на Цунаде и мог поклясться, что увидел гусиные лапки в уголках её глаз. Сколько же сил отняла у неё операция? Для такой большой и сложной печати понадобилось бы много чакры. Чувство вины нахлынуло почти инстинктивно, но он подавил его.

— Значит, не пьян, — он указал на свою грудь. — И что, никакой татуировки пониже спины? — он приподнялся и вытянул шею, пытаясь разглядеть. Отпускать глупые шутки было его любимым занятием в палате интенсивной терапии.

Цунаде прыснула в кулак.

— Нет, всего лишь гениальная печать, которая спасла тебе жизнь. Спасибо за сравнение с татуировкой, сделанной по пьяни. Не волнуйся, чернила со временем сойдут. Твои многочисленные пассии не будут возражать.

— Обязательно говорить это с таким сарказмом?

Цунаде снова рассмеялась. Улыбка была ей к лицу.

Спящий в кресле Наруто наконец пошевелился.

— Что-что?.. Татуировки? У кого там татуировки пониже спины? — сонно пробормотал он. Наруто сел и долгое мгновение лениво на них таращился. Внезапно его глаза расширились, и он ткнул пальцем в лежащего на кровати Какаши. — А-а!

Какаши слегка помахал ему рукой.

— Привет.

Наруто расплылся в улыбке и собрался встать, но тут же скорчил гримасу. Какаши сочувственно поморщился. Сон в кресле был верным способом заработать боль в шее и спине на весь остаток дня.

Цунаде смерила Наруто суровым взглядом.

— Я ожидала, что сильнейший шиноби Конохи проснётся немного раньше, когда вокруг него будут ходить и разговаривать люди. Из-за таких вещей можно и жизни лишиться.

Наруто даже не хватило приличия смутиться. Вместо этого он чуть ли не вприпрыжку (серьёзно? Как он так быстро оправился после лежания в кресле?) подскочил к кровати Какаши, которому внезапно и очень сильно захотелось прикрыть чем-нибудь лицо.

Наруто не стал заострять на этом внимание. Он крепко обнял Какаши за плечи, неразборчиво крича ему на ухо. Какаши, не любивший ни объятий, ни криков, терпел это около трёх секунд, прежде чем осторожно стряхнуть с себя его руки.

— Так, мне всё ещё нужно дышать.

— С вами всё хорошо, Какаши-сенсей! Я же говорил! Я с самого начала говорил! — ликовал Наруто с улыбкой от уха до уха. — Я на всякий случай всю ночь тут просидел, но я ни на секунду не сомневался.

Это было… приятно слышать. Немного странно знать, что кто-то наблюдал за ним, пока он спал, но всё равно приятно.

Цунаде задумчиво хмыкнула и встала между Какаши и Наруто.

— Я попробую снять кислородную маску. Поначалу ты можешь чувствовать небольшую одышку. На лёгких остались рубцы.

Прежде чем Какаши успел возразить, она уже принялась возиться с ремешками. Должно быть, отголоски паники отразились на его лице: Цунаде приподняла бровь и вытащила из кармана бумажную хирургическую маску. Слова «Я тебя прикрою» говорить было не нужно.

Наконец она сняла кислородную маску. Она подождала, пока он сделает пару пробных вдохов, всё ещё заслоняя его лицо от Наруто, а потом ловким движением натянула хирургическую маску ему на нос.

— Вот. Как оно? — спросила она.

Лёгкие немного сдавливало, но в целом он чувствовал себя неплохо. Ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы свыкнуться с ощущением, но вскоре ему перестало казаться, что лёгкие трещат по швам. Боли было совсем немного. Он пожал плечами.

— Хорошо.

Цунаде смерила его пристальным взглядом и довольно кивнула.

— Дышать станет легче по мере того, как лёгкие снова привыкнут работать без посторонней помощи, но если почувствуешь, что задыхаешься, немедленно обращайся за помощью.

— Вы сказали, что есть рубцы, — Наруто, видимо, понял, что ему снова можно видеть Какаши, и уселся на край кровати. — Что это значит?

Цунаде вздохнула.

— Это значит, что у него небольшие повреждения в лёгких. Они эластичны, так что всё должно быть нормально, но если начнётся кашель, одышка, поднимется температура или ты начнёшь терять вес или силы, тебе нужно будет обратиться в больницу и пройти обследование. Твои лёгкие теперь более чувствительны, Какаши, помни об этом.

— …Ясно, — вздохнул Какаши. Она сказала это так небрежно, будто не она только что перечислила пять разных симптомов, каждый из которых одинаково неприятен, и все они потенциально являлись признаками приближающейся смерти. Он бы чувствовал себя намного спокойнее, будь этот список немного короче.

— Выше нос, сенсей! Вы хотя бы не умерли! — приободрил его Наруто, идеально подчёркивая его мысли.

Какаши смерил его скептическим взглядом.

— …Спасибо?

Наруто усмехнулся в ответ, совершенно этого не заметив.

— Эй, может, вам пересадить новые лёгкие, как бабуля Цунаде приделала мне новую руку? — словно для демонстрации, он поднял кулак своей протезной руки.

— Не думаю, что это так работает…

— Чёрта с два, — возразила Цунаде, перебивая Какаши. — Ты что, хочешь, чтобы он умер?

— Конечно, нет! Я просто говорю…

— Хокаге-сама! — вмешался чей-то голос.

Какаши не сразу осознал, что обращались к нему, а не к Цунаде. Он не был особенно удивлён, когда в палату зашёл Тензо с приветливой улыбкой на лице.

— Серьёзно? — он закатил глаза. — Даже сейчас? Сколько мне ещё тебя просить?

— Ещё много раз, семпай, — весело отозвался Тензо. — И я рад, что у вас будет такая возможность.

— Ма-а… — Какаши выдавил из себя улыбку, хотя открытость Тензо его немного смущала. Проще было сменить тему. — Как Югао? Я видел, как её подбили. И как себя чувствует Сай?

Улыбка Тензо слегка поугасла, но общий оптимизм никуда не делся. На нём это выглядело немного неестественно. Какаши больше привык к его пессимизму.

— Ей уже лучше. Раны ещё побаливают, но её уже выписали из ожогового отделения. Сай тоже идёт на поправку.

Смена темы оказалась как раз кстати. Какаши испустил ещё один долгий вздох.

— Хорошо.

Если так подумать, он понятия не имел, что происходило, пока он был без сознания. Он попытался сесть ровнее и к своему удивлению обнаружил, что у него это получилось. В следующий раз, когда он попадёт в больницу, уж лучше это будет из-за такой невинной вещи, как яд, чем из-за истощающей утечки чакры, с которой он был так хорошо знаком.

— Итак… что я пропустил? Что стало с Михо? — спросил он как только устроился на подушках.

— Полегче, Какаши. Мы обо всём позаботились, — заверила его Цунаде.

Как и ожидалось, Тензо замялся: вне миссий он был ужасным лжецом и, следовательно, надёжным источником информации о наиболее неудобных аспектах жизни Конохи (он всегда безошибочно морщился или подавал другой признак того, что что-то скрывает).

— Нам пришлось отпустить Михо. Она покинула деревню несколько часов назад. Мы не могли держать её слишком долго, чтобы не вызвать подозрений, и у нас не было доказательств того, что она собиралась сделать что-либо, кроме как спасти вашу жизнь, — сказал Тензо.

Новость ничуть не удивила Какаши. Ему придётся придумать что-нибудь на будущее, чтобы держать её под наблюдением. Возможно, какую-то форму тесного сотрудничества… Хватит и простого шантажа.

— Вы хотя бы дали Ино снова заглянуть в её разум?

Тензо потоптался на месте.

— Она пыталась, но всё равно не смогла пробиться. Печать Данзо слишком крепкая.

Какаши глубоко вздохнул и опустился на подушки. К чёрту достоинство. Он чувствовал себя устало, неловко, на груди у него красовалась татуировка, которую он даже по пьяни ни за что бы не сделал, а перед ним были его друзья. Не беда, если они заметят, что он устал.

— А деревня? Что ты им сказал? — спросил он.

— Мы с Шикамару выступили с заявлением по новому каналу вещания. Шикамару решил, что это хороший способ донести новости до людей. Он оказался прав. Думаю, в будущем мы можем использовать его чаще. Во всяком случае, ты мог бы, — Цунаде усмехнулась, прекрасно зная, как он не любил публичные выступления.

Интервью по телевидению как новое устройство для пыток. Какаши простонал.

— Мы сообщили деревне, что членов Совета убил нукенин, и объяснили, что Сай был такой же жертвой, как и Совет, — сказала Цунаде.

Будь он менее уставшим, Какаши, может, и спросил бы, сколько из них на это купились.

— А что насчёт листовок, которые распространял Лис? Сколько информации он слил? — спросил Какаши, немного волнуясь.

Тензо расправил плечи.

— Я привлёк к расследованию своих лучших людей. Насколько мне известно, всё не так плохо, как мы опасались. Большинство уже были в некоторой степени осведомлены об истории Итачи после того, как его имя очистили. Другие утечки были более мелкими, скорее скандальными, чем по-настоящему разрушительными. Тем не менее, нам ещё предстоит кое-что сделать для устранения ущерба… Нам придётся определиться с дальнейшим курсом.

— Когда? Ты выиграл для нас время?

— Как только ты поправишься. Мы сказали им, что ты расправился с Лисом, но был ранен в бою, — объяснила Цунаде.

— Люди приносили цветы, зажигали свечки в твою честь, — усмехнулся Наруто. — Правда шоколадки мы все уже съели.

Судя по взгляду, которым Цунаде одарила Наруто, все шоколадки были съедены кем-то одним. На лице Наруто было что угодно, но только не сожаление. Вот он обрадуется, когда повзрослеет и узнает, что с возрастом метаболизм замедляется.

— Просто ранен, да? — Какаши повернулся к Цунаде. Её объяснение оставляло слишком большой простор для воображения. Это была не правда, а всего лишь ещё один скандал, который Коноха хотела замять.

— Мы подумали, что это лучше, чем сказать им правду, — ответила Цунаде, подтверждая его подозрения.

— А как насчет того случая, когда я притворился больным посреди улицы? Неужели все дружно об этом забыли? — устало спросил Какаши.

— Нет, — сказал Наруто. — Я вмешался и объяснил людям, что это было частью вашего плана по поимке Лиса. Ну, так оно вроде и было, хоть ваш план и был глупым, — он покосился на Какаши.

— Ма-а, я же уже извинился…

Прежде чем он успел договорить, он почувствовал новую сигнатуру, стремящуюся к ним по коридору. Какаши машинально напрягся, но быстро её узнал.

— Какаши-сенсей! — Сакура ворвалась в комнату, таща за руку вяло сопротивляющегося Саске. Она улыбалась, её глаза были яркими и счастливыми. Даже Саске мельком улыбнулся собравшейся компании; удивительно, как он только мышцу не потянул.

Какаши был рад их видеть ровно до тех пор, пока Сакура не последовала примеру Наруто. Если объятия Наруто были крепкими и совершенно непочтительными к личному пространству, то её буквально ломали кости. Какаши был почти уверен, что услышал громкий хруст. Сакура редко обнимала его, и когда она наконец его отпустила, он удивлёно поморгал.

На секунду Сакура и правда смутилась. К сожалению, вслед за этим она расправила плечи и к его большому ужасу сказала:

— Что? Вам не мешает время от времени обниматься, — она быстро перенаправила ход его мыслей от регулярных объятий (о, ужас), улыбнувшись ему. — Мы так рады, что с вами всё хорошо, сенсей.

Саске промычал в знак согласия. По его меркам это было практически как объятие. Он тоже выглядел немного бледнее обычного и почти таким же усталым, как Цунаде. Как будто он плохо спал.

Ладно, это было… Может быть… Эти люди смотрели на него с любовью и нежностью, и это было в некотором роде приятно. Может, со временем он привыкнет к такого рода вещам, но плакать из-за этого он точно не собирался. Точно нет. Ему просто… пыль в глаз попала. Чтоб тебя, Обито.

Наруто заулыбался шире. Конечно он заметил. К счастью, только он один, потому что кроме него никто не сидел на краю его кровати. Наруто не знал, что такое личное пространство.

— Ладно, ладно, довольно. Все вон! Какаши нужно отдохнуть, — заявила Цунаде и за ухо стащила Наруто с кровати.

— Что вы такая суровая, бабуль, — захныкал он.

— Мы же только что пришли! — возмутилась Сакура.

— А Какаши только что проснулся, — парировала Цунаде. — Кыш отсюда!

Какаши возразил бы, не будь он таким уставшим. Вздремнуть звучало довольно заманчиво. И ему нужно было подумать по поводу этого нового телевизионного канала. С ним можно что-то сделать. Что-нибудь полезное. Например… вернуть честное имя тем, кого несправедливо заклеймили, или делиться информацией с общественностью. Публичные объявления и всё такое. Или обязательные показы «Ича Ича».

Когда Цунаде снова повернулась к нему, он уже заснул.

* * *

Потребовалось около недели непрерывных жалоб, два сложных, но сорванных плана побега и, по некоторым слухам, ряд намёков медсестрам о том, что они наверняка уже устали, прежде чем Какаши удалось покинуть больницу. Саске удивляло, что он так долго выдержал.

По словам Цунаде и Сакуры, повреждения лёгких были обширными, но в конечном счёте безвредными, если в будущем избегать определённых штаммов тропических вирусов. Узнав об этом, Какаши закатил глаза и пробубнил что-то вроде: «Я учту это в следующий раз, когда возьму отпуск».

Когда весть о выздоровлении Какаши дошла до жителей деревни, у входа в больницу собралась целая толпа, чтобы его поприветствовать, однако Хокаге так и не вышел. Наруто, естественно, поднял панику и, словно курица-несушка, битый час бегал по округе в поисках Какаши, по-видимому, забыв о своих навыках сенсора.

Глядя на всё это, Саске вздохнул и улизнул в хаосе, чтобы найти минутку покоя у мемориального камня. На месте Какаши туда бы он и пошёл.

Естественно, он оказался прав. Какаши уже стоял там, засунув руки в карманы. Однако его плечи были не такими понуренными, как обычно, и он держал голову немного выше. Он не удивился, когда к нему присоединился Саске.

— Привет, — сказал Какаши.

Саске молча кивнул в ответ.

— Ты тоже сбежал? — догадался Какаши.

Саске снова кивнул и посмотрел на камень. Его взгляд остановился на одном конкретном имени. Он почувствовал знакомую вспышку боли прямо под грудиной; боли с привкусом дома и тоски. Она не прошла даже когда он отвернулся от камня.

— Спасибо, что добавил его имя, — наконец нехотя произнёс он.

Какаши бросил на него удивлённый взгляд.

— Не за что, — он переминался с ноги на ногу, как будто нервничал. — Саске, я… Хм… — что бы Какаши ни собирался сказать, ему нужно было набраться смелости, чтобы перейти к делу. Саске его понимал.

Наконец его бывший наставник сказал:

— Деревня хочет знать, что случилось с твоим кланом. Что случилось на самом деле. Они знают только отрывки, и я не хочу, чтобы ложная информация продолжала распространяться. Большинство из них не имели никакого отношения к резне. Более того, все ответственные за неё уже мертвы.

Саске не хотел говорить об этом. По правде говоря, он был бы рад никогда больше не поднимать эту тему.

— А как насчёт всех тех других вещей, которые раскрыл Лис? Или твоей истории? Заслуживает ли деревня знать и её? — парировал он.

Он попал в точку. Какаши отвёл глаза.

— Мы расскажем им только то, что им нужно знать. Зная ошибки прошлого, можно предотвратить их повторение в будущем, — сказал он, избегая вопроса.

— Как? — пробормотал Саске.

Какаши почесал затылок.

— О, есть много способов изменить ситуацию, если так подумать. Однако большинство из них связано с революцией. После всего, через что мы прошли, думаю, лучше устроить тихую революцию. Без кровопролития. Мне повезло быть в таком положении, когда я действительно могу что-то сделать.

Саске подавил раздражение усилием воли.

— Ближе к делу.

Какаши что-то промурлыкал себе под нос. Он прикрыл рукой глаза и посмотрел на солнце.

— Хм, уже почти время ужина, да? Его будут транслировать в шесть вечера…

— Транслировать? Что…

— М-м, скажем так, если бы ты не пришёл за мной, я бы пошёл искать тебя сам, — несколько загадочно изрёк Какаши.

— Зачем?

— Ты доверяешь мне, Саске? — внезапно спросил Какаши и посмотрел Саске в глаза. Его лицо оставалось непроницаемым даже теперь, когда оба его глаза были на виду.

Саске колебался. Когда он был ещё ребёнком, Какаши много раз спасал ему жизнь. Какаши понимал его боль лучше, чем понимали большинство других людей. Он был частью их команды.

Но он также был Хокаге; лицом деревни, которая стоила Саске семьи. Когда-то он даже был в Корне. Сражался с братом Саске…

Но деревня держала в неведении не только Саске, но и Какаши, да? Он тоже пострадал из-за деревни: его отец не умер бы, если бы деревня не желала ему смерти, а друзья Какаши всё ещё были бы живы, если бы их не отправили на войну в столь юном возрасте.

Судя по выражению, которое иногда появлялось на непроницаемом лице Какаши, было ещё больше потерь и ужасов, которыми он ни с кем не делился.

— Доверяю, — наконец сказал Саске.

На лице Какаши расцвело облегчение.

— Тогда пойдём со мной.

Всё ещё сбитый с толку, Саске последовал за Какаши через всю деревню, проносясь по узким переулкам и крышам, пока они не добрались до квартиры Наруто. Это так, видимо, Какаши не перенапрягался. По сути, он отнёсся к советам врачей так же, как относился и к любым другим советам: с доброй долей скептицизма.

— Пока что я ночую у Наруто, — объяснил Какаши. — Или, как он бы выразился, у нас вечная пижамная вечеринка.

— Не называй это так, — сухо сказал Саске.

Какаши замер на мгновение, уставившись перед собой, потом быстро кивнул.

— Наверно ты прав. Так, куда он задевал пульт от телевизора?

— Зачем тебе пульт? — Саске всё ещё не мог понять, чего Какаши от него хотел. Он заметил тёмный треугольник, торчащий из-под оранжевых диванных подушек, и выудил пыльный на вид пульт. Он бросил его Какаши, который поймал его с лёгким отвращением во взгляде.

Какаши включил телевизор и переключил на незнакомый для Саске канал.

— Это новый канал, «Коноха ТВ», — объяснил Какаши. — Название не очень запоминающееся, и большая часть того, что они показывают, довольно скучная, но иногда они передают светские хроники…

— Ближе к сути.

— Да, извини, передача должна начаться с минуты на минуту. Самое главное, что этот канал популярен, — сказал Какаши, указывая на телевизор.

Раздалась незнакомая мелодия, и на экране высветился логотип чего-то, похожего на новостную передачу. В кресле посреди студии сидела одетая с иголочки молодая женщина, которую Саске никогда раньше не видел. Рядом с ней была ещё одна женщина, на этот раз в униформе шиноби, столь же привлекательная, но выглядящая чуть более простовато.

Ведущая представилась и представила свою соведущую. Саске быстро потерял интерес, но только он хотел спросить Какаши, в чём вообще смысл всего этого, камера повернулась и показала гостя шоу, сидящего на красном диване.

Это был Какаши, разодетый как на парад (что для него означало новую чёрную униформу). Шляпа Хокаге небрежно лежала на стуле рядом с ним, а его волосы были искусно взъерошены. Какаши в телевизоре поприветствовал двух ведущих, но Саске этого не слышал; он вытаращился на настоящего Какаши, который одарил его своим лучшим (надо сказать, неубедительным) невинным взглядом.

— Когда ты вообще нашёл на это время? — спросил Саске, искренне сбитый с толку.

Какаши пожал плечами.

— Возможно, я отправил к ним клона, пока лежал в больнице…

Невероятно. Просто невероятно… Нет, если так подумать, это именно то, что сделал бы Какаши. Что-то, что превзошло бы ожидания, сбило бы народ с толку и, самое главное, заставило бы его друзей понервничать.

Саске опустился на диван, почти утонув в подушках. ТВ-Какаши ответил на ряд вопросов о своём здоровье, каким-то образом умудряясь избегать конкретики, и зачем-то упомянул, что сделал себе новую стильную татуировку.

Когда настоящий Какаши сел рядом с Саске, ведущие перешли к более серьёзным вопросам.

— Прошла неделя с тех пор, как был убит человек, известный нам только как Лис. С тех пор мы похоронили его жертв, но по-прежнему не выяснили, кем он был на самом деле и почему он всё это сделал. Не могли бы вы наконец разоблачить человека, скрывавшегося под маской Лиса? При всём уважении, в свете всех недавно раскрытых секретов, не кажется ли вам, что мы заслуживаем знать правду?

Какаши серьёзно кивнул.

— То, что случилось с Лисом, было результатом прошлого нашей деревни. Хотя человек, известный как Лис, безусловно виновен в недавних событиях, причины его действий нельзя назвать необоснованными.

Телевизионный Какаши сменил позу и сложил руки вместе.

— Лис был одним из граждан Конохи. Возможно, вы видели его в толпе, может быть, даже разговаривали с ним. Те, кто его знал, сказали бы вам, что когда-то он был добрым человеком, но поглощённым горем. Лис хотел изменить наше общество, чтобы никому больше не пришлось терять жену или ребёнка так, как довелось ему.

Он сделал короткую паузу, но недостаточно долгую, чтобы ведущие неизбежно поинтересовались настоящим именем Лиса.

— Однако его методы были предосудительны. Он убил членов Совета, нескольких из наших лучших и храбрейших агентов АНБУ, молодого охранника и других ни в чём не повинных жителей деревни.

Лицо телевизионного Какаши стало более искренним, и настоящий Какаши неловко заёрзал на месте.

— Порой на войне мы совершаем поступки, о которых в противном случае не подумали бы. У Конохи долгая история войн. В результате пострадали люди. Детей отправляли на войну слишком юными. Многие потеряли на войне семью и друзей. И не все реагируют на боль одинаково.

Какаши выпрямился.

— Со временем мы расскажем больше о том, кем был Лис и почему он сделал то, что сделал. Те, кто непосредственно пострадал от его действий, получат всю необходимую поддержку. Однако сейчас нам нужно смотреть в будущее. Давайте не будем зацикливаться на том, как мы страдали, и сосредоточимся на том, как можно гарантировать то, что будущие поколения не будут страдать, как мы.

Это была, вполне возможно, самая длинная речь, которую Саске когда-либо слышал от Какаши. Перед ним был Какаши-политик, Хокаге, а не ленивый эксцентричный джонин, которого Саске знал с детства.

Пока Какаши из передачи продолжал говорить, Саске взглянул на Какаши, сидевшего рядом с ним. То, что он говорил, имело смысл, но он по опыту знал, насколько трудно на самом деле отпустить прошлое и жить дальше. Сможет ли Коноха так легко оправиться?

Саске сглотнул и повернулся обратно к телевизору.

— Хотите сказать, что Лис был прав? Что Совет был коррумпирован? — спросила ведущая-шиноби.

Какаши покачал головой.

— Скажем так, они закостенели в старых обычаях. Советники Хокаге были ценными членами нашего общества и сделали большой вклад в нынешнее благосостояние Конохи, но нельзя отрицать, что в своё время они совершили серьёзные ошибки, стоившие многих жизней. Поэтому мы не можем рассматривать их действия ни как полностью злые, ни как полностью добрые. Всё, что мы можем сделать, — это извлечь урок из сложившейся ситуации. Это я и планирую сделать, обновив и преобразовав Совет.

Ведущие обменялись удивлёнными взглядами.

— Как будет выглядеть этот новый Совет?

— Во-первых, он будет больше. Совет из пяти человек, каждый из которых избирается гражданами Конохи и пребывает в Совете определённое количество лет. В него будут входить как гражданские, так и шиноби. Долой старые устои. Нам нужно оставаться гибкими и стремиться к новаторству, — заявил Какаши. — Со временем Совет можно расширить, если в этом будет необходимость.

ТВ-Какаши продолжал говорить, но Саске больше не слушал. Он смотрел на человека, сидящего рядом.

— Совет пяти? Избранный народом?

Какаши кивнул.

— Наша деревня — это больше не просто армия. Это общество, в котором каждый заслуживает право голоса, а не только те, кто обладает властью и влиянием. Если хочешь, ты тоже можешь выставить свою кандидатуру.

— Кто бы стал за меня голосовать? — удивился Саске.

— Ну, может быть, не сразу, — признал Какаши. — Сначала подожди, пока все забудут ту историю с покушением. Но суть в том, что попробовать может каждый. Ну, почти каждый. Нужно обладать недюжинными знаниями, чтобы быть допущенным, но это можно проверить. Я… пока не довел систему до совершенства, но я полагаю, что это лучше, чем иметь у власти одних и тех же старикашек до конца их дней. С остальным разберемся на ходу.

— Значит, ты просто… как бы невзначай изменил систему советников, которая существовала почти сто лет, — тихо заключил Саске.

Какаши пожал плечами.

— Разве это не то, что ты хотел сделать? Я просто пошёл по пути без насилия. Уверен, люди будут жаловаться, но это нормально. Я бы предпочёл войти в историю как противоречивый человек, чем как тот, кто поддерживал прогнившую систему, — он кивнул в сторону телевизора. — Я высказал несколько замечаний по поводу идеи того, чтобы «бросать детей-сирот на произвол судьбы», так любимой предыдущими правителями Конохи, — добавил он не без гордости. Этот вид был ему к лицу.

— Ну и что, сиротские приюты? — спросил Саске, пытаясь скрыть эмоции в голосе. Те годы, которые он прожил сам по себе после резни, были одними из самых тяжёлых в его жизни. Но Какаши, наверное, хорошо его понимал. Его отец тоже умер, когда ему было семь лет. А до этого — его мать. Его детство было весьма похожим. Легендарная политика Конохи «пускай травмированный сирота сам о себе позаботится»; то, что Саске втайне называл планом «Давайте создадим нестабильных психопатов».

Не каждый сирота подвергался такому обращению, но таких было более чем достаточно.

— Я тут думал о приёмных семьях, — сказал Какаши, прервав ход мыслей Саске.

Саске проглотил комок в горле.

— Ты много думал, когда должен был отдыхать, — пробормотал он.

— Что скажешь?

Саске пожал плечами.

— Это не вернёт мёртвых, — буркнул он немного раздражённо, — но… это хорошее начало, — он не доверял своему голосу, чтобы добавить больше.

Какаши неожиданно улыбнулся и кивнул.

— Хорошее начало — это всё, что у нас пока есть. Я не могу изменить всё одним махом, но я могу начать и посмотреть, как далеко я смогу продвинуться. Людям нужно время, чтобы приспособиться и изменить свой образ мышления.

Саске медленно кивнул и наклонился вперёд. Телевизор всё ещё был включен, и люди по-прежнему что-то говорили, но он ничего этого не слышал. Он был слишком занят своими мыслями.

— А что насчёт секретов, которые раскрыл Лис? Люди хотят ответов.

Какаши пожал плечами.

— И пока эти секреты не будут угрожать безопасности деревни, они эти ответы получат. Лис раскрыл многое, но не всё. Мы решим, чем можно поделиться в зависимости от возраста и характера дела. Думаю, мы сможем очистить репутацию некоторых личностей.

Саске опустил глаза. Это было… хоть что-то. Возможно, больше людей узнают правду о своих умерших близких, и медленно, но верно в Конохе станет приятнее жить. Это, конечно, лучше, чем оставлять всё так, как сейчас.

У него были ещё вопросы к Какаши, но прежде чем он успел их задать, в комнату ворвались Наруто и Сакура.

Какаши косо на них посмотрел.

— Вы, дети, когда-нибудь стучите?

— Это моя квартира, забыли? А вы только что отчебучили очередную безумную выходку! Так что имею право и покричать, — заявил Наруто, обвиняюще тыча пальцем ему в лицо.

Плечи Какаши поникли.

— Ма-а-а…

— И когда вы только успели записать интервью? — Сакура скрестила руки на груди, притопывая ногой. Эта демонстрация напугала бы кого угодно, если бы она при этом не улыбалась.

Какаши почувствовал надвигающуюся опасность и откинулся на подушки.

— Ну, не злитесь…

— Знаешь, я думаю, это заслуживает небольшой мести, — лукаво усмехнулась Сакура. Выражение её лица сменилось с нежного и гордого на коварное.

— Точно, — рот Наруто расплылся в злорадной улыбке. — Нам нужно отпраздновать ваше возвращение из больницы, — улыбка стала ещё шире, когда Какаши возмущённо крякнул в ответ.

Саске вздохнул. Неминуемое избиение? Почему бы и нет. Но вечеринка в честь выздоровления? Немыслимо (в этом он был солидарен с Какаши). Что бы ни случилось, отчего-то он был уверен, что Команда 7 всегда будет прежней. В этом было что-то утешительное.

* * *

К большому огорчению Какаши, Наруто сдержал свое слово и на следующий день закатил вечеринку. К этому времени жизнь в Конохе вернулась в мирное русло, хотя волнения по поводу вопросов, оставшихся без ответов, по-прежнему оставались. Два человека уже выставили свою кандидатуру на выборы в Совет, что, по мнению Какаши, было рекордом. Конечно, нетрудно было побить рекорд, когда в Конохе никогда раньше не было выборов.

И всё же это был хороший знак.

Сама вечеринка была настолько бурной и шумной, насколько можно было ожидать от её организатора. Наруто смеялся на протяжении всего вечера, развлекая гостей чистой энергией и харизмой. Он пригласил друзей Какаши, а также некоторых своих, от чего его небольшая квартира оказалась забита битком.

Пригласили и Генму, которого наконец выписали из больницы, и Сая, который потерянно оглядывался по сторонам, не совсем понимая, как себя вести в такой толпе людей. К счастью, Ино заметила его смятение, обняла Сая за плечи и повела знакомить с остальными. Генма не нуждался в подобной помощи; он был куда общительнее.

Конечно, здесь был и Гай, который никогда не избегал вечеринок (хотя вечеринки часто старались избегать его). Он присоединился к Какаши на балконе, куда Хокаге сбежал, потому что там было легче дышать. Цунаде объяснила ему, что печать отфильтрует яд, но на это понадобится время. Его выздоровление было далеко не полным. Какаши был доволен хоть тем, что он мог и дальше сражаться. Цунаде убедила его, что с этим не должно возникнуть проблем — до тех пор, пока он будет избегать больших высот и океанского дна. Но этому совету он вполне мог следовать.

Гай ещё ничего этого не знал, но воспользовался возможностью расспросить Какаши. Какаши вздохнул и облокотился на балюстраду. Наконец он сдался под натиском любопытства Гая и рассказал всю историю. Закончив, он старательно избегал его взгляда.

— Ты не говорил, насколько всё было плохо, — хрипло пробормотал Гай. — Почему? Я мог бы помочь.

Какаши ответил не сразу. Честно говоря, он до сих пор не был до конца уверен, почему не попросил о помощи. Может, потому, что он никогда о ней не просил. Ни раньше, ни теперь. Что ж, возможно, этот урок он наконец усвоил.

— Я не хотел быть обузой, — признался он. — Но, думаю, я был неправ. Прости.

— Ты никогда не был обузой. Друзья существуют для того, чтобы помогать друг другу. Разве ты не помог мне с ногами? — тихо сказал Гай. Редко можно было застать его в мрачном настроении, но как только оно появлялось, было трудно забыть об этой более серьёзной стороне Гая, неважно, сколько нелепых вызовов и зелёных комбинезонов он бросал тебе в лицо. За его жизнерадостной натурой скрывалось гораздо больше, чем могло показаться.

Какаши отвёл взгляд. Квартира Наруто находилась высоко, и из неё открывался прекрасный вид. Солнце уже садилось, окрашивая облака в приятный розовый цвет и заливая деревню тёплым светом.

— Да, — вздохнул Какаши. — Я начинаю понимать, что это работает в обе стороны.

Улыбка Гая была настолько широкой, что Какаши испугался, что его лицо треснет по швам.

— Давно пора, соперник. Давно пора.

Остаток ночи прошёл как в тумане. Другие тоже приходили к нему поговорить. Генма вернул его книгу, Чоджи несколько раз угощал его вкусными роллами, а Югао, как ни странно, пыталась извиниться за то, что получила травму в финальном бою с Лисом. Какаши сумел её успокоить и каким-то образом получил приглашение на бесплатный ужин. Никогда не повредит завести нового друга.

…Если бы он поймал себя на этой мысли десять лет назад, то подумал бы, что наконец раскололся.

Постепенно его друзья начали расходиться, пока не осталась только Команда 7. Наруто, Сакура, Сай, даже Саске и Тензо. Когда он вернулся в комнату, все они сидели на диване и стульях и выжидающе на него смотрели.

— Что ж, — сказал Какаши, потирая затылок, — спасибо вам. Это было… мило.

На лицах Сакуры и Наруто одновременно появились довольные улыбки. Зная их, именно Сакура помогла Наруто всё организовать. Саске тоже изобразил что-то похожее на улыбку. То, что он вообще остался, было, пожалуй, самым большим чудом из всех. Даже после того, как очистили его репутацию, он был не особо популярен в деревне, а его навыки общения… оставляли желать лучшего. То, что он был здесь, означало куда больше.

Какаши заметил, как его друзья неуверенно переглянулись. Интуиция подсказывала, что они что-то замышляли. Но что? Это был подходящий момент, чтобы уйти…

Сакура, которая, вероятно, была зачинщицей этого конкретного замысла, подала голос:

— Какаши-сенсей… Прежде чем мы уйдём, мы хотели с вами поговорить, — осторожно сказала она.

Какаши остановился на середине движения. У него было предчувствие, о чём пойдет речь, но это не значит, что ему это должно нравиться. Он прокашлялся и спросил:

— В чём дело?

— Присядете? — попросила Сакура.

Он сделал глубокий вдох. После всего, что произошло, всего, что они для него сделали, или того факта, что они вообще о нём беспокоились… Он был им обязан.

Какаши сел на единственное незанятое место в комнате (то есть, на единственную поверхность, не покрытую попкорном, пивом или газировкой), сложил руки на груди и натянуто улыбнулся.

— Конечно.

Наруто обменялся встревоженным взглядом с Сакурой. Саске откинулся на спинку стула и положил руку на стол. Удивительно, но он заговорил первым:

— Мы хотели знать, всё ли с тобой в порядке.

Какаши поморгал. Так. Может, это и не совсем то, чего он ожидал.

— А-а…

Наруто быстро перехватил инициативу и продолжил:

— Понимаете, мы… ну, мы видели кусочки вашего прошлого. Даже если они были отредактированы и не совсем реальны, они всё равно были основаны на реальных событиях. Так ведь?

— …Да. В какой-то мере, да.

— Мы видели, что с вашим отцом что-то случилось. Что деревня что-то с ним сделала, — добавила Сакура с опечаленным видом.

— И с вашей командой. Про Обито я знал, потому что видел его половину истории, но я не видел вашу и не знал всего. То, что произошло с Рин, было ужасно, за гранью ужаса. И мой папа тоже… Вы любили его, а потом он погиб, как Рин, Обито и ваши родители, — глаза Наруто наполнились болью. — И это так… Сенсей, вы знаете всё про нас, но про вас мы знаем только обрывки.

В глубине души Какаши хотелось уйти и никогда больше об этом не говорить. Они знали слишком много. Это были его слабости, потрескавшиеся грани его души, которые он так долго пытался ото всех скрыть. И теперь они знали всё — или почти всё — и могли использовать это против него, если бы захотели.

Какаши наклонился вперёд и посмотрел на свои колени, не зная, что и сказать.

— Ма-а… Теперь-то вы меня хорошо знаете, да?

— В том-то и дело, что нет, — возразил Наруто. — Мы знаем только о том, что пошло не так, и только то, что нам рассказывали другие люди. Мы совсем не знаем, что помогло вам пережить те моменты.

— Или что вы делали между ними, — тихо добавила Сакура.

— Или что-нибудь из хорошего, кроме, ну знаете, того, что нам троим довелось увидеть. Мы теперь часть вашей жизни, нравится вам это или нет. И, э-э, ну и это, мы хотим увидеть всё, — щёки Наруто покраснели.

Какаши вытаращился на него.

— Идиот, ты говоришь так, будто к нему подкатываешь, — прошипел Саске, едва не закатывая глаза.

— Я просто пытаюсь выразить свои чувства! Тебе тоже стоит как-нибудь попробовать, ты, кусок…

— Мальчики хотят сказать, — Сакура пихнула Наруто, чуть не столкнув его на пол, — мы действительно рады, что вы стали нашим сенсеем, даже если не всё получилось так, как мы хотели.

Здесь Саске на мгновение отвёл взгляд, но Сакура продолжила:

— Но мы больше не дети. Вы наш учитель, но и наш друг тоже. И мы бы… мы бы хотели узнать вашу историю. Настоящую, а не какую-то отредактированную версию, которую подал нам Лис. Чтобы мы смогли… не знаю, лучше вас понять. Конечно, вы можете рассказать нам только то, чем хотите поделиться.

Наруто кивнул.

— Мы вшестером вроде как семья.

Это удивило Какаши. Эмоции забурлили у него в груди, оставив комок в горле. Семья. Они думали о нём, как о члене семьи. Он несколько сомневался, что Саске будет достаточно великодушен, чтобы включить Сая или Тензо в эту семью, но сейчас это не имело значения.

— Типа, может, у вас есть детские фотографии. Или фотки с вашими родителями, — Наруто нетерпеливо подскочил на диване. — Вы, наверное, были таким умилительным в детс… Ай, Сакура-тян!

Бровь Сакуры опасно дёрнулась. Она недвусмысленно потёрла Кулак праведной ярости. Наруто отстранился от неё так далеко, как только мог.

— Наруто может быть нашим надоедливым младшим братом, — спокойно добавил Сай, вызвав ещё больше сердитых возгласов у Наруто.

Какаши был потрясён. Они так много видели из его жизни: судьбу Сакумо, Обито, Рин, Минато-сенсея… Они знали о его неудачах и им было всё равно. Всё, что они хотели знать, — это как он прошёл через это. Подумать только…

Как будто существовал какой-то великий секрет, позволяющий пережить разбитое сердце. Как будто они ещё не знали, что единственное, что нужно делать, — это продолжать дышать.

— Я не могу сказать, как… — Какаши осёкся. Ведь дело совсем не в этом. Они просили у него советов в духе «Как исцелить разбитое сердце для чайников». Они не нуждались в его советах. Они сами пережили много горя и сидели здесь, прямо перед ним, живые и более-менее целые. Они ничего не хотели от него, кроме как знать, что с ним всё в порядке. Эти удивительные, храбрые люди, которые сами так много преодолели, просто хотели знать, как он.

Никто никогда его об этом не спрашивал.

У него перехватило дыхание.

Он наклонился немного вперёд и облокотился на колени. Мир казался немного светлее, немного проще, просто потому, что они были здесь, с ним. Он больше не был по-настоящему одинок, уже долгое время. У него снова была семья, и он не мог представить себе ничего лучше этого.

Он улыбнулся.

— Ладно. Что вы хотите знать?