Жестокие драбблы (джен)

Иновариант фика «Человек дождя». http://www.snapetales.com/index.php?fic_id=17134

Кому флафф, кому ангст — решайте сами…

Первое ноября 1981 года. Этот день войдет в историю.

В небе над всей Британией расцветают фейерверки, да и за границей кое-где празднуют; в воздух летят шары и ленты, из окон звучат песни, из дверей ползут вкуснейшие запахи. Словно продолжается вчерашнее празднование Хеллоуина — но это не Хеллоуин; наоборот. Вчера был самый мрачный Хеллоуин в истории, а сегодня — день народного ликования. Самый веселый день в магическом мире на протяжении двадцати лет.

Отовсюду кричат:

— Волдеморта больше нет!

— Мы не боимся называть его по имени!

— Война кончена! Он сгинул! Всех УпСов переловили!

— Мы победили!

И неизменно шепотом добавляют:

— Вечная слава Поттерам…

Любая победа имеет свою цену.

Пабы полны народа. За победу можно и выпить!

— За Победу!

— Помянем павших!

Пьют и смеются. Пьют и плачут.

Очень молодой, очень некрасивый и каменный от горя парень сидит перед бутылкой, глядя мимо нее пустыми глазами. Бутылка так и не почата. Он сидит так уже десять часов.

Таким образом он поминает Лили Поттер.

В паб входят люди в форме. Профессионально быстро оглядывают зал и подходят к скорбящему парню. Он глядит на них так же пусто, как на свою бутылку.

— Северус Снейп?

Парень кивает.

— Аврор Корнер. Вы пройдете с нами.

Парень безразлично встает и выходит за аврорами.

Один из пьющих вдруг громко говорит:

— Туда тебе и дорога, УпС проклятый.

Парень оборачивается, но лица посетителей бара уже непроницаемы, и все спокойно пьют виски.

Напарник аврора Корнера замечает:

— Вообще-то вы проходите как свидетель. Скажите спасибо Дамблдору.

Парень криво усмехается.

— Могли бы заметить, что на вас нет наручников, — добавляет Корнер.

— Я заметил.

Из зала суда — из пародии на суд, как думает парень, — он выходит уже без авроров. Он чист, оправдан, свободен и волен идти куда глаза глядят.

Или куда его послали бывшие товарищи по банде, как только переварили нынешние показания Дамблдора — послали очень смачно и красочно.

Он вышел из зала, но их меткие определения остались с ним. Потому что он с ними согласен.

«Предатель». «Подлец». «Крыса». «Так это из-за тебя погибли наши!» «Тебе рук никогда не отмыть от нашей крови!» «Грязный подлюга, и всегда им был! С детства! Еще в школе никто не хотел с тобой дела иметь, и правильно. Как чувствовали… » «Лучше б ты на свет не рождался никогда!»

Снейп бредет по коридорам Министерства магии, словно по лабиринту, из которого не может найти выхода.

Какой выход? Из-за него погибла Лили. Он убил ее. Это навсегда.

Он пытался спасти ее и исправить свое предательство, но он ее не спас. Никого из Поттеров. И не спас многих других, уже не Поттеров. Потому что мало было пытаться исправить предательство — надо было просто не предавать.

А теперь уже ничего не исправить.

«Лучше б ты на свет не родился никогда!»

Снейп согласен, так было бы лучше.

Мимо него идут празднующие, смеющиеся люди. Он смотрит на них со своим горем, словно заблудившийся марсианин, потерявший свою планету. Он здесь лишний.

Как прекрасен этот мир, где все радуются… И где все бы радовались, вечно радовались, если бы он им не омрачал радость! Он всегда всем всё портил.

С детства. Он сам не умел радоваться и другим не давал. От него были одни неприятности! Так все ему и говорили.

Или молчали, но он читал это в их глазах…

Или показывали действием, как Поттер и его друзья.

И он блестяще оправдал все наихудшие ожидания.

Он стал преступником и нацистом, он служил Волдеморту. Из-за него погибли люди. Из-за него погибла Лили.

Лучше бы его не было — тогда все они остались бы живы! И Лили бы тогда никто не предавал. Она могла быть живой сегодня — и радоваться.

А его мать? Если бы его не было, она могла бы уйти от отца. Начать жизнь заново. Ведь ее жизнь тоже была погублена…

Если бы!

Белый и пушистый, целиком оправданный не-преступник Снейп, за чистоту помыслов которого поручился сам Альбус Дамблдор, разворачивается к Отделу Тайн и совершает очередное преступление — кражу хроноворота.

Он тут же настраивает хроноворот на май 1948 года и исчезает.

… Май 1948 года казался Элли Принц теплым и дождливым.

Казался — многообещающим.

Она становилась взрослой, она через месяц закончит школу. Она уже определилась с профессией и подала документы в очень хорошую аптеку — и ее обнадежили, что примут, как только получат результаты экзаменов. Эйлин порадовало, что в отменности результатов никто не сомневался! Да и как будут сомневаться старые друзья ее тетушки — владельцы аптеки, ведь они знают Эйлин всю жизнь.

Эйлин, конечно, не доверяют пока сложные составы — но года через два… А главное, что на нее повесили работу с маглами.

Ведь у нашей аптеки два отделения: магическое, которое видят только избранные, и магловское, которое видят все.

Эйлин придется работать на оба фронта. Хотя тетя по секрету обнадежила ее, что после испытательного срока Эйлин освободят от магловской нагрузки — обязательно, если она хорошо себя покажет. И возьмут в магловский зал магловскую же продавщицу. И Эйлин больше не придется иметь с маглами дела — можно вообще забыть, что они существуют на свете.

Если можно забыть фабрику, дымящую прямо перед глазами, и кучу посетителей с дурацкими запросами — какие бывают только у маглов.

Волшебников в Манчестере немного. Собственно, благодаря маглам аптека и держится. Рабочие с фабрики, которым вечно нужны бинты и пластыри, мази и травяные сборы, бодрящие, болеутоляющие, ревматические, антипохмельные… Средства от простуды и кашля… За те три недели, что Эйлин помогала старшей отпускающей магловского зала, она уже знала их запросы наизусть. Читала по лицу магла, как только он входил в аптеку.

Вытаскивала пакетик, пока он шел к прилавку, и он обязательно изумлялся:

— Как вы догадались! Да вы волшебница!

Конечно, волшебница, а еще легилимент, а вот ты, магл дурацкий, лучше разум закрой. Я же читаю в твоем пустом черепе единственную содержащуюся там мысль, что у продавщицы (то есть у меня) хорошие ножки.

Хотя приятно, надо сказать… Наши хогвартские парни забалованы неземной красотой волшебниц и ни разу внимания на мои ножки не обратили. Им еще рожу лица подавай. А эти маглы-рабочие такие непритязательные… Им и ножек хватает…

— Вы Эйлин Принц?

… Эйлин Принц не любит незнакомцев.

Эйлин Принц хорошо воспитали, и она никогда не заговаривает с незнакомыми людьми.

А этот мужчина — просто страшный. От одного взгляда на него хочется сбежать…

Он отталкивает, он некрасив и он сеет беду.

И он это знает. Он усмехается, вытаскивает хроноворот и бросает вслед убегающей Эйлин:

— Эта вещь перенесла меня сюда из 1981 года. Я проделал этот путь ради вас… Но вы можете сейчас сбежать, не выслушав меня, и тогда вы закончите эту школу и сломаете себе жизнь, и в моем 1981 году вы будете уже мертвы. Не дожив до пятидесяти лет двух дней. Из-за побоев мужа и бедности. Вы выйдете замуж за того, кто сведет вас в могилу, и родите сына — попрошу приглядеться ко мне внимательнее, потому что это я. Посмотрите на меня… Вот ваше будущее. Оно вам нравится?

Эйлин останавливется на полпути. А потом возвращается.

Через час, когда мужчина уже прощается с ней и исчезает, смятенная Эйлин не может успокоиться. Она снова и снова проигрывает их безумный разговор, повторяет его слова:

— Сейчас вы молоды. У вас вся жизнь впереди. Ваше будущее в ваших руках. Вы знаете, как не совершить ужасную ошибку. В том будущем вы умирали у меня на руках — а я стонал от бессилия вам помочь, как спасти родную мать… Но я нашел выход. Не выходите замуж за Тобиаса Снейпа. Вы сами рассказывали мне, что был другой претендент, Терри Смолл. Не рожайте от Тобиаса детей — сами видите, какими они получаются. Вы будете всю жизнь раскаиваться в том, что сделали тогда — вы скажете мне об этом сотню раз. Так сделайте правильный выбор! Я желаю, чтобы вы прожили свою жизнь долго и счастливо.

Эйлин ему возразила:

— Но если я так сделаю, вас вообще не будет! Вы не родитесь!

— Как же я мечтаю об этом! — закричал незнакомец. И добавил:

— Вы не представляете, сколько людей будут вам благодарны за это. Я преступник и убийца, и хотя мне двадцать один год, я уже успел натворить столько злодеяний, что иным и не снилось. Из-за меня погибло много людей. Вы родите чудовище — но можете избежать этого!

Эйлин пришла в ужас, и незнакомцу это понравилось. Он надеялся внушить ей достаточное отвращение, чтобы убедить не иметь дела ни с кем по фамилии Снейп.

Незнакомцу?.. Теперь, поговорив с ним, Эйлин находила всё больше знакомого в этом человеке. Вглядываясь в его лицо, ловила родные черты.

Знакомые интонации, суждения… обороты речи… Она больше не сомневалась, что это ее сын. Как же он похож на нее — и у нее сжалось сердце. Своего сына она не уничтожит, что бы он ни говорил! Она мать!

Сейчас он в отчаянии, но это поправимо. И из всего, что он наговорил на себя, очевидно, что многое исправимо тоже. Он хороший человек, а не чудовище, и он еще покажет себя! Он еще исправит свои ошибки, он (может быть) станет из преступника великим героем... Надежда остается всегда.

— Не поддавайтесь жалости! — резко сказал Человек из будущего. — Я рассказал вам о своем прошлом. О своем детстве… Я был бы рад ничего этого не знать. Ни унижений в школе, ни унижений дома. У меня никогда не было друзей, я не умею смеяться. Я проклинал каждую минуту своей жизни! Вы видите, что я в отчаянии. Только вы можете помочь мне.

— Да! — сказала Эйлин твердо. — Да, я помогу своему сыну. Я помогу вам!

— Спасибо! — выдохнул отчаявшийся человек и исчез.

... Первое сентября 1971 года обрушилось на вокзал Кингс-Кросс, как стихийное бедствие. Мяуканье котов, уханье сов, ученики, сигающие в стену платформы 9 и ¾… И ученики в этом году были отборными. Следующие семь лет в Хогвартсе обещали оставить по себе долгую память!

На краю платформы, где изрыгал клубы дыма Хогвартс-экспресс, ссорились две девочки.

— И так понятно, что ничего хорошего нет в вашем... этом... Фигфартсе! Мы даже вход на платформу еле нашли! Я только рада, что не еду туда, в вашу уродскую школу! — кричала старшая, несимпатичная и сухая на вид.

— Туни, ты не права! У нас замечательная школа, и мне очень жаль, что ты не поедешь туда с нами, — огорчалась младшая. На нее смотрел весь вокзал — потому что она была прекраснее всех, собравшихся сегодня здесь, и она была словно солнце, освещавшее платформу своим светом.

— "Замечательная"?! Что-то никто из уважаемых людей города не получил письмо из этой школы! И вообще никто — только моей ненормальной сестре так повезло! Позор какой!

Туни отвернулась и демонстративно отошла.

Младшая сестра чуть не плакала…

К прекрасной девочке сразу подошли будущие одноклассники; одна девочка постарше громко сказала:

— Не плачь, я сама маглорожденная и всё понимаю. С моей сестрой было то же самое.

— Да она просто завидует, видно же, — крикнул кто-то.

Прекрасная девочка отвечала утешителям и постепенно успокаивалась. К моменту отправления поезда у нее уже были друзья.

— Как тебя зовут?

— Ты в первый раз в Хогвартсе?

— Ты на какой факультет хочешь?

— Ты тоже первокурсница? Давай дружить.

Красавица, которую звали Лили Эванс, села в поезд улыбаясь и в предвкушении счастья. Пусть в ее родном городе не было волшебников и никто не рассказывал ей о том, каково им быть, пока не явилась с волшебным письмом строгая дама, похожая на кошку, — но теперь ее незнание восполнилось с лихвой. И эти рассказы были безумно интересны!

Ей уже рассказали, как прекрасен Хогвартс и какое счастье — получить письмо с приглашением учиться там. Один мальчик в поезде, тоже первокурсник (и очень симпатичный очкарик) горячо агитировал поступать на Гриффиндор. Он сам намеревался учиться там. В знак дружбы он и его приятель, очень красивый мальчик с хулиганским лицом, даже открыли свои чемоданы и показали Лили секрет: они провозили в Хогвартс свои метлы, хотя первокурсникам метлы иметь запрещено. Но эти мальчики летали на метлах с детства и обещали покатать Лили — как-нибудь тайно, ночью и вообще над Запретным лесом!

Лили уже предвкушала это. Поезд в будущее тронулся, и будущее было прекрасно.

— Первое сентября… Самый ужасный день, — усмехнулась Минерва Макгонагалл, стоя на пороге Большого зала.

— Я тоже никак не привыкну, — призналась ее коллега, профессор магловедения.

Макгонагалл прикрикнула на эльфов, спешно готовящих Зал к вечернему приему (к вечернему кошмару!) и посмотрела на часы:

— Через два часа поезд будет здесь.

— Хагрид уже уехал в Хогсмид, — сказала коллега.

— Не рановато ли? Ах да, он же собрался покупать каких-то слизней…

— А я думаю отказаться от своего дома в Хогсмиде, — вздохнула магловедка.

— Решилась-таки¸— одобрительно закивала Макгонагалл. — Давно пора. Цены за аренду они стали драть зверские. Я давно говорила: переезжай к нам в Хогвартс, у нас пустых апартаментов — навалом. И бесплатно.

— Ну, в Хогсмиде было бы, конечно, удобнее, но это мне уже не по карману.

— Вот увидишь, что в Хогвартсе будет еще удобнее.

Женщина вежливо улыбнулась.

— С моей зарплатой — самое то.

— Ты зря себя не ценишь, — проговорила Макгонагалл. — Ты всё делаешь правильно. Я повторяю, что восхищаюсь тобой. Ты правильно сделала, что взялась за эту работу, и ты прекрасный преподаватель. Пусть зарплата тебя не смущает! Зато у тебя есть постоянная работа, хорошее место, стол и кров над головой. И свобода. Главное — свобода!

Один из домовых эльфов поморщился.

— Они тебя не одобряют, — насмешливо вставила учительница магловедения. — Для них свобода — это бранное слово.

— А для нас это — высшая ценность! Я сама была в такой ситуации. Даже проще твоей, ведь я была еще не замужем. Ты молодец, что бросила мужа! Я понимаю: ты пыталась на него повлиять, пыталась-пыталась-пыталась… Увидела, что безнадежно… И отрезала. Правильно. У меня был такой же жених: мучилась с ним, мучилась... Разорвала помолвку и забыла.

— Забыла, как же… — криво усмехнулась собеседница.

Макгонагалл помолчала, а потом сменила тему.

— Кстати, так смешно: с поездом едет сестра Петуньи Эванс. Той девочки, что писала Дамблдору, будто она хочет тоже поступать на первый курс, хотя она магла, помнишь?

— Занятная девочка. Жаль, что ее мечты не сбылись, — сказала коллега.

— Она из Тупика Прядильщиков. Я специально проверила ее адрес.

Магловедка молчала.

— Я была у них в августе, когда объезжала всех маглорожденных, объясняла, как младшую дочь готовить к школе.

Магловедка зевнула.

— Тебе не интересно? Я специально заглянула к их соседям, к Снейпам. Там ужасно. Тобиас всё так же пьет. У него другая семья, жена — совершенно задерганная женщина… Бедные дети. О тебе он не вспоминает.

— Я тоже не хочу о нем вспоминать, — сказала Эйлин Снейп.

— Я напомнила Тобиасу, что Северус поступает на первый курс, спросила, не хочет ли он что-то передать, поздравить… Он на меня потом орал полчаса!

— Не стоило тебе вмешиваться в это.

— Стоило. Мы же подруги. И главное — ради Северуса…

— Северус! — выпрямилась Эйлин. — Конечно. Где он застрял? Надо тащить его сюда. Он же так закопается в библиотеке, что пропустит собственное распределение.

Макгонагалл заметила:

— Не поручусь, что он в замке. Кажется, Хагрид взял его с собой, и они будут вместе встречать поезд.

«И на том спасибо, — подумала Эйлин. — Я-то подумала о худшем. Я так боюсь, что он полезет под Гремучую Иву, которую мы сажали с Хагридом. Для него же нет никаких запретов! Я его сегодня спрашиваю: почему у нас особенный день? Он отвечает: ну конечно потому, что я поступаю в первый класс... Но я же вижу, о чем он думает. А он думал: потому что приезжает оборотень, о котором все взрослые считают, что никто не знает, а о нем знает вся школа, и взрослые боятся, как бы чего не вышло… Откуда Северус знает про Люпина? Как бы чего не вышло. А я-то как боюсь!»

У Эйлин мелькнула мысль: уж не оборотня ли Северус отправился встречать?!

Эйлин Снейп ошибалась.

Вскоре она увидит, как в Зал гуськом входят первоклассники, и среди них ее сын, оживленно болтающий с той самой прекрасной девочкой.

До Эйлин не долетят обрывки разговора:

— Так ты действительно Эванс из Тупика Прядильщиков? И там живет мой отец?

— А твоя мама не рассердится, что я тебе расскажу?

— Не рассердится. Я и профессора Макгонагалл расспрашивал, когда она у вас была — помнишь женщину, которая вам привезла письмо из школы в августе? И она не рассердилась. Она очень одобрила.

— Тогда наверное, можно…

Или другой отрывок:

— А ты здорово колдуешь. Я видела, как ты позвал мою клетку с совой, я так не могу.

— Ты очень талантливая, — убежденно ответил Северус. — Ты быстро научишься!

Девочка покраснела.

— Ты правда очень талантливая — самая талантливая из всех, кого я видел. А я всю жизнь смотрю на волшебников. Ты будешь лучшей ученицей школы. Акцио — я тебе покажу, это легкое заклинание. Просто ты его не знаешь, потому что не колдовала вне школы, а я колдую всю жизнь.

— Наверное, это здорово — всё время колдовать, — сказала девочка. — Но ты тоже талантливый.

— Спасибо. А зелья ты уже пробовала варить?

— Чего варить?..

— А на какой факультет ты хочешь поступить?

— А ты?

— Я на Слизерин. На нем моя мама училась, и вообще все в нашем роду.

В ухо Северуса полетела самодельная чернильная бомба, которую он смахнул не глядя. Натренировался за девять лет в Хогвартсе! А симпатичный очкарик, бросивший бомбу, чтобы привлечь внимание Лили — она всех забросила, занятая этим носатым уродом, ну что она в нем нашла?! — скорчил рожу и полез в карман делать вторую попытку…

Так что весь зал ахнул, когда Распределяющая Шляпа, одетая на голову Лили Эванс, вслух переспросила:

— Только на этот факультет? Вы уверены?

— Уверена! Мне посоветовал знающий человек, который всё знает о Хогвартсе и которому я доверяю! — заявила Лили.

— Так уж и всё, — проворчала Шляпа. — Но как хотите. СЛИЗЕРИН!