Тёмный Лорд (джен)

Для беседы с профессором Слагхорном Том выбрал ближайшее воскресенье. За завтраком царило уныние: Вермахт захватил местечко Красная Поляна, откуда открывался вид на Москву. Пошел легкий снег, и ученики собирались в Хогсмид. Том положил газету в карман и спустился в пустой холл.

Через полчаса Том заметил приближавшуюся пухлую фигуру. Профессор Слагхорн, облачившись в бордовую мантию с меховым воротником, торжественно отправился в Хогсмид пропустить стаканчик. Едва спустившись по ступенькам, зельевар растянулся на гололеде и ушиб лопатку. Подбежавший Том помог толстяку подняться и очиститься от грязи.

— Как же мне повезло, что Вы на моем факультете, Том, — растрогался мастер зелий. — Бездельник, бездельник Мур, — проворчал он, с тоской оглядывая обледеневший двор. — Не мог посыпать песком двор!

— И у нас в спальне холодно, — вздохнул Том. Не то чтобы он хотел пожаловаться, но ему было важно находиться на одной волне со Слагхорном.

— Мур совсем обленился, только гоняет учеников… — Зельевар кашлянул в надушенный платок.

— Сэр, может быть, Вы посидите в кабинете? — улыбнулся Том, указав на убегавшую вверх лестницу.

— Отличная идея, — обрадовался зельевар. — Знаете, Том, мне все же удалось выцарапать немного жасминового чая. — Том улыбнулся, понимая, что профессор просто боится идти в больничное крыло.

В кабинете Слагхорна стоял зеленоватый сумрак. Уютные клетчатые шторы удивительно смотрелись на фоне стен из дикого камня и тусклого камина. Разлив чаю, мастер зелий уютно устроился в дорогом кресле, а Том начал расхаживать по комнате, рассматривая колдографии.

— Ваши ученики, сэр? — спросил Том, подойдя к большому снимку.

Нетрудно было заметить, что перед ним шло заседание знаменитого «Слаг-клуба»: так назывались вечеринки старшеклассников у декана Слизерина. В центре сидели трое ребят шестнадцати или семнадцати лет. Следом за ними полукругом стояли четыре кокетливо улыбавшиеся девочки, между которыми в желтом клетчатом пиджаке и венской бабочке красовался сам мастер зелий.

— Ах, Том, мой звездный выпуск тридцать второго года, — вздохнул Слагхорн. — Многие из них, покинув школу, немалого добились.

— Даже этот? — Том указал на сидящего слева широкоплечего блондина с вытянутым лицом и внимательным тяжелым взглядом.

— Том, о нем лучше не говорить… — зельевар кашлянул в платок. — Антонин Долохов — мой педагогический провал. Потомок бедных русских дворян, примкнул к Гриндевальду. Такой был славный, прилежный мальчик….

Том усмехнулся: Долохов напоминал ему приютских главарей, использовавших ладони малышей в качестве пепельниц.

— Зато остальные… Джефри Гойл, — указал зельевар на пухловатого парня справа, — помощник замминистра. Эрни Лейдон, — показал он на худого темноволосого паренька в центре, — из полукровок, но женился на Элоизе Булстроуд и стал заместителем главного редактора в «Пророке». Да, вот, кстати, и она, с темными кудряшками, вторая слева…

«То есть сделал карьеру членом», — усмехнулся про себя Том. Из всех видов карьеры удачная женитьба казалась ему наиболее постыдным вариантом.

— И девочки, Том… Про Булстроуд знаете… Рядом Анджелина Роле, ведущая культурной колонки в «Пророке»… Эвелина Селвин стала загонщицей «Холихедских гарпий»… Билеты мне всегда обеспечены…

 — А эта? — Том указал на крайнюю слева девушку с вьющимися каштановыми волосами.

— Ох, Том… Моя любимица Кассиопея Блэк, староста Слизерина… Девочка была очень милой, не то, что ее непутевая сестра Цедрелла. Та вышла замуж за Септимуса Уизли, и ее выжгли с фамильного дерева. Не удивляйтесь, у Блэков есть жуткий обычай: выжигание неугодного родственника.

«Интересно, есть ли такой обычай у Гонтов?», — рассмеялся в голове холодный голос.

«Наверное, маму сразу бы выжгли», — с омерзением ответил себе Том, глядя на позолоченный подсвечник в виде еловых веток.

— А, знаете, Том, мне пришла в голову идея, — просиял зельевар. — Что, если после Нового года Вам прийти на заседание клуба?

— Почту за честь, сэр, — постарался улыбнуться Том. В душе ему не доставляло удовольствия слушать пустые разговоры («как мелкие эпизоды жизни выдаются за подвиги Геракла», — усмехнулся про себя мальчик). Однако приглашение в этот клуб считалось высшим почетом, и не только у слизеринцев.

— Вот и славно, — складки на гладком лице Слагхорна исчезли, и Тому он сейчас напомнил ребенка, получившего желанную игрушку. — Ладно, мне нужно подготовить ингредиенты. Что-то еще, Том? — спросил обеспокоенно зельевар, видя, что парень продолжает смотреть на каминный огонь.

— Да, сэр… — бросил он открытый взгляд на Слагхорна. — Профессор Мэррифот перевела меня на программу ЖАБА, но многие ее задания требуют работы в Запретной секции. Пусть пока под присмотром библиотекаря или кого-то из учителей… — поспешил сгладить неловкость Том.

Слагхорн задумчиво взглянул на ученика, а затем рассмеялся.

— Ну и ловкий же Вы парень, Том, — подмигнул он. — Что же, зная Вашу тягу к знаниям и безупречную репутацию, я не могу отказать. Вот, — зельевар набросал несколько предложений на клочке пергамента и протянул его Тому.

— Спасибо, сэр, — кивнул Риддл, аккуратно положив в карман пергамент.

С минуту они смотрели друг на друга, а затем рассмеялись: декан весело и заливисто, его ученик — мягко и почти беззвучно. Затем Том выдавил из себя подобие улыбки и аккуратно вышел из кабинета.

* * *

В слизеринской спальне было холодно: Том, переодеваясь в серо-зеленую байковую пижаму, пожалел, что у него нет ещё пары или тройки свитеров. Грелки слизеринцам выдавали через неделю, так что пока приходилось дрожать под одеялом, нагревая телом островки тепла. Мальсибер был мрачен и наорал на Крэбба. Лестрейндж грустно вздыхал. Том не сомневался, что он обдумывает стратегию завоевания Аркон, хотя француженка благоволила пятикурснику Кристоферу Роули.

Сам Том был в плохом настроении. Библиотекарь мисс Лаймон согласилась, скрепя сердце, пропустить его в Запретную секцию. Однако, чтобы Риддл не соврал, она повесила между стеллажами маленького серебристого жука, который должен был запищать, если парень нарушит запрет. Тому казалось это отвратительным: ученики шестого и седьмого курсов работали без всяких жуков.

Подождав, когда спальня затихнет, Том натянул поношенный зеленый свитер и выскользнул из кровати. После множества ночных бдений ему хотелось спать, но желание добраться до заветного шкафа было велико. Этот поход напоминал ему проникновение в Запретную секцию на первом курсе. Ну, разве что вместо грозы с молнией за окнами шел дождь со снегом и не было письма от Миранды… Том почувствовал тупую боль и, преодолев желание зажечь свечу, пошел по мраморной лестнице — самому опасному отрезку пути. Завтра ему обеспечены бледность, фиолетовые мешки под глазами и настороженный взгляд Дамблдора.

— Pyrio Frigido, — Том, войдя в Запретную секцию, наколдовал шар из холодного фиолетового огня.

Его целью был шкаф с наиболее темными книгами. В нем хранился тот самый манускрипт по красной магии, который Том смотрел на первом курсе. Установив заклинание защиты, парень зажег свечу и открыл замок. Черная книга с золотой вязью стояла на месте.

— Общие принципы красной магии… Теория бессмертия… — Стараясь найти хоть какую-то зацепку, Том открыл статью о Певереллах и перечитал ее вновь:

По легенде, именно Певереллы создали три магических артефакта — «Дары Смерти», объединение которых позволяет достичь бессмертия. Девизом рода Певереллов были слова «Последний же враг истребится — смерть».

— Объединить Дары Смерти. Но каким образом? — недоумевал Том. Едва ли всесильная палочка, воскресающий камень и мантия-невидимка существовали на самом деле. В поисках ответа Том открыл раздел «Теория бессмертия» и принялся читать:

Наука, называемая в немецких землях «Красной магией», объединяет несколько вариантов достижения личного бессмертия. Первое: создание философского камня и изготовление на его основе эликсира жизни. Второе: расщепление душевной сущности и приобретение способности к фрагментарной жизни. Третье: объединение «Даров Смерти» и приобретение статуса Мастера Смерти — высшей формы Красной магии.

— Значит, — размышлял Том, — Мастер Смерти — это высший титул в области Красной магии. — Отойдя с книгой от стеллажа, он сел на ступеньку лесенки, ведущей на верхние полки. — Философский камень нужен для эликсира, который позволяет не умирать. Черная магия, связанная с каким-то «расщеплением сущности», дает личное бессмертие. А титул «Мастера Смерти»… — Том вздрогнул, почувствовав, что мысль озаряет его быстрее, чем находятся слова. Быть может, «Мастер Смерти» — это просто владелец тайны «расщепления сущности»?

Была половина пятого. Поставив книгу на место, Том вышел из Запретной секции и посмотрел в окно. Дождь со снегом перерос в обложной ливень, хотя парень не сомневался, что завтра лужи станут гололедом. «Бедняга Слагхорн», — ехидно подумал Том. Сейчас, впрочем, важнее другое. Если знание о бессмертии было настолько темным, то ему предстояло изучить самые высшие формы темной магии, — такие, которые, похоже, не смог осилить сам Гриндевальд.

* * *

Декабрь принес с собой хлопья мокрого снега, укутанные инеем деревья и радостные вести о наступлении русских. Колдографии в «Пророке» изображали бесконечный поход русских колонн через заметенные леса. Среди ребят, весело машущих зимними шапками, было немало выпускников Дурмстранга. Хотя бомбежки поутихли, большинство учеников оставалось в школе, и директор Диппет снова решил устроить праздник.

— У маглов, — объявил за обедом профессор Дамблдор, — есть великолепное развлечение: катание на коньках. Мы можем устроить в Хогвартсе, — профессор улыбнулся залу, — не просто бал, а Ледовый бал.

— Но, Альбус, — изумился Диппет. — Где мы возьмем каток и коньки?

— Мы можем наколдовать каток на опушке Запретного леса, Армандо. Ну, а коньки, — развел он руками, — можно трансфигурировать из ботинок.

Том скривился, глядя на треугольники его очков. Ему казалось, что заместитель директора смеется над всеми, показывая каждому ученику его ничтожество. «Я шучу с вами, но мы-то знаем, насколько я сильнее всех вас», — с отвращением домыслил за него Том.

— И все-таки, Альбус, это едва ли возможно, — нахмурилась профессор Мэррифот. — Маглы используют для коньков короткие платья. Не знаю, можем ли мы позволить это нашим ученикам, особенно девочкам.

— Думаю, да, Галатея, — улыбнулся Дамблдор. — Не вижу ничего страшного, если девочки раз в году… — выдержал он паузу, — да, наденут платья выше колен. Армандо?

— Ах да, Альбус… — пробормотал директор. Возможно, он что-то возразил, но Большой зал утонул в криках.

Том почувствовал, как на душе скреблись кошки: коньки, как и любой спорт, были для него страшным испытанием. Еще более противными казались ему девицы, готовые на все, лишь бы продемонстрировать ноги и коленки. В довершение всего настроение Тому портил жидкий суп: с приютских времен у него сохранилась ненависть к вареным овощам.

— Ты слышал? — Друэлла прервала его размышления. — Темные волшебники напали на одно из предместий Йорка.

— Я думал, сейчас Гриндевальду нет ничего важнее России, — ответил Том, принимаясь за порцию аппетитного стейка.

— Гриндевальд после Вязьмы думал, что с Россией покончено, и забросил к нам несколько групп своих сторонников. Теперь, — понизила голос Друэлла, — они начали нападать на всех подряд.

Выйдя из зала, они остановились возле большого подоконника. Снежные хлопья падали на парапет башни. Том прикусил губу и, обернувшись, заметил, как по коридору гурьбой проходила вся семья Блэков: Вальбурга, Лукреция, Альфард, Сайнус и Орион.

— Мерлин, Том, как же я ненавижу эту гнусную семейку! — прошептала Друэлла, сжав тонкими ногтями базальтовый подоконник.

— Не все Блэки мерзавцы… — Том с удивлением взглянул на подругу. — Лукреция, конечно, тварь, а Орион ленивый идиот, но Вэл и Сайнус ничего…

— Не все… Том, ты понятия не имеешь, что эта за семейка! — сорвалась девочка. — Их обычай выжигать с фамильного древа неугодных, их мерзкий этикет, когда ты должен вести себя, словно мешок с мякиной, их обычай отрубать головы старым эльфам и вывешивать их на лестнице, — всхлипнула Друэлла. — Старуха Элладора делала это с наслаждением… А Лукреция, говорят, внешне и по характеру — ее копия.

— Тебе какое дело до них? — недоумевал Том, поправляя подол пиджака.

Он едва не рассмеялся, представив, как надменная Лукреция показывает гостям зверские «трофеи». Том посмотрел на все нараставший снежный сугроб и усмехнулся: Гонты могли жить в самой бедной хижине, но ни один Блэк никогда не встанет с ними вровень.

— Том… — голос Друэллы сорвался. — Я обречена быть одной из них.

— Как это — обречена? — Том с силой сжал ее холодную руку.

— Просто, Том, в чистокровных семьях заключают брачные контракты. И мои родители договорились, что я достанусь одному из Блэков.

— Альфарду или Ориону? — удивленно поднял брови Том.

— Боже, какая разница? — Друэлла, запнувшись, едва не подбила каблук. — Важно, что Блэки должны породниться с Розье.

Вечерние факелы зажигались один за другим, возвещая о конце короткого зимнего дня. Друэлла заговорила про взятие русскими Волоколамска, но Том не слушал ее. Больше всего на свете ему сейчас хотелось раздавить кого-нибудь, как таракана. Раздавить от того, что Миранда больше не увидит зимнего неба, а Лукреция видит и поедает вишневое варенье.

* * *

Рождество подошло без происшествий. В Сочельник Тому приснился жуткий сон, где в зеркале мелькали разбомбленные дома и трупы повешенных на улицах русских городов. Змееподобное лицо утверждало, что это сделано ради справедливости. Том вскочил в холодном поту, хотя нисколько не удивился этому. В последнее время ему снились нескончаемые кошмары, объединявшие в себе различные фрагменты всех предыдущих, и этот новый страшный сон казался ещё более реальным. Дрожа, Том натянул мантию, вышел из гостиной и поплёлся вверх по лестнице. Однако он так и сел, услышав голоса за дверью.

— Он слишком молод, Гораций, — сказал неуверенно Дамблдор. — Возможно, Вы зря разрешили ему работать в Запретной секции.

— Ему исполнится пятнадцать через несколько дней, — спокойно ответил Слагхорн. — К тому же Том — блестящий ученик.

— Все верно, Гораций. Он очень талантлив, и все же меня волнует его замкнутость и, как мне кажется, жестокость. После смерти мисс Литтлтон у него нет друзей, — вздохнул профессор трансфигурации.

Том осмотрел подтеки на стенах и почувствовал, как внутри нарастает ярость. Дамблдор считал его замкнутым и злобным ребенком — не более того. Тому казалось, что профессор трансфигурации охотно поставил бы ему «Выше ожидаемого» в качестве рождественского подарка себе любимому. Надев зимний плащ, Том после завтрака поплелся к замерзшему озеру, любуясь, как метель наметает сугробы. «Неразлучная троица» в составе Пруэтта, Сполдинг и Вуда обстреливала снежную крепость, но Тому было все равно. «Интересно, как они будут делить эту шлюшку Дженни?» — усмехнулся в голове надменный голос.

— Говорят, в этом году будет большой праздник, — заметило проносившееся мимо привидение молоденькой девушки.

— Конечно, ведь русские победили под Москвой, — ответил Почти Безголовый Ник, подав спутнице руку. Том, вернувшийся в украшенный позолоченными свечами холл, проводил взглядом призрачные фигуры и пошел в библиотеку.

Как бы то ни было, канун Рождества обещал быть интересным. Всем ученикам с первого по седьмой курс разрешалось участвовать в Ледовом балу. В девять вечера Том встретился с одноклассниками на мраморной лестнице. Он обратил внимание, что мантия Друэллы всё-таки чуточку светится в темноте. Большинство школьников надели плащи, и неспроста: снаружи было очень холодно, и сильная поземка кружилась возле сугробов, напоминавших заметенные холмы.

Вокруг школы были развешаны гирлянды с огоньками фей, создавая мерцающие дорожки. Лесничий, тролль по имени Огг, вырезал изо льда несколько скульптур. Небо было расцвечено Северным сиянием. Том остановился на обледеневшей ступеньке и почувствовал, как по щеке поползла непрошеная слезинка.

«Ты ведешь себя как ребенок, Волдеморт», — расхохотался надменный голос. Том закусил губу и, ловя в сосульках отсвет факелов, пошел по дорожке.

Небольшой наколдованный каток освещали старинные газовые фонари, — такие же, как возле парадной лестницы. Несколько шестикурсников из Хаффлпаффа, видимо, маглорожденные, показывали остальным, как надевать коньки, а затем — как надо на них передвигаться. Только Дженни Сполдинг в малиновом костюме лихо резала лед лезвиями, отбрасывая по сторонам ледовую крошку.

— Мы не катаемся, Томми? — Том обернулся и вздохнул: Эмилия нашла его слабину и не могла не посмеяться над ней.

— Я не любитель коньков, Гринни, — заметил небрежно Том. К его досаде Эмилия была на высоте. Девушка надела короткий темно-синий вязаный костюм и белые ботинки, словно намеренно созданные для коньков.

— Любуешься, Томми? — нежно рассмеялась Эмилия. — Готовься, тебе стоять у этих ног на коленях, — бросила она выразительный взгляд на парня.

— По-моему, у тебя и так море поклонников, Гринни, — ехидно ответил Том. — Правда, качество большинства из них оставляет желать лучшего.

— Разве ты не поможешь мне, Томми? — лукаво улыбнулась Эмилия.

Риддл чертыхнулся. Чтобы наколдовать лезвия, ему нужно было присесть перед Гринграсс. Но отказать ей в помощи парень не мог. Вздохнув, Том присел на одно колено. Довольная девочка посмотрела на него сверху вниз и победно протянула маленький ботинок.

— Нельзя ли поживее, Томми? — Эмилия капризно дернула тонкой ножкой, когда Том наколдовал ей первый конек.

— Имей терпение, Гринни… Готово, — фыркнул Том. — Тебе снова удалось получить мою помощь, — пробормотал он, отряхивая колени от колючего снега.

— Потому что я твоя укротительница, Томми, — ухмыльнулась Эмилия и, даже не взглянув на поедавшего ее глазами Филиппа Диггори, легко помчалась по льду. К удивлению Тома слизеринка скользила по ледяному зеркалу не хуже Дженни Сполдинг, а через пару минут и вовсе сделала изящный разворот.

— Свет! — воскликнул профессор Дамблдор. Взмахнув палочкой, он окрасил небо фонтаном из ярко-синих искр.

Зазвучал вальс, и вся толпа помчалась по кругу поодиночке и парами. Смотря, как легко кружится воздушная фигурка Эмилии, то поднимая, то опуская точеные коленки, Том ощутил сладковатое головокружение. Ему вдруг захотелось, чтобы она научила его скользить по льду, а затем кружиться с ней так же, как кружатся Игнотус и Дженни. Эмилия обернулась, словно прочитав его мысли, и, усмехнувшись, послала торжествующую улыбку.

«Скорее, Том! Она же вила», — крикнул в голове властный голос.

«Больше всего на свете вила боится смерти», — пробормотал Том. Он попытался вспомнить похоронные гирлянды возле тела Лесли. Зачерпнув немного снега, он легким движением руки рассыпал его пудру.

Неожиданно музыка оборвалась. Голоса становились все громче. Том обернулся и с удивлением заметил, что со стороны Хогсмида поднимается огромный столб пламени. Мимо озера бежала через сугробы щуплая первокурсница из Хаффлпаффа Помона Спраут, кричащая во весь голос, что Хогсмид горит.

Девочки закричали, пытаясь сбросить с себя коньки. Директор Диппет в панике метался, пытаясь успокоить учеников. Столб огня поднимался все выше, освещая черное зимнее небо. Повинуясь неведомому порыву, Том нашел в толпе кричащую Эмилию, и, схватив ее белую перчатку, потянул на себя.