Тень мракоборца (джен)

Over majestic peaks

We hail the fallen kings

Great warriors born to win

Celestial blazing steel

Millions of swords and shields

Flaming the coldest wind

Dark gate, primordial sin

Black legends now revealed

Rhapsody of Fire “Erian`s lost secrets”

Тусклый огонь масляного фонаря... Гарри очень быстро возненавидел эту вещицу. Если раньше дом освещали магические светильники, сейчас последнему Поттеру приходилось пользоваться гоблинскими предметами обихода. Он скрипел от злости зубами, но терпел, поскольку обратиться к фон Берну с просьбой зажечь свет, или подогреть пищу, было бы еще унизительнее... над углями камина грелся жестяной чайник.

Пытаясь разобрать корявые, в прямом смысле, написанные кровью, пометки, брюнет то и дело переходил на злое шипение: что-что, а чистописание в перечень достоинств предков, к сожалению, не входило. Да и неудобно писать на свежесодранной вражеской коже... наверное.

Книга Моуди таила в себе немало секретов, только найти в ней что-то не относящееся к боевой магии оказалось еще той задачкой. От двери донесся осторожный стук. Негромко ругнувшись, Гарри повесил родовую книгу на пояс и отправился узнавать, кого принесла нелегкая. До церемонии награждения оставалось еще два с лишним часа.

После возвращения Гарри, к собственному удивлению, наконец-то начал здесь ориентироваться во времени. Так сказать, стал ближе к земле, да что там, еще чуть-чуть, и вполне мог стать бы с ней одним целым.

— Дитрих? — немного удивившись визиту приятеля, волшебник, тем не менее, тут же шагнул в сторону, впуская товарища по несчастью внутрь. — Входи.

— Привет Гарри. Как себя чувствуешь? — с недоумением оглядывая погруженную во тьму прихожую, осведомился блондин.

— Неплохо. Если об этом так можно сказать. Все еще не подобрал оптимальное освещение. Глаза режет, — пожав плечами, тяжело вздохнул Гарри. Отчасти его слова были правдой, после двух месяцев в темноте даже слабый свет бил по глазам. К сожалению, читать, и особенно, что-то записывать совсем без освещения было еще неудобней. — Проходи.

Когда волшебники вошли в зал, Дитрих на несколько минут застыл, разглядывая коллекцию Гарри Поттера для настольного чтения.

— Парселтанг, арифмантика, руны, магия крови... — пройдясь взглядом по книгам, чьи темы примерно угадывались, фон Берн остановился на неаккуратно сшитом томе из человеческой, да и не только, кожи. — Скажи, ты ведь никаких жертвоприношений сейчас не планируешь?

— Сейчас — нет.

— Уф, спасибо, успокоил, — блондин демонстративно отер со лба несуществующий пот, однако Гарри это в заблуждение не ввело. Смех приятеля действительно был нервным. — Но что ты пытаешься найти? Если не секрет, конечно.

Глубоко вздохнув, Гарри снял с огня закипевший чайник.

— Ищу информацию по магическому истощению. Пока — не слишком удачно.

— Истощение? — Дитрих в задумчивости почесал нос. — В детстве, помню, бывало у меня пару раз, заклятья с трудом получаться начинают, голова болеть... но, к следующему утру обычно все проходило.

— Между тем, когда ты просто устал, и тем, когда вычерпав себя до донышка, начинаешь пережигать собственную жизнь в магию, чтобы тебя не расплющило ударом о землю, все же есть некоторая разница. — Гарри неопределенно пожал плечами. — Чай будешь?

— Наливай.

Глядя, как под струей парящей воды в чашке закручиваются чаинки, блондин хмуро рассматривал похудевшего, и будто бы ставшего ниже ростом приятеля. Поттер держал спину идеально прямо, все же доспехи великолепно формируют осанку, но все равно выглядел откровенно паршиво: посеревшая, что было заметно даже при столь скудном освещении, кожа, торчащие во все стороны волосы, сквозившая в каждом движении боль...

Поттер выглядел очень хрупким, казалось, будто стоит ткнуть пальцем, и он рассыплется, однако, за прошедший с момента знакомства год с небольшим, фон Берн очень хорошо усвоил — фраза: «Боевой маг не безопасен до тех пор, пока дышит», мало кому, так же подходит, как Гарри Поттеру.

— Там было очень страшно?

— Страх — не совсем то слово. — Перехватив левой рукой чашку, Гарри задумчиво почесал переносицу. — В темноте никого не видно, так что бояться вроде бы некого. Стараешься не шуметь, внимательно слушаешь, бьешь на звук, и бежишь, если вокруг оказывается слишком... «громко». Хуже другое: когда ты там, начинает казаться, что стоит остановиться, и ты просто исчезнешь.

Блондин растерянно встряхнул головой.

— Как же ты выбрался?

Перед тем как заговорить, Гарри негромко откашлялся.

— «Насколько бы ты ни устал, насколько бы страшно, насколько бы больно, тебе ни было...»

— Да-да, помню: «...иди вперед, потому что остановиться, значит погибнуть».

— Ну, извини, там, кроме банальностей, ничего в голову не приходило. — Гарри, будто извиняясь, развел руками. — Наверное, это потому, что со времен изобретения письменности слишком много людей прогулялись по краю. Все удачные фразы уже разобрали, так что приходится либо повторяться, либо говорить глупости.

— Ха, иногда можно еще совмещать.

— И это тоже, — отсмеявшись, брюнет левой рукой взъерошил волосы. — А если серьезно, мне повезло: я не впервые оказался в темноте надолго. Когда в восемьдесят первом году к нам домой пришел Темный Лорд и убил родителей, меня передали на попечение родственникам. Магглам. И почти те же три месяца я провел в чулане. Тогда — не страшно было, все-таки год с небольшим, не тот возраст, в котором что-то осознаешь. Но когда овладел окклюменцией... только представь: лежишь, не можешь пошевелиться, кричишь, а вокруг тебя лишь темнота. В этот же раз у меня был меч.

Вновь закашлявшись, Гарри залпом опустошил кружку, с грохотом поставив ее на стол.

— Конечно, сложно назвать такое везением, но опыт достаточно... кхм, занимательный.

— Чтоб меня! — фон Берн облился и подавился чаем.

— Расслабься, бывает. Уверен, я еще обязательно встречусь с родственниками. — Пару минут волшебники посидели в молчании, каждый думая о чем-то своем, пока Гарри решительно не поднялся с табурета. — Ладно, раз уж поработать ты мне все равно не дашь, пошли, что ли в центр потихоньку. Эх, когда эти проклятые карлики мне, наконец, заплатят?

* * *

— Ого! — только и вздохнул Гарри, спрыгивая на перрон станции неподалеку от центральной площади Нибгарда. Казалось, все пространство до самой ратуши настолько забито гоблинами, что буквально яблоку негде упасть. Впрочем, волшебник всерьез был уверен, что любой предмет, обладающий хоть какой-то ценностью, выброшенный в радиусе двадцати шагов от любого карлика, едва ли долетит до земли. Так что выражение не совсем корректно. — Как же пройти?

Толкучка пока не слишком мешала двоим: притом, что даже на улице перед площадью было достаточно... эм, «гоблинисто», карлики, радостно скалясь, уступали путникам дорогу.

— Окон нет, причины этого предельно ясны, но Мордред возьми, почему у здешних построек двускатные крыши? — вздохнул Гарри, разглядывая высокие трехэтажные здания из блестящего черного камня. В Нибгарде наблюдалось удивительное смешение архитектурных стилей: античный амфитеатр, выполненная в готическом стиле часовая башня, небоскребы из стекла и нержавеющей стали, а некоторым зданиям аналогов на поверхности вовсе не было. К примеру, будто сталактиты, спускающиеся с потолка башни, нависающие над фабриками.

— Так проще убирать сажу, они ее для удобрений, и в алхимии используют. — Безразлично пожал плечами фон Берн, ступая в двух шагах от приятеля. — Здесь же никакие фильтры не справляются, да и менять их надо...

— Всегда хотел выяснить, кто же безумнее, гоблины или магглы? — будто у воздуха поинтересовался Гарри. — О, знакомые лица.

— Хармворт, а ты почему здесь? — спросил брюнет, приподняв бровь, разглядывая остановившегося у ведущих на площадь ворот гоблина в серебристых латах. Предводитель не самого маленького отряда подземных воителей, по мнению Поттера должен был находиться где-то неподалеку от ратуши.

— Тебя жду, Гарри Поттер. Вы двое — как раз, вовремя, — оглядев разместившихся на крышах и даже на площадках, зависших над городом дирижаблей, карликов, Хармворт неторопливо покачал головой. — Еще немного, и даже сюда добираться пришлось бы по головам.

Привстав на цыпочки, Гарри рассмотрел забитую зеленокожими площадь, и от удивления прицокнул языком.

— И как же пройти? Они же буквально плечами упираются...

— Поэтому я и здесь, — довольно оскалившись, Хармворт принялся расстегивать ремешки на своем круглом щите.

Переглянувшись с соседом по строю, гоблин ухватил край щита двумя руками, и они с заместителем повернули его горизонтально.

— Давай, Поттер, смелее, бой закончен, а значит, пришло время получить свою славу. Ты рожден был для этого.

Дитрих уже протянул руку, предлагая приятелю помочь взобраться на серебряный диск.

— Вы ведь заранее об этом договорились? — недоверчиво хмыкнул Гарри, не отрывая взгляда от лица гоблина.

— Точно, малыш. Случайностей не бывает.

Воспользовавшись помощью блондина, волшебник рывком поднялся на щит, и в следующую секунду буквально воспарил над толпой. Гоблины радостно загремели оружием, приветствуя своего героя. Да, троллей в любом случае, либо истребили бы, либо изгнали из подземелий, но до самого взрыва, удерживая мост в одиночку, Поттер спас не одну сотню жизней.

Слушая лязг металла и радостные кличи карликов, Гарри почувствовал, как в нем просыпается... что-то. Странные ощущения, на первый взгляд, полузабытые, но сконцентрировавшись, волшебник осознал, что никогда их не испытывал. В отличие от «Большого Мира», здесь его чествовали не за добытую матерью победу над Темным Лордом, а за собственные поступки. Рука Поттера будто сама потянулась к рукояти меча.

Прикрыв глаза, волшебник вытащил каролинг из наспинных ножен, и, балансируя на передаваемом гоблинами друг другу щите, вскинул клинок над головой. В какой-то момент в его груди заворочалась магия. Несколько мгновений Мистелтейнн просто тускло сверкал, отражая неяркий свет фонарей, но затем из него, освещая свод пещеры, ударил золотистый столп света. В подземельях будто зажглось второе солнце. Сначала на площади стало совершенно тихо, Гарри даже показалось, будто время остановилось, а затем...

Гоблины заревели так громко, что их клич наверняка разнесся по всему Свартальфхейму.

— Поттер! Поттер! Поттер! — Грохот клинков о щиты, сливаясь с топотом и словами, на какое-то время просто оглушил мага. Глядя на протянутые к нему тысячи рук, Гарри почувствовал себя частью этого океана, и в то же время, каждая ладонь, каждый взгляд, направленный на него, казались ему частью его самого...

Не в силах справиться с нахлынувшими на него отчасти новыми, а отчасти знакомыми, благодаря мечу, ощущениями, волшебник плыл по бескрайнему гоблинскому морю, пока край щита не ткнулся в возвышающуюся над толпой площадку. Напоследок мигнув, Мистлтейнн вновь уснул, на какое-то время став почти обычным клинком, и, вложив его в ножны, Гарри шагнул навстречу вождю с мастером-оружейником и старейшинами.

Нога все не переставала болеть, волшебник явственно ощущал, что сапог внутри хлюпает, но шел вперед с нарочитой легкостью. Любой фокусник знает: представление должно продолжаться любой ценой. Герой не может быть слабым, а если публика вдруг почувствует себя обманутой, могут съесть. И гоблины здесь едва ли чем-то отличаются от прочих смертных.

Усмехнувшись, маг обернулся к толпе и вскинул руки, вызвав очередной шквал безумного грохота. В сущности, герой мало чем отличается от артиста. Как бы там ни было, для Гарри Поттера пришло время взять то, что ему причитается.

* * *

— Нибелунги, ликуйте! Сегодня настал великий день. Сегодня мы чествуем человека, спустившегося в глубины Свартальфхейма. Он не просто вернулся оттуда живым, но поднялся наверх победителем! — Вскинув кулак, вождь оглушительно заревел, и его кличу тут же вторила площадь, ненадолго заглушив даже грохот работающих заводов.

Открыто улыбнувшись, маг приветливо помахал рукой зрителям. Ему не трудно, а им приятно...

— Гарри Поттер, сын и наследник нашего доброго друга Аластора. Он не только сразил вождя наших извечных врагов, не только отнял жизни больше, чем полусотни троллей лишь за последний бой у моста, нет, Нибелунги, что главное: он протянул нашему народу в час нужды руку помощи. — Грохот вновь на какое-то время вновь перекрыл зычный голос предводителя гоблинов.

Даже Гарри облик стоящего неподалеку карлика внушал определенный трепет: не то чтобы Поттер его опасался, но выглядел самый умный, самый сильный, самый кровожадный, в общем, самый-самый из Нибелунгов, действительно впечатляюще. Начать с того, что он был выше Гарри примерно на полголовы, а ведь большинство гоблинов волшебник превосходил ростом еще тогда, когда только приехал в Подземелья. Впрочем, гораздо внушительнее смотрелись его доспехи, едва ли брюнет смог объяснить бы это словами, но выглядели они как-то... современно. Будто броня из фантастических фильмов, хвала Мерлину, хоть без лампочек. Наверное, потому, что гоблинам все никак не удавалось толком освоиться с электричеством. Но больше всего внимание приковывал шлем-салад, похожий на немецкую каску времен второй мировой войны, только блестящий, и с рогами.

— Между нашими родами бывало всякое: иногда ели из общей миски, а иногда резались до последней капли крови. Вместе ходили в походы, и рвали друг другу глотки на поле боя, и что мы можем сказать о Моуди? — будто бы спрашивая толпу, остановился гоблин, однако же, выдержав недолгую паузу, продолжил. — Друзья, которых не стыдно так называть, и враги, заслуживающие уважения. Люди, что никогда не отступают от сказанного, и помнят о чести, когда о ней забывают все прочие. Таков ли он, наследник Аластора Бешеного?

— ДА!!!

Когда собравшиеся на площади гоблины немного утихли, вождь вновь обернулся к волшебнику.

— Слово сказано, Гарри Поттер, Троллеубийца. Я, Виттсмунир, прапраправнук великого Модсогнира, называю тебя своим другом, это честь для меня. Отныне в Подземельях ты всегда будешь желанным гостем. Мы, Нибелунги, признаем перед тобой свой долг, и если тебя когда-либо понадобится помощь нашего народа, только скажи.

По взмаху руки вождя к ним начали приближаться старейшины, несшие на руках небольшую шкатулку. Что удивило волшебника — деревянную.

— Возьми этот ключ, как знак нашего долга.

Сказать, что Гарри удивился, будет изрядным преуменьшением. Гоблины вполне могли попросту откупиться золотом, ведь помощь, если смотреть непредвзято, пусть и пришлась кстати, но карлики вполне могли обойтись лишь своими силами. А путешествие по нижним уровням целиком и полностью являлось следствием собственной оплошности. Блуждая в темноте, волшебник не одну тысячу раз себя проклял: как же, человек с абсолютной памятью что-то забыл. Сейчас, когда все относительно благополучно закончилось, Гарри опасался попасть в анекдоты. Тоже, в принципе, слава, но...

— ...и конечно, как небольшую компенсацию затраченных усилий, мы просим тебя принять эти два сундука золота. Сорок пять тысяч галлеонов — ничто в сравнении с жизнями родичей.

Гарри едва удержался от скептического смешка: за шестьдесят восемь троллей, включая вождя, гоблины изрядно переплатили. Тысяч двадцать семь-двадцать восемь, возможно, еще, в лучшем случае — могли накинуть тысяч семь-восемь за то, что остался прикрывать мост в одиночку. Итого, даже в самом фантастическом варианте никак не должно было набраться больше тридцати шести — тридцати семи тысяч...

Поттеру на секунду показалось, что он чего-то не понимает: либо в последние годы в волшебном мире набрала обороты чудовищная инфляция, и цены на услуги подобного рода со времен отца изрядно взлетели в цене, либо...

«Ну конечно, хочешь привлечь кого-нибудь на свою сторону — признай за собой какой-нибудь пустячный долг, будь щедр, и всячески превозноси достижения собеседника» вспомнив уроки дедушки, Гарри широко улыбнулся, и протянул вождю ладонь для рукопожатия. Очевидно, карлики хотели его подкупить, но если это делают открыто, а льстят — говоря правду, он был совсем не против. Гоблины, в отличие от людей, не обманывают.

— Держи, — протянул Поттеру серебристый сверток мастер-оружейник. — Выковал, пока ты блуждал внизу. Возможно, благодаря этой штуке, в твоем теле будет появляться чуть меньше дырок.

Встряхнув подарок наставника, Гарри развернул перед собой кольчугу удивительно тонкой работы, если забыть, что ладони холодит металл, доспех можно бы было принять за свитер грубой вязки. Все же, некоторые вещи не под силу сделать ни одному человеку.

— Спасибо, учитель.

— Не стоит, заслужил. Эта кольчуга будет расти вместе с тобой, и всегда будет подходить только тебе. Я хочу, чтобы ты был в ней похоронен.

Гарри громко закашлялся.

— Нибелунги, впереди нас ждет непосильная работа и бесчисленные опасности, но сегодня, сегодня мы будем праздновать!

Оглянувшись, брюнет увидел, что из ворот ратуши выкатывают огромные бочки. И как бы ему ни хотелось сейчас уйти, на какое-то время Гарри было необходимо остаться с гоблинами. Где-то в глубине души он искренне радовался, что прихватил с собой антидоты и догадался сварить противопохмельное. Карлики совершенно наплевательски относились к возрасту: кто-то еще в пятнадцать у них получал профессию, начиная считаться полноценным взрослым, а кто-то и в сто пятьдесят оставался бесправным ребенком, вынужденным за краюху хлеба горбатиться с утра до ночи. Конечно, если к тому времени не попадал в котел.

* * *

Тумм-Туммм-Туммм... с трудом разлепив глаза, Гарри с удивлением отметил, что обзор несколько ограничен. Сначала ему показалось, что звонил Нибгардский Колокол, но нет, стучало исключительно у него в голове. Приложив к указанной части тела руку, волшебник с еще большим недоумением обнаружил на оной рога. Резкий всхрап за спиной, вызвав очередной приступ боли, неожиданно сбил его с маловразумительной мысли.

В двух шагах за спиной, лежал вождь. Мечтательно улыбаясь, Виттсмунир обнимал во сне свою двулезвийную секиру. Хорошо погуляли.

Чудовищным волевым усилием, применив дедукцию, Гарри сообразил, что находится в торжественном зале ратуши. Где бы еще могли Оказаться столы и лавки из дерева? Торжественно водружая шлем на стол, держа его за рога, Гарри едва справился с приступом тошноты. После такого оскорбления вождя, продолжил бы жить только один из них, так что, тихонько поставив его шлкм, на место, Поттер принялся спешно приводить себя в порядок с помощью зелий. Как оказалось, вместо подушки он использовал подаренную кольчугу. Хорошо погуляли.

Воспоминания мага о праздновании обрывались еще на площади. После первого же кубка... в действительности, трети кубка. Подняв взгляд на свисающую с потолка огромную люстру, Гарри пораженно присвистнул: на широком деревянном диске мирно посапывали старейшины. Мда, хорошо...

Вернув себе способность соображать, брюнет, устроив за спиной обнаруженную под столом гитару, тихо, на цыпочках, стараясь никого не задеть, медленно принялся красться к выходу. На краю сознания то и дело мелькали обрывочные воспоминания, извлекаемые из глубин подсознания с помощью окклюменции: пляски с оружием, гонки на вагонетках, прыжки через костер, вроде бы за столом прислуживали гоблинши... точно, карлицы также были низкорослыми и зеленокожими, но по пропорциям оказались ближе к людям. По крайней мере, при виде их лиц, у Гарри не возникало желания немедленно двинуть по ним ногой, в отличие от иных гоблинов-мужчин. А еще коротышкам пришлась по вкусу AC/DC... на мгновение перед глазами волшебника, мелькнула картинка с напевающими «Big balls» гоблинами. Ох...

Пробираясь через завалы, что примечательно, живых тел, Гарри на полпути к выходу обнаружил фон Берна с Хармвортом. Дитрих спал, прикрывшись щитом, а похрапывающая голова командира, покоилась на повернутом набок шлеме. Мда.

По мере приближения к заветной двери, Гарри все больше мучил вопрос: который же сейчас день? Нелегка участь скальда... после такого пробуждения впору бы заречься пить что-то крепче кефира, впрочем, если в роду за две с лишним тысячи лет было всего трое трезвенников, причем двое из них — стали темными лордами... спешить с этим не стоило.

Возможно, со стороны это не слишком заметно, но помимо мастерства в защите, Гарри также был знатоком рун, хранителем традиций, мудрецом и сказителем... пока — больше на словах, чем на деле, но он старался.

Замерев у ворот, брюнет удивленно присвистнул: заваленная телами площадь весьма напоминала своим видом пейзажи лондонской чумы тысяча шестьсот шестьдесят пятого года: сплошные завалы тел в багровых отблесках пламени и редкие, похожие заторможенностью на инферналов, живые. Вообще-то, живыми, вроде бы, были все, зато те, что находились в вертикальном положении, осознанностью взглядов и моторикой движений — один в один бродячие мертвецы!

Тяжко вздохнув, волшебник осторожно побрел к платформе, внутренне радуясь, что все, наконец, закончилось. Возможно, стоило бы попрощаться перед уходом, но... Гарри был англичанином.