Правила игры (гет)

Гермиона просыпается посреди ночи, словно от кошмара. Она не помнит, что ей снилось и снилось ли что-нибудь вообще, но неизвестная сила разбудила. Люциуса рядом нет, и его половина постели холодная, значит, он еще не вернулся. За последние две недели, прошедшие с памятного совместного похода в склеп, Малфой стал намного активнее участвовать в делах Темного Лорда. Его окончательно приняли в ближний круг и теперь отправляют на задания наравне со всеми. Гермиона не уверена, что рада этому. С одной стороны, ее муж восстановил свое положение, к чему они и стремились, с другой, теперь он вынужден подвергать себя опасности. Невозможно не переживать, когда он где-то в ночи, возможно, сражается с сопротивленцами. Ведь они его не пощадят!

Гермиона не может лежать в темной пустой спальне. Она набрасывает шелковое кимоно и выходит в коридор, сама не зная, куда направляется. Ей просто хочется двигаться, чтобы мышцы расшевелили напуганное спросонья сознание.

В коридорах темно и прохладно. Лишь кое-где догорают свечи. Значит, время приближается к рассвету. Никого не слышно. Все спят, если в доме вообще кто-то есть. Гермиона сжимает древко палочки, которая уже стала привычной.

‒ Люмос! ‒ мягкий свет озаряет шелковые обои и картины в тяжелых рамах. Дом сразу становится привычным и знакомым. В нем нет ничего пугающего. Все это игры сознания Гермионы. Нужно вернуться в постель и попробовать уснуть.

Она кладет руку на живот и поворачивает назад. Теперь ей стало необходимо чувствовать увеличившийся животик, жизнь под ним. Ее мальчик, ее сын.

И тут тишину разрывает тихий, но отчетливый крик со стороны подвала. Только не оттуда, где лаборатория Снейпа, а со стороны старых казематов. Гермиона уже была там однажды, когда Темный Лорд показывал ей плененного Невилла.

Крик не повторяется, но Гермиона совершенно точно уверена, что слышала его. Она решительно направляется в сторону темниц. Это ее дом, она имеет право знать, что здесь происходит. Особое отношение Волан-де-Морта отучило ее бояться последствий. Лишь краешек подсознания пытается сказать, что иногда лучше не знать правды, а в некоторые вещи не совать свой нос. Но Гермиону не распределили бы на Гриффиндор, если б она хоть раз в жизни прислушалась к этому краешку подсознания.

Дверь в казематы не заперта. На лестнице и в коридоре горят факелы на стенах. Гермиона чувствует холод от сырых стен. Ее пробивает озноб, но она упорно спускается вниз, тем более что теперь до нее доносится нестройный гул голосов.

Очередной поворот, и Гермиона чуть не утыкается в спину собственному мужу. Пожирателей Смерти всего четверо, и Волан-де-Морт с ними. Масок на лицах уже нет, капюшоны откинуты, Гермиона легко узнает Руквуда, Долохова и Гойла-старшего помимо Люциуса.

Пока ее еще не заметили, она выглядывает в щель между Малфоем и Августом. Дверь в камеру открыта. На полу распласталась тоненькая светленькая девочка, совсем еще ребенок. Наверно, пятикурсница, если не младше. Глаза огромные от страха. Левый рукав мантии закатан, и там, где у Пожирателей Смерти чернеет череп со змеей, у нее горит красное изображение феникса, расправившего крылья. Это что-то новенькое!

‒ Что ты здесь делаешь? ‒ замечает Гермиону Люциус. Его голос обращает на них внимание остальных, в том числе маленькой пленницы.

‒ Ты! ‒ выкрикивает она, и глаза ее становятся еще больше, но теперь в них горят гнев и презрение. ‒ Мы не верили! А ты и правда их шавка! Ты продалась им! Он всем рискует, чтобы тебя спасти, а ты разгуливаешь тут как королева! Ты и волоса с его головы недостойна!

Пленница смачно плюет в сторону Гермионы, но та стоит слишком далеко, ошарашенная такой жесткой тирадой от до этого до смерти перепуганной девчонки.

‒ Люциус, уведи жену! ‒ холодно командует Волан-де-Морт и направляет палочку на девчонку. ‒ Круцио!

Она с диким воплем корчится в ногах Повелителя. Малфой грубо хватает Гермиону в охапку и тащит прочь. Последнее, что она успевает заметить, это злые кроваво-красные глаза Темного Лорда. За их посиделками и дружескими беседами она совсем забыла, как страшен он может быть.

Дверь подвала громко захлопывается за Малфоем. При свете редких факелов в коридоре Гермиона видит, как напряжено его лицо, как играют желваки на шее. Люциус очень зол на нее, но молчит. Молчит, пока не вносит ее в голубую спальню и не опускает на кровать.

‒ Какого черта ты там оказалась? ‒ Люциус почти рычит.

‒ Я проснулась. Увидела, что тебя нет. Решила пройтись по дому. Услышала крик, ‒ мямлит Гермиона, понимая, как глупо это звучит. Ее извиняет только беременность, но вряд ли Малфой помнит, что женщины вообще, а беременные в особенности, бывают совершенно нелогичными.

‒ Почему ты полезла в подвал? Неужели не понимаешь, что эти дела не для тебя?! Это могло быть опасно! Там могла быть не девчонка-малолетка, а сильный маг, владеющий беспалочковой магией! Мы бы не успели тебя защитить!

‒ У меня есть палочка, и я сама могу себя защитить, ‒ обиженно надувает губки Гермиона. Она подтягивает колени к подбородку и обхватывает их руками. Ее начинает бить озноб, запоздалая реакция то ли на холод казематов, то ли на шок.

‒ Не будь такой самонадеянной! Более опытные волшебники не всегда успевают себя защитить! Твоя задача сейчас — выносить и родить нам ребенка, а не лезть на рожон там, где это совершенно не нужно!

Гермиона понимает, что Люциус абсолютно прав, она совершила глупость, поставив под удар и себя, и их ребенка. Из горла вырывается тихий всхлип.

‒ Прости меня!

Люциус глубоко вздыхает, садится на кровать рядом с женой и крепко ее обнимает. Гермиона утыкается носом в его грудь, чувствуя, как колотится сердце под рубашкой. Он ведь испугался за нее! А она такая неосторожная!

‒ Не плачь, моя хорошая. Все уже позади.

Люциус укачивает плачущую Гермиону, как маленького ребенка. Он, видимо, не собирается возвращаться в подвал. Там вполне справятся и без него.

‒ О чем она говорила? Кто рискует ради меня? ‒ спрашивает Гермиона, когда успокаивается. Слова пленницы все еще звучат у нее в ушах.

‒ Не думай об этом, ‒ без особой надежды в голосе просит Люциус.

‒ Расскажи мне. Ведь ты знаешь.

‒ Она говорила о Роне Уизли, ‒ нехотя признается Люциус.

‒ О Роне? Он жив?

‒ К сожалению, да.

Гермиона отстраняется, чтобы увидеть лицо Люциуса. Он напряжен. Глаза холодны, но за холодностью прячется какой-то страх. Неужели опять ревность?

‒ Расскажи мне, я хочу знать, ‒ просит Гермиона и теснее прижимается к мужу. Она любит его и боится за него, даже если он сражается против Рона.

‒ Тебе не стоит об этом думать, милая. Лучше поспи, еще не утро.

‒ Расскажи, Люциус!

Он вздыхает. Понимает, что просто так она от него не отстанет, да и ложь почувствует.

‒ Сопротивление очень слабо, у них почти не осталось людей, но они по-прежнему кого-то вербуют. У них есть логово, мы никак не можем его найти. Даже Темный Лорд не может. Насколько нам известно, сейчас командует ими Рон Уизли. Мне кажется, он сошел с ума, потому что идет на совсем уж безнадежные авантюры, не щадит людей. Я, конечно, знаю, что он и раньше мозгами не блистал, но сейчас совсем с катушек слетел. Но у него есть свои почитатели. Вот эта девочка, например. Ярая сторонница.

‒ Получается, Рон идет на все безумства, чтобы спасти меня? ‒ ужасается Гермиона.

‒ Возможно да, а возможно и нет. Мы не знаем наверняка.

Гермионе становится плохо от одной мысли, что где-то гибнут люди ради ее спасения. А ее вовсе и не надо спасать, она счастливая жена и будущая мать. Но Рон этого не знает и не понимает.

‒ Может, мне показаться на людях? Чтобы сопротивление увидело, что со мной все хорошо, что я не пленница. Это поубавит их стремления нападать.

‒ Это умно, но рискованно. Поговори об этом с Темным Лордом, но утром. А сейчас спать!

Больше Гермионе ничего спросить не дают. Люциус заворачивает ее в одеяло и укачивает, пока она не проваливается в сон.

* * *

Утром Гермионе кажется, что ночное происшествие было не с ней. Слишком глупо! Слишком рискованно! Как будто кто-то на время отключил ей мозги! Теперь даже страшно показываться на глаза Волан-де-Морту, он же отчитает ее за такое поведение! Вдруг передумает ей помогать? Что тогда делать?

И все-таки Гермиона собирается с духом и подходит к кабинету. Дверь закрыта, из-за нее доносится голос Мальсибера. Тихий и монотонный. Что говорит — непонятно. Гермиона замирает. Можно уйти. Но хватит ли решимости прийти снова? Лучше подождать, пока Мальсибер закончит.

Она отходит от двери, чтобы ее нельзя было упрекнуть в подслушивании. Портреты на стенах пустые, но оно и к лучшему, Гермионе не хочется ни с кем разговаривать. Она погружается в собственные мысли и снова возвращается к словом маленькой пленницы. Рон рискует ради ее спасения, а она «продалась». По мнению девчонки, она и волоска с головы старого друга не стоит. Может, если поговорить с Роном, то можно будет ему объяснить, что Повелитель не зло. Но Люциус считает, что Рон сошел с ума. Можно ли его убедить? Или он от гнева убьет подругу? А друзья ли они теперь в самом деле?

Дверь открывается, и выходит Мальсибер. Он чем-то недоволен, на Гермиону не смотрит. Она на какое-то мгновение даже забывает, что собиралась идти к Волан-де-Морту, но ее приводит в чувство голос Повелителя:

‒ Заходи, Гермиона.

Она входит. Боится поднять глаза и увидеть осуждение во взгляде Темного Лорда. Оглядывает уже хорошо знакомый узор из дубовых листьев на ковре.

‒ Простите мою ночную выходку, мой Лорд. Не знаю, о чем я думала!

‒ Ты в порядке? ‒ голос Волан-де-Морта звучит неожиданно тепло и участливо, словно он и не сердится вовсе.

Гермиона бросает взгляд на Повелителя, видит спокойное лицо, мягкое выражение его глаз, так он смотрит на нее всегда последнее время. И вдруг на какое-то мгновение перед ней встает холодный, жестокий колдун, которого она видела вчера, его «Круцио» и крик девочки. Гермиона вздрагивает и невольно отшатывается. Темный Лорд видит это и дергается словно от удара.

‒ Я не хотел, чтобы ты это видела. Чтобы ты вспоминала.

‒ Простите, мой Лорд! ‒ Гермиона жмурится и трясет головой, прогоняя наваждение. Она знает этого человека, он стал своим, нельзя позволить случайности возвести стену между ними. Гермиона всегда знала, что Повелитель жесток, что он пытает людей и пытал ее саму. Но она простила ему это, приняла его. Волан-де-Морт теперь близок ей, куда ближе того же свихнувшегося Рона.

‒ Я теперь буду следить, чтоб двери были закрыты, ‒ вздыхает Темный Лорд. Он все еще пытается разобраться в отношении Гермионы и путается вместе с ней. Наконец она принимает решение, делает шаг вперед и осторожно кладет ладонь на руку Повелителя, сжимающую Бузинную палочку.

‒ Простите меня. Вам не нужно следить. Я буду думать головой и не соваться. И я не осуждаю, я на вашей стороне, значит, должна принимать ее до конца.

Волан-де-Морт улыбается. Он отодвигает свое кресло с высокой спинкой от стола и жестом зовет Гермиону к себе на колени. Да, Люциус никогда бы этого не одобрил, но порой они могут так сидеть. Сейчас им обоим нужно это ощущение, что ничего не изменилось.

Гермиона удобно устраивается на коленях Волан-де-Морта, только теперь она вспоминает о своей вчерашней идее.

‒ Знаете, я поговорила с Люциусом. Он считает, что Рон совсем сошел с ума в попытках меня «спасти». Я подумала, что может мне стоит появиться на людях, чтобы сопротивление увидело, что я не нуждаюсь в спасении и поддерживаю режим?

‒ Я думал о чем-то подобном, ‒ кивает Повелитель. ‒ И у меня есть идея. Мы устроим бал в поместье. В честь твоего будущего ребенка. Пригласим всех чистокровных и полукровных волшебников, большое общество. Люциус введет тебя в круг, а сопротивленцы обязательно получат подробный отчет о мероприятии. Ты покажешь себя счастливой и довольной, мы покажем себя сильными и празднующими торжество жизни, пока они готовятся убивать. Это сильно их деморализует.

‒ Бал? Почему именно бал?

‒ Потому что война прекратила традицию приемов в высшем свете, но раньше она была очень сильной. Сейчас война закончена, и нам стоит ее возродить. Мы покажем, что мы живем, а не воюем. Мы не видим в сопротивлении достойного соперника.

‒ Это мудро, ‒ задумчиво кивает Гермиона. ‒ Когда?

‒ Через недельку. И не затянем, и будет время подготовиться. Ты все организуешь как миссис Малфой.

‒ Но я не умею организовывать балы! Я никогда этим не занималась! ‒ ужасается Гермиона.

‒ Домовики тебе помогут, они это делали много раз. Можешь попросить о помощи портрет Адаминны Малфой, вы же подружились, а Ада всегда организовывала лучшие приемы! Да и тебе пора учиться. Это теперь твой мир, твой круг. Пора заводить друзей и выходить за пределы Малфоевского имения. Ты больше не пленница, ты миссис Малфой, наслаждайся этой ролью!

‒ Я попробую, ‒ кивает Гермиона. Она уже загорелась идеей. Это даст ей занятие, даст возможность проявить себя, показаться не рабыней, как ее помнят, а хозяйкой, миссис Малфой.

‒ У тебя все получится! ‒ и Темный Лорд нежно гладит ее пушистые волосы.