История вторая: сближение (джен)

Юля перехватила с подноса бокал и со скучающим видом подбиралась к молодым итальянцам, смеющимся над какой-то шуткой. Шутил именинник и, что примечательно — на английском.

Саму шутку Юля прослушала, занятая подбиранием нецензурных рифм к имени «Сергей». Пора завязывать с этим приятным занятием…

Юля бочком-бочком прибилась к веселой компании — и почти сразу поймала заинтересованный взгляд Уго. «Да он и правда бабник…»

Не то чтобы Юле не приходилось пользоваться своим женским очарованием и раньше — но все же, одно дело выставить коленку, и совсем другое — напрашиваться на рюмочку жаркого секса в кабинете!

Какое-то время Юля просто смеялась шуткам — кстати, шутил юный Маркезе неплохо — и бросала на него заинтересованные взгляды. Когда она сделала последний глоток из своего бокала, Уго пошел в наступление: подхватив с подноса два коктейля, он подошел к Юле и предложил ей один.

— Удивительно, что такая красивая девушка одна, без кавалера! — заметил он с прицокивающим акцентом, но вполне обаятельно.

— Увы, мой кавалер сбежал, — в тон ему поведала Юля, принимая бокал.

— Он идиотто? — поинтересовался Уго, с белозубой улыбкой.

— О, еще какой! — мстительно подтвердила Юля. — Он встретил свою бывшую и захотел срочно переговорить с ней где-то в районе кабинки мужского туалета.

— Насчет кабинки мужского туалета — вы слышали эту чудную болонскую историю? — вмешался итальянец слева.

— Про то, как Бьянки опять поссорился с любовником? — лениво спросила девушка в черно-золотом, с капризно надутыми губами. — Какой у вас интересный акцент, — заметила она.

— Я француженка, — соврала Юля.

Франция, это всегда сексуально, верно? К тому же Юля была в Париже и сможет что-нибудь убедительно соврать, если к ней пристанут с расспросами. И она знает несколько французских песен.

— О, он не просто поссорился с любовником! Он — простите дамы — устроил настоящую оргию в туалете прямо во время фестиваля.

— Боже, — сказала девица в черно-золотом. — Он не мог дотерпеть до дома?

— Необычные места будят страсть, — вмешалась Юля, постаравшись подпустить в голос хрипотцы. — Но туалет — это пошло.

— А какие места предпочитаете вы? — томно спросил Уго.

— О, разве такие вещи спрашивают у незнакомой девушки? — поддразнила его Юля.

Нет, нет, слишком быстро — это будет странно. А Сережа… пусть подождет. Птица скрасит ему ожидание.

— Так давайте познакомимся поближе! — оживился Уго.

— Хорошо, — улыбнулась Юля. — Какой ваш любимый цвет?

Уго окинул ее взглядом:

— Красный, — жарко сказал он. — А ваш?

Юля посмотрела на его смокинг:

— Сегодня, пожалуй, фиолетовый.

Почему-то ей было немного жалко этого Уго. Вряд ли он знает об интригах своего отца (вот эту жабу Юле совсем не жалко). Уго, молодой обаятельный парень, не заслужил этого всего… Но ведь и Игорь, приехавший спасать вашу страну от террористов, не заслужил того, что с ним сделали, верно?

Перед кабинетом Уго придется откатать Юле всю обязательную программу — угощение, танец… А Сережа… пусть ждет, гад, сидит!

— Пожалуйста, только не по голове! — вырвалось у Сережи.

«Уйди, дурак!» — возмутился Птица.

Сережа решил помолчать — пусть Птиц разгребает сам, но если Джина даст им бутылкой по голове, Сережа ему этого никогда не простит.

— Джина, — мурлыкающе начал Птица.

«Ты все неправильно поняла!» — поддел его Сережа.

— Ты все неправильно поняла, — машинально повторил Птица.

— Да? — обманчиво-мягко спросила Джина, перехватывая бутылку поудобнее.

«Ты зачем это сделал? Сам дальше и говори!»

— Юля просто попросила меня провести ее на этот прием…

«Она хочет найти богатого папика!» — мерзко хихикнул Птица и Сережа помимо воли повторил за ним.

«Птиц!»

«Ты мне тоже так cделал».

— Ничего лучше не придумал? — осведомилась Джина.

— Ты видишь рядом со мной Юлю? — развел руками Сережа. — Вон она, гляди, — он кивнул головой на компанию Уго Маркезе. — Я понимаю, как это выглядело для тебя, но это правда — Юля просто моя старая знакомая.

Джина бросила косой взгляд вправо и пальцы ее вроде бы слегка расслабились.

— Насколько старая? — железным голосом спросила она.

«Нас ревнуют!»

«Без тебя бы я не догадался!»

«Ты-то? Ты можешь».

— Джина, — тихо вздохнул Сережа. — Ты же видела — между мной и Юлей нет никакой химии…

«Только физика, математика, и особенно — география!» — съерничал Птица и Сережа обреченно повторил:

— … география.

«Помолчи!»

Джина взглянула ему в лицо оскорбленным взглядом — шутка Птицы оказалась не к месту.

— Постой пожалуйста, — попросил Сережа, увидев, что она сейчас развернется и уйдет, как тогда… на мосту. — Джина, я хотел извиниться. Я очень виноват перед тобой, мне следовало сразу сказать, что я болен, просто я…

— Тормоз, — радостно закончил вместо него Птица. — Ты нам очень нравилась и мы не находили в себе сил признаться.

Джина едва не выпустила бутылку из пальцев, она посмотрела на Сережу таким взглядом… ему показалось, что весь зал отдалился и они остались втроем — он с Птицей и Джина напротив них.

— «Нам»? — трогательно нахмурила брови она.

«Птиц!» — разозлился Сережа.

Птица не ответил, молча признавая свой промах. Вот так всегда — он натворит, а Сереже расхлебывать!

— Я иногда… говорю о себе во множественном числе, потому что… — осторожно начал Сережа.

«У меня раздвоение личности», — «помог» ему Птица.

— …привык так с детства. Я стараюсь себя отучить, но… когда я волнуюсь…

«Птиц, давай дальше ты!» — Сережа почувствовал, что ему не хватает воздуха.

— Джина, — совершенно трогательным голосом произнес этот гад. — Пожалуйста, не оставляй нас. Ты лучшая девушка, которую мы видели в этой жизни. Да, мы больны, но мы лечимся и когда-нибудь будем здоровы…

«Птица, ты что делаешь?»

«Мы оба этого хотим, разве нет?» — шепнул ему Птица.

«Это эгоизм, мы не можем втягивать ее в это…»

«Ты просто трусишь. Ты боишься, что она уйдет, когда узнает кто мы такой!»

Сердце стучало в ушах.

Птица прав, он боится.

Сережа смотрел на Джину и видел слезы в ее глазах.

— Почему ты сразу мне не сказал так? — хрипло потребовала она. — Сережа, скажи, чем ты болеешь?

И он решился — как в холодную воду с мостков.

— У нас раздвоение личности. Джина, я объясню тебе… только пожалуйста — не здесь!

Джина позволила взять себя за руку, ладонь у нее была мокрая и холодная. Сережа повел ее в зимний сад.

Нет, свидетели его не смущали, они с Джиной говорили по-русски, кто их здесь поймет? Мать Джины — русская мигрантка, это довольно забавно выяснилось еще на первом свидании. Но он не должен забывать о Юле и об их операции. Ее алое платье уже мелькает среди танцующих — значит скоро они пойдут в кабинет. Не стоит давать Уго время сделать… что-нибудь.

Но как объяснить это Джине?

«Мы зачем ей соврали про папика?»

«Соври ей, что ты слышал, будто Уго — извращенец», — посоветовал наглый пернатый.

«Скотина», — грустно подумал Сережа.

«Сам такой».

Танцевал Уго неплохо. И даже держал себя в руках — его ладони хотя и съезжали Юле ниже талии, не уезжали слишком далеко, останавливаясь там, где это было еще прилично, но уже… намекающе. Да ты опытный ловелас, парень!

Проблема наметилась только с ростом — Юля была выше, и нос Уго только не тыкался ей в декольте. Владелец носа не возражал. Юля возражала, но приходилось делать вид, что все прекрасно. Сука ты, Сереженька.

— С крыши нашего дворца отличный вид на ночной город, — ворковал воодушевившийся Юлиным декольте соблазнитель.

— На крыше будет слишком много… голубей, — сказала Юля. — И как же риск, что нас могут застигнуть? — добавила она кокетливо. — Нет-нет, я бы посмотрела на город из столовой или… кабинета.

В столовой у них столпотворение и Уго должен об этом знать.

— Кабинет? Отличная мысль, — обрадовался Уго. — У нас там такой стол… — томно сообщил он.

— Какой? — жарко выдохнула ему в макушку Юля.

— С ониксовой столешницей — такого же цвета, как твоя кожа… — мягко выдохнул Уго.

"Красивый заход!" — оценила Юля.

И после танца, она, наконец, согласилась отправиться смотреть столешницу. Уго, понимая, что кругом люди, вел себя корректно и рук не распускал, но Юля с тоской предчувствовала, что начнется, когда они окажутся в коридоре.

Пять метров до двери, она должна как-то продержаться эти пять метров.

"И где Сережа?"

Разумовского Юля нигде не наблюдала и это заставляло ее беспокоиться. Хоть бы ее слова про туалет и кабинку не оказались пророческими!

Уго провел ее мимо столовой и гостиной, под орхидеями в зимнем саду она наконец-то заметила Разумовского — кто бы сомневался, вместе с его "несбывшейся". Он нервно крутил в руках пустой бокал.

— Открыто… — удивился Уго, толкнув дверь.

Юля просквозила до кабинета и прижалась к стене с самым томным видом и в самой пошлой позе — прогнув спину и согнув выставленную из-под платья коленку.

— Иди сюда… — позвала она.

Уго, засопев, достал из кармана ключи на золотой цепочке, приложил брелок к контроллеру, Юля, хихикнув, прошмыгнула в дверь, получив в напутствие хлопок по попе.

Ей надо было держаться от Уго подальше, поэтому она немедленно долетела до стола и, решительно вздернув юбку вверх, заползла на холодную каменную столешницу и улеглась в красивой позе. Получилось отлично — итальянец так и замер в дверях.

— Ты очень красивая, — сказал он. — Можно я сфотографирую тебя?

Юля улыбнулась и наклонила голову так, чтобы волосы упали на лицо.

Раздался щелчок камеры и… громкий стук в дверь.

"Сережа — ты солнышко!" — подумала Юля падая под стол с испуганным:

— Кто-то пришел!

Уго что-то заворчал по-итальянски, пикнул замок… Юля ловким движением выудила из сумочки жучок и прилепила к ножке, под самой столешницей.

— Юля-а, — совершенно пьяным голосом позвал Разумовский, затем послышался странный хлопок, шипение, громко завопил Уго и звонкий голос выкрикнул по-русски:

— Беги, он извращенец!

Юля выскочила из-под стола и едва не налетела на пищащего Уго — тот прикрывал глаза руками, отвернувшись от двери, Юля облетела его и… только рука Разумовского не дала ей свернуть шею, поскользнувшись в луже шампанского. Белая пена текла из бутылки в руках воинственной Джины.

Сережа схватил ее за запястье второй рукой и поволок прочь, они вылетели из коридора под погромыхивание жестянок на Джининых юбках, пролетели через зимний сад и вылетели в зал…

— Да постой ты! — выкрикнула Юля, едва не запутавшись в юбке. — Думаешь легко бегать на каблуках?

Разумовский притормозил, отпустил ее руку, давая возможность отдышаться.

— Джина, зачем ты это сделала? — беспомощно спросил он, разворачиваясь. — У тебя будут неприятности.

— Не думаю, что он меня разглядел, — свирепо заметила Джина, — за то мгновение, пока пробка не ударила ему в глаз. Зато он точно разглядел тебя! Это Уго Маркезе, ты понимаешь?! Его семья тебя просто раздавила бы, тронь ты его хоть пальцем!

— Ох, Джина… — Разумовский явно растерялся. — Я не собирался его трогать. Я бы просто увел Юлю… Уго не знает меня, лицо нашей фирмы — Виталя…

— Прости Сережа, но это не лицо, а рожа, — не удержалась Юля.

Разумовский накрыл лоб ладонью:

— Ты отдышалась? Идем!

Не давая возразить, он снова схватил ее за запястье и поволок за собой, так что Юля едва успевала перебирать ногами, по другую сторону отчаянно цокала каблуками Джина, в ее вытянутой вперед руке так и был зажат забытый бокал. Они почти достигли выхода, когда дорогу им преградил пьяный Виталя:

— Ух ты, аж две штуки! — искренне удивился он. — Ше-еф, я уж думал ты вообще не по девочкам…

— Было бы чем, — сосредоточенно заметил Сережа, притормаживая. — Брысь.

— … Полька-то тебе сиськи под нос выставляла-выставляла…

— Что еще за Полька?! — нехорошим голосом спросила Джина.

— У меня не стоит на пластик, — холодно заметил Разумовский. — Скройся, Виталя.

— … А ты — ну вообще никак! — продолжал разглагольствовать Виталя. — А тут — аж двое… ночь будет жаркой, да?

Разумовский отпустил Юлю и стремительно сцапал Краснопольского за ворот:

— Твой выхлоп уже горит, — свистящим шепотом поведал он Витале. — Хочешь, я устрою жаркую ночь — тебе? Если ты сейчас не исчезнешь, завтра ты будешь сидеть с голой жопой в той же канаве, из которой я тебя вытащил!

Виталя сбледнул и отшатнулся, Сережа снова ухватив Юлю за руку поволок их к выходу.

Сумасшедшая гонка закончилась у воды — и Джина решительно выдрала у Сережи свое запястье:

— Я должна вернуться, — сказала она. — Надеюсь, твоя знакомая… — последнее слово Джина как-то по-особенному выделила, — будет аккуратнее искать себе спонсоров.

“Ах вот что ты ей обо мне рассказал!”

Юля поудобнее перехватила сумочку, и с размаха врезала Разумовскому по затылку… это приятное видение вспышкой промелькнуло у нее в голове, чтобы тут же исчезнуть.

— Спонсоров? — прошипела она.

— Юля… — поморщился Сережа. — Давай не здесь и не сейчас, ладно?

— Ты мне соврал, — вдруг очень спокойно сказала Джина. — Ей ты тоже врешь?

— Она вообще замужем… На самом деле мы ставили в кабинет прослушку, — неожиданно признался Разумовский. — Ай!

— Как ты просил — не бутылкой и не по голове, — дрожащим голосом сказала Джина, опуская бокал, из которого только что выплеснула шампанское Разумовскому прямо в лицо. — Прощай.

Юле захотелось поаплодировать ей, с воплем “так ему и надо!” и одновременно — толкнуть Сережу вперед: “Беги за ней, ну что ты встал!”

А Сережа так и стоял, утирая лицо рукавом.

Юля не удержалась, дернув его за свободную руку:

— Что ты стоишь? Я не верю, что ты не сможешь ничего придумать…

— Могу, — отрешенно сказал Разумовский. — Но не хочу.

Юля, посмотрела ему в глаза, и вдруг ее пронзило.

— Ты знал, что она не поверит тебе, когда говорил правду, так?

— Да, — подтвердил Сережа слишком спокойным голосом. — Так будет лучше для нее. Просто он — трус и тряпка, — очень едко добавил Птица. — Заткнись, — оборвал его Сергей.

Юля ощутила, как у нее рвется на части голова, как и всегда, когда они начинали говорить оба разом. Как не сходит с ума Волков? Невозможно.

Сережа спустился к воде, ловить лодку. Юля стояла на лестнице. Она видела, как зеленоглазая Русалочка, в платье из мусора и пены морской скрывается в освещенном проходе — и чувствовала себя виноватой перед ней.

Может Разумовский и прав. Такое чудо, как он, не всякой пожелаешь. Но почему-то Юле мерещилось, что Джине, которая превратила в карту созвездий веснушки на собственных плечах, которая пришла на бал в мусорном платье и выстрелила из бутылки шампанского в сына Маркезе — ей бы Сережа подошел.

Хотя его личная жизнь — это, конечно, глубоко не Юлино дело. Но сил нет стоять и смотреть, что он с этой жизнью вытворяет!

— Юль, — позвал снизу Разумовский.

Юля медленно спустилась вниз и перелезла в лодку.

Определенно, у нее есть идея. Не только тебе вмешиваться в чужую жизнь, Сережа.