История вторая: сближение. (джен)

… Тревога перехватила ему горло, лишь только он проснулся. Какое-то невыразимо мерзкое ощущение поднялось со дна души — настолько мерзкое и поганое, что даже и на отдельные чувства разделить его было невозможно. Олег на его месте сказал бы сейчас что-нибудь вроде: “Что ж я маленьким не сдох…”

— Олег! — позвал Сережа.

“Олег, приди, помоги мне, Олег, мне так плохо, что я хочу не быть больше никогда…”

Телефон выскочил из дрогнувшей руки и полетел вниз экраном на паркет.

Межкомнатная дверь казалась далекой, как соседняя галактика. Спиной Сережа уловил присутствие, он перекатился на другой бок… Пустота.

— Просто поверни голову, — посоветовал ему Птица.

И Сережа повернул голову. Доктор часто спрашивал его, где находится Птица (откуда бы Сереже это знать?), а он все время был здесь… прямо за спиной.

— Помоги, — выдохнул Сережа.

Покрытая черными перьями рука скользнула по его груди, обвилась вокруг шеи, когти едва ощутимо кольнули кожу на плече… Он смог дышать, теперь он мог дышать, но терзающее чувство не ушло окончательно.

— Еще, — попросил Сережа, — пожалуйста, ты же можешь…

“Ты же можешь сделать, чтобы было как вчера, ты же можешь сделать, чтобы мне стало хорошо и спокойно… надо было послушать Олега и держать капли на тумбочке!”

Вторая рука перекрестила его грудь, спина легла на шелковистые, чуть царапающие перья… Сережа глубоко и часто задышал, как вынырнувший с глубины пловец. Боль отступала, невесомый покой окутывал тело и измученную душу…

“Боже, как я устал…”

— Не уходи, — пробормотал Сережа. — Не уходи, когда я засну, пожалуйста…

“Не отпускай меня, почему мне без тебя так плохо? Я ведь тебя совсем не люблю, но как мне без тебя плохо…”

— Я нужен тебе, — в голосе Птицы Сереже примерещилось торжество. — Скажи это — и я не уйду больше.

— Ты нужен мне, — измученно выдохнул Сережа.

Птица положил голову ему на плечо, черные перья плащом укрыли их тело — и наконец сделалось совсем хорошо. Так хорошо, что Сережу потянуло в сон, с силой невероятной. Уже совсем соскальзывая с края сознания, проваливаясь в сизую вату дремы, он припомнил — такое уже было. В самые тяжелые моменты — когда пытались отжать бизнес, когда… внезапное ощущение покоя и силы, приходящее из ниоткуда.

“Я всегда был рядом. Но ты никогда не оглядывался”.

Разбудил их солнечный луч, попавший на лицо. Приоткрыв глаза, Сережа обнаружил очень озабоченную морду Олега, нависающего над диваном.

— Сколько времени?

— Да третий час пошел… — охотно ответил тот. — Звонки твои я отменил, не волнуйся.

— А я и не волнуюсь, — сказал Сережа, находящийся в восхитительном состоянии: совершенно отсутствовала любая тревога, что он что-то упустит и сделает не так.

Все он так сделает. И все его подождут.

— Завтракать будешь? — поинтересовался Олег, приподняв брови.

Сережа задумался — несмотря на поздний час, ему абсолютно не хотелось вставать. Когда у тебя что-то болит так долго… после отступления боли, хочется просто наслаждаться покоем.

Но и есть он тоже хотел.

— Скажи ему — пусть принесет завтрак сюда, — лениво посоветовал Птица. — Спорим, он побежит?

— Конечно он принесет, — укоризненно сказал Сережа. — Он наш друг.

— Твой друг.

— И твой тоже, — теперь, когда больно больше не было, Сережа успел кое-что понять. — Я ведь тоже тебе нужен? Вот и относись к моим друзьям, как к своим, пожалуйста.

Птиц поморщился, но возражать не стал. А потом Сережа поднял взгляд на Олега и увидел его выражение лица.

— Все хорошо, — заверил он. — Прости, ты не мог бы принести завтрак сюда? Ночью… мне было нехорошо, я полежу еще, ладно?

— Да конечно, Серег, — развел руками Олег. — Для тебя я — золотая рыбка, не вопрос. Только… может ты с Капутом сперва побеседуешь?

— Аурелио Капуто, — который раз напомнил Сережа. — Аурелио Капуто, а не “Гитлер капут”, Олег, это не смешно. Человек может обидеться — а он ради нас русский учить, взялся. Один из сложнейших языков мира.

— За те деньги, которые ты ему платишь, он бы и суахили выучил, — едко заметил Птица ему на ухо. Сережа предпочел сделать вид, что ничего не слышал.

Доктор Аурелио жил вместе с ними. Это было одним из главных условий контракта — впрочем, посмотрев, как они живут, психиатр не стал сопротивляться. Дочери его выросли, вышли замуж, супруги не стало пятнадцать лет назад — доктор Капуто был свободен и ничем не связан, лишь временами уезжая на день-другой к внукам.

Через десять минут Олег принес яичницу и доктора.

— Как есть ви себя чувствуешь? — спросил тот.

— Лучше бы он остановился на английском, — заметил Птица.

— У него хорошо получается, — не согласился Сережа. — Я… хорошо, сегодня хорошо.

— Ви говорит с Птица? Где есть он? — заинтересовался Капуто.

— Сзади, — Сережа вдруг застеснялся докладывать, что Птица обнимает его за шею. Надо бы — от врача симптомы не скрывают.

— Почему ты тогда на правое плечо все время смотришь? — подозрительно спросил Олег.

Сережа бросил взгляд на Птицу, снова удивившись, как по-разному выглядят их, казалось бы одинаковые лица. У Птицы — вечная, чуть глумливая усмешка, серо-желтые глаза. И как Гром не заметил этого, когда тот занял место Сережи?

— Потому что он здесь… справа, — объяснил Сережа. — Он держит меня за шею, его лицо с правой стороны от моего.

Доктор кивнул, улыбаясь с самым довольным… даже можно сказать, радостным видом. Словно у него сегодня день рождения и ему сделали давно желаемый подарок.

— Странно, что не с левой, — пробормотал Олег.

Птица издал смешок:

— Твой друг склонен к мистике? А может, я просто твой ангел-хранитель?

— Наш друг, — поправил Сережа, разглядывая черные крылья, плащом прикрывающие их обоих. — А тебе не кажется, что для ангела у тебя перья черноваты?

— А какой мир — такие и ангелы, Сережа…

— Ви есть завтракай, а потом приходить, — сказал Аурелио. — Ми с вами говорить.

— Хорошо, — кивнул Сережа. Приподнялся, придвигая к себе столик с тарелками…

— Варенья хочу, — сказал Птица. — Из черной смородины. Прямо в яичницу — знаешь, как вкусно будет?

И тут Сережа обнаружил, что тоже хочет полить яичницу вареньем. Хотя что удивляться — тело-то у них одно на двоих.

— Те чай нести? — уточнил Олег, в ответ на просьбу о варенье.

Сережа объяснил про яичницу и Олега передернуло. Бормоча “зачем я его только спросил”, Олег двинулся в сторону кухни, а Сережа встретился с преинтересной задачей.

Если Птица существует только у него в голове, ничего не помешает ему надеть футболку. Хотя руки, скрещенные на их ключицах ощущались такими реальными… Сережа сообразил, что приподнялся с подушек и приподнялся свободно — он видел Птицу, ощущал его прикосновение, но тот словно бы не имел веса и не мешал движению рук… Решившись, Сережа нырнул внутрь футболки. Птица не прореагировал, но изменилось ощущение — когти теперь покалывали плечи словно бы сквозь тонкую ткань.

“С ума сойти, — подумал Сережа. — А, да, я же уже…”

Пока Сережа завтракал, Олег старательно смотрел куда угодно, но только не на столик. Болтал, рассказывал, как побегал недавно с местной хардбольной командой… Чувствовалось — Олегу не хватает этого. Свистящих мимо пуль. Сережа предпочитал пока не думать об этом. Они непременно еще поговорят… позже.

— Помочь? — сочувственно протянул Олег, когда Сережа, позавтракав, начал медленно сползать с дивана.

— О да, пусть возьмет тебя на ручки и отнесет к умывальнику, как счастливый жених — невесту! — среагировал Птица. — Знаешь, что про вас думают, когда ты начинаешь цепляться за него на людях?

Сережа утомленно вздохнул, принимая Олегову руку. Да, тревога ушла — зато теперь он вынужден слушать злые комментарии Птицы. Когда Сережа цеплялся за Олега на людях, он обычно находился в таком состоянии, что было уже все равно, какой извращенец чего подумает.

— Мне было плохо, — ответил он Птице.

— Ты должен был позвать меня! — сообщил тот.

Сережа мог бы рассказать Птице, почему не звал его. Сережа мог бы поругаться с Птицей… Еще бы у него были на это хоть какие-то душевные силы.

“Как же ужасно я устал…”

— Возможно, — согласился Сережа и Птица замолк. Какое счастье.

Серега был странный с самого утра. В том смысле… еще более странный, чем обычно. Олег сегодня даже на пробежку не вышел, боялся, что после вчерашнего Серого придется все утро каплями поить… а тот продрых почти до трех. И начал разговаривать сам с собой, когда проснулся. И Олег нихуя не разделяет радости Капута по этому поводу!

Сейчас Сережа писал какой-то код. Писал и обсуждал написанное со своим плечом.

— Но доктор говорит, что все хорошо? — уточнил Паша.

— Доктор говорит, что у нас прорыв, — вздохнул Олег. — Говорит, что все прекрасно, потому что раньше Серый Птицу отрицал… вроде как на словах все понимая, а внутренне не принимая… А сегодня они, наконец начали взаимодействовать и доктор этого момента ждал два с половиной года…

— Не вижу у тебя радости, — подметил Паша.

— Хочешь, я тебе кину, как он сам с собой болтает? — предложил Олег.

Пашка отморозился, сказав, что его это не минует и вернулся к своим делам. А Олег вернулся к своим. Если кто-нибудь его спросит, чем Олег занимался в Италии, он честно ответит: “Самообразовывался”. И повышал культурный уровень, ага.

Нет, Олег не является идейным быдлом и ярым противником музеев, но как же его радовало, что сегодня они никуда точно не идут!

Олег не являлся ярым противником музеев. Но.

Не. В таком. Количестве.