История вторая: сближение. (джен)

— Сережа! Вставаите! — тормошил его Аурелио.

Птица внятно и очень недовольно обложил доктора матом и Сережа с трудом удержался от того, чтобы повторить за ним. Птиц, как и обычно, обнимал его за шею, накрывая сверху крылом и им так уютно спалось…

“Но доктор бы не стал будить нас без веской причины”.

Сережа с трудом вытеребил голову из-под крыла и попытался раскрыть глаза:

— М-м?

— Палло убили, — серьезно сказал Аурелио.

Разлей он ни них ведро кипятка, это не было бы более бодряще!

… Потом Сережа сидел в кресле, пил кофе, не чувствуя вкуса и смотрел новости. Аурелио переводил. Снизу доносился хохот мальчика Тони, который еще не знал, что остался без от отца. Временами в вопли Тони вплетался голос Дубина — тот проснулся раньше всех, отправился готовить завтрак, был пойман доктором и определен в няньки.

— Сегодня утром… — повторял за дикторшей Аурелио. — При попытке задержания… пистолет…

Сальваторе Палло был убит подростковой бандой, у главаря которой вдруг нашелся пистолет. Сережа в такие совпадения не верит.

Палло погиб через несколько часов после их неудачного налета — кто-то умный и безжалостный определил самое слабое звено и выбросил его из цепочки. Успел ли Сальваторе прочитать письмо? Сережа сомневался.

Скорее всего Палло убил его напарник… знает ли дорогой Аньелло, что у них есть запись, где Палло называет его убийцей?

— Вряд ли Сальваторе поделился этим с напарником, — шепнул Птица. — Это наша с ним ма-аленькая тайна.

Маленькая тайна и козырь, о котором противник не знает… Еще одно преимущество — они знают своего врага, но враг может лишь гадать, кто ему противостоит…

“Я бы постарался вывести нас на активные действия на его месте…” — подумал Сережа, вдруг осознав, что именно это и произошло. Но не от того, что они были самоуверенны, нет. Просто они не могли знать, сообщил ли Палло о похищении сына своим подельникам. И у них не было времени проверить это.

А не слишком ли вовремя Игоря начали пытать? Да. У врага тоже есть козырь — Игорь у них в руках.

Сережа оперся о стол, приложил пальцы к виску. План “Ё” маячил перед его закрытыми глазами.

— Пацана-то надо вернуть, — задумчиво сказал Олег.

Ему никто не ответил — Серега, по виду, глубоко ушел в себя, Громовская жена находилась в прострации, Дубин хлопал глазами с видом “я все слышу, все понимаю, что делать-то будем?”

— Предлагаю оставить в любом ближнем городе около полицейского участка, — предложил Олег.

— В Милане, — предложил Дима.

— Чтобы там нас за жопу и цапнули? — не согласился Олег.

— Тогда отвезти где взяли…

Олег повторил реплику про жопу.

— Надо его где-то оставить так, чтобы быстро нашли, — сказал он. — Но так, чтобы пока выясняли, кто он, откуда и где его родители — мы успели смыться. Нельзя волочь его туда, где его знают.

— Отведите мальчика на вокзал, — глухо сказала Юля. — Предложите пошутить над полисменом, соврать, что потерялся. И сматывайтесь.

Олег посмотрел на Юлю с уважением.

И тут запиликал телефон. Юля цапнула его, врубила громкую связь…

— Юля, Сергей, недоброе утро, — сказал адвокат. — Игорь подписал показания.

Слово “Что?!!!!” вырвалось у них сразу у всех.

— Да он бы сдох скорее! — вырвалось у Олега.

— Что с ним делали? — выкрикнул Дима.

— Это точно не подделка? — устало спросил Серега.

И только Юля не сказала ничего, только сидела бледная, напряженная, сжав губы в полоску.

— Я не смог его добудиться, но я запросил графологическую экспертизу, — ответил Анатолий. — Но, боюсь, все мы знаем, каким будет результат.

— У них были образцы подписи Игоря, — несчастным тоном сказал Дима.

Серега сидел и тер лицо, так, словно собирался стереть кожу со скулы:

— Бессонница вводит в пограничное состояние… Думаю, Игорь и сам не сможет вспомнить, подписывал он что-либо или нет, — устало выдохнул он.

Повисла тишина.

— Анатолий, спасибо, вы нам очень помогли, — наконец сказал Сережа. — Держите нас в курсе. Как только станет известен приговор, сообщите, в какую тюрьму поместили Игоря.

— Тюрьму? — не своим голосом спросила Юля.

— Извините, нам нужно провести небольшое совещание, — Серега, привстав, щелкнул по красной трубке. — Юля, успокойся пожалуйста. Ты правда думаешь, что я сдался?

— Нихрена ты не сдался, — подтвердил Олег. — Ты уже что-то задумал. Давай, колись.

Серега посмотрел на него больными глазами:

— Задумал… Но я сейчас не могу, — неразборчиво пробормотал он. — Мне надо… поговорить с самим собой. Без вас.

— Ладно, — поднялся с места Олег. — Тебе Капут понадобится? Нам бы пацана отправить…

— Думаю да, — нервно сказал Серега. — Олег… займите мальчика, Аурелио может понадобиться мне.

Олег посмотрел на глядящую в пространство Юлю и подумал, что доктор и его волшебные капли нужны еще одному человеку. Срочно. Она сегодня вообще спала?

“Игорь, почему тебе надо было прыгнуть в самый центр навозной кучи? Я понимаю, что ты не виноват, но…”

Сережа сидел на балконе и смотрел на воду. Птиц молчал, только иногда перебирая когтями у него по плечам — вчера они оба здорово выдохлись.

Посидев в тишине еще немного, Сережа зло и резко раскрыл ноутбук, выбрал контакт и нажал вызов.

Экран высветил рожу Краснопольского.

— Харя в экран скоро влезать перестанет, — тихо хмыкнул Птица и Сережа с трудом удержался от смешка. Дорвавшись до мечтаемой “успешности” Виталя распустил себя совершенно. Жрал, как с голодного края приехавши (хотя они точно знали — голодать Краснопольскому не доводилось). Жадность, обычная жадность — халява сэр!

Еще Виталя понтовался так, что звезды меркли. За этим и был нужен.

Впрочем Сережа ценил в нем еще одно качество — способность исполнять указания четко и без излишней инициативы.

Виталя захлопал глазами:

— А зачем?..

— Неправильный ответ, — вкрадчиво улыбнулся Птица. — Правильный ответ: “Я понял, все сделаю”. Ну?

— Я понял, — сказал Виталя. — Все сделаю, шеф.

Сережа поморщился, а вот Птица остался бестрепетен:

— Умничка, — ласково сообщил он и отрубил связь.

Лениво растянулся по креслу. Виталя помнил, с чьей руки он ест. Всего-то пара напоминаний, и он перестал терять берега и даже начал делать до крайности неуклюжие попытки лизнуть им анус…

“Птиц!” — возмущенно подумал Сережа.

— Разве нет? — хохотнул тот. — Виталя считает, будто его “шеф” неимоверно нам польстит!

“Потому, что всегда хотел, чтобы так называли его”, — подумал Сережа, вспомнив кружку с надписью "Boss" у Краснопольского на столе.

Вспомнил — и не удержался от смешка.

Затем его улыбка померкла. Сережа обхватил себя руками, ощущая уже привычную усталость и нежелание жить. Он слишком хорошо понимал, чем предстоит заняться теперь и не чувствовал в себе никаких сил.

— Ты можешь попросить об этом меня. Ты должен попросить об этом меня! — настойчиво сказал Птица.

Послышался шорох. Сережа повернул голову и увидел идущего к балкону Аурелио. И отвернулся.

На самом деле, ему сейчас не хотелось с ним говорить. Ему сейчас ничего не хотелось.

Доктор подошел, сел в соседнее кресло, и Птиц накрыл Сережу крылом, отстраняя.

— Думаешь, я стану жаловаться тебе на жизнь? — резко спросил он Аурелио.

— Не думать, — покачал головой тот. — Но ви делать беспокоизтво, иначе не говорить со мнои.

— Доктор, — сказал Сережа, выныривая из под крыла. — Мне нужна его помощь… но его влияние пугает меня.

— Ви не думать, что ви тоже влиять на него?

Тут Птица впился Сереже в плечи когтями и очень бесцеремонно отодвинул в сторону:

— Я не хочу, чтобы он на меня влиял! — зло выпалил он. — Я не хочу становиться такой же тряпкой, мягкотелым слюнтяем, который никак соплей отбросить от себя не может! Я не хочу исчезать!

— И я не хочу, — выдохнул Сережа, хотя знал, что его слышит только Птица. — И еще меньше я хочу быть похожим на тебя!

— Никто из вас не изчезнуть, — твердо сказал доктор. — Сережа, ви ведь бить маленькии когда-то?

— Конечно мы были маленькими! — фыркнул Птица.

— Кде теперь этот малчик? Он изчезнуть?

Сережа мягко отжал Птица плечом, вдруг отчетливо ощутив за его злостью — испуг.

“Я смирился, — подумал он. — У меня больше нет сил и я смирился со всем, что будет, что бы ни ждало нас впереди. А он — еще нет”.

— Он не исчез, — твердо сказал Сережа. — Он живет во мне, в моей памяти. Он — мое прошлое, мой фундамент… к чему вы нас ведете?

— Никто не изчезнуть, — сказал доктор. — Ви оба зтать ваше прошлое. Ви зтать помнить себя двое. Ви меняться, но все меняться. Ви зкоро… облегчиться.

Птица громко фыркнул Сереже прямо на ухо.

— Спасибо доктор, — Сережа постарался не обращать внимания на комментарии своей второй половины. — Мы… я думаю, нам нужно побыть одним.

Аурелио кивнул и вышел, как бы ненароком показав Сереже свой телефон. “Ты можешь позвонить мне”.

Птица вздохнул, меняя позу. Он выглядел таким же усталым, как Сережа себя чувствовал и словно бы жалел, что доктор ушел.

“А ведь он по-своему привязался к Аурелио, — вдруг сообразил Сережа. — Раньше он не умел привязываться к другим”.

Это странно, но его психиатр понимает Птицу лучше, чем он сам. Во всяком случае Аурелио понимает, чего он хочет… в отличие от самого Сережи.

“Меня никогда и не интересовало, что он хочет, — вдруг подумал Сережа. — Я лишь требовал от него делать то, что хочу я”.

И Птица — делал. Он делал, потому что доктор прав — Птица не был счастлив, что Сереже плохеет от его помощи.

— Птиц, — спросил Сережа. — Чего ты хочешь?

— Свободы, — тоскливо вздохнул тот. — Ты запираешь в рамки и себя и меня! Ты знаешь, что нужно сделать, но никак не можешь отбросить от себя соплей!

— Ты тоже устал…

— Ты сейчас хочешь порыдать у меня на плече? — уточнил Птиц. — Пожаловаться, как тебя все достало, особенно я?

Сережа с силой потер лоб рукой. Птиц, да ты же невозможен, ну как Олег нас терпит, особенно тебя!

— Он наш друг, — пропел Птица. — Вот и терпит, разве не так?

И Сережа отправился искать Олега.

День сегодня был — просто пиздец. Ночь — тоже. Хреново плавать на корабле, рулевой которого сошел с ума. Олег знал, что Серега что-то уже придумал, только надеялся, что это будет все-таки план “Б”, а не план “Ё”.

Серега что-то придумал, но его психика всю эту круговерть (в которую никто не просил его лезть!) явно не тянула. Олег даже не надеялся, что Серега возьмет, да и отступится.

“Будем выгребать”, — решил он.

Олег заставил Юлю принять лекарство и проследил, чтобы она уснула, отправил Диму рисовать Тони машинки и играть с ним в жмурки. Аурелио отправился к Сереге сам.

А потом Сережа приперся на кухню, где Олег, от безделья, варганил обед и задал охренительный вопрос:

— Олег? Как ты нас терпишь?

— Опять с Птицей поругался? — сочувственно спросил Олег.

— Нет, — мотнул головой Серега. — Я просто пытаюсь понять, как вы меня все терпите…

— Бля, Серег, — не выдержал Олег. — Вот скажи мне, за что ты себя так не любишь? Можно подумать, мир вокруг полон идеальных людей, и только ты один типа…

Олег с трудом удержал язык, рвущийся продолжить присказку. "Типа рыжий" прозвучало бы сейчас не в масть.

— … неидеальный, — вывернулся он. — Да каждый время от времени ведет себя и как мудак, и как дебил, и как упрямый осел! Чем ты-то хуже всех, я не пойму?

— Ну, как дебил я себя не вел, — отстраненно заметил Серега.

— Да нууу, — не согласился Олег. — Вирджиния.

— Я вел себя как порядочный человек!

— Не, Серег, — Олег помешал лопаточкой зажарку. — Ты вел себя как дебил. Но ты не волнуйся, в этом ты совершенно нормален!

— Олег… — выдохнул Серега падая за стол и прижимая пальцы к вискам.

— А если ты сейчас будешь вспоминать, кого Птица грохнул, так я скажу тебе — я грохнул намного больше, — продолжил Олег. — Возможно, мирные там тоже были — взрыв, такая штука... Я ж себя не ем за это поедом.

— Но тебе это и не нравилось, — тихо сказал Серега, обнимая себя за плечи.

— На войне сознание очень меняется, Серег. Нравится-не нравится… Есть цель и есть приказ. Спросишь, что я чувствовал? Да ничего особенно я не чувствовал. Жить хотелось.

— А еще туда пойдешь? — глухо спросил Серега.

Олег решил сразу расставить все точки над "ё":

— Серег, пока ты болеешь, никто никуда не идет. Ты не волнуйся, что я заскучаю, да? С тобою я вообще ни разу не скучаю!

— Мне очень повезло с вами, ребят, — дрожащим голосом сказал Серый. — И с тобой и с Пашей…

— Ну и с кукушечкой своей ты рано или поздно подружишься, — уверено сказал Олег, хотя, по правде сказать — никакой уверенности не ощущал.

— Он ворон, — поправил Сережа, прислушавшись к чему-то. — Я попробую.

И вышел, оставив Олега гадать к чему относилась последняя фраза — и кому она вообще была сказана.

— Ты и правда не идеал, — прошептал Птица глумливо. — Поэтому так и бесишься.

Сережа прислонился к вовремя подвернувшейся колонне и ничего не сказал. Да, не идеал. Но пока не был знаком с Птицей — даже не подозревал, насколько…

— Я охуенный, — не согласился с ним Птиц.

— Охуевший ты, — тоскливо сказал Сережа. Птица захихикал, поудобнее перехватывая его за плечи. Сережа поднял голову, вгляделся в его лицо… внешне они не сделались более похожими, но все чаще слышали мысли друг друга.

Птица появился только затем, чтобы защитить его, Сережа знал. Но КАК он это делал! У Сережи никаким образом не получалось испытать благодарность. До… последних дней.

Помогает же Птиц вытаскивать Игоря, хотя что ему тот Игорь.

Уж Сережа-то знает — никакой приязни к Игорю у Птицы нет. Ненависти правда тоже — Птица умел признавать свои ошибки, распизделся, как киношный злодей… сам виноват.

Помогает, потому, что это нужно Сереже.

“Скажи мне, за что ты себя так не любишь? Надеюсь, ты подружишься со своей кукушечкой”.

У Сережи не было ощущения, что он себя не любит…

— Да ну? — не поверил ему Птица. — А помнишь…

К сожалению, Сережа без пояснений понял, о чем именно Птиц пытается ему напомнить:

— Ты с Олегом сговорился? — сквозь зубы процедил он.

— Он ведь прав, верно? — Птица обхватил их обоих крыльями, вытянулся, заглядывая в лицо. — Ты не любишь меня, потому что ты и себя не любишь!

— А тебе нужно, чтобы я тебя любил? — криво улыбнулся Сережа и вдруг застыл.

Всего его как молнией пробило ощущение-понимание.

Да.

Птица существует, только чтобы защищать его, в нем, Сереже и есть весь смысл существования Птицы.

Птице тоже плохо без него.

“И быть может, ты хочешь, чтобы я обнял тебя в ответ”.

Сережа аккуратно вытеребил правое плечо из когтей, высвободил руку… Птиц не сопротивлялся и Сережа не видел его лица, скрытого упавшей челкой. Сережа осторожно перекинул руку ему через плечи, притянул к себе… Жесткие перья кольнули бок, словно бы и не было разделяющей их ткани.

“Быть не может, — глухо подумал Птица. — Дождался”.

“Не ехидничать ты совсем не можешь?” — подумал в ответ Сережа.

Кажется, Птица будет глумиться даже когда его понесут в гробу. Их понесут в гробу.

“Не дождешься…”

— Perché lo zio piange? — прозвучало снизу.

Сережа открыл глаза — и когда он успел их закрыть? — и обнаружил, что ресницы у него мокрые. И лицо, кажется тоже.

Птица звонко фыркнул у него в голове — за мальчиком Тони стоял озадаченный Дубин с голубым цветочком на лбу. Мальчик Тони держал в руках пучок маркеров и явно искал себе новый холст.

— Все в порядке? — почему-то шепотом спросил Дима.

— Я тебя дважды убить пытался, — сказал Сережа. — И после этого ты спрашиваешь, все ли у меня в порядке?!

“Ну началось”, — закатил глаза Птица.

Сережа вцепился в колонну свободной рукой и прижался лбом к гладкому камню. Его трясло. Птиц жался к нему, накрывая крыльями, но это все мало помогало — Сережу продолжало трясти. Мысли внезапно обострились, в груди заныло — и Сережа, мало понимая, что делает, врезал по колонне кулаком.

Полегчало. Ему полегчало, но пальцы он разбил в кровь.