Лекарство для демона (джен)

Выспавшись, Милагрос покинула свою комнату. Кое-как найдя дорогу в зал, открыла тяжелые двери. Увидев на полу гору черепков от разбитой посуды и сидевшего за столом багрового от злости Азазеля, поняла, что явилась не вовремя.

— Вижу, есть ты не собираешься,— сказала девушка.

— Убирайся прочь! — прорычал Азазель.

Княжна скептически посмотрела на него, прошлась вглубь зала и взяла стоящую в углу метлу и начала подметать пол.

— Знаешь, судя по моим наблюдениям, у тебя две проблемы: это тебя никто не любит... — сказала Милагрос и наткнулась на неприязненный взгляд Азазеля.

— И ты никого не любишь. Только вот не знаю, какая из бед хуже, — не обращая внимания на недовольное пыхтение демона, продолжала она.

Демон всё ещё не сводил с неё недовольного подозрительного взгляда. Закончив с уборкой, она поставила инвентарь на место.

— Ты какая-то неправильная аристократка,— заявил Азазель.

— В смысле...— возмутилась девушка.

— Вряд ли изнеженные белоручки по собственному желанию берутся за уборку. Ты же делала это так, как-будто для тебя это естественно. Значит ты не та, за кого себя выдаешь, — сделал вывод демон, с подозрением глядя на девушку.

— Просто неприязнь к беспорядку пересилила мою брезгливость, — ответила девушка, садясь с ним рядом.

Азазель криво усмехнулся и недоверчиво посмотрел на девушку. Она сидела рядом и думала о своём. Он некоторое время наблюдал за меняющимся выражением её лица.

— Ты хотела бы уйти отсюда? — неожиданно спросил он.

— Хочешь меня отпустить? — поинтересовалась Мили.

— Нет,— ответил демон.

— Тогда зачем спрашиваешь, — сказала она.

Действительно, зачем. Ведь он был абсолютно уверен в том, что она хочет покинуть это мрачное подземелье. Азазель вспомнил её взгляд, обращённый к выходу из него, когда они возвращались из трущоб. И то, что она провела ночь у его постели, когда открылись его раны. Но почему он не хотел её отпускать. Может быть, потому, что втайне даже от себя надеялся, что она окажется не такой, как те, что смотрят на него с ненавистью или пренебрежением. Он хотел того, чтобы она оказалась права, и боялся этого. Боялся того, что где-то есть место, где к демонам относятся, как к людям. Та жизнь, которой он жил была тяжела, но стала привычна.

Вскоре настало время обеда. Азазель с хмурым видом смотрел на похлёбку в своей тарелке. Аппетита совсем не было. Он редко появлялся в общей столовой. И в этот раз рядом с ним почтительно никто не садился. Но в одиночестве он оставался недолго. К нему подсела Бельфегор.

— Чего такой хмурый? — поинтересовалась она.

— Позови Цири,— сказал он.

Через некоторое время Анцифер был в главном зале и выжидающе смотрел на Азазеля.

— Я отпущу её завтра утром. Но ты выполнишь всё, что я тебе прикажу, как бы опасно это ни было,— сказал Азазель тоном, не терпящем возражений.

— Хорошо,— ответил Цири.

Перед сном, сидя в своей комнате, он все недоумевал, что заставило беловолосого демона передумать. Но, в конце концов, какая разница, раз он согласился. Единственное его желание — это чтобы княжна была как можно дальше от этого места и от этого демона. В тихой задумчивости он снимал через голову рубаху, которая больше походила на лохмотья. Как давно вот так же что-то подобное было его единственной одеждой. И вот все вернулось на круги своя. Анцифер горько усмехнулся, подумав об этом. Занятый невеселыми мыслями, он не заметил скрип открывающейся двери. Вдруг кто-то резко дернул его штаны вниз. От неожиданности Анцифер остолбенел, но обернувшись, увидел тихо посмеивающуюся Бельфегор.

— Что ты делаешь? — возмутился Анцифер, прикрываясь снятой рубахой и чувствуя, что начинает краснеть.

— Догадайся, — улыбнулась она и толкнула его на соломенную подстилку.

Не прошло и секунды, как демоница сидела на его бедрах, откинув в сторону рубаху. Анцифер с недоумением и настороженностью смотрел на неё, будучи абсолютно обнажённым. Она наклонилась к нему и поцеловала. Он инстинктивно напрягся, путаясь в мотивах её действий и своих ощущениях. Каждая клеточка его тела как-будто была объята пламенем. Демоница улыбнулась, почувствовав слабое шевеление под своими бедрами.

— Надо же, заводишься с одного поцелуя, — засмеялась она.

Анцифер почувствовал, как его лицо вспыхнуло.

— Зачем ты...— договорить он так и не успел, так как её палец с острым длинным коготком коснулся его губ.

— Хватит ломаться. Уверена, тебе понравится. Тем более, что, похоже у тебя никогда этого не было, не так ли, — всё тем же игриво-насмешливым тоном произнесла она, расстегивая шнурки своего корсета.

— Какое тебе до этого дело? — рассердился Анцифер, пытаясь за злостью спрятать смущение.

— Ты что, кому-то верность хранишь? Есть возлюбленная? — говорила она, обнажая упругую литую грудь.

— Не твоё дело, — продолжал огрызаться Анцифер.

— Дай ка угадаю. Наша маленькая госпожа? — улыбнулась демоница.

— Нет!!! Я бы ни за что! — яростно возразил Анцифер, почувствовав, что краснеет ещё больше.

— Да ладно. Рабы часто влюбляются в своих господ, если те хорошо с ними обращаются, или просто влюбляются. И судя по тому, как она защищала тебя, тебе стоит только приложить немного усилий, и она уже будет таять в твоих объятиях и страстно отвечать на твои поцелуи, — сказала она, и её коготки скользнули по его груди, как бы невзначай коснувшись его сосков. Он невольно вздрогнул.

— Она моя... я бы никогда. Я многим обязан ей...я никогда не посмею оскорбить её подобным образом, — тихо произнес Цири, отводя взгляд.

— Разве мыслью можно оскорбить. Наверное, часто представлял, как её ладошки скользят под твою одежду и как сладки её алые губки, — прошептала она, и её ладонь скользнула вниз по ложбинке между мышц пресса, остановившись на его бедре.

— Нет, всё не так...— хрипло произнёс он, из последних сил борясь со все сильнее захватывающим его желанием.

— Раз не так, то не вижу повода упрямиться,— улыбнулась Бельфегор, и её губы коснулись его шеи. Она с удовольствием услышала гулкий стук его взволнованного сердца.

Избавившись от остатков облегающей одежды, она плавно начала двигать бедрами, заметив в его желтых глазах растерянность и наслаждение. Демоница улыбнулась про себя, услышав сорвавшийся с его полуоткрытых губ полустон наслаждения. Её губы накрыли его жадным поцелуем, на который он с готовностью ответил. Демоница чуть отстранилась, и он почувствовал, как затвердевшие соски её груди коснулись его кожи, прочертив по ней неровные дорожки. Дрожь прокатилась по всему его телу, отозвавшись сладкой негой в её теле. Бельфегор ласково улыбнулась и плавно качнула бёдрами по его затвердевшему члену, с удовольствием наблюдая, как изменилось выражение его притягательно красивого лица, как загорелись золотым пламенем желания его глаза. Когда он проник в неё, ощущая жар её лона, его руки обхватили бедра демоницы. И, отдавшись всепоглощающему вожделению, демон сделал неистовое движение бёдрами навстречу её движениям, что вызвало сладострастные стоны у них обоих. Анцифер закрыл глаза и отдался бушевавшим в его теле инстинктам, слушая, как стоны его партнерши переходят в крики, и чувствуя, как его тело отзывается на каждое её прикосновение. Он поцеловал её и, лаская, ускорил темп, и вскоре их тела содрогались в сладостных конвульсиях, оглашая маленькую темную комнатку громкими стонами. Бельфегор легла рядом. Её грудь вздымалась от частого дыхания, впрочем, как и его. Анцифер виновато покосился на неё. Спустя некоторое время, когда его дыхание и сердцебиение пришли в норму, демоница уже спала, положив голову ему на плечо. Анцифер ещё долго не мог заснуть, лежа, прикрыв глаза тыльной стороной ладони, то и дело поглядывая на мирно спящую рядом Бельфегор. И тело ещё сотрясала мелкая дрожь от воспоминаниях о своих ощущениях. Это было ни с чем не сравнимое наслаждение. Но с ним пришло и чувство неловкости, как-будто он совершил что-то постыдное, что могло опорочить честь и доброе имя семьи Вилламайн. С такими противоречивыми мыслями он заснул только к рассвету.

Утром он проснулся от того, как почувствовал, что Бельфегор больше не согревает его своим телом. Открыв глаза, он увидел, как она одевалась. Анцифер виновато отвел взгляд, когда она на него посмотрела.

— Не смотри на меня, как побитый щенок. На роль твоей девушки я не претендую. Ты красивый, и мне нужно было только твоё тело, чтобы получить удовольствие. И ты был довольно неплох, несмотря на неопытность. Ты просто создан для этого. Так что мы друг другу ничего не должны. Ну, разве что это может время от времени повторяться, если мы оба этого захотим. Я уж точно захочу,— сказала демоница, улыбнувшись перед тем, как покинула его комнату.

Когда за ней закрылась дверь сердце Цири болезненно сжалось от сознания того, что его просто использовали, и то, что между ними произошло ничего для неё не значило.

"И как после всего этого смотреть в глаза Мили", — подумал он, одевшись и направившись к подземному озеру.

Прохладная вода расслабляла тело, но не успокаивало душу.

"Что же теперь делать?" — задавался он вопросом, набирая в ладони воду и медленно обливая себя. Струйки воды скатывались по крепкой груди, огибая рельефы торса.

"Рабы часто влюбляются в своих хозяев..." — вспомнил он слова Бельфегор.

Было бы так, если бы он действительно был её рабом. Но Милагрос была его сестрой, и чувства, которые он к ней испытывал были вполне братскими. Хотя он не мог не признать, что смотрел на неё по-особенному, когда она иногда засыпала в кольце его рук в саду или льнула к нему, прячась от дождя под куполом из его крыльев. А теперь мысли и чувства смешались, и он не знал, так ли на самом деле, как он думал. Может быть Бельфегор права, и его чувства к юной княжне не настолько платонические, как он привык думать. Он набрал полные ладони воды и начал умываться. Будто старался смыть все сомнения. Прохладная вода подземного озера медленно стекала по лицу. Анцифер глубоко вздохнул, стараясь привести свои чувства и мысли в порядок и принять то, что произошло, как должное.

Вдруг демон услышал торопливые шаги. На пляже показался Эларен.

— Цири, тебя Азазель зовёт! — крикнул он.

— Сейчас иду,— ответил Анцифер, направляясь к берегу.

— Ты звал меня? — спросил Цири, зайдя в главный зал.

Склонившийся над каким-то пергаментом Азазель поднял голову, обратив внимание на вошедшего. Через несколько минут в зал вошли Бельфегор и Милагрос. Анцифер настороженно посмотрел на беловолосого демона.

— Ты свободна, человечка, — громко сказал он, обращаясь к княжне.

— Что...а Цири,— испуганно спросила Милагрос.

— Только ты. Бельфегор, проводи её,— приказным тоном произнес Азазель.

— Нет! Я не пойду без Цири! — решительно заявила девушка.

— Пойдёшь. Я вышвырну тебя отсюда, если потребуется,— зло прошипел демон.

Милагрос бросилась к столу.

— Нет! Ты не сделаешь этого! Я знаю, ты не такой! — отчаянно говорила она.

Азазель встал из-за стола, подошёл к ней и, грубо схватив её за руку, поводок к выходу.

— Нет...не надо...я не хочу без него, — говорила девушка, когда он грубо тащил её по лабиринту коридоров. Анцифер следовал за ними, дабы убедиться, что он действительно отпустит Милагрос.

Вскоре впереди появился свет, и княжна поняла, что они приближаются к выходу. Оказавшись на поверхности, он грубо толкнул девушку на каменную брусчатку, местами устилавшую трущобы. То немногое, что осталось от тех времен, когда здесь жили люди. Милагрос упала, потеряв равновесие, когда он толкнул её вперед.

— Проваливай! Ты хотела свободу, так получай её,— сказал Азазель.

— Мили! — Анцифер кинулся было к девушке, чтобы помочь ей, но Азазель остановил его, схватив за плечо.

— Она теперь не твоя забота,— произнёс Азазель.

Милагрос медленно поднялась и выжидающе посмотрела на Анцифера. Тот отрицательно покачал головой. Девушка тяжело вздохнула и медленно поплелась прочь, провожаемая хмурыми взглядами бездомных демонов. Анцифер смотрел ей вслед, и на душе становилось спокойно от того, что она покинула это мрачное место. Азазель тоже не сводил с неё пристального взгляда, обуреваемый противоречивыми чувствами. Только теперь он стал сознавать, что останься она здесь подольше, он бы начал привыкать к ней и не захотел бы её отпускать. Поэтому в какой-то степени он радовался появившемуся предлогу выпроводить её.

Но то, что произошло через несколько минут, было полнейшей неожиданностью. Стоило девушке выйти за пределы трущоб, как послышался тяжелый стук копыт. Мимо проезжала вереница Орлеанских рыцарей. Один из них отделился от процессии и направил свою лошадь к девушке. Демоны не могли слышать, о чем они говорили, но то, что они увидели было достаточно, чтобы посеять зерно сомнения в душу демона в маске.

— Леди Милагрос,— обратился рыцарь к девушке, которая старательно отводила взгляд, пряча выступающую на ресницах влагу.

— Да, сэр, — ответила она, подняв на него взгляд.

Рыцарь соскочил с седла и поклонился юной княжне.

— Как вы оказались в таком месте? — удивился он.

— Я заблудилась,— всхлипнув, ответила Милагрос.

— Надеюсь, эти проклятые демоны не причинили вам вреда,— продолжал он, многозначительно глядя вглубь трущоб. Девушка отрицательно покачала головой.

— Император был встревожен вашим отсутствием,— продолжал рыцарь.

— Я сожалею, что принесла столько неудобств его Императорскому Величеству,— тихо произнесла Милагрос, обернувшись к трущобам, как-будто стараясь что-то разглядеть там, вдали, среди полуразрушенных зданий.

— Не сочтите за дерзость, ваша светлость, — произнес рыцарь, возвращаясь в седло и протянув девушке руку. Она вложила свою ладошку в латную перчатку и тут же оказалась в седле перед рыцарем.

Пришпорив лошадь, рыцарь с княжной удалились прочь от этого места.

Азазель стоял, как громом пораженный. Он медленно перевел испепеляющий ненавистью взгляд на Анцифера. Тот облегченно вздохнул, удостоверившись, что Милагрос благополучно доберется до дворца, и едва успел среагировать на попытку Азазеля ударить его в лицо.

— Азазель, стой! Ты не так всё понял, — пытался объяснить Цири, удерживая его кулаки на безопасном для себя расстоянии.

— Предатель,— зло прошипел Азазель.