Лягушка Волшебная (джен)

Я шла за профессором, практически не глядя по сторонам. Потому что я не могла так сходу обратно собраться с мыслями. Волнение мне, конечно, отшибло, но вот шок, которым меня накрыло в подземелье, определённо не собирался отпускать просто так. Так что я просто шла за ним, чтобы не потеряться по дороге. Не то чтобы я потом не нашлась, но всё же оставаться непонятно где одной мне не хотелось. Впрочем, я в конце концов смогла нормально соображать и опознать, где я, когда до кабинета Хеймдалля было уже рукой подать.

— «Ты планируешь прийти послушать историю мистера Поттера?» — раздался у меня в голове голос Хеймдалля.

— «Мы с профессором Снейпом в одном повороте от твоего кабинета», — отозвалась я.

— «О, вот как», — отозвался он.

Стоило нам завернуть в нужный коридор, как дверь кабинета Хеймдалля открылась, демонстрируя нам его руку в белой сорочке. Эта рука придерживала дверь, но вот хозяин её в проёме не показывался.

— Зачем вы открыли дверь? — донёсся голос Гарри Поттера.

— Не я один хотел бы вас выслушать, — отозвался Хеймдалль. — Вас просил прийти профессор Снейп, однако вы пришли всё же в мой кабинет, а не в его, — и он наконец высунулся в коридор так, чтобы увидеть нас.

— Хорошо выглядишь, — заметил профессор Снейп, приблизившись. — Вчерашние злоключения по тебе совсем не заметны.

— Ну, следы драки прекрасно убирает Лист Иггдрасиля, — улыбнулся Хеймдалль. — А следы похмелья — то мерзкое на вкус пойло, которое готовит мастер. И судя по тебе, ты уже с ним познакомился.

— Вы что, за обедом не встретились? — я протиснулась мимо профессоров в кабинет.

— Нет, я не обедал, — хором отозвались они.

— Понятно… — протянула я. — Я надеюсь, что работая над составом, как над зельем, мы сможем решить проблему вкуса того пойла.

— Я уже говорил тебе в прошлом, что гадкий вкус у него скорее плюс, чем минус, — вздохнул Хеймдалль.

— Давай будем честны — пропитая алкашня его пить всё равно не будет, — я пожала плечами. — Оно нужно тем, для кого похмелье — редкое и мучительное состояние. Не понимаю, зачем ещё больше наказывать и без того страдающего человека.

— Мы вернёмся к этому позже, — он потрепал меня по голове.

Я заметила Гарри. Он сидел на краешке массивного стула, на который обычно Хеймдалль и усаживал студентов. На нём вполне можно было устроиться довольно удобно, чтобы слушать продолжительную лекцию, или пересдавать большую контрольную, или поднадзорно переписывать эссе… Но Гарри сидел на самом краешке, как будто готовый подскочить в любой момент. Впрочем, в конкретно данный момент подскочить он физически не мог — его парализовало ещё похлеще, чем меня, при виде профессора Снейпа не в чёрном. В таком состоянии он, очевидно, находился с момента нашего прихода, так что можно было не боясь обсуждать любые темы — он бы не понял ни слова. Ну, если бы такие темы для обсуждения у нас были. Я прошла к дальней стене, где стоял маленький диванчик, Хеймдалль уселся в преподавательское кресло-трон за столом, а профессор Снейп разместился на стуле практически напротив Поттера.

— Итак, мистер Поттер, мы все внимание, — изрёк Хеймдалль, переплетая пальцы перед лицом.

— Это всё Гермиона! — дёрнувшись, выпалил он и поднялся со стула.

— Прошу прощения? — профессор Снейп подался вперёд. — Мисс Грейнджер?

— Мы… Она… — Гарри замялся и сел. — После того раза, когда мы тут были на рождество, мы долго не могли уснуть и говорили в гостиной, — он смотрел куда-то в пол. — Тогда Гермиона сказала, что Фрейя сказала, что слышала, что Тайную комнату открывали пятьдесят лет назад. И Гермиона предложила спросить об этом того, кто тогда был в школе. И мы с Роном сначала подумали о профессоре МакГонагалл, но она ничего бы не рассказала нам, и тогда Рон сказал, что стоит разузнать про всё у Хагрида. Мы узнали, что он учился тогда в школе и написали Гермионе. А она написала, что он скорее всего как-то с этим связан, ведь у него отняли палочку, когда он был школьником…

— Извини, что перебиваю, но, — я сжала переносицу. — Вы пошли к человеку, который, возможно, кого-то убил в школе пятьдесят лет назад, на ночь глядя, когда в замке почти никого не было, так?

— Хагрид никого не убивал! — взвился Гарри.

— Да, я знаю, — я поморщилась. — Но выглядело всё именно так. И он послал вас в гнездо акромантулов. Если бы мы вас не нашли, от вас не осталось бы даже костей.

— Если бы я не знал Хагрида, я бы решил, что он хотел от вас избавиться, — обронил профессор Снейп. — Итак, что было дальше?

— Мы только-только пришли, и я спросил его, может ли он рассказать, что тогда случилось, — Гарри снова сел и понуро опустил голову. — Хагрид сказал, что тогда погибла девочка, но он не знает, как именно. А потом в дверь постучали, и он сказал, что если мы хотим узнать ответы, нам нужно идти за пауками. А потом вошли директор Дамблдор и министр Фадж и забрали его.

— И не заметили вас? — профессор Снейп изогнул бровь. — В доме Хагрида негде так спрятаться.

— У нас была мантия-невидимка, — скрючился Гарри.

— И вы пошли за пауками в Запретный лес ночью? — уточнил Хеймдалль.

— Да… — ещё сильнее скрючился Поттер.

— Никого не предупредив? — добавил он.

— Да… — ещё тише отозвался Гарри.

— Меня сейчас так и подмывает вскрыть вам череп, чтобы понять, есть ли вообще там, в вашей голове, мозг, — поджав губы, заметил Хеймдалль.

— Он же не знал, что там будет гнездо, — подала голос я. — Не то чтобы идти в Запретный лес ночью было хорошей идеей, но всё же там не все готовы тебя сожрать.

— Руфус говорил, что там таких более чем достаточно, — пожал плечами Хеймдалль. — А вот тех, кто бы бросился на помощь — пожалуй, ноль.

— Если ты не Хагрид, — хмыкнула я.

— Да, если ты не Хагрид, — кивнул Хеймдалль. — Мистер Поттер. Вы хотя бы читали о том, кто живёт в Запретном лесу?

— Нет, но я там уже бывал, — Гарри посмотрел на него. — В прошлом году мы… У нас была там отработка с Хагридом.

— И вы водили там хороводы с зайчатами, раз посчитали, что идти туда совершенно безопасно? — от улыбки Хеймдалля у меня по позвоночнику прокатился озноб.

— Нет, в тот раз… Я встретил там Волдеморта, — Поттер судорожно вздохнул, будто боялся, что ему никто не поверит. — Он пил кровь убитого единорога, а потом там был ещё кентавр…

— О! — я посмотрела на Хеймдалля и он кивнул.

— С учётом этого, скажите мне, мистер Поттер, вы дали себе труд хоть несколько секунд подумать, насколько смертельной может оказаться прогулка в Запретный лес ночью, прежде чем идти туда? — низкий голос моего наставника был обманчиво спокойным.

— Разумеется, нет, — ответил за него профессор Снейп. — Он же гриффиндорец.

Декан поднялся и медленно прошёлся по кабинету, остановившись у окна с тем самым видом на Запретный лес. Повисло молчание. Технически, у профессора здесь было самое высокое положение в рамках школы, если не считать того, что он был и самым старшим из присутствующих. Ну, не то чтобы это всё было так важно в данный момент, однако он явно взял паузу на раздумья, и никому не хотелось прерывать его. Я попыталась посмотреть в окно — в кабинете оно было одно, и декан полностью его перегораживал, так что единственное, что можно было за ним заметить, так это то, что уже сгущались сумерки. Как же рано зимой темнеет…

— Для профессора Эдельштейна и мисс Нильфхейм произошедшее прошлой ночью не несёт такого смысла, как для меня, — наконец заговорил он. — Если бы Хэймдэлл стал директором школы, он, я уверен, упразднил бы факультеты прежде, чем сел бы за стол, и предложил бы иную систему разделения на классы.

— Думаю, за стол я бы всё же сел, — заметил Хеймдалль. — Писать стоя не очень удобно. Но система факультетов и правда изжила себя, насколько я могу видеть. При том, что нет никакой разницы в программе, от неё больше вреда, чем пользы.

— Ты здесь человек новый и ты здесь не учился, так что смотришь на всё свежим взглядом, — кивнул профессор и повернулся к Поттеру. — Вы, гриффиндорцы, всегда гордились своей храбростью, отвагой, а на деле это всегда были безрассудство и глупость. От вашего факультета только и слышно, какие вы доблестные и честные, однако в этом учебном году ничего из этого не видно. Вас, двух гриффиндорцев, помчалась спасать не кто-то с вашего факультета — это была слизеринка. Ваш друг едва не простился с жизнью, и именно от слизеринцев сейчас зависит, когда он придёт в себя и случится ли это.

— Помчалась спасать? — переспросил Гарри. — Вы же сказали, что были там на разведке и случайно нас нашли…

— Разведка в новогоднюю ночь? — я скривилась. — Ты правда думаешь, что мы не могли придумать занятия получше, чем ходить искать гнездо акромантулов? — собственно, оно у нас и было, и в этом контексте мой вопрос звучал ироничнее.

— Тогда как?

— Мы действительно уже были около гнезда пару раз, — отозвался Хеймдалль. — Тогда Фрейя поставила в нескольких местах сигнальные чары примерно по границам их территорий.

— Когда чары сработали, я поняла, что около гнезда оказались люди, — я вздохнула. — Поскольку зачистка была назначена на более поздние даты, я решила, что там может понадобиться помощь.

— Забавно выходит, мистер Поттер, — лицо профессора Снейпа исказилось в сардонической усмешке. — Вы не находите?

Гарри нервно и неуверенно кивнул. Ну, он, возможно, действительно не совсем понял, что забавного нашёл в ситуации профессор, а может, понял, но это совсем не забавно с его точки зрения. Мне показалось, что у них есть какое-то непонятное мне что-то, какая-то связь, которую так с ходу и не поймёшь. Декан тем временем вернулся к столу и снова сел напротив Гарри, увлечённо рассматривавшего что-то на полу.

— Я надеюсь, профессор Эдельштейн меня поддержит, — снова заговорил он. — Я думаю, мы не станем назначать вам никаких наказаний. Потому что исполненное наказание снимает вину и избавляет от угрызений совести. А вы и ваш едва не погибший друг сами виноваты в том, что всё сложилось именно так. Это только ваша вина.

«Вот и живите теперь с этим», — хотелось добавить. Хотя вообще логика была довольно интересной — «я накажу тебя тем, что не буду наказывать». В принципе, не сказала бы, что это совсем лишено смысла, если наказывать так человека совестливого. Может, для Гарри такое наказание и было вполне действенным, но вот в его товарище, который в данное время отдыхал в лазарете, я не была уверена. Впрочем, это не моё дело. Раз декан решил, что стоит поступить именно так — из-за волнения ли за студентов или по причине общей радости — значит, так надо.

— Вы можете идти, мистер Поттер, — негромко произнёс Хеймдалль. — Постарайтесь хотя бы до возвращения вашей подруги вести себя более… разумно.

Понурый Гарри Поттер сполз со стула, попрощался с профессорами и вышел из кабинета. Вид у него был очень мрачный. Ну а чего он, собственно, ждал? Что его тут погладят по головке и дадут с полки пирожок? Так это к директору Дамблдору, и уж точно не к профессору Снейпу. А мне стало интересно, Гарри постоянно вёл себя так для того, чтобы привлечь внимание, или потому, что считал, будто всем на него плевать? Задумавшись об этом, я некоторое время таращилась на закрытую дверь, пока меня не посетила внезапная мысль — Рон, блин, Уизли! Парень валялся в лазарете, и хотя угрозы его жизни вроде бы как не было, он был в околоовощном состоянии, и чтобы привести его в чувства, нужно было провести ему целый курс противоядий. Почему? Ну, для начала потому, что «воскресили» мы его Листом Иггдрасиля, который из ядов. Если применять его, не как последнее средство при смерти от яда, то от него почти нет побочек, но тут вот совпало. Так что восстановление ему предстояло долгое и мучительное — целых семь дней, из которых ещё день бревном в кровати, а потом только приём мерзких зелий. Ну, их можно, конечно, и не пить, если не все части тела хочется сохранить. Но мало кто на такое согласится.

— Курс противоядий, — тихо произнесла я. — Сэр, вы сказали, он зависит от слизеринцев?

— Да. Поппи прекрасный специалист, но такой курс ей, боюсь, не под силу, — вздохнул профессор Снейп. — Тем более, что вы использовали не самое распространённое зелье.

— А, да… — скривилась я. — Точно. Как бы мне хотелось составить безупречное зелье здоровья, чтобы у него не было побочек ни при каких условиях… Какая жаль, что даже с магией это нельзя.

— А как же слёзы феникса? — нахмурился профессор Снейп. — Они же способны исцелить любую рану.

— Ну, во-первых, как вы и сказали — рану, а не хворь, — я глубоко вздохнула. — А во-вторых, слёзы должны быть довольно свежими и отданными птицей добровольно, что делает их крайне редкими. А мне больше нравятся зелья, которые, если надо, можно и на коленке сварить.

— Мы можем поговорить о целебных зельях за работой, — сообщил Хеймдалль.

На нём оказалась мантия того же цвета, только чуть более тёмного оттенка, что и моё платье. Зеркал в коридорах не было, но я подумала, что в таком виде мы все трое вполне уместно смотрелись бы на каком-нибудь светском приёме, например. По крайней мере, более уместно, чем в подземелье над котлами. А ещё я подумала, что форма в такой школе — это хорошо. Нет, я за разнообразие и всё такое, но это школа-интернат. И учитывая огромную разницу между учащимися, в отсутствие формы в одежде здесь был бы полный бардак: чистокровные по своей моде отставали бы от маглорождённых в плане длин юбок и числу рюш и кружев на рубашках лет так на двести.

К чести мадам Помфри надо заметить, что она вообще очень мало говорила. С каким бы странным недугом к ней ни попадали, кому бы и какие зелья она ни выпаивала, никто, ни одна душа не узнала бы, что, кому и почему она давала. Даже, возможно, тот, кого она лечила. Благодаря этому её свойству Рон Уизли послушно пил все зелья курса противоядий, которые мы для него готовили. Собственно, мы провели у котлов целых два дня вместо того, чтобы предаваться праздности, гонять кофии, ковыряться в думосборе и прикидывать состав для волшебного антипохмелина. Скажет ли Рон Уизли спасибо, когда полностью поправится? Пфффф.

Четвёртого января после завтрака я спустилась в подземелье. Прошлым вечером, готовя один особенно неприятный состав на основе безоара, мы обговорили, в каком виде отправимся в Министерство. Я не задумывалась об этом, пока профессор Снейп не назвал произошедшее «историческим событием». Кроме того, третьего ещё пришло официальное письмо от мистера Скримджера, в котором он торжественно сообщал, что на основании его личного расследования мы трое будем приставлены к награде орденом Мерлина первой степени, а затем нам нужно будет ответить на несколько вопросов для «Ежедневного Пророка». Проводить банкет или нет, как указал глава Аврората, в Министерстве ещё не решили. Хеймдалль как бы невзначай вспомнил, что у меня должно было быть с собой бархатное платье травяного цвета с серебряной окантовкой. Оно у меня действительно было и это было платье точь-в-точь, как у Роделы, только зелёное, а не чёрное: отрезное по талии, с воротничком-стоечкой, с широким подолом и не очень узкими рукавами. Оно было достаточно простым и достаточно торжественным одновременно. У Хеймдалля, разумеется, был костюм, в некотором роде, в комплект: чёрные парадные брюки с лампасами и чёрный с зелёным отливом сюртук с огромным числом маленьких круглых пуговиц. И, разумеется, аж до слепящего белая сорочка и шёлковый галстук-аскот. Короче, даже если бы мы оба повесили на шею таблички «Я неприлично богатый аристократ» этот факт был бы не так очевиден. Профессор Снейп поступил несколько проще и оделся так же, как и первого января. Он застал нас в кабинете Хеймдалля за процессом заплетания косичек. Я свои жидкие волосёнки собрала сама в низкий пучок, а вот мой наставник решил, что ему нужны косы воина. Ещё б накрасить попросил…

В Министерстве магии нас лично встретил мистер Скримджер. Торжественная церемония вручения орденов проходила на каком-то этаже после какого-то коридора в каком-то зале. Я понятия не имела, где именно, потому что меня чуть ли не в плотное кольцо взяли, так что я даже не была уверена, сколько раз и в какую сторону мы поворачивали. Сама по себе церемония была скучилищной. Я стояла, сложив ладошки над подолом, и думала, что это, видимо, какая-то неписанная традиция — проводить такие мероприятия так, чтобы люди в зале зевали. Министр магии Очень Долго читал свою заготовленную речь, в которой, надо заметить, было Очень Много слов о заслугах Министерства и лично его, и прямо-таки почти не было ни слова о нас. Мы трое упомянулись в ней практически случайно. Чего тогда вообще было нас звать? Наградил бы сам себя, и всех делов.

Нам на шеи повесили заметных размеров золотые бляхи с буквой «М» на широкой голубой ленте, и это мракобесие, наконец, закончилось. И я подумала, что вот это вот само по себе мероприятие было достаточной причиной для того, чтобы не любить публичность. Мы не знали, куда себя девать, тогда как все присутствовавшие тоже не торопились расходиться. На нас таращились, перешёптывались и, откровенно говоря, очень тихо озвучивали мысль о том, что министр поехал кукухой и притащил троих случайных людей, чтобы похвалить самого себя. Ну, надо признать, из его пламенной речи и впрямь было не понять, за что же, собсна, именно мы получили ордена. В этот момент к нам бесшумно приблизился мистер Малфой.

— Северус, — тихо произнёс он. — Ты заметил? Она исчезла.

— Я заметил, Люциус, — кивнул профессор. — Я лично присутствовал при том, как дементор выпил его душу. Вне всяких сомнений — он больше не вернётся.

— О, Мерлин! — явно чуть громче, чем хотел, изрёк мистер Малфой. — Ты! Какое облегчение! Как это удалось?

— Это вопрос, на который я не стал отвечать даже главе Аврората, — улыбнулся Хеймдалль. — Важнее, что это удалось.

— Да-да, конечно, — кивнул он. — Если вам что-нибудь понадобится — что угодно — вы можете обратиться ко мне. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти это.

— Что бы нам ни понадобилось, мы сможем найти это и сами, если оно не дороже денег, конечно, — усмехнулся Хеймдалль. — Однако я уверен, что есть некоторые вопросы, с которыми можно только к вам обратиться.

— В любое время, — мистер Малфой горячо пожал руку Хеймдаллю. — В любое время.

К нам подошла высокая женщина с тугим пучком на голове. Она сказала, что проводит нас в другой зал, где нас уже ждал репортёр. И мы пошли за ней, как утята за мамой-уткой. Оказалось, что она на просто огромных каблуках шла. Мы снова шли какими-то коридорами, пока я думала о шпильках и ходулях. И в том числе я думала, с какого же перепугу вообще надо носить такую обувь. Неудобно, нефункционально, травматично…

В зале, куда она нас привела, нас встретили мужчина и женщина. Мужчина был вида довольно неказистого, одет он был в серый костюм, поверх которого был песочного цвета разгрузочный жилет. Ещё у него была камера, так что он, определённо, был фотографом. Женщину, впрочем, я бы тоже едва ли назвала красавицей: она была пергирольной блондинкой, волосы её вились мелким бесом. Лицо у неё было квадратное, с тяжёлой челюстью, губы — ярко накрашены. На ней были очки в мелких стразах и насыщенно зелёный твидовый костюм, плотно облегающий фигуру. На её массивных руках был некрасивый острый маникюр, хотя надо признать, пунцовый оттенок лака мне понравился. Глядя на неё, я подумала, что интервью это будет так себе, если честно.

— Рита Скитер, — женщина протянула руку Хеймдаллю, видимо, выбрав его своей жертвой.

— Хеймдалль Ольстин, — он улыбнулся так, что можно было ослепнуть. — Думаю, я сам напишу, чтобы в статье не было опечаток.

— Давайте сделаем фотографии, а затем приступим, — она улыбнулась и облизнула уголок губ.

Мы с профессором Снейпом невольно переглянулись. Ну, я могла понять, откуда бы она могла знать его — в теории, по крайней мере. Всё же магическое сообщество здесь не очень большое, так что они могли даже поучиться какое-то время вместе. Но настолько пренебречь моей скромной персоной… А и пусть — пусть вообще думает, что меня тут нет.

Фотограф усадил меня на стул. Он — стул — был высоким, и я ногами до пола не дотягивалась. Это казалось мне таким глупым: я сидела, как маленький ребёнок, но на груди у меня был орден за убийство. Профессоров фотограф расставил по обе стороны от стула и, соответственно, меня, да ещё и Хеймдалль положил мне руку на плечо. Он что же, думал, что я убегу, что ли? Хотя мысль эта, в действительности, была довольно привлекательной — я не доставала до пола. Какая ж дурь. Впрочем, на моё счастье, фотографу снимок не понравился, и он решил нас переставить — убрать из композиции стул. Теперь я стояла между профессорами, а моя ключица по прежнему грозила быть сломанной в тисках хеймдаллевой ладони. Впрочем, этот дубль фотографа уже удовлетворил, и он передал нас репортёру.

— Итак, давайте начнём, — начала Рита Скитер. — Как вы чувствуете себя, получив орден Мерлина Первой степени?

— Орден не был целью, — улыбнулся Хеймдалль. — Мы чувствуем умиротворение, поскольку наш труд увенчался успехом.

— Из слов министра следует… — внезапно дверь в зал распахнулась, и к нам практически ворвался мистер Скримджер.

— Есть некоторые вопросы, ответы на которые пока недопустимы, — изрёк он. — Я буду здесь.

— Мистер Скримджер, — переключилась Скитер. — Поясните мне и нашим читателям, за что именно сегодня были вручены ордена?

— Странно, что вы ещё не выяснили всего, — как будто он её поддел. — Эти герои окончательно избавили нас от Волдеморта.

— Как же вам это удалось? — она снова впилась в Хеймдалля взглядом.

— Не вдаваясь в подробности, нам удалось заключить его душу в камень и передать дементорам, — отозвался он.

— Как же вам удалось отыскать её?

— К нам в руки попал некий предмет Волдеморта, — чуть сощурился Хеймдалль и покосился на мистера Скримджера. Тот едва заметно мотнул головой. — Расследование того, как именно он попал в Хогвартс, ещё продолжается, так что я не буду его называть. Но именно благодаря этому предмету всё удалось.

— Правда ли, что Тот-кого-нельзя-называть использовал тёмную магию и действительно мог вернуться? — Скитер стрельнула глазками.

— Насколько я могу судить — да, это так, — кивнул Хеймдалль.

— Вы можете сказать, что именно это была за магия? — она подалась вперёд. — И насколько можно доверять вашим суждениям?

— Я — ведущий зельевар и артефактор «Зелий и эликсиров Нильфхейм», глас главы клана Нильфхейм, — он улыбнулся. — Иными словами — если это имя ничего не говорит вашим читателям — я эксперт. Что же до магии, которую он использовал… Хм, это очень тёмная материя, запрещённая Министерством достаточно давно. Не думаю, что мне стоит озвучивать, что именно это было.

— Главное об ордене я выяснила, — улыбнулась Скитер. — Он был вручён тем, кто победил Того-кого-нельзя-называть. Однако я убеждена, что читатели захотят узнать больше и о вас. Прежде всего — вы холосты?

— У меня есть невеста, — Хеймдалль чуть опустил голову, напрочь игнорируя мой несколько озадаченный взгляд. Точнее, мой напрочь шокированный взгляд. — Я бы предпочёл не называть имени.

— А кто эта юная особа? — внезапно она вспомнила обо мне. Именно в тот момент, когда мне отказал голос.

— Фрейя Нильфхейм, — представил меня Хеймдалль. — Знания её клана были неоценимым вкладом в победу.

— Что ж, спасибо, — Скитер поднялась. — Сегодня составим статью и на передовицу завтра.

— Я очень надеюсь, что в статье не будет ничего лишнего, — Хеймдалль поднялся. — Вы ведь не хотите поссориться с тем, кто варит для вас Ванадис?

Рита Скитер как будто слегка нервно улыбнулась, и они вместе с фотографом ушли. А мы остались. Мистер Скримджер, впрочем, тоже на выход не спешил. Мы просидели в тишине несколько минут, после чего глава Аврората поведал нам, что через три часа должен будет состояться приём по поводу вручения наград. А до этого времени нам стоило прогуляться и перекусить. И надо признать, что если в Министерстве мы смотрелись действительно уместно, то на улицах Лондона были бы как три косплеера. Однако есть и правда хотелось, так что мы камином отправились в «Дырявый котёл». Убранство этого заведения было, мягко говоря, довольно утлым. Освещался зал свечами, так что там было просто выколи глаз. Мы прошли за отдельный столик в дальнем углу, уселись и попросили еды — меню здесь всё равно не было. Женщина, будто сошедшая с гравюры девятнадцатого века, поморщилась, выслушав нас, и ушла. Голос наконец вернулся ко мне.

— Невеста? — слегка сипло спросила я у Хеймдалля.

— Эм… Да… — он отвёл глаза.

— Ну… Мои поздравления, наверное, — я потёрла переносицу. — Надеюсь, удастся ужиться с ней. Хотя лет через шесть-семь я смогу отослать вас с ней в другой дом, так что… Впрочем, давай обсудим это позже.

— Уверен, вы прекрасно уживётесь, — внезапно усмехнулся он. — Если ничего не изменится в ближайшие девять лет. А вообще, я сказал это только по той простой причине, которую ты должна бы прекрасно понимать — я не хочу прийти в себя в подвале связанным. И да — давай обсудим это позже. Чем позже, тем лучше.

Что-то у меня закралось подозрение, что он мне так на что-то намекнул. Понять бы ещё, на что.