Отель «Горький шоколад» (джен)

Никогда не любил раннее утро. Это время, когда ты либо уже не спишь, либо еще, и в любом случае занимаешься чем-то, о чем будешь жалеть следующие полвека.

Утро у начальника и того хуже.

Вежливое предложение вновь вступить в противостояние с диваном и отложенные в сторону винтажные очки в роговой оправе редко предвещают приятный разговор.

— В первый рабочий день вы нарушили сразу три правила, — начинает старик своим спокойным, тяжелым голосом, который быстро падает куда-то к полу и стелется по нему, как густой туман. Даже ноги хочется поджать. — Возможно, инструкции были неполными или неоднозначными?

Мы с Отцом в кабинете одни, привел меня к нему извечный швейцар, караулящий сейчас за дверью. Ничто не мешает свалить вину на хмурого Заместителя, но я был бы не я (а, возможно, куда более успешный парень), если бы умел юлить.

— Нет, инструкции были нормальными, — тихо вздыхаю и продолжаю неохотно, — я не слишком внимательно их слушал. Прошу прощения.

Взгляд серых глаз давит, точно пасмурное свинцовое небо. Если бы прямо сейчас под потолком раздался раскат грома, а затем старик метнул бы в меня молнию, клянусь, я бы не удивился. Но внешне Отец, само собой, безупречно невозмутим.

— Честность — качество ценное и редкое, господин Дач, но не всегда полезное, — старик опускает взгляд на лежащее перед ним письмо и проводит пальцем по подписи внизу листа, как будто проверяет, высохли ли чернила. — За что вас выгнали из семьи?

Вопрос застает врасплох. Не своим содержанием, а тем, что был задан вслух. Хмурю полезшие было на лоб брови.

— Вы же и так знаете ответ.

— Ошибаетесь, — глаза возвращаются ко мне, — вашего ответа я еще не знаю.

Отвожу взгляд. Неприятная тема. Но сегодня никто не давал мне права хранить молчание.

— Я нарушил прямой приказ босса.

— Должно быть, у вас для этого была серьезная причина?

— Серьезней некуда. Это был глупый приказ.

Думаю о своих словах уже после того, как их произнес. Еще одна пагубная привычка. Давай, Дач, надерзи своему новому начальству, тебе же не терпится опять оказаться на улице…

— Значит, — прерывает самоедство Отец не изменившимся голосом, — вы усомнились в своем боссе?

— Нет, — ответ быстрый, возможно, чересчур. Провожу языком по пересохшим губам. Нужно собраться. — Нет, я никогда в нем не сомневался. Он просто отдал глупый приказ. Это внутренние дела семьи, я не хотел бы обсуждать их… если позволите.

Чувствую, как старик улыбается. Так же беспристрастно, как и в первую нашу встречу.

— Увы, вы уже их обсуждаете. Дело касалось лояльности Венеры, ведь так?

Да неужели Отелю известно все и обо всех? Сдержанно киваю.

— Из-за вас сделка сорвалась.

— Оно и к лучшему, — негромкое бурчание, не слишком подходящее для разговора со старшим. Иногда я удивляюсь, почему до сих пор не схлопотал в своей жизни лишних пуль. Пару… десятков.

Венера — семья, сферой влияния которой являются межрайонные улицы, подземка (переходы, метро, канализация и всё прочее) и некоторые пригородные территории. Штаб-квартира находится в бывшем научном центре, который в девяностые занимался разработкой частного проекта по отправке исследовательских шаттлов на Венеру (название отсюда и перекочевало), а потом разорился и был куплен за гроши основателем семьи. Занимаются они, как несложно догадаться, довольно грязными делами, главное — наркоторговля.

Венера утверждает, что стоит на страже народа не хуже Порядка, контролирует поток и распределение наркоты, но черта с два они герои. Наживаются на слабовольных и отчаявшихся, вот и всё. Я всегда презирал их. У босса же было другое мнение. Он видел в Венере сильного союзника со связями и доступом к подбрюшной части города. А с учетом смерти одного влиятельного друга Порядка и угрозы разрыва старых договоров, союзниками босс не пренебрегал.

— Ваши действия привели к тому, что на Новом порядке повис немалый долг.

Усмехаюсь. Долг, точно… Венера хотела, чтобы мы сняли ее с полицейского крючка. Подставили своих людей, продали немного пакетиков с порошком у всех на виду, перетянули внимание. Я должен был доставить боссу чемодан с товаром.

Но я бросил его в канал.

— Это лучше, чем позор, — отвечаю горько, но искренне.

Мы… точнее, уже они, я больше не имею права так говорить… в общем, Новый порядок — это что-то вроде радикальной полиции. Умеет казнить, выслеживать, получать признания, а еще ему плевать на уловки адвокатов. Помогает с раскрываемостью полиции обычной и с правосудием всем, кто его жаждет и не имеет достаточных средств для получения другим путем. Порядок часто действует не за валюту, а за ответную услугу.

И какая бы репутация ждала его за распространение порошка?

— Возможно, было бы так, если бы долгом все ограничилось. Ваш босс нарушил слово. Венера больше не обратится к нему, а прочие будут думать дважды. Давали ли вы себе отчет в этих последствиях, господин Дач?

Рука сама собой тянется к ушибленным ребрам. Я сильно злился, когда выкидывал чемодан, и крепко задуматься мне помогли только через несколько часов. Пагубные привычки. Очень тянет закурить, но при Отце не решаюсь.

— И несмотря на всё это, вы по-прежнему живы, — старик прищуривается. — Удивительно.

Конечно же его это слабо удивляет. Мой статус любимчика в Порядке не то, чтобы сильно скрывали. Хлопот это приносило хоть отбавляй, но и привилегии свои были. Отец хочет польстить? Прикидывается слабее, чем есть? Вытягивает признание? Что ж, и в таких случаях лучше молчать.

— Сегодня в Отеле состоится банкет, — вновь переводит тему старик. — Вам нужно будет помочь с разгрузкой продуктов. Встретитесь с Заместителем у служебного входа, он всё объяснит. Пожалуйста, на этот раз уделите инструкциям чуть больше внимания. Цена ошибок всегда отличается от ожидаемой, и платите за них не только вы.

Почему-то от последних слов в животе на секунду пустеет. Кидаю настороженный взгляд на лицо Отца. Ничего, только холод и тяжесть глаз. Он не из тех людей, которые беседуют, чтобы скоротать время. И не из тех, кто поднимает твое прошлое только чтобы посмотреть, как ты предаешься воспоминаниям.

— Хорошо, — выпрямляюсь, — я вас понял. Могу идти?

Старик кивает.

— Не подведите меня, господин Дач. Я знаю, что вы можете больше, чем показываете.

От всех недоговорок и междустрочий начинает болеть голова. Закуриваю сразу же, как выхожу в коридор. Еще одно нарушенное правило, но иначе этот рабочий день кончится, не успев начаться. Швейцар косится, но к лифтам ведет молча.

Разгрузка продуктов — не самая сложная работа… да ведь?

— Прошу, повторите.

Ну сколько можно. Теперь муштруют, как сопляка какого-нибудь. Начинаю жалеть, что та пара десятков пуль не долетела.

— Кухня на втором этаже, как и большинство помещений обслуживания. Продукты нести по лестнице, лифтами не пользоваться. Коробки не открывать.

Вскидываю бровь в ожидании одобрения. В ответ — сухой кивок.

— Хорошо. И последнее указание, господин Дач. Полагаю, вы уже знакомы с положением Отеля о неприкосновенности его сотрудников.

Еще бы я не был знаком. Очередная причина ненавидеть организацию — ее циничный эгоизм по отношению к здоровью собственных людей. Что, в общем-то, и делает это надежным местом для меня.

— Жизнь персонала превыше всего, — произношу как заученную фразу, безо всякой интонации.

— Верно, — за все время нашего разговора Заместитель не сдвинулся с места, даже почти не шевелился. Боюсь спрашивать, человек ли он… — В случае нападения на вас — лично на вас — вы имеете право защищаться.

Усмехаюсь. Разве не парадоксально?

— А как же нейтралитет?

— Мы сохраняем нейтралитет до тех пор, господин Дач, пока к нам относятся с уважением. Все постояльцы также знакомы с этим правилом. Не забывайте: вы можете защищать только себя. В исключительных случаях — других сотрудников Отеля, но не гостей.

— Исключительные случаи — это…

— Когда сотрудник по какой-то причине не может справиться самостоятельно и просит вас о помощи.

Вздыхаю. Вроде бы четкие указания, но в то же время предательски размытые. Не у всех хватает времени, чтобы позвать на помощь, а некоторые вопят просто так.

— Ну хорошо, а как насчет средств защиты? Мне положено оружие?

— К сожалению, мы еще недостаточно вам доверяем.

Замечательно. Чувствую, как горло сжимает от возмущения, и, конечно же, сдерживаю его безуспешно.

— То есть я кулаками отбиваться должен?

— Любым средством, которое сочтете для этого подходящим, — невозмутимо отвечает Заместитель.

— Ну а если ненароком убью кого-нибудь?

— Ответственность за нападение целиком лежит на гостях, как и за последствия.

— То есть безнаказанно.

— Если вы при этом защищали свою жизнь.

— И что, поверят на слово?

Заместитель прищуривается. Первое проявление эмоций за сегодня.

— Отец весьма проницателен, господин Дач. Я бы не советовал вам проверять его.

Что-то во рту пересохло. Откашливаюсь в кулак, поправляю ворот рубашки. Молчание длится всего секунды две, но мне кажется, что я успел стать на голову ниже.

— Если у вас больше нет вопросов, можете приступать к своим обязанностям.

С облегчением выдыхаю и, поспешно кивнув, почти выбегаю на улицу. Там уже ждет фургон, невысокий толстяк в кепке, рабочие перчатки и «бери сразу всю стопку, ты же крепкий».

Когда ступеньки начинают казаться выше, останавливаюсь на крыльце перевести дух и отравиться никотином. Стекло звенело почти в каждом ящике. Что бы тут ни праздновали, пить собираются как в последний раз. Хотя на банкете в Отеле чей-то бокал точно должен стать последним.

— И как в богачей столько лезет? — протягивает парень в бордовом фартуке, с зажатой под мышкой сеткой для волос. По запаху специй, который не перебивают даже сигареты, догадываюсь, что он из поваров или у них на побегушках. — Думаю прикарманить себе бутылочку, никто и не заметит. Как считаешь?

Он вопросительно смотрит на меня, глубоко затягиваясь. Рыжие кудри лезут в глаза, парень встряхивает головой, но это не помогает.

Безучастно пожимаю плечами.

— Если хочешь, чтобы Отец тебя самого на обед сожрал, — вперёд.

По лицу парня пробегает тень. Он нервно жует губами, отводит взгляд и бормочет: «Да что он сделает?», но тем самым тоном, которым загнанный в угол домушник пытается приказать сидеть сторожевому псу.

— Да ладно, — по-дружески толкаю его в плечо, — я ничего не слышал.

Парень немного расслабляется, кидает на меня косой взгляд.

— Ты новенький?

— Угу, — мычу сквозь затяжку.

— Дорогу кому-то перешел?

— Не твое дело.

Парень усмехается, перекладывает сигарету в другую руку и протягивает ладонь.

— Вальс.

Непонимающе разглядываю растопыренные пальцы.

— Эм… я не танцую.

Рыжий смеется.

— Не льсти себе! Прозвище у меня такое. Дурацкая история.

— Дач, — заинтригованно произношу, отвечая на рукопожатие.

— Дач? Немец, что ли?

— Нет, просто имя. Здесь так не принято?

— Клички прилипают быстро и запоминаются лучше. Ничего, скоро что-нибудь приклеят, — ободряет он.

Невесело хмыкаю.

Из окна второго этажа показывается косматая голова в белом колпаке и начинает что-то орать в сторону Вальса. Тот кисло кривится.

— Иду я, иду. Докурить даже нельзя, старый хряк…

Парень раздавливает бычок каблуком, натягивает сеточку и подмигивает.

— Заходи вечером в двадцать шестой номер, Дач. На бутылочку.

Наигранно закатываю глаза, но от предложения не отказываюсь. Знакомства сейчас не помешают.

Докуриваю неспешно. Босс всегда говорил, что на сигареты и девушек времени жалеть не стоит, иначе они становятся безвкусными. Интересно, чем он сейчас занят? Пытается убедить Венеру дать второй шанс? Разгребает мои проколы? Если я что-то и смог после себя оставить, то это проблемы.

Ну, зато хоть забудут меня не скоро.