Отель «Горький шоколад» (джен)

От комнаты для прислуги ждешь чего-то скромного. Шкаф, там, кровать, тумбочка, может быть стол. Чего-то привычного, родного, только почище. Не полноценного пятизвездочного номера.

Нет, я, конечно, не отказываюсь. Вежливо подбираю с пола челюсть, принимаю ключ от усатого, бочком пробираюсь по стене, чтобы не запачкать переливающиеся на солнце ковры.

— В час к вам придет Заместитель и познакомит с вашими новыми обязанностями и отелем, господин Дач. Пока, прошу, располагайтесь и отдохните.

Швейцар кланяется, закрывает дверь и удаляется, пока я пялюсь из-за угла на искусственный камин, элегантно втиснутый между не-очень-то-мини-баром и кофейным столиком на длинной тонкой ножке, почти незаметно переходящим в хрупкую вазу из темного стекла. От пионов в ней комната пропиталась навязчивым цветочным ароматом, вызывающим непреодолимое желание чихнуть. Скидываю с себя оцепенение, снимаю ботинки, переплываю прихожую по густому ворсу и прохожу дальше в комнату. Кровать притаилась с противоположной от камина стороны, в небольшом алькове. Крепкая, добротная, с балясинами в виде каких-то переплетенных языков пламени или, может, растений. Завалена подушками и укрыта покрывалом цвета темного шоколада. Здесь вообще все, в основном, трех цветов: бордового, шоколадного и бежевого.

Мельком заглядываю в ванную комнату, только чтобы получить под дых новый удар роскоши и ослепнуть от количества позолоты. Возвращаюсь, осторожно сажусь на край пружинящего матраса. Замечаю стенной сейф, прикрытый драпировкой. Падаю спиной в подушки.

Как же быстро свои дела решает жизнь. Кажется, ее обычно с потоком сравнивают? «Плыть по течению» и все в этом духе. Если жизнь — это река, то где-то в горах. Сначала размозжит череп о камень поострей, а потом вдруг выволочет на золотые прииски…

Вздрагиваю от стука в дверь. Я что, уснул? Резко сажусь, хватаюсь рукой за пояс. Точно, никакого оружия… Так, Дач, успокойся. Не расслабляйся, как ты только что сделал, дурная башка, но успокойся. Встань, поправь галстук. Волосы пригладь.

Стук повторяется. Беру себя в руки, подхожу, открываю. По ту сторону стоит человек возрастом чуть за сорок: длинное лицо, впалые щеки, очки с продолговатыми стеклами опущены на нос. Один из рукавов его рубашки пуст. Он медленно обводит меня сверху вниз безразличным серым взглядом, вновь поднимает глаза и только после этого заговаривает:

— Добрый день, господин Дач. Насколько я могу судить, вы еще не успели переодеться.

Я хмурюсь.

— Переодеться? Во что? И вы, простите…

— Я Заместитель, — спокойно перебивает он. — Можете так меня и звать. Ваш новый костюм должен был лежать на кровати. Прошу вас, переоденьтесь и выходите ко мне.

Ничего не остается, кроме как кивнуть. Заместитель отходит в сторону. Возвращаюсь в комнату, останавливаюсь возле кровати. Действительно, костюм. Бордо, бежевый и шоколад. Я на нем спал. Черт побери, неужели я настолько быстро теряю хватку, что не разглядел его среди подушек? Раздраженно стягиваю с себя привычное черно-белое. Новый мир, Дач, новые цвета, новые законы, а ты так нелепо в него входишь. Форма сидит как влитая, кто бы сомневался…

— Хорошо, — буднично констатирует Заместитель, когда я предстаю перед ним в новом облике. — Пройдемте в фойе.

Дальше следуют стандартные инструкции. Быть вежливым, в глаза не смотреть, не жаловаться, чаевые в открытую не просить; тележки тут, лифты там, лестницы, запасные лестницы, в случае пожара…

— Прошу прощения, господин, но мы не можем вас пропустить.

От монотонного голоса Заместителя легко отвлечься. Что я и делаю, переключая внимание на главный вход. Один из швейцаров загородил дверь. Нервного вида парень с отяжелевшим от пота пиджаком пытается его обойти.

— Ты чего о себе возомнил, а? — возмущается он задушенным шепотом, достаточно громким, впрочем, чтобы его было слышно через метры, нас разделяющие. — Отойди, подонок.

— Мне жаль, господин, — швейцар делает шаг в сторону, вновь преграждая путь, — но вам придется вернуться в номер.

Вскользь смотрю на часы. Пятнадцать минут второго. Значит, его задерживают не из-за загадочного тихого часа. Парнишка облизывает губы и бросает быстрый взгляд через плечо.

— Ты, блядь, не понимаешь. Сюда должен был приехать не я, мой босс, он…

— Вернитесь, пожалуйста, в номер, — настойчиво, но по-прежнему без тени эмоций повторяет швейцар.

Парень не выдерживает, хватает служащего за плечо, чтобы оттолкнуть в сторону, но неожиданно закатывает глаза и начинает оседать на пол. Заботливые руки в белых перчатках не дают ему упасть окончательно.

— Господин Дач, вы слышали, что я сказал?

Поворачиваюсь к Заместителю. Спокойный внимательный взгляд. Как будто только что ничего не произошло.

— А… нет, простите. Я немного отвлекся, — ни одна ложь не вечна, так меня учили, поэтому лучше при случае сохранять откровенность, даже если она кажется наивной. Указываю движением головы в сторону конфликта, где непреклонный швейцар с самым участливым теперь уже видом помогает посетителю добраться до обитой кожей скамьи. — А вот это сейчас… нормальное у вас явление?

— Послушайте, господин Дач, — Заместитель кладет руку мне на плечо и склоняется ближе. От него пахнет свежестью и угрозой. Как от потрескивающего электрощитка. — Мне импонирует ваша непосредственность, однако впредь постарайтесь не задавать тех вопросов, ответ на которые может пошатнуть ваше и без того ненадежное положение. Ваша работа заключается в помощи с багажом. Остальные проблемы оставьте другим. Вы меня понимаете, господин Дач?

Клянусь, если я еще раз услышу сегодня это обращение, меня вывернет. Краем глаза замечаю, как в отель заходит мужчина в белом костюме и направляется к бесчувственному парню. Он обменивается парой слов со швейцаром, после чего перекидывает руку парнишки себе через шею и уходит с ним к лестнице.

— Я понял, — твердо встречаю взгляд. — Никаких лишних вопросов.

— Хорошо, — Заместитель убирает руку. — В таком случае, если вам всё понятно, можете приступать к работе. Ваш пост находится снаружи, сразу у лестницы. Удачи, господин Дач.

Сглатываю горькую слюну. Что ж, первый рабочий день…

…оказывается не таким уж плохим. Приветствие, учтивая улыбка, предложение помощи, чемоданы, пожелание хорошего дня, приветствие, улыбка, сумки, приветствие… Пожалуй, я бы даже смог к такому привыкнуть.

— Новичок?

Ну всегда ты спешишь с выводами, Дач, что ж такое…

— Меня приняли сегодня, господин. Вам нужна помощь с багажом? — вежливость, не забывай о вежливости.

— Как тебя зовут?

— Дач, господин.

Постоялец вздыхает, с виду — сокрушенно.

— Плохо ты инструкции слушал, Дач. Никак тебя здесь не зовут. «Как вам будет угодно», — вот что ты должен отвечать. Запомни, пригодится. В багажнике две сумки, отнеси к номеру 1137. Оставь у двери.

Возможно, Заместитель что-то говорил про имена… внимательность, терпение. В семье мне постоянно твердили развивать эти качества. Не развил.

Спортивные сумки оказываются тяжелыми, но тело я как раз держал в нужной форме, поэтому потребуется нечто большее, чтобы заставить его ныть. Бархатные ступеньки, лифт, одиннадцатый этаж, узкий коридор. Бросаю — аккуратно кладу, если спросят — багаж у двери с нужным набором цифр. Собираюсь уходить, когда что-то будто бы врезается в выкрашенное темно-коричневым дерево с той стороны.

— Эй! — раздается напряженный голос. — Эй-эй… здесь кто-то есть? Я слышал шаги.

Знакомые панические нотки… парнишка из фойе? Не важно, это не мое дело. Снова отворачиваюсь…

— Слушай! — почти скулит голос. — Кто ты там… меня не должно быть здесь. Слышишь? Открой дверь… это всё ошибка.

Не твое дело, Дач.

— Пожалуйста… я… я заплачу, у меня есть деньги. Слышишь? Ты еще там?

Внутри что-то щелкает. Вновь поднимаю взгляд на табличку. «Ты обслуживаешь этажи с первого по девятый, — всплывают в голове монотонные наставления. — Для всего, что выше, ты зовешь другого носильщика». Тем временем хриплое дыхание за дверью переходит в беспорядочные всхлипы.

— Они меня убьют… пожалуйста…

… отель «Горький шоколад». Нейтральная организация. Место, где семьи, банды, неверные мужья, ветреные жены, обиженные, опороченные, оклевещенные могут вершить правосудие или беззаконие безнаказанно. Шоколад недолюбливают, потому что их нейтралитет заключается в умении отвернуться. И в то же время без него больше не могут обойтись. Отель надежный. Наружу не просачивается ничего — ни имен, ни лиц, ни действий. Да, я изначально знал, что это за место. И понимал, что если где-то и смогу оказаться в безопасности, то под их крылом. По крайней мере, до тех пор, пока не разозлю их. Тогда… тогда я начну жалеть, что босс не застрелил меня в тот вечер.

Поэтому сейчас нужно просто отвернуться и уйти. Я теперь часть нейтралитета. А это значит, что не играю ни за, ни против. Теперь я среди тех, кто создает игровую доску.

— Сука… — бессильно шепчут с той стороны, и, возможно, так я теперь и называюсь.

Кнопка вызова лифта загорается красным. Спустя несколько секунд двери бесшумно открываются. На меня смотрит упитанный «постоялец», владелец сумок.

— Все хорошо, Дач? — спрашивает он, и в его глазах читается насмешка. Он знал, кого и куда отправлял.

— Да, господин, — натягиваю улыбку, которая моему лицу идет редко. — Приятного отдыха в нашем отеле.

Постоялец хмыкает.

— Глаза, парень. Ты в них смотришь.

Он хлопает меня по плечу, проходя мимо, и на жилете остается прилипчивый запах сладкого одеколона.

— Тяжело тебе тут будет, малыш.

Двери лифта закрываются раньше, чем постоялец добирается до своего номера. Медленно разжимаю стиснутый кулак, опускаю взгляд на монеты. Первые чаевые отеля… непричастность или грязь?