Cancellation. (джен)

«На лазурном океане

Без руля и без ветрил,

Тихо плавают в тумане

Хоры стройные светил.

Средь полей необозримых

В небе ходят без следа

Облаков неуловимых

Волокнистые стада…»

М.Ю.Лермонтов «Демон»

Рейс задержали в Луке на полтора часа по погодным условиям Мюнхена. Он не придал этому значения. Спокойно ждал. Даже на глаза нацепил голубые линзы, которые вместе с желтым дали вполне приемлемый зеленый цвет. Ни к чему таможенников пугать. Хотя видеть детали это мешало.

Полет все же состоялся, и в Мюнхене приземлились без приключений.

С самолета спокойно пошел на паспортный контроль. Встал в очередь. После пятнадцати минут в очереди, которая двигалась очень медленно, начал нервничать. Причем, не только он. Когда прошло еще полчаса, а он был все еще в ее середине, занервничал уже серьезно. Тем более, что на табло было указано, что до нужного гейта сорок минут пешком! Учитывая размеры аэропорта, это могло быть правдой. Все это время работали всего две кабинки на огромное количество пассажиров. Он пошел в кабинку для граждан ЕС, где милейший баварец-полицейский сидел без дела, начал объяснять, что уже может опоздать на самолет. Полицейский взял паспорт, порассматривал, потом начал расспрашивать куда летит и с какой целью, когда дошло до источника доходов и средств на путешествие, он уже не сдержался и спросил, а какого черта полиции это надо знать, если он вообще летит с Мальты в Токио и к благословенной Баварии не имеет никакого отношения. «Вот именно! — ответил полицейский, — Вот именно! Не имеете отношения! Ни к Баварии, ни к ЕС. Брекзит! Вот и катитесь, уважаемый гражданин Соединенного Королевства, к своим японцам, туркам и прочим русским — в очередь!»

В очереди нервничали все, особенно японцы, видимо с его рейса. Особенно аккуратная беременная дама, не хотевшая рожать ни в Баварии, ни в самолете. Пришлось счесть это крайним случаем и напрячься. Через минуту по громкой связи приятный женский голос сообщил, что все кабинки паспортного контроля открываются для всех пассажиров, которые с данной секунды должны проходить паспортный контроль в соответствии с временем вылета самолетов, а не по признаку членства в ЕС. Особенно же восхитительна была следующая информация: «Сотрудники, тратящие на рассматривание документов более трех секунд, лишаются месячной премии, более пяти секунд — увольняются без выходного пособия. Дурацкие вопросы к пассажирам будут караться штрафом. Профсоюзные лидеры могут уже считать себя уволенными, или присоединиться к срочной проверке паспортов пассажиров ближайшего рейса на Токио.» Голос повторял это многократно на немецком, английском, турецком, японском, хинди и русском. Он бы добавил еще кабардинский, но эффект был уже достигнут, да и раздражение его покинуло.

— Крайний случай? И что считать крайним случаем? Например, дамочка совершенно не хочет, чтобы ее маленький самурай по месту рождения оказался баварцем. Азирафель бы не был против.

После этого паспортный контроль пошел как по маслу, и в «чистую» зону они попали практически вовремя, к посадке. Но, не тут-то было! Рейс отложили на три часа по метеоусловиям. Потом еще на три часа. Конечно, ему не надо было ни есть, ни пить, ни спать. И аэропорт очень продвинутый, удобный и туалеты бесплатные. И чай с кофе — тоже. Но он не мог ничего поделать с метеоусловиями, абсолютно ничего, как ни старался. Это настораживало и пугало. На четвертом часу стараний попытки прекратил. Чувство вины же достигло апогея и начинало разъедать и мучить, рисуя разнообразные варианты наказания за хамство и грубость в отношении Всевышнего. Даже тоненький утешительный голосок, напоминавший, что махровое хамство и беспросветная грубость являются просто свойствами его демонической природы, то есть обижаться за это просто глупо, вот этот самый голосок совсем не утешал. Становилось только все хуже и хуже. Порой он даже представлял, как самолет с неповинными японцами из-за него разваливается в воздухе, и корил себя все сильней.

— Развалится, или загорится. Я просто в очередной раз о землю шмякнусь. А эти невинные милашки при чем?! Они так сакуру любят, деревья в плошках выращивают, чай зеленый церемониально пьют, стихи у них вдохновляющие, да и вообще много всякого красивого придумали. Нет, не надо было с Ней спорить в библиотеке. Вот теперь все это и происходит. Хотя, с другой стороны, сама же велела убираться! Велела. И надо было молча и уползать. Ведь знал же, что все равно ничего Она не расскажет! А может еще и Ангелу влетит. Кричи, не кричи! Леди Маруцца может и заступилась бы, да уж очень я погорячился. Так что сиди и жди.

Часы тянулись, но все кончается, даже задержка рейса. И стоило им только взлететь! У милой японки начались схватки. И понеслось. Бортпроводницы пытались справиться, но что-то шло не так. Пришлось предложить свои услуги. Опять же, Азирафель поступил бы так же, будь он на его месте. Да и не хотелось, чтобы самолет сажали в какой-нибудь Польше. Уговаривать долго не пришлось. Он просто прошептал ей свое японское имя и спросил, не откажется ли она принять его помощь. Госпожа Оомори не отказалась, лихорадочно вцепилась в его руку и отчаянно закивала. Оказывается, самурай шел просто тазовым предлежанием. Элементарно и классика жанра, но не для бортпроводников. После того, как все уговоры, повороты и заворачивания в пеленочку были проделаны, а руки вымыты, милая японка была бесконечно благодарна и хотела назвать ребенка в его честь. Вот только этого не хватало. И Рюу1) тоже не называйте, пожалуйста!

И ведь он практически не чудесил.

Может теперь можно лететь спокойно? Отнюдь. Погодные условия. Грозовой фронт на границе осени и зимы был подозрителен и упорен. И этот фронт нагнал самолет между Черным и Каспийским. Надо было садиться. Местные предложили аэропорт, посадка прошла успешно. Всех увели в зал ожидания покормить и обогреть до улучшения метеоситуации. Даже доктора пригласили новорожденного самурая осмотреть и мать его. Конечно, не Мюнхен, но сотрудники очень старались. Гостеприимство просто местная традиция.

— Нет, летите дальше без меня. Надоели мне эти неприятности метеорологические. Нахамил, простите, больше не буду. Постараюсь. Но так как Она все равно меня слышать не хочет и отвечать не станет, то будем считать, что это уже достаточно восточнее Лондона. Россия? Начхать! Аэропорт Минеральные Воды? И пусть их Минеральные! Я в самолет больше не сяду, погода наладится, японцы полетят самостоятельно, предварительно все забыв. Даже кто у кого роды принимал тоже забудут. Тем более, что это место тоже может сгодится для убежища.

Это место было ему отлично знакомо. Воспоминания прежних дней потолпились гурьбой и растаяли за проблемами насущными, оставив некоторую надежду. Прятаться следовало по правилам. То есть залезть туда, где догоняющим будет противно искать. Чем противней, тем надежней. А тут недалеко и был подходящий городишко. Уже в начале девятнадцатого века достаточно чистенький и зеленый, чтобы быть противным для Преисподней. И слишком пропахший сероводородом минеральной воды и чудесной липучей лечебной грязи, чтобы агенты Небес воротили от него ангельские носы. Впрочем, людей местечко вполне устраивало, и они даже построили тут курорт. И он тут не однажды уже прятался. Даже создал эдакий временной карман, который жил отдельно от основного времени, в то же время, не отставая от него. Благодаря этому небольшая турлучная3) хатка, что стояла с начала XIX века на самой окраине, в 1926 году уже стала изящной дачей в стиле модерн, а к 1984 превратилась во вполне удобную квартиру в панельной пятиэтажке. Фокус был в том, что карман был, но в то же время его и не было. И никто ничего не замечал. Ну проживает временами в городке рыжий человек с английской фамилией, а кого это удивит, если поселок по соседству называется Шотландкой с незапамятных времен? И то он тут есть, а потом его совсем нигде нет, но разве удивляет кого-нибудь своими перемещениями от бытия к небытию кот Шредингера?

Итак, когда он добрался до города на рейсовом автобусе, японцев любезно пригласили на посадку. Худого красноволосого попутчика в темных очках и с черной тростью с эмблемой Бэнтли никто не помнил, ни пассажиры, ни экипаж. И никому и в голову не могло прийти, что буйство метеорологических условий в воздушном пространстве от Мальты до Юга России всего лишь порождение богатого воображения некоего демона с обостренным чувством вины. Удивительно, но он и сам об этом не догадывался. Наконец, открыв незнакомую дверь по адресу с вековой историей он с интересом обнаружил за этой дверью вполне удобное жилище, в котором на фоне смеси стилей последних десятилетий присутствовали цветы, книги, запасы кофе и чистых рубашек. А что еще надо? Подумать, вымыться с дороги, полить растения, напомнить им, кто в доме хозяин, выпить кофе и завалиться спать под шум уже зимнего дождя.

— Несомненно, это правильное решение. Пришлось попутчикам память почистить? А другого выхода не было. Просто крайняк! Иначе мог начаться розыск. И тут меня никто искать не будет. В тот раз же не искали. И тот раз был не один раз.

Перед тем, как заснуть он развернул письмо Азирафеля и вывел на обратной стороне.

Приветик! Ангел, друг мой!

Все сделал, как ты просил. Смылся повосточнее Лондона. Практически не чудесил. Убежище нашел.

Где я спрятался, ты догадаешься: «Зеленый Боинг, дух изгнанья, летал над грешною Землей»… Или сказка про орла и змею. Или история о княжне Тамаре и драчке с Михаилом, которую я тебе рассказывал. И не только тебе, а еще тому гениальному русскому мальчику, который писал изумительные стихи и к нам так и не попал, несмотря на дуэль, дерзкие строки против правящей династии и резкость суждений. Кое-кто за него заступился, а ее заступничество всегда учитывается при окончательном распределении. Ты знаешь.

Чтобы ничего не натворить, я просто буду спать. Причем собираюсь проспать и Рождество.

Не беспокойся.

Твой Ненайс.

P.S. Хотя мне очень интересно где ты и чем занимаешься. Я, конечно, понимаю, что писать можно не все. Но я беспокоюсь о тебе. Очень.

Листок он сложил в конверт, вывел на нем старательно «Азирафель, Страж Восточных Врат». Конверт исчез, едва он выпустил его из рук.

Тем временем, далеко-далеко на востоке, вблизи парка Никко, что недалеко от Токио, уважаемая Цуруко Оомори баюкала своего новорожденного сына, названного Мичайо, приговаривая: "Расти, сыночек, и помни, что родиться тебе помог сам Ямата-но Ороти"2)

Примечания к главе третьей.

1) Рюу — дракон,

Цуруко — журавль,

Оомори — большой лес,

Мичайо — человек на (правильном) пути.

2) Ямата-но Ороти легендарный японский дракон, гигантский змей о восьми головах и восьми хвостах. У него ярко-красные глаза и красное брюхо. Размером столь велик, что покрывает расстояние в восемь долин и восемь холмов. На спине у него растут пихты и кипарисы, а тело покрыто мхом. Ямата-но Ороти упоминается уже в самых ранних японских письменных источниках: «Кодзики» и «Нихонги». Нет сомнений, что легенда о нем восходит к доисторическим временам.

3) Турлучные хаты. Их строили, на деревянной основе с переплетом из камыша, который с внешней и внутренней стороны густо обмазывали глиной. Техника строительства всегда практиковалась на Юге России. Не путать с саманными. Как та, так и другая технология глино-камышового ваяния жилищ очень напоминает таковую у шумеров, владевших в Междуречье нескончаемыми запасами илистой глины, камыша и некого секретного ингредиента, а возводить дворцы, легко смываемые очередным потопом (наводнением), им было лениво.

И «Воспоминания прежних дней потолпились гурьбой» можно считать перевранной цитатой: «И прежних дней воспоминанья пред ним толпилися гурьбой…» сами знаете откуда.

Шотландка — прежнее название поселка рядом с… да сколько можно?! Погуглите сами, если не знаете. В конце концов, ведь это известно всем, интересующимся как русской, так и шотландской культурой.