Принцип бумеранга (гет)

Две недели пронеслись как один день. Гермиона никогда не любила лениться, поэтому уже на следующий день после приезда сидела на кухне и училась у Сары разным тонкостям работы горничных. После обеда к ним присоединился и дворецкий. Вместе с ней Малфой привез еще двух рабов, подаренных ему самим Волдемортом: совсем юного мальчика и молодую, очень красивую девушку. Мальчишку дворецкий определил в помощники конюхам. Насколько Гермиона поняла, у Драко были обширные конюшни с породистыми лошадьми, которые требовали постоянного ухода и заботы. А девушку тоже отправили приходить в себя после аукциона, хотя ее никто голодом не морил. В отличие от строптивых рабов, она была послушной и очень боялась не понравиться господину. Про него говорили, что он не слишком жестокий, и ей очень не хотелось попасть к кому-то другому. Гермиона даже не представляла, как бы повела себя, если бы Малфой решил сделать ее своей постельной игрушкой, кем, как она подозревала, и предстояло стать этой девочке. Но ту больше страшила грязная или тяжелая работа. Гермиона только удивлялась — есть же на свете и такие девушки. А та и правда была чудо как хороша: длинные золотистые локоны струились по плечам и спускались почти до середины бедер, фигурка была тоненькая, миниатюрная, нежно-голубые глаза светились лаской и легким испугом. Наверное, и все остальное было при ней, потому что Гермиона видела, как перешептываются, глядя на хозяйскую игрушку, конюх и кучер. Конечно, им такое было не по карману. А девушка — совсем еще девочка, ей было всего восемнадцать — только и спрашивала, когда приедет господин, да какой он. В конце концов Саре надоело отвечать на ее вопросы, и она отправила ее в комнату к вышивальщицам, учиться. Гермиона вздохнула с облегчением.

К концу второй недели она уже умела подавать еду и питье, и знала, какое именно белье нужно стелить господину, и какие вещи нужно готовить для домашнего облачения, а какие для выезда верхом или пешей прогулки. Гермиона часто вспоминала уроки истории и рыцарские романы, которые в огромном количестве прочитала в детстве. Порой она терялась во времени и ей казалось, что она попала в один из таких романов, в средневековье.

Наконец, настал день ее испытания. Малфой, отсутствовавший эти две недели, как раз вернулся домой верхом и велел дворецкому прислать новенькую горничную. Он хотел лично проэкзаменовать ее. Дворецкий Карл по-доброму относился к Гермионе. Он привел ее в господские покои, указал на дверь ванной комнаты, давая понять, где сейчас господин, и ушел, напоследок одними губами пожелав ей удачи. Гермиона, которую предупредили, что господин останется в замке до завтра точно, достала из шкафа его домашнюю одежду, белье и полотенца. Весь пол комнаты был устлан мягким пушистым ковром, и дворецкий давно объяснил ей, что хозяин любит ходить босиком. Сложив все необходимое в большую стопку, Гермиона тихонько стукнула в дверь ванной.

— Заходи, — донесся оттуда ленивый голос Малфоя.

Она осторожно вошла и сложила вещи на специально для этого стоявшую тут лавку.

— Твои... ваши вещи, милорд, — тихо сказала она, не глядя на него.

Из огромной ванной послышался смешок.

— Что ж, я рад, что ты сама исправилась. Конечно, я не против поболтать с тобой иногда, но ты должна привыкнуть называть меня господином, Грейнджер, — он сделал паузу, задумавшись, а потом продолжил: — А мне не помешает научиться называть тебя по имени... Гермиона.

Она вздрогнула, услышав, как он произнес ее имя. Без издевки, спокойно.

Драко не заметил ее переживаний.

— Присядь. И перестань пялиться в стену, ради Мерлина. Во-первых, я не стесняюсь тебя. А во-вторых, я весь покрыт пеной, и пока что ты все равно ничего не увидишь.

Девушка несмело взглянула в его сторону — он и правда был до самого подбородка окутан ароматной воздушной пеной. У нее непроизвольно вырвался легкий вздох облегчения, и она присела на стоявший рядом пуфик.

— Грейнджер, тебя разве не предупредили, что иногда мне может понадобиться в ванной твоя помощь? — усмехнулся Малфой.

Гермиона вспыхнула. Карл что-то говорил ей об этом. Что-то про уставшего господина, или раненого... Она очень надеялась, что ей никогда не придется этого делать.

— Чего ты больше стесняешься, Гермиона? Нет, это все же слишком длинно. Я буду называть тебя Миона или Мио. Ты же не против? Впрочем, какая мне разница, — он пожал плечами и продолжил: — Так чего ты больше стесняешься? Моего тела или своей реакции на него?

Он задал ей вопрос и ждал ответа, а она не знала, что ему сказать.

Наконец, когда его терпение уже подходило к концу, она тихо ответила:

— Я не знаю, какая у меня может быть реакция на твое обнаженное тело, Малфой. Я никогда не видела тебя голым.

— Не "Малфой", а "господин". Или "милорд". Можно "сэр". Запоминай. Мне сказали, что ты отличная ученица, и я даже не удивился и поверил, но на деле...

— Мне показалось, что когда мы наедине...

— Нет, Гр... Миона. Никаких "наедине". Не потому, что я настолько спесив. Вовсе нет. Просто ты привыкнешь и однажды оговоришься при гостях. И это будет катастрофой, потому что мне придется наказать тебя, а я бы этого не хотел. Поэтому просто называй меня всегда правильно. В конце концов, я могу потребовать, чтобы ты звала меня "хозяин". Так что ты больше предпочитаешь? — нагло улыбнулся он.

— Хорошо, милорд, — Гермиона опустила взгляд, чтобы он не заметил ярости в ее глазах.

— Не злись. Потом ты поймешь, что так гораздо проще. Кто знает, может быть, когда-нибудь я попрошу тебя назвать меня по имени... Но это вряд ли. Значит, время ты провела с пользой? Успела опробовать ошейник? Хотя нет, мне бы доложили. Нашла все пути побега из замка? Подружилась с охраной? С конюхом?

— Нет, милорд. Только с тем мальчиком, которого привезли вместе со мной. Мы вместе учились тому, что касается лошадей.

— Ого, а ты шустрая. Хотя это понятно, ведь тебе, наверное, было довольно одиноко. Ладно, я завтра посмотрю, чему научился этот пацан и стоит ли его оставлять...

— О, он очень старательный мальчик и очень много знает о лошадях! — перебила его Гермиона, но тут же прикусила язычок.

— Не стоит перебивать меня, Мио. Иначе ты можешь нарваться на выговор или еще что похуже. Послушай, я сам решу, что мне делать с ребенком. Мне его подарил сам Лорд, и продать я его все равно не могу. Но возможно, он понадобится мне для других дел. Если ты думаешь, что я буду считаться с тобой и твоим мнением в выборе слуг, то глубоко ошибаешься.

Гермиона кивнула и отвернулась. Ей было обидно до слез терять нового друга. Пусть это и был всего лишь мальчик, которому едва стукнуло двенадцать.

— А что с девушкой, которая прибыла сюда вместе с мальчишкой? — уже спокойнее спросил Драко.

— Она ждет не дождется, чтобы поскорее оказаться в тв... вашей постели, милорд, — ядовито прошипела Гермиона.

— О, я слышу ревность в твоем голосе? — выгнул бровь Малфой.

— Вот уж чего нет, того нет. Я просто не понимаю, как можно быть такой... такой...

— Красивой? Чувственной? Желанной?

— Такой шлюхой!

— Ну уж нет. Девочка невинна. Как и ты, насколько я узнал. Ведь пока меня не было, ничего не изменилось?

Гермиона только фыркнула ему в ответ.

— Мио, ты заставляешь меня серьезно задуматься над наказаниями для моего дворецкого и Сары, которые уверяли меня, что ты полностью готова к работе горничной.

— Они не виноваты, что ты меня бесишь!

— Конечно, нет. Но они клялись, что твоей сдержанности и рассудительности можно позавидовать, а на деле...

— Ладно! Ладно. Господин желает еще чего-нибудь?

— Да. Господин желает вышколенную горничную, свежезаваренный кофе и Элизу в спальню. Помоги мне вытереться, — и он внезапно встал во весь рост.

Теперь вода достигала его бедер, и пена клочками стекала по мускулистому, поджарому телу. Он властно протянул руку, и Гермиона, стараясь не пялиться на него, взяла с полки огромное полотенце и подала ему.

— Грей... Мио, в обнаженном теле нет ничего постыдного. Вряд ли ты будешь морщиться и отводить взгляд от обнаженных скульптур. Я слышал в школе, что девушкам нравились атланты, особенно обнаженные, — рассмеялся Малфой.

— Ты льстишь себе.

— Сравнивая себя со статуей? Вот уж нет. Я вовсе не мечтаю быть такой горой мышц для поддержки балконов и карнизов. Но за своим телом я слежу и уверен, что оно красиво. Хотя, если тебе нравятся тощие очкарики или рыжие толстячки...

— Как ты можешь!.. — Гермиона, сама от себя не ожидая, едва сдержала слезы. — Их нет, и, какими бы они ни были, они все равно были в тысячу раз лучше тебя, Малфой!

Она ожидала гром и молнии на свою голову за такую дерзость, но Малфой потуже замотал полотенце вокруг бедер, вышел из ванной и подошел к ней.

— Ты права, Мио. О мертвых не шутят. Я перегнул палку, желая поддеть тебя. Впредь постараюсь воздерживаться от упоминания тех, кого ты похоронила.

И он вышел из ванной комнаты, оставив ее недоуменно смотреть себе вслед. Такого Малфоя она точно не знала.

А Драко скрылся за дверью своего кабинета и тяжело привалился к ней спиной. Как же тяжело было быть холодным и равнодушным, когда внутри все кипело, когда хотелось все ей рассказать, и чтобы она перестала вздрагивать от его голоса и не смотрела на него с такой обидой и злостью. Но нужно было терпеть, и он очень боялся, что своим поведением заставит ее еще сильнее ненавидеть себя.